CC BY
149
РУМЕЙСКИЙ ЯЗЫК И НОВОГРЕЧЕСКИЕ ДИАЛЕКТЫ*
Резюме. Традиционно язык приазовских греков считается либо пон-тийским, либо северногреческим диалектом. М. В. Сергиевский, а вслед за ним и А. А. Белецкий поставили под сомнение эту точку зрения. В статье предпринимается попытка сопоставить румейские данные с известными новогреческими диалектными изоглоссами.
Ключевые слова: румейский язык, приазовские греки, новогреческие диалекты, диалектная классификация, изоглосса; Rumeika, Azov Greeks, Modern Greek dialects, Classification of the dialects, isogloss
Новогреческие диалекты стали привлекать к себе исследователей еще в конце XIX в. Многие из первых работ — в частности, статьи замечательного лингвиста Георгиоса Хатзидакиса (Hatzidakis 1980: 73-92; 265-291) или монография о фонетике цаконского диалекта1 Михаила Деффнера (Deffner 1881) — уже стали классическими; шкафы Центра диалектологии Афинской академии наук заполнены полевыми материалами (по большей части не изданными). Тем не менее диалектология до сих пор остается одной из наиболее проблемных областей неоэллинис-тики. Несмотря на то, что многие диалекты подробно описаны на более или менее современном уровне, до сих пор не существует диалектного атласа Греции2. Скорее всего, сложившаяся ситуация вызвана двумя проблемами:
1. Плохо сформулированы основные критерии сопоставления диалектов (то есть изоглосс), и набор этих критериев явно меньше требуемого.
Исследование выполнено при поддержке гранта РГНФ № 11-04-00048а.
1 Цаконский диалект традиционно считается потомком древнего лаконского диалекта и единственным греческим диалектом, который не прошел через койне.
2 Важным шагом в этом направлении можно считать диалектный атлас Крита (КоШ^орои^ 1988).
2. Имеющиеся классификации совершенно не учитывают данные новогреческих диалектов, находящихся за пределами Греции.
Первая проблема, к сожалению, не поддается решению в рамках одной статьи и требует комплексного исследования. Попытки вроде (Ralli 2006) могут лишь выявить отдельные недостатки существующих классификаций и предложить отдельные варианты уточнений, но никак не предложить принципиально новые критерии для объединения разных диалектов в диалектные группы. Тем не менее привлечение диалектов, традиционно не включаемых в существующие классификации, позволит, с одной стороны, обнаружить новые изоглоссы и проверить релевантность старых, а с другой (и это представляется еще более важным) — включает эти диалекты в систему новогреческих диалектов.
В качестве примера стоит разобрать случай с диалектом приазовских греков или румейским языком (rumejka, далее — румейск.), как его называют сами носители (о вариантах названия и о происхождении самоназвания см. Кисилиер 2009b: 9; Баранова, Викторова 2009: 97). Выбор именно этого диалекта обусловлен тем, что диалект начали описывать еще в середине XIX в. (Хартахай 1859; Григорович 1874: 6-7, 49-51; Blau 1874a; 1874b), а уже в начале XX в. встал вопрос о том, к каким новогреческим диалектам следует относить румейский язык. На основании данных Ф. Блау (кстати, позаимствованных у
В. И. Григоровича) Пауль Кречмер высказал две гипотезы. В первой он предположил, что румейский является одним из понтийских диалектов, поскольку палатализация в румейском очень похожа на палатализацию в понтийских диалектах (Kretschmer 1905: 18). Во-первых, перед /е/ и /i/ имеет место переход /х/ > /s/: румейск. son ‘снег’ vs. нгр.3 /tovi, румейск. snar ‘гусь’ vs. нгр. xnvapi, румейск. sintisSnu ‘беседовать’ vs. нгр.
г v> V у 4 Щ г
диалектн. Guyiuy/avro, румейск. maser нож vs. нгр. pa/aipi, румейск. ts[i] en ‘нет (букв. не есть)’ vs. нгр. диалектн. [ои]х evi4.
3
Нгр. = стандартный новогреческий (димотика).
4 В одной из лучших грамматик румейского языка (Бутеош^, Тотра1&8 1999: 133-139) отмечается, что у румейского и понтийского имеются сходные глагольные окончания, отрицания, частицы, предлоги и лексика.
Во-вторых, /к/ перед /е/ и /i/ становится /с/: румейск. seilí ‘собака’ vs. нгр. gku^í5.
Во второй гипотезе Кречмер предложил считать румейский одним из северногреческих диалектов (= сев.-гр.). Никос Кондо-сопулос, развивая идею Кречмера, отмечает три черты, сближающие румейским с северногреческими диалектами (Kontoso-poulos 2001: 94): исчезновение безударного /i/ (румейск. piyáó’ ‘источник’ vs. сев.-гр. niyáS’ vs. нгр. nnyáSi) 6, сужение безударного /е/ (румейск. pióíts ‘ребенок’ vs. сев.-гр. niSí vs. нгр. naiöi) и сужение безударного /o/ (румейск. kurtsíts ‘девочка’ vs.
сев.-гр. KOUpÍTG’ vs. нгр. KOpÍTGl). Общей изоглоссой румейского (пример 1) и северногреческих диалектов (2) можно считать и употребление аккузатива в качестве падежа косвенного дополнения:
(1) yo ípa tun [ACC]
‘Я сказал ему’
s
(2) i Ána tin [ACC] ípi tin mitéra [ACC] tis
‘Анна ей сказала своей матери’ (Архив 1998-2000)
М. В. Сергиевский, описавший в 1934 г. румейский говор с. Сартана, не поддержал ни одну из гипотез Кречмера и даже предложил считать румейский язык особой единицей среди греческих диалектов (Сергиевский 1934: 585). С предложением М. В. Сергиевского согласился и А. А. Белецкий (1969: 13). Действительно, даже сам факт сосуществования двух равноправных гипотез позволяет усомниться в справедливости хотя
/"* v> Т/* V-» v>
бы одной из них. Кроме того, между румейским и понтийским, с одной стороны, и северногреческими диалектами, с другой стороны, наблюдаются определенные различия, которые сами могут выступать в роли изоглосс8. Ни П. Кречмер, ни
5 К сходствам можно также отнести употребление сентенциальной частицы pa и тенденцию к постпозиции местоименной клитики в глагольной группе (Кисилиер 2006).
6 Е. Ф. Журавлева указывает ряд чередований, где происходит переход /е/ > /i/: métra ‘считай’ vs. mitrû ‘считаю’, féru ‘несу’ vs. ifira ‘[я] принес’, inéka ‘женщина’ vs. inikû ‘женское’, stoma ‘рот’ vs. stumi ‘ротовой’, onima ‘имя’ vs. unimata ‘имена’ (Журавлева 1982).
7 Местоименный повтор дополнения.
8 Например, в понтийском местоименная проклиза вообще невозможна: àxà sixa va sXsya tov ‘это [я] должен был сказать ему’ (Oikono-midis 1958: 236), тогда как в румейском наблюдается тенденция к формированию цепочек клитик (Кисилиер 2009а: 388-390), когда
М. В. Сергиевский, ни даже А. А. Белецкий не имели реальной возможности поместить румейский в систему новогреческих диалектов, поскольку первая приемлемая классификация появилась лишь в 1972 г. Ее автор — Брайан Ньютон — выделил девять фонетических изоглосс, на основании которых и разгруппировал греческие диалекты (Newton 1972)9. Интересно сравнить эти девять изоглосс с румейским материалом:
Изоглосса 1. Утрата гласных высокого подъема /і/ и /u/ и сужение безударных гласных /е/ и /о/ в /i/ и /u/ считается изоглоссой, отличающей северногреческие диалекты: нгр. koutí ‘ящик, коробка’ vs. сев.-гр. kti; нгр. ni0ápi ‘кувшин’ vs. сев.-гр. pQar. Хотя однокоренных лексем на румейском материале обнаружить не удалось, можно привести примеры типа румейск. pli ‘птица’ш vs. нгр. nou^í, румейск. sp’it’ ‘дом’ vs. нгр. опт. Сужение /e/ и /o/: нгр. 9aív£iai ‘кажется’ vs. сев.-гр. féniti, ср. с румейск. fénit; нгр. Koxónou^o ‘курица’ vs. сев.-гр. kutóplu. Поскольку данная лексема отсутствует в румейском, в качестве примера можно привести pistévu ‘верить’ (ср. с нгр. лштсйю).
появление частицы или другой проклитики при управляющем глаголе обязательно приводит к препозиции местоименного дополнения: na sas l’éyu ‘[я] вам скажу’ (как видно из понтийского примера, частица va не меняет порядок слов). Отличия северногреческих диалектов связаны с наличием перфекта, отсутствующего в румейском (справедливости ради, надо указать, что перфект в северногреческих диалектах возник, возможно, под влиянием стандартного новогреческого). Кроме того, стоит отметить, что и подчеркнутое в примерах 1 и 2 сходство носит не вполне типологический характер: хотя в северногреческих диалектах аккузатив употребляется как падеж косвенного дополнения, там есть и родительный падеж: íni tis paréas [GEN] mas ‘[он] из нашей компании’ (Архив 1998-2000). В
румейском же родительный падеж отсутствует в принципе, и его следы сохранились лишь в некоторых атрибутивных конструкциях (Викторова 2009: 198 и сл., 205).
Брайан Ньютон выделил следующие диалектные группы: 1) пелопонесско-ионийская (Ионийские острова и большая часть Пелопоннеса = п.-и.); 2) северногреческие диалекты (Эпир, Фракия, Фессалия, северная Аттика, северная Эвбея, острова на севере Эгейского моря);
3) старо-афинский диалект (центральная Эвбея, Мани, Корсика = ст.-аф.); 4) критский диалект (Крит, Киклады, Наксос = критск.); 5) юговосточные диалекты (Кипр, Хиос, Южные Спорады = ю.-в.). К этим группам, несомненно, надо добавить и цаконский (= цак.). Диалекты вне Греции (в частности, греческие диалекты Южной Италии (напр., грико = ю.-ит.) и румейский) в первой классификации не были учтены.
1 Правда, возможен и вариант pulíja, см. также изоглоссу 4.
Стоит отметить, что /е/ > /i/ носит в румейском языке более регулярный и обязательный характер, чем /о/ > /и/; это, вероятно, не в последнюю очередь связано с влиянием русского языка.
Изоглосса 2. Палатализация. В критском, староафинском — в частности, в мегарском (= мегарск.), и юговосточных диалектах — например, в кипрском (= кипрск.) и родосском (= родосск.), /к/, /х/ и /у/ перед гласными переднего ряда палатализуются (/к/ > /с/, /х/ > /s/, /у/ > /z/). В ряде диалектов имеет место последующая депалатализация (/с/ > /ts/, /s/ > /s/, /z/ > /z/): нгр. Kaipó^ ‘время’ vs. критск. и кипрск.
V У J У v> V» у V * • У 11
ceros vs. мегарск. и родосск. tseros vs. румейск. Ciros или t’iros ;
ГС Щ V У • у •
нгр. xspi рука vs. критск. и кипрск. seri vs. родосск. Séri vs. румейск. ser12. Очевидно, что румейский язык относится к тем диалектам, где происходит палатализация, причем без последующей депалатализации.
Изоглосса 3. Утрата геминат характерна для большинства греческих диалектов, кроме ряда диалектов юго-восточной группы. Например, в диалектах материковой Греции и Крита Qálasa ‘море’ и yráma ‘письмо’ будут произноситься с одним /s/ и /т/ соответственно, как и в стандартном новогреческом (/0álasa/ и /yráma/, несмотря на то, что по правилам орфографии они пишутся 0á^aooa и ypá^a). На островах, где распространены юго-восточные диалекты (на Кипре, Родосе и Хиосе), напротив, произносятся геминаты: Qálassa и yrámma. В румейском языке ситуация не вполне однозначна. Единственный общедоступный румейско-русский словарь Г. А. Анимицы13
11 В румейских примерах наблюдается переход /e/ > /i/, описанный в изоглоссе 1.
12 В ser происходит падение безударного /i/, см. изоглоссу 1.
13 Словарь выложен онлайн: http://www.mak-mak.com/gendb/RomRus.asp. Примеры из словарей здесь и далее приводятся в кириллическом алфавите А. А. Белецкого, впервые использованном в издании стихов румейского поэта Антона Шапурмы (Шапурмас 19S6).
предлагает целый ряд лексем с двойным бис двойным т:
/49/4 9 / 4
тэссера четыре , глосса язык, морская коса , маисса чародейка’, писса ‘смола’, тисса ‘бумажник’, грамма ‘письмо, буква’, коммат ‘кусок (ткани)’. Словарь Диамантопуло-Риониса и др. приводит эти же слова без геминат: тесера, глоса, магиса, писа, тиса, грама, кумат (Диамантопуло-Рионис и др. 2006: 60, 61, 153, 188, 335, 462, 463)14. Иногда словарь Г. А. Анимицы предлагает два параллельных варианта с одной и с двумя буквами, например: лухусса роженица и лухуса или псемма ложь и псема. Интересно также отметить, что производные от некоторых слов, которые пишутся с двойной согласной, в этом словаре даются с одной: коммат ‘кусок (ткани)’, но коматЯзу ‘резать’; грамма, но граматыц ‘записка’, граматэнюс ‘образованный’ и аграматус ‘невежда, безграмотный’15. Известно, что словарь Г. А. Анимицы в большой степени составлен на материале румейской поэзии XX в., которая изначально ориентировалась на димотику. Возможно, этим и объясняются указанные орфо-
А а Дж дж О о Ц ц
Б б З з П п Ч ч
В в Дз дз Р р Ш ш
Г г И и С с Ы ы
Гк гк (= ^/) Й й Т т Э э
Д д К к Тъ тъ (= /0/) Ю ю
Дъ дъ (= /5/) Л л Уу Я я
Е е Мм Ф ф
Ж ж Н н Хх
Этот алфавит пришел на смену первому алфавиту, созданному в 20-е гг. XX в. на основе димотики и запрещенному в период массовых репрессий 30-х гг. Появление кириллического алфавита, без сомнения, сильно повлияло на возрождение румейской культуры, однако «новейшая» румейская литература уже не смогла подняться до прежнего уровня, а в связи с доминированием русского языка и возникшим в середине 90-х гг. влиянием новогреческого «новейшая» литература практически не востребована. Поэтому некоторые проблемные места новой письменности так и остались недоработанными, в частности, варианты написания одних и тех же слов (например: дъявин и дъавин и проч.) и принципы словораздела (Кисилиер 2005).
14 Стоит отметить, что, хотя в стандартной греческой орфографии в соответствующих примерах также пишутся две а или р, произносится лишь один звук.
15 Г. А. Анимица аграмматос ‘профан, малограмотный’ с двумя м. Вероятно, это исключительно графическая особенность, не связанная с особенностями произношения: двойная буква отличает от слова аграматус.
графические особенности. В то же время и (Диамантопуло-Рионис и др. 2006) приводит явно искусственные слова, заимствованные из новогреческого — тъаласа ‘море’ (с. 198) — однако записанные без привычной геминаты. Скорее всего, на современном этапе развития румейский язык относится к тем греческим диалектам, где геминаты исчезли.
Изоглосса 4. Переход безударного /1/ в /у перед гласным наблюдается во всех греческих диалектах (в пределах Греции), за исключением старо-афинского: нгр. яшбш /ре8]а/ ‘дети’ уб. ст.-аф. рвд(а уб. румейск. р[дЦа; нгр. фгАш ЛЩа/ уб. ст.-аф. /Ша уб. румейск. /Нуа. Очевидно, что в старо-афинском диалекте переход /И > /у не происходит, так как ударение не сдвигается на последующий слог и /И остается ударным. В румейском, как свидетельствуют приведенные примеры (см. также сн. 10), также сохраняется /1/, препятствующее переходу /1/ > /у, однако, в отличие от старо-афинского диалекта, в румейском после /1/ появляется /у. Благодаря этому не возникает зияние.
Изоглосса 5. Переход древнегреческого /у/ в /и/. Как
известно, звук, передававшийся в древнегреческом языке при помощи буквы и и произносившийся как /у/, в стандартном новогреческом, в большинстве диалектов сузился в /1/. Тем не менее, в некоторых диалектах (в частности, старо-афинском и цаконском) произошел переход /у/ > /и/: нгр. <^и^о /кБ1о/ ‘дерево, деревяшка’ уб. ст.-аф. к8й\о (Мегары) уб. румейск. к8’йа ‘лес, дрова’, кяШз/кяШБ1 ‘деревяшка’; нгр. ки!га МЦа/ ‘живот,
17
брюхо’ уб. ст.-аф. г8иЧа (Мегары) уб. румейск. г’Ш]а/61(]а/сШ]а. Указанный переход наблюдается также в понтийском и цаконском диалектах, в первую очередь в сохранившихся древнегреческих лексемах. В румейском языке эти лексемы не зафиксированы, и он относится к большинству греческих диалектов, где происходит сужение /у/.
Изоглосса 6. Выпадение звонких фрикативных /у/, /5/ и /у/ в интервокальной позиции регулярно происходит в юго-
16 Пример с выпадением безударного /1/, см. изоглоссу 1.
17 В румейских примерах, с одной стороны, как и в примере из староафинского диалекта, не наблюдается переход /-1а/ > /-]а/ (см. изоглоссу
4), а с другой стороны, встречается палатализация (/к1/ > Д’1/ или /с1/, см. изоглоссу 2). Нельзя исключать, что в варианте выпадение безударного /1/, см. изоглоссу 1.
восточных диалектах греческого языка: нгр. Мді ‘масло (растительное)’ уб. ю.-в. їаїп уб. румейск. ¡ад,18; нгр. фбро^ ‘страх’ уб. ю.-в. fдos уб. румейск./оуш; нгр. рауо<; ‘волшебник’ уб. ю.-в.
/ у ’-р
maos уб. румейск. шауш. Тем не менее, в румейском удалось найти однокоренные слова, где происходит выпадение /у/: шаІ8а19 ‘ведьма’ (ср. нгр. раушоа) и шага ‘магия’ (ср. нгр. рау(а). Таким образом, нельзя утверждать, что в румейском выпадение интервокальных звонких фрикативных невозможно.
Изоглосса 7. Сохранение конечного /-п/ наблюдается в большинстве южных диалектов: древнегреческое выражение то ка^оу паі§іоу ‘хороший ребенок’ соответствуют нгр. то ка^о лаі8і и ю.-в. ґо каїдт Ьєіп.20 В румейском, как и в стандартном новогреческом, конечный /-п/ не сохраняется: ґи каїд рідіґ8.
Изоглосса 8. Диссимиляция фрикативного и взрывного характерна, прежде всего, для юго-восточных диалектов: нгр. аРуо /аууо/ ‘яйцо’ уб. ю.-в. avgдn уб. румейск. аууд. В румейском диссимиляция не наблюдается.
Изоглосса 9. В критском и юго-восточных диалектах происходит эпентеза /у/ в глаголах на -сию: нгр. 8ои^гбю ‘работать’ уб. ю.-в. дu¡ëvyo уб. румейск. ^[и?]^и. В румейском, таким образом, эпентезы не происходит.
К изоглоссам Ньютона можно добавить еще одну, отмеченную им самим, но лишь позже возведенную в ранг изоглосс (см., напр.: Trudgill 2003: 56-57):
Изоглосса 10. Переход ряда согласных — прежде всего /к, И — в Лб/ перед /е, і/, известный как цитакизм,2 характерен для староафинского и для цаконского диалектов: нгр. тіпота ‘ничто’ уб. цак. іБірґа; нгр. ті ‘что’ уб. цак. ґбі. В румейском в указанных словах сохраняется /1-/: Ирш ‘ничто’ и И ‘что’, однако встречаются лексемы, у которых есть варианты с цитакизмом: ґ8ашЬиі( ‘игра в жмурки’ уб. каш[Ьи]іБі.22
18 В румейском происходит падение безударного /i/, см. изоглоссу 1.
19 (Диамантопуло-Рионис и др. 2006: 462) приводится вариант без выпадения /у/ — магиса.
20 В ю.-в. примере происходит ассимиляции по звонкости и по огубленности: /-n p-/ > /-m b-/.
21 Брайан Ньютон определяет цитакизм как депалатализацию (Newton 1972: 133), что представляется не вполне верным.
2 Возможно, и фонетическую вариативность в начале слова (tsambuti vs. kambutsi) также можно связывать с действием цитакизма.
Никое Кондосопулос (Kontosopoulos 2001) впервые предпринял попытку добавить к описанным фонетическим изоглоссам ряд морфологических, синтаксических и лексических параметров, релевантных и для румейского:
Изоглосса 11. Аорист заканчивается на -sa: нгр. гурауа ‘[я] написал’, ср. с румейск. ¿yrapsa vs. цак. oräkame ‘[мы] увидели’
Изоглосса 12. Вопросительное/относительное место-
имение (‘что’) имеет форму ti в цаконском (tsi), каппадокий-ском, греческих диалектах Южной Италии и румейском. В большинстве юго-восточных диалектов, в понтийском и критском используется вариант inta.
Изоглосса 13. Косвенное дополнение выражается винительным падежом во многих северногреческих диалектах (см.
\ v> v> v> р •
пример 2), в каппадокийском, понтийском и в румейском: fer-mi ‘принеси мне’ (ср. с примером 1).
Изоглосса 14. Постпозиция местоименного дополнения при личной форме глагола характерна для ряда юго-восточных диалектов (в частности, для кипрского: areski-mu ‘мне нравится’, lali-tu ‘говорит ему’ (Agouraki 1998), критского диалекта (Kontosopoulos 2001: rotö-se ‘спрашиваю тебя’), каппадокий-ского (Janse, unpublished: piren-do ‘[он] взял ее’) и понтийского (см. сн. 8). В румейском языке постпозиция местоименного дополнения также является предпочтительной: ekleps’is-mi ‘[ты] украл меня’ (Кисилиер 2009a: 375, 388).
Анджелла Ралли, попытавшись собрать собственно синтаксические изоглоссы, добавляет к изоглоссе 14 следующий параметр (Ralli 2006):
Изоглосса 15. Модальное слово/частица или подчинительный союз перед VP приводит к препозиции местоименного дополнения в критском диалекте (Kontosopoulos 1997: ti na to käno ‘как [мне] это сделать’), каппадокийском (Janse, unpublished: op tu paisje ‘когда [он] его брал’), кипрском (Agouraki 1998: perki su ton ööki ‘может быть тебе это дает’).23 В румейском языке модальная частица приводит к препозиции
23 Хотя традиционно считается, что в понтийском всегда преобладала постпозиция (см. сн. 8), Панайотис Паппас на материале рукописей из Вазелонского монастыря показывает, что в средневековом понтийском 'iva и va приводили к препозиции местоименного дополнения (Pappas 2004; 2006).
местоименной клитики: na tu payum ‘его отведем’, ва ta fayu ‘их съем’ (Кисилиер 2009a: 388).
К перечисленным пятнадцати изоглоссам можно добавить еще несколько параметров, релевантных для румейского. Их нельзя в полной мере назвать изоглоссами, потому что пока нет данных по большинству диалектов/диалектных групп, однако имеет смысл их перечислить:
16. В каппадокийском в атрибутивных конструкциях не-
согласованное определение ставится перед определяемым словом и оформляется как родительный падеж (Janse, unpublished): koritsju to sokax ‘улица девочки (букв. девочки улица)’. Аналогичная модель наблюдается и в румейском: pinku trepi ‘мышиная нора’ (pinko ‘мышь’), nirn pli ‘водяная птица’ (niro ‘вода’), aQarpu laxardi ‘человеческая речь’ (aOarpus ‘человек’), skol’as avli ‘школьный двор’ (skol’a ‘школа’) и проч. (Викторо-
ва 2009)24.
17. В стандартном новогреческом языке в цепочке местоименных клитик действует правило рангов: косвенное допол-
25
нение предшествует прямому (рои ТО §(V8l^ ‘мне это даешь’). Такое правило рангов действует в грико (Rohlfs 1977: dizze-tu-to ‘покажи ему это’, pe-mmu-to ‘скажи мне это’) и на Лесбосе (= сев.-гр. (Ralli, unpublished): do-mi-tu ‘дай мне это’, doti-mi-tu ‘дайте мне это’). В каппадокийском, согласно (Janse 1998: 268), косвенное дополнение может стоять как до прямого (ifares-ta-mas ‘[ты] принес это нам’), так и после (ifara-sis-ta ‘[я] привел вам их’). В зафиксированных румейских примерах косвенное дополнение ставится перед прямым: sas tu Uyu rumSika ‘вам это говорю по-румейски’, dixnu-sas-tu ‘показываю вам это’ (Кисилиер 2009a: 390).
Чтобы лучше увидеть, с каким диалектом/диалектной группой наибольшее количество общих изоглосс, имеет смысл построить таблицу, куда, кроме пяти групп, выделенных Ньютоном (см. сн. 9), вошли цаконский, каппадокийский (= капп.), понтийский (= понт.) и греческие диалекты Южной Италии. В таблице использованы следующие обозначения: +/---------употреб-
24 Надо отметить, что такая модель работает не во всех субдиалектах румейского языка.
Существует, правда, знаменитое исключение с односложными императивами: бос; то рои ‘дай это мне’ (при нормативном порядке бос рои то).
ление необязательно/есть локальные варианты, где изоглосса не фиксируется; -/+----есть отдельные случаи употребления.
Изоглосса а и за V § а а ■ а а и 1 09 V и 4, <я 1 н и ■2 и н а а со 1 2 цак. с а « к ю.-ит. .т а о а
1. утрата /1/, /и/, сужение /е/, /о/ + -(?) + - - - - +/- +/- -?
2. палатализация + +/- + + + + -? + + +
3. утрата геминат +(?) + +/- +/- + - + + - +
4. /1/ > /]/ - + + - +/- + +/- - + -
5. /у/ > /и/ - - - + - - + - +/- +
6. выпадение интервок. /у/, /5/ и /у/ -/+ - - +/- - + + - +/-
7. сохранение /-п/ — - - - - + - +/- + +/-
/у > /у 00 — -? - -? -? + - ? ? -
9. эпентеза /у/ — + +/- -/+ + + - +/- - +
10. цитакизм -/+? - -/+ + + + + - + +/-
11. аорист на -Ба + + +/- +/- + +/-? -/+ + -/+ +
12. Ша вм. й — - -/+ +/- + + - - - +/-
13. вин. п. для косв. доп. + - +/-? -/+ - - +/- + - +
14. постпозиция мест. доп. + - - - +? + -? + - +
15. препозиция мест. доп. вызвана союзом, частицей или мод. словом + ? ? + +? -? + -?
16. несогл. определение перед согл. в атриб. констр. в форме род. п. + ? ? ? ? ? -? + ? -?
17. косв. доп. перед прямым в цепочке клитик + ? + ? +? +? +? +/- + ?
Приведенная выше таблица демонстрирует две основные проблемы новогреческой диалектологии: 1) не всегда понятно, как в локальных вариантах одной диалектной группы действует изоглосса, вроде бы релевантная для этой группы; 2) далеко не для всех диалектных групп известно, релевантна для них определенная (чаще всего синтаксическая) изоглосса или нет. Этим вызвано большое количество вопросительных знаков в таблице. Тем не менее, таблица позволяет сделать предварительные выводы о типологической близости румейского и других диалектов. Меньше всего общих черт оказалось у румейского со ста-
роафинским, а больше всего — с каппадокийским. Одинаковое количество (не совпадающих друг с другом) параметров — с понтийским и северногреческими диалектами26. Интересно, что общих черт с критским диалектом больше. Здесь уместно даже вспомнить наблюдение Т. Н. Чернышовой, согласно которой в приморском селе Ялта фраза «он говорит по-гречески» (то есть по-румейски) передается как «лё'1 критика» (Чернышова 1958: 3). По-видимому, М. В. Сергиевский и А. А. Белецкий были правы, не относя румейский ни к северногреческим диалектам, ни к понтийскому. Скорее всего, его надо считать диалектом смешанного типа, однако для более четкой картины необходимо провести сопоставление локальных вариантов.
Литература
Архив 1998-2000 — Архив МДАБЯ в МАЭ «Кунсткамера» РАН. Греция, Западная Македония, село Эратира. Собиратели: А. Б. Борисова, А. Н. Соболев, В. В. Зайковский, Т. А. Зайковская, Ю. А. Лопашов. Материал собран в 1998-2000 гг.
Баранова, Викторова 2009 — Баранова В. В., Викторова К. В. Румейский язык в Приазовье (Глава 4) // Кисилиер М. Л. (отв. ред.) Язык и культура мариупольских греков. Т. 1. Лингвистическая и этнокультурная ситуация в селах Приазовья. По материалам экспедиций 2001-2004 годов. СПб. С. 97-112.
Белецкий 1969 — Белецкий А. А. Греческие диалекты юго-востока Украины и проблема их языка и письменности // Ученые записки ЛГУ. № 343. Кафедра общего языкознания. Серия «Филологические науки». Вып. 73. Балканская филология. С. 5-15.
Викторова 2009 — Викторова К. В. Именная система (Глава 8) // Кисилиер М. Л. (отв. ред.) Язык и культура мариупольских греков. Т. 1. Лингвистическая и этнокультурная ситуация в селах Приазовья. По материалам экспедиций 2001-2004 годов. СПб. С. 193-205. Григорович 1874 — Григорович В. И. Записки антиквара о поездке его на Калку и Кальмиус, в Корсунскую землю и южные побережья Днепра и Днестра. Одесса.
Диамантопуло-Рионис и др. 2006 — Диамантопуло-Рионис А. А.,
Демерджи Д. Л., Давыдова-Диамантопуло А. М., Шапурма А. А., Харабадот Р. С., Патрича Д. К. Румейско-русский и русско-румей-ский словарь пяти диалектов греков Приазовья. Мариуполь. Журавлева 1982 — Журавлева Е. Ф. Фонетическое описание греческого новокаракубского говора в сравнении с другими таврорумей-скими говорами и северногреческими диалектами. АКД. М.
26 Фонетические сходства между румейским и северногреческими диалектами, вероятно, могут объясняться тем, что оба диалекта существовали в славянском окружении.
Кисилиер 2005 — Кисилиер М. Л. К вопросу о словоразделе в румей-ском языке // XXXIII международная филологическая конференция 2-20 марта 2004 г. Санкт-Петербург. Балканские исследования. Выпуск 26. Часть 2. СПб. С. 9-16.
Кисилиер 2006 — Кисилиер М. Л. О происхождении румейского языка // Казанский Н. Н. (ред.). Индоевропейское языкознание и классическая филология 10. Материалы чтений, посвященных памяти профессора Иосифа Моисеевича Тронского. СПб. С. 156-164.
Кисилиер 2009a — Кисилиер М. Л. Порядок слов (Глава 12) // Кисилиер М. Л. (отв. ред.) Язык и культура мариупольских греков. Т. 1. Лингвистическая и этнокультурная ситуация в селах Приазовья. По материалам экспедиций 2001-2004 годов. СПб. С. 374393.
Кисилиер 2009b — Кисилиер М. Л. Предисловие // Кисилиер М. Л. (отв. ред.) Язык и культура мариупольских греков. Т. 1. Лингвистическая и этнокультурная ситуация в селах Приазовья. По материалам экспедиций 2001-2004 годов. СПб. С. 9-22.
Сергиевский 1934 — Сергиевский М. В. Мариупольские греческие говоры. Опыт краткой характеристики // Известия АН СССР. Т. 7.
С. 533-587.
Хартахай 1859 — Хартахай Ф. А. Язык умирающего греческого наречия. [Греческий глоссарий]. Сартана.
Чернышова 1958 — Чернышева Т. Н. Новогреческий говор сел Приморского (Урзуфа) и Ялты, Первомайского района Сталинской области. Исторический очерк и морфология глагола. Киев.
Шапурмас 1986 — Шапурмас А. Кардъяко-м ту Приазовье. Стихя, пиимата, парамитъя ки хуратайдъа сты элиники (румэйку) глоса. Киев.
Agouraki 1998 — Agouraki Y. The Position of Clitics in Cypriot Greek // Ralli A., Joseph B. D., Janse M. (eds.). Proceedings of the First International Conference of Modern Greek Dialects and Linguistic Theory. Patra. P. 1-18.
Blau 1874a — Blau O. Griechisch-türkische Sprach-Proben aus Mariupoler Handschriften // Zeitschrift der deutschen morgenländischen Gesellschaft XXVIII. S. 562-576.
Blau 1874b — Blau O. Über die griechischen-türkische Mischbevölkerung von Mariupol. Nach W. Grigorowitsch’s Bemerkungen über die Sprache der Taten // Zeitschrift der deutschen morgenländischen Gesellschaft XXVIII. S. 576-583.
Deffner 1881 — Deffner M. Zakonische Grammatik. Vol. I. Lautlehre. Berlin.
Hatzidakis 1980 — Хат^ібакц Г. N. ГХюааікт spsuvai. Töpo^ A'. AO^va.
Janse 1998 — Janse M. Cappadocian Clitics and the Syntax-Morphology Interface // Joseph B. D, Horrocks G., Philippaki-Warburton I. (eds.). Themes in Greek Linguistics II. Amsterdam. P. 257-282.
Janse, unpublished — Janse M. Cappadocian // Т^іт^Л^ Xp. (єкб.). NsosXXnviKoi 5іаХєктоі.
Kontosopoulos 1988 — KovxoaönouXoc N. Г. ГХюааік0с AxXa^ xnc КрЛтпс. HpaкXєюv.
Kontosopoulos 1997 — KovxoaönouXoc N. r. ®epaxa KpnxiK^c SiaXeKxo-Xoyiac. AO'nva, 1997.
Kontosopoulos 2001 — KovxoaönouXoc N. r. AiaXeKxoi Kai iSiropaxa xnc veac eXXnviK^c. AO^va.
Kretschmer 1905 — Kretschmer P. Der heutige lesbische Dialekt. Wien. Newton 1972 — Newton B. The Generative Interpretation of the Dialect. A Study of Modern Greek Phonology. Cambridge.
Oikonomidis 1958 — OiKovopiSnc A. H. rpappaxiK^ xnc EXXnviK^c SiaXeKxou xou növxou. AO^va.
Pappas 2004 — Pappas P. Medieval Greek Object Pronouns and Analogical Change: A Response to Condoravdi and Kiparsky (2001) // Journal of Greek Linguistics. N 5. P. 127-158.
Pappas 2006 — Pappas P. Object Clitic Placement in the Dialects of the Modern Greek // Janse M., Joseph B. D., Ralli A. (eds.). Proceedings of the Second International Conference of Modern Greek Dialects and Linguistic Theory. Patra. P. 314-328.
Ralli 2006 — Ralli A. Syntactic and Morphosyntactic Dialectal Phenomena in Modern Greek: The State of the Art // Journal of Greek Linguistics. N 7. P. 121-159.
Ralli, unpublished — Ralli A. H SiaXeKxoc xrov KuSrovirov Kai Moaxovnofov: Mia nproxn npoaeyyuan.
Rohlfs 1977 — Rohlfs G. Grammatica storica dei dialetti italogreci (Calabria, Salento). Nueva edizione interamente riellaborata ed aggiornata. Transl. S. Sicuro. München.
Symeonidis, Tompaidis 1999 — LuperoviSnc X., Topna'iSnc A. H anpepiv'n EXXnviK^ SiaXeKxoc xnc OuKpaviac (nepiox^c MapiounoXnc) // napapxnpa 20 xou nepioöiKoti «Apxeiov növxou». AO^va.
Trudgill 2003 — Trudgill P. Modern Greek Dialects. A Preliminary Classification // Journal of Greek Linguistics. N 4. 2003. P. 45-64.
M. L. Kisilier. Rumeika and Modern Greek dialects
Though the Greek dialect of Marioupolis (or Rumeika) is now one of the best described Greek dialects, its place within Modern Greek dialects is still uncertain. Some scholars suppose that Rumeika is one of the Northern Greek dialects as there are some similarities between Rumeika and the Northern Greek dialects in phonetics and morphology. Others are sure about the Pontic origin of Rumeika. I agree with Andrey Beletsky who supported neither of the theories. In this article I compare the data from Rumeika with well-known isoglosses. The analysis definitely shows that Rumeika has more in common with Cappadocian and Cretan than with either Northern Greek or Pontic. I suggest that Rumeika should be treated as a “mixed type” dialect.
