CC BY
48УДК 274(=519.5)(571.54)
DOI 10.18101/2306-753X-2015-4-56-61
© С. З. Ахмадулина Корейский протестантизм в Бурятии в 1990-2000-е гг.
В данной статье рассматривается процесс протестантизации с участием корейских миссионеров активно развернувшийся в Республике Бурятия в 1990-2000-е гг. Автор отмечает, что на современной религиозной карте республики значительное место занимают протестантские религиозные организации, дополняя исторически укоренившиеся традиционные религии и религиозные верования - православие, буддизм, шаманизм. В рамках неотрадиционалистской стратегии развития Бурятии, в обозначенный период времени, национальные элиты вели активный поиск новых постсоветских идентичностей, и здесь актуальным стал религиозный фактор в формировании национальной идеи титульного народа.
Ключевые слова: Республика Бурятия, корейский протестантизм, конфессии, деноминации, миссионерские практики.
© S. Akhmadulina Korean Protestantism in Buryatia in the 1990s and the 2000s
This article discusses protestantizatsii process with participation of Korean missionaries are actively developed in the Republic of Buryatia in 1990-2000-ies. The author notes that in the current religious map of the republic a significant place is occupied by the Protestant religious organizations, complementing the historically-rooted traditional religions and religious beliefs - Christianity, Buddhism, Shamanism. As part of the strategy of Buryatia neotraditionalist development in designated time period, the national elites were actively searching for new post-Soviet identity, and here was the actual religious factor in the formation of the national idea of the titular nation.
Keywords: Republic of Buryatia, Korean Protestantism, denomination, denominations, missionary practice.
Одной из основных тенденций в развитии современного мирового конфессионального пространства является активный христианский прозелитизм. Во многом благодаря миссионерской деятельности протестантов, христианство выходит в некоторых регионах на уровень национальной религии.
Подобная ситуация характерна и для современной России. В связи с активным поиском национальной идеи, который развернулся в нашей стране в постперестроечный период, конфессиональный фактор приобрел особое значение. Отход от политики государственного атеизма, крушение идейных основ объединявших советских граждан привели к появлению массовых религиозно-мистических настроений, глубоко проникавших в среду российского общества, что создало питательную среду для распространения и высокой активности нетрадиционных религий, в большинстве случаев представленных иностранными проповедниками.
56
В результате активной пасторской деятельности иностранных миссионеров в различных субъектах страны существенным образом изменилась этно-конфессиональная структура, в том числе и одной из национальных республик - Бурятии.
На современной религиозной карте республики значительное место занимают протестантские религиозные организации, дополняя исторически укоренившиеся традиционные религии и религиозные верования - православие, буддизм, шаманизм. Сегодня только в столице - г. Улан-Удэ и его пригородах действуют более десяти христианских общин, объединенных в несколько союзов, крупнейшими из которых является Централизованная религиозная организация «Церковь христиан веры евангельской в Бурятии» и Ассоциация Христианских Церквей «Союз Христиан» в Республике Бурятия, хотя и они имеют различные (но родственные) ориентации: евангельскую, пресвитерианскую, лютеранскую и пятидесятническую. Вот только некоторые из них: Церковь Христиан веры Евангельской «Надежда», Христианская Пресвитерианская церковь «Шалом», Церковь христиан веры Евангельской Христа Спасителя, Христианская Пресвитерианская Церковь пос.Усть-Брянь, Христианская Церковь «Богатый урожай» (пос.Нижние Тальцы), Христианская церковь «Благовестие», Христианская церковь «Торжествующий Сион»1 и др.
Особо отметим интерес к протестантизму со стороны титульного населения региона. Подобная ситуация стала возможной в силу ряда причин. С одной стороны, в постперестроечный период Республику Бурятию, как и многие другие регионы страны, отличали депрессивные экономические показатели и глубокая социально-экономическая трансформация общества. Падение уровня жизни привело к безработице, резкому снижению демографических показателей, росту преступности и общему обнищанию населения2. В сложившихся условиях религия стала определенным утешением и надеждой на лучшее будущее, а для кого-то включенность в религиозные отношения являлась единственно возможным средством выживания. С другой стороны, либеральные законодательные изменения в области религиозного права способствовали процессу легализации различных конфессий, в том числе и новых религиозных движений.
В рамках неотрадиционалистской стратегии развития Бурятии, в обозначенный период времени, национальные элиты вели активный поиск новых постсоветских идентичностей, и здесь актуальным стал религиозный аспект в
1 Мир Вашему дому. Газета Христианских евангельских Церквей г. Улан-Удэ. - №6 (6). - 2009. - С.4.
2 См. Митупов К.Б.-М. Социальные процессы в Бурятии (90-е годы ХХ века) / К.Б.-М. Миту-пов. - Улан-Удэ, 2001. - 91 с.
57
формировании национальной идеи титульного народа1. Безусловно, обсуждались варианты в рамках традиционных для региона религиозных структур, однако социальной реальностью стало усиление протестантских объединений, среди которых были и корейские церкви.
Корейские миссионеры впервые появились в Бурятии в середине 1990-х гг., и уже к середине 2000-х гг. действовало десять пресвитерианских церквей (четыре из которых были зарегистрированы официально) и три группы Yoido Full Gospel Church2. По мнению исследователя корейского протестантизма Ю.С. Ковальчук: «Развитие корейских церквей в Бурятии, было обусловлено наличием корейской диаспоры и ее высоким административным статусом. Национально-культурная автономия корейцев Бурятии была создана в 1990 г. и состояла из 320 корейцев; ассоциация имела тесные связи с корейцами Японии, Китая, Приморского, Хабаровского краев и Сахалинской области»3. Однако, безусловно, это являлось только одной из причин популярности корейского протестантизма.
В качестве примера рассмотрим возникновение пресвитерианской церкви, основоположниками которой выступили корейцы Ким Гын Гон (пастор церкви «Любовь») и Ли Чан Бэ (пастор церкви «Антиохия»), именно они в январе 1995 г. открыли богослужение по домам верующих улан-удэнцев. Уже через год активной миссионерской практики в церквях появляются первые домашние группы по изучению Священного Писания из местных служителей. А после приезда доктора теологии пастора Вон Сон Уп при церкви была открыта Библейская семинария4. На сегодняшний день география движения достаточно обширна, общины пресвитериан имеются не только в г.Улан-Удэ, но и в п. Онохой, Заиграево, Тарбагатай, Усть-Брянь, Турка, Кижинга, Тап-хар, Оронгой, Большой Куналей и др.5.
Примечательно, что несмотря на более позднее, в отличие от других протестантских организаций, возникновение пресвитерианской церкви она является практически единственной, у которой подавляющее большинство прихожан составляют буряты - 80%. По мнению исследователей бурятского протестантизма А.А. Бадмаева и Д.М. Маншеева выбор бурят в пользу пре-
1 Ковальчук Ю. С. Корейский протестантизм и его миссионерские практики в азиатской части Российской Федерации. - Новосибирск, 2008. - С. 108-109.
2 Протестантская пятидесятническая церковь в Южной Корее
3 Ковальчук Ю. С. Корейский протестантизм и его миссионерские практики в азиатской части Российской Федерации. - Новосибирск, 2008. - С.112.
4 Евангельская Христианская церковь г. Улан-Удэ. Доступ: http://uuchurch.ru/main/article. php?id_article=217. Дата обращения: 09.02.2016 г.
5 Ахмадулина С. З. Пресвитериане / С. З. Ахмадулина, П. К. Варнавский // Религиозные организации Республики Бурятия: словарь-справочник. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2011. - С.147.
58
свитерианства объясняется, прежде всего, этническим фактором: основателями являются южнокорейские проповедники, поэтому бурятами она рассматривается как азиатская, соответственно более близкая, в отличие от других протестантских церквей1. В этом ключе внимание ученых привлек доклад об этнокультурной близости древних корейцев к народам Саяно-Алтая, в том числе к бурятам, доктора исторических наук, профессора Института Внутренней Азии Н. В. Абаева, озвученный им на конференции «Идентичность Когурё» в г. Сеуле (Республика Корея, 2004 г.)2.
Вполне возможно, что воспринятый на уровне общественного дискурса факт этнокультурной близости способствовал утверждению корейских протестантов в Республике Бурятии. Учитывая при этом наличие различных социальных и реабилитационных программ, серьезную финансовую поддержку из-за рубежа, что также обеспечило усиление влияния протестантизма в бурятской среде.
По мнению пресвитерианского пастора В. И. Колмынина3, в Бурятии рост рядов деноминации гораздо ниже, чем в соседних регионах - Читинской, Иркутской областях и Монголии4. Однако, если учитывать успешность ее миссионерства именно в бурятской этнической среде, развитие этого течения не кажется таким уж и медленным. Одним из основных акцентов в миссионерской практике пресвитериан является широкое привлечение в лоно церкви молодежи и людей средних лет, а также подготовка и распространение религиозной литературы на бурятском языке.
Сегодня в республике стали говорить о феномене «бурятского протестантизма». Один из местных исследователей истории английской духовной миссии в Забайкалье А. В. Тиваненко отмечает, что «бурятский протестантизм представляет особую религиозную культуру, сохраняя христианскую позицию в отношении непререкаемого авторитета Библии и вместе с тем оказывается способной воспринимать культуру бурятского народа в ее самобытности, и, стремясь сохранить авторитет Евангелия, бдительно следит за тем,
1 Бадмаев А. А. О протестантских общинах г. Улан-Удэ // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2004. - Т.Х, ч.П. - С.10; Бадмаев А.А. Протестантизм и народы Южной Сибири: история и современность / А. А. Бадмаев, Ч. О. Адыгбай, В. А. Бурнаков, Д. М. Маншеев. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2006. - С.124-125.
2 См. Абаев Н. В. Идентичность «Танну-Урянхая» и «Урянхайская проблема» / Н. В. Абаев // Идентичность Когурё. - Сеул: Изд-во Институт Когурё, 2004.
3 С октября 2014 г. епископ Ассоциации Христианских Церквей «Союз Христиан» Республики Бурятия
4 Бадмаев А. А. Протестантизм и народы Южной Сибири: история и современность / А. А. Бадмаев, Ч. О. Адыгбай, В. А. Бурнаков, Д. М. Маншеев. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2006. - С.125.
59
чтобы не умалять достоинство человеческой личности»1. Однако здесь необходимо учитывать и собственные религиозные предпочтения автора.
Схожая точка зрения прослеживается в работе О. Н. Волковой, по мнению которой именно через евангельскую веру многие граждане Бурятии обрели смысл жизни и, следовательно, идентификацию личности. В поисках смысла жизни люди приходят в евангельские церкви и становятся последователями протестантского вероучения. Содержание проповедей пасторов Бурятии главным образом отражает повышенный интерес протестантизма к внутреннему, личностному миру человека. Размышления, как профессиональных проповедников, так и рядовых верующих, обнаруживают глубокую проницательность в понимании человеческой духовности2.
Прямо противоположным, относительно влияния на бурятскую культуру, является позиция автора ряда работ по истории развития протестантизма среди народов южной Сибири Д. Маншиева: «Эти церкви несут в себе западную ментальность, адаптированную к Бурятии, но в конечном итоге они способствуют стиранию национальной культуры. Они привлекательны в глазах молодежи, занятой духовными поисками. А старшее поколение чаще всего ищет выход из кризисных ситуаций. Активно верующие находят в общинах участие, спасаются от одиночества, а некоторые от алкоголизма и наркома-
3
нии» .
В целом, мы можем отметить, что на постсоветском пространстве возрождающейся религиозной жизни «корейский протестантизм» стал явлением, с которым россияне столкнулись впервые. Этот период времени совпал с системным кризисом государства, с открытием границ, либерализацией религиозного законодательства и как следствие возрождением традиционных духовных ценностей и активной проповеднической деятельностью миссионеров преимущественно европейских, американских и корейских церквей. В силу определенной «агрессивности» миссионерских практик, способностей протестантских церквей адаптироваться в иных социо- и этнокультурных условиях, существенным образом изменилась этноконфессиональная структура во многих национальных регионах страны - Республика Бурятия, Тыва, Хакасия, Алтай. У прихожан протестантских церквей сформировалась новая конфессиональная идентичность, хотя это и не предполагает нивелировку их этнической идентичности.
1 Тиваненко А. В. История английской духовной миссии в Забайкалье (начало XIX столетия) / А. В. Тиваненко. - Улан-Удэ, 2009. - С.234.
2 См. Волкова О. Н. Культурно-философский анализ теории и практики протестантизма в Бурятии / О. Н. Волкова: автореф. дис. канд. ист. наук. - Чита, 2005.
3Маншиев Д. М. Протестантское пришествие // Информ-Полис №23. - 2005. - 8 июня
60
В свою очередь, корейские пасторы имеют ряд отличительных особенностей в работе с этническими сообществами, проходящими модернизацион-ный этап развития. Так как сам корейский протестантизм является продуктом религиозной модернизации традиционного общества, он предлагает собственные стратегии адаптации к изменившимся социально-экономическим условиям. Возможно, именно в этом и состояла главная привлекательность протестантизма в переходный период времени для коренных народов национальных регионов России, в том числе и для Бурятии.
Таким образом, современная религиозная картина свидетельствует о закреплении позиций протестантизма в духовной жизни региона. Однако возникают проблемы, непосредственно затрагивающие государственные интересы. Появилось такое понятие как «духовная безопасность», и в этой связи особую актуальность и на сегодняшний день имеет проблема оценки миссионерской деятельности зарубежных религиозных организаций.
Список источников и литературы
1. Абаев Н. В. Идентичность «Танну-Урянхая» и «Урянхайская проблема» / Н. В. Абаев // Идентичность Когурё. - Сеул: Изд-во Институт Когурё, 2004.
2. Ахмадулина С. З. Пресвитериане / С. З. Ахмадулина, П. К. Варнавский // Религиозные организации Республики Бурятия: словарь-справочник / сост. С. В. Васильева и др. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2011. - С.146-148.
3. Бадмаев А. А. О протестантских общинах г. Улан-Удэ / А. А. Бадмаев, Д. М. Маншеев // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2004. - Т.Х, ч.П. - С.9-13.
4. Бадмаев А. А. Протестантизм и народы Южной Сибири: история и современность / А. А. Бадмаев, Ч. О. Адыгбай, В. А. Бурнаков, Д. М. Маншеев. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2006. - 168 с.
5. Васильева С. В. Власть и старообрядцы Забайкалья (конец XVII - начало ХХ вв.) / С. В. Васильева. - Улан-Удэ, 2007. - 233 с.
6. Волкова О. Н. Культурно-философский анализ теории и практики протестантизма в Бурятии / О. Н. Волкова. Дис. ... канд. филос. наук. - Чита, 2005. - 126 с.
7. Евангельская Христианская церковь г. Улан-Удэ. Доступ: http://uuchurch.ru/main/ ar-ticle.php?id_article=217.
8. Ковальчук Ю. С. Корейский протестантизм и его миссионерские практики в азиатской части Российской Федерации. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2008. - 192 с.
9. Маншиев Д. М. Протестантское пришествие // Информ-Полис №23. - 2005. - 8 июня
10. Митупов К. Б.-М. Социальные процессы в Бурятии (90-е годы ХХ века) / К. Б.-М. Миту-пов. - Улан-Удэ, 2001. - 91 с.
11. Мир Вашему дому. Газета Христианских евангельских Церквей г. Улан-Удэ. - №6 (6). -
2009.
12. Тиваненко А. В. История английской духовной миссии в Забайкалье (начало XIX столетия) / А. В. Тиваненко. - Улан-Удэ, 2009. - 251 с.
Ахмадулина Светлана Зиннатовна - кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры всеобщей и отечественной истории, Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ, e-mail: [email protected].
Akhmadulina Svetlana - Candidate of Historical Sciences, a senior lecturer, Department of General and Native history, Buryat State University, Ulan-Ude, e-mail: [email protected].
61
