CC BY
33
iß ■ ,-Щ. v^-'J'j , ■ж ' jS --\ —- ■ ——-
1 -i^a^^iv1
„'Jg.'.« ¿rf&y-k*'
DOI: 10.14530/reg.2017.6 2017 Том 4 № 6
332.1 + 316.4 (571.6)
СОЦИАЛЬНЫЕ ЭФФЕКТЫ ОТ РЕАЛИЗАЦИИ ИНВЕСТИЦИОННЫХ ПРОЕКТОВ
В статье рассматриваются социальные эффекты от реализации инвестиционных проектов в регионах Дальнего Востока. На примере проектов по строительству газопровода на Камчатке и освоению шельфа на Сахалине проиллюстрировано их влияние на региональные рынки труда и подготовку профессиональных кадров.
Инвестиционные проекты, социальные эффекты, Дальний Восток России
НАЙДЕН Светлана Н иколаевна
Доктор экономических наук, профессор РАН, главный научный сотрудник Институт экономических исследований ДВО РАН, ул. Тихоокеанская, 153, Хабаровск, Россия, 680042
NAIDEN
Svetlana
Nikolaevna
Doctor of economics, professor of RAS, chief researcher
Economic Research Institute FEB RAS, 153, Tikhookeanskaya Street, Khabarovsk, Russia, 680042
SOCIAL EFFECTS FROM IMPLEMENTATION OF INVESTMENT PROJECTS
The social effects from implementation of investment projects in regions of Russian Far East are considered in article. Their influence on regional labor markets and training of professional staff is illustrated on the example of the projects of the gas pipeline construction on Kamchatka and of the development of the shelf on Sakhalin.
Investment projects, social effects, Russian Far East
nayden@ecrin.ru
© Найден С.Н., 2017
regionalistica.org
28
чшсд мгп ж —
..... :: у-УЖдмц.^
ь 001: 10.14530/гед.2017.6 2017 Том 4 № 6
Пристальное внимание со стороны федеральных, региональных и местных властей, учёных и специалистов, а также представителей средств массовой информации к процессу создания территорий опережающего развития1 на Дальнем Востоке формирует в общественном сознании завышенные ожидания как с точки зрения имеющегося потенциала, так и относительно будущих социальных эффектов [4]. С одной стороны, сами по себе инвестиционные проекты на стадии реализации предъявляют спрос на трудовые ресурсы, с которыми на Дальнем Востоке наблюдается устойчивый дефицит, что связано с особенностями организации рынка труда в макрорегионе, обусловленное его географическим положением, тенденциями и масштабами демографического, социального и экономического развития [9; 10]. С другой стороны, предполагается, что в случае успешной реализация инвестиционных проектов возникнет синергетический эффект в виде повышения уровня и качества жизни в районе новой экономики, который будет способствовать привлечению дополнительных трудовых ресурсов и приращению населения.
Анализ социально-экономической ситуации в субъектах ДФО на протяжении 20002016 гг. показывает, что принимаемые государством меры и механизмы по накачиванию макрорегиона инвестициями не дают моментальных результатов [1; 2; 3]. Параметры развития экономики далеки от опережающих и отстают по ряду показателей от темпов среднероссийской динамики, а реальный уровень жизни дальневосточников существенно ниже номинальных преимуществ [6; 7].
Так, в случае успешной реализации уже заявленных планов в рамках территорий опережающего развития предполагается создание рабочих мест в количестве 20-35 тысяч, что может обеспечить работой не более 0,5% численности населения Дальнего Востока. Если же на эти места будут привлечены трудовые ресурсы из-за пределов макрорегиона, это сможет компенсировать миграционные потери населения только одного года. Следует помнить, что речь идёт о вакансиях, значительная часть которых требует от претендентов наличия определённых профессиональных навыков и квалификации. Если часть необходимых специалистов предполагается изыскать на рынках труда среди дальневосточников, например, для использования в сфере сельского хозяйства и агропромышленной переработки, то для промышленных объектов, включая газопереработку и нефтехимию, квалифицированные кадры необходимо привлекать, одновременно организуя их подготовку на местах. Подобный опыт имеется в наличии.
Например, при реализации проекта строительства газопровода на Камчатке (Соболево - Петропавловск-Камчатский) , стоимость которого оценивалась в 42-45 млрд рублей, основной контингент строителей для прокладки газопровода привлекался из-за границы (Чехия, Украина, Белоруссия) и из западных регионов страны (Санкт-Петербург, Пермская и Томская области), поскольку собственных специалистов требуемых специальностей и квалификации на полуострове просто не было. Жители Соболевского района, где возводились буровые установки и перекачивающие станции, использовались в основном на низкоквалифицированных работах или как обслуживающий персонал.
За 10 лет (с 2000 по 2010 гг.), пока шла стройка, все попытки наладить в Камчатском крае на базе местного технологического техникума выпуск специалистов хотя бы первого звена - операторов и техников - сталкивались с вполне объективными проблемами, главная из которых - отсутствие соответствующего профессорско-преподавательского состава и ла-
1 <
¡ш
1 Федеральный закон № 473-Ф3 от 29 декабря 2014 г. О территориях опережающего социально-экономического развития в Российской Федерации»; http://www.eastrussia.ru/project/territorii-operezhayushchego-razvitiya/
2 http://www.gazprom.ru/about/production/projects/deposits/kamchatka/
£ ЗГНОЕ-ШПМВТМКа РО!: 10.14530/гед.2017.6 2017 Том 4 № 6
1 <
и ^то РО!: 10.14930/гед.20 1/.6 20 1/ ЮМ 4 № 6
ШщШШШ_Мщ _¿Щш
бораторно-производственной базы. Частично её попытались решить за счёт привлечения к учебному процессу специалистов-практиков, работавших на строительстве и обслуживании газопровода, имевших высшее профильное образование и опыт работы по инженерным специальностям, необходимую квалификацию и специализацию. И это дало определённый результат. Но возникла проблема с прохождением производственной практики на объектах, теперь уже газодобычи, где студентам для приобретения первых профессиональных навыков необходимо иметь соответствующий технический допуск, выдаваемый только с 18 лет - возраста, которого большинство студентов достигает лишь к моменту или после окончания среднего специального учебного заведения. При этом кадровая политика предприятий системы «Газпрома» нацелена не на средний специальный, а на высший уровень образования своих работников. Этой организацией определён перечень вузов, дипломы которых (во всяком случае, по техническим специальностям) имеют приоритет и приветствуются при трудоустройстве в компании1. Ни одно из учебных заведений Камчатки в этом списке так и не появилось.
После того, как газопровод был построен, временное жильё (щитовые и прочие сборные домики и вагончики), в котором проживали строители и наладчики, разобрали. Строители-контрактники, обладающие специфической квалификацией по прокладке газопроводов, выехали с полуострова к объектам нового строительства.
В настоящее время обслуживание газопровода и перекачивающих станций в силу технологии этого процесса осуществляется вахтовым способом с привлечением минимально необходимого контингента работников. Основной состав инженеров и специалистов среднего звена - это высококвалифицированные, опытные профессионалы, приехавшие из центральной части России. Многие живут и работают в вахтовом режиме уже по 5-6 лет, но семьи свои на полуостров не перевозят и не планируют этого делать. Большинством из них данная работа не рассматривается как постоянная. Для них это просто очередной пункт работы в системе «Газпрома», где происходит традиционная ротация кадров в географическом пространстве страны. Они, так же как и рыбаки, уходящие на путину в море, оставляют свои семьи на «берегу» - в местах постоянного проживания. Чаще всего это западные и южные регионы страны, где условия жизни значительно комфортнее дальневосточных. Местное население Камчатки в районе добычи газа так и используется на подсобных работах или в сфере услуг, масштабы которых существенно не увеличились.
Численность постоянного населения в Соболевском районе, где расположены газодобывающие мощности, не только не увеличилась, а, наоборот, продолжает снижаться. С 2002 г. (по данным переписи населения) количество жителей района сократилось на 24% и
1 «Программой инновационного развития ПАО «Газпром» до 2020 года определены 9 российских вузов, выбранных компанией в качестве опорных и 2 образовательных учреждения среднего профессионального образования. При выборе учитывались такие показатели, как соответствие направлений вузовских исследований технологическим приоритетам компании, результативность научно-инновационной деятельности, конкурентные преимущества в образовательной сфере, уровень международного признания и финансовая устойчивость» (http://www.gazprom.ru/careers/education/). В разделе «Образование» указаны Казанский национальный исследовательский технологический университет, Московский государственный технический университет им. Н.Э. Баумана, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Российский государственный университет нефти и газа им. И.М. Губкина, Национальный минерально-сырьевой университет «Горный», Санкт-Петербургский государственный экономический университет, Томский политехнический университет и Ухтинский государственный технический университет. В настоящее время в состав «Газпрома» входят два образовательных учреждения среднего профессионального образования: Волгоградский колледж газа и нефти и Новоуренгойский техникум газовой промышленности.
30
з, I л ]
чшсд мгп ж —
■ <
1 Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2017 г. (http://www.gks.ru/free_doc/doc_2017/bul_dr/mun_obr2017.rar).
I егионапистина 001: 10.14530/гед.2017.6 2017 Том 4 № 6
1
составило на 1 января 2017 г. всего 2 459 человек .
Существенного влияния на расширение рынка труда и социальной инфраструктуры на полуострове стройка и новый промышленный объект практически не оказали. После того, как «Газпром» и его дочерние организации провели реорганизацию акционерного общества «Камчатгазпром» и существенно оптимизировали численность его специалистов, значительная часть топ-менеджеров предприятия и работников высшей квалификации выехала за пределы полуострова в поисках адекватного места работы и привычной для них высокой оплаты труда.
Опыт реализации проектов освоения шельфа также имеет неоднозначное значение и для развития Сахалинской области. Проекты инициировали значительный приток инвестиций и рост выпуска продукции в соответствующих отраслях, однако имели чрезвычайно автономный характер. Хозяйственный комплекс Сахалинской области участвовал в реализации этих проектов в пределах узкого сегмента услуг. Основные подряды (85%) на создание трубопроводных мощностей, буровых установок, нефтедобывающих платформ, мощностей по сжижению газа, нефтеналивных терминалов и другой высокотехнологичной продукции получили иностранные компании, а хозяйственный комплекс области был занят лишь в отдельных подрядах, в основном строительного характера [8, с. 805].
Когда закончилась активная фаза вложений в проекты, снизилась и трудоёмкость. На стадии эксплуатации численность занятых стала в 30 меньше, чем на стадии капитальных вложений. Социальный эффект в виде импульса по развитию образования оказался значительно слабее ожидаемого: «Система высшего и среднего образования Сахалинской области не соответствует потребностям существующих и перспективных отраслей её экономики. Образовательные учреждения не ориентированы на подготовку специалистов инженерно-технического профиля и рабочих профессий для наиболее важных отраслей экономики области. Это связано с острым дефицитом высококвалифицированных педагогических кадров, критическим по ряду предметов и специальностей, и отсутствием соответствующей учебно-технической и учебно-методической базы» [8, с. 806].
После завершения строительных, монтажных и пуско-наладочных работ основной контингент строителей и специалистов с острова выехал. Значительная часть работников, обслуживающих нефтегазопроводы и предприятия газоперерабатывающего комплекса, и сегодня рассматривает своё трудоустройство как временное, планируя по завершению контрактов, в том числе и в случае выхода на пенсию, покинуть остров. Реализация крупных нефтегазовых проектов долгое время оказывала слабое влияние на развитие социальной инфраструктуры и повышение качества жизни населения острова. Только с 2011 г. в областной бюджет стали поступать дополнительные налоговые отчисления от предприятий отрасли и стали расти расходы на социальную сферу. Тем не менее, в области сохраняется дефицит мест в детских садах (только 75% детей охвачены дошкольным воспитанием), показатель удельного веса школьников, занимающихся во вторую смену, остаётся один из самых высоких среди дальневосточных субъектов РФ (22,5% от общей численности учащихся), показатель обеспеченности врачами - один из самых низких в макрорегионе (49,2 специалиста на 10 тыс. жителей), наконец, в наличии самая низкая мощность амбулаторно-поликлинических учреждений (245,3 посещений на 10 тыс. чел.) [5].
Таким образом, небольшой экскурс в существующий опыт реализации инвестиционных проектов показывает, что их влияние на параметры развития социальной среды региона при-
ж
Ъ i-i
Л®
■—г"—.
irr
кегианапыстика
_
»ж -'
DOI: 10.14530/reg.2017.6 2017 Том 4 № 6
//
Ш
"г, »V . , /."«J»
. • '.' .. .г. ■.. '■-.:■■. .4' ■■ . .П • . ,':'' .: V
сутствия неоднозначны. Социальный эффект в значительной степени носит локальный характер, его влияние на расширение рынка труда в конкретном регионе зависит от фазы реализации проекта, но развитие социальной инфраструктуры, как правило, остаётся за рамками интересов коммерческого инвестора. В конечном счёте, в момент реализации инвестиционного проекта именно регион принимает на себя повышенные обязательства по обеспечению социальными благами и услугами дополнительно прибывающих работников, что усиливает социальную нагрузку на имеющуюся инфраструктуру и региональные бюджеты. Возможные социальные эффекты, как правило, «откладываются» на будущее. Остаётся вопрос: когда и в какой мере их можно ожидать?
-
ш
ШМ
Список литературы
1. Исаев А.Г. Территории опережающего развития новый инструмент региональной экономической политики // ЭКО. 2017. № 4. С. 61-77.
2. Минакир П.А. Новая восточная политика и экономические реалии // Пространственная экономика. 2015. № 2. С. 7-11. DOI: 10.14530/se.2015.2.007-011
3. Минакир П.А. О стратегиях роста российской экономики // Пространственная экономика. 2016. № 2. С. 158-167. DOI: 10.14530/se.2016.2.158-167
4. Минакир П.А., Прокапало О.М. Российский Дальний Восток: экономические фобии и геополитические амбиции // ЭКО. 2017. № 4. С. 5-26.
5. Найден С.Н., Грицко М.А. Реакция региональной социальной системы на институциональные и инвестиционные шоки // Регионалистика. 2016. Т. 3. № 6. С. 6-22. DOI: 10.14530/reg.2016.6
6. Прокапало О.М., Исаев А.Г., Мазитова М.Г. Экономическая конъюнктура в ДФО в 2016 г. // Пространственная экономика. 2017. № 2. С. 138-173. DOI: 10.14530/se.2017.2.138-173
7. Прокапало О.М., Найден С.Н., Мотрич Е.Л., Бардаль А.Б. Российский Дальний Восток: экономические тренды. Хабаровск: ИЭИ ДВО РАН, 2017. 66 с.
8. Синтез научно-технических и экономических прогнозов: Тихоокеанская Россия - 2050 / под ред. П.А. Минакира, В.И. Сергиенко. Владивосток: Дальнаука, 2011. 912 с.
9. Тихоокеанская Россия - 2030: сценарное прогнозирование регионального развития / под ред. П.А. Минакира. Хабаровск: ДВО РАН, 2010. 560 с.
10. Motrich E.L., Naiden S.N. Migration Processes in the Socioeconomic Development of the Far East // Studies on Russian Economic Development. 2015. Vol. 26. № 5. Pp. 491-498. DOI: 10.1134/ S1075700715050093
References
1. Isaev A.G. The Territories of Accelerated Development: New Instrument of Regional Economic Policy. EKO [ECO]. 2017. No. 4. Pp. 61-77. (In Russian)
2. Minakir P.A. New Eastern Policy and Economic Realities. Prostranstvennaya Ekonomika = Spatial Economics. 2015. No. 2. Pp. 7-11. DOI: 10.14530/se.2015.2.007-011 (In Russian)
3. Minakir P.A. New On the Growth Strategies of the Russian Economy. Prostranstvennaya Ekonomika = Spatial Economics. 2016. No. 2. Pp. 158-167. DOI: 10.14530/se.2016.2.158-167 (In Russian)
4. Minakir P.A., Prokapalo O.M. The Russian Far East: Economic Phobias and Geopolitical Ambitions. EKO [ECO]. 2017. No. 4. Pp. 5-26. (In Russian)
5. Naiden S.N., Gritsko M.A. Reaction of Regional Social System on Institutional and Investment Shocks. Regionalistica [Regionalistics]. 2016. Vol. 3. No. 6. Pp. 6-22. DOI: 10.14530/reg.2016.6 (In Russian)
6. Prokapalo O.M., Isaev A.G., Mazitova M.G. Economic Situation in the Far Eastern Federal District in 2016. Prostranstvennaya Ekonomika = Spatial Economics. 2017. No. 2. Pp. 138-173. DOI: 10.14530/
SL А Л1Л RICA. И7 I I ¡4, \ Ч , Ж V4SvSW •TK^/.-.i^W/ifZ Ж у------^ Ч-й*/
I»»»«»5
^ryQ^niiyei^Ha DOI: 10.14530/reg.2017.6 2017 Tom 4 № 6
_^^'_Wi
se.2017.2.138-173 (In Russian)
7. Prokapalo O.M., Naiden S.N., Motrich E.L., Bardal A.B. Russian Far East: Economic Trends. Khabarovsk, 2017. 66 p. (In Russian)
8. The Synthesis of Scientific-Technological and Economic Forecasts: Pacific Russia - 2050. Ed. by P.A. Minakir, V.I. Sergienko. Vladivostok, 2011. 912 p. (In Russian)
9. Pacific Russia - 2030: Scenario Forecasting for Regional Development. Ed. by P.A. Minakir. Khabarovsk, 2010. 560 p. (In Russian)
10. Motrich E.L., Naiden S.N. Migration Processes in the Socioeconomic Development of the Far East. Studies on Russian Economic Development. 2015. Vol. 26. No. 5. Pp. 491-498. DOI: 10.1134/ S1075700715050093
Для цитирования:
Найден С.Н. Социальные эффекты от реализации инвестиционных проектов // Регионали-стика. 2017. Т. 4. № 6. С. 28-33. DOI: 10.14530/reg.2017.6 For citing:
Naiden S.N. Social Effects from Implementation of Investment Projects. Regionalistica [Regionalistics]. 2017. Vol. 4. No. 6. Pp. 28-33. (In Russian) DOI: 10.14530/reg.2017.6
