CC BY
10Введение
В 1960-ые годы экономика Южной Кореи обладала основными признаками экономической отсталости: галопирующий, высокий уровень инфляции, стагнация ВНП (менее 100 долларов США на человека), преобладание аграрного сектора в структуре национальной экономики, один из самых низких показателей качества жизни в азиатском регионе, низкие объемы внутренних сбережений страны, фактическая зависимость экономики от иностранной помощи. В этих условиях Сеул взял курс на всеобъемлющую модернизацию собственной экономики, разрушенной после окончания Корейской войны. Южная Корея стала одним из примеров успешного экономического роста через принятие государственных стратегий развития, направленных на создание экономики, прежде всего, ориентированной на внешнеэкономические связи и вовлечение страны в сеть международных кооперационных связей [1, С. 80]. Результатом принятия политики, ориентированной на создание кооперационных связей и модернизацию экономики, стало рекордное повышение основных экономических показателей: в 1962 году ВВП страны составлял 2,7 миллиардов долларов, а в 2022 – 1,770 триллионов долларов, совокупный объем экспорта в 1962 году составлял 54 миллиона долларов, а в 2022 – 680 миллиардов долларов, добавленная стоимость выросла с 290 миллионов долларов в 1962 году до 1,700 триллионов долларов в 2022 [2]. В этой связи исследование кооперации как фактора развития экономики Республики Корея представляется крайне актуальным и обладает высокой научной значимостью.
Результаты исследования
Революция в области информационно-коммуникационных технологий в сочетании со снижением транспортных расходов стали ключевыми предпосылками выстраивания кооперационных цепочек, сделали рост производства товаров и услуг, территориально распределенных по разным странам, целесообразным как с логистической, так и экономической точек зрения. Кооперация представляет собой процесс установления интеграционных отношений производственных структур между различными государствами, выражающийся в создании устойчивых экономических связей, направленных на обмен компонентами, деталями товаров и готовыми продуктами, а также в разработке и реализации совместных экономических программ развития [3, С. 333]. Производственные процессы делятся и локализируются в различных регионах мира в целях использования экономических преимуществ, снижения трансакционных издержек в силу доступности факторов производства и благоприятного инвестиционного климата. Кооперация имеет множество преимуществ: значительное снижение затрат на производство, удешевление стоимости сырья и трудовых ресурсов, расширение рынков сбыта и развитие производственных технологий.
По данным ВТО в 2022 году на долю поставок промежуточной продукции в мировой торговле приходится порядка 50%, что свидетельствует о транснационализации кооперационных связей в мировом масштабе [2]. Оценивая степень вовлеченности Республики Корея в кооперационные связи, необходимо обратиться к двум ежегодно разрабатываемым экономическим индексам в рамках ЮНКТАД – “Geographical Spread Index” (GSI) и “Internationalization Index” (II). Geographical Spread Index позволяет оценить число производств, перенесенных Кореей в иностранные государства, а также охватить географию распределения корейского экспорта по зарубежным странам. Internationalization Index включает в себя показатели зарубежных продаж корейских компаний, получаемую ими за счет выноса производственных мощностей в иностранные государства, отображает долю привлеченного иностранного персонала в работе иностранных филиалов и головном офисе [4]. Анализ данных обоих индексов свидетельствует о возрастающей динамике интеграции Республики Корея в международную экономическую кооперацию начиная с 1990 года и по настоящее время. До 90-х годов двадцатого века корейские корпорации крайне редко размещали производство за рубежом: так, в 1989 году насчитывалось лишь 6 производств вне Кореи – 3 из которых принадлежали Samsung Group. Скромные масштабы размещения производственных мощностей за пределами территории страны к 1990 году были преодолены корейскими конгломератами за счет следования трендам, заданным американскими и европейскими компаниями, придерживавшихся стратегии «быстрой локализации» [5, С. 134]. Стратегия «быстрой локализации» предполагала строительство производственных мощностей в иностранных государствах, уровень экономического развития которых позволял бы значительно сократить производственные издержки. Очевидно, что ТНК, основанные в высокоразвитых странах, стали выносить массовое производство средне-технологичной продукции и отдельные стадии производства высоко-технологичных товаров в развивающиеся страны с доступной рабочей силой для того, чтобы сократить производственные издержки.
Обращает на себя внимание тот факт, что в первые двадцать лет активный рост международной кооперации с географической точки зрения фактически был направлен только на Китай. Количество корейских заводов в Китае достигло пика после вступления Китая в ВТО в 2001 году: в период с 2001-2005 в Китае находилось порядка 18 заводов корейских конгломератов, таких как Samsung, Hyundai и др. Однако уже в начале 2010-х годов Южная Корея была вынуждена диверсифицировать собственные кооперационные связи, что было вызвано резким повышением уровня жизни китайских заводских рабочих и нарастающей конкуренцией с китайскими производителями телефонов. Так, в 1990 году средняя заработная плата в Китае составляла около 1,300 юаней, а в 2010 – 2,900 юаней, а рыночная доля корейских телефонов на китайском рынке неуклонно снижалась: если в 2004 году она составляла 34%, то в 2014 – 20%, 2018 – 0,6%, 2022 – 0,6% [6]. По состоянию на 2023 год в Китае функционируют 3 завода Samsung, производящие полупроводниковые чипы, аккумуляторы для электромобилей и керамические конденсаторы.
В силу данных обстоятельств южнокорейские корпорации приняли решение о переносе производств в страны Юго-Восточной Азии. При этом нужно отметить, что Сеул существенно изменил стратегию установления кооперационных связей. Если ранее ориентиром для установления кооперационных отношений был низкий уровень оплаты труда, то, начиная со второго десятилетия 21 века, Корея начала активно инвестировать в экономику стран, где локализировано корейское производство [7, С. 213]. Показательным является пример переноса производственных мощностей крупнейшего производителя мобильных телефонов Samsung из Китая во Вьетнам. Основной причиной смены вектора локализации стало увеличение производственных издержек и рост конкуренции со стороны китайских производителей телефонов. Переключив свое внимание на Вьетнам, Samsung стал активно вливать потоки прямых иностранных инвестиций в экономику страны и на сегодняшний день является крупнейшим инвестором во вьетнамскую экономику с общим объемом инвестиций в 19 миллиардов долларов США. Стоит сказать, что в настоящее время около 60% смартфонов Samsung производятся во Вьетнаме.
Следующим этапом укрепления кооперационных связей стало расширение географии за пределы Юго-Восточной Азии. Современные информационные технологии снизили расходы на связь и координацию действий, благодаря чему появилась возможность установления транснациональных кооперативных связей по всему миру. По данным за 2020 год крупнейшие корейские ТНК, такие как Samsung, Hyundai, SK Holdings, POSCO, LG, Kia Motors, CJ Corporation насчитывают порядка 49 заводов, расположенных за пределами территории Южной Кореи. Их производства размещены на Филиппинах, в Китае, Индии, России, Вьетнаме, Индонезии, Малайзии, Казахстане, Венгрии, Турции и Словакии [8]. Локализация корейских заводов в странах Европейского союза (ЕС) точечно привязана к рынкам сбыта, а продукция на данных заводах адаптирована под все производственные нормы и стандарты ЕС, что значительно снижает объем трансакционных издержек. Оптимизация географического положения работает на понижение стоимости логистики и перевозки. В подобном ключе заводы в России и Казахстане производят товары для стран постсоветского пространства, а заводы в Индии, Филиппинах, Вьетнаме, Индонезии и Малайзии производят товары для азиатского региона, в особенности для рынка стран АСЕАН. Таким образом, локальное размещение производственных мощностей позволяет корейским ТНК продавать свои товары глобально, по всему миру, что стало возможным благодаря государственным программам, которые способствовали установлению кооперационных связей.
Необходимо отметить, что в Южной Корее действует весьма развитый государственный аппарат, направленный на поддержку национальных компаний в переносе производств в зарубежные страны. Так, Korea International Trade Association (KITA) и Korea Trade Promotion Corporation (KOTRA) оказывают помощь корейским предприятиям в перемещении производственных мощностей за пределы страны. Также необходимо выделить работу некоммерческих отраслевых объединений и ассоциаций производителей. Одним из самых успешных примеров поддержки кооперации среди отраслевых объединений и ассоциаций производителей является политика южнокорейских производителей в области автомобильной промышленности. Корейская ассоциация автопроизводителей (KAMA) ежегодно выпускает документы, которые помимо информации о мерах безопасности на производстве, содержат информацию о странах, в которых можно разместить производственные цехи для снижения производственных издержек [9].
Согласно данным, опубликованным Корейской ассоциацией автопроизводителей, внутренний объем производства семи южнокорейских компаний с января по август 2016 г. составил 2 773 067 автомобилей. За тот же период Hyundai и Kia произвели 2 916 840 автомобилей на своих зарубежных заводах, что на 143,773 автомобиля больше, чем в стране. Таким образом, 2016 год стал первым годом, когда зарубежное производство превысило внутреннее производство. Данный продолжает увеличиваться – в 2019 он составил 177,345 автомобилей. Это связано с закрытием внутренних заводов и открытием иностранных производственных мощностей. Так, за последние 20 лет Hyundai Motors построила 11 заводов за границей, но ни одного завода в Южной Корее [9]. Аналогичным образом, за последние 20 лет KIA построила всего 1 завод в Южной Корее (г. Сосан), в то время как за границей – 8 (в Узбекистане, США, Словакии, Мексике, Индии и Китае).
Опрос, проведенный Администрацией малого и среднего бизнеса Республики Корея (SMBA), в 2018 показал, что большинство южнокорейских корпораций, имеющих производства заграницей не планируют возвращать производство в Южную Корею: так, 9 из 10 корпораций с производственными мощностями во Вьетнаме не имеют в долгосрочных планах возращение в Республику Корея [10]. Самой частой причиной релокации является высокая заработная плата в Южной Корее. Республика Корея занимает первое место в Азии по среднему размеру оплаты труда в месяц. По данным Международной организации труда (МОТ), ежемесячная заработная плата заводских рабочих в Корее в 2019 году составляла в среднем 3,405 долларов. Таким образом, можно сделать вывод о том, что заработная плата корейских заводских работников была более чем в 13 раз выше, чем у заводского персонала во Вьетнаме в 2018 году, и в четыре раза выше, чем в Китае в 2016 году [11].
Заключение
Подведя итог всему вышесказанному, необходимо отметить, что Южная Корея успешно прошла путь развития от новой индустриальной страны до экономически развитого государства. Новая индустриальная страна (НИС) – это термин, используемый для стран, экономики которых будучи некогда периферийными, за несколько десятилетий достигли поразительных результатов в своем экономическом развитии, сравнявшись с развитыми странами по уровню дохода, диверсифицированности экономики и технологического развития. В 1970-х и 1980-х годах примерами новых индустриальных стран были Гонконг, Южная Корея, Сингапур и Тайвань. Основным признаком перехода страны в разряд новых индустриальных стран является значительный рост валового внутреннего продукта (ВВП), даже если он отстает от развитых стран. Часто повышение среднего дохода и уровня жизни являются маркерами перехода в разряд новых индустриальных стран. Южная Корея и Тайвань составляют группу стран Восточной Азии, которые изначально пошли по капиталистическому пути. В этих условиях страны сделали ставку на единственный имевшийся ресурс – доступность рабочей силы. К тому же, высокий уровень инвестиций, открытость торговли содействовали развитию экономики страны к более высокому уровню долгосрочного устойчивого экономического состояния по сравнению с другими экономиками, что позволило Южной Корее реализовать свой экономический потенциал. Решающую роль в этом сыграла стратегия роста Кореи, ориентированная на производство высокотехнологичных товаров и экспорт. Именно поэтому в июле 2021 года Конференция ООН по торговле и развитию ЮНКТАД изменила статус Южной Кореи с развивающейся страны на статус промышленно развитой страны.
Кооперация, наряду с созданием экспортно-ориентированной экономики, либерализацией, интеграцией и финансиаризацией, значительно повлияла на становление Республики Кореи в качестве одной из лидирующих экономик мира. Ее успех является результатом внутригосударственной экономической стратегии и политики по созданию благоприятных условий для роста и развития путем укрепления экономических связей с ведущими экономиками мира, трансрегиональными партнерами и другими странами мира через транснациональную кооперацию. В настоящее время Южная Корея является страной с развитой системой кооперационных связей, с помощью которой она обеспечивает устойчивый рост собственной экономики и поддерживает внешнеэкономические контакты с партнерами по всему миру.
Список литературы
1. Kim, K. The Korean Miracle Revisited / K. Kim. – Seoul: The Academy of Korean Studies, 1999. – 180 p. – Текст: непосредственный.
2. The World Bank Statistics / The World Bank. – URL: https://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.MKTP.CD (дата обращения: 04.09.2023). – Текст: электронный.
3. Хелд, Д. Глобальные трансформации: политика, экономика и культура / Д. Хелд. – Москва: Праксис, 2004. – 575 с. – Текст: непосредственный.
4. UNCTADstat / UNCTAD. – URL: https://unctadstat.unctad.org/wds/ReportFolders/reportFolders.aspx (дата обращения: 04.09.2023). – Текст: электронный.
5. Il, S. The Korean Economy Six Decades of Growth and Development / S. Il. – Seoul: Korea Development Institute, 2020. – 344 p. – Текст: непосредственный.
6. Lee, K. China's Loss Can Be Southeast Asia's Gain / Project Syndicate. – URL: https://www.project-syndicate.org/commentary/china-loss-of-production-can-be-gain-for-southeast-asia-by-keun-lee-2021-10 (дата обращения: 04.09.2023). – Текст: электронный.
7. Graham, E. Reforming Korea's industrial conglomerates / E. Graham. – Washington: Institute for international economics, 2003. – 300 p. – Текст: непосредственный.
8. Economic Bulletin, 2022 // Ministry of Economy and Finance of South Korea. – URL: https://english.moef.go.kr/pu/selectTbPublicDtl.do?boardCd=P0002 (дата обращения: 04.09.2023). – Текст: электронный.
9. 2022 sangbangi jeongchaegbogoseo KAMA jeoneol / Korea Automobile Manufacturers Association. – URL: https://www.kama.or.kr/NewsController (дата обращения: 04.09.2023). – Текст: электронный.
10. Hyeoblyeoge gwanhan seolmunjosa / Ministry of SMEs and Startups. – URL: https://mss.go.kr/site/smba/ex/bbs/View.do?cbIdx=126&bcIdx=52199 (дата обращения: 04.09.2023). – Текст: электронный.
11. ILOSTAT / International Labour Organization. – URL: https://ilostat.ilo.org/topics/wages/ (дата обращения 04.09.2023). – Текст: электронный.
References
1. Kim, K. The Korean Miracle Revisited / K. Kim. – Seoul: The Academy of Korean Studies, 1999. – 180 p. – Tekst: neposredstvennyj.
2. The World Bank Statistics / The World Bank. – URL: https://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.MKTP.CD (data obrashhenija: 04.09.2023). – Tekst: jelektronnyj.
3. Held, D. Global'nye transformacii: politika, jekonomika i kul'tura / D. Held. – Moskva: Praksis, 2004. – 575 с. – Tekst: neposredstvennyj.
4. UNCTADstat / UNCTAD. – URL: https://unctadstat.unctad.org/wds/ReportFolders/reportFolders.aspx (data obrashhenija: 04.09.2023). – Tekst: jelektronnyj.
5. Il, S. The Korean Economy Six Decades of Growth and Development / S. Il. – Seoul: Korea Development Institute, 2020. – 344 p. – Tekst: neposredstvennyj.
6. Lee, K. China's Loss Can Be Southeast Asia's Gain / Project Syndicate. – URL: https://www.project-syndicate.org/commentary/china-loss-of-production-can-be-gain-for-southeast-asia-by-keun-lee-2021-10 (data obrashhenija: 04.09.2023). – Tekst: jelektronnyj.
7. Graham, E. Reforming Korea's industrial conglomerates / E. Graham. – Washington: Institute for international economics, 2003. – 300 p. – Tekst: neposredstvennyj.
8. Economic Bulletin, 2022 // Ministry of Economy and Finance of South Korea. – URL: https://english.moef.go.kr/pu/selectTbPublicDtl.do?boardCd=P0002 (data obrashhenija: 04.09.2023). – Tekst: jelektronnyj.
9. 2022 sangbangi jeongchaegbogoseo KAMA jeoneol / Korea Automobile Manufacturers Association. – URL: https://www.kama.or.kr/NewsController (data obrashhenija: 04.09.2023). – Tekst: jelektronnyj.
10. Hyeoblyeoge gwanhan seolmunjosa / Ministry of SMEs and Startups. – URL: https://mss.go.kr/site/smba/ex/bbs/View.do?cbIdx=126&bcIdx=52199 (data obrashhenija: 04.09.2023). – Tekst: jelektronnyj.
11. ILOSTAT / International Labour Organization. – URL: https://ilostat.ilo.org/topics/wages/ (data obrashhenija: 04.09.2023). – Tekst: jelektronnyj.
