К ВОПРОСУ ОБ ОТРАСЛЕВЫХ ПРИНЦИПАХ МЕЖДУНАРОДНОГО ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА Текст научной статьи по специальности «Право»

МЕЖДУНАРОДНОЕ ГУМАНИТАРНОЕ ПРАВО

УДК 341 DOI: 10.31249/iajpravo/2023.03.16

ЗАХАРОВ Т.В.1 К ВОПРОСУ ОБ ОТРАСЛЕВЫХ ПРИНЦИПАХ МЕЖДУНАРОДНОГО ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА. (Обзор)

Аннотация. В обзоре представлены дискуссионные позиции ученых об отраслевых принципах международного гуманитарного права. Представлены взгляды российских ученых на перечень и дифференциацию данных принципов, тенденции их развития. Раскрываются проблемы применимости в международном гуманитарном праве принципа пропорциональности. Затрагиваются проблемы разумности и культурной обусловленности в применении норм международного гуманитарного права.

Ключевые слова: международное гуманитарное право; принципы международного гуманитарного права; принцип пропорциональности.

ZAKHAROV T.V. Оп the issue of special principles of international humanitarian law. (Review)

Abstract. The review presents the debatable positions of scientists on the special principles of international humanitarian law. The positions of Russian scientists on the list and differentiation of these principles, trends in their development is presented. The problems of applicability of the principle of proportionality in international humanitarian law are revealed. The problems of reasonableness and cultural conditionally in the application of the norms of international humanitarian law are touched upon.

1 Захаров Тимофей Владимирович, научный сотрудник отдела правоведения ИНИОНРАН

Keywords: international humanitarian law; principles of international humanitarian law; the principle of proportionality.

Для цитирования: Захаров Т.В. К вопросу об отраслевых принципах международного гуманитарного права. (Обзор) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература : ИАЖ. Сер.: 4: Государство и право. - 2023. - № 3. - С. 189-199. DOI: 10.31249/iajpravo/2023.03.016

Введение

Вопрос о перечне и дифференциации принципов международного гуманитарного права (МГП) остается в науке открытым. Сами принципы и нормы МГП получают разное, в том числе стра-новое, толкование. В условиях крайнего обострения международных отношений принципиальное значение приобретает проблема соблюдения норм и принципов международного гуманитарного права и их культурологического восприятия.

Под современным МГП ученые понимают систему международно-правовых принципов и норм обычного и договорного происхождения, регулирующих отношения между сторонами вооруженных конфликтов по поводу средств и методов их ведения и защиты жертв войны, а также основы деятельности держав-покровительниц и международных организаций, а также статус отдельных категорий лиц, так или иначе вовлеченных в вооруженный конфликт [1, с. 8].

О понятии и содержании отраслевых принципов международного гуманитарного права. Научные оценки подходов к понятию и содержанию отраслевых (специальных) принципов МГП исследует в своей статье А.Ю. Ястребова, доктор юридических наук, профессор кафедры международного права Дипломатической академии МИД России [1]. К отраслевым принципам МГП, по мнению ученого, могут быть отнесены: гуманизация условий вооруженных конфликтов; ограничение методов их ведения и выбора средств воюющими сторонами; охрана окружающей среды; обеспечение защиты жертв войны, гражданских объектов и культурных ценностей, статуса нейтральных государств; ответственность должностных лиц и военнослужащих за нарушение норм Гаагского и Женевского права [1, с. 8-9].

Список отраслевых (специальных) принципов МГП является предметом научной дискуссии. При этом в дискуссии наблюдается сочетание различных правовых подходов, в том числе по вопросам обобщения указанных принципов, их включения в число императивных норм международного права, уточнения базовых норм МГП и соотношения запретов и принципов в этой области.

Некоторые российские исследователи предлагают классифицировать принципы МГП на группы: системообразующие; регулирующие средства и методы вооруженной борьбы; защищающие комбатантов и гражданское население (В.А. Батырь); имеющие императивную юридическую природу (например, обязательство соблюдения норм МГП в защиту жертв войны) (И.А. Ледях); гуманность и военная необходимость (С.К. Кхамари) [1, с. 9-11].

В систему отраслевых принципов МГП ученые также включают: обязательство государств «уменьшить бедствия войны, насколько позволяют военные требования» (В.А. Батырь); принцип недопустимости дискриминации (В.А. Батырь, В.А. Карташкин); принцип защиты окружающей среды в связи с вооруженными конфликтами, который отдельным пунктом вошел в повестку дня 71-й сессии Комиссии международного права ООН. Рассмотрение в числе принципов МГП принципа защиты окружающей среды и ответственности должностных лиц и военнослужащих за нарушения норм МГП позволяет показать те международно-правовые тенденции, которые так или иначе связаны с обеспечением должного покровительства жертвам войны и с гуманизацией условий вооруженных конфликтов [1, с. 10-11, 15-16].

Перечень специальных принципов МГП содержится в итоговом документе Круглого стола «Международное гуманитарное право: современные проблемы и перспективы развития» (Международный форум «Развитие парламентаризма»), состоявшегося в 2018 г. в Государственной Думе Федерального Собрания РФ. К ним отнесены: принципы пропорциональности; проведения различий между гражданским населением и комбатантами, гражданскими и военными объектами; военной необходимости; запрет причинения излишних страданий. Дополняется приведенный перечень принципами применения мер предосторожности и соразмерностью военного преимущества со случайным ущербом и

опасностью для гражданского населения и гражданских объектов [1, с. 11].

Принцип ответственности за нарушение норм МГП. Этот принцип, а также возможность сочетания национальной и международной уголовной юрисдикции, выраженной сегодня в действии принципа комплементарности (дополнительности) деятельности межгосударственных судебных органов, впервые был сформирован на Нюрнбергском процессе. С точки зрения А.Ю. Ястребовой, внимание должно уделяться осуществлению национальной юрисдикции государств, поскольку она выступает в том числе и формой выполнения международно-правовых обязательств государств по МГП [1, с. 15-16].

Принцип пропорциональности. Проблемы применимости в МГП принципа пропорциональности рассматриваются в статье Р. Вольфрума, профессора Школы права Гейдельбергского университета (Германия), бывшего директора Института сравнительного национального и международного публичного права им. Макса Планка [3]. Этот принцип традиционно определяется как ограничение действий государства рациональными и обоснованными средствами в его стремлении достижения цели, допустимой в соответствии с международным правом, без неоправданного посягательства на охраняемые права другого государства или государств и отдельных лиц.

Принцип пропорциональности широко распространен в национальном конституционном и административном праве. Существует обширная национальная судебная практика его применения, однако, как замечает автор, из-за множественности подходов в различных национальных правовых системах сделать какие-либо устойчивые выводы из национального опыта для целей МГП не удается [3, р. 677].

Данный принцип закреплен в Дополнительном протоколе I к Женевским конвенциям 1949 г., касающемся защиты жертв международных вооруженных конфликтов; он призван уравновешивать требования военной необходимости и гуманности: потери в результате военных действий не должны быть чрезмерными по отношению к ожидаемому военному преимуществу. В ст. 51 и 57 Дополнительного протокола I, излагаются условия ограничения планируемого военного действия с целью соблюдения определен-

ных прав и интересов другого государства или конкретных лиц или объектов. Признав величину риска нарушить эти условия, государство выбирает снизить интенсивность планируемой военной деятельности, ввести дополнительные меры предосторожности или вообще изменить свои планы. Важно то, что государство должно принять во внимание такие обстоятельства, как наличие охраняемых объектов (больниц, культурных объектов, гражданских лиц и т.п.). Данные обстоятельства формируют объективные критерии, на основе которых впоследствии (несмотря на множество неопределенностей, которые будут преобладать) можно будет ретроспективно проверить, были ли предпринятые военные действия пропорциональными [3, p. 680, 688].

Международное гуманитарное право предоставляет вовлеченным государствам свободу усмотрения в отношении рисков, связанных с планируемой военной деятельностью. Необходимые решения принимаются на гипотетической, а следовательно, субъективной основе, в связи с чем государству важно предвидеть, какие интересы или права могут быть затронуты [3, p. 689].

Рассматриваемый принцип пропорциональности традиционно анализируется в контексте «двусторонних» (антагонистических) отношений между конфликтующими государствами. Однако автор сомневается, что такой подход все еще актуален. В международных соглашениях и в научной дискуссии все чаще признаются определенные общие интересы международного сообщества [3, p. 690-691].

Принцип защиты общих интересов. Р. Вольфрум называет три сценария или причины, которые могут побудить к установлению в МГП режима защиты общих интересов. Во-первых, если установлено, что конкретный конфликт государств должен быть рассмотрен и урегулирован в интересах более широкого сообщества, и эффективность урегулирования зависит от участия государств, прямо не вовлеченных в конфликт. Это особенно актуально для международного экологического права, торгового права, международного режима охраны здоровья и т.д. В-вторых, если государства признали наличие определенной общей ценности, реализация которой требует участия международного сообщества. В-третьих, когда конфликт распространен на пространства за пределами территориального суверенитета государств, требующие сов-

местного управления, гарантирующего, что все члены международного сообщества могут на равной основе участвовать в их использовании [3, p. 692].

Признание общих интересов, в частности в международном экологическом праве, может привести к тенденции расширения компетенции (обоснованности военных действий) государств, полагает Р. Вольфрум. Государство, действующее в общих интересах, технически выступает в качестве агента международного сообщества. Оно может декларировать включение интересов международного сообщества в число своих собственных, вовлекая их, таким образом, в оценку своих действий. Следовательно, можно утверждать, что с помощью процедуры оценки пропорциональности государства могут расширить свои полномочия. По мнению исследователя, такая возможность не должна быть безграничной. Разработка такого нового понимания принципа пропорциональности еще предстоит [3, p. 687, 697].

Принцип разумного военного командования. В центре внимания Д. Хэссона, докторанта Центра криминологии Оксфордского университета (Великобритания), научного сотрудника Школы права Хайфского университета (Израиль), и А. Слама, независимого исследователя, тема стандарта «разумного военного командования» (reasonable military commander) с культурологической точки зрения [2].

Эмпирические исследования показали, что культурологический аспект является фактором при оценке пропорциональности ущерба, наносимого военными действиями государства. Вместе с тем, утверждают авторы, такой подход в МГП чреват опасным сползанием к культурному релятивизму, однако игнорирование его скрытого применения также сопряжено с рисками и, порой, провоцирует обвинения в евроцентризме и неоколониализме. Страны с меньшей вероятностью будут придерживаться стандарта, который они считают предвзятым. Тем не менее, полагают они, влиянию культуры уделяется недостаточно внимания в исследовании МГП [2, p. 1].

Юридическое использование категории «разумность» в первую очередь связано со сравнением рассматриваемого поведения со стандартом, который общество устанавливает в качестве общепринятой нормы поведения в подобных ситуациях. В услож-

ненных обстоятельствах такой стандарт выступает посредником между правом и реальностью. Стандарт разумности играет важную роль в применении принципов выбора военных целей, поскольку выбор в значительной степени подвержен дискреции со стороны военного командования. Когда МГП возлагает на командование ответственность за принятие разумных решений, оно игнорирует тот факт, что военные командиры не могут быть беспристрастными в условиях выполнения миссии значительной сложности и неопределенности риска. Другими словами, не стоит рассматривать командиров как доброжелательных, альтруистичных и нейтральных личностей, но можно предположить, что командиры хотят достичь своих военных целей. Однако остается вопрос: кто может сказать, каков разумный способ достижения военных целей? То, что могло бы показаться неразумным немецкому командованию, могло бы быть разумным британскому командованию, и наоборот [2, p. 4-5].

Лежащий в основе МГП принцип пропорциональности предполагает существование «разумной» взаимосвязи между разрушительным эффектом (достигнутым военным преимуществом) и нежелательным сопутствующим ущербом (случайным ущербом гражданскому населению). Трудность определения конкретных способов достижения военного преимущества открывает возможности для потенциального злоупотребления принципом пропорциональности [2, p. 7].

Проблема обнаруживается уже в сложности оценки значения военного преимущества и сопутствующего ущерба, а также в трудности их сопоставления. Оценка неизбежно является субъективной в рамках широкой «свободы усмотрения». Стороны будут иметь разные взгляды на то, что представляет собой их приемлемый баланс. Кроме того, существует моральная проблема декларируемого субъективного намерения стороны, наносящей ущерб. Тем не менее принцип пропорциональности все еще применяется и может быть использован для оправдания сопутствующего ущерба, если допустить, что значение достигнутого военного преимущества перевешивает потери [2, p. 7-8, 9].

Принцип культурного разнообразия. Эмпирические исследования показали, что не существует единого мнения о том, что представляет собой пропорциональный случайный вред с точки

зрения «разумного наблюдателя». Авторы признают, что, когда суд предпочитает учитывать один набор позиций в ущерб других, он принимает политическое решение. Представление о международных судах как о «беспристрастных блюстителях международного права» может быть оспорено конкурирующими представлениями о мировом порядке, рассматривающими универсализм как форму империализма. Когда международные судьи выносят решения, требующие оценки культурных ценностей, сильно отличающихся от их собственных, вероятность того, что неосознанные культурные пристрастия могут повлиять на их решения, более выражена, чем в национальных судах, где судьи и ответчики разделяют общую культуру. Культура определяет мотивы, влияет на поступки. Интерпретация любой конкретной ситуации зависит от национальной культурной идентичности. Культурные влияния могут заставить одного человека видеть разумным действие, которое не показалось бы разумным другому без аналогичного культурного влияния. Это воздействие имеет потенциальные последствия для оценки виновности. При этом авторы подчеркивают, что культура не только имеет собственную географию, она меняется со временем даже в пределах одних территорий. ЮНЕСКО так сформулировала, хотя и несколько широкое и расплывчатое, определение культуры: «это динамичная система ценностей, состоящая из усвоенных элементов, с допущениями, договоренностями, верованиями и правилами, позволяющими членам группы устанавливать отношения друг с другом и с миром, общаться и развивать свой творческий потенциал» [2, р. 5-6, 10-12].

До недавнего времени культурному разнообразию не придавалось в МГП большого значения. В основу МГП уже в момент его создания закладывался универсалистский подход, не учитывающий культурные различия. Универсалистская модель, основанная на юридической фикции «объективно разумного лица», оценивает виновность действий военного командования на основе того, что сделал бы «объективный» человек при аналогичных обстоятельствах. Однако, как отмечают многие ученые, этот объективный разумный человек на практике равен разумному «западному человеку», выражающему идею европейской гегемонии. Неудивительно, что африканские и другие незападные страны возмущены применением так называемых «универсальных» правовых концеп-

ций, учитывая, что им не было позволено вносить значительный вклад в их разработку [2, p. 14-16].

Идею «культурной защиты» ответчика автор предлагает понимать по работам профессора Колумбийского университета (США) К. Гринвольта как «широкий спектр способов, с помощью которых доказательства культурного воспитания или практики ответчика могут повлиять на судебное решение о его вине или ответственности». Доказательства культурной принадлежности особенно важны при рассмотрении дел с участием жертв и ответчиков, культура которых отличается от культуры большинства [2, p. 13].

Гипотетически, подчеркивают авторы, можно было бы утверждать, что открытость принципа пропорциональности толкованию могла бы позволить включить культурологический аспект в его понимание в МГП. В 1977 г., ратифицировав Дополнительный протокол I к Женевским конвенциям 1949 г., многие государства сочли нужным добавить оговорки о толковании в отношении применения этого принципа. Культурные соображения уже использовались де-факто, например, в случаях, связанных с унизительными обысками иракских гражданских женщин, со сбриванием бороды заключенным в Гуантанамо, принуждением их к употреблению религиозно запрещенной пищи и др. Тем не менее учет культурологических соображений в оценке достигаемого военного преимущества открывает возможности для причинения большего сопутствующего ущерба и, таким образом, противоречит логике пропорциональности [2, p. 24-25].

Увязка МГП с культурным релятивизмом вызывает тревогу у многих ученых, поскольку культурологические соображения по своей сути ненадежны, гибки и субъективны, что ведет к злоупотреблениям. Основой МГП является стремление создать эффективную систему, именно поэтому она традиционно характеризуется четкими правилами. Эти правила часто основывались на личных интересах государств, поскольку обеспечивали ощущение определенности и ясности в хаотичной и неопределенной обстановке вооруженного конфликта. Утверждение государства о том, что его население обладает культурной восприимчивостью к определенному типу нападений или что враг выбрал целью какое-либо место из-за его культурной значимости, было бы трудно, если не

невозможно, подтвердить эмпирически. Более того, в то время как государства, исторически высоко ценившие жизнь своих солдат, могут получить дополнительную защиту, если будут приняты во внимание культурные соображения, это также может ослабить защиту солдат в государствах, где их жизни придается меньшее значение. Результатом стало бы асимметричное применение МГП. Действительно, адаптация стандарта к одной культуре ставит под угрозу хрупкий проект цивилизованной войны. МГП, возможно, не сможет охватить все культурные особенности, иначе не будет необходимого общего стандарта. Теоретически, полагают Д. Хэссон и А. Слам, мы должны стремиться к разработке стандартов, которые могут соответствовать различным обстоятельствам и потенциально могут быть универсализированы с течением времени [2, p. 27]. Важный вопрос культурного обоснования действий воюющей стороны, по их мнению, заключается в том, какие культуры будут оцениваться. Будет ли командование подчиняться стандарту, основанному на культуре его национальной принадлежности, или стандарту, основанному на его индивидуальной культуре, на его личном происхождении? [2, p. 27-28].

Заключение

Сегодня нельзя игнорировать тот факт, что культура уже играет роль в оценках соразмерности. При этом, учитывая существующую реальность, необходимо, как минимум, вступить в более конструктивную дискуссию для решения этой проблемы -дискуссию, в которой государства придерживаются более высоких стандартов, чем те, что обусловлены их культурными склонностями [2, p. 33].

Список литературы

1. Ястребова А.Ю. Отдельные подходы к системе специальных принципов международного гуманитарного права: содержание и эволюция // Московский журнал международного права. - Москва, 2022. - № 3. - С. 6-18.

2. Hasson J., Slama A. IHL's reasonable military commander standard and culture: applying the lessons of ICL and IHRL // Tulsa law review. - Tulsa, 2023. -Vol. 58, N 3 (forthcoming). - P. 1-34. - URL: https://ssrn.com/abstrad-4337721 (дата обращения: 04.05.2023)

3. Wolfrum R. Proportionality: reconsidering the application of an established principle in international law // International law studies. - Newport, 2022. -Vol. 99. - P. 676-697.