CC BY
32
С.Н. Абдуллаев уверждает, что «даргинское отглагольное существительное на -ни в своей синтаксической роли сильно отличается от существительного с нулевым суффиксом и с суффиксами, уже окаменевшими. Последние отглагольные имена не могут управлять падежами, какими управляют данные глаголы и не допускают при себе субъекта в именительном или эргатив-ном падеже. Таким образом, отглагольное имя на -ни от других форм глагола отличается тем, что по лицам оно не изменяется, но склоняется по падежам; от существительного же оно отличается своими синтаксическими свойствами, совпадающими со свойствами глаголов» [2, с. 192].
Наши наблюдения показали, что в английском языке также имеются различия в случаях употребления вербоидов. Здесь, не выражая лица и числа, герундий и причастие не могут согласовываться с подлежащим и, следовательно, самостоятельно никогда не выполняют функцию простого сказуемого. Следующей особенностью неличных форм является то, что категория времени у них имеет относительный характер, т.е. их временные отличия приобретают значение лишь в сопоставлении со временем личной формы (сказуемого) данного предложения. В английском языке тенденция к опредмечиванию действий выражена менее отчетливо, и отглагольные конструкции в целом используются реже. При переводе это различие порождает необходимость в осуществлении ряда семантических преобразований. Одно из таких преобразований заключается в смене субъекта [4].
Вторично-предикативная конструкция английского языка, в котором определить -ing-форму как герундий или причастие зачастую достаточно затруднительно. Приведем примеры: Is there any chance of the Chief deciding not to proceed (Murdock) «Интересно, может так быть, что шеф не захочет быть первым»; Whereas the Civil Servants ...spoke with the democratic air of everyone having his say (Lawrence) «В это время госслужащие выступали с таким демократичным видом, как будто каждому дали сказать все, что он хочет»; I hope you don't mind me consulting you like this? (Galsworthy) «Надеюсь, вы не против, что я вас так поучаю?»
В данном случае отличие от вторично-предикативной конструкции с причастием первым сводится к тому, что семантический субъект -/'ng-формы является предложным или прямым дополнением, в последнем примере. Из-за этого отношение предикативности не меняется, и потому трудно доказать, что здесь мы имеем дело с герундием или с причастием.
По своим именным свойствам причастие и герундий различаются в силу различных синтаксических позиций, которые они занимают в предложении; но по своим глагольным свойствам они не различаются. Единственная позиция, где они противопоставлены, это позиция препозитивного определения; в этой позиции семантическое различие прослеживается чётко. Примеры причастия первого и герундия не имеют формальных различий. Поэтому и представляется, что герундий и причастие являются функциональным способом различения вариантов одной и
Библиографический список
той же формы в зависимости от занимаемых ими синтаксических позиций. Наши примеры показывают, что и в даргинском и в английском языке вербоиды могут входить в сложные образования. Неличные формы глагола представляют собой результат транспозиционных переходов. При этом в даргинском литературном языке действует одна схема «существительное + масдар + вспомогательный глагол», а в английском - «глагол + -ing». В силу того, что флексии в английском не «наслаиваются», -ing-форму легко распознать в каждом конкретном случае.
В современном даргинском и английском языках достаточно широкое развитие и функционирование получают аналитические формы отрицания вербоидов. В даргинском языке все простые и сложные формы масдара выражают отрицание описательно, посредством префиксации вспомогательных или служебных масдаров барни или биъни (барх1ебарни, биъх1ебиъни). Составные масдары в даргинском языке отрицание выражают прибавлением еще одного компонента к утвердительной форме, а именно - префигированной формы вспомогательного масдара виъх1евиъни, риъх1ериъни, биъх1ебиъни, диъх1едиъни. Отрицательная форма вербоидов в английском языке образуется либо с помощью отрицательной частицы not, либо при помощи предлога without со значением отрицания. Здесь в каждом случае, в силу синонимии отрицательных средств, возможны оба варианта без ущерба для значения высказывания. В некоторых случаях возможно образование отрицательной формы отглагольного имени при помощи префикса un-, но такие варианты встречаются редко.
Отметим, что в обоих исследуемых языках отглагольные имена подвержены субстантивации. Это объясняется общностью парадигм вербоидов, сочетающих в себе глагольные и именные качества: дарг. вашни «ходить»; вашни «хождение» и вашни «походка» - англ. Going; дарг. руркъни «кипеть» и руркъ-ни «воспитывание» - англ. Shivering и т.д.
Таким образом, в результате субстантивации отмасдарные имена в даргинском языке приобретают абстрактную семантику, близкую к отвлеченным существительным, которые часто употребляются во множественном числе, при этом ослабляется значение действия и начинает усиливаться значение имени существительного, которое чаще всего носит стилистический оттенок. В английском же языке тенденция к опредмечиванию действий выражена менее четко, и отглагольные конструкции здесь употребляются меньше, чем в даргинском языке. Но при использовании во множественном числе, вербоиды очень часто приобретают конкретную семантику с нейтральным значением.
В современном даргинском языке частеречная принадлежность единиц, омонимично совмещающих в себе значение как наречия, так и прилагательного, а, следовательно, и единиц, к которым они примыкают, выявляется только в контексте. Представленные материалы показывают, что вербоиды в даргинском языке сохраняют связь с глаголом. Они выступают в его синтаксической позиции. Это и говорит о глагольности данных форм.
1. Уружбекова М.М. Инфинитив даргинского языка. Махачкала, 2016.
2. Абдуллаев З.Г. Даргинский язык. Москва, 1993; Т. II.
3. Абдуллаев С.Н. Гоамматика даргинского языка. Махачкала, 1954.
4. Available at: http://www.rusnauka.com/16_ADEN_2011/Philologia/4_88345.doc.htm /
References
1. Uruzhbekova M.M. Infinitiv darginskogo yazyka. Mahachkala, 2016.
2. Abdullaev Z.G. Darginskijyazyk. Moskva, 1993; T. II.
3. Abdullaev S.N. Grammatika darginskogo yazyka. Mahachkala, 1954.
4. Available at: http://www.rusnauka.com/16_ADEN_2011/Philologia/4_88345.doc.htm /
Статья поступила в редакцию 10.05.17
УДК 81.2
Pirmanova N.I., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Orenburg State Pedagogical University (Orenburg, Russia),
E-mail: nazira056@mail.ru
ETHNOLINGVOCULTURAL ASPECTS OF STUDYING URAL (YAITSK) COSSACKS-OLD BELIEVERS: THE CHURCH REFORM AND LIVING SPEECH. The study of Cossack dialects as culturally labeled units is relevant in the aspect of research of the national cultural consciousness of the Russian people. Dialectic vocabulary as a special socio-cultural layer reflects the ethnocultural identity of the Cossack sub-ethnos. The subject of analysis in this article are lexical units that reflect the spiritual culture of the Ural (Yaitsk) Cossacks, the Old Believers, which help to identify ethnolinguistic and cultural information, as well as the names of the currents and meanings in the Old Believership after the church schism, reflected in the dictionary of the Uralic dialects by N. M. Malech.
Key words: popovets, bezpopovets, splitters, schismatics, scoundrels, Austrians, Kerzhaks, nurses, keleinny pop, na-chetchik, charterer.
Н.И. Пирманова, канд. филол. наук, доц. Оренбургского государственного педагогического университета,
г. Оренбург, E-mail: nazira056@mail.ru
ЭТНОЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ИЗУЧЕНИЯ ГОВОРОВ УРАЛЬСКИХ (ЯИЦКИХ) КАЗАКОВ-СТАРООБРЯДЦЕВ: ЦЕРКОВНАЯ РЕФОРМА И ЖИВАЯ РЕЧЬ
Изучение казачьих говоров как культурно маркированных единиц актуально в аспекте исследования национально-культурного сознания русского народа. Диалектная лексика, как особый социокультурный пласт, отражает этнокультурное своеобразие казачьего субэтноса. Предметом анализа в данной статье являются лексические единицы, отражающие духовную культуру уральских (яицких) казаков-старообрядцев, способствующие выявлению этнолингвокультурологической информации, а также названия течений и толков в старообрядчестве после церковного раскола, нашедшие отражение в словаре уральских говоров Н.М. Малечи.
Ключевые слова: поповец, беспоповец, раскольщик, раскольник, никудышники, австрийцы, кержаки, уходцы, келейный поп, начетчик, уставщик.
История любого народа отражается в его языке. Исследование культурных норм, уникальных языковых особенностей уральских казаков-старообрядцев способствует углублению представлений о феномене культуры уральского казачества. Как самобытное социокультурное сообщество, русское казачество имеет специфические черты, проявляющиеся в языке, культурных нормах, во всех сферах жизни. Диалекты русского языка, по мнению современных исследователей, можно рассматривать как равноправный в ряду других источник этимологического исследования [1].
Культура уральских (яицких) казаков-старообрядцев, как особого социального сообщества, изучается учеными в разных аспектах [2; 3; 4; 5; 6].
Русское казачество, как особый субэтнос русского народа, отличалось и своим жизненным укладом, традициями, и своим особенным языком.
Как известно, образование старообрядцев в начальной школе заменялось обучением, проводившимся так называемыми «мастерами» или мастерицами». В их качестве выступали в основном отставные казаки, вдовы, старые девицы, начетчики, поддерживающие патриархальные устои, что, несомненно, сказывалось и на самом образовании. Занятия проводились по возможности тайно в частных домах казаков-старообрядцев [7, с. 123].
Первоначальные сведения о появлении староверов на данной территории относятся к началу ХYIII века. Наибольшее распространение староверие получило среди казаков Яицко-го (Уральского) войска, которое в историко-культурологическом плане сформировалось как «особая этническая область, где старообрядчество было одним из главных составляющих ее культурных элементов» [8, с. 58].
Общественная жизнь казаков-старообрядцев во многом определялась их религиозными представлениями. Религия, пронизывая все стороны жизни казачества, не могла не отложить свой отпечаток на отношение к окружающему миру и не повлиять на характер взаимоотношений с проживающими по соседству новообрядцами [7, с. 122].
Реформа затронула все стороны церковной жизни и те, с которыми ежедневно соприкасался всякий русский православный человек. Вместе с расколом началось и оформление в новых исторических условиях старообрядческих религиозных организаций.
Старообрядцы оказались лишенными иерархии, лишившись священства. Одна часть старообрядчества пошла по пути приема священников, переходящих от господствующей церкви. Это направление получило название поповщины, поповцев (бе-глопоповцев). Остальные были беспоповского направления. Роль священнослужителей у них исполняли выборные из мирян.
В течение XVIII века происходило дальнейшее дробление беспоповцев, разделившихся на крупные направления: федосеевцев, филипповцев, часовенное, поморцев, бегунов, странников, нетовцев, а также на ряд мелких толков [9, с. 264].
Наблюдалось и соединение части старообрядцев на началах единоверия (подчинение Синоду без отказа от древних обрядов) - единоверцы. Помимо перечисленных беспоповских
толков и согласий, в дореволюционной России существовало значительное число других, ныне практически исчезнувших.
Словари русского языка хранят энциклопедические сведения об исторических событиях и явлениях, канувших в Лету. Словарь уральских говоров Н.М. Малечи отражает уникальные особенности живой речи уральских казаков-старообрядцев.
Уральские (яицкие) казаки, лексика которых представлена в этом Словаре, населяют правобережные районы Гурьевской и Уральской областей нынешнего Казахстана и Первомайский, Илекский, Мустаевский и Ташлинский районы Оренбургской области России. Здесь переходные, среднерусские говоры [10, с. 65].
Для нас представляет интерес то, как в ней воплотились элементы культуры, уклада жизни, обряды и традиции [11]. Обратимся к лексическим единицам, характеризующим основные течения старообрядчества, зафиксированным в речи уральских (яицких) казаков-старообрядцев.
Раскольщик - раскольник.
Мы не раскольщики! У нас нет раскольщиков - повторяли они (уральские казаки), продолжая по-прежнему креститься двуперстным сложением [12, с. 509]. Ведь уральские старообрядцы, следуя своим богослужебно-обрядовым традициям, отвергали трехперстное крестное знамение.
Поповец - член старообрядческой секты поповцев. В речи казаков зафиксировано прилагательное «попский», т.е. принадлежащий к раскольничьей секте поповцев. Маменька склонялась итдавать за Павла, ити мы поповски [12, с. 321 - 322]. В данной иллюстрации имеют место фонетические диалектизмы ('итдавать' - отдавать, 'ити' - ведь) и грамматический диалектизм ('поповски' - поповские).
Н.М. Малеча упоминает и «беспоповцев»: беспоповец -член старообрядческой секты, не признающей священства. По-повцы, беспоповцы, единоверцы, православные. Староверы самых разных толков: беспоповцы, никудышники, австрийцы [13, с. 129]. Отметим, что в лексемах «староверы» и «старообрядцы» не наблюдается различий, они часто употребляются в речи уральских казаков как синонимы.
Как известно, старообрядцы, отвергнувшие священников нового поставления, оставшись совершенно без священников, стали в быту называться беспоповцами.
К секте беспоповцев, не признающих священства, причисляли и никудышников - раскольников. Никудышники - ето те казаки, которые молились не в церкви, а в моленной. [14]. Моленный дом - молитвенный, предназначенный для моленья, для отправления религиозных обрядов (у старообрядцев) [14]. При упоминании о старообрядческом толке беспоповцев употреблялось прилагательное «бессвященский», которое означало 'не признающий священства'.
Уральские староверы, подчеркивая свою принадлежность к различным толкам, указывали: Три веры: 1) благословенская; 2) бессвященская - мы; 3) священская - московская (пострига-ние, довершение происходили) [13, с. 129].
Бытовало в речи уральских казаков и слово «неприходящий», т.е. 'верующий, не признающий необходимости посещать церковь'. Которы казаки в церковь не приходили, таки люди назывались неприходящими [14, с. 558].
В литературе упоминаются также и старообрядцы, раскольники особого толка - кержаки. В словаре уральских говоров имеют место такие иллюстрации: Кержаками называют нас, староверов [14, с. 183]. Это, выходит, - я в кулугуры, в кержачки? - Нет... [14, с. 184].
Известно, что кержаками называли старообрядцев (от названия притока Волги реки Керженца, где был один из центров старообрядчества [15, с. 46]. Кержаки относятся к часовенному направлению старообрядчества. В глухих местах, не имея контактов с внешним миром, кержаки, не принявшие церковную реформу, строго следовали своей вере.
Обратим внимание на существительное «круг». Семантическая структура слова, кроме известного значения общее собрание казаков', расширялась в лексике уральских казаков, обозначая: 'съезд выборных' и 'собрание, группа более или менее однородного характера'. Кругом также называли и 'религиозный старообрядческий толк, секту'[14].
Круги в понимании старообрядцев были разные: большой круг, малый круг. В каждом круге строго устанавливался порядок, образ жизни, характер отправлений, что можно есть, что нельзя и пр.
Хотя и бытовало мнение среди уральских (яицких) казаков о том, что толки были разные, а вера одна, тем не менее, на похороны другого круга староверы не шли.
К малому кругу относили «крутоверов». Крутовер - раскольник, придерживающийся строго религиозных обрядов своего толка. В словаре Н.М. Малечи говорится: Моленные дома были у московских, благословенцы - крутоверы. Люди они верующи, да суровые, настоящи крутоверы [14, с. 293 - 294].
Вот как о малом круге отзывались сами староверы: Малый круг - их благословенцами называли, они сильно крутые были. С базара они ничего не брали, меду, масла покупного не если... Благословенцы крутее нас, посудой не мешались с православными [14, с. 294].
Прилагательное «крутой» употреблялось в речи казаков в значении 'фанатический' (ср.: в современной речи при описании нрава человека актуально значение прилагательного 'суровый, упрямый, своевольный') [15, с. 140].
Общеизвестно, что староверы очень строго относились к чистоте веры, весь образ, характер жизни, каждая мелочь соответствовали жестким требованиям. Казаки-старообрядцы часто относились с предубеждением не только к «никонианам», но и к представителям не своего толка или согласия [16].
Как отмечают исследователи, «воды дадут, но только в отдельной посуде. Постоянное гонение, замкнутость выработали у сторонников старой веры свои меры защиты здоровья членов общины или скита от заноса холеры и другой заразы. Вымирали целые села, а староверские сохранялись. Вот почему отдельная кружка для чужих людей» [17, с. 41].
Обратимся к лексике, отражающей борьбу казаков-старообрядцев за чистоту веры.
Устойчивое выражение «крестами смешаться» означало 'нарушить чистоту веры'. В чужой род нельзя крестить (идти), а то крестами смешаешься [14, с. 281].
Глагол «смириться» в речи староверов имел значение: 'оскверниться общением с «мирскими», т.е. православными'. Такие казаки.не давали приезжим напиться воды, так как боялись «смириться», оскверниться, они старались не общаться с «мирскими» [18, с. 115].
В современном русском литературном языке это значение слова утеряно (См.: 1) стать смиренным; 2) покориться обстоятельствам; 3) успокоиться; 4) примириться с чем-либо [19, с. 155]. В Азбуке христианства утверждается: «смирение - христианская добродетель. Смириться - подчиниться только Богу, доверить» [20, с. 225].
Близким по смыслу был и глагол «обмирщиться», означающий 'уклониться от своей веры, спознаться с православными и вообще с иноверцами'. Не ходит ни к кому и к себе никого не зовет: всё боится обмирщиться. Мотри, не обмирщись, -упреждают его родители. Нам што теперь брезговать: всё одно обмирщились [12, с. 24].
Исследователи отмечали, что у старообрядцев, если муж... обмирщится или оскоромится на службе или на багренье, то он должен был принять очистительную молитву, иначе не допускался в семье есть из общей чашки и т.п. Так оскоромился, што никака очистительна молитва не поможет! [12, с. 123]. Очистительную молитву также называли «постной», при которой очищали посуду у священника молитвой [14, с. 435].
Священник, читая молитву, мог очистить её, освятить. Вот что говорится в словаре уральских говоров: «Напоганил у нее всю домашнюю посуду, которую нельзя было употребить в дело до тех пор, пока священник не даст посуде молитву, т.е. не освятит ее святой водой» [14, с. 435]. Дать молитву, т. е. освятить.
Уральские старообрядцы священников называли по-разному: «старец», «благословенный», «келейный поп», «старик», «уставщик», «начетчик».
Наиболее распространенным является название «старец». Как отмечает Н.М. Малеча, 'старец - руководитель старообрядческой (беспоповской) секты'. Брак по никудышному закону без церковного венчания, а по благословению старца или старицы. Старец богу много молится [18, с. 173].
Такое же значение имело слово «старик». 'Старик - то же, что старец'. Ходили они (никудышники) к старику (по религиозным делам) [18, с. 173]. В современном русском языке это слово не обладает подобным семантическим оттенком.
Благословенным называли старика-старообрядца, получившего благословение совершать религиозные обряды. Глагол «благословить» имел значение 'дать благословение совершить религиозные обряды (у старообрядцев-благосло-венцев)': «Мы его (дедушку) благословили миром» [12, с. 140]. В Азбуке христианства указывается, что глагол обозначал в обыденной церковной жизни приказание или разрешение [20, с. 33].
Об одежде староверов в Словаре уральских говоров есть иллюстрация: «Благословенны старички одевали азямы. Священников у уральцев нет, а есть так называемые «благословенные старики», начётчицы (об уходцах) [12, с. 140]. Азям -верхняя одежда, длинный халат до пят черного цвета [12, с. 60]. Азям - слово тюркского происхождения - внешне имел сходство с азиатским мужским халатом, в частности халатом мусульманского священника. Ношение азямов - очевидный факт проникновения культуры и традиций тюркских народов в бытовую жизнь уральцев.
При указании на старообрядческую секту благослов-цев использовалось прилагательное «благословенский» [12, с. 140].
В словарной статье упоминаются «уходцы» - уральские казаки, сосланные административным порядком в 1874 г. на Аральское море и т.д. за неподчинение новому положению. Уходцев было за 7000 тыс. Как отмечается в словаре Н.М. Малечи, «уйти в уходцы» означало 'уйти в ссылку' [18, с. 350].
«Келейным попом» называли тайного священника старообрядцев [12, с. 318]. В современном языковом сознании это слово расценивается как 'совершаемый скрыто, в узком кругу' [15, с. 45]. Прилагательное восходит к однокоренному существительному «келья», обозначающему жилище монаха; небольшую комнату одинокого человека [15, с. 46].
Частотными в речи уральских (яицких) старообрядцев являлись слова «уставщик» или «уставщица», имеющие значения: 'старообрядческий пастырь': (Уставщики были, перед праздником приезжали) и 'знаток всех уставов, правил старообрядческой веры, начетчик, проповедник' [18, с. 338].
Об особенностях уклада жизни, религиозных отправлений уральских казаков говорят фразеологические диалектизмы «в казаках», «настойках», «стойком». «У нас, в казаках, мы раньше молились настойках, ето у мужиков на коленях молились» [14. с. 147]. «В казаках» - т. е. в Уральском казачьем войске.
Настойках молиться - устойчивое выражение. Стойком -то же, что стоймя, в стоячем вертикальном положении [19, с. 270]. Как видим, богослужебно-обрядовые особенности Уральского казачьего войска, отраженные в лексических единицах, обрисовывают характер жизни уральских (яицких) казаков-старообрядцев.
Примечателен диалектизм «убёг», означавший 'тайный уход'. Убёгом обвенчаться означало 'без согласия родных' [18, с. 295]. Как отмечают ученые, у старообрядцев иногда браки заключались путем «убёга» с человеком другой веры. Молодые тайно венчались, а потом приходили к родителям с повинной. Таким же образом сходились молодые люди, не получив согласия родителей» [17, с. 56].
Диалектная лексика составляет малоизученный пласт русского языка. Анализ говоров уральских (яицких) казаков-старообрядцев позволяет расширить сведения о культуре, традициях и обычаях русского казачества.
Библиографический список
1. Бедарева И.А. Возможности метода групповой реконструкции (на материале русских говоров Алтая). Мир науки, культуры, образования. 2015; 5 (54): 315 - 318.
2. Железнов И.И. Уральцы (Очерки быта уральских казаков). Уральск: Издательство «ТОО Оптима», 2006.
3. Железнов И.И. Сказания уральских казаков. Оренбург: «Оренбургская книга», 2006.
4. Гурская Н.В. Патриархальные обычаи как неотъемлемый фактор складывания самобытных культурных элементов Уральского (Яиц-кого) казачества. Вестник Челябинского государственного университета. 2010; 16: 74 - 82.
5. Пирманова Н.И. От языка уральских (яицких) казаков - к духовной вере и культуре. Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014; 10; 2: 139 - 142.
6. Пирманова Н.И. Лексика уральских казаков как базовая составляющая культуры уральского старообрядчества. Мир науки, культуры, образования. 2015; 5 (54),: 361 - 363.
7. Ягудина О.В. Роль старообрядчества в общественно-религиозной жизни Оренбургского и Уральского казачества. Вестник ОГУ. 2012; 5.
8. Изюмов А.И. К вопросу об областной идеологии казаков-старообрядцев р. Урала. Старообрядчество: История, культура, современность: материалы научно-практической конференции. Москва: Принтер, 2000: 58 - 61.
9. История религий. Под общей редакцинй проф. О.Ю. Васильевой. Москва: Издательство РАГС, 2004.
10. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1. А-З. Москва: Русский язык, 1981: 699.
11. Пирманова Н.И. Этнокультурное своеобразие языка уральских казаков-старообрядцев. Мир науки, культуры, образования. 2016; 4 (59): 241 - 243.
12. Малеча Н.М. Словарь говоров уральских (яицких) казаков. В 4-х тт. Оренбург: Оренбургское книжное издательство. 2002 - 2003; Т. 3: 568.
13. Малеча Н.М. Словарь говоров уральских (яицких) казаков. В 4-х тт. Оренбург. Оренбургское книжное издательство. 2002 - 2003; Т. 1: 496.
14. Малеча Н.М. Словарь говоров уральских (яицких) казаков. В 4-х тт. Оренбург. Оренбургское книжное издательство. 2002 - 2003; Т. 2: 592.
15. Словарь русского языка: в 4-х т. А.Н. СССР, Ин-т рус. яз.; под редакцией А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. 1981 - 1984; Т. 2: 736.
16. Дубовиков А.М. Повседневная культура уральского казачества (XVI-XIX вв.). Вестник ОГУ. 2008; 10 (92).
17. Кабанов Г. Мы - переселенцы. Оренбург: Печатный Дом «Димур», 1999.
18. Малеча Н.М. Словарь говоров уральских (яицких) казаков. В 4-х тт. Оренбург: Оренбургское книжное издательство. 2002 - 2003; Т. 4: 536.
19. Словарь русского языка: в 4-х т. А.Н. СССР, Ин-т рус. яз.; под ред. АП. Евгеньевой. 2-е изд., испр. 1981 - 1984; Т. 4: 789.
20. Азбука христианства. Словарь-справочник. Составитель А. Удовенко. МАИК «Наука», 1997: 288.
References
1. Bedareva I.A. Vozmozhnosti metoda gruppovoj rekonstrukcii (na materiale russkih govorov Altaya). Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2015; 5 (54): 315 - 318.
2. Zheleznov I.I. Ural'cy (Ocherkibyta ural'skih kazakov). Ural'sk: Izdatel'stvo «TOO Optima», 2006.
3. Zheleznov I.I. Skazaniya ural'skih kazakov. Orenburg: «Orenburgskaya kniga», 2006.
4. Gurskaya N.V. Patriarhal'nye obychai kak neot'emlemyj faktor skladyvaniya samobytnyh kul'turnyh 'elementov Ural'skogo (Yaickogo) ka-zachestva. Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta. 2010; 16: 74 - 82.
5. Pirmanova N.I. Ot yazyka ural'skih (yaickih) kazakov - k duhovnoj vere i kul'ture. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. Tambov: Gramota, 2014; 10; 2: 139 - 142.
6. Pirmanova N.I. Leksika ural'skih kazakov kak bazovaya sostavlyayuschaya kul'tury ural'skogo staroobryadchestva. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2015; 5 (54),: 361 - 363.
7. Yagudina O.V. Rol' staroobryadchestva v obschestvenno-religioznoj zhizni Orenburgskogo i Ural'skogo kazachestva. Vestnik OGU. 2012; 5.
8. Izyumov A.I. K voprosu ob oblastnoj ideologii kazakov-staroobryadcev r. Urala. Staroobryadchestvo: Istoriya, kul'tura, sovremennost': mate-rialynauchno-prakticheskojkonferencii. Moskva: Printer, 2000: 58 - 61.
9. Istoriya religij. Pod obschej redakcinj prof. O.Yu. Vasil'evoj. Moskva: Izdatel'stvo RAGS, 2004.
10. Dal' V. Tolkovyjslovar'zhivogo velikorusskogo yazyka. T. 1. A-Z. Moskva: Russkij yazyk, 1981: 699.
11. Pirmanova N.I. 'Etnokul'turnoe svoeobrazie yazyka ural'skih kazakov-staroobryadcev. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2016; 4 (59): 241 - 243.
12. Malecha N.M. Slovar' govorov ural'skih (yaickih) kazakov. V 4-h tt. Orenburg: Orenburgskoe knizhnoe izdatel'stvo. 2002 - 2003; T. 3: 568.
13. Malecha N.M. Slovar' govorov ural'skih (yaickih) kazakov. V 4-h tt. Orenburg. Orenburgskoe knizhnoe izdatel'stvo. 2002 - 2003; T. 1: 496.
14. Malecha N.M. Slovar' govorov ural'skih (yaickih) kazakov. V 4-h tt. Orenburg. Orenburgskoe knizhnoe izdatel'stvo. 2002 - 2003; T. 2: 592.
15. Slovar'russkogo yazyka: v 4-h t. A.N. SSSR, In-t rus. yaz.; pod redakciej A.P. Evgen'evoj. 2-e izd., ispr. 1981 - 1984; T. 2: 736.
16. Dubovikov A.M. Povsednevnaya kul'tura ural'skogo kazachestva (XVI-XIX vv.). Vestnik OGU. 2008; 10 (92).
17. Kabanov G. My - pereselency. Orenburg: Pechatnyj Dom «Dimur», 1999.
18. Malecha N.M. Slovar' govorov ural'skih (yaickih) kazakov. V 4-h tt. Orenburg: Orenburgskoe knizhnoe izdatel'stvo. 2002 - 2003; T. 4: 536.
19. Slovar'russkogo yazyka: v 4-h t. A.N. SSSR, In-t rus. yaz.; pod red. AP. Evgen'evoj. 2-e izd., ispr. 1981 - 1984; T. 4: 789.
20. Azbuka hristianstva. Slovar'-spravochnik. Sostavitel' A. Udovenko. MAIK «Nauka», 1997: 288.
Статья поступила в редакцию 29.04.17
УДК 81
Rubina N.B., senior teacher, Foreign Languages Department, Philological Faculty, RUDN University (Moscow, Russia),
E-mail: aspirans@mail.ru
SCIENTIFIC TERMINOLOGY AND SCIENTIFIC SPEECH IN THE STRUCTURE OF TEACHING FOREIGN STUDENTS. The
paper justifies the urgency of the study of scientific terminology as an important object of study of foreign students in Russian universities. The work presents a model of presentation of the scientific terminology in the work with a professional text. The researcher proposes methodology of the study of scientific terminology and scientific language in general as objects of teaching foreign students in Russian universities. The author concludes that the progressive idea of activity teaching of scientific speech on algorithmic requirements, which facilitates adequate acquisition by students of logic-conceptual patterns of scientific text structure, improves efficiency of mastering of terminological means and syntax patterns of specialty language, and opens up perspectives for self-education and scientific and professional growth.
Key words: scientific terminology, term, terminological unit, scientific text, scientific, algorithmic order, scientific style.
Н.Б. Рубина, ст. преп. каф. иностранных языков филологического факультета, Российский университет дружбы
народов (РУДН), г. Москва, E-mail: aspirans@mail.ru
