CC BY
124
С.В. Векленко,
доктор юридических наук, профессор,
заместитель начальника Воронежского института МВД России по научной работе
РОЛЬ И МЕСТО СОЗНАНИЯ В ПРЕСТУПНОМ ПОВЕДЕНИИ
В статье проведен научный анализ определений понятий «сознание» и «осознание». Содержатся предложения по устранению недостатков при законодательном конструировании с использованием данных понятий.
Со времен Р.Декарта представление о «homo sapiens» (человеке разумном) было неразрывно связано с его сознанием: «Мыслю, следовательно, существую» [1].
По мнению А.Ф. Зелинского, сознание относится к той категории понятий, которые мы понимаем до тех пор, пока никто не спрашивает нас, как их определить [2].
Представители различных наук трактуют сознание неодинаково. В философской литературе господствует широкое толкование сознания, которое сводится, в конечном счете, к идеальному. Большинство психологов, наоборот, рассматривает сознание как одну из двух основных сфер внутренней духовной жизни человека, присущую только ему, его личности. Некоторые авторы считают возможным исходить из двоякого понимания сознания — общефилософского и психологического [3].
Известный отечественный философ А.Г. Спиркин, используя достижения психологии, предлагает следующее определение данного понятия: «Сознание — это высшая, свойственная только человеку и связанная с речью функция мозга, заключающаяся в обобщенном, оценочном и целенаправленном отражении и конструктивно-творческом преобразовании действительности, в предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов, в разумном регулировании и
самоконтролировании поведения
человека» [4].
Для того чтобы постичь природу человеческого сознания, необходимо
проанализировать его структуру, анализ которой издавна принято начинать с созерцания, т.е. с ощущений и восприятий. Ощущение — это отражение отдельных свойств предметов
объективного мира во время их непосредственного воздействия на органы чувств; это элементарное, далее психологически неразложимое, не имеющее структуры познавательное явление. Восприятие — это уже структурированный образ, состоящий из комплекса ощущений
[5].
После того, как тот или иной предмет перестает воздействовать на органы чувств человека, образ этого предмета не исчезает бесследно, а запечатлевается и сохраняется в памяти. Память — это форма познавательной деятельности, направленная на запечатление, сохранение, воспроизведение и
переработку поступающей в мозг информации [6].
В результате восприятия внешних воздействий и сохранения их памятью возникают представления как мысленные образы тех предметов или явлений, которые когда-то воздействовали на органы чувств человека, а потом восстанавливаются по сохранившимся в мозгу следам при отсутствии этих предметов. Представлениями могут также выступать образы, созданные усилиями продуктивного воображения: когда
представления и мысленные ситуации в действительности субъектом
непосредственно не воспринимались.
В отличие от психики животных сознание человека имеет следующие
существенные особенности. Во-первых, наряду с наследственно и эмпирически приобретенными формами поведения человек владеет принципиально новым средством ориентировки в окружающей действительности — знаниями, которые представляют собой концентрированный опыт человечества, передаваемый посредством слова («дознание» буквально и означает «совместное, совокупное знание») [7]. Коммуникативные возможности есть у многих высших животных, но только человек может передавать другим людям не только сообщения о своих внутренних состояниях (именно это является главным в языке и общении животных), но и о том, что знает, видит, понимает, представляет, т.е. объективную информацию об окружающем мире. Процесс общения осуществляется в форме взаимного материального воздействия словами, за которым скрывается обмен мыслями. По мнению Л.С. Выготского, слово относится к сознанию, как «малый мир к большому, как живая клетка к организму, как атом к космосу. Оно и есть малый мир сознания» [8].
Во-вторых, сознание человека отличается способностями мысленно представлять существующую и воображаемую действительность,
контролировать собственные психические и поведенческие состояния, управлять ими, видеть и воспринимать в форме образов существенные стороны и закономерные взаимосвязи окружающего мира. Представление действительности, отсутствующей в данный момент или вовсе не существующей (воображение, грезы, мечты, фантазия), по мнению некоторых ученых, выступает как одна из важнейших психологических
характеристик сознания [9].
Наконец, сознание тесно связано с самосознанием (саморефлексией), как системой ценностно-смысловых,
личностных отношений человека к миру, которая определяет уровень
самоорганизации индивида, принципы его поведенческой саморегуляции,
самопостроения и самоутверждения.
Успех жизнедеятельности индивида непосредственно зависит от его способности к самоанализу, от приведения его внутреннего мира в соответствие с объективными внешними условиями, от вычленения в них существенного и несущественного, социально санкционированного,
полезного и вредного [10].
Сущность и особенности сознания, как побудителя и регулятора деятельности, состоят в том, что оно есть соотнесение лица с объективной реальностью в процессе предметной деятельности человека. Применительно к конкретному акту поведения сознание представляет собой мысленное (интеллектуальное) соотнесение побудительных факторов с целью действия, самими актами деятельности, их социальной и правовой значимостью и теми последствиями, которые наступили или могли наступить как результат этой деятельности. Но соотнесение лица с объективной реальностью в процессе деятельности есть не только выделение его из окружающей среды, не только отражение мира в определенных образах, но и отношение (желание, переживание, внутреннее стремление к чему-то) лица к действительности [11].
При конструировании уголовноправовых норм о видах умышленной вины (ч.2 и ч.3 ст.25 УК РФ) законодатель использует термин «осознание». Несмотря на терминологическое сходство данного термина с термином «сознание», между ними существуют определенные отличия. По заслуживающему внимания мнению В.Д. Филимонова, «осознание лицом объективной действительности означает возникновение в его сознании того или иного представления о сложившихся в данных условиях общественных отношениях, т.е. представления о социальном содержании объективной действительности»[12]. Иными словами, если сознание подразумевает знание о внешнем и внутреннем мире, о самом себе, то осознание предполагает обязательное формирование собственного ценностного отношения к тем
или иным явлениям или событиям, возникающего на фоне устоявшихся идеалов и признаваемых субъектом норм поведения. «Человек осознает то, что воспринимает, когда понимает смысл воспринятого в контексте реальных событий, когда он учитывает возможные последствия своих поступков» [13].
Субъект осознает предметы и явления окружающего мира, не только сами по себе, их структуру, свойства и взаимосвязи, но и определяет значимость, ценность данных предметов и явлений для себя или для других людей. Таким образом, оценка выступает моментом взаимодействия познающего субъекта и объекта, акт осознания ценности предметов, явлений, событий, их свойств и отношений. Оценка отражает объект в его бытии для субъекта и предполагает сравнение объектов познания с ранее сложившимися нормами, идеалами, представлениями о желаемом и должном, которые выполняют в процессе оценки функцию основания, критерия,
ценностного эквивалента [14].
При этом в обязательном порядке необходимо учитывать, что «мысль об объекте никогда не исчерпывает всего богатства его свойств и отношений с другими объектами; оригинал богаче своей копии... Субъективность означает также неполноту отражения: образ
отражает свойства вещей лишь с большей или меньшей степенью приближения. Воспринимаемое никогда не
воспринимается полностью. Всегда имеет место различение и отбор» [15].
Принимая во внимание, что субъект любого (умышленного либо
неосторожного) преступления должен привлекаться к уголовной
ответственности лишь за те деяния и тот вред, который так или иначе охватывался его сознанием, следует заключить, что сознание является обязательным и неотъемлемым признаком
интеллектуального момента виновного поведения. Однако, в зависимости от формы психического отношения субъекта, сознание в конкретном преступном деянии может варьироваться
от осознания, включающего личностную оценку происходящего и будущего, до простой возможности при должной внимательности предвидеть последствия своего деяния.
Несмотря на бесспорность позиции о необходимости привлечения к
ответственности лишь лиц, действующих сознательно, в теории отечественного уголовного права долгое время большие разногласия вызывал и вызывает вопрос о предмете сознания преступника. Так, например, А.Н. Трайнин указывал, что «...осуждение поведения лица немыслимо, если в психике этого лица не было сознания общественной опасности своего поведения, это сознание является одним из признаков вины как элемента состава и как основания уголовной
ответственности» [16]. Б.С. Маньковский пришел к выводу, что «исходя из сущности виновности, следует признать, что сознание противоправности является одним из моментов понятия вины» [17]. А.И. Рарог считает, что «...предметом сознания как элемента умысла является: 1) общественная опасность деяния, т.е. характеристика (хотя бы в общих чертах) объекта преступления, фактическое содержание и социальные свойства всех составных элементов действия или бездействия; 2) противоправность совершаемого деяния, т.е. его противоречие советскому
социалистическому правопорядку» [18]. Такой же позиции придерживается А.И. Марцев: «Осознание общественной
опасности своего деяния предполагает осознание противоправности
(запрещенности) деяния, поскольку противоправность выступает юридическим выражением общественной опасности»
[19].
Уголовный закон (ст.ст.25, 26 и 28 УК РФ) попытался решить данные разногласия путем прямого указания на необходимость сознавать общественно опасный характер действий либо общественно опасный характер неизбежных или возможных последствий. Исходя из того, что противоправность является на основании статьи 14 УК РФ
юридическим выражением общественной опасности преступления, можно заключить, что преступник, сознавая общественную опасность совершаемого им деяния, должен в полном либо усеченном объеме сознавать и его противоправность.
Однако в судебно-следственной практике дело обстоит далеко не так гладко. Проблема состоит не только в том, что дать понятие термина «общественная опасность» затрудняются даже многие сотрудники
правоохранительных органов, не говоря уже о лицах, не обладающих специальными познаниями в области юриспруденции. Многие лица,
совершающие преступления, не только не осознают общественной опасности своих деяний, но, наоборот, уверены в общественной полезности своего
поведения. Примером подобных преступлений могут выступить и самоуправство (ст.330 УК РФ), и так называемое убийство из сострадания или по просьбе потерпевшего (ч.1 ст.105 УК РФ).
Основная сложность состоит в том, что в связи со стремительным изменением жизни общества социальная и моральная оценка отдельными лицами многих взятых под охрану уголовного закона ценностей (например, в сфере экологии или компьютерной информации) существенно отличается от их значимости и важности для государства и общества в целом.
Что же касается сознания противоправности, то вряд ли разумно, на наш взгляд, требовать от граждан знания всех статей уголовного закона, тем более что подобное требование фактически означает знание содержания бланкетных норм и постановлений Пленума Верховного Суда РФ, а также предполагает знание не только писаного права, но и права неписаного, например, заключения специалистов по тому или иному вопросу (скажем, что считать порнографическим предметом),
сложившейся практики при толковании оценочных понятий и т.п.
В связи с этим обоснованность существования в современном уголовном праве презумпции знания закона в последнее время вызывает все больше нареканий и возражений со стороны ученых. Разделяем позицию
Н.М.Кропачева, который считает, что «...суждение «незнание закона не освобождает от ответственности» вовсе не юридическая презумпция, а фикция, т.е. юридический прием, противоречащий конкретной естественной реальности, однако используемый для достижения юридических последствий. В настоящее время, когда это «правило» является фикцией даже для самих
правоприменителей, от него, безусловно, необходимо отказаться» [20].
Вопрос о предмете сознания имеет, на наш взгляд, очень важное практическое значение, так как от его решения зависит и комплекс требований, предъявляемых государством и обществом своим членам по соблюдению предписаний закона, и, соответственно, величина упрека или негативной реакции властных структур в случае нарушения данных предписаний.
Нам видится наиболее эффективным следующий путь решения данной проблемы. Принимая во внимание, что любое преступление по своей социальной сути представляет собой конфликт интересов (преступника и жертвы, преступника и государства), считаем вполне допустимым со стороны государства и общества требование о сознании того, что деяние лица, нарушающего уголовно-правовой запрет, вступает в конфликт с чьим-то интересом. Причем совсем не обязательно, чтобы данное лицо осознавало, что посягает на охраняемый законом интерес. Достаточно сознания лицом того, что подвергшемуся преступному воздействию интересу может быть причинен какой-либо ущерб. Для того чтобы это положение получило законодательное закрепление, также совсем не обязательно в тексте закона использовать термин «конфликт интересов», вполне, на наш взгляд, достаточно будет заменить в статье 25 УК РФ слово «опасность» на слово
«значимость» [21], которое в самом общем смысле и означает
непосредственное затрагивание тех или иных интересов членов социума. Такой подход, на наш взгляд, позволит сделать требования уголовного законодательства более доступными для лиц, не обладающих специальными
юридическими познаниями, а также облегчить работу правоприменителей по установлению и доказыванию
субъективной стороны состава преступления.
Сознание, безусловно, занимает центральное место в жизнедеятельности членов общества. Однако не следует абсолютизировать роль сознательного начала в регуляции противоправного поведения. Как свидетельствует судебная практика, многие умышленные преступления представляют собой своеобразные «парадоксы душевной жизни», далеко не всегда и не в полной мере осознаваемые виновными лицами. Это обусловлено психическими
перегрузками, невротизацией и психопатизацией человека. Общеизвестна провоцирующая роль употребления алкоголя, ослабляющего сознательный самоконтроль поведения. В связи с этим становится очевидной актуальность проблемы неосознаваемой психической деятельности для теории и практики борьбы с преступностью [22].
Еще Зигмунд Фрейд пришел к выводу, что «психоанализ не может считать сознательное сущностью психического, но должен рассматривать сознание как качество психического, которое может присоединяться или не присоединяться к другим его качествам» [23].
В современной психологии принято в психике человека выделять три взаимосвязанных уровня —
сознательный, подсознательный и бессознательный [24].
Подсознательный уровень психической деятельности включает обобщенные, автоматизированные в опыте индивида стереотипы его поведения в различных ситуациях (фобии, страхи, истерические фантазии, спонтанная тревожность и
радостное предчувствие), умения, навыки, привычки, интуицию (процесс
мгновенных озарений, комплексного охвата проблемной ситуации, всплывания неожиданных решений, неосознанное предвидение развития событий на основе спонтанного обобщения
предшествующего опыта). Поведенческие акты на бессознательном уровне регулируются неосознаваемыми
биологическими механизмами
(инстинктами и рефлексами), которые
направлены на самосохранение организма и продолжение рода [25].
Процессы, начинающиеся в
неосознаваемой сфере, могут иметь место и в сознании. И, наоборот, сознательное может вытесняться в подсознательную сферу. Взаимодействие сознательного и внесознательного может осуществляться согласованно — синергично, или антагонистично, противоречиво,
проявляясь в разнообразных
несовместимых поступках человека,
внутриличностной конфликтности.
Наличие указанных уровней психической деятельности обусловливает
относительную самостоятельность
следующих разновидностей человеческих реакций и действий: 1) бессознательно-инстинк-тивные, врожденные реакции; 2) импульсивно-реактивные, малоосознанные эмоциональные реакции; 3) привычно-автоматизированные
действия; 4) сознательно-волевые действия [26].
Обозначенные реакции и действия, в свою очередь, способны привести к нарушению предписаний уголовного закона. Решая вопрос о привлечении лица, нарушившего уголовно-правовой запрет, к ответственности, определяя пределы этой ответственности, и законодатель, и правоприменитель в целях достижения максимального эффекта карательного воздействия должны в полной мере учитывать все особенности психики субъекта. Поэтому современное уголовное законодательство и судебноследственная практика должны иметь четкие критерии психического
содержания виновного поведения.
Применительно к сознательно-волевым действиям таким критерием, на наш взгляд, следует признать отмеченное выше осознание конфликта интересов (социальной значимости своих действий или бездействия). Что же касается трех других разновидностей человеческих реакций, то в этом случае разделяем позицию А.Ф. Зелинского, который вполне обоснованно считает, что «виновен не только тот, кто преднамеренно совершил преступление, но и тот, кто не мобилизовал свое сознание и волю, действовал по первому побуждению, бездумно. Ведь это первое побуждение — его собственное, отражающее его личность. Если при этом лицо не предвидит фактического развития событий и их общественно опасный результат, может наступить
ответственность за неосторожность. Неумение или нежелание понять истинный социальный смысл совершаемого при осознанности всех иных элементов объективной стороны состава преступления влечет ответственность за умышленное преступление» [27]. К аналогичным выводам пришел и В.Н. Кудрявцев: «Бессознательный элемент поведения имеет правовое значение только в тех случаях и в
тех пределах, в каких он поддается возможному контролю со стороны сознания и воли лица, т.е. может потенциально быть в надлежащий момент осознанным. Именно в этих пределах и возможна ответственность человека за свои действия»[28].
Резюмируя вышеизложенное, следует еще раз отметить, что сознание является неотъемлемой частью содержания вины субъекта в совершении преступления. Государство и общество вправе привлекать к ответственности и наказывать нарушившее уголовноправовой запрет лицо, если будет установлено, что предметом сознания данного лица является конфликт совершаемого деяния с чьим-либо интересом, которое, в свою очередь, может варьироваться от осознания
(формирования личностной оценки к происходящему) общественной
значимости совершаемого до отсутствия должной и требуемой от вменяемого лица мобилизации сознания и воли. Именно такой подход, на наш взгляд, позволит избежать разночтений при установлении наличия и особенностей психического отношения субъекта к совершаемому им деянию.
ЛИТЕРАТУРА
1.См.: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С.169.
2.См.: Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. -Харьков, 1986. -С.9.
3.См.: Чвачихия В.М. Бессознательное в структуре психической деятельности.// Социол. исследования.
1981. 2. С.119.
4.Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. - М., 1972. -С.83.
5. Там же. С.91-94.
6.Спиркин А.Г. Указ.раб. С.95.
7.См.: Еникеев М.И. Общая и юридическая психология (в двух частях). Часть 1 “Общая психология”. М., 1996. С.86.
8.Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. - М., 1956. - С.384.
9.См.: Немов Р.С. Психология. В 3 кн. Кн.1. Общие основы психологии. - 2-е изд. - М., 1995. -С.114.
10.См.: Еникеев М.И. Указанная работа. С.87-88.
11.См.: Мясищев В.Н. Личность и неврозы.- Л., 1960. С.109.
12. Филимонов В.Д. Общественная опасность личности преступника. - Томск, 1970. - С.101.
13.Спиркин А.Г. Указанная работа. С.82.
14.См.: Батурина Г.И. Ценностный аспект сознания// Сознание и диалектика познавательной деятельности: межвуз. сборник науч. трудов.- Иваново, 1984. - С.116.
15.Спиркин А.Г. Указанная работа. С.70-71.
16.Трайнин А.Н. Состав преступления по советскому уголовному праву.- М., 1951.- С.126.
17.Маньковский Б.С. Проблема ответственности в уголовном праве. - М.-Л., 1949.- С.111.
18.Рарог А.И. Общая теория вины в уголовном праве. - М., 1980. - С.31-32.
19.Марцев А.И. Общие вопросы учения о преступлении. - Омск, 2000. - С.39.
20.Кропачев Н.М. Механизм уголовно-правового регулирования: дисс. на соиск. учен. степени доктора юрид. наук в форме научного доклада. - СПб., 2000. - С.22-23.
21.Одним из аргументов является заслуживающая внимания позиция В.А. Якушина, который вполне обоснованно считает, что “осознание социальной и правовой значимости совершаемого деяния есть тот признак, который должен быть положен в основу отграничения преступления от иных волевых действий. Ибо именно он является тем признаком, который выражает субъективный аспект сущности преступного деяния” (Якушин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. -Казань, 1988. - С.18).
22. См.: Зелинский А.Ф. Указанная работа. - С.3.
23. Фрейд З. Я и Оно: Сочинения. - М.,1998. - С.841.
24. См.: Еникеев М.И. Указанная работа. С.91.
25. Еникеев М.И. Указанная работа. С.91-92.
26. Там же. С.93-95.
27. См.: Зелинский А.Ф. Указанная работа. С.69.
28. Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. - М., 1982. - С.85.
