CC BY
63
ББК 81.632.2
КАТЕГОРИЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ В БАШКИРСКОМ ЯЗЫКЕ
Г.Р. Абдуллина
Принадлежность (посессивность) -одна из универсальных понятийных категорий языка, основное значение которой заключается в определении названия объекта через его отношение к некоторому лицу или предмету [1]. Категория принадлежности является универсальной в том смысле, что притяжательные отношения в той или иной мере выражаются в любом языке [2-4].
Вслед за Н.Э. Гаджиахмедовым [5] мы придерживаемся мнения, что принадлежность (посессивность) - это такое отношение между объектами внешнего мира, при котором один из них (объект обладания, обладаемое) "включается" в другой (обладатель, посессор), составляя с ним единое целое.
Принадлежность в тюркских языках, в том числе и в башкирском языкознании, охватывает не только, как принято считать, существительные и субстантивированные прилагательные, но и числительные, местоимения, имена действия, причастия [6]. В данном случае правомерно вспомнить высказывание В.Г. Гузева, согласно которому в формах категории принадлежности способны выступать любые слова в момент сообщения, или обозначающие предмет, или передающие какое-либо иное явление, всегда или окказионально истолковываемое сознанием коммуниканта "как предмет" [7].
В современном башкирском языке представлены морфемный, морфемно-синтак-сический и синтаксический способы выражения принадлежности.
Морфемный способ (аффиксация) считается в языке основным для выражения посессивных отношений. Специфические аффиксы принадлежности имеют шесть лично-притяжательных форм, которые распределяются в зависимости от абсолютного конца слова и огласовки слова в целом [4, 8], а также с учетом происхождения того или иного слова,
Абдуллина Гульфира Рифовна - кандидат филологических наук, доцент кафедры башкирской и русской филологии и методики преподавания Стерлитамакской государственной педагогической академии, 453103, Республика Башкортостан, г. Стерлитамак, ул. Ленина, 49, e-mail: abguri1@rambler.ru, т. 8(3473)251092.
т.е. является ли данное слово исконно башкирским или оно заимствовано из русского языка либо через русский из других языков [5].
Форма принадлежности 1-го лица единственного числа выражается аффиксом -ым/-ем (с фонетическими вариантами):
а) на базе имен существительных: - Курршем, hуцлабырак килдец, эллэ берэй мэшэкэтец бармы? - тип Ыраган (Экиэттэн) "- Сосед (мой), пришел немного опоздавши, может, у вас какие хлопоты? - спросил (он)".
В башкирском языке некоторые имена существительные со значениями родства и ласкового обращения лексикализуются и без аффикса принадлежности 1-го лица ед. ч. в данном случае не употребляются: туган-ым "родной (мой)", бзгер-ем "душа (моя)", ыласын-ым "сокол (мой)", KY3 нур-ым "свет (моих) очей" и т.д. [8];
б) на базе субстантивированных имен прилагательных: аппагым "милый (мой, моя)", акыллым "умница мой (моя)", кззерлем "дорогой (мой, моя)", гYзэлем "прекрасная (моя)" и т. д.
Как видно из примеров, данная форма в составе ласкательных и уменьшительных слов не обозначает конкретную принадлежность, а выражает ласковое обращение;
в) на базе субстантивированных имен числительных: Y3 тукканым - myKhaH (Эйтем) "Свои девяносто - девяносто" (соотв. "У меня свои нравственные ценности");
г) на базе местоимений: Ойзэ эллэ нэмэм онотолоп калган кеYек булып тик торасы (Н. Мусин) "Почему-то кажется, что дома (я) что-то забыл";
д) на базе глагольных именных форм: Кайзалыр ку^ргэнем бар, тик исемэ генэ твшврэ алмайым (Д. Юлтый) "Где-то видел (его), но не могу вспомнить".
В образовании формы принадлежности 2-го лица ед. ч. участвует аффикс -ыц / -ец (с фонетическими вариантами):
Abdullina Gulfira - candidate of philology, associate professor of the Bashkir and Russian Filology and Methods of Teaching Department of the Sterlitamak Station Pedagogical Academy, 49 Lenin Street, Sterlitamak, Res-public Bashkortostan, 453103, e-mail: abguri1@rambler.ru, ph. (007 3473)251092.
а) на базе имен существительных: Баксацды Yзебез карап торорбоз (Н. Мусин) "За (твоим) садом сами будем присматривать".
Форма 2-го лица ед. ч. в зависимости от контекста может быть употреблена в целях выражения восхищения, восхваления: Ьыззыра бит бабайыц, э, Yзэктэрзе взэ генэ! (Э. Хэким) "Ну и играет (мастерски исполняет) же дед, а, сердце разрывается!"; Ах егетец, бирешмэскэ маташа тYгелме?! (М. Кэрим) "Ах, джигит, похоже, что не дает маху".
б) на базе субстантивированных имен прилагательных: Эргэлэ куз терэр якыныц булмака ла, кыйын икэн (З. Биишева) "Оказывается, плохо, если (у тебя) нет близкого, на кого можно положиться";
в) на базе имен числительных: Ике икец - дYрт "Дважды два - четыре". В данном случае аффикс -ц не указывает на прямую принадлежность: Квндэлегецдэге «вс»лвц ницэ куйылган? «За что поставлена "тройка" (твоя) в дневнике?»;
г) на базе местоимений: Кемец бар унда? (З. Биишева) "Кто (у тебя) там?" Уларыц (тугандарыц) ни эшлэп йврвгэн була инде бында? "Эти (твои родственники) что здесь делают?";
д) на базе имен действий и причастий: Эйе, килеYецде квтвп торалар, ти (Д. БYлэков) "Как же, только и ждут (твоего) прихода".
Аффиксы принадлежности 1-го и 2-го лица как единственного, так и множественного числа могут употребляться в речи независимо от наличия или отсутствия названия самого обладателя (так называемый морфемный способ выражения принадлежности). Это объясняется тем, что сама форма исчерпывающе выражает и лицо обладателя, и предмет обладания. В 3-м же лице название обладателя должно присутствовать хотя бы в предыдущем контексте. При этом необходимо иметь в виду, что не во всех случаях грамматическое значение формы совпадает с лицом реального обладателя [2, 9]. Ср.: китабым "моя книга" (книга принадлежит мне), но мэктэбем "моя школа", калам "мой город", ауылым "мое село" и т.п.
Безусловно, любые предметы, если они связаны с посессором, функциональны и могут оформляться аффиксами принадлежности. Слова типа мэктэбем "моя школа", калам "мой город", ауылым "мое село",
мэктэп "школа", кала "город", ауыл "село" не отражают владельческую собственность субъекта, он находится в определенных функциональных отношениях с этими предметами (например, или учится в данной школе, или живет в названном населенном пункте).
Форма принадлежности 3-го лица ед. ч. грамматически оформляется аффиксом -кы/-ке (с фонетическими вариантами):
а) на базе имен существительных: Болан балаЫг hаман эсэhе йэшергэн урында, кыуак твбвндэ, ята ине (Ш. Янбаев) "Олененок все еще лежал на том месте, где спрятала (его) мать, под кустами".
Во многих тюркских языках в функции вокатива наряду с формами субъективной оценки (уменьшительности-ласкательности) параллельно употребляются формы принадлежности [4, 10]. Наглядный пример тому - обращение супругов друг другу: ата-кы "отец", эсэ-ке "мать". Указанное явление характерно и для башкирского языка.
Привлекает внимание и следующий факт. В словах типа кулдары, ^ззэре, когда лицо дополнительно не выражено местоимением, аффикс множественного числа -дар/-дэр обозначает, как правило, не множественное число категории лица, а множественность предметов, к которым относится аффикс лица: "его руки", "его глаза" [9, 10];
б) на базе субстантивированых имен прилагательных: Ат якшыкы алга сыга, ир якшыкы данга сыга "Хорошая лошадь выходит вперед (на скачках), хороший мужчина прославляется (хорошими делами)";
в) на базе числительных: Малайзарзыц всвhв лэ, вйзэренэ кайткас, иртэгэ кояш менэн бергэ юлга сыгасактарын эйттелэр (М. Кэрим) "Все трое (из мальчиков) при возвращении домой объявили, что завтра очень рано (вместе с солнцем) выйдут в путь";
г) на базе местоимений: Юк, азашкан бэрэс булка, уны кэр кайкыкы капка асып индерер ине (М. Кэрим) "Нет, если бы был заблудившийся ягненок, то каждый впустил бы его во двор";
д) на базе причастий: Барганы ла юк, курргэне лэ юк, юкты hвйлэмэhен (С. Мифта-хов) "И не ходил, и не видел, пусть не говорит ерунду";
е) на базе наречий: Бвгвнв юктыц иртэгэhе юк (Мэкэл) "У кого нет сегодняшнего, у того нет и завтрашнего".
Для выражения формы принадлежности 1-го лица мн.ч. используется аффикс -быз/-без (с фонетическими вариантами):
(Необходимо заметить, что в словах с конечной гласной 1-е лицо мн. ч. категории принадлежности совпадает с формой 1-го лица мн. ч. сказуемости. Отличительным критерием в подобном случае является место ударения. В словах с аффиксом сказуемости ударение приходится на слог, предшествующий данному аффиксу, тогда как аффикс по-сессивности всегда составляет ударный слог. Ср.: эшсе»без "мы рабочие", эшсебе»з "наш рабочий").
а) на базе имен существительных: Кем дэ кем ун ике батман алтын килтерэ, шул кешегэ батшабыз Yзенец берзэн-бер кызын, кызына встэп ярты батшалыгын бирэ, тип хэбэр hалган (Экиэттэн) «"Тому, кто принесет двенадцать батманов золота, тому (наш) царь отдаст свою единственную дочь, вдобавок пол-царства", - известил (он)»;
б) на базе субстантивированых имен прилагательных: Аралагы иц откоробоз Эсгэт башлап hYЗ кушты (М. Кэрим). "Самый смышленый (из нас) Асгат первым замолвил слово";
в) на базе числительных: Берэуебез hагына йырак ауылын, беребез - шаулы кала^гн (Э. Атнабаев) "Один (из нас) скучает по дальнему селу, один - по шумному городу (своему)";
г) на базе местоимений: Кайhыларыбыз тэYлэп кврэк тоткан (Э. Хэмэтдинова) "Некоторые (из нас) в руках впервые держат лопату";
д) на базе имен действий и причастий: Твтвн боркотоп килгэн поезды тэY куреуебез ине (Д. Юлтый) "Мы первый раз видели дымящийся поезд". Был хакта оноторга телэhэк тэ, hвйлэгэнебез hаман ошо теманан ары китэ алмай ине булhа кэрэк (Р. Солтангэрэев) "Хоть и нам хотелось забыть об этом, кажется, наш разговор все еще вертелся вокруг этой темы".
Показателями 2-го лица мн. ч. выступают аффиксы -гыз, -гез, -гоз, -гыз; -ыгыз, -егез, -огоз, -ъгъз:
а) на базе имен существительных: Бала hyззэрегеззец мэгэнэhен ацламас, эммэ уныц эске тойомлауы бик квслв ("Аманат" журна-лынан) "Ребенок не поймет смысл (ваших) слов, но у него очень сильное внутреннее чутье";
б) на базе субстантивированных имен прилагательных: Арагыззан иц уцганыгыззы hайлап алырга тейешhегез (И. Абдуллин) "Должны выбрать самого расторопного( из вас)";
в) на базе числительных: Икенсегез кuтеYгэ всвнсвгвз килер (М. Кэрим) "К уходу второго подойдет третий";
г) на базе местоимений: КаШыларыгыззы калдырзылар? (Н. Мусин) "Кого (из вас) оставили?";
д) на базе имен действий и причастий: Ацлаганыгыз былай за ацлар, эйтеп тор-майым (З. Биишева) "Тот, кто поймет, и так поймет, не буду говорить (объяснять)".
Форма принадлежности 3-го лица мн. ч. в башкирском языке выражается аффиксом -лары/-лэре (с фонетическими вариантами):
а) на базе имен существительных: Уларзыц алтын туйына улдары-кыззары, кейэузэре-килендэре, бвтвн туган-тыумаса^г йыйылды. Таныштары, куршелэре лэ байрам-дан ситтэ калманы ("Башкортостан кызы" журналынан) "На их золотую свадьбу собрались сыновья-дочери, зятья-снохи, вся родня. Не остались в стороне знакомые и соседи";
б) на базе субстантивированных имен прилагательных: "Яцылары ана соланда ята, сыгып ал", - тине Азамат игтибарЫгз гына (Р. Солтангэрэев) «"Новые лежат вон в чулане, забери", - сказал Азамат небрежно»;
в) на базе числительных: Берэузэре ук сойоргота, икенселэре ^гргауылга Yрмэлэй, всвнсвлэре керэшкэ эзерлэнэ (Ш. Янбаев) "Одни стреляют из лука, другие взбираются на столб, третьи готовятся к борьбе (виды состязаний на сабантуе)";
г) на базе местоимений: Улары, исмаhам, Y3 квндэрен Y3зэре курэ, кешегэ ялынып йврвмэйзэр ("Азна" гэзитенэн) "Они хотя бы живут независимо (от кого-то), ни у кого ничего не просят";
д) на базе имен действий и причастий: Бындай ыгы-зыгы вакытында уларзыц безгэ вакыт бYлэ алыузары бик икеле ине (М. Кэ-рим) "Было сомнительно, что в такую суматоху они смогут уделить нам внимание". Еабдулла менэн Айзарзыц Якупты инде ике квн кургэндэре юк ине (М. Кэрим) "Габдулла и Айдар уже два дня не видели Якупа".
Судя по примерам, в словах с аффиксом множественности указатель принадлежности следует за этим аффиксом: китаптар-ым "мои книги", китаптар-ыбыз "наши книги",
китаптар-ыц "твои книги", китаптар-ыгыз "ваши книги", китаптар-ы "его книги".
По типу количественной соотнесенности посессора (лица) и посессива (предмета) можно предложить следующую классификацию отношений принадлежности между ними [11]:
Посессор один - посессив один: дэфтэр-ем "(моя) тетрадь", дэфтэр-ец "(твоя) тетрадь", дэфтэр-е "(его) тетрадь".
Посессор один - посессивов много: дэфтэрзэр-ем "(мои) тетради", дэфтэрзэр-ец "(твои) тетради", дэфтэрзэр-е "(его) тетради".
Посессоров несколько - посессив один: дэфтэр-ебез "(наша) тетрадь", дэфтэр-егез "(ваша) тетрадь".
И посессоров, и посессивов несколько: дэфтэрзэр-ебез "(наши) тетради", дэфтэрзэр-егез "(ваши) тетради", дэфтэрзэр-е "(их) тетради".
Как было отмечено выше, в формах категории принадлежности наряду с именами существительными и подвергшимися субстантивации словами иных частей речи выступают и числительные, местоимения, именные формы глагола, в некоторых случаях - и наречия.
В сфере числительных форма посес-сивности способна передавать значение собирательности и избирательности (выбора): Уларзыц икеке беззец ауылдан булып сыкты (Д. Юлтый) "Двое (из них) оказались из нашей деревни".
Если в формах принадлежности отдельных местоимений можно усмотреть некоторую связь со значением принадлежности (например, определительное местоимение y3 "сам", которое имеет полную парадигму: уз-ем "я сам", уз-ец "ты сам", уз-е "он сам", уз-ебез "мы сами", уз-егез "вы сами", уз-зэре "они сами"), то в некоторых из них (к примеру, определительное местоимение барыбыз за "мы все", имеющее только парадигму множественного числа) аффиксы принадлежности предстают лишь как средство указания на лицо: Барыбыз за аптырап киттек (М. Бу-ракаева) "Все (мы) удивились".
В области субстантивированных прилагательных формы принадлежности обозначают субъект как носителя данного призанака: Кыззарзыц иц сибэре минеке буласак, kyp зэ тор, хэстрYШ (Н. Асанбаев) "Самая красивая из девушек будет моей, вот увидишь, никудышный".
Глагольные именные формы с аффиксами посессивности выражают "опредмечен-ные" действия, представленные как предмет: Эйткэнем уга окшаманы булка кэрэк (Э. Бик-чэнтэев) "Сказанное мной вроде ему не понравилось". КилеYец туракында бер кем дэ искэртмэнесе (Э. Хисамов) "О (твоем) приезде никто не предупредил".
Башкирскому языку свойственны и ад-вербиализованные формы слов с "угасшим" аффиксом принадлежности 3-го лица: кпнп-тпнп "днем и ночью", олоко-кесеке "и стар, и млад": Ямгыр бер туктамай кпнп-тпнп яузы (Р. Солтангэрэев) "Дождь лил, не переставая, днем и ночью".
Показатели принадлежности употребляются также в служебных и эмоционально-экспрессивных частях речи: а) в послелогах: Fинэн башкакы хэтергэ лэ алманы уны (Н. Мусин) "Никто кроме тебя и не вспоминал его"; б) в модальных словах: Кэрэге бер тин ине (Н. Мусин) "Грош ему цена".
Для передачи атрибутивных отношений употребляется имя в определенной и неопределенной формах притяжательного падежа: бакса елэге "садовая ягода (клубника)" - баксаныц елэге "ягода сада". На первый взгляд, обе формы идентичны. Тем не менее их следует различать. Как известно, основным в функционально-семантической сущности притяжательного падежа является функция атрибута. Об этом свидетельствует и наличие двух показателей в изафете 3 (показателя притяжательного падежа и аффикса принадлежности), которые выражают значение притяжатель-ности. По мнению Р.М. Бирюковича, указанные формы должны отличаться друг от друга по какому-либо критерию, в противном случае одна из них была бы избыточной [12]. Из этого следует, что функция притяжательного падежа не ограничивается обозначением признака предмета, он выполняет и классифицирующую функцию (т.е. указывает на отношение определителя к некоторому классу предметов). В примерах типа бакса елэге "садовая ягода" имеется в виду отношение предмета и источника, в данном случае определитель обозначает предмет, не являющийся посессором определяемого предмета. А в примерах типа баксаныц елэге "ягода сада" определителем обозначен предмет, являющийся субъектом обладания (посессором) определяемого предмета.
Г.Г. Саитбатталов указывает, что в башкирском языке сочетания типа кала баксаhы
"городской сад" передают общие абстрактные понятия, сочетания же типа каланыЦ бакса^г "сад города" выражают конкретизированные понятия, то есть представления о предметах, явлениях, выделенных из соответствующего класса [13].
Поддерживая это мнение, Д.С. Тикеев так же утверждает, что наличие или отсутствие аффикса притяжательного падежа в подобных конструкциях имеет существенное значение [14]. По словам А.М. Щербака, в сочетаниях с формой неопределенного притяжательного падежа выражаются родовые понятия с видовым признаком, а с формой определенного притяжательного падежа - характеризуется предмет со стороны его принадлежности, качественного или какого-либо иного отношения к другому предмету [15].
Рассмотрим ряды притяжательных парадигм, в которых наглядно продемонстрировано семантическое различие определителей в сопоставляемых примерах:
1. бакса елэг-ем "(моя) садовая ягода"; бакса елэг-еЦ "(твоя) садовая ягода"; бакса елэг-е "(его) садовая ягода";
2. баксам-дыЦ елэг-е "ягода (моего) сада"; баксаЦ-дыЦ елэг-е "ягода (твоего) сада"; баксакы-ныЦ елэг-е "ягода (его) сада".
В первом типе парадигмы налицо отношение между материалом (предметом) и источником. Формальный показатель принадлежности присоединяется к имени, обозначающему объект владения, а не к имени- определителю объекта владения, т.е. здесь отсутствует "чистое" отношение обладания. Во втором типе парадигмы имеем дело с отношением собственно обладания. Формальные средства служат для указания на то, что определитель является посессором определяемого предмета.
В формах 1-го и 2-го лица принадлежность однозначно выражена исчерпывающим образом, тем не менее, при существительном в формах принадлежности 1-го и 2-го лица может быть представлено имя посессора - личное местоимение в притяжательном падеже: минец китабым "моя книга", кинец китабыц "твоя книга", уныц китабы "его/ее книга".
Другими словами, при морфемно-син-таксическом способе идея принадлежности передается сочетанием имени существительного, обозначающего предмет обладания и оформленного соответствующим аффиксом принадлежности, с притяжательным падежом личных местоимений [2]: Уныц киц мацлайы
буйлап Нырлы-Нырлы тэрэн йвй Нузылган (М. Кэрим) "По его широкому лбу растянулся глубокий шов".
Принадлежность 1-го лица единственного и множественного чисел слагается из местоимений минец "мой", беззец "наш" и существительного, снабженного аффиксом принадлежности: Эсэй, эсэкэйем минец, ницэ генэ беззе ташлап киттец? (М. Сабитов) "Мама, мамочка моя, почему же ты оставила нас?"
Формы принадлежности 2-го лица единственного и множественного чисел выражаются с помощью личных местоимений hинец "твой", hеззец "ваш": Геззец ышаныслы тауышыгыз балала якшы хис-тойголар уята-сак, тынысландырасак ("Аманат" журналынан) "Ваш уверенный голос разбудит в ребенке положительные эмоции, успокоит (его)".
Посессивная форма 3-го лица единственного и множественного чисел оформляется личными местоимениями уныц "его, ее" и уларзыц "их": Башкорт эпосында батыр-зарзыц айырылмас ярзамсыИы - уныц аты (С. Галин) "В башкирских эпосах неразлучный помощник батыра - его конь".
Данный способ образования посессивных форм в башкирском языке, как и в других тюркских языках, встречается довольно часто; при этом подчеркивается принадлежность предмета именно тому лицу, о котором идет речь, и контекст обогащается особой эмоциональностью и насыщенностью [8]: Боронго Египеттыц, Грецияныц, Римдыц тарихы айына саклы билдэле, э беззец уткэнебез? (И. Абдуллин) "История Древнего Египта, Греции, Рима известна помесячно, а наше прошлое?"
При синтаксическом способе выражения принадлежности объект обладания вступает в синтаксическую связь с личным местоимением в притяжательном падеже, при этом он не принимает аффиксов принадлежности: минец китап "моя книга", кеззец китап "ваша книга". Указанный способ выражения принадлежности встречается только в 1-м и 2-м лицах единственного и множественного чисел. Факты башкирского языка показывают, что подобные словоизменительные формы более характерны для разговорной речи: Шунан башлап hунар минец куцелде ифрат нык арбаган швгвлгэ эйлэнде лэ инде (К. ЙьЛаншин) "С этого момента охота и превратилась в мое хобби".
Посредством синтаксического способа названия предметов принадлежности и
обладателя получают обособленное обозначение, в результате чего определяемым в такой группе выступает название предмета принадлежности: Юлбарыс hеззец арттан бер сакрым самаЫг барган (К. ЙьЛаншин) "Тигр шел за вами около версты".
Подытоживая сказанное, можно отметить следующее: категория принадлежности -это словоизменительная категория, значение которой в башкирском языке заключается в сложном образе двух предметов, связанных отношением принадлежности. В то же время собранный фактический материал подтверждает мысль о том, что аффикс принадлежности лишь в ограниченном числе случаев выражает значение реальной принадлежности, т.е. отношение обладателя к обладаемому.
ЛИТЕРАТУРА
1. Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд. М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. 688 с.
2. Дмитриев Н.К. Категория принадлежности // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. 2. Морфология. М.: Изд-во АН СССР, 1956. С. 22-37.
3. Кейекбаев Ж.Э. Исемдэрзец эйэлек заты // Башкортостан укытыусыИы. 1961. № 11. 26-29 бб.
4. Эхтэмов М.Х. Исемдэрзец эйэлек менэн Yзгэрешенэ карата // Башкортостан укытыусыИы. 1979. № 1. 39-42 бб.
5. Гаджиахмедов Н.Э. Словоизменительные категории имени в кумыкском языке (сравнительно с другими тюркскими языками). Махачкала: Изд-во ДГУ, 1996. 110 с.
6. Грамматика современного башкирского литературного языка. М.: Наука, 1981. 495 с.
7. Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: Имя (на материале староанатолийско-тюркского языка). Л.: Изд-во ЛГУ, 1987. 141 с.
8. Севортян Э.В. Категория принадлежности // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. 2. М.: Наука, 1956. С. 38-44.
9. Покровская Л.А. Формообразование и его отношение к словообразованию и словоизменению в тюркских языках // Советская тюркология. 1990. № 1. С. 12-16.
10. Иванов С.Н. К истолкованию категории принадлежности (на материале турецкого языка) // Советская тюркология. 1973. № 1. С. 26-37.
11. Зэйнуллин М.В. Хэзерге башкорт эзэби теле. Морфология. 9фе: БДУ, 2002. 387 б.
12. Бирюкович Р.М. К семантическому обоснованию категории принадлежности в тюркских языках (на материале чулымско -тюркского языка) // Вопросы языкознания. 1980. № 3. С. 95-106.
13. Сэйетбатталов F.F. Башкорт теле. Ябай hейлэм синтаксисы. 9фе: Китап, 1999. 351 б.
14. Тикеев Д.С. Исследования по синтаксису простого предложения современного башкирского языка. Уфа: Гилем, 1999. 183 с.
15. Щербак А.М. Грамматика староузбекского языка. М.-Л., 1962. 236 с.
3 июня 2008 г
ББК 81.2
АЛТАИСКИЕ АФФРИКАТЫ В СВЕТЕ ВОЛНОВОЙ ТЕОРИИ ИОГАННА ШМИДТА
История монгольских и, если брать шире, алтайских языков в части сравнительно-исторической фонетики до сих пор остается слабо изученной, хотя многими поколениями исследователей уже накоплено достаточно исторических и научных данных, которые должны быть осмыслены и приведены в систему. Аффрикаты, определяемые в авторитетном издании "Лингвистический энциклопедический словарь" как "смычные согласные, заканчивающиеся щелевой фазой" [1], неоднократно
Н.Б. Бадгаев
привлекали внимание монголоведов. Им посвящены соответствующие разделы трудов общего характера, а также статьи В.И. Рассадина, Н.Б. Бадгаева, Е.А. Кузьменкова [2] и др.
В настоящей статье на основе компа-ративистической интерпретации историко-лингвистических данных и обобщения имеющегося репрезентативного эмпирического материала рассматриваются проблемы становления и развития системы аффрикат в свете волновой теории И. Шмидта.
Бадгаев Николай Боктаевич - кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела языкознания Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН, 358000, г. Элиста, ул. Илишкина, 8, e-mail: elomakaeva@mail.ru, т. 8(84722)35547.
Badgaev Nikolai - candidate of philology, senior researcher worker of the Linguistics Department of the Kalmyk Institute for Humanitarian Studies of the Russian Academy of Sciences, 8 Ilishkin Street, Elista, 358000, e-mail: elomakaeva@mail.ru, ph. (007 84722)35547.
