CC BY
24А.Ю. Согомонов
УДК 174.7
Этические стратегии в инженерной профессии
Аннотация. В статье рассматриваются проблемы этического поиска в современной инженерной профессии. Ответственность выступает стержневой категорией инженерной этики, однако нет единого понимания ответственности. Модель моноцентрической ответственности периода простого индустриализма в эпоху постиндустриального капитализма была заменена моделью полицентрической ответственности. Кроме того в настоящее время ситуация осложнена тем, что инженеру все труднее определиться с тем, на какую этическую теорию ему все же опираться. И он уходит в лоно этического эгоизма, где моральные основания профессии перестают быть жесткими и становятся все более рефлексивными и сбалансированными.
Ключевые слова: моральная ответственность, моноцентрическая и полицентрическая модели ответственности, этический эгоизм.
Меня всегда расстраивает, когда, выступая по вопросам общественным, я оказываюсь против тех, кого иногда из чувства уважения, а иногда и попросту в шутку, именуют филантропами.
Джон Стюарт Милль
Прикладная этика в ХХ столетии претендовала на моральную рефлексию социокультурной динамики, прежде всего смыслов жизни и смерти: аборты и эвтаназия, смертная казнь и пытки, генная инженерия и биотехнологии, бедность и эксплуатация, природные риски и разрушение окружающей среды, качество жизни и неравенство,
и т.д. Даже в тех случаях, когда она касалась каких-то иных и весьма отдаленных от витального состояния человека вопросов, все равно ее моральная оптика предполагала такую референциальную рамку, которая радикальным образом противопоставляет достоинство жизни бессмысленности смерти.
Можно сказать, что в целом моральная философия в ее прикладных версиях оппонировала религиозной этике, позволяя себе декартовское сомнение по большинству из смысложизненных вопросов. При этом она так и не заняла раз и навсегда антиклерикальные позиции. Но то, что она «позволила» обсуждать эти вопросы публично, допуская церковь лишь в качестве одной из спорящих сторон, как будто бы игнорируя ее «высший» культурный авторитет, по сути, означало исторический конец этического традиционализма в ареале западной цивилизации. Нет более фундаментальных моральных истин, на которых зиждется всё мироздание практической этики, и без которых никакое нравственное суждение не обретает необходимой ему ва-лидности и весомости.
Обновленная моральная философия, как кажется, в прошлом столетии обрела важное качество чистого метода нравственного познания в массовом «обществе знаний», и такой этический разворот в глобальной культуре оказался на руку в первую очередь именно профессиональным этикам.
Динамика этического мышления в инженерной профессии
Сегодняшние условия, в которые поставлен инженер, существенно отличаются от тех, в которых около 150 лет назад зарождалась инженерная профессия. Тогда профессиональная деятельность инженера преимущественно ограничивалась договорными отношениями с работодателями и правом, с одной стороны, национальными традициями и христианской этикой - с другой. Его не очень за-
ботили вопросы справедливости и честности, открытости и публичности, ответственности перед глобальным человечеством и будущими поколениями, окружающей средой и планетой в целом. Точнее, он, конечно же, мог об этом задумываться, но в своей профессиональной деятельности оглядывался на всё это далеко не в первую очередь, оставляя на суд академических и университетских ученых вопросы научной и технологической этики.
Не случайно, видимо, первые инженерные этические кодексы не выходили за рамки ответственности инженеров перед собственниками и акционерами. И в известном смысле ограничивали нравственные скрепы профессии долгом по отношению к работе как таковой (правильное исполнение профессиональных обязанностей). Надо помнить при этом, что концепция профессионального долга подпитывалась традиционной трудовой моралью и -более широко - протестантской «этикой призвания»1. И если довериться её веберовской интерпретации, то она предполагала, прежде всего, ответственность человека перед профессией=делом, которому инженер биографически служит. Это служение происходило на протяжении всего жизненного пути человека, а межпрофессиональные перемещения в те времена были чрезвычайно редкими. «Экстраделовое» служение ограничивалось преимущественно малым социальным кругом ближнего окружения -семья, религиозная община, городская коммуна. И они, очевидно, весьма незначительно влияли на моральную концепцию профессии.
Современный инженер нравственно «повязан» бук-
1 Возможно, это и объясняет то, что первые этические кодексы инженеров появляются именно в протестантских странах, а значительно позднее были распространены и в других регионах западного мира, причем чаще как просто отредактированные реплики протестантских оригиналов. Об историческом пути инженерных кодексов см. [1].
вально со всех сторон. И социальной ответственностью бизнеса, и доктриной рискованного менеджмента, и глобальной ориентированностью, и корпоративными кодексами, а еще - гражданской толерантностью, сбережением планеты, уважением к правам человека и политической корректностью. Моноцентрическая ответственность инженера эпохи индустриальной революции в конце прошлого столетия сменилась полицентрической. И это - не просто смена профессиональной парадигмы, а новая веха в культурной истории инженерной профессии. Служение профессии сегодня отнюдь не отменяется, но ставится в более жесткую зависимость от служения социуму, природе и культуре в целом (правильная работа). А это - и ценностный, и нормативный конфликт одновременно [4].
Инженер с полицентрической ответственностью, разумеется, лишь частично, то есть уже не полностью, разделяет кредо инженерной профессии столетней давности и поэтому ориентирует самого себя и призывает своих коллег к более взвешенному подходу к профессиональному кодексу. Он привносит в него такие положения, которые скорее продиктованы «духом времени», чем просто хозяйственной необходимостью. Он сам выстраивает для себя такие ценностные рамки, которые напрямую не предопределены ни прагматикой профессии, ни правовыми ограничениями. Инженер в наше время больше социально ориентирован вовне и старается своей профессиональной деятельностью решать культурно-нравственные противоречия эпохи и, разумеется, - не плодить новых.
Инженер с полицентрической ответственностью с большей долей уверенности считает свою профессию «делом» (бизнесом, если угодно). И поэтому вне зависимости от места и обстоятельств занятости ощущает большую свободу в принятии профессиональных решений. В то же время бизнесмен, менеджер и инженер во многих культурно-нравственных аспектов своей деятельности
становятся гораздо ближе друг к другу и, очевидно, профессионально исходят из сходных философско-этических принципов2. А отсюда понятно, почему все они, в том числе и инженеры, свои профессиональные стратегии зачастую толкуют как прагматико-этические. Их объединяет синтез лидерского начала и социально-проектные подходы, индивидуальная установка на успех и цеховое стремление к устойчивому развитию общества [10]. Впрочем, все эти новые смыслы отчетливо вербализованы, но чрезвычайно плохо реализованы в практической сфере. Опросы общественного мнения по всему миру показывают, что обычные граждане все меньше верят в честность и этически скорректированное поведение сегодняшних профессионалов. Инженеры, разумеется, опережают антирейтинги политиков и бизнесменов, но весьма незначительно. Граждане цивилизованного мира в общей массе полагают, что за фасадом громких фраз и высокого философского пафоса все еще скрывается старая модель моноцентрической ответственности инженеров, которая всегда ставила прагматику «дела» превыше всего остального.
Современный инженер
перед выбором этической стратегии
Вероятно ли, что современное общество и культура ставят перед инженерами «непомерно» высокую нравственную планку, требуя от них подчас невозможного? Вполне. Но дело в том, что актуальное общество высокой современности в своих надеждах и ожиданиях в гораздо большей степени полагается на технологии и технику в широком смысле, чем на человеческий капитал, социальные ресурсы и общественные связи [19]. И при этом с невероятным прогрессом технологии, а также с ее повсеме-
2 Культурно-нравственная трансформация многих «деловых» профессий проанализирована в 1990-е гг. в серии книг, изданных издательством «Шпрингер» [2; 3; 6; 7; 8; 15; 17].
стным вторжением в повседневную жизнь людей связывает человечество сегодня свои главные опасения и страхи, эмоциональные и нравственные переживания3.
Инженер в этой новой культурной логике оказывается как бы приставленным к технологиям и новейшей сложной технике, в частности. И поэтому от него требуется моральное поведение особого типа, ибо существенно возросла глобальная зависимость всего человечества от его профессиональной деятельности (правильная работа). А в его профессиональном профиле, соответственно, моральная ответственность и социальные обязательства откровенно гиперболизированы, в то время как права и идеалы заметно принижены.
Моральный выбор инженера эпохи полицентрической ответственности не ограничивается только разрешением нравственных конфликтов или/и моральных дилемм. Но даже если сосредоточиться исключительно на них, то следует помнить, что инженеру всегда предстоит непростой и фундаментальный выбор этической парадигмы и -что, пожалуй, самое сложное - последующей модульной этической теории.
Аскриптивная парадигма основана на нормативном подходе к любой ситуации выбора. Моральные нормы (чаще всего - производные от дихотомии добра и зла) сформулированы и поддерживаются вовне сфер профессиональной деятельности человека и по необходимости прилагаются к конкретный кейсам, предполагающим раз-новекторный выбор.
3 «Этика риска» - зарождающаяся прямо на наших глазах -оригинальная версия морального осмысления актуального состояния общества и глобализации. В этой новой теоретической концепции принцип предосторожности пронизывает буквально все современные сферы профессиональной деятельности людей и, прежде всего, связанные с новейшими технологиями. См. подробнее об этом [13; 16].
Дескриптивная парадигма, напротив, допускает кристаллизацию ценностей и норм внутрипрофессиональных сообществ. Генри Форду приписывают моральную максиму относительно инженерной этики (она так и именуется нередко «фордистская этика»). Согласно ей, американские инженеры могут исповедовать свои ценности и действовать в согласии с ними, даже и без универсально-этического их обоснования и, тем более, оправдания [15, 10]. Однако обе парадигмы не обязательно рассматривать в качестве взаимоисключающих, хотя на деле они действительно бывают очень трудно совместимы.
Куда серьезнее для инженера - выбор этической теории. Если он (или некое инженерное сообщество) исповедует философский принцип максимальной пользы, то ему, безусловно, ближе этический утилитаризм. Этот выбор, кстати, доминировал в историческую эпоху моноцентрической ответственности, с чем, собственно, и связана метафора «правильно исполненной» работы. Если же инженер во главу угла ставит философскую концепцию «прав человека», то соответствующим образом он начинает следовать этике прав человека. Близка ей и этика долга, которая, в свою очередь, строится на уважении автономии личности. Напротив, если инженер сконцентрирован почти исключительно на своих личных достижениях, то его «путеводной звездой» в ситуациях морального выбора становится этика самореализации профессионала. Ну и, наконец, если под моралью инженер разумеет характер человека, отвечающий «заповедям» добра, то в своем профессиональном выборе он обязательно будет ориентироваться на нормы и ценности этики добродетели4.
Итак, какой теоретический вектор выбрать современному инженеру?
4 Примечательна недавняя попытка рассмотрения этики добродетели применительно к профессиональной этике менеджера [18].
Этика прав человека. Собственно говоря, все этические теории допускают «права», но эта ставит права человека в самый центр моральной вселенной, делая их своего рода культурной «красной лентой», перейдя которую любой профессионал утрачивает нравственный raison d'etre. Всякие ожидания и претензии по отношению к поступкам людей должны отталкиваться от прав другого, его достоинства и свободы (так по-прежнему полагают многие либеральные мыслители вслед за Локком). В некоторой своей воображаемой совокупности права человека составляют тот высший моральный авторитет, который легитимизирует наш моральный выбор и призывает других уважать его, правда, в то же время принуждает и нас уважать выбор других.
Этика прав человека самым общим образом касается всех профессиональных кодексов инженеров. Она затрагивает такие темы, как общественная безопасность и благосостояние граждан, охрану здоровья и право на приватность, а главное - защиту человека от опасного воздействия на него со стороны технического прогресса и право на полную информацию о технологических продуктах.
Не нужно забывать при этом, что и в основе всякой инженерной сделки на рынке лежит имплицитный контракт, который допускает, что каждый инженер предлагает любым клиентам товар безопасный и полезный. И это тоже - особые моральные права контрактующих сторон [15, 50].
Этика долга. Часто можно услышать мнение о том, что права и обязанности в этике рассматриваются в логической связке. Главное - что из них считать нравственным приоритетом. Если мы ставим профессиональные обязанности во главу угла, то, соответственно, апеллируем к этике долга, а не этике прав. Однако, несмотря на большую близость обеих теорий, исторически они развивались как разные интеллектуальные традиции. Кант, наиболее по-
следовательный теоретик культуры долга, определил один фундаментальный долг человека: уважение к лицу. Лицо заслуживает уважения прежде всего потому, что выступает автономным моральным агентом, а автономия лица означает его нравственное самоопределение и самоуправление, то есть возможность выстраивания собственной жизни в соответствии со своим пониманием морального долга. Все остальные - частные - разновидности нравственных обязательств проистекают из уважения к моральной автономии другого человека5.
Впрочем, и к самим себе мы относимся рационально и с уважением, так как сами являемся автономными субъектами. Иными словами, долг - универсален, императивен и абсолютен. Кант не мыслил в этике долга каких-то исключений. Однако и в современной этической мысли по-прежнему высказываются большие сомнения относительно того, насколько такой абсолютизм применим к актуальным профессиональным этикам. Неслучайно, видимо, в учебных пособиях по инженерной этике авторы чаще ищут реалистический баланс между долгом и правами, обсуждая многие вопросы нравственной ответственности инже-нера6.
Этический утилитаризм. Обе рассмотренные выше этики - прав и долга - исходят из постулата о том, что многие виды действий должны быть общеобязательными независимо от их конкретных последствий (в качестве
5 Бернард Герт в своей книге «Обыденная мораль» во вполне кантианском духе приводит «бытовую» типологию частных долгов в отношении другого: (1) не убивать, (2) не причинять боль, (3) не запрещать, (4) не лишать свободы, (5) не лишать удовольствия, (6) не обманывать, (7) не нарушать обещаний, (8) не плутовать, (9) не нарушать закона, (10) соблюдать свой долг в отношении работы, семьи и других социальных обязательств [9, 20]. Буквально все они утилизированы в современных инженерных кодексах.
6 См., к примеру, ставшее уже хрестоматийным пособие Каролины Витбек [20; ср.: 5].
примера часто вспоминают о принципе честности и правдивости в жизни современного человека). Утилитаристы, в полемике с этими подходами, утверждают совершенно обратное. Единственным критерием моральности являются благие последствия всяких и всех поступков людей. А из этого вытекает их моральное кредо: творить максимальное благо для максимального числа людей.
На первый взгляд это правило кажется простым, правдоподобным и даже несколько наивным. Однако на деле его реализация выливается в сложную процедуру бесконечного взвешивания затрат-и-выгод. И, несмотря на всю ее сложность, именно это правило также лежит в основании практически всех профессиональных кодексов инженеров. В их преамбулах чаще всего зафиксировано буквально следующее: инженер должен первостепенное значение придавать безопасности, здоровью и благосостоянию широких слоев публики, исполняя свои профессиональные обязанности. В данном случае все три понятия объединяет «общая польза (благо)» [15, 55].
Впрочем, утилитаризм может принимать разные формы. И связано это, прежде всего, с тем, что понятие «блага» (добра) не содержит в себе внутреннего, аутентичного критерия. То есть благо может пониматься по-разному, а значит и конструкция «максимального блага» может интерпретироваться неоднозначно. Милль в свое время предлагал в качестве универсального критерия «счастье», хотя и не определял его бескомпромиссно и четко, видимо, полагая, что его универсальный смысл очевиден каждому. Другие утилитаристы, особенно в среде экономистов, видели этот критерий в человеческих предпочтениях, полагая, что только на рынке можно понять что такое «максимальное благо» для людей. Кроме того, Милль и его последователи верили в «правильность» нравственных поступков человека (ай-иИШапа-тБт). А их оппоненты, коих, пожалуй, будет большинство
среди современных утилитаристов, верят в общие правила, которые могли бы максимизировать «благо» как результат следования людей этим правилам (гШе-иИШапа-тБт). Скорее всего, именно такие общие правила держали в голове авторы большинства из известных нам моральных кодексов инженеров.
Этика добродетели. Характер и действия людей, как бы это не прозвучало старомодно, все же состоят из добродетелей и пороков. И весь вопрос заключается не в том, чтобы устраниться от пороков и следовать только идеалам добродетельности, а избегать крайностей, утверждал еще Аристотель и уточнял - в поведении, чувствах и желаниях. Добродетель есть тенденция в поведении и мыслях человека к обнаружению разумной золотой середины между чрезмерностью и дефицитом, а способность к проектированию медиан Аристотель именовал практической мудростью. С недавних пор считается, что важнейшей добродетелью инженера выступает ответственный профессионализм7, ибо он помогает инженеру избежать крайностей - между желанием угодить клиенту (заказчику, работодателю и т.п.) и гиппократовским принципом «не навреди!» [4; 14].
Этика самореализации профессионала. Все рассмотренные выше модульные этические теории допускают «индивидуальный интерес», но инкорпорируют его в более сложные и высокие конструкции. Даже утилитаристы полагают, что эгоистический интерес может быть этически одобрен, только если он включен во благо социального целого. И только достижительская этика «отваживается» превратить индивидуальный интерес в самостоятельную нравственную ценность.
7 Нередко эта добродетель именуется «зонтичной», ибо внутри нее скрываются добродетели второго порядка, такие как профессиональная компетентность, личная включенность, установка на кооперативные стратегии, стремление к общему благу [15, 60].
Впрочем, и здесь не все просто. Достижительски ориентированный профессионал в этой теории по-прежнему остается социально-повязанным в своих личных и карьерных устремлениях. И это вполне закономерно, ибо профессиональная реализация предполагает как раз таки активное насыщение работы, профессии и труда отдельного человека общественными и культурными смыслами и символами. Очень часто в этой связи вспоминают про Джека Килби, почти единственного за всю историю инженера, который в 2000-м году был удостоен Нобелевской премии, как известно, присуждаемой за фундаментальные открытия в науке. Но изобретение им микрочипа в конце 1950-х гг., мотивированное простыми желаниями славы и денег (по его же собственному признанию), продвинуло все человечество в принципиально новую цифровую эпоху. Таким образом, компенсационные мотивы сделали его успешным изобретателем, моральные - переместили в самый эпицентр мировой цивилизации.
Итак, может показаться, что модульные теории лишь самым незначительным образом пересекаются, а в основном же - противоречат друг другу. И только проблема «ответственности» (в ее разных аспектах - информацион-но-знаниевом, политическом, экологическом, социальном и культурно-нравственном) объединяет их всех. Однако, как мы выяснили в начале статьи, ответственность и исторически, и социокультурно понимается очень по-разному. И свести ее к общему знаменателю не получится равно так же, как и не удалось в свое время Миллю определить, что такое счастье.
Впрочем, есть еще один стратегический путь для инженера, выбрав который он снимает всю внешнюю конфликтность между модульными этическими теориями. Это - путь этического индивидуализма (нередко его именуют этическим эгоизмом). И смысл его в радикальном и осознанном принятии на себя всей полноты ответственности
за процветание общего целого. Его кредо в априорном признании того факта, что подлинно этический интерес человека - в индивидуальном усилии в деле максимизации общего блага, в усилии единичной личности (посему этот интерес именуется «эгоистическим»).
И это то, что Айн Рэнд, возможно, вслед за Гоббсом, называла долгосрочным, просвещенным и рациональным интересом современного человека. В этой концепции прагматика дела и честолюбивый мотив не приходят в столкновение с идеей служения. Ее аргументация строилась на том, что, во-первых, всякий профессионал движим чувством самоуважения, а действуя из альтруистических соображений, лишь способствует деградации деловой и нравственной среды в обществе. Независимость профессионалов делает их взаимозависимыми в гораздо большей степени и именно естественным образом, чем любые другие неэгоистические принципы. И, во-вторых, действуя в своих интересах, профессионалы чаще и логичнее выбирают кооперативные этико-деловые стратегии и, тем самым, вносят свою лепту в общее благо (и здесь Рэнд вторит Адаму Смиту) [цит. по: 15, 71]. Такую моральную философию можно, наверное, и оспорить, но то, что она актуальна и вполне адекватна сегодняшним профессиональным этикам, вряд ли подлежит сомнению.
Здесь мы перемещаемся в лоно современных дискуссий о рациональной морали вообще, что вовсе не является предметом размышлений рядовых инженеров. И поэтому сколь бы жесткими не были нынешние инженерные кодексы, их реальное профессиональное поведение в этическом смысле будет, как, очевидно, сформулировал бы Джон Роулс, рефлексивным и сбалансированным. А это значит в моральном смысле не строгим, а в культурном - не жестким. Возможно, именно такова природа профессиональных этик рубежа столетий.
Список литературы
1. Согомонов А.Ю. Этика инженера - гибкий свод моральных практик.// Ведомости прикладной этики. Вып. 42. Тюмень, 2013.
2. Applied Ethics in Management: Towards New Perspectives / S.K. Chakraborty, S.R.Chatyerjee (Eds.) Berlin: Springer, 1999.
3. Business Ethics in Progress? / H. De Geer (Ed.) Berlin: Springer, 1994.
4. Catalano G. Engineering Ethics. Peace, Justice, and the Earth / Synthesis Lectures on Engineering, Technology and Society. Morgan and Claypool Publishers, 2006.
5. Encyclopedia jf Science, Technology and Ethics / Ch. Mitcham (Ed.) Famington Hills: Thomson Gale,2005. Vol. I-II.
6. Ethics in Business and Society / G. K. Becker (Ed.) Berlin: Springer, 1996.
7. Ethics in Economics, Business and Economic Policy / P. Kozlowski (Ed.) Berlin: Springer, 1992.
8. Etzioni A. Essays in Socio-Economics. Berlin: Springer, 1999.
9. Gert B. Common Morality. New York: Oxford University Press, 2004.
10. Harris Ch., Pritchard M., Rabins M. Engineering Ethics. Concepts and Cases. Wadsworth: Cengage Learning, 2009.
11. Martin M., Schinzinger R. Introduction to the Engineering Ethics. Boston: McGraw Hill, 2009.
12. Moriarty G. The Engineering Project. Its Nature, Ethics and Promise. Pennsylvania: The Pennsylvania State University Press, 2008.
13. Munthe Chr. The Price of Precaution and the Ethics of Risk. Berlin: Springer, 2011.
14. Speight J., Foote R. Ethics in Science and Engineering. New Jersey: Wiley & Scrivener Publishers, 2011.
15. The Ethics of the Professions / J. Kucuradi (Ed.) Berlin: Springer, 1999.
16. The Ethics of the Technological Risk/ L. Asveld, S. Roeser (Eds.) Berlin: Springer, 2008.
17. The Good and the Economical Ethical Choices in Economics and Management / P. Kozlowski (Ed.) Berlin: Springer, 1993.
18. The Heart of the Good Institution / H. Harris, G. Wijesinghe, S. McKenzie (Eds.) Berlin: Springer, 2013.
19. Turkle S. Alone Together. New York: Basic Books, 2012.
20. Whitbeck C. Ethics in Engineering Practice and Research. 2nd Edition. Cambridge: Cambridge University Press, 2011.
