CC BY
103
а£с&
Социум
Дударенок С.М., Владимиров Д.А.
«Корейские» религиозные общины и группы Приморья в 1917-1929 годах
В предлагаемой вниманию читателей работе авторы намерены рассмотреть первые, наименее освещённые в мировой науке, этапы корейской протестантской духовной экспансии на российском направлении. Актуальность поставленной цели определяет то обстоятельство, что изучение распространения корейских модификаций во всемирном протестантизме в Приморье позволяет лучше понять характер и особенности развития общественных отношений в этом стратегически важном регионе России. Религия всегда выступала здесь в качестве фактора развития общественной жизни, оказывающего серьёзное духовное воздействие на политическое участие граждан, на их социальное поведение и мировоззрение, в том числе и через церковные организации.
Появление корейских пресвитерианских и методистских церквей в Приморье связано с усилением влияния мирового протестантизма, представляющего собой сложное, многоплановое явление. Его исследование требует анализа различных аспектов генезиса, прежде всего внутренней структуры данного движения, состоящей из религиозного сознания, религиозных отношений и деятельности, в процессе церковно-государственных связей наполняемых определённым реальным социальным содержанием. Исторически, пресвитерианство и методизм являются одними из важнейших институтов международных отношений и неизменно выступают в качестве факторов развития связей между различными странами и народами.
Проповедническая, благотворительная и иная деятельность корейских протестантских миссионеров в настоящий период времени рассматривается российскими религиоведами и историками как не имеющая широкой общественной поддержки форма контркультуры, социально-психологической почвой распространения которой в России служит упадок традиционной религиозности, вызванный к жизни кризисными явлениями политического, экономического и духовного порядка.
Возникшие ещё в дореволюционный период пресвитерианские и методистские общины Приморского края, состоящие преимущественно из прихожан корейской национальности, стали организационно и количественно укрепляться с приходом к власти в России Временного правительства. До начала революционных преобразований пресвитериане проживали во Владивостоке, Никольот-Уссурийске,
Имане и Хабаровске. Значительная пресвитерианская община находилась в русской зоне КВЖД в г. Харбине (РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 3. Д. 443. Л. 21-22).
Организационно оформиться корейским пресвитерианским и методистским общинам помогли единоверцы из оккупированной Японией Кореи, а также баптисты, как русские, так и корейские, которые оказывали данным общинам всяческую поддержку и помощь (РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 3. Д.443. Л. 22а(об.)). В годы гражданской войны и иностранной интервенции на российском Дальнем Востоке основная часть материальной и финансовой помощи, адресованной приморским пресвитерианским и методистским общинам, поступала из США, чему благоприятствовало американское военное присутствие в регионе.
К началу февраля 1917 года в Приморье (включая районы КВЖД) проживало более 800 пресвитериан. Из них во Владивостоке - 300 человек, в Никольск-Уссурийском - 100 человек и в районе КВЖД - 200 человек (РГИА ДВ. Ф.702. Оп.3. Д.443. Л.22а(об.)). Небольшие пресвитерианские общины действовали в это время в районе реки Сучан, Посьетском и Засуйфунском районах края. Владивостокская пресвитерианская община находилась в Ново-корейской слободе, по адресу Черепановская улица, дом №21 (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д.2. Л.7).
Помимо пресвитерианства, среди корейцев, проживающих в Приморье, широкое распространение в данный период, имел методизм. Так же как и пресвитериане, приморские методисты обязаны своему организационному оформлению помощи зарубежных единоверцев - Американской Методистской Епископальной Миссии,
- которая на свои средства построила для приморских методистов трёхэтажный молитвенный дом. Дом находился в Корейской слободе, по улице Сеульской №28. Цокольный этаж молитвенного дома был каменный, а два верхних - деревянные. В цокольном этаже находилось помещение для сторожей, на первом - 5 классов и учительская для библейской школы, на втором - большой зал для богослужений, в котором, помимо богослужений, проходили все массовые мероприятия церкви (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д.1. Л. 3, 8, 13).
После окончания гражданской войны подавляющее число новообращённых протестантов (баптистов, адвентистов и пр.) славянского происхождения из соображений элементарного самосохранения предпочло покинуть российскую территорию вслед за своими духовными наставниками.
Судьба исповедовавших протестантизм приморских корейцев оказалась гораздо более трагичной. Она подтверждена конкретным статистическим материалом, собранным в период с 1922 по 1924 год крупнейшей централизованной религиозной организацией Кореи -Генеральной ассамблеей корейского пресвитерианства.
Летом 1922 года пресвитерианские миссионеры осуществили инспекционные поездки по территории Приморской области. Их целью явилось формирование объективных представлений о степени распространения пресвитерианства среди местной корейской диа-
споры.
В докладе, озвученном на заседании Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства 11 созыва, состоявшемся 10 сентября
1922 года в оккупированном японскими захватчиками Сеуле, была представлена итоговая информация о результатах упомянутых инспекционных поездок во Владивосток, Нэсучан (Партизанск), Вэсу-чан (Партизанский район, Находка, Артём), Никольск-Уссурийский и другие административно-территориальные образования региона.
Всего было обследовано 95 церквей Приморья и 3 - в Хабаровске, созданные в основном после 1917 года. В наиболее выгодном положении в тот период времени находились пресвитерианские организации Владивостока. Их обслуживал профессиональный миссионер - пастор О Хен Сун, при поддержке двух миссионеров из Канады руководивший 5 церквями, хорошо укомплектованными священнослужителями: 4 пресвитера, 11 диаконов, 16 евангелистов, 4 проповедника. Общее число верующих в городе составляло 533 человека. Второй работавший в Приморье корейский миссионер - Ким Хен Чжен был ответственен за евангелизационную работу в Несучэне (Партизанске). Количество находившихся здесь церквей достигало 18. Их прихожанами являлось 663 человека. Принимая во внимание размер района Несучэн, кадровый состав действовавших тут пресвитерианских церквей был скуднее, чем во Владивостоке: 2 пресвитера, 2 помощника пастора, 19 диаконов [2, с. 101-105; 3, с. 12].
Остальные религиозные организации пресвитериан Приморья в середине 1922 года находились уже без постоянного духовного попечительства со стороны иностранных миссионеров, 12 из них оказались совершенно недоступны для эмиссаров Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства.
В условиях, когда исход гражданской войны на Дальнем Востоке России фактически был предрешён, местные пресвитерианские церкви, объединявшие этнических корейцев, начали готовиться к работе в условиях советской правовой системы, исключавшей иностранную миссионерскую деятельность.
Летом 1922 года духовные лидеры приморского пресвитерианства создали региональный союз христианских пресвитерианских церквей, объявивший о своей готовности через 3 года полностью отказаться от помощи проповедников из Кореи. Большие надежды инициаторы данного проекта возлагали на плодотворную работу выпускников открытой при союзе духовной семинарии. Почвой для оптимизма служило и временное сохранение присутствия на Дальнем Востоке России японских войск, покровительствовавших развитию здесь корейского национализма.
На заседании Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства 11 созыва идея конфессиональной самостоятельности церквей в Приморье получила поддержку. Для её реализации были выделены финансовые средства, а двум преподавателям семинарии предписывалось выехать в Россию. В документах заседания обозначались основные проблемы миссионерской деятельности на российской территории, но нет ни одного упоминания о каких-либо её администра-
тивных и правовых согласованиях или ограничениях, что свидетельствует о полном отсутствии таковых.
Уже через 2 года, на Высшем собрании Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства 13 созыва, состоявшемся 13 сентября
1924 года, констатировались признаки общего кризиса пресвитерианства в Приморье, где количество церквей сократилось до 42 (в 1923 году - 59). На Высшем собрании рассматривался отчёт миссионеров из Кореи о результатах шести поездок в этот регион. Представители Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства проделали по приморской территории путь протяжённостью, в общей сложности, 1440 километров с целью ознакомления с ситуацией, в которой оказались религиозные организации Христианской Пресвитерианской Церкви в Советской России.
Как известно, советская власть на Дальнем Востоке была окончательно установлена в ноябре 1922 года. Однако жившие в Приморье корейские пресвитериане впервые обратились к председателю губернского исполкома с просьбой ознакомить их с советским законодательством о свободе совести и вероисповеданий только в июле 1923 года. Этому предшествовало возникновение напряжённой ситуации вокруг пресвитерианских церквей, именовавшейся «гонениями». Затем в Приморье из Кореи прибыл представитель Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства с целью изучить отношение органов советской власти к религии.
На встрече с председателем Приморского губернского исполкома, состоявшейся 26 июля 1923 года, верующих представляли миссионер Ким Хён Чан и пресвитер Павел Сим. Они получили необходимую информацию и распространили её по пресвитерианским церквям региона. После этого так называемые «гонения» на религиозные организации пресвитериан ослабли. Это даёт нам основание связывать их возникновение с элементарным незнанием верующими законодательства, регулирующего их деятельность.
Миссионеры из Кореи, находясь на российской территории, традиционно не отличались законопослушанием. Упомянутый выше пастор Ким Хён Чан и его коллега Ро Джен Сук в начале 1923 года были арестованы при пересечении государственной границы и провели в тюрьме 1 неделю. Прибыв во Владивосток, они организовали незаконные богослужения. Вскоре эти корейские миссионеры были арестованы вновь и провели в тюрьме 15 месяцев. Такая же судьба постигла миссионера О Сун Нена и упомянутого выше пресвитера Павла Сима. Их пребывание в тюрьме продолжалось 1 неделю. Это были вполне оправданные меры правоохранительных органов. В 1923 году непродолжительному аресту был подвергнут пресвитер Квон Сэн Ген, которого приняли за японского шпиона.
После восстановления Советской власти пресвитерианские приходы, существующие на территории Приморья, перестали получать материальную помощь от своих единоверцев даже на содержание миссионерских школ. В докладной записке отдела народного образования от 15 октября 1923 года в Дальревком указывалось, что «до советизации края почти все корейские школы на русской тер-
ритории, вследствие захвата Приморья интервентами, содержались на средства Японского Генерал-губернаторства в Корее и АнглоАмериканских миссионеров и находились всецело под их идеологическим влиянием» (РГИА ДВ. Ф.Р-2422. Д. 1492. Л.76). Частных миссионерских корейских школ, учреждённых пресвитерианскими и методистскими общинами на территории Приморской губернии в 1923 году насчитывалось около 45-50 [1, с. 20].
В ходе претворения в жизнь Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви пресвитерианские общины Приморской губернии и особенно Посьетского района неоднократно подвергались административному давлению со стороны органов власти (РГИА ДВ. Ф.4322. Оп.1. Д.12092. Л.3(об.)), тем не менее, верующие безоговорочно приняли новое советское законодательство в религиозной сфере и, начиная с 1923 года, стали заключать типовые договоры с органами власти.
17 июля 1923 года такой договор с Приморским губернским исполнительным комитетом заключила самая многочисленная Владивостокская пресвитерианская община (ГАПК. Ф.86. Оп.5. Д.2. Л. 2-4). В договоре указывалось, что община принимает «в бессрочное, бесплатное пользование находящееся в г. Владивостоке в части 3, квартал № 64, на участках №№ 755,753 (Ново-корейская слободка) богослужебное здание с предметами по особой... описи» (ГАПК. Ф.86. Оп.5. Д.2. Л.2). Договор подписали 30 верующих жителей Владивостока корейской национальности (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д. 2. Л.4).
Переданное общине деревянное здание молитвенного дома размером 16,06 на 11,74 метра на каменном фундаменте и цоколе, имеющее внутри одну большую комнату площадью 176,58 кв.м., используемую для культовых целей, было построено в 1919 году на земельных участках, взятых в аренду у бывшей Городской управы (Че-репановская ул. № 21) (ГАПК. Ф.86. Оп.5. Д.2. Л.5, 8). Здание явно находилось не в очень хорошем состоянии и требовало ремонта, так как тогдашний руководитель Владивостокской пресвитерианской общины Павел Фомич Шин ещё в январе 1923 года подал заявление о производстве технического обследования молитвенного дома, чтобы при «заключении договора, перечисленный в справке ремонт был бы внесён в договор, так как без ремонта дом будет приведён в негодность» (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д. 2. Л. 7).
Однако техническое обследование молитвенного дома в 1923 году не осуществлялось, не был проведён и признанный ранее необходимым ремонт, поэтому через несколько лет здание сильно обветшало и стало непригодным для проведения молитвенных собраний. Плачевное состояние молитвенного дома зафиксировала 19 января 1926 года Комиссия по проверке и учёту всех церковных зданий и предметов богослужения в составе члена Владивостокского Горсовета Ф.А. Кондратенко, участкового надзирателя Океанского отделения РК милиции Ковалева, представителей группы верующих пресвитерианской общины П.Ф. Шин и Ча Сун Но, а также представителя Корейского общества Пак Ки Ен.
В акте, составленном членами комиссии, отмечалось: «Занимаемый дом группой верующих Пресвитерианской общины, для совершения в нём богослужения в дальнейшем не пригоден, так как дом этот холодный, имеются щели на чердаке этого дома, в настоящее время идёт снег. Крыша плохая, в летнее время протекает, вследствие этого дом этот постепенно разрушается, означенному дому следует дать капитальный ремонт».
Верующим предлагалось в «недельный срок... занимаемое ими здание освободить, себе же подыскать другое здание, которое было бы вполне годным для совершения в нём богослужений.
Все постройки и здание, находящиеся на Черепановской улице №21, сдать в Губоно в том виде, в каком оно находится, не причиняя ему никаких повреждений. Впредь до сдачи здания в Губоно должны также сохранять предметы богослужений, вновь занесённые в опись и сданные на хранение этой же группе верующих Пресвитерианской общины.» (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д. 2. Л. 10-10(об.)).
Необходимое техническое обследование молитвенного дома было проведено только в январе 1927 года в связи с тем, что данное здание хотели перевести в жилищный фонд и перестроить его внутреннее помещение под квартиры. В составленной по результатам обследования справке о техническом состоянии молитвенного дома указывалось, что молитвенный дом, представляет собой холодное помещение, отапливаемое только в дни исполнения культовых обрядов временными печами, которые отопить его в полной мере не могут и не безопасны в пожарном отношении; что в полу молитвенного дома имеются щели, через которые сильно дует; что оконопатка стен совершенно сгнила и свободно выдёргивается руками, а двери одинарные, и не обитые войлоком.
Вывод комиссии был следующий: «Означенное строение приспособлено для выполнения культовых обрядов и для жилья без соответствующих переделок непригодно» (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д. 2. Л. 8). По мнению комиссии, для того, чтобы перевести данное помещение в жилой фонд необходимо было произвести следующие работы: 1)переконопатить наружные стены; 2)обшить наружные стены досками и покрасить на два раза; 3) сделать чёрный со смазкой пол; 4) сделать по потолку на чердаке вместо насыпи опилок, что опасно в пожарном отношении, смазку; 5) сложить вместо временных чугунных, три на отдельных фундаментах утермарковских в железных кожухах, печи; 6) переложить одну покосившуюся коренную трубу; 7) покрасить на два раза полы, потолки, окна, двери, наружные карнизы, фронтоны и башню-колокольню; 8) сколотить все двери и обить снаружи войлоком с обшивкой поверх железом или фанерой; 9) перестроить забор, поставив однотипные столбы на расстоянии 2,5 метра друг от друга и перетянуть колючей проволокой с натяжкой её в 7 рядов; 10) сделать новые тесовые ворота и калитку (ГАПК. Ф.86. Оп.5. Д.2. Л. 8-8(об.)).
То, что дом был признан непригодным для жилья без значительных переделок, и то, что он был признан только приспособленным для выполнения культовых действий, позволило верующим пресви-
терианам в марте 1927 года заново заключить договор с властями, то есть перерегистрировать свою общину.
По договору 1923 года с Приморским губернским исполнительным комитетом в бесплатное и бессрочное пользование верующим передавалось также имущество на сумму 364 рубля 80 копеек (ГАПК. Ф.86. Оп.5. Д.2. Л.5-5(об.)), а по договору 1927 года стоимость имущества, передаваемого общине, достигла 1202 рублей 30 копеек (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д. 2. Л. 15(об.). Договор 1927 года подписали уже не 30, а 23 учредителя (ГАПК. Ф. 8б. Оп. 5. Д. 2. Л. 16).
В списке, представленном церковным советом общины в органы власти 30 января 1928 года, числилось 52 человека. Пресвитерами общины были Ким Юн Шен и Кан Мен Е. Кан Мен Е выполнял также обязанности председателя церковного совета. В общине несли служение три диакона: Юн Ин Хио, Цой Тхя Сен и Ким Хи Дюн, а также две диаконисы: Пак Сунн Се и Ни Сен Мен (ГАПК. Ф. 86. Оп.5. Д.2. Л.20-21). Община, вероятно, была более многочисленной, так как в рапорте старшего милиционера 4-го отделения Владивостокской городской РК милиции Новикова от 20 мая 1928 года на имя начальника отделения указывалось, что «при Владивостокском пресвитерианском обществе имеется Совет в количестве 80 человек, где имеется Секретарь общества Николай Пак, и в виду его отъезда на его место назначен Ким Нак Ню» (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д. 2. Л. 24(об.)).
В мае 1928 года Окрадминотдел издал распоряжение, по которому верующим пресвитерианам запрещалось иметь исполнительный орган, пользоваться штампами и печатью. Владивостокские пресвитериане отказались подписать такую бумагу, ссылаясь на инструкцию НКЮ и НКВД РСФСР от 27 апреля 1923 г. (ст. 8-10), в которой говорилось, что Губернские и Всероссийские съезды религиозных обществ могут избирать исполнительный орган согласно циркуляра НКЮ, НКП, НКВД и НКРКМ от 15 августа 1921 года (§ 5-6), и религиозные группы и объединения могут пользоваться печатями, штампами и бланками исключительно по религиозным делам (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д. 2. Л. 23). Этот отказ был воспринят органами власти как организованное противодействие Советской власти и нарушение закона.
За пределами административного центра Приморья политика органов государственной власти в отношении пресвитериан была более жёсткой. На Высшем собрании Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства 13 созыва была заслушана информация об имевшей место в 1923 году конфискации в различных районах данного региона 67 молитвенных домов.
Напряжённая международная обстановка в Северо-Восточной Азии делала практически невозможным миссионерское служение пресвитерианских миссионеров без совмещения его с политикой. Путь в Советскую Россию обычно согласовывался с разведывательным аппаратом 2-го управления генштаба и 2-м отделом штаба Квантунской армии Японии, которые проводили в 20-30-е годы ХХ века огромную работу с проживавшими на территории СССР национальными
меньшинствами [5, с. 31].
Именно поэтому деятельность пресвитерианских миссионеров в Приморье была полностью прекращена к середине 20-х годов ХХ века. Последним полномочным представителем Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства была проповедница Хан Га Джа, итоговый отчёт о работе которой был датирован 1930 годом[4, с. 14].
Принимая во внимание установление запрета на въезд в Россию иностранных миссионеров и запрет на получение материальной помощи, изъятие у общин собственности не только приводило к полному подрыву их материальной и финансовой базы, но и лишало их перспектив дальнейшего развития. Так, Владивостокская пресвитерианская община в 1929 году не прошла очередную перерегистрацию и к началу 1930-х годов практически прекратила своё существование.
Малочисленные пресвитерианские общины и группы, действовавшие в других районах Приморской губернии, большой активности в этот период не проявляли. Религиозная жизнь протекала в семейном кругу или в национальной диаспоре и не доставляла органам власти большого беспокойства.
Не менее успешно в 20-х годах прошлого века развивалась другая «корейская» церковь - методистская. Ещё в 1921 году на территории российского Дальнего Востока благодаря активной деятельности методистских миссионеров был создан Сибирский Синод методистской церкви, который осуществлял руководство всеми методистскими общинами. По данным Сибирского Синода на территории Приморского края в 1923 году действовало 107 общин методистов, объединявших 3464 верующих. Служение несли 4 пастора и 18 проповедников, 7 из которых были женщинами. Кроме того, несли служение 145 лидеров домашних групп и 23 лидера сестринского служения, которые в основном занимались благотворительной и милосердной деятельностью [4, с.12].
После окончательного установления Советской власти в России, Сибирский синод Методистской церкви не имел больше возможности собираться на свои заседания. В 1922 году он провёл только одно заседание и впоследствии прекратил своё существование.
Самой активной методистской общиной в Приморской губернии в 1920-е годы являлась Владивостокская община. Типовой договор с Приморским губернским исполнительным комитетом Владивостокская община методистов заключила 11 августа 1923 года (ГАПК. Ф.86. Оп.5. Д.1. Л.1-2). Особая комиссия Губкомхоза передала группе верующих-методистов в бессрочное бесплатное пользование трёхэтажный дом во Владивостоке, выстроенный на средства Американской Епископальной Миссии Методистской церкви специально для Владивостокской общины (РГИА ДВ. Ф.Р-2422. Д.1139. Л. 2).
Данный молитвенный дом, построенный на арендованной у бывшей городской управы земле, располагался в части 3, квартала №91, на участках № 424, 425 (Ново-корейская слобода). Он пред-
ставлял собой трёхэтажное здание размером 12,78 на 17,04 метра, нижний (цокольный) этаж дома был каменный, а два верхних деревянные. На цокольном этаже находилось помещение для сторожей и различные хозяйственные помещения; на первом находились 5 учебных классов и учительская для библейской школы; второй этаж занимал зал молитвы, служащий одновременно и рекреационным залом для проведения различных мероприятий церкви (ГАПК. Ф.86. Оп. 5. Д. 1. Л. 3). У общины в собственности находилось 60 скамеек, стол-кафедра, фисгармония, стенные часы, 3 письменных стола, 50 парт, 4 классных доски, стулья, вешалки, шкафы и т.д. Данное имущество было национализировано, оценено комиссией в 18 тыс. 476 рублей и передано верующим в бесплатное бессрочное пользование (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д.1. Л. 3). Со стороны верующих договор подписали 37 человек (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д.1. Л. 4).
Однако дальнейшие отношения методистов с органами власти развивались по совершенно иному сценарию. Уже в сентябре 1923 года Подрайонный Комитет Ново-корейской слободы конфисковал у верующих 20 скамеек для комсомольского клуба (ГАПК. Ф.86.
Оп. 5. Д.1. Л. 6).
В середине октября 1923 года Губкомхоз посчитал, что Особая комиссия Губкомхоза поступила неправильно, сдав методистам под молитвенный дом всё здание, тогда как для богослужебных целей эксплуатировался только верхний этаж. 27 октября 1923 года верующим было вручено предписание Губкомхоза с требованием в трёхдневный срок освободить два этажа здания под предлогом того, что «в нижнем помещении помещалась подведомственная Губоно корш-кола» и что здание необходимо целиком передать «Губоно для нужд народного образования» (РГИА ДВ. Ф. Р-2422. Д. 1139. Л. 2).
Община методистов возражала против такого решения Губком-хоза, аргументируя свою позицию тем, что дом выстроен «не на народные деньги» и, поэтому, на него не распространяется действие декрета СНК «Об отделении церкви от государства». Верующие хотели, чтобы весь дом был оставлен им «для духовных нужд», тем более что «община выполняет точно заключённый договор» (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д.1. Л. 8).
28 октября верующие обратились с заявлением к Приморскому губернскому прокурору с просьбой «приостановить административное распоряжение Комхоза как нарушающее договор и передать разрешение этого вопроса незаинтересованному учреждению РСФСР» (ГАПК. Ф.86. Оп.5. Д.1. Л. 8).
На обращение верующих губпрокурор дал следующее заключение: «Если будет признано, что указанное помещение для школы является крайне необходимым и не может быть заменено другим, то передача такового в ведение Губоно может быть произведена лишь в порядке 2-го пункта ст. 1-й циркуляра НКЮ, который гласит, что закрытие и использование зданий, специально предназначенных для религиозных и обрядовых целей, может последовать: «если в силу нужды в соответствующем помещении для общеполезных целей местный Совдеп, отвечая запросу трудящихся масс (лучше всего в пле-
нарном заседании), постановит соответствующее решение» (РГИА ДВ. Ф. Р-2422. Д. 1139. Л.2).
Данный ответ предполагал возможность двойного толкования, чем и воспользовался Отдел управления Дальревкома, обосновывая своё право расторгнуть не только заключённый с верующими договор на право бесплатного пользования молитвенным зданием, но и арендный договор на земельные участки, на которых располагалось данное здание. Своё решение Отдел управления обосновал следующим образом:
«Отдел управления, принимая во внимание:
а) что согласно постановления Наркомпросса, опубликованного в Известиях ВЦИК от 24/УШ 1918 года № 180, церкви, молельни и проч., находящиеся при домах, подлежат закрытию и вновь могут быть открыты в отдельных и изолированных от жилых домов местах, а потому и молитвенный дом в бывшем здании методистской Миссии подлежит закрытию, как церковь «домовая»;
б) что согласно ст. XIII декрета СНК Об отделении церкви от государства, подлежащими передаче в бесплатное бессрочное пользование верующим должны сдаваться только те здания культа, «специально предназначенные для богослужебных и обрядовых целей», т.е. храмы, часовни, каплицы, синагоги, мечети, кенассы, кумирни, а не обыкновенные дома, в одной из комнат которых верующие собираются для религиозных бесед и пения гимнов, а потомку вышеуказанное здание, как не специально приспособленное внутренним расположением и формой и не оборудованное (в смысле прикрепления к стенам и полу специальных приспособлений для культа), не может почитаться «зданием культа», а потому и не могло быть передано в бессрочное, бесплатное пользование верующих;
в) что соображение Губпрокурора о применении п. 2 ст. 1 циркуляра НКЮ к данному случаю относиться не может, так как имеет в виду исключительно здания, специально предназначенные по своему устройству для богослужебных и обрядовых целей;
г) что земельные участки в пользование верующих оставаться не могут, так как правами юридического лица религиозные группы, общества и общины не пользуются
ПОЛАГАЕТ, что договор, заключённый представителем Губ-комхоза с группой христиан-методистов 11 августа 1923 года, следует считать не имеющим силы, как противоречащий декрету СНК Об отделении церкви от государства и дом на Хабаровской улице на участках №№ 424 и 425, а равно и сами участки подлежат возвращению в распоряжение Губкомхоза, а молитвенный дом в этом здании, как находящийся в доме, подлежит закрытию.
Президиум Губисполкома в заседании 18 января 1924 года (протокол № 4, § 9) постановил:
1) Договор, заключённый 11 августа 1923 года представителей Губкомзхоза с группой граждан г. Владивостока о передаче в бессрочное, бесплатное пользование для богослужебных целей верующих христиан-методистов здания, находящегося в г. Владивостоке по Хабаровской улице на участках № № 424 и 425, как составлен-
ного с нарушением декрета СНК «Об отделении церкви от государства», считать недействительным.
2) Молитвенный дом христиан-методистов, как находящийся при жилом доме, признать имеющим характер домовой церкви и закрыть.
3) Предложить Губкомхозу принять дом со всем принадлежащим группе верующих имуществом в своё распоряжение, как имущество религиозной организации, небогослужебное.
4) Арендный договор на земельные участки №№ 424 и 425 считать утратившими силу, в виду необладания арендатора, - группы верующих, - правами юридического лица» (РГИА ДВ. Ф.Р-2422. Д. 1139. Л. 2-3).
Верующих вынудили освободить весь молитвенный дом, в котором стала располагаться школа № 2 второй ступени и передать в распоряжение школы большую часть своего имущества: 40 скамеек (20 были ранее переданы комсомольскому клубу), фисгармонию, стенные часы, 3 письменных стола, 5 керосиновых ламп, 50 библиотечных парт, 4 классные доски, вешалку, шкаф, 10 простых скамеек и 4 стула (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д.1. Л. 16).
Подобрать себе новое помещение под молитвенный дом владивостокские методисты смогли только в 1926 году. 13 сентября 1926 года Владивостокская методистская община получила в бессрочное бесплатное пользование по улице Сеульской дом № 8 (ГАПК. Ф. 86. Оп.5. Д. 1. Л. 13). Прежде чем приступить к своей повседневной деятельности она вынуждена была приобрести необходимое для проведения молитвенных собраний и иных религиозных мероприятий имущество, взамен ранее конфискованного в пользу школы. Как оказалось, в полученном под молитвенные нужды доме не было никакой мебели и инвентаря, даже печки. Верующие купили 27 деревянных скамеек, железную печь с трубой, 4 садовые скамейки, деревянные вешалки, 2 Евангелия на корейском языке и другие необходимые для нормальной религиозной жизни предметы, которые затем были внесены в опись и переданы верующим (ГАПК. Ф.86. Оп.5. Д.1. Л. 13).
Владивостокская методистская община в 1926 году была самая многочисленная в Приморской губернии. Она насчитывала 64 члена (ГАПК. Ф.86. Оп. 5. Д. 1. Л. 14). Её пастором являлся Ким Ен Хак (ГАПК. Ф.86. Оп. 5. Д. 1. Л. 13), который периодически объезжал приморские методистские приходы, расположенные в местах компактного проживания корейцев.
В начале 1923 года приморские методисты, как и верующие других протестантских конфессий, периодически становились жертвами административного произвола со стороны органов власти. В 1923 году от неправомерных действий со стороны советского актива пострадали методистские общины города Никольск-Уссурийска (РГИА ДВ. Ф. 4322. Оп. 1. Д. 1092. Л. 3(об.)).
Приморские методисты в 1920-х годах, ознакомившись с советским законодательством о культах, всячески стремились нормализовать отношения с властями. Для этого им необходимо было вы-
работать единые принципы во взаимоотношениях с представителями органов власти и определить основные формы и методы законного противодействия антирелигиозной пропаганде. Для решения этих задач руководство методистских общин и групп края решило провести совещание по вопросам культа для представителей всех заинтересованных общин и групп методистского вероисповедания. На проведение такого совещания было получено разрешение властей. Совещание проходило с 27 января по 7 февраля 1928 года в помещении Владивостокской церкви (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д. 1. Л. 21). В нём приняли участие делегаты от большинства методистских общин региона. Делегаты делились опытом работы среди прихожан, рассказывали о трудностях, с которыми сталкиваются в повседневной жизни пасторы общин и руководители религиозных групп, выработали рекомендации об усилении воспитательной работы среди корейской молодёжи и пр.
Закрытие приморским губернским отделом народного образования частных и миссионерских корейских школ (методистских и пресвитерианских), которых на территории Приморской губернии было около 50[1, с. 20], лишило приморских методистов возможности организованно приобщать к религии детей. Обучение религии частным образом часто велось непрофессионально и не приводило к росту количества верующих в методистских общинах. Наибольшую обеспокоенность руководства приморских методистов вызывало то, что значительная часть верующих перестаёт держать связь с общиной, а отправляет обряды частным образом в семейной обстановке. Так, например, в январе 1928 года из 76 членов списочного состава Владивостокской методистской общины, составленном пастором общины Ше Енг Бог, 48 человек не посетили ни одного молитвенного собрания с лета 1927 года (ГАПК. Ф. 86. Оп. 5. Д.1. Л. 26).
В условиях обострения международной обстановки, имевшего место в 30-ые гг. ХХ в., существование на территории стратегически важного дальневосточного региона СССР многочисленной корейской национальной диаспоры стало восприниматься советскими властями как потенциальная угроза государственной безопасности. Массированная подготовка к войне с милитаристской Японией потребовала от советской стороны применения к любым организационным формам, в том числе и к религиозным организациям, созданным диаспорами, традиционно находившимися в сфере японских интересов, «превентивных мер воздействия».
В ответ на декларируемое Японией усиление роли корейцев в борьбе за создание «Азии для азиатов» власти СССР развернули массовую атеистическую пропаганду, которая привела к быстрому сокращению количества методистских общин и численности их членов.
Так, например, к 1925 году количество методистских общин в Приморской губернии по сравнению с 1923 годом сократилось на 35 общин и составило 72 общин, а в 1928 году их осталось всего 6. В 1923 году в приморских общинах насчитывалось 3464 прихожан, к
1925 году их количество сократилось до 1810 человек, а к 1928 году
уменьшилось ещё на 800 человек и составляло всего 1011 человек. К 1928 году на территории губернии не осталось ни одного рукоположенного пастора. Более чем в три раза сократилось и количество проповедников. Если в 1923 году их было 19, то в 1928 году всего 6. В 1923 году в приморских методистских общинах несли служение 23 лидера сестринского служения и 107 лидеров домашних групп к 1928 году не осталось ни одного. Значительно сократилось и количество пожертвований на нужды церквей со стороны верующих. Если в
1923 году она составляли 6052 вон, то в 1925 - 3516 вон, а в 1928
- 3449 вон.
Таблица 1. Количество общин, пасторов и верующих методистских церквей Владивостокского и Никольск-Уссурийского уездов Приморской губернии в 1923 - 1929 годах
Район Владивосток Никольск Новокиевск Всего
Год 1923 1925 1923 1925 1923 1925 1923 1925 1928
Пасторов 2 2 1 1 1 1 4 4 -
Проповедников 5 4 4 3 5 4 14 11 8
Проповедниц 2 3 2 2 1 2 5 7 6
Лидеров сестринского служения 6 4 5 6 12 9 23 19 -
Лидеров домашних групп 43 34 43 28 59 45 145 107 -
Церквей 36 24 21 18 50 30 107 72 6
Прихожан 1418 639 4 7 378 1292 793 3464 1810 1011
Пожертвований (воны) 1786 853 2479 1261 1786 1402 6052 3516 3449
Источник: [4, с. 12].
Как видно из таблицы, организованная деятельность приморских методистов к началу 1929 года достигает критически низкого уровня.
1930 год стал важной вехой истории миссионерской деятельности пресвитериан и методистов на территории дальневосточного региона ознаменовавший собой окончательное её завершение. Для Приморья коренной перелом в «искоренении» пресвитерианства и методизма пришёлся на середину 30-х годов ХХ века, когда количество религиозных организаций и верующих, принадлежавших к данным направлениям в христианстве, стало исчисляться единицами.
Завершающим аккордом этой драматической борьбы явилась начатая в 1937 году депортация в республики Средней Азии всех проживавших здесь граждан корейской национальности. Депортация корейцев из Приморского края обосновывалась гипотетической возможностью включения корейского народа в войну против Советского Союза на стороне милитаристской Японии. Это была жестокая, но
вынужденная мера, сравнимая с депортацией японцев в США (1941 г.) и немцев в Великобритании (1939 - 1940 гг.). Только в советской модификации ей предшествовала длительная и систематизированная работа по воздействию на региональное этноконфессиональное пространство с целью, в ряде случаев насильственной, ликвидации фундаментальных основ религиозного единства советских корейцев
ЛИТЕРАТУРА
1. Вестник Приморского губернского отдела народного образования. Владивосток. 1923. № 11.
2. История развития Корейской пресвитерианской церкви. Т. 4. 1922 -1924гг.
3. 100 лет пресвитерианству в Приморском крае. Владивосток, 2009. 89 с.
4. Чжын Хо Сан. Состояние пресвитерианских и евангельских церквей в Приморском крае с 1917 по 1937 год //100 лет пресвитерианству в Приморском крае. Владивосток, 2009. С. 10-14.
5. Ямпольский В.П. Японская разведка против СССР в 1918-1945 гг. // Военно-исторический журнал, 1991. № 11.
Транслитерация по ГОСТ 7.79-2000 Система Б
1. Vestnik Primorskogo gubernskogo otdela narodnogo obrazovaniya. Vladivostok. 1923. № 11.
2. Istoriya razvitiya Korejskoj presviterianskoj tserkvi. T. 4. 1922-1924 gg.
3. 100 let presviterianstvu v Primorskom krae. Vladivostok, 2009. 89 s.
4. CHzhyn KHo San. Sostoyanie presviterianskikh i evangel'skikh tserkvej v Primorskom krae s 1917 po 1937 god //100 let presviterianstvu v Primorskom krae. Vladivostok, 2009. S. 10-14.
5. YAmpol'skij V.P. YAponskaya razvedka protiv SSSR v 1918-1945 gg. // Voenno-istoricheskij zhurnal, 1991. № 11.
