CC BY
56
УДК / UDC 377:378 Е. В. Ткаченко,
академик РАО, доктор химических наук, профессор, президент Академии профессионального образования, Россия, г. Москва
Eugeniy Tkachenko,
member of the Russian Academy of Education, doctor of Chemistry, professor, president of the Academy of Vocational Education, Russia, Moscow
СРАВНИТЕЛЬНОЕ ВСЕРОССИЙСКОЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ (2000 И 2010 ГГ.) КУДА ИДЕТ МОЛОДОЕ ПОКОЛЕНИЕ В ХХ! ВЕКЕ? ИНЖЕНЕРНО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ КАДРЫ: ВЫЗОВЫ ВРЕМЕНИ
COMPARATIVE OVER-RUSSIA SOCIAL STUDY (2000 AND 2010)
WHERE ARE THE YOUNG GOING IN XXI CENTURY?
TECHNICAL TEACHING STAFF: APPEALS OF THE PRESENT DAY
В 2000 и 2010 гг. по единой методике проведено сравнительное социологическое исследование не только учащихся, но и инженернопедагогических работников (далее - ИПР) НПО и СПО Российской Федерации. В данной работе обобщены результаты опросов в крупных и малых городах, а также в аграрных районах России.
In 2000 and 2010 a comparative social study was held in accordance with the same method where not only students but also vocational technical teachers of the Russian Federation. This paper summarizes results of polls in cities and towns, and rural territories of Russia.
Ключевые слова: сравнительное социологическое исследование, профессиональное образование, инженерно-педагогические кадры.
Keywords: comparative social study, vocational education, vocational technical teachers.
В 2000 и 2010 гг. по единой методике проведено сравнительное социологическое исследование не только учащихся, но и инженерно-педагогических работников НПО и СПО Российской Федерации. В 2000 году в опросе участвовало 4066 преподавателей и 2786 мастеров производственного обучения из 52 регионов, в 2010 году - 1200 преподавателей и 720 мастеров из 28 регионов.
В данной работе обобщены результаты опросов в крупных и малых городах, а также в аграрных районах России. Дифференциация этих данных будет рассмотрена несколько позже, поскольку на данном этапе приоритетными задачами являются рассмотрение вопросов характеристики современных инженерно-пе-
дагогических кадров (далее - ИПК) систем НПО и СПО РФ, их готовности к решению новых задач, поставленных перед профессиональным образованием страны (новые законы, новые стандарты, новые формы сотрудничества, трудоустройства и др.), приоритетных оценок динамики изменения основных характеристик ИПК за последние десятилетия, их способности решать современные проблемы, возникающие в системе новых общественных отношений.
Система российского образования в течение всего постсоветского периода, более 20 лет, находится в процессе постоянного реформирования, модернизации, различных переустройств и т. д. Основным стержнем всего этого является построение непрерывного образования, реструктуризация содержания образования и управления им.
Только в последнее десятилетие вышла целая серия законов - о присоединении к Болонскому процессу, о едином государственном экзамене, об автономных (образовательных) учреждениях, об участии работодателей в разработке и реализации государственной политики в области образования, об изменении понятия и структуры государственного стандарта, об обязательном общем среднем образовании, о создании при вузах малых предприятий. По значительности сюда можно отнести и президентскую инициативу «Наша новая школа», которая пока, находясь вне правового поля, подается как нечто более высокое, чем закон. А с лета 2010 года активно продвигается и проект интегрированного Закона «Об образовании».
Каждый из названных документов имеет позитивный потенциал. Но все они приняты без
достаточной научной проработки, без достаточного научного обеспечения, без прогнозных оценок их последействий - и в этом их главный недостаток. Поэтому многое зависит от того, в чьих руках находятся эти законы, кто их исполнитель, кто и как их реализует. И особенно ярко это просматривается в разных регионах: в одних случаях нормально идущие процессы, в других случаях они сопровождаются даже преступными действиями (реализация закона о ЕГЭ).
Пример из области начального профессионального образования. В 2003 году было принято постановление Правительства РФ о приоритетных направлениях его развития, концепция, в которой провозглашалось опережающее развитие начального профессионального образования. А к чему пришли? В 2005 году произошла передача профтехобразования на региональные бюджеты, частично даже на местные (и до такого абсурда дошли). Даже последние 240 училищ, работавших на оборонную, атомную, космическую, авиапромышленность, с января 2010 г. переданы в регионы. Таким образом, с января 2010 года система профессионально-технического образования как федеральная ликвидирована.
Цена так называемого «опережающего» развития начального профтехобразования за эти годы:
1. Кадровое обескровливание. В 1990 году в системе НПО страны было 98 % преподавателей с высшим образованием, к 2010 году - меньше 80 %. Сейчас уже 40 % мастеров производственного обучения с третьим разрядом — кого они могут готовить, да еще на старом оборудовании? Современному же работодателю требуется только 5 % рабочих с третьим разрядом, и 95 % надо рабочих с четвертым-шестым разрядами.
2. Изношенность материальной базы системы НПО превышает 80 %.
3. Идет ежегодное сокращение приемов в систему начального профобразования.
4. В стране абсолютно деформирована структура подготовки кадров. В 2005-2006 гг. на 100 инженеров требовалось 70 техников и 500 рабочих, а выпускали в соотношении 1:1:1. В результате - колоссальное перепроизводство кадров высшей квалификации и абсолютный дефицит рабочих, при этом высшее образование работает как пылесос в финансировании. Эти деньги идут на невостребованные профессии: самыми безработными становятся люди с высшим образованием. Либо уезжают за границу. В то время как на развитие профтехобразования (именно туда, где готовят нужные
стране рабочие кадры) денег не выделяется. Еще в 1998 году И. П. Смирнов написал статью «Нация в опасности: Кризис профессионального образования», где указывал, что рабочих высшей квалификации в России осталось около 5 %, а в развитых странах (Германия, США, Япония) - 45-75 %. В 2008 году Путин даже повторил эту цифру - 5 % — «надо что-то делать», но делается по принципу «до наоборот». Где брать квалифицированных рабочих? А. Кудрин спокойно говорит: из-за рубежа. С. Степашин комментирует: в 2008 году на строительстве объектов в Сочи только из Австрии было 3 тыс. рабочих с зарплатой 2 тыс. евро. Почему эти деньги не вложить в систему начального профобразования России? Теперь же служба занятости РФ рабочих готовит из инженеров и техников. Так пирамида подготовки кадров оказалась не просто деформированной, а перевернутой.
Сегодня при обсуждении перспектив ИПК системы начального и среднего профессионального образования России ключевым вопросом является вопрос, на какой законодательной и нормативно-правовой базе будет организована подготовка рабочих и специалистов в образовательных учреждениях, как будет вестись такая подготовка, какой будет кадровое и материально-техническое обеспечение этих процессов на ближайшую и среднесрочную перспективу.
Но на сегодняшний день нет ясности с судьбой уровня НПО и, соответственно, нет ясности, к чему готовиться инженерно-педагогическим работникам системы? В проекте нового интегрированного Закона «Об образовании» его разработчики упорно упраздняют уровень НПО: идет реализация задачи Всемирного банка 20-летней давности, где система НПО России не нужна.
В вышеназванных условиях высочайшей неопределенности ключевой вопрос — каким реальным потенциалом обладают нынешние инженерно-педагогические работники системы НПО-СПО Российской Федерации? Как изменились их основные характеристики за последнее десятилетие?
Нужно сразу подчеркнуть, что главным в своей жизни инженерно-педагогические работники системы, как и ранее, в 2000 годах, считают иметь дружную, крепкую семью, крепкое здоровье, надежных и верных друзей, желание быть высококвалифицированными работниками.
Однако все эти показатели стали ниже: в 2010 году по сравнению с 2000 годом (семья -
с 58, 3 до 52,8 %, здоровье - с 47,2 до 44,4 %, друзья - с 30,4 до 24,9 %). Настораживает значительное снижение желания иметь высокую квалификацию - с 42,8 до 27,6 %. Это очевидная реакция на снижение приоритетов подготовки кадров в начальном и среднем профобразовании, реакция кадров системы на позицию руководства страны, фактически отказывающей в господдержке этой системы и всячески стремящейся передать эти учреждения с их задачами и проблемами на плечи регионов, работодателей и семей.
Очевидно, по этой причине резко возросло стремление инженерно-педагогических работников реализовать свои потребности (с 18,8 % в 2000 г. до 31,3 % в 2010 г.), что говорит о насущных тенденциях опоры на собственные силы.
Что же конкретно не устраивает работников системы начального и среднего профессионального образования? Выделяются три основные причины:
1. Низкий уровень заработной платы (отмечают 49,3 % в 2010 году).
2. Низкий уровень подготовки обучающихся к занятиям (этот показатель возрос с 23,9 % в 2000 году до 38,4 % в 2010) , коррелирующий с их низкой дисциплиной (рост показателя с 13,4 % до 14,5 % в 2010 году).
3. Недостаточная правовая защищенность ИПР. Этот показатель возрос с 12,4 % до 14,5 % в 2010 году.
Последний показатель, очевидно, отражает растущую обеспокоенность работников системы снижением уровня их правовой защищенности как в связи с передачей УНПО-УСПО на региональные бюджеты, так и тем, что новый работодатель, представитель частного бизнеса, все менее заинтересован в разных формах обеспечения ИПР системы профессионального обучения. Его ориентация - на прибыль, доходы от производства, а не на расходы на обучение, повышение квалификации и заботу о кадрах, которые он может в готовом виде взять из вузов и колледжей, особенно в условиях безработицы.
Обозначенные в прошлых публикациях затруднения преподавателей и мастеров производственного обучения столь значительны, что они в меньшей мере отмечают целый ряд позитивных изменений, идущих в системе за последние десятилетия.
Действительно, упала обеспокоенность низкой зарплатой (с 67,3 % до 49,3 % в 2010 г.] снизилась (с 9,7 до 7,5 %), перегруженность занятиями, можно практически снять тезис о низком уровне информационной обеспечен-
ности учебного процесса, показатель которого упал до 7,3 % вместо 14,2 % в 2000 году, очень важно и падение показателя невнимания к организации учебного процесса со стороны администрации (с 7,4 до 5,1 % в 2010 г.).
Резко улучшились и такие показатели, как недостаток учебно-методической литературы (с 43,4 до 13,9 % в 2010 г.), слабая обеспеченность современными ТСО (с 36 % до 27,4 % соответственно).
Представляется важным, что снизились претензии к организации производственной практики (с 12 % до 7,2 %), к учету запросов работодателей (с 10,8 до 6,2 %).
Возможность интересной, творческой работы с обучаемыми отмечают почти половина ИПР (41,5 % вместо 34,5 % в 2000 г.), улучшение - до хороших - условий труда до 23 % опрошенных в 2010 г. по сравнению с 11,6 % в 2000, улучшение морально-психологической атмосферы в своих учреждениях образования отмечают 20,2 % по сравнению с 18,3 % в 2000 г.
К позитивной динамике можно отнести и улучшение взаимоотношений с коллегами (озабоченность упала с 8,6 % в 2000 году до 5,5 % в 2010 г.), в семье - соответственно с
12.2 до 7,7 %, озабоченность покупками - с
21.3 до 7,7 %, нормальным питанием (11,4 % в 2000 г. и 5,5 % в 2010), проблемами жилья (22,2 % и 19,9 % соответственно), несколько снизилась необходимость и возможность приработков (27,4 и 25,4%).
52,5 % ИПР отрицательно относятся к введению платного обучения (22,4 % — положительное отношение, а 21,2 % затруднились с ответом). За интеграцию начального и среднего профессионального образования выступают
30,6 %, относятся к ней скорее положительно
- 30,7 %, отрицательно - 12,7 % и скорее отрицательно - 15,7 %.
Две трети (64,4 %) преподавателей твердо выступают за сохранение системы НПО, упразднение которой заложено в готовящемся Минобрнауки РФ законопроекте. Затруднились ответить - 17,3 %, против - 9,8 %. Выглядит несколько странной индифферентность мастеров и преподавателей, 12,5 % из которых в 2010 г. не смогли даже назвать проблемы учебного процесса, требующие решений в их образовательных учреждениях, затруднились ответить, что привлекает в работе данного учреждения образования. Настораживает резкое снижение озабоченности повышением квалификации (с 41,1 до 25,2 % в 2010 г.) на фоне растущей обеспокоенности своей карьерой (с 20,5 % до
23,6 % в 2010 г.).
Ссовокупность подобных данных может говорить о неуверенности ИПР системы в своем будущем, в завтрашнем дне системы, в которой они работают достаточно долгое время (более 10 лет - 57 и 56 % соответственно). Логично, что из-за невысокой привлекательности системы педагогический стаж ИПР молодого поколения (до 5 лет работы) упал с 29 % в 2000 до 15,6 % в 2010 г., при этом удвоилось число работающих старше 60 лет (с 5,2 до 10,5 % в 2010 г.). Неопределенность заметна и в позиции ИПР по такому современному вопросу, как перевод учреждений профессионального образования на нормативно-подушевое финансирование (за - 22 %, против - 48,5 %, затруднились с ответом 26,6 %).
Безусловно, на такое состояние ИПК начального и среднего профессионального образования России влияет отношение государства к системе и к обучающимся этой системы.
У нас как-будто забывают о важности социальной функции системы НПО (особенно прозападники, которые настаивают на ее изъятии уже в течение 20 лет), о том, что у нас страна со своими особенностями: в России сотни тысяч социальных сирот. Страна пока такая, к сожалению. От этого никуда не уйти, и это надо обязательно учитывать при организации работы именно в системе начального и среднего профессионального образования.
Четыре цифры. 1995 г. Всероссийский съезд работников детских домов и интернатов в Москве. Тогда у нас было 21,5 млн школьников и 450 тыс. социальных сирот.
2010 год - 13 млн школьников, т. е. в 1,5 раза меньше, а социальных сирот - по разным данным — от 700 тыс. до 1,5 млн (идут споры о числе, но оно более чем удвоилось!). Одной из причин этого является изъятие социальной функции из системы начального профессионального образования и, таким образом, превращение многих учреждений НПО в источник системного формирования социального сиротства.
Некоторые причины этого.
Первая. Обвальная, тотальная передача этих учреждений с федерального на региональные бюджеты. В ряде случаев это надо было делать обязательно, но в ряде регионов это было недопустимо, потому что привело к разрушению и даже к уничтожению системы подготовки рабочих кадров и формированию слоя незанятой молодежи.
Второе. Закон о монетизации (122-й). Профтеховцев лишили всех льгот: на питание, на обмундирование, на бесплатный проезд и
так далее. То есть лишили льгот категорию детей, 75-80 % которых из неполных, неблагополучных, неполноценных семей в прямом смысле слова. Где же им опору иметь?
Третье. С 2000 года введен налог даже на производственную деятельность учащихся в мастерских училищ.
Как показывают исследования, для многих обучающихся возможность полноценного питания остается трудной проблемой. Многие из-за этого идут учиться в систему НПО. А их выталкивают на улицу, где они по-своему решают свои проблемы. Таким образом, государство формирует слой незаконопослушных граждан. Экономят на их образовании, но для страны это получается значительно дороже. Можно не говорить о системном нарушении законов и норм жизни нашей страны этой неблагополучной и незанятой молодежью, но в таком отношении к молодежи формируется ее незаконопослуш-ность, что превращает государство в субъект саморазрушения.
А теперь еще на горизонте появился проект интегрированного Закона «Об образовании», с ликвидацией понятия и уровня НПО, упраздняющий социальную защиту учащихся НПО.
Неуверенность в будущем у ИПР формируется и из-за тех форм работы и методов, которые используют руководители Минобрнауки РФ и команда разработчиков закона. Недопустимая полуправда, непрофессионализм, подмена понятий, а иногда почти подлоги формируют все большую напряженность в образовательном сообществе. Например:
1. Утверждается, что упразднение уровня НПО в проекте закона соответствует ст. 43 Конституции РФ. При этом не говорится о том, что в этой же статье отсутствует не только уровень НПО, но и уровень полного среднего образования (10-11 кл.). Таким образом, дается полуправда.
2. «Повышение статуса НПО» путем включения НПО в систему СПО по программам подготовки в лучшем случае означает недопонимание разработчиками закона разницы между уровнями образования и программами подготовки.
3. Утверждается, что у нас трехуровневое высшее образование, но по закону оно двухуровневое (бакалавриат, магистратура), а спе-циалитет возможен только для отдельных вузов и по специальному разрешению министерства.
4. На августовских педагогических чтениях Министерством образования и науки предписано обсуждать вторую версию закона, но в Государственную Думу будет вноситься новая
версия, т. е. обсуждаться в августе будет не то, что будет представлено в Госдуме для утверждения. Конечно, после якобы всеобщего одобрения на педагогических чтениях страны.
Общеизвестно, что две первые версии закона были фактически уничтожены всенародным протестом, общественным мнением и заключениями специалистов. Но Минобрнауки РФ считает «особо важным» готовить многочисленные подзаконные акты или под эти отвергнутые версии, или под несуществующий, не представленный общественности проект закона.
Особое возмущение вызывает ориентация на прямое принуждение одобрить не представленный (по 11 тыс. замечаний общественности) законопроект, используя авторитет президента России («Концепция согласована со мной как президентом», — приведены слова в материале Минобрнауки к августовским совещаниям). Чего в этом больше: перехода на принудительное управление, фактическую «военизацию» управления образованием, одобрение закона в обмен на финансовую лояльность в новых формах и принципах оплаты труда ИПК?
Особых комментариев требует настойчивая ссылка Минобрнауки РФ на слабую привлекательность НПО, низкое качество подготовки в этой системе.
Но это тоже полуправда. Ибо в части качества образования - как по зарубежным оценкам, так и по оценкам работодателей - низкое качество отмечается и в высшем, и в среднем, и в начальном профессиональном образовании России. А атаки федералов на НПО идут потому, что оно самое социально незащищенное и бесправное. В таком поле деятельности оценки
- это пиршество для чиновничьей принципиальности, в которой, однако, понятия совести и профессионализма просто отсутствуют.
И второе. Если уж говорить, что в НПО плохое качество, то тогда надо назвать и причины этого. НПО фактически обескровлено и в материально-техническом, и в кадровом плане. «Золотые» руки давно ушли. Их «вымыли», для них были созданы невозможные условия.
Уже отмечался уровень изношенности материальной базы. Вопрос к Минобрнауки РФ: как можно в таких условиях давать то качество, которое необходимо современному работодателю?
Но вот там, где все-таки власть, бизнес-структуры, работодатели сумели профинансировать УНПО, а таких примеров уже много, мы имеем великолепные результаты. Накануне 70-летия трудовых резервов РФ в рамках Межрегиональной конференции гости столицы
посетили ряд колледжей Москвы. В колледже № 8, как сказал директор (Воронин Валерий Александрович), «выстроена полноценная линейка оборудования, миниавиазавод, возможности которого превышают требования работодателя». Работодатель - авиационная промышленность, корпорация «Сухой», строящая истребители пятого поколения. А подготовка в колледже превышает требования работодателя. Работодатель учится у мастеров колледжа, на материальной базе этого колледжа. И это не единичный случай.
Колледж № 18 г. Москвы, ландшафтный дизайн. Два года назад по профессии садовника (начальное профобразование) было 60 заявок, сегодня - 780. Это о чем говорит? Колледжи состоялись, причем именно с уровнем начального профессионального образования.
Еще две очень важные цифры. Московские колледжи сегодня выпускают 24 тыс. рабочих и специалистов. Но на 2010-2011 год от работодателей поступило 20 тыс. заявок на обучение их представителей в колледжах Москвы. Разве это не показатель того, как могут работать колледжи, интегрирующие уровни начального и среднего профобразования? Это уже не единичные примеры. Великолепные примеры центров роста УНПО имеются в Ижевске и Но-ябрьске, Липецке и Сургуте, Новокузнецке, в других регионах.
Следует подчеркнуть важность и перспективность модели колледжа профессионального образования, разработанной в Москве, положительный опыт московских колледжей, которые шесть лет осуществляют интегрированное начальное и среднее профобразование, интегрированное содержательно, структурно и организационно.
Этот опыт уже доказал перспективность модели московского колледжа именно с сохранением уровня начального профобразования. Однако в рамках колледжа можно вести обучение и по программам подготовки, в том числе краткосрочной профподготовки, можно дойти и до прикладного бакалавриата. Шесть лет опыта - прекрасный кадровый потенциал Москвы, есть с чего брать пример. И многие учреждения во многих регионах страны все шире используют этот опыт, значит, можно и нужно развиваться в этом направлении.
В основу интеграции уровней НПО и СПО в столичном колледже положен принцип преемственности. И это позволяет сокращать обучение по однопрофильным специальностям СПО и профессиям НПО, получать резерв времени с тем, чтобы использовать его для дополни-
тельного повышения квалификации обучающихся. Модель защищена правовыми актами по вопросам реализации целого ряда образовательных программ, затрагивающих и общее среднее образование, и основное, и полное, и профподготовку взрослого населения, мигрантов, и начальное, и среднее, и высшее (через филиалы), и дополнительное, и специальное образование - для лиц с ограниченными возможностями здоровья и т. д.. Для всего этого создана необходимая нормативная база - приняты закон Москвы об интеграции НПО и СПО, соответствующее постановление Правительства столицы и, наконец, программа развития профессионального образования города на 2005-2010 гг., в том числе программа «Рабочие кадры» на 2008-2010 гг. Этому опыту посвящено уже много работ.
Важно подчеркнуть, что это была не только организационная, но и содержательная интеграция. Почему молодежь активнее идет в новые колледжи, созданные за последние годы? Со-цопрос выявил две причины: первая - опора на мнение выпускников этих колледжей (36-38 % опрошенных), вторая - престижность новых учреждений профессионального образования (18-20 %). Если 9-10 лет тому назад проводимые нами по всей стране социологические исследования свидетельствовали о том, что в систему НПО дети шли потому, что им это советовали друзья и родители, то в настоящее время учитывается престижность учреждения профессионального образования, его кадровое и материально-техническое обеспечение и мнение о нем выпускников. При этом тревожность учащихся на уровне НПО в колледже снизилась, а оптимизм повысился по сравнению с теми же оценками в учреждении НПО. Таким образом, молодежь четко проголосовала за проведенные в Москве преобразования. Важным фактором при этом является и активное взаимодействие с работодателем, а также востребованность выпускников, которая у большинства колледжей столицы повышается.
Таким образом, в целом столичный опыт, включающий новые законодательные подходы и концептуально новые направления развития, показал неизбежность интеграции начального и среднего профессионального образования, причем не только для Москвы, но и для других регионов России. Приходится, однако, сожалеть, что такому серьезному опыту не нашлось места в новых версиях закона.
Следует еще раз подчеркнуть, что с упразднением из проекта закона уровня НПО снимается законодательная и нормативно-правовая
защита участников образовательного процесса. Замена уровня НПО на краткосрочные формы подготовки рабочих - это путь в тупик, путь формирования слоя малоквалифицированной и малообразованной молодежи. В принципе можно не возражать против частичной подготовки рабочих кадров в рамках СПО, но это не должно быть тотальным подходом в условиях профобразования Российской Федерации. Этот подход может быть только вместе с существующими и оправдавшими себя, а не вместо них. Пусть время покажет, какой из подходов будет более востребован обществом и государством.
Важнейший вопрос, характеризующий возможности ИПР не только совершенствовать учебный процесс, но и радикально менять его, заключается в уровне владения ими компьютерной техникой и Интернетом.
И хотя за прошедшее десятилетие ситуация резко изменилась в лучшую сторону, на самом деле еще далеко не все благополучно.
Действительно, регулярно пользуются компьютерной техникой 55 % (в 2000 г. -всего 19,3 %), количество не знакомых с этой техникой упало с 21,2 % до 4,6 %, не умеющих пользоваться снизилось с 26,9 % до 8 %. Однако количество умеющих «немного работать» (30,7 %) и не умеющих составляет почти 40 %, что недопустимо для современного учреждения профессионального образования. Примерно та же картина с использованием Интернета. Если в 2000 году регулярно пользовалось им всего 3 %, то в 2010 г. - 45,1 %. Иногда пользуются Интернетом 29,9 % ИПР в 2010 г. (ранее -
16,8 %).
Динамика позитивная, но абсолютно неудовлетворительная по показателям 2010 г.: ведь 52 % ИПР системы не пользуются или только иногда пользуются Интернетом. Это недопустимо мало. После диагностики контингента ИПР его условно можно разделить на три группы.
Первая - хорошо владеющие данной техникой и Интернетом (здесь требуются обучающие технологии), вторая - владеющие с трудом (обучение может быть построено на доступных контингенту технологиях). Наконец, третья группа - с большим стажем работы, но бесперспективная в части использования Интернета. В таких случаях вопрос может быть поставлен в плоскости их переквалификации.
При подготовке ИПР в подобных случаях решается несколько групп вопросов. Среди них:
- как найти свое место в учебном процессе с ИКТ-технологиями, что уже неизбежно для
учреждений профобразования?
- как эффективно развиваться с помощью мобильных ИКТ-технологий?
- как формировать и добиваться высокого уровня цифровой грамотности.
В социологических опросах ставился вопрос об умении пользоваться Интернетом, но теперь задачи усложняются.
Как построить и обеспечить умение использовать компьютерную грамотность, программы в образовательном процессе (подчеркнем - именно использовать, а не только пользоваться!). Причем это должно быть уже не в отдельно взятых профессиях, специальностях, предметах, дисциплинах - а уже в каждой из них!
Сегодня Интернет и компьютерные технологии используются уже не только в качестве самостоятельных методик обучения, но и, что более важно, становятся инструментом создания новых образовательных методик, методологий, технологий обучения, образования, воспитания. А это то будущее, к которому основная масса современных инженерно-педагогических работников еще не готова.
Сегодня и в ближайшие годы в подготовке и переподготовке кадров проблема будет не только в повышении их квалификации, совершенствовании того, чему они учат на основании своего опыта и умений, а в том, как имеющиеся инженерно-педагогические кадры превратить в педагогов-инноваторов, созидателей, способных не только решать возникающие проблемы, но и предвидеть их. Причем не только в обучении, но и в развитии, и особенно в воспитании современной молодежи.
Однако на этом пути трудностей гораздо больше, чем возможностей реализации.
Появление Интернета соизмеримо с появлением книгопечатания. Поэтому было бы полезно изучать разницу в читательской активности в Интернете и в привычном чтении.
По А. Собкину, если в 70-е годы молодежь читала порядка 40 художественных произведений в год, то в 2009-2010 гг. уже только одну книгу в год. Идет отчуждение обучаемых от художественного чтения, но опаснее другое - идет отчуждение от понимания художественного чтения, а это уже ведет к проблемам передачи культуры.
Положение усугубляется и тем, что все меньше и совсем мало читают и сами инженерно-педагогические работники системы НПО и СПО России.
Таким образом, в обществе наблюдается очевидное пренебрежение чтением, а это ведет к системному кризису читательской культуры,
выход из которого так и не определен.
Отдельный, самостоятельный, но высочайшей значимости вопрос о воспитательной функции образования и о воспитательной работе в УНПО-УСПО.
Ранее в советские времена вопрос о том, кто этим должен заниматься, даже не стоял. Это был функционал мастеров производственного обучения. Но уже после принятия Закона «Об образовании» 1992 г., где образование было определено как «обучение, воспитание и развитие личности», через несколько лет мастера производственного обучения и даже преподаватели не стали считать эту работу обязательной для себя. И в 2000 г., и в 2010 г. ИПК НПО и СПО на 93 % и 91,7 % соответственно, считая воспитательную деятельность необходимой, не видят себя в такой работе в качестве активных субъектов взаимодействия.
По мнению ИПР, этой работой должны заниматься специально созданные воспитательные структуры в учреждениях образования (в 2000 г. так считали 29,4 %, в 2010 - 35,6 %), молодежные общественные организации (22,7 % и 24,4 % соответственно), кураторы (12,9 % в 2000 и 24,4 % в 2010 г.). Сами преподаватели
- только «в дружеском неформальном общении» (30,4 % в 2000 г. и 32,3 % в 2010 г.).
Таким образом, совокупность этих данных и их динамика показывает, что ИПР системы НПО и СПО все более удаляются от воспитательной работы. Казалось бы, странная для преподавателей и педагогов позиция. Но она является уже следствием тех процессов, которые идут в стране.
Сегодня мы находимся на границе нравственности и безнравственности, в стране процветает и то и другое. За кем пойдет молодежь? Средства массовой информации создали целую прослойку гламурщиков. Это не просто Джигурда, Собчак, Новикова и пр. Это уже целая идеология, пышным цветом цветущая на экранах ТВ. В то же время великая интеллигенция — Лихачев, Гранин, Спиваков, Гергиев и другие — малопривлекательна для молодых людей. Они стоят в очереди не на концерты великих, а в различного рода кастинги. Поэтому за кем пойдет молодежь в ближайшем будущем
— архиважно.
Воспитание должно не сопровождать образование, а быть в его основе, служить функцией формирования ключевых и профессиональных компетенций человека. Что же происходит в стране? Во-первых, происходит сокращение наборов в высшие учебные заведения по гуманитарным направлениям,потому что таких спе-
циалистов якобы слишком много. Во-вторых, сокращается количество таких мест в аспирантуре, большое их количество передается естественнонаучным и научно-техническим направлениям. Тот факт, что увеличивается количество последних, сам по себе факт положительный, но почему это происходит за счет сокращения обществоведческих и гуманитарных дисциплин? У нас подобных специалистов не так много (хотя, например, распространено мнение, что 55 % от общего количества защит диссертаций — по обществоведческим и гуманитарным специальностям, в то время как работают по полученной специальности лишь 5 % из них). Получить образование и иметь рабочее место — это разные вещи. Нет ничего страшного в том, что человек получает гуманитарное образование и не работает по данной специальности, независимо от того, чем он занимается. Вид образования всегда проявится в окружении, в котором человек будет находиться. И такого вида образования никогда не бывает много.
В-третьих, в России идет активная реструктуризация системы высшего образования. Например, были выделены два университета
— Московский и Санкт-Петербургский — как наиболее передовые, крупные, у них отдельное финансирование. Далее было выделено 7 федеральных университетов в 7 федеральных округах как ведущие ресурсные центры развития. Далее выделено 29 федеральных научно-исследовательских университетов типа Московского государственного технического университета им. Н. Э. Баумана. Все это хорошо. Но среди всех этих вузов нет ни одного гуманитарного университета. Это тоже показатель, и на него нельзя не обращать внимания, так как это уже не безопасная для общества тенденция.
На парламентских слушаниях в Комитете по науке Государственной Думы РФ в 2010 г. отмечалось: ««В России на 10 тыс. населения приходится 20 гуманитариев». Вроде бы много, но если сравнить с другими странами, то очевидно совсем другое. В Великобритании и других странах гуманитариев в 5-10 раз больше. А у нас, несмотря на то, что говорят, что гуманитариев становится все больше, гуманизма в обществе наблюдается все меньше. Где логика? Последствия этого уже очень серьезные.
Сегодня в России образование зауживается и фактически сводится к обучению. Но образование — это воспитание, обучение и развитие, мы забываем о воспитании и развитии. В условиях массового тестового не только контроля, но уже и обучения сужается сфера
общения преподавателя и обучаемого, индивидуальная работа уходит на задний план, значение педагогической, воспитательной функции образования уменьшается. И в новом проекте интегрированного Закона «Об образовании» недостаточна направленность на воспитание. Это тоже опасная тенденция. Сегодня популярен лозунг: от конкурентоспособности специалиста к конкурентоспособности государства. Хороший вроде бы лозунг, но если проанализировать его, то можно увидеть, что он техно-кратичен и лишь частично правильный. Да, он направлен на повышение качества обучения, но не образования. Если мы будем говорить только о конкурентоспособности в обучении и забудем о воспитательной составляющей, духовно-нравственной программе ценностей, то «наштампуем» таких собственников и конкурентоспособных специалистов, что Остап Бендер покажется нам безобидной шалостью. В России уже сформировалась прослойка собственников, коррупционеров, которые могут «разнести» всю страну, потому что у них — без духовно-нравственной составляющей — нет и понятия Отечества. Трагедия на Саяно-Шушенской ГЭС, с самолетами частных авиакомпаний и многие другие трагедии произошли потому, что на первое место выступили не те ценности: деньги, экономика.
Мы все чаще говорим, что сегодня нам нужны не блестяще образованные Березовские и Невзлины, а Третьяковы, Морозовы, Демидовы, Татищевы, которые и производством занимались, и науку, культуру и образование поддерживали. Например, в кои времена Демидов в Нижнем Тагиле (ныне в Свердловской области) открыл музей, в котором до сих пор представлены скульптуры архитектора Антонио Кановы, картины Брюллова и т. д. Эти собственники и жили для Отечества и в своем Отечестве, а не как современные «предприниматели», которые «окопались» уже на Западе. Поэтому общественно значимая конкурентоспособность обеспечивается только параллельно с развитием духовно-нравственных ценностей. Только в этом случае мы сможем реально руководить процессом формирования нового человека.
В учреждениях профессионального образования часто на вопрос «кого готовим» отвечают: «слесаря, токаря». Этого уже недостаточно. Когда преподаватель ответит и поймет, что он готовит человека, который будет работать слесарем и токарем, тогда он не зря работает.
В феврале 2010 г. президентом была подписана инициатива «Наша новая школа», которая включает много хороших, позитивных идей.
Но она содержит не только положительные моменты, но и недостатки. Трудно согласиться с тем, что педагогические вузы должны быть преобразованы в базовые учебные центры или присоединены к классическим университетам. Раньше в стране функционировало 100 педагогических вузов. Новая инициатива была принята в феврале 2010 г., а в мае на сайте Министерства образования РФ осталось 58 педагогических вузов. Итак, происходит снова «зауживание» педагогической составляющей подготовки кадров.
Кстати, нечто подобное уже было в истории России: в 1929 г. закрывались исторические факультеты вузов. Но уже через пять лет поняли ошибку и снова открыли подготовку в области гуманитарных наук, поскольку поняли, что именно эти науки способствуют сопереживанию, возрождению и развитию душевных качеств человека. Интересно, когда это поймут наши реформаторы?
К сожалению, эти процессы идут на фоне буквального разгула СМИ. Лишенное нравственных ориентиров, упиваясь вседозволенностью, телевидение бравирует своей аморальностью, апеллируя при этом к ценностям свободы слова, свободы рыночных отношений, идеям демократии, якобы воплощающейся в системе так называемых зрительских рейтингов.
И снова приходится сожалеть, что третья часть ИПР оценивает роль СМИ в воспитании современной молодежи положительно (10 %) и скорее положительно (23 %). Отрицательное отношение лишь у 23,6 % преподавателей и мастеров производственного обучения. Это крайне затрудняет планирование воспитательной работы с молодежью. А сегодня у значительной ее части, особенно среди подростков, отмечается повышение уровня жестокости, грубости, агрессивности, цинизма, пренебрежительного отношения к нормам нравственности. Мы видим, что в последнее десятилетие в учреждениях НПО и СПО значительно ослабла работа с учащимися, направленная на нравственнопатриотическое воспитание, на профилактику и преодоление подростковой дезадаптации, на формирование ценностных ориентаций, здорового образа жизни, на воспитание сознательной дисциплины, самодисциплины и культуры поведения.
Наиболее важными сферами воспитания преподаватели и мастера производственного обучения НПО и СПО считают нравственное (64,7 % в 2000 г. и 67,7 % в 2010 г.), патриотическое (44,5 % и 43,4 % соответственно), физическое воспитание (37,7 % в 2000 г. и
28,9 % в 2010 г.), отношение к правовому за десятилетие не изменилось (29 %), несколько повысилась роль семейно-бытового воспитания (с 25,5 % до 27,4 %), практически не изменилось за 10 лет отношение к роли гражданского воспитания (26,6 % и 25,7 %).
Настораживает, что, по мнению ИПР, за десятилетие понизилась значимость эстетического (с 25,9 % в 2000 до 20,3 % в 2010 г.) и экономического воспитания (с 18,2 % до 9,8 %).
Интересно, что по всем этим основным направлениям воспитательной работы в 2010 г. отношение учащихся и студенческой молодежи УНПО и УСПО значительно превышают соответствующие показатели у ИПР.
В нравственном воспитании это соотносится как 79 % и 67,7 %, в патриотическом как 55 % и 43,4 % соответственно, даже в семейно-бытовом показатели ИПР ниже (соответственно, 27,4 у ИПР и 31 % у учащихся), в эстетическом воспитании это 27 % и 20,3 % у ИПР, в правовом - 41 % и 28,8 %, в экономическом 23 и 9,85 %.
Конечно, представленные данные социологических исследований не дают оснований для оптимизма.
Качество образования и воспитания будет зависеть от темпов создания в УНПО развивающей среды, позволяющей не только выявлять, но и развивать склонности, интересы, активность учащихся. Педагогические основы социализации личности подростка должны быть связаны с психологическими особенностями юношеского возраста. Необходимо более широкое использование педагогических технологий успеха, методов обучения и воспитания, которые направлены на развитие самостоятельности и активности учащихся, их ценностных отношений к труду, самим себе, окружающему миру. Но все это в большей степени следует отнести и к ИПК системы начального и среднего профессионального образования.
Следует признать, однако, что в настоящее время все это в системной форме - задача, пока непосильная для большинства учреждений НПО. Лишь часть из них находится на пути решения этих задач. Как правило, это только учреждения повышенного статуса: колледжи, лицеи, отдельные учреждения НПО, работающие в инновационном режиме непрерывного профессионального образования.
В целом же система начального профессионального образования России - в силу своей востребованности и незаменимости - нуждается сегодня в активной поддержке общества и государства.
