CC BY
72
Научная дискуссия*
О роли исторической науки в противостоянии идеологий
В.Э. Багдасарян
История и власть: новая идеологическая инверсия
Вполне естественно начать статью с двух цитат политических государственных лидеров России, сделанных с интервалом в три года. Первая цитата из выступления В.В. Путина: «Что же касается каких-то проблемных страниц нашей истории — да, они были. Как они были в истории любого государства. И у нас их было меньше, чем у некоторых других. И у нас они не были такими ужасными, как у некоторых других. Да, у нас были страшные страницы. Но и в других странах пострашнее еще было. Во всяком случае, мы не применяли ядерного оружия в отношении гражданского населения, мы не поливали химикатами тысячи километров и не сбрасывали на маленькую страну в семь раз больше бомб, чем за всю Великую Отечественную войну, как это было во Вьетнаме, допустим. У нас не было других черных страниц, как нацизм, например, и нельзя позволить, чтобы нам навязывали чувство вины»1.
А теперь приведем цитаты из выступлений нового политического лидера страны. Это уже принципиально иная интерпретация национальной истории. «В России, — говорит президент, — на протяжении веков господствовал культ государства и мнимой мудрости административного аппарата, а отдельный человек с его правами и свободами, личными интересами и проблемами воспринимался в лучшем случае как средство, а в худшем — как помеха для укрепления государственного могущества. Поэтому принятие в 1993 г. основного закона, провозгласившего высшей ценностью человека его жизнь, его права и собственность, стало беспрецедентным событием в истории российской нации». И далее: «Вместо прошлой построим настоящую Россию, современную, устремленную в будущее молодую нацию, которая займет достойные позиции в мировом разделении труда»2.
Произошла, очевидно, некоторая инверсия восприятия национального прошлого на уровне руководства государства. И разобраться в этой инверсии и ее последствиях мы попытаемся далее.
* В рубрику вошли материалы круглого стола «Преподавание истории России и политика», организованного по инициативе Центра проблемного анализа и государств енно-управленческого проектирования.
1 Первый канал. Времена. 24.06.07. 18:00 // bd.fom.ru/report/map/d072906.
2 www.kremlin.ru/transcripts/5979.
История всегда идеологична
Национальная идея есть представление о прошлом, настоящем и будущем. В этом смысле идеология не может обойтись без истории, представления о прошлом. Эти представления даже находят свое отражение в конституциях различных стран мира. Взгляд на историю возведен на уровень основного закона. Так, Конституция Словакии апеллирует к наследию Кирилла и Мефодия, «завету Великой Моравии». В Конституции Хорватии содержится развернутый перечень всех исторических форм хорватской государственности, есть в ней и понятие «Отечественная война», подразумевающее национальный конфликт на постюгославском пространстве. Исторические проекции содержатся и в Конституции Турции. Довольно подробно для правового документа представлена историческая канва построения социализма в Конституции Китая. Тот же подход был реализован в советской Конституции. История, таким образом, выводится на уровень основного закона.
Определенные исторические пробросы содержатся и в современной Конституции Российской Федерации. В частности, обращает на себя внимание следующее словосочетание: «возрождая суверенную государственность России». Такая фраза подразумевает, что до принятия новой конституции прежняя советская модель государственности была несуверенной, и отрицается тем самым факт исторической преемственности РФ по отношению к СССР. Фраза, несмотря на свою кажущуюся тривиальность, оказывается с точки зрения смысла довольно нагруженной.
Вместе с тем предпринятый анализ различных учебников истории показывает, что и история не может существовать без идеологии3. В данном случае в качестве примера целесообразно сослаться на концепцию развития системы национального образования в Японии. Задачи исторического образования определяются в ней установкой «ковать патриотизм, объединять в одно целое народ и императора с его политикой, чтобы учащиеся знали, какие этапы развития прошла страна, чтобы они понимали, какое это преимущество — быть японцем»4.
Рассмотрим теперь ценностное содержание учебной исторической литературы за рубежом. Достаточно обратиться к учебникам истории в США. Реализуемая в них модель — это героическая версия развития американской нации. Факты, которые могли бы бросить тень на историю США, в ней тривиально отсутствуют. В американских учебниках нельзя прочитать:
- что отцы-основатели США почти все были рабовладельцами;
- что А. Линкольн, несмотря на позиционирование в качестве борца с рабовладельческим строем, заявлял о расовом превосходстве белого человека над черным;
- что Ф. Рузвельт в значительной степени спровоцировал Перл-Харбор;
- что американские банкиры финансировали национал-социалистов;
- что проживающие на Тихоокеанском побережье США японцы подверглись во время Второй мировой войны массовой депортации.
Бывают, конечно, экспериментальные учебники, но это прецедентные случаи, не представляющие общей трафаретной схемы изложения американской истории.
3 Багдасарян В.Э., Абдуллаев Э.Н., Клычников В.М., Ларионов А.Э., Морозов А.Ю. и др. Школьный учебник истории и государственная политика. М.: Научный эксперт, 2009.
4 Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира. М., 1992. С. 242.
Либеральная модернизация истории и национальное сопротивление
Учебники по истории России были идеологичными всегда — остаются такими и теперь. Другое дело, какая это идеология. Что она собой представляет, можно понять по приводимому перечню названий разделов в ряде современных российских учебников истории:
«Поиски обретения свободы»;
«Крестьянство на Голгофе»;
«Партийный диктат и культура»;
«Партия — ядро тоталитарной системы»;
«Промышленная модернизация в тоталитарном исполнении»;
«Крах плановой экономики»;
«Мировая революция и мировая война»;
«Советско-германский сговор»;
«Советская тюрьма народов».
Список можно продолжить. Идеологический компонент здесь обнаруживается со всей очевидностью. Это идеология либерализма.
Но в чем принципиальное отличие российских учебников истории от американских или от японских? В этих странах учебная историческая литература направлена на сакрализацию прошлого, на его героизацию, акцентировку на светлых страницах, великих свершениях. То, что преподносится в учебниках у нас, — это демонизация истории. Если называть вещи своими именами, это оплевывание собственного национального прошлого.
Неудивительно, что народ навязываемой либеральной версии истории не принял. Сложилось две антагонистические модели национальной рефлексии прошлого — официально-учебная и народная.
Рассмотрим для иллюстрации сложившейся ситуации результаты резонансного телепроекта «Имя России» (рис. 1)5.
Г»
Рис. 1. Результаты голосования по проекту «Имя России»
5 www.nameofrussia.ru/.
Долгое время в рейтинге национальных героев лидировал, как известно, И. Сталин. И даже в итоговом деформированном виде в список 12 первых мест вошли и Сталин, и Ленин, и Иван Грозный — фигуры, традиционно дезавуируемые в либеральной историографии. Проект стал своеобразным индикатором нового национального раскола.
Опрос Фонда общественного мнения 2005 г. об отношении общества к И.В. Сталину показал, что большая часть опрошенных относилась к данному историческому персонажу положительно6. Сейчас эта тенденция, несмотря на продолжающуюся антисталинскую кампанию, только усилилась.
Такой же диссонанс фиксируется по отношению к Л.И. Брежневу и брежневскому периоду отечественной истории. Какие ассоциации вызывают они в современном российском социуме? Первые места в ассоциативном ряду — хорошая жизнь, достаток, работа, позитивные эмоции, порядок, стабильность, спокойствие (рис. 2)7. Народ воспринимает эпоху Брежнева не так, как трактует ее современная учебная литература.
0
10
15
Хорошая жизнь, достаток, работа
Положительные чувства, позитивные эмоции (приятно, хорошо и др.)
Порядок, дисциплина, стабильность, спокойствие .
Застой
Отрицательные чувства, негативные эмоции (плохо, ничего хорошего и др.)
Личные воспоминания
Ностальгия по прошлому Положительные характеристики Л. Брежнева (хороший человек, добрый и др.)
уважение к нему Это наше прошлое, история страны
Руководитель нашей страны, генеральный секретарь ЦК КПСС
%
14
□ Положительные оценки
□ Отрицательные оценки
□ Нейтральные оценки
Рис. 2. Опрос ФОМ: Какие чувства, мысли, ассоциации возникают у Вас, когда Вы слышите имя Леонид Брежнев? (В % от числа опрошенных)
Широкий общественный резонанс вызывает проводимая на 5-м канале передача «Суд времени», построенная как столкновение двух обозначенных позиций. Фигуранты полемики — Л. Млечин и С. Кургинян. Несмотря на то что либеральный концепт номинирован в значительной части учебников, здесь видно, что отношение народа совсем другое. Иначе как провал либеральной идеологии в России результаты народного голосования по оценке прошлого невозможно квалифицировать. Народ навязываемой версии изложения истории не принял (рис. 3)8.
5
6 www.fom.ru/.
7 www.fom.ru/.
8 www.5-tv.ru/video/programs/1000072/.
Октябрь 1993 г Объединение Германии Беловежское соглашение Политика Хрущева Егор Гайдар Большевики Коллективизация Присоединение Прибалтики к СССР Иван Грозный Ввод войск в Афганистан Внешняя политика Александра Невского
Андропов Эпоха Брежнева Пакт Молотова-Риббентропа ГКЧП
91
91
89
86
□ Против
□ За
I 87 89
91
91
91
93
“Г
100
Рис. 3. Голосование телезрителей на программе «Суд времени» (в %)
И какова реакция номинированных «демократов» на результаты народного волеизъявления? Реакции ИНСОР достаточно хорошо известны. Народ наш, оказывается, не приспособлен к либеральной модернизации, не готов к ней ментально. Реакция Н. Сванидзе на «Суде времени» — сходная. Народ психологически болен, а его историческая рефлексия, соответственно, есть отражение этого нездоровья. Вспоминается невольно риторика выступлений Н.И. Бухарина. Русский народ — «коллективный Обломов» — не годится для коммунизма. Для достижения коммунистического идеала нужен ментально другой народ. Соответственно, его обскурантистское христианское сознание следует поломать. Наиболее точная характеристика этой большевистской атаки на «Святую Русь» выражается понятием «русофобия». И вот сегодня предпринимается очередная попытка прививки народу ценностей космополитизма9.
Симптоматично недавнее выступление Д.А. Медведева на форуме в Ярославле. Сказано было следующее: «Все те ценности, которых мы придерживаемся, должны иметь правовую рамку. Придание этим ценностям практической силы закона, который направляет развитие всех общественных отношений, т.е. задает главный ориентир общественного развития»10. Ценностям, а речь шла о стандартах демократии, намереваются придать — это слова президента — практическую силу закона! Что это, как не заявление о том, что либеральный концепт устанавливается, теперь уже открыто, в качестве официальной идеологии и даже идеологии законодательно номинируемой.
9 Шафаревич И. Русофобия. М., 1989.
10 www.gpf-yaroslavl.ru/.
Почему объектом либеральной обструкции стал учебник А.С. Барсенкова и А.И. Вдовина
Проведенная реконструкция идеологического контекста подводит непосредственно к вопросу об учебнике истории Барсенкова и Вдовина. Почему в качестве объекта либеральной атаки был выбран именно он? Чтобы ответить на этот вопрос, были проанализированы 6 различных учебников по истории России XX в. Рассчитанные средние показатели частотности употребления разных терминов делились на количество содержащихся в учебнике страниц. Та же операция осуществлялась по отношению к учебнику Вдовина и Барсенкова. Оказалось, что в нем частотность употребления слова «Родина» в 2,3 раза больше среднего уровня, слова «Отечество» — в 2,5 раза, «держава» — в 10 раз, «патриотизм» — в 10 раз. Обнаруживается, таким образом, существенный диссонанс прецедентной книги двух профессоров МГУ по отношению к общей генерации либеральных учебников. И становится понятным, почему именно она была выбрана в качестве жертвы либеральной обструкции (рис. 4).
Коэффициент частотности 0 0,2 0,4
Родина
Патриотизм
Отечество
03
0,07
0,08
Держава
10,01
0,1
□ Среднее по учебникам
□ Учебник Вдовина, Барсенкова
0,2
0,2
Рис. 4. Частота употребления терминов, связанных с темой патриотизма, коэффициент частотности (количество упоминаний к количеству страниц учебника)
Что же ставится в вину авторам? Прежде всего речь идет об акцентировке национальной проблематики. Частотный анализ показывает, что национальные идентификаторы присутствуют в учебнике Вдовина и Барсенкова значительно чаще, чем в прочей исторической учебной литературе. Русские, евреи, чеченцы, ингуши — практически по всем этнонимам частотность употребления кратно выше (рис. 5). Но что с того? Концептуальное осмысление истории может быть различно. Кто выступает основным субъектом исторического процесса? Государство, великие персоналии, классы, элитаристские группы, этносы? Универсального подхода нет. Вдовиным и Барсенковым была взята концепция, где основным субъектом истории выступают этносы. Такой подход имеет, по меньшей мере, право на существование.
Коэффициент частотности 0 0,5 1
Рис. 5. Национальные идентификаторы в учебниках истории, коэффициент частотности (количество упоминаний к количеству страниц учебника)
По частотности употребления религиозно-конфессиональных идентификаторов учебник Вдовина и Барсенкова также заметно отличается от остальной учебной литературы (рис. 6). Фактор религиозной идентичности во вдовинской версии истории более значим, нежели, к примеру, социально-групповой. Почему это неприемлемо?
Коэффициент частотности 0 0,5 1
Православие
Христианство
Католицизм
Ислам
0,07
□ Среднее по учебникам
□ Учебник Вдовина, Барсенкова
10,003 0,004
Рис. 6. Религиозные идентификаторы в учебниках истории, коэффициент частотности (число упоминаний к количеству страниц учебника)
Жупел этнических конфликтов
В истории России, как и в истории любой другой страны, имеется ряд острых вопросов, связанных с межэтническими взаимоотношениями. Должны ли они получить отражение на страницах учебников? Одна позиция состоит в их замалчивании либо одностороннем освещении. В современной России односторонность, как правило, состоит в изобличении «великорусского черносотенного шовинизма». Но то, что он являлся зачастую ответной реакцией на проявление национализма малых народов, остается за рамками учебных курсов. Иное дело — учебник Вдовина и Барсенкова. Негласное табу на рассмотрение этнических конфликтов его авторами не принимается. И действительно, многое в нашем прошлом, лежащее в плоскости истории этноса, должно быть по меньшей мере объяснено. Факт, что проблема такого рода существует, подтверждают данные представительства национальных меньшинств в высшей политической элите государства. Эмпирической основой проводимого расчета послужили материалы анкетирования членов ЦК правящей партии. Анкетные данные в СССР включали, как известно, графу о национальной принадлежности («пятый пункт»). Именно эта самоидентификация представителей ЦК и послужила основанием для расчета удельного веса различных национальностей в советской политической элите11. Никакой конспирологии. Что мы в итоге обнаруживаем? В точках кризиса государственности выявляется тенденция максимизации представительства национальных меньшинств в высшей политической элите (рис. 7). И учащиеся-историки об этом должны знать и уметь этот факт правильно интерпретировать, особенно в периоды межэтнических конфликтов.
Рис. 7. Представительство национальных меньшинств в высшей политической элите (в %)
11 Центральный Комитет КПСС. М., 2005; Абрамов А. У Кремлевской стены. М., 1987; Герои Октября. Биографии активных участников подготовки и проведения Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. Л., 1967. В 2 т.; Герои Октября. Книга об участниках Великой Октябрьской социалистической революции в Москве. М., 1967; Депутаты Верховного Совета СССР. М., 1958, 1962, 1966, 1970, 1974, 1979, 1984; Ивкин В.И. Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители 1923-1991. Историко-биографический справочник. М., 1999; Минаков С.Т. Советская военная элита 20-х годов. Орел, 2000; Народные депутаты СССР. М., 1990; Чернев А.Д. 229 кремлевских вождей. Политбюро, Оргбюро, Секретариат ЦК. Компартии в лицах и цифрах. М., 1996.
История как инструмент нациостроительства
Если мы обратимся к исторической учебной литературе республик ближнего зарубежья, то увидим, что фактически все они акцентированы на проблеме нациостроительства. Вопрос взаимоотношения этносов для них ключевой. И это вполне понятно, имея в виду решаемые соответствующими государствами задачи формирования национальной идентичности. Как и в России, на украинском телевидении был реализован проект определения народом героя нации — «Великие украинцы»12. Показательно, какие фигуры вошли в перечень 12 первых мест. Здесь есть и Степан Бандера, и Вячеслав Черновол, и Иван Мазепа, и Роман Шухевич. Этническая тема, судя по номинированным персонажам, оказывается для современных украинцев весьма значимой. Почему же она не должна быть представлена в российских учебниках?
В подтверждение существования определенного вектора исторического дискурса в странах ближнего зарубежья приведу цитаты из разных учебников. Литовский учебник: «Литовцы каждого русского считали непорядочным человеком»13. Азербайджанский учебник: «Очень скоро грузины почувствовали плоды “помощи” русских. В 1770 г. русские начали бесчинствовать в Грузии и грабить население»14. Узбекский учебник: «Местное население Туркестана — описывается отношение русских колонизаторов к местному населению — стоит на низшей ступени своего умственного развития. Они еще не созрели, слишком невежественны, чтобы понять и оценить свои права при избрании администрации государств. Они не могут пользоваться правами, предоставленными им законами общества, это право действует им лишь во вред. Исходя из такой шовинистической точки зрения, русские колонизаторы относились к народам Туркестана как к низшему классу и пытались держать их в постоянном повиновении, выбрав путь политического, экономического и военно-административного произвола»15. И далее выдвигается проект турецкой альтернативы: «Время разбросало народы от Восточного Туркестана до Сибири и Волги, от Туркестана до Балкан, от Балкан до Малой Азии. Китай и Россия издавна не желали политического, экономического и военного объединения, вносили раздор между этими народами, превратили Восточный и Западный Туркестан в свою добычу. Наши братья в Турции сумели сохранить свою независимость. После завоевания Туркестана царской Россией были приняты все меры, чтобы создать трещины в вековом родстве народов. Уничтожение родства Туркестана и Турции стало одним из главных направлений государственной политики. Как царская Россия ни старалась, она не смогла добиться полного уничтожения этой кровной связи».
Идеологический концепт, судя по приведенным фрагментам, очевиден. Возникает вопрос: а что же Россия? Почему при общности решения посредством исторической учебной литературы нациостроительских задач тема национальных взаимоотношений и национальной идентификации не должна быть представлена в учебниках российской истории?
12 www.greatukrainians.com.ua/.
13 Lietuvos istorija / Red. A. Sapoka. Vilnius: Mokslas, 1989.
14 Йени тарих. 9 синиф. Бакы, 2001. С. 205.
15 Рахимов Ж. История Узбекистана (вторая половина XIX века — начало XX века). Учебник для
9 класса общеобразовательной школы. Ташкент, 2001. С. 164.
О необходимости «священной истории»
Восприятие истории прошло исторически несколько стадий (рис. 8). Первоначально она воспринималась как сакральная категория — «священное прошлое». Далее ее восприятие выстраивалось через раскрытие смыслов исторического процесса. Далее история становится преимущественно информацией, совокупностью фактов. В следовании «историческим фактам» видит путь формирования должного учебника по истории и современное руководство государством, но факты всегда интерпретируемы. Из позиционирования истории как информации следует ее понимание как интерпретации. Каждый сам себе историк, каждый пишет историю как ему заблагорассудится.
Рис. 8. Эволюция моделей восприятия истории
Дисциплинарный кризис очевиден. Концепт его преодоления может состоять в восстановлении изначальных, утраченных функций истории. Учитывая все накопленные знания по добыванию и обработке исторической информации, необходимо вернуться к ценностной матрице священной истории. Именно она и станет основой восстановления находящейся в состоянии эрозии российской цивилизационной идентичности.
