CC BY
11УДК 343.1 ББК 67.411
© П.О. Панфилов, 2018
Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс
ОЧЕРЕДНОЕ ОБОСТРЕНИЕ КОНКУРЕНЦИИ КОНСТИТУЦИОННЫХ
ЦЕННОСТЕЙ ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СФЕРЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Павел Олегович Панфилов,
адъюнкт по кафедре уголовного процесса Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117437, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12)
E-mail: pasha_panfilov@mail.ru
Научный руководитель: А.В. Победкин, профессор Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор
Аннотация. Анализируются положения ч. 4.1 ст. 164 и ст. 164.1 УПК и обосновывается идея о том, что указанные положения, как в теории, так и на практике, не обеспечивают защиту конституционных прав на занятие предпринимательской деятельностью и препятствуют производству по уголовному делу, создавая конкуренцию конституционных ценностей в уголовном процессе. Сделаны выводы и предложения по совершенствованию теории, законодательства и практики правоприменения.
Ключевые слова: публичность, предпринимательская деятельность, электронные носители информации, следственные действия, доказательства
ANOTHER AGGRAVATION OF THE COMPETITION OF CONSTITUTIONAL VALUES IN THE INVESTIGATION OF CRIMES IN THE SPHERE OF ECONOMIC AND ENTREPRENEURIAL ACTIVITIES
Pavel O. Panfilov,
Adjunct of the Department of Criminal Procedure Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117437, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12)
Abstract. The article analyzes the provisions of part 4.1 of article 164andarticle 164.1 ofthe code of criminal procedure and substantiates the idea that these provisions, both in theory and in practice, do not protect the constitutional rights to engage in business and prevent the criminal proceedings, creating competition of constitutional values in criminal proceedings. Conclusions and proposals for improving the theory, legislation and practice of law enforcement.
Keywords: publicity, business, electronic media, investigations, evidence.
Citation-инаекс в электронной библиотеке ни ИОН
Для цнтнровання: Панфилов П.О. Очередное обострение конкуренции конституционных ценностей при расследовании преступлений в сфере экономической и предпринимательской деятельности. Криминологический журнал. 2019;(1):15-20.
Традиционно считается, что общие правила про- туции), борьбе с преступностью [12, с. 153; 13, с. изводства следственных действий направлены на 133] (п. «е» ч. 1 ст. 144 Конституции). Защита ука-комплексное обеспечение их законности и обосно- занной группы конституционных ценностей должна ванности [20, с. 388]. Ключевая (хотя и не единствен- являться для уголовного судопроизводства приори-ная) норма в системе указанных правил — ст. 164 тетом в силу его публичного характера. Уголовно-процессуального кодекса Российской Фе- Однако на протяжении ряда лет в уголовно-про-дерации1 [21]. Соблюдение процедуры проведения цессуальное законодательство вносятся положения, следственного действия, правильная фиксация его расширяющие частные начала, снижающие гарантии хода и результатов в значительной мере гарантирует правильного установления обстоятельств по уголов-человеку и гражданину защиту его прав и свобод (ч. ному делу, обеспечивающие защиту иных ценностей,
1 ст. 45 Конституции Российской Федерации2 [22]), а, следовательно, ослабляющих гарантии публично-способствует правильному установлению обстоя- сти судопроизводства [14, с. 143—150]. тельств по уголовному делу, привлечению виновно- С точки зрения соответствия публичному харак-го к уголовной ответственности, а значит и защите теру уголовного судопроизводства особый интерес прав потерпевших от преступления (ст. 52 Консти- представляет содержание ст. 164.1. и ч. 4.1 ст. 164 --УПК, внесенных в УПК Федеральным законом от
1 Далее —УПК. 27.12.2018 № 533-Ф3 [23].
2 Далее — Конституция.
Согласно ч. 4.1 ст. 164 УПК при производстве следственных действий по уголовным делам
0 преступлениях, предусмотренных ч. 1—4 ст. 159, ст. 159.1—159.3, 159.5, 159.6, 160, 165 Уголовного кодекса Российской Федерации1 [24], если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности, а также ч. 5—7 ст. 159, ст. 171, 171.1, 171.3—172.2, 173.1—174.1, 176—178, 180, 181, 183, 185—185.4 и 190—199.4 УК2, не допускается:
1) необоснованное применение мер, которые могут привести к приостановлению законной деятельности юридических лиц или индивидуальных предпринимателей,
1.1) в том числе3, необоснованное изъятие электронных носителей информации, за исключением случаев, предусмотренных ч. 1 ст. 164.1 УПК.
Эти законодательные новеллы даже по замыслу законодателя направлены не на обеспечение борьбы с преступностью и защиты общества от преступных проявлений, а на защиту законной экономической и предпринимательской деятельности [25]. В целом, в этом нет ничего страшного. Свобода предпринимательской деятельности (ст. 34 Конституции), экономическая безопасность государства также являются конституционными ценностями и защита их даже уголовно-процессуальными средствами вполне правомерна, если при этом не страдает основное предназначение уголовного судопроизводства [10, с. 349—353; 11, с. 20—25].
Однако, представляется, что законодателю пока не удается найти «формулу», которая позволяла бы защищать экономические и предпринимательские ценности особенностями уголовного судопроизводства без ущерба для основного его предназначения. Конкуренция указанных конституционных ценностей лишь усиливается. При этом негативная ситуация с уголовным преследованием за преступления в сфере экономической и предпринимательской деятельности не меняется [18], несмотря на целую череду изменений в законодательстве.
1 Далее —УК.
2 Далее по тексту эта совокупность будет обозначена как уголовные дела о преступлениях в сфере экономической или предпринимательской деятельности.
3 Употребление союза «в том числе» позволяет говорит о том,
что необоснованное изъятие электронных носителей информа-
ции рассматривается законодателем как одна из мер, которая может привести к приостановлению законной деятельности юридических лиц или индивидуальных предпринимателей.
Итак, с учетом вновь введенного правила должностное лицо, осуществляющее уголовное судопроизводство, обязано оценить, не приведет ли процессуальное (в том числе и следственное) действие к приостановлению законной деятельности хозяйствующих субъектов.
Во-первых, среди хозяйствующих субъектов названы только юридические лица и индивидуальные предприниматели. Однако в России существуют организационно правовые формы, созданные без прав юридического лица, к ним относят: паевые инвестиционные фонды, простые товарищества, филиалы и подразделения юридических лиц4 [26] и др. Эти организации, также занимаются предпринимательской деятельностью, но под защиту исследуемой нормы не попадают. В связи с этим, не исключаются и злоупотребления со стороны должностных лиц. Так, проведение обыска в одном из отделений-филиалов коммерческого банка и изъятие предметов, документов, электронных носителей информации, необходимых для работы, формально не останавливает работу юридического лица, которым согласно ОК 028-2012 является не филиал, а сам банк. Тем не менее, предпринимательская деятельность конкретного подразделения может быть остановлена, а значит, новые правила своего назначения в таких ситуациях не достигают.
Во-вторых, в УПК не конкретизируется, что следует понимать под «мерами», способными привести к приостановлению указанной деятельности и что, собственно, под этим «приостановлением» подразумевается. Отсутствие конкретики может повлечь как утрату информации, имеющей доказательственное значение, так и злоупотребления участников процесса.
Так, например, обыск в нескольких помещениях, принадлежащих одному и тому же юридическому лицу, как правило, проводится одновременно в каждом из них [19, с. 180]. Это необходимо, чтобы исключить утрату объектов, имеющих доказательственное значение и, согласно проведенному автором опросу5, является достаточно распространенной
4 Далее —ОК 028-2012.
5 В ходе исследования были опрошены 32 следователя органов внутренних дел, специализирующихся на расследовании преступлений в сфере экономической и предпринимательской деятельности, из Ярославской, Калужской, Тульской, Московской области и г. Москва. Все опрошенные пояснили, что неоднократно применяли тактику одновременного проведения обысков в разных помещениях одной организации или аффилированных с ней организаций.
следственной тактикой. Такие действия не могут не привести к приостановлению (хотя бы на время следственного действия) предпринимательской деятельности, незаконность которой, на первоначальном этапе расследования еще неочевидна. Положения ч. 4.1 ст. 164 УПК, по сути, запрещают использовать указанную выше методику, а в случае ее применения, создают юридическую основу для обжалования действий должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование. Опрошенные следователи заявили о том, что руководители юридических лиц и индивидуальные предприниматели в ходе проведения следственного действия злоупотребляют правом и по самым незначительным объектам, подлежащим изъятию, заявляют ходатайства о том, что без них законная предпринимательская деятельность будет приостановлена. Яркий пример реального обострения конституционных ценностей в правоприменительной практике.
И наконец, действующий УПК никогда не содержал норм, которые хотя бы в какой-то степени допускали применение любых необоснованных мер со стороны должностных лиц. Необоснованные действия и решения в УПК запрещены на уровне принципов (ст. 7 УПК) [9, с. 24]. Обоснованность, как требование, состоящее в подверженности решений объективными данными, установленными обстоятельствами, является важной гарантий соблюдения прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, достижения назначения уголовного процесса [8, с. 113, 124]. При этом непринятие обоснованного решения, при наличии к тому оснований, наносит вред уголовно-процессуальным правоотношениям не меньший, чем принятие необоснованного решения.
Однако в соответствии с ч. 4.1 ст. 164 и ч. 1 ст. 164.1 УПК даже обоснованное изъятие электронных носителей информации допускается только при определенных условиях1. С учетом вышеизложенного не исключается утрата доказательственной информации, в том случае, когда основания для обоснованного изъятия не смогут быть использованы ввиду отсутствия условий, предусмотренных ч. 1 ст. 164.1 УПК2.
1 Хотя уровень законодательной техники при буквальном толковании ч. 4.1 ст. 164 УПК может привести и к выводу о возможности в исключительных случаях необоснованного изъятия электронных носителей.
2 Примеры таких случаев рассмотрим ниже.
Подчеркнем, распространение ч. 1 ст. 164.1 УПК только на преступления в сфере экономической и предпринимательской деятельности подтверждает, что основной причиной подобных изменений является не развитие информационных технологий, рост преступлений в этой сфере, а необходимость обеспечить стабильные условия осуществления двух указанных видов деятельности [2, с. 8; 3, с. 108].
В этом не было бы большой беды, если бы условия, указанные в ч. 1 ст. 164.1 УПК не затрудняли бы защиту конституционно значимых ценностей, связанных с борьбой с преступностью и назначением уголовного судопроизводства.
Так, в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 195 УПК в постановлении о назначении судебной экспертизы указываются материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта. Если эти материалы не изъяты, значит указать их в постановлении невозможно, а следовательно и судебную экспертизу назначить нельзя. Поскольку в ч. 3 ст. 195 УПК, регламентирующей ознакомление с постановлением о назначении судебной экспертизы, изменения не внесены, участники следственного действия не смогут оценить его законность ввиду отсутствия информации о наличии данного постановления. Таким образом, положения п. 1 ч. 1 ст. 164.1 УПК не соответствуют ст. 195 УПК и их реализация на практике весьма затруднительна.
В соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 164.1 УПК при проведении следственного действия в случаях нетерпя-щих отлагательства, следователь (дознаватель) изъять электронный носитель информации не может, поскольку соответствующие изменения не были внесены в ст. 165 УПК. Отсутствуют корреспондирующие изменения и в ст. 29 УПК, касающиеся полномочий суда [17, с. 173]. Таким образом, сложности правоприменения новых положений УПК — очевидно, не в пользу правильного установления обстоятельств по уголовному делу.
По мнению Л.В. Поповой, дисбаланс3 не в пользу защиты публичных интересов, создаваемый п. 1—2 ч. 1 ст. 164.1 УПК компенсируется п. 3 ч. 1 ст. 164.1 УПК. Данный пункт содержит основа-
3 О том, что уголовно-процессуальное законодательство должно создавать условия не для баланса публичных и частных интересов, а для их взаимообеспечения, см.: Победкин A.B. Содержание уголовно-процессуального права как объективной социальной потребности // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2016. № 3 (26). С. 110—118.
ния, отличающиеся высокой степенью усмотрения. Опрошенные следователи пояснили, что применяют этот пункт, когда оснований для изъятия, предусмотренных первыми двумя пунктами нет, а фактические данные свидетельствуют о том, что на электронном носителе находится информация, которая имеет значение для уголовного дела, в то время как копирование ее невозможно ввиду сокрытия на компьютере, невозможности получить к ней доступ (то есть по причинам не указанным в п. 3). Это, очевидно, противоречит идее обоснованности всех решений, закрепленной на уровне принципов. Именно поэтому, указанный пункт лишь усиливает дисбаланс (а точнее— препятствует взаимообеспечению) публичных и частных интересов. Если, конечно, понимать публичный интерес не как служебный интерес отдельного правоприменителя расследовать и направить в суд уголовное дело, а как удовлетворение прежде всего общественной (конституционной — авт.) потребности (защита социума от преступлений) [5, с. 130].
По правильному замечанию Л.В. Головко: «когда мы вводим какую-то неэффективную и нереальную меру, то практика естественным образом будет ее блокировать или адаптировать, восстанавливая институциональный статус-кво» [7, с. 41]. Именно так и происходит в отношении вновь введенных норм, о чем свидетельствуют результаты проведенного опроса:
— некоторые опрошенные пояснили, что положения ч. 1 ст. 164.1 УПК ими игнорируются в случае, если лицо предоставляет электронные носители информации добровольно. Следователь (дознаватель), как до введения указанных правил, истребует у лица ходатайство о приобщении электронного носителя информации к уголовному делу, после чего выносит постановление о назначении выемки, затем проводит выемку, в ходе которой изымает электронный носитель. Риски обжалования таких действий, по мнению, правоприменителей минимальны, поскольку в указанном случае в приобщении электронных носителей участник заинтересован. На наш взгляд, подобная практика может быть расценена только как незаконная;
— в случае, если необходимо провести обыск, то в ходатайстве о производстве обыска или, если не требуется судебное решение, в постановлении о производстве обыска отдельным пунктом «на всякий случай»' пишут: «в случае обнаружения электрон-
1 Терминология из ответов опрошенных следователей.
ных носителей информации прошу разрешить их изъятие ...», или «обыск проводится с целью отыскания и изъятия ..., а также электронных носителей информации». Подобная практика явно не соответствует требованию, изложенному в ч. 1 ст. 182 УПК, касающемуся основания производства обыска;
— в некоторых случаях следователи выносят постановление о назначении судебной экспертизы по электронным носителям, которые только предстоит изъять. При этом признаки этих электронных носителей указывают в постановлении о назначении судебной экспертизы со слов лиц, которые их предоставляют к изъятию, либо со слов свидетелей, которым что-либо о них известно, либо по данным оперативно-разыскных мероприятий. Подобная практика не может быть признана соответствующей п. 4 ч. 1 ст. 195 УПК. Указание в постановлении о назначении судебной экспертизы материалов, которыми следователь не обладает, не исключает того, что на экспертизу будут представлены объекты, признаки которых не соответствуют изложенным в постановлении;
— используя п. 3 ч. 1 ст. 164.1 УПК, должностные лица изымают любые электронные носители информации, которые им необходимы. При этом оценить было ли заявление специалиста о том, что информация при копировании может быть утрачена, непредвзятым и обоснованным невозможно даже суду Причина: в законе отсутствует требование «отражать конкретные данные, подтверждающие эти выводы» [17, с. 174]. Подобное положение дел не может быть оценено как обеспечивающее защиту тех или иных конституционных ценностей [4, с. 53];
— есть практика, когда должностные лица не изымают электронный носитель, ввиду отсутствия условий, предусмотренных ч. 1 ст. 164.1 УПК, а производят его копирование. При этом копирование проводится не в ходе выемки или осмотра, а оформляется отдельным актом о копировании электронных носителей информации. Правовая природа такого акта в УПК отсутствует, в связи с этим полагаем, что копирование информации с электронного носителя вне следственного действия, недопустимо.
Положения ч. 2 ст. 164.1 УПК во многом дублируют положения, существовавшие ранее в ч. 9.1 ст. 182 и ч. 3.1 ст. 183 УПК, в связи с чем сохранили большинство недостатков им присущих [1, с. 17— 21; 2, с. 3—8; 6, с. 59]. В ч. 3 ст. 164.1 УПКсодержат-
ся правила, которые уже есть в ч. 5, 8 ст. 166 УПК: необходимость указать какие технические средства применялись, порядок их применения и результаты; необходимость прилагать электронные носители информации к протоколу следственного действия.
Таким образом, желание законодателя защитить конституционное право на занятие законной экономической и предпринимательской деятельностью, реализуемое поспешно сформулированным средствами, приводит лишь к тому, что группа конституционных ценностей, связанная с безопасностью общества и противодействию преступности, оказывается незащищенной. Конкуренция между указанными конституционными ценностями, заложенная ранее в ч. 3 ст. 20, ч. 1.1 ст. 108, ст. 28.1 УПК только усугубляется. И если в рыночной экономике конкуренция обеспечивает ее успешную результативность, то в уголовном процессе ведет к утрате его основного функционального назначения1. Как показывает проведенное исследование, а также озвученная Президентом Российской Федерации в Послании Федеральному Собранию 2019 года статистика [18], конституционные права на занятие экономической и предпринимательской деятельностью в должной мере также не обеспечиваются.
Одновременно с этим, так и остался нерешенным целый комплекс уголовно-процессуальных проблем, связанный с формированием доказательств на электронных носителях: неоправданность императивно установленного требования об участии специалиста во всех без исключения случаях изъятия; отсутствие процедур, обеспечивающих сохранность возвращенных законному владельцу электронных носителей; неурегулированность вопросов фиксации информации, которая содержится на иных электронных носителях (страницы сайтов, серверы и т.д.) [3, с. 108] и т.д.
На наш взгляд, законодателю стоит скорректировать вектор изменений уголовно-процессуального законодательства: с исключительно экономического переориентировать его на решение уголовно-процессуальных проблем, связанных, например, с отсутствием должного правового регулирования порядка формирования доказательств на электронных носителях. Решение задачи по защите прав на
1 О функции уголовного процесса, см.: Победкин A.B. Об основной функции уголовного судопроизводства и методе уголовно-процессуального регулирования // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2015. № 1 (18). С. 150—161.
законную экономическую и предпринимательскую деятельность возможно только путем решения сугубо уголовно-процессуальных задач.
Первым шагом в этом направлении является исключение из текста УПК рассмотренных нововведений, вторым и по следующими — реформирование законодательства, исходя из предложений ряда исследователей с учетом принятия мер, направленных на защиту конституционного права на занятие экономической и предпринимательской деятельностью. К таким мерам относятся: более широкое использование института усмотрения следователя, в части определения случаев участия специалиста [6, с. 59]; введение в УПК требований, направленных на подтверждение аутентичности скопированной информации; создание гарантий сохранности информации на электронных носителях, переданных на хранение; регламентация процедуры изъятия информации, находящейся на соответствующих интернет-ресурсах; определение процессуального статуса электронных носителей информации [3, с. 106—114]; ввиду отсутствия четкого разграничения электронных носителей — вещественных доказательств и электронных носителей — иных документов [16, с. 350—395], распространение гарантий предусмотренных для вещественных доказательств (ст. 81, 81.1, п. 5 ч. 2 ст. 82 УПК) на иные документы (ст. 84 УПК); расширение применения институтов судебного контроля, прокурорского надзора и ходатайства т.д.
Литература
1. Бикмиев Р.Г., Бурганов P.C. Собирание электронных доказательств в уголовном судопроизводстве // Информационное право. 2015. № 3 (45).
2. Васюков В.Ф., Булыжкин A.B. Изъятие электронных носителей информации при расследовании преступлений: нерешенные проблемы правового регулирования и правоприменения // Российский следователь. 2016. № 6.
3. Гаврилин Ю.В., Победкин A.B. Собирание доказательств в виде сведений на электронных носителях в уголовном судопроизводстве России: необходимо совершенствование процессуальной формы // Труды Академии управления МВД России. 2018. № 3 (47).
4. Гурдин C.B. Современные тенденции обеспечения прав личности в уголовном процессе // Вестник Московского университета МВД России. 2016. №4.
5. Давлетов A.A., Барабаш A.C. Место и роль публичности в уголовном судопроизводстве // Российский юридический журнал. 2011. № 4.
6. Зуев C.B. Осмотр и изъятие электронных носителей информации при проведении следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий // Законность. 2018. № 4.
7. Интервью JI.B. Головко в журнале «Уголовный процесс» // Уголовный процесс. 2019. № 2.
8. Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве. Их виды, содержание и формы. М., 1976.
9. Основы уголовного судопроизводства: учебник для бакалавров / под ред. В.А. Давыдова, В.В. Ершова. М.: РГУП, 2017.
10. Панфилов П.О. Конкуренция конституционных ценностей в ходе досудебного производства по делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности // Актуальные проблемы юридической науки и практики: взгляд молодых ученых: сб. материалов X науч.-практ. конф. молодых ученых / под ред. А.Ю. Винокурова, К.А. Комогорцевой, A.C. Семенова. М., 2018.
11. Панфилов П.О. Особенности уголовного судопроизводства по делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности как одно из средств обеспечения его публичности // Научный Вестник Омской академии МВД России. 2018. № 2 (69).
12. Победкин A.B. Об основной функции уголовного судопроизводства и методе уголовно-процессуального регулирования // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2015. № 1 (18).
13. Победкин A.B. Публичность уголовного судопроизводства и ее отражение в доказательственном праве // Труды Академии управления МВД России. 2018. №4(48).
14. Победкин A.B. Публичность, которую мы потеряли (размышления в связи со 150-летием Устава уголовного судопроизводства) // Судебная власть и уголовный процесс. 2014. № 3.
15. Победкин A.B. Содержание уголовно-процессуального права как объективной социальной потребности // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2016. № 3 (26).
16. Победкин A.B. Теория и методология использования вербальной информации в уголовно-процессуальном доказывании: дис. ... док. юрид. наук. М., 2005.
17. Попова JI.B. Особенности уголовно-процессуального регулирования досудебного производства по уголовным делам об экономических преступлениях, совершенных в сфере предпринимательской деятельности: дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2019.
18. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию от 20 января 2019 г. // Российская газета — Столичный выпуск. 20.02.2019. №275.
19. Расследование преступлений в сфере экономики: учебное пособие / под общ. ред. С.Ю. Наумова, A.C. Волкова, В.М. Юрина, Л.Г. Шапиро. Саратов, 2018.
20. Уголовный процесс: учебник / В.Н. Григорьев, A.B. Победкин, В.Н. Яшин. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Эксмо, 2008.
21. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 27.12.2018) (с изм. и доп., вступ. в силу с 08.01.2019) // Российская газета. № 249. 22.12.2001.
22. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11 -ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 04.08.2014. № 31, ст. 4398.
23. Федеральный закон от 27 декабря 2018 г. № 533-Ф3 «О внесении изменений в статьи 76.1 и 145.1 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. № 295. 29.12.2018.
24. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-Ф3 (ред. от 27.12.2018) (с изм. и доп., вступ. в силу с 08.01.2019) // Собрание законодательства РФ. 17.06.1996. № 25. ст. 2954.
25. Паспорт законопроекта №593998-7. URL: http://sozd.duma.gov.ru/bill/593998-7 (дата обращения: 06.02.2019).
26. «OK 028-2012. Общероссийский классификатор организационно-правовых форм» (утв. Приказом Госстандарта от 16.10.2012 № 505-ст) (ред. от 24.10.2018) (вместе с «Пояснениями к позициям ОКОПФ») // Документ предоставлен спав.-прав. системой «КонсультантПлюс».
