CC BY
40
К ИСТОЧНИКАМ
В. П. Вахтеров
Основы
НОВОЙ ПЕДАГОГИКИ
В В Е Д Е Н I Е.
Время ли теперь выпускать книгу по общимъ вопросамъ воспиташя и образования? Когда я пишу эти строки, лидеръ правыхъ въ Государственномъ Сов^тЬ, возражая противъ увеличетя кредита на школы, нарисовалъ довольно мрачную картину между-народнаго положешя Россш. Его мысль сводилась къ тому, что теперь не время усиленно заботиться о школахъ, когда на очереди бол-Ье важные государственные вопросы. ДруНе указываютъ на невзгоды внутренней жизни нашей родины и тоже находятъ, что съ вопросами воспиташя и образоватя можно подождать.
Но что же, если не просвЬщете нужно въ стран-Ь, гдЪ то, что у другихъ народовъ считается ужасомъ и позоромъ — голодъ сталъ хроническимъ явлетемъ еще съ 90-хъ годовъ прошлаго в-Ька, гдЬ смертность д'Ьтей вдвое выше, чймъ у нашихъ сосЬдей на Скан-динавскомъ полуостровгЬ; но что же, если не просвищете, нужно тамъ, гдгЬ местности, н-Ькогда быв-ппя житницею страны, переживаютъ судьбу Ирана, славившагося раньше изумительнымъ плодород1емъ, а теперь представляющего безплодную пустыню. Безпощадно истребляются л-Ьса, уменьшается количество скота, увеличивается число безлошадныхъ землед'Ьльцевъ; возрастаетъ пьянство, развратъ, едва ли не вырождается раса. Наступила какая-то орпя хи-щешя и казнокрадства, при чемъ болыше и малые хищники и казнокрады чувствуютъ себя хозяевами
момента. Вспыхивакпъ погромы, появляются моральный чудовища, какъ Лзефъ. Сама жизнь человеческая ц'Ьнится ни во что, когда люди убиваютъ, призывая при этомъ имя Бож1е; ужасъ перестаетъ быть ужасомъ, и то, что въ нормальное время вызвало бы взрывъ негодовашя, теперь печатается въ газетахъ петитомъ. Что касается самаго многочисленнаго у насъ сословия—крестьянъ, то ихъ жизнь, какъ она изображена, напримЬръ, такими замечательными наблюдателями, какъ покойный Чеховъ и ныне здравству-юпцй Бунинъ, ужасна. Безысходная нужда, непосильный трудъ, пьянство, безпросвгЬтность. Въ деревнЬ страшно жить. «Они живутъ хуже скотовъ», по сло-вамъ знаменитаго писателя. Указываютъ на предстоящи! кризисъ промышленности. Предсказывают!» неизбежное банкротство, новую Цусиму въ сельскомъ хозяйстве, промышленности, внешней политике, фи-нансахъ.
Мы зашли въ какой-то тупикъ, изъ котораго не видно выхода. Среди людей, отъ которыхъ несколько лЬтъ тому назадъ можно было слышать восторженныя речи, поляыя веры и надежды на лучшее будущее, теперь встрЬчаемъ угнетенное настроеше, разочаро-ваше, уныше, близкое къ отчаятю. Обманутые въ своихъ лучшихъ надеждахъ, наиболее впечатлительные люди заболеваютъ психически, думаютъ о само-убИ'гстве.
Въ ташя времена мысль усиленно ищетъ выхода. Естественно, что разные люди указываютъ и разные пути. Религшзные люди укажутъ на молитву, какъ на самый лучппй исходъ. ДруИе будутъ ждать спасе-тя отъ естественной эволющи ироизводственныхъ отношешй. Каждая изъ политическихъ парт1й будетъ указывать на свою программу, какъ на панацею отъ всехъ золъ. Но есть люди, которые, нисколько не отрицая и некоторыхъ другихъ путей, болЬе всего верятъ въ силу воспитатя и образовашя широкихъ народныхъ массъ. Мы знаемъ людей, бывшихъ близко къ отчаятю, которые нашли выходъ изъ этого безысходнаго мрака въ упорной работе надъ про-
св'Ьщешемъ народныхъ массъ. И мм думаемъ, что они выбрали правильный путь. ■ -
Мы говорили о хроническомъ голодЬ; но есть еще другой голодъ — духовный, и онъ является причиной перваго. Было время, когда .во Францш десятина земли такъ же, какъ у насъ теперь, давала 45 иудовъ ржи; теперь она даетъ 170 пудовъ пшенипы. И это результатъ общаго и спещально агронолшческаго образовашя французскаго сельскаго населетя. Почти то же надо сказать о Германш и Швейцарш; но въ посл'Ьднихъ странахъ н-Ьтъ того чернозема, какой есть у насъ. Н1>тъ тамъ и такихъ богатствъ, какими изобилуютъ наши л-Ьса, нг1>дра нашихъ горъ, наши моря и рЬки. И, однакоже, тамъ не знаютъ, что такое голодъ. Знаше и планомерный трудъ — вотъ тотъ ключъ, посредствомъ котораго открываются сокровища, спрятанный природой. А знаше и трудоспособность— результатъ хорошаго воспиташя и образовашя. И такъ во всем-^. Голодъ, такимъ образомъ, является самымъ тяжкимъ обвинешемъ по адресу тЬхъ, кто задерживалъ умственное и нравственное развит1е народа. Нельзя презирать образоваше и въ то же время разсчитывать на производительность страны. А мы презираемъ и образоваше и книги. Л^ть 12 тому назадъ у насъ на одну книжную лавку приходилось бол'Ье 45 винныхъ лавокъ. Между этой статистикой и статистикой неурожаевъ существуетъ самая тЬсная связь. Сила страны не въ пространств^, даже не въ числ-Ь жителей, а гЬмъ мен'Ье въ количеств-^ войскъ; сила страны въ ч.ислЬ просв1>щенныхъ, энер-гичныхъ, трудоспособныхъ, стойкихъ дЬятелей, а это дЬло воспиташя и образовашя.
Последнее десятшгкпе поставило предъ нами несколько крупн-Ьйшихъ историческихъ задачъ, и мы не выдержали этого экзамена. У насъ не оказалось людей, стоящихъ на высогЬ предъявленныхъ къ нимъ тре-бовашй. Мы оказались умственными и нравственными банкротами. У насъ оказалось очень мало людей, со-отв'Ьтствовавшихъ историческому моменту. Это не должно удивлять насъ, потому что при нашемъ воспиташи
и условшхъ жизни и не могло вырасти ничего лучшаго. Но это побуждаетъ нась съ наибольшей серьезностью отнестись къ вопросамъ образовашя и воспиташя покол'Ьтй, идущихъ намъ на см-Ьну. Если мы сами не выдержали экзамена и оказались плохими и несчастливыми, то пусть же будутъ хорошими и счастливыми наши дети. Никто не придетъ на помощь народу, если онъ самъ не въ силахъ помочь себе, если опъ самъ не въ состояши взять свою судьбу въ собственный руки. Но чтобы стать хорошимъ хозяиномъ своей участи, недостаточно ходить на помочахъ званыхъ и незваныхъ вождей, надо самому иметь просв'Ь-щенный умъ, реальный знашя, обладать творческими силами и общественными стремлешями и действовать самостоятельно. А для этого необходимо хорошее образовате и воспиташе. >
Представьте себе, что наша страна въ настоящее время располагала бы миллюнами просвещенныхъ крестьянъ и рабочихъ, ясно представляющихъ себ'Ь современное положете, знакомыхъ съ аналогичными собьтями всем1рной исторш, и тогда исчезъ бы всягай страхъ за наше ближайшее будущее.
Правда, путь воспиташя и образовашя очень медленный, и кто бы изъ насъ не предиочелъ более быстраго. Но работа на поприще иросвещешя никакой другой прогрессивной работе иомЬшать не мо-жетъ. Напротивъ, если люди, иредпочитаюнце более быстрые пути, встретятся съ непреодолимыми нре-пятств1ями, у нихъ останется надежда на будущее, на молодежь, воспитанную нами и лучше насъ приспособленную къ жизненной борьбе. «Самыя тих!я слова,— говорить Ницше,—суть именно тЬ, которыя приносятъ бурю. Мысли, приходягщя, какъ голубь, управляютъ м1ромъ».
Наша вера въ то, что воспиташе и образовате въ состояши вывести насъ на светлую и прямую дорогу, подкрепляется еще талантливостью нашего народа. Несмотря на то, что услов1я для развит1я таланта у насъ безпримерно тяжелыя, мы имели такого ученаго, какъ Ломоносовъ, на целый векъ
опередившаго тогдашнюю науку, а позже знамени-таго Менделеева, мы им*Ьли ,такогэ государственная д-Ьятеля, какъ Сперанстй, такихъ публицистовъ, какъ Б*Ьлинстй, Чернышевсюй и Добролюбовъ, такихъ поэтовъ, какъ Пушкинъ, Лермонтовъ, Шевченко, такихъ писателей, какъ Толстой, Тургеневъ, Чеховъ, Горыай и т. д., такихъ художниковъ, какъ Р'Ьпинъ и Богдановъ-Б'Ьльстй, такихъ композиторовъ, какъ Глинка, Чайковстй, Мусоргск1й, такихъ изобр-Ь-тателей, какъ Яблочковъ и пр.
Но в'Ьдь при нашихъ услов1яхъ могъ пробиться наружу, быть-можетъ, только одинъ промилль изъ всей народной массы. У насъ мало школъ, мало библютекъ, мало музеевъ, аудитор^* и вообще просвЪ-тительныхъ учрежден1й. Наши школы и б'Ьдны и неудовлетворительны. Л педагогическая ихъ часть нереживаетъ кризисъ. Даже д1зти, им'Ькжця возможность окончить полный курсъ въ средней школ'Ь, по-лучаютъ до отчаяшя мало въ смысл!* развитая и знашй, не говоря уже о воспитанш. И на пршбрЪтеше этихъ, иногда очень сомнительныхъ знашй, затрачивается огромное количество времени и труда. Наши д-Ьти учатся 11 л'Ьтъ до поступлешя въ высшую школу (3 года въ подготовительныхъ школахъ и 8 л Ьтъ въ гимназш), работаютъ очень часто бол-Ье восьми часовъ въ сутки, если считать и время, употребляемое на подготовку къ урокамъ, лишены возможности тратить достаточное количество времени на свойственный датскому возрасту игры, прогулки, нередко страдаютъ^ отъ переутомлешя и къ ужасу и отчаянш родителей и во вредъ рас-Ь разстраиваютъ свое здоровье. Школа очень часто портитъ характеръ д-Ьтей. И эта страшно высокая ц-Ьна платится за прюбр-Ьтеше навыковъ и знашй, съ которыми молодой человгЬкъ въ большинства слу-чаевъ годенъ лишь только для казенной службы, не требующей ничего кром!> исполнешя чужихъ приказа-шй. Полученная подготовка, по отзыву профессоровъ, оказывается очень часто недостаточной даже для того, чтобы съ усп-Ьхомъ слушать очень элементарный въ сущности курсъ нашихъ университетовъ. Наши методы
и пр1емы преподаванш нуждаются въ серьезныхъ улуч-шешяхъ. Трещатъ нодъ напоромъ критики школьные планы, программы, составъ учебнаго курса, экзамены и весь строй учебнаго д-Ьла. Сама Teopin воспиташя нуждается въ кореиномъ пересмотре.
Главный недостатокъ современной педагогики— это OTcyTCTBÍe руководящей общей точки зр'Ьшя. Такъ много предлагаютъ матер1аловъ, каше надо использовать въ видахъ воспиташя, методовъ, которые надо употреблять, частныхъ цЬлей, катя надо ставить и преследовать; все это такъ разнообразно и разбросано то въ исторш педагогики, то въ различныхъ современныхъ течешяхъ педагогической мысли. Это безконечное разнообраз1е и хаотическая разбросанность ошеломляютъ. Современная педагогика предста-вляетъ собою иоле брани, гд'Ь ведутъ борьбу самыя разнообразныя ц-Ьли воспиташя и обучения, различные методы и системы, разный программы. Въ современной педагогике н'Ьтъ основы, которая выражала бы общую идею и духъ нашего времени. Въ ней все безсистемно, безсвязно, разбросано, противоречиво. Все наши методы и npieMbi обучетя и воспиташя носятъ характеръ случайности. Это кате-то клочки и отрывки, которые еще нредстоитъ связать во что-то единое и целое. Словно кто разорвалъ педагогику на отдельный мелшя части. И чтобы внести какой-нибудь порядокъ въ эту область, все отдельный части, изъ которыхъ слагается теор1я педагогики, должны быть объединены въ одномъ общемъ синтезе. Необхо-димъ широкш принципъ, объемлкищй и связуюицй вс/Ь частныя цели, методы и матер1алъ; нужно начало, которое объединило бы и организовало бы и въ мысляхъ, и въ действительности, и въ теорш, и въ практике всю совокупность разнообразныхъ эле-ментовъ педагогики. Конечно, въ этой области необходимо и расчленеше, нуженъ и анализъ и при-томъ самый кропотливый и тщательный; но столько же необходимъ и обобщающш синтезъ. Самое подробное изложете каждой изъ этихъ частей не будетъ иметь полной цены до техъ поръ, пока все эти эле-
менты не будутъ приведены въ связь, которая одна въ состоянш дать надлежащее осв-Ьщеше целому и поставить каждый элементъ на принадлежащее ему м'Ьсто. Только тогда педагогика перестанетъ быть хаотическою грудою, безпорядочнымъ смгЬшен1емъ рецептовъ, отд'Ьльныхъ целей и задашй, а получить характеръ стройнаго организованнаго целaro. Только тогда мы будемъ знать, что къ чему. Только тогда Befe элементы улягутся въ голов-fe педагога въ одну организованную систему, въ стройномъ порядке, ио определенному плану — каждая часть на своемъ M-bcrfe и въ зависимости отъ другихъ частей и отъ всего ц^лaro. Только тогда мы будемъ ограждены отъ вред-наго вл1яшя одностороннихъ и узкихъ воззр-Ьшй на наши задачи и нашу деятельность. Только тогда мы въ состоянш будемъ отличать важное отъ неваж-наго, существенное и основное отъ случайнаго, главное и коренное отъ мелкаго и частнаго.
Если бы можно было забыть о степени плодотворности того или иного принципа, то педагоги преж-нихъ вековъ оказались бы счастливее насъ. И педагогику древняго Китая, и аеинянъ, и римлянъ, и воспиташе среднихъ вековъ, и схоластическое направление, и рыцарское воспиташе, и системы эпохъ гуманизма и ращонализма и т. д.—каждую изъ этихъ си-стемъ въ отдельности—такъ легко и удобно характеризовать общими принципами, положенными въ основу воспиташя каждой эпохи и соответствующими духу своего времени. И принципъ, соответствующей данной эпохе, объединялъ и объяснялъ элементы, какъ теорш, такъ и практики воспиташя. Теперь совсёмъ не то. Въ современной педагогике нетъ выдержаннаго стиля и слишкомъ много безпринципнаго эклектизма. Если ограничиться однеми школьными программами, где легче всего согласовать все элементы, то даже здесь мы встретимъ непримиримыя противореч!я. То, что утверждается на уроке естествоведешя, отрицается на уроке религш и наоборотъ, и это даже въ высшихъ школахъ! А о целяхъ, методахъ и пр1емахъ воспиташя нечего и говорить. Здёсь уживаются бокъ о бокъ самыя
противоположный требовашя и совершенно несогла-симыя направлешя. У насъ очень большой запасъ фактовъ, наблюдешй, рецептовъ, но н-Ьтъ общей объ-• единяющей точки зрЬшя. Никогда еще педагогика не располагала такими богат'Ьйшими матер1алами, какъ теперь; но зато никогда она такъ не нуждалась въ одномъ общемъ синтез!] всЬхъ этихъ материаловъ. Старые принципы потеряли свою силу и господствующее положеше, а новые принципы еще не завоевали широкаго признашя.
Первобытный челов'Ькъ и современный дикарь ограничиваюсь роль воспиташя только заботами о томъ, чтобы дгЬти были сыты, ц-Ьлы и невредимы да переняли отъ родителей пр1емы добывашя средствъ къ жизни и тгЬ несложный искусства (пЪше и танцы), который диктовались обычаями народа. Отличительная черта этого воспиташя — консервативмъ и застой. Жить такъ, какъ жили отцы и Д'Ьды; воспитывать такъ, какъ воспитывались д'Ьды и прад-Ьды,—вотъ главная основа такого воспиташя. Этой систем!} воспиташя нельзя отказать въ цельности; но мы уже не можемъ Ограничиться такою примитивною точкою зр'Ьшя. Мы считаемъ необходимымъ передать буду-щимъ покол'Ьшямъ и нашу цивилизащю и нашу довольно сложную культуру, сделать ихъ наследниками всего нашего культуриаго богатства. Темпъ развит1я сталъ безконечно быстр-Ье. Перемены, совер-шавппяся въ жизни нашихъ отдаленныхъ предковъ, требовали тысячел-Ьтш. Современныя преобразован1я, иногда гораздо бол!>е важныя, чгЬмъ все, что приду-малъ первобытный человЬкъ, совершаются только годами. Даже на распространение уже сд'Ьлаппыхъ где-нибудь открьтй въ древшя времена нужны были в!жа и тысячел!>т1я, а сейчасъ это делается съ быстротой телеграфа и печатнаго станка. Легко было по-сп'Ьвать за жизнью въ древшя времена и трудно по--сн'Ьвать за нею сейчасъ. Мы очень далеко ушли отъ первоначальной простоты и дикости. Для того, чтобы удержаться на той высотЬ матер1альной и духовной культуры, на какой мы теперь находимся, а еще бол^е
для того, чтобы идуния памъ на смИзну поколешя могли подняться на еще более высокую ступень, мы должны передать въ целости нашимъ д'Ьтямъ все лучшее изъ полученнаго нами культурнаго наследства, присо-единивъ сюда и пршбретешя самаго последняго времени, мы должны путемъ образовашя и воспитатя сд-Ьлать внутреннимъ достояшемъ, претворить въ плоть и кровь, въ убгЬждешя и веровашя, въ чувства и стремлешя нашихъ д-Ьтей все наиболее ценное изъ того, что пршбретено до настоящаго момента въ области искусства, науки, творчества, идеаловъ, умственнаго и нравственнаго развитая.
Только поднявъ воспитанника на эту высоту, мы ириспособимъ его къ современной жизни и дадимъ ему возможность деятельно участвовать въ современ-номъ ему обществе, вложить въ общую сокровищницу цивилизацш и культуры и свою каплю меду. Если бы мы хоть одно поколете оставили безъ образовашя, то наша раса снова погрузилась бы въ без-просветную тьму варварства и первобытной дикости. Исходя изъ этого принципа, мы, завершая воспиташе юноши, должны дать ему, конечно, въ сокрагцен-номъ и сгущенномъ виде последнее слово науки, искусства, литературы, этики, извлекая отсюда лишь наиболее ценное, существенное и жизненное, не останавливаясь на частностяхъ, а ограничиваясь лишь самымъ основнымъ; мы должны сделать центромъ со- * временную жизнь, а не жизнь древнихъ, ввести его въ храмъ современной науки, а не сообщать ему суеверП* среднихъ вековъ, показать ему современную технику, а не технику натуральнаго хозяйства.
Что въ этомъ отношенш современная школа грешить, доказательствомъ служатъ латинешй, грече-сшй и славянскш языки въ средней школе, хотя ни тотъ, ни другой, ни трет1й не имеютъ прямого отношешя къ современности; другое доказательство— отсутств1е серьезной постановки естествоведешя, хотя быстрое развитае последней отрасли знашй представляетъ одно изъ самыхъ характерныхъ явле-
нш нашего вЬна. Къ числу недостатковъ того же рода относится слишкомъ подробное изучение древней и средней исторш въ ущербъ новой, а также старой литературы въ ущербъ новейшей. Даже въ области физики, географш и т. п. предметовъ уче-никамъ чаще всего сообщаютъ теорш, уже отвергнутый современной наукой, и замалчиваются т'Ь, катя особенно характерны для современнаго состоятя знашя. И если бы не стремлен1я юношества къ само-образовагию, то съ нашею общеобразовательною школою даже такъ называемые образованные люди вн-Ь своей сиещальности были бы значительно позади в'Ька, въ которомъ намъ приходится жить и действовать.
Легко вид-Ьть единый руководящш иринцииъ и въ солдатскомт, воспитании спартанцевъ. Стремление сделать свое военное государство мощнымъ заставляло спартанцевъ подчинить всЬ интересы личности, семьи и рода государственнымъ интересамъ. Казарменное воспитание должно было привязать воспитанника къ отечеству, развить въ нюмъ все качества, нюобходимын для того, чтобы отечество было прочно, сильно и страшно для враговъ. Для этого нужна была готовность жертвовать собою для блага государства, мужество, воинственный духъ, жажда воиншкихъ подви-говъ, любовь къ слав-й и страхъ позора, физическая сила и ловншсть, крепкое здоровье, привычка терпеливо переносить, когда нужно, и голодъ и боль; нужны были хитрость и осторожность воина, простота жизни, простота и краткость речи, знаше боевыхъ пЬсенъ и победныхъ напевовъ, искусство воевать, привычка повиноваться начальниками Отсюда этотъ жестотй обычай бросать хворыхъ и слабыхъ детей въ пропасть съ Тайгета, эти разнообразныя средства къ за-каливанью детскаго организма, отсутств1е всякой роскоши, пр1учете н*ъ голоду и побоямъ, презрете ко всему иноземному и всякимъ новшествамъ и на иервомъ мЬстЬ гимнастичесная уиражнешя, канхъ самое главное образовательное средство: гимнасти-чесюя игры, фехтовате, верховая езда, борьба, ме-
танье диска и копья; а въ сфере иравственнаго вос-питашя — военная музыка и п^те походныхъ и боевыхъ пЬсенъ, воспламеняющихъ любовь къ отечеству, стремлеше нгь воинскимъ нодвигамъ, мужество, любовь къ славе и презр'Ьше къ трусости. Отсюда же пренебрежительное отношете къ науке, къ внтйству и даже къ чтению и письму. Это было стройное, выдержанное, объединенное одною мыслью воспитате; но, конечно, оно не для насъ. Будущее принадлежитъ не военнымъ, а промышленнымъ обществамъ; права личности не должны быть поглощены государствомъ; умственное образоваше не должно быть игнорировано во имя казармы и солдатскихъ доблестей.
Древнш народъ-эстетикъ—аоиняне, возводившие въ культъ музыку, пластику и вообще красоту, требовали отъ воспитания, чтобы оно, предоставляя утилитарное и профессиональное образоваше рабамъ и ремеслен-никамъ, приготовило изъ свободнаго человека живое высоко-художественное произведете. «Музоугодное» воспитание господствующего класса въ древнгей Гре-цiи должно было служить къ наслаждетю и украшению человека, оно должно было всесторонне и гармоншчески развивать все его душевныя и телесныя силы (пиоагорейцы, Платонъ и др.), при чемъ гар-мон1я 1н0нималась по аналогш съ гармоннею въ музыке, т.-е. въ эстетическомъ смысле. Несомненно, и этому воспитан!ю нельзя отказать въ выдержанномъ стиле. По, признавая все высотя достоинства аеин-скаго воспиташя, современная нгедагогика не можетъ принять его целикомъ, безъ разбору, какъ оно есть. Начать съ того, что про утилитарныя цели можно было забыть лишь при существованш рабства, когда все житейстя, такъ называемый, низтя заботы о куске хлеба можно было всецело возложить на ра-бовъ, а себе оставить только наслаждение красотой. Даже такое, казалось бы, безспориое требоваше, какъ всестороннее и гармоническое развит1е, мы не можемъ теперь принять безъ всякихъ оговорокъ. Конечно, и сейчасъ нельзя найти человека, Нчоторый бы защищалъ дисгармошю. Но современный представлешя о чело-
вЬческой природе не позволяютъ намъ мечтать о все-стороннемъ и гармоническомъ развитая вс-Ьхъ задат-ковъ человека безъ единаго исключешя. О такой гармоти можно было думать пиоагорейцамъ, вЬрив-шимъ, что весь м]ръ и вся природа подчинены законамъ гармоти и гармонически сложены; что само небо есть гармотя и сама музыкальная гармотя, служившая аналоНей для м1ровой, есть только частный случай всеобщей гармоти, какъ бы ея звуковое выражеше. Мы теперь знаемъ, что въ природ'Ь не все такъ гармонически стройно и созвучно, какъ фантазировали пиоагорейцы. Мы знаемъ, что и въ человеческой природе нЬтъ этого гармо-ническаго равновес1я и соразмерности. Существуетъ атавизмъ, когда человекъ рождается съ задатками, полученными по наследству отъ отдаленныхъ пред-ковъ. Эти задатки, бывппе когда-то, при иныхъ усло-в1яхъ жизни, полезными и нужными, теперь оказываются не только излишними, но и вредными, и стоятъ въ непримиримомъ противоречш съ другими свойствами современнаго человека и со вс-Ьмъ строемъ современной жизни. Мы знаемъ, что развитае шЬко-торыхъ необходимыхъ органовъ человека возможно только на почвЬ вырождешя другихъ тканей, кото-рыя перестаютъ намъ служить и замещаются более совершенными. Таково, напрнмЬръ, превращоте не-парнаго, такъ называемаго, теменного глаза позво-ночныхъ въ такъ называемый надмозговой придатокъ. В1ологи насчитываютъ въ животномъ царстве огромное множество такихъ рудиментарныхъ органовъ, бывшихъ когда-то необходимыми, по теперь ни для кого и ни для чего ненужныхъ, утерявшихъ свою первоначальную функцпо. И было бы не только напрасно, но и вредно заботиться о развитаи такихъ органовъ. Кроме того, мы знаемъ теперь, что далеко не всятй обладаетъ всеми талантами въ равной мере, и въ случае особенной одаренности какимъ-нибудь однимъ, но выдающимся талантомъ стремиться къ гармоническому равновесно всехъ талантовъ значило бы обезличивать односторонне одареннаго воспи-
танника. Мы знаемъ, что есть дЬти съ такими ничтожными задатками къ музыке и пенпо, что доводить эти способности до той степени развитая, какая требуется идеаломъ всесторопняго гармоническаго развитая, это значило бы въ данномъ случае затратить столько времени и труда, такъ много отнять отъ другихъ способностей, что на это не нойдетъ никто изъ совре-менныхъ педагоговъ. И потому современная педагогика, оставляя гармонпо, какъ идеалъ, понимаетъ гармоническое развитае далеко не въ томъ смысле, въ какомъ понимали его ииоагорейцы.
Кром^Ь того, эстетика представляетъ только одну изъ ценностей жизни, признаваемыхъ современнымъ образованным!, человекомъ. Кроме красоты, есть еще истина, есть добро; а требовашя эстетики могутъ и не согласоваться съ требовашями добра и правды. Не даромъ въ той же самой древней Грецш моралисты нападали на художниковъ. Нетъ, эстетическое воспиташе мы мо-жемъ поставить теперь только, какъ часть ц*Ьлаго, а отнюдь не на место целаго.
Вполне выдержанной и все проникающей системой образовашя представляется намъ и аскетическое напра-влеше въ педагогш, характеризующее средше века. Полагали, что надо воспитывать не во имя земного, м1рского, дольняго и временнаго, а во. имя горняго, небеснаго, во имя вечной будущей жизни. Потустороншй м1ръ — вотъ истинная родина. Заботились не объ образованш, а о преобразованш человека. Земная жизнь и природа признавались преступными, бездушными и безбожными. Умерщвлять плоть, хотя бы даже посредствомъ само-истязашй, ограничивать свою жизнь, обуздывать страсти, хотя бы даже посредствомъ голода и иныхъ мучетй, приблизиться насколько возможно къ добровольной могиле, — вотъ требовашя, предъявляемый къ воспитаннику, вполне согласно съ основнымъ принципомъ такой педагоги!. Откровеше — единственный источникъ истины. Отсюда полная слепая покорность и безпрекословное подчинеше безусловному авторитету безъ всякихъ разсуждснш, безъ всякой критики, безъ всякой проверки. Отсюда же недов'Ь-
pie и даже презр'Ьше ко всякой светской наук-fe. Л если наука и терпелась, то лишь постольку, поскольку она служила главному принципу. Астроном1я допускалась для обоснования пасхалш, для вычислетя времени Пасхи и другихъ подвижныхъ праздниковъ, геометр1я для изм'Ьрешя библейскихъ и священныхъ предметовъ, латынь для чтения свягценнаго писашя, философ1я, какъ служанка богослов1я, для доказа-тельствъ отъ разума — для обосновашя, уяснешя и систематизацш релшчозныхъ догматовъ. Такая наука была лишена чувственно-наглядной основы: пустая игра поият1ями и словами заступала мгЬсто дЬйстви-тельныхъ фактовъ. Она разсматривала весь Бож1й М1ръ, какъ грубый матер1алъ для книги. Какъ известно, еще бол-Ье презрительный взглядъ на науку супце-ствовалъ у насъ, на Руси, даже въ то время, когда въ Западной Европ'Ь наука уже пользовалась правами гражданства. «Не высокоумствуйте, — говорили у насъ,—но въ смиренш пребывайте... Аще кто ти речетъ: В'Ьси ли всю философш? и ты ему рцы: эллинскихъ борзостей не текохъ, ни риторскихъ астрономъ не читахъ, ни съ мудрыми философы не бывахъ, учуся книгамъ благодатнаго закона, аще бы можно моя грешная душа очистити отъ грЬхъ».
Совершенно ясно, что аскетической педагогик-fe нельзя отказать въ стильности. Одно начало проникало всю педагогику и объединяло всЬ ея элементы. Нечего и говорить, что въ наше время принципъ, положенный въ основу средневековой педагогш, не можетъ быть объединя-ющимъ началомъ, какъ принципъ противоестественный.
Были системы воспиташя, основанныя на совершенно противоположныхъ началахъ. Такъ, Тюрго и Руссо пробовали основать восииташе на безусловномъ довйрш къ нрирод-fe человека. И такая система точно такъ же была бы не лишена цельности, стройности и стиля. Но, къ сожалению, современная наука не позволяетъ принять такую систему въ ея ц'Ьломъ. lío стопамъ Руссо шелъ и нашъ Толстой, отрицавший въ 60-е годы право учителей, родителей и старшихъ воспитывать младшихъ.
(Продолжение в следующем номере.)
