CC BY
61
УДК 930.85
Н. В. Гурская
РЕЛИГИОЗНОЕ ВЛИЯНИЕ НА КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ УРАЛЬСКОГО (ЯИЦКОГО) КАЗАЧЕСТВА (XVII-XIX вв.)
Современные реалии, в которых возродились казачьи объединения, заставляют задуматься о системе ценностей и идей данных социальных образований, о системе воспитания молодого поколения в них. Данная работа посвящена рассмотрению одного из феноменов культуры уральского (яицкого) казачества - массовое старообрядчество. Оно воплотилось в специфических социокультурных нормах и основных чертах деятельности уральского (яицкого) казачества XVII-XIX вв. Культурные черты, которые сложились под влиянием старообрядчества, приобрели со временем устойчивый, уникальный характер и сохранились вплоть до начала XX в.
Modern reality, in which cossacks associations have been revived, makes one reflect on the system of values and ideas of the given social groups, about the system of upbringing the young generation in them. The given work is dedicated to considering the phenomenon of Ural (Yaick) cossacks' culture - mass Old Belief. It reflected specific socio-cultural standards and the main features of Ural (Yaick) cossacks' activity in the XVII-XIX centuries. Cultural peculiarities which were formed under the influence of Old Belief, became steady and unique and were kept until the beginning of the XX century.
Ключевые слова: старообрядчество, патриархальность, быт, единоверчество, традиции и обычаи.
Keywords: Old Belief, patriarchal character, household, united faith, traditions and customs.
По одной из версий, феномен старообрядчества в уральском (яицком) казачестве был вызван сохранением старых книг религиозного содержания. «Главная роль в пропаганде раскола отводилась отнюдь не специальным полемическим сочинениям, защищавшим основы старове-рия, а старым изданиям обычных богослужебных книг» [1]. «Женщины у казаков... знают церковную грамоту и сами даже служат по старопечатным книгам» [2]. Такие книги передавались по наследству. По другой версии, Уральское (Яиц-кое) казачье войско территориально было сильно удалено от Московского царства, вследствие чего сохранило веру и обряды неизменными. Ужесточение государственной политики по отношению к старообрядцам сыграло свою определённую роль. Избегая преследований и уговоров, раскольники проложили дорогу на северо-восток, к Уральским горам и за их пределы. Такая волна раскольничества, охватившая и области Урала, не могла не повлиять на укрепление религиозных устоев у казачества. Такое социально-политическое явление, как раскол церкви,
© Гурская Н. В., 2010
имело глубокие последствия для развития уральского (яицкого) казачества, для определения его места в российском обществе. С одной стороны, оно способствовало консервации образа жизни в войске, с другой - тормозило его развитие. «Ревностные хранители религиозных и бытовых традиций Древней Руси... искореняли страхом божьим всё, что не соответствовало канонам Ветхого завета, что не отвечало их представлениям о нравственности и морали» [3].
Например, двояко раскол церкви повлиял на семейную жизнь казаков. С одной стороны, среди раскольников находились такие люди, которые были противниками браков вообще. С другой стороны, старообрядчество законсервировало патриархальный уклад жизни по христианским традициям с представлениями о крепкой семье. Наплыв старообрядцев вытеснил некоторые отношения между мужчинами и женщинами, заимствованные у казахов. Например, прежде «от сговора до свадьбы жених (мог. - Т.Н.) обращаться с невестой, как с женой.» [4]. По христианским обычаям жениться можно было только один раз. Не то что развод, даже прелюбодеяние расценивалось как преступление и осуждалось.
Патриархальность и старообрядчество удачно сочетались в таком общественном явлении, как геронтократия, т. е. вес стариков в общине был велик. Приводя в назидание молодому поколению традиции прежних веков, наставники выдавали их за неоспоримое благо [5]. Их мировоззренческие позиции стали причиной ряда недовольств казачества нововведениями в армии. Как и все староверы, казаки страшились составления каких-либо реестров, личных документов, требований ношения униформы. В глазах отказников, прозванных позже «уходцами», нововведения означали крушение привычного образа жизни, привычных порядков, лишение их «старинных прав» [6].
В быту староверы были неприхотливы. Например, в казачьих старообрядческих домах было всё просто. Главным украшением и содержанием такого жилища была икона [7]. Даже дома состоятельных казаков отличались внешней строгостью, что было весьма отличительно от домов богатых иногородних купцов.
В кухне уральцев также просматривается влияние старой веры с её запретами и предписаниями. Казаки строго соблюдали посты, редко ели мясо, предпочитая рыбу. По шесть месяцев казакам приходилось «.хлебать кашицу да пустые щи» [8]. Старообрядцы из мяса не ели следующее: свинину, конину и верблюжатину. Несмотря на запрет свинины, сало могли использовать для приготовления ряда блюд. Также казаки-староверы были враждебно настроены против по-
Н. В. Гурская. Религиозное влияние на культурное развитие.
мидоров, картофеля, чая и чеснока. Картофель называли «садомовым яблоком», а чай и чеснок являлись для них проклятыми травами. Последние, согласно поверью, не поклонились Господу, когда он облетал землю [9]. В среде уральского (яицкого) казачества была распространена в основном растительная пища. Казаки употребляли ягоды терновника, паслен, также щавель, лебеду, солодку, челим и лишайник. На Пасху казаки готовили специальное блюдо - «былман-джа», когда плавательный пузырь осетра варился в молоке, а потом высушивался и охлаждался [10]. В целом у старообрядцев присутствовал запрет на спиртное, но напитки, содержащие определённую долю алкоголя, всё-таки они употребляли. Таковыми являлись узвар, буза, балвариш-ное пиво [11].
Некоторые вещи вызывали у казаков-староверов священный ужас. В начале XIX в. в войске появился первый самовар. Его вывёз из Санкт-Петербурга Д. М. Бородин. В целом он прижился в войске к 40-м гг. XIX в. [12], но все-таки были противники таких бытовых вещей. Ими являлись малочисленные представители климентовского толка. По учению Климента, в домах запрещалось держать самовары, лампы, так как Антихрист воцарился среди людей в виде идола Саморы - самовара.
Известно, что казаки не одобряли бритье бород и усов, а также курение и нюхание табака. Казаки-старообрядцы табак называли чёртовым зельем [13]. Они считали, что дым от табака оскверняет как человека, так и дом. Того, кто курит табак, называли табакокуром. С бритоусым табакокуром нельзя ни пить, ни есть, ни Богу молиться. Помимо курения, некоторые казаки ещё и сеяли табак, так таких называли табачниками [14].
Ценности староверов в основном носили традиционный характер. Например, казаки называли своих детей старинными, церковными именами, типа Иосаф, Ахилл и т. д. На могиле обязательно должен был стоять крест и ничто другое. Хоронили в лаптях, статус не имел значения.
Старообрядцы делились на толки или согласия. При этом они вели закрытый образ жизни. Иноверца нельзя было угощать из своей посуды, из его рук нельзя было брать продукты. Но в то же время присутствовала религиозная терпимость. Казак мог уйти из одной конфессии в другую и не подвергнуться преследованию со стороны.
Центром поддержки неимущих и больных старообрядцев являлась каменная старообрядческая часовня (Успенская или Солдатская церковь).
Следствием примирения официальной религиозной традиции со староверием стало появление единоверчества. Одной из самых старинных
построек города была единоверческая Казанская церковь. Предположительно она была построена в начале XVII в., сразу же после Смутного времени [15]. В 1859-1862 гг. была возведена единоверческая церковь Николая Чудотворца. В 1920-1930-е гг. Казанская и Николая Чудотворца церкви прекратили свое существование. На «...средства богатых староверов А. В. Симакова, Усовых, Дмитриевых» [16] была выстроена церковь Покрова Пресвятой Богородицы (1888 г.). Она отличалась от других тем, что принимала старообрядцев австрийского согласия. Ныне церковь восстановлена и действует по изначальному своему назначению. В 1863 г. Священный Синод даёт согласие на открытие в городе Уральске духовного единоверческого училища [17].
На культурное развитие уральского (яицкого) казачества существенное влияние оказало специфичное религиозное мировоззрение. Оно проникло во все сферы жизни данного сообщества и способствовало формированию самобытных элементов культуры. Такое положение вещей заставляет задуматься об аспектах культурного возрождения: что можно оставить только для истории, а что можно реально возродить, чтобы оно не мешало дальнейшему культурному развитию, соразмерному запросам современности.
Примечания
1. Пихоя Р. Г. Как Василий Никитич Татищев древние книги на Урале искал // Татищевские чтения: материалы Всерос. науч. конф. 10-12 октября 2002 г. Тольятти, 2002. С. 11.
2. Александров Н. А. Казаки: донцы и уральцы. М., 1899. С. 40.
3. Коротин Е. И. Устное народное творчество уральских (яицких) казаков. Антология. Ч. 2. Свадебный обряд. Сказки. Предания. Байки. Пословицы, поговорки. Приметы. Загадки. Детский фольклор. Самара, 1999. С. 7.
4. Паллас П. С. Путешествия по разным провинциям Российской империи. Уральск, 2006. С. 214.
5. Дубовиков А. М. Повседневная культура уральского казачества (ХУ1-Х1Х вв.) // Вестник ОГУ. 2008. № 10. С. 45.
6. Сагнаева С. К. Исторические аспекты формирования самосознания уральского казачества и современные проблемы самоидентификации казаков // Возрождение казачества: надежды и опасения. М., 1998. С. 46-58.
7. Данилевский К. В., Рудницкий Е. В. Урало-Каспийский край. Уральск, 1927. С. 187.
8. Даль В. И. Уральский казак // Избранные произведения В. И. Даля. М., 1983. С. 108-109.
9. Масянов А. А. Гибель Уральского казачьего войска // Казачий круг. 1991. Спецвыпуск 1. Ч. 1. С. 8.
10. Малеча Н. М. Словарь говоров уральских (яицких) казаков. Т. 1. Оренбург, 2002. С. 186.
11. Там же. С. 96.
12. Савичев Н. Ф. Уральская старина. Рассказы из виденного и слышанного. Уральск, 2006. С. 269.
13. Малеча Н. М. Словарь говоров уральских (яиц-ких) казаков. Оренбург: Оренбург. книж. изд-во, 2003. С. 227.
14. Там же.
15. Карпов А. Б. Уральцы. Яицкое войско от образования войска до переписи полковника Захарова (1550-1725 гг.): в 2 кн. Кн. 1. Репринтное издание с книги 1911. Уральск, 2009. С. 125.
16. Мухин Г. Л. Лицо Старого Уральска. Изд. 4-е, с изм. и доп. Уральск, 2006. С. 47.
17. ГАОО Ф. 174. оп. 1. Д. 9. Л. 5.
УДК 130.2:784
А. Р. Шарипова
СУЩНОСТЬ РУССКОГО ХОРОВОГО ПЕНИЯ КАК ФЕНОМЕНА КУЛЬТУРЫ
В статье освещена проблема сущности русского хорового пения как феномена культуры. Автор исследует хоровое пение с точки зрения своеобразной формы бытия культуры, где реализуются эстетические, нравственные, духовные начала человека, его экзистенциональные потребности. Русское хоровое пение рассматривается как самодостаточный объект философского познания, существующий и развивающийся согласно онтологическому принципу в музыкальном бытии, где оно обретает свои интонируемые смыслы, реализуясь в действительность.
The article is devoted the problem of Russian choral singing as a phenomenon of culture. The author investigates choral singing from the point of view of the peculiar form of existence of culture, where the person's aesthetic, moral, spiritual aspirations and existentional needs are realised. Russian choral singing is considered as the self-sufficient object of philosophical knowledge, existing and developing according to an ontologic principle in musical existence where it finds the intonational senses, being realised in reality.
Ключевые слова: русское хоровое пение, певческая культура, экзистенция, онтология, музыкальное искусство, музыкальная форма, музыкальный текст, музыкальный процесс, художественное творчество.
Keyword.S: Russian choral singing, chant culture, existence, ontology, music art, musical form, musical text, musical process, artistic creativity.
Русское хоровое пение, зародившись на самой заре человеческой культуры, путем эволюционного развития выделилось в самостоятельный вид художественного творчества и в наше время стало одним из важнейших и деятельных инструментов культуры. Оно входит в раздел музыкознания, и понять сущность русского хорового пения только этим видом научного направления нельзя. Таким образом, следует выделить русское хоровое пение из области музыкознания, чтобы яснее постигнуть его сущность. Оно несет познавательную, мировоззренческую ценность, имеет смысловую установку, пробуждает мироощущение. Русское хоровое пение -способ существования человека, практического
© Шарипова А. Р., 2010
и духовного освоения им окружающего мира, художественно претворённый эстетический опыт человека на основе ценностного взаимодействия с бытием.
Обратимся к вопросу, заданному Б. В. Асафьевым: «Что такое хоровая музыка и хоровое пение?, - думается, что не только искусство или, во всяком случае, что-то большее, чем искусство...» [1]. На наш взгляд, сложность определения хорового пения как вида искусства вообще, возникает из-за «ускользающего его предмета» -временного действия. «Предмет музыки, в том числе и хорового пения, - пишет Б. В. Асафьев, - не есть зримая или осязаемая вещность, а есть воплощение, или воспроизведение процессов-состояний звучания, или, исходя из восприятия, - отдавание себя состоянию слышания. Слышания чего? Комплексов звуковых в их взаимоотношении, ибо музыка нигде не имеет дела с суммой частей, но с отношениями или сопряжением элементов» [2]. Основываясь на понятиях Б.В.Асафьева «воплощение», «воспроизведение», «восприятие», «отдавание себя состоянию слышания», можно передать процесс творения, сопровождаемый психологическим переживанием. «Живое ощущение музыки <...> осмысление музыкального произведения, которого нельзя добиться с помощью лишь различных пояснительных речей, - пишет Б. В. Асафьев, - хоровое пение становится, таким образом, ключом к пониманию музыки» [3].
Источник искусства русского хорового пения, как мы полагаем, таится в глубине человеческой эволюции и мировой культуры. У древнего человека была потребность в воспроизведении голосом музыкальных звуков - это есть необходимость и освоение музыкального бытия, в которое вплетается «подражание» шуму ветра, моря, других природных звуков. Но это освоение уже того, что звучит в природе. Значит, изначально, «музыкально-певческое» присутствует в природе. Человек принимает Музыку Природы как ценность и создаёт свой мир культуры. Путём «воспроизведения» звуков природы он осваивает внешний мир, и это является способом его человеческого существования.
Обращение к существованию русского хорового пения в мировой культуре является той реальной основой, которая служит исходной точкой для обобщения и плодотворного теоретического размышления об истоках, судьбах и будущем развития хоровой культуры; осмысления сущности русского хорового пения как феномена культуры.
Русское хоровое пение всегда являлось неотъемлемой частью жизни народа, в нём воплощены черты народного характера, психологии, особенностей быта, страницы истории, в которой ле-
