CC BY
113
3. Алексеев Д.И. Сокращенные слова в русском языке. М., 2010. С. 5.
4. Каховская Л.Ф. Новое в лексике русского языка: межвузовский сборник / Куйбышев-
ский государственный университет. Куйбы шев, 1983. С. 33-43.
Поступила в редакцию 12.04.2010 г.
UDC 413
THE WORD-FORMATIVE POTENTIAL OF SET EXPRESSIONS AND IDIOMS IN THE COMPUTER DISCOURSE
Natalya Konstantinovna Eryomina, Penza State Pedagogical University named after V.G. Belinsky, Penza, Russia, Assistant of English Language Department, e-mail: kazakov@spu-penza.ru
The article is devoted to the most common ways of word-building on the base of compound terms and phrases in the computer discourse.
Key words: word building; abbreviation; shortening; word composition; suffixation.
УДК 408.7
УСИЛЕНИЕ ПРИЗНАКОВЫХ СВОЙСТВ ВОДЫ ВЕРБАЛЬНЫМИ И НЕВЕРБАЛЬНЫМИ КОМПОНЕНТАМИ ТЕКСТОВ-РЕЦЕПТОВ В ТАМБОВСКИХ ГОВОРАХ
© Галина Александровна Хохлова
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, Тамбов, Россия, аспирант кафедры русского языка, e-mail: kho-galina@yandex.ru
В данной статье автор приводит примеры воздействия вербальными (тексты-рецепты, собранные в диалектологических экспедициях) и невербальными (обрядовые действия) компонентами на особенные свойства воды, подтверждающие ее использование как универсального средства лечения болезней, так и причину их возникновения.
Ключевые слова: диалект; текст-рецепт; обряд; вода; вербальные и невербальные компоненты.
Во всех славянских традициях считалось, что магические свойства вода приобретала в зависимости от периодов календарного времени или от сезонных природных событий, поэтому широко известный запрет ходить за водой ночью мотивировался тем, что в ночное время вся вода в источниках оказывается «нечистой», что в ней «дьяволы купаются» и т. п. [1]. К невербальным компонентам текста-рецепта можно отнести свойства воды, набранной в особое время. В «ночной воде» (т. е. принесенной в дом ночью) нельзя купать младенца и стирать его пеленки, иначе на ребенка «нападут ночницы» [2]. Вообще темное время суток (как и темнота во время солнечного затмения), согласно народным представлениям, негативно воздействовало на качество воды, набранной в такие моменты. После захода солнца не принято было ходить за водой, и уж, во вся-
ком случае, такую воду не использовали для питья или для купания младенцев. При солнечном затмении старались поплотнее закрыть колодцы и водяные емкости в доме, «чтобы вода не оказалась зараженной» [3]. Вместе с тем в большие календарные праздники, когда, как считалось, в полночь происходят чудесные превращения с водой, она якобы сама собой очищалась в источниках, становилась «здоровой», «целебной», «сильной» либо превращалась на короткий миг в вино, кровь, молоко или золото. Именно перелом суточного или сезонного времени воспринимался как момент радикальных перемен в природе, как время чудесных превращений с водой. Поэтому в праздничные дни за водой ходили в полночь, на рассвете, до восхода солнца [1, с. 40]. [Есля у чилкавЕка срамнАя балЕзнь, он мОжит умЫца ф Са-чЕльник да васхОда сОнца непитОй вадОй.
Все у нягО прайдЕт] (с. Андреевка, Соснов-ский р-он, Козюмина Лукерия Антоновна. 1915 г. р.; здесь и далее приводятся примеры текстов, записанных от данного информанта; запись 2007 г.).
В самую полночь накануне Крещения вода в ручьях и реках «приостанавливается», «очищается», становится «крещеной», «животворной»; кто ею умоется или ее попьет, на весь год избавится от кожных болезней и очистится от вредоносного воздействия «нечистых» святочных дней [4]. «Богоявленская» вода хранилась в доме как надежное лечебное средство.
Был известен обычай собирать ночью со стогов в поле и с крыш дворовых строений «крещенский снег»: его топили и использовали для отбеливания холстов и для лечения [5]. Положительные свойства «очищенной от скверны» воды (из которой изгонялись злые духи) приписывались воде после обряда церковного освящения: считалось, что при крещенском водосвятии черти выскакивают из «источников и переселяются в растения». Такие же чудесные свойства приписывались воде, набранной в ночь перед Рождеством, накануне Нового года, в Юрьев день, в четверг или пятницу перед Пасхой, накануне дня Ивана Купалы и в некоторые другие праздники [1, с. 41].
Существует поверье, что чудесное обновление воды в источниках и колодцах происходило в четверг или пятницу на Страстной неделе. Страдающие недугом люди ходили глубокой ночью в пятницу перед Пасхой к проточной воде, где купались в «чудесной» воде [3, с. 182].
Чудеса с проточной водой могли происходить, как считалось, и накануне летнего Иванова дня.
Близкие к этим представления об «очищении» воды в источниках могли быть связаны не только с рубежными точками календаря и праздниками, но и с некоторыми природными явлениями [1, с. 41].
Определенные магические свойства приобретает вода, набранная в определенных местах (это тоже относится к невербальным компонентам текста-рецепта).
Значимыми с точки зрения локативных характеристик, обусловливающих особые свойства воды, оказываются в народных верованиях прежде всего места слияния двух-
трех потоков. Такие места у восточных славян называются «спорными» (от глагола переть): спорное, супорное течение - «водоворот», «круговое течение», «сшибка двух потоков» [6]. Кроме того, безусловно, существенной для оценки таких мест на воде была и семантика чисел «два» и «три» [1, с. 42]. Явственно проявляется мифологическая значимость мест слияния нескольких потоков: [от всЕх балЕзний харашО памагАит вадА, катОрую набрАли тАма, игдЕ схОдяца трИ Иль двА ручьЯ. ПатомУ кАк сИлы у нЕй бОльше].
Особые чудодейственные свойства приписывались проточной воде, набранной в местах водоворота или там, где она заворачивает против естественного течения.
Очевидно, что актуальным в этой ситуации остается признак «наоборот текущая вода», «крутящийся поток», благодаря которому вода с такого места признается «чудесной», способной нейтрализовать последствия греховного поведения [1, с. 43].
В особенно трудных случаях (при лечении болезней) старались достать воду из таких мест, «где никто не черпал ее приблизительно три года», или приносили воду с ближайшего брода. Повсеместно у славян целебной считалась вода, взятая из культовых, «святых» источников, принадлежность которых могла приписываться как христианским святым, так и демоническим существам [1, с. 44].
Во многих местах дождевая вода считалась надежным средством, облегчающим агонию тяжело умирающего человека. Вместе с тем для купания новорожденного не следовало использовать дождевую воду, иначе к ребенку будут легко приставать болезни [3, с. 176].
В народных верованиях и сказочной прозе «живая вода» добывается в труднодоступных, непроходимых местах: в горах, из-под корней высоко растущего дерева, в пещерах, ямах, в «заклятых» местах, в чудесных колодцах, на краю земли и т. п.
Сакральная сила воды обеспечивалась, кроме того, соблюдением особых правил поведения человека, приносившего в дом воду из источника, что находит отражение в ключевых лексических компонентах диалектов Тамбовской области. Для обрядовых и магических целей могла быть использована лишь
такая вода, которая отвечала определенным требованиям: это должна была быть не только свежая, вновь набранная, но и «непочатая» вода, т. е. зачерпнутая из источника раньше всех других жителей села до восхода солнца. Такую воду называли непочатая, непитая. Ходить за такой водой следовало натощак, молча, ни с кем не разговаривая и не здороваясь со встречными. Соблюдению молчания придавалось особое значение. Вода сможет помочь в лечении только в том случае, если она будет мълчаная (набрана и принесена в дом при полном молчании) [4, с. 167]. Для магических целей нужна была вода, которую только что принесли в дом, соблюдая правила сохранять молчание и не оглядываться назад.
Среди способов добывания магической воды (здоровой, целебной, чудесной) упоминаются правила, согласно которым воду в источнике надо было зачерпывать новым ведром (кувшином), наполнять сосуд с первого раза, не доливая его и не отливая из него, а затем нести проточную воду к дому, не оглядываясь по дороге [1, с. 46]. Данные слова отличаются частотностью использования при описании обрядов. Из других правил добывания «целебной» воды упоминается ритуальное требование ходить к источнику тайком от соседей и даже от домочадцев [7], либо ходить в день Крещения к воде в меховом кожухе, чтобы тем самым обеспечить прибыток в хозяйстве на весь год [8]; либо, возвращаясь от источника, идти к дому другой дорогой и т. п. Например: [мать маЯдЕ-лала тАк: тулУп овчИный шЕрстью нарУжу адявАла и шлА рАна Утрам в Кри-щЕнье за вадОй, штОп ни вИдел никтО. НабирАла непятОй вадЫ и шлА абрАтно уж другОй дарОгой. ШтОп знАчит ф дОме дастАток бЫл и ни хварАли дамАшние. Вот].
Таким образом, с одной стороны, именно природные свойства воды, добытой из естественных водоемов, определяли ее «чудодейственную» силу. В приведенных выше примерах важнейшими для символизации оказывались такие признаки воды, как проточная / стоячая, быстрая / медленная, шумная / тихая, чистая / грязная, прозрачная / мутная, холодная / теплая, а в топонимических названиях гидрообъектов, осмысляемых как «святые» места, в качестве наиболее актуальных выступали следующие показатели:
вода светлая, чистая, проточная, глубокая, бездонная, большая, красивая, вкусная, ценная в потребительском отношении [9]. Усиление или ослабление сакральной силы воды зависело, как считалось в народе, от календарного или суточного времени, а также от мест, где она добывалась. Для усиления или поддержания магических свойств воды, взятой из источников, люди соблюдали определенные правила при ее набирании и доставке в дом. Следующий раздел статьи посвящен анализу таких способов сакрализации воды, при которых важным оказывается ее контакт с особыми предметами, веществами, лицами, растениями, животными [1, с. 47].
К невербальным компонентам текста-рецепта относят предметы, от соприкосновения с которыми вода приобретала магическую силу. Это, прежде всего, культовые вещи (иконы, кресты, церковные колокола, свечи, освященные растения, плоды, пасхальные яйца; облатки, используемые в католических костелах при обряде причастия, и т. п.).
Универсальным способом получения магической воды, известным у всех славян, можно признать обычай опускать в воду освященные в церкви (или особо значимые в данной местности) травы и растения [1, с. 48].
Свойства оберега приписывались воде, которую проливали через металлические предметы (замки, дверные петли, очажную цепь, щипцы для углей, плужный лемех, топор и др.). Для магического «очищения» от скверны воду проливали не только через металлические предметы, но и через узкие отверстия (как бы процеживали воду). Самым популярным и простым способом сакрализации воды было переливание ее сквозь сито или решето [1, с. 51]. Показательно, что в тех случаях, когда не удавалось добыть особую дождевую воду (собранную в определенном месте), ее вполне могла заменить «обычная вода, пролитая сквозь решето» [7, с. 7]. Например: [ну, святАя вадА всигдА памагАит, анА жи святАя. А Если прастУю вОду набрАть и пралИть сквОсь сИто, то анА тОже мОжет вЫлечить. ПатомУ как нЕчисть, катОрая в нЕй былА ни прайдЕт чрЕз сИто-то, Узко Очень Ей (нечисти). ВадА-то и ачИстица].
Целебной и магической считалась также вода, пролитая через ступицу тележного колеса, обруч, кольцо или венок, деревянную
цевку или мотовило, через отверстие в доске, образованное от выпавшего сучка, и другие предметы с отверстиями.
Вода, пролитая сквозь чью-то одежду, приобретала, как считалось, признаки того лица, которому одежда принадлежала. Для обеспечения нормального хода родов женщину старались напоить водой, вылитой из мужской обуви или перелитой через штанину мужниных брюк или шаровар; если такой воды рядом не оказывалось, роженице давали пить воду, процеженную через отверстие ткацкого челнока [4, с. 173].
Чтобы предохранить ребенка от порчи и сглаза, ему обтирали лицо водой, стекающей после водопоя с морды коня или свиньи.
Таким образом, вода в народных верованиях, о чем свидетельствуют материалы диалектологических экспедиций, воспринималась как такое вещество, которое, обладая собственными ценными качествами, способно было аккумулировать свойства самых разных предметов, природных стихий, живых существ. Она выступала носителем определенных ритуальных действий, одномоментных событий, ушедшего в прошлое сакрального времени, воспринимала магическую силу звука и беззвучия, темноты и света; перенимала свойства сакральных локусов, в которые ее помещали; хранила в себе целые развернутые «тексты», содержащие некоторую мифологическую информацию.
Посредством подробно разработанных ритуалов и магических действий человек пытался передать воде самые разные качества [1, с. 52].
В комплексе действий, направленных на сакрализацию воды, существенной оказывалась и числовая символика: воду набирали из трех, пяти, семи, девяти источников; если важно было брать ее точно в полночь, то приходилось ходить к источникам в течение девяти ночей подряд; дома принесенную воду сливали вместе в один сосуд, бросали в нее определенное число раскаленных угольков (спички или другие предметы), после чего ее пили три дня подряд или трижды обливали ею больного [1, с. 53] . Например: [я лячУ вадОй давнО. Ка мнЕ приежАют и из Маск-вЫ и из ЛИпеца. У рябЕночка грЫжа пупОч-на былА, бальшАя, с курИное яйцО. Он мА-линький, плАкал всЕ нОчи. Я трИ Утрянней зарИ чатАла над вадОй Отчи (молтва
«Отче наш») и патом Этай вадОй трИ разА абливАла дитЯ. ГрЫжа патОм всЯ сашлА]. Способность воды воспринимать не только положительные, но и вредоносные свойства предметов, людей и животных, бывших с ней в контакте, требовала от людей особой осторожности. Воду, оставшуюся в доме после обмывания умершего, больного человека, новорожденного младенца, после стирки одежды покойника выбрасывали подальше от жилья, выливали в места быстрого течения рек, на перекрестки дорог, на межи полей, под кусты колючих растений либо сохраняли ее для черной магии [1, с. 53].
Для оценки положительных и негативных свойств воды в народной культуре особое значение приобретает оппозиция живой / мертвый. Признаком «живая» наделялась вода движущаяся, играющая световыми бликами, прозрачная, тогда как «мертвой», «дохлой» называли стоячую, мутную, неподвижную воду, как бы лишенную души. В народной терминологии и магии, относящейся к воде, более отмеченным является признак «мертвый». Название «мертвая» относится, прежде всего, к воде, которой обмывали покойника. По поверьям, оставшаяся после мытья умершего вода считалась вредоносной, поэтому ее следовало выливать на колья забора (чтобы нельзя было наступать на место, где она вылита) или относить подальше от дома. «Мертвая» вода повсеместно у славян считалась опасной для живых, способной навредить людям и скоту [1, с. 54]. Например: [жилА тУт давнО аднА жЕнщина. ЧОй-та умЕла дЕлать. Умер у нЕй мУж. А анА са мнОй полАялась (поругалась) и пад-лилА вОду, катОрой мУжа-то абмывАла парасЯтам маИм. Они всЕ и падОхли на слЕдущий дЕнь. ВсЕ шЕсть штУк. Я дАже вЫличить не смаглА. Мертвая вадА сИльная, с пакОйника. А с жЕнщиной тОй мы патОм слАдились (помирились)].
В южнославянской традиции «мертвой» чаще называлась вода, которая оставалась в доме на момент смерти члена семьи. По болгарским верованиям, мъртвешка вода должна быть вылита из всех домашних сосудов сразу после смерти человека или после выноса тела из дома и заменена свежей; строго соблюдался запрет пить такую воду, поскольку «в нее погружалась (или мылась) душа умершего» [10].
Таким образом, вода оказывается на редкость удачным объектом для изучения той роли, какую в народной культуре и в мифологии играют признаковые характеристики, выступающие в качестве генерирующего импульса при формировании культурных знаков и символов. Высокая степень символизации и сакрализации воды, отмеченная в верованиях и ритуальной практике славян, объясняется, с одной стороны, значением ее естественных свойств (способностью поддерживать жизнь, обеспечивать влагу земли, очищать от грязи); с другой - отношением к ней как к опасной, неуправляемой стихии, как к мифологически осмысляемой границе между «этим» и «тем» светом; наконец, с третьей стороны, - постоянной практической потребностью добывать воду и иметь с ней дело в повседневной жизни, а также широким спектром возможностей ее ритуальномагического использования (мытье, купание, обливание, питье, смачивание, стирка и т. п.). Из набора ведущих признаков, реально характеризующих воду как природную стихию и приписываемых ей носителями культуры, «работающими» (т. е. проявляющимися в разных культурных контекстах) оказываются практически все. Кроме таких естественных (наблюдаемых в реальной действительности) качеств, как подвижный / неподвижный, быстрый / медленный, шумный / тихий, холодный / теплый, прозрачный / мутный и т. п., при символизации воды учитываются и многие универсальные оценочные категории культуры: живой / мертвый, новый / старый, правый / левый, восточный / западный, верхний / нижний и др. [1, с. 56]. Данная семантика выявляется в ходе анализа диалектного текста, но имеет определенный функциональный характер.
Показательно также то обстоятельство, что большая часть всех перечисленных признаков (а также тех, которые сообщаются воде с помощью специальных магических приемов) нашла отражение в терминологически закрепленных языковых формах. В разных районах во многих диалектных текстах вода определяется как «текучая», «проходнаяя», «спорная», «здоровая», «молодая» или «старая», «живая» или «мертвая», «святая», «чудесная», «крещенская», «богоявленская», «великочетверговая», «непоча-
тая», «немая», «цветочная», «хлебная», «яичная», «железная», «стреховая», «острая», «стреляная», «перелитая», «наговорная» и т. п. [1, с. 56].
Однако именно тот факт, что вода в разных магических действиях выступала в качестве наиболее удобной субстанции, способной воспринимать (а затем хранить в качестве длительно действующего средства) свойства других веществ, предметов, лиц, времени, места, мог служить причиной перемещения смысловых акцентов с предмета (вещества) как такового на его вновь приобретенные признаки.
Именно такой широкий диапазон значений, приписываемых воде (от ее естественных свойств до искусственно создаваемых магическими действиями), определяет особое положение, которое она занимает в ряду прочих символических знаков [1, с. 57].
1. Виноградова Л.Н. Та вода, которая... (Признаки, определяющие магические свойства воды) II Признаковое пространство культуры. М., 2002.
2. Federowski M. Lud Bialoruski na Rusi Litewskiej II Wiara, wierzenia i presady ludu z okolic Wolkowyska, Slonima, Lidy I Sokolki. Krakow, 1897. T. і. S. 304.
3. Slovnik steretypow I symboli ludowych I Red. J. Bartminski. Ziemia. Woda. Podzemie. Lublin, 1999. Т. 1. S. 1б8.
4. Манкова Й. Обредната употреба на водата у българите (Опит за функционална характеристика) II Етнографски проблеми на народната духовна култура. София, 1989. С. 153.
5. Славянские древности: Этнолингвистический словарь I под общ. ред. Н.И. Толстого. М., 1995. Т. 2. С. бб9.
6. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 1995. С. 290.
7. Никифоровский Н.Я. Простонародные приметы и поверья. Витебск, 1897. С. 38.
8. Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971. С. 225.
9. Березович Е.Л. Русская топонимия в этнолингвистическом аспекте. Екатеринбург, 2000. С. 225.
10. Вакарелски Х. Български погребални обичаи: Сравнително изучаване. София, 1990. С. 77.
Поступила в редакцию 29.03.2010 г.
UDC 408.7
STRENGTHENING PROPERTIES OF WATER BY VERBAL AND NONVERBAL COMPONENTS OF TEXTS-RECIPES IN TAMBOV DIALECTS
Galina Aleksandrovna Khokhlova, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Postgraduate Student of Russian Language Department, e-mail: kho-galina@yandex.ru
In given article the author gives the examples of influence by verbal (the texts-recipes collected in dialectological expeditions) and nonverbal (ceremonial actions) components on the special properties of water confirming its use as a universal remedy of treatment of illnesses and the reason of their occurrence.
Key words: dialect; text-recipe; ceremony; water; verbal and nonverbal components.
УДК 482
ОСОБЕННОСТИ УДАРНОГО ВОКАЛИЗМА В РУССКИХ ГОВОРАХ СЕВЕРНОРУССКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ ВОСТОЧНОГО ЗАБАЙКАЛЬЯ
© Татьяна Юрьевна Игнатович
Забайкальский государственный гуманитарно-педагогический университет им. Н.Г. Чернышевского, г. Чита, Россия, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и методики его преподавания, e-mail: ignatovich_chita@mail.ru
В данной статье в аспекте выявления устойчивости и территориальной распространенности диалектных черт рассматриваются особенности ударного вокализма вторичных русских говоров севернорусского происхождения 54 сел из 10 районов Забайкальского края. Определяется состав и функциональная нагрузка сильных гласных фонем, фонетические реализации фонем в зависимости от консонантного окружения. Отмечаются условия сужения или расширения сферы функционирования гласных фонем и их аллофонов.
Ключевые слова: ударный вокализм; русские говоры; Восточное Забайкалье.
Русские говоры Восточного Забайкалья относятся к говорам вторичного образования. В большинстве районов Забайкальского края, на территории раннего заселения со второй половины XVII в. (современные Нер-чинский, Шилкинский, Балейский, Ононский районы), встречаются говоры, сохраняющие наиболее устойчивые черты севернорусского происхождения, повсеместно распространены говоры среднерусские переходные, либо развившиеся в результате влияния на говор севернорусской основы переселенческого среднерусского говора, литературного языка, либо изначально имевшие смешанный среднерусский характер, в частности на территории, осваивавшейся в более поздние сроки. На юго-западе, в Красночикойском районе, есть ареал функционирования говоров южнорусской основы, предки носителей которых - старообрядцы («семейские») - осваивали эту территорию с середины XVIII в., речь «семейских» сохраняет диалектные особенности говора материнской основы, как
предполагают исследователи, Курско-Орловской группы с территории среднего и верхнего течения Дона [1]; также здесь встречаются говоры севернорусского происхождения, носителей которых местные жители называют «сибиряками».
В данной статье рассматривается современное состояние русских говоров севернорусского происхождения 54 сел из 10 районов Забайкальского края, в частности определяются особенности ударного вокализма в аспекте выявления устойчивости и территориальной распространенности диалектных черт. В исследовании применяется метод структурно-семантического анализа диалектного материала, который на фоне стабильных общерусских языковых элементов позволяет выявить элементы подвижные, соответственные, проявляющие специфику частных диалектных систем в наличии или отсутствии отдельных языковых единиц, в качестве их модификаций, позиционному распределению [2].
