CC BY
21А.В. Прокофьев
УДК 174.4
Инженерная этика высоких устремлений (анализ профессиональноэтического проекта)
Аннотация. В статье исследуются особенности высшего уровня норм и ценностей инженерной этики. Он часто обозначается термином «инженерная этика высоких устремлений» и противопоставляется «минимальной», «обязательной», «негативной» и «превентивной» этике. Автор статьи реконструирует две наиболее влиятельных современных концепции инженерной этики высоких устремлений, разработанные Ч.Э.Харрисом и У.Р.Боуэном, и выявляет их сильные и слабые стороны. Основная трудность попыток создания инженерного этоса высоких устремлений связана с той неупорядоченностью, которую может вызвать свободный индивидуальный поиск способов реализации общественного блага в инженерной практике. В статье рассматриваются возможности преодоления этой трудности, существующие в сфере деятельности по созданию кодексов профессиональной этики.
Ключевые слова: профессиональная этика, этика высоких устремлений, этический кодекс инженера, добродетели инженера, Ч.Э. Харрис, У.Р. Боуэн.
Основная проблема, поставленная НИИ ПЭ перед участниками исследовательского проекта, касается преломления в инженерной этике некоторых свойств так называемых высоких профессий. Согласно концепции, разрабатываемой в последние годы В.И. Бакштановским в сотрудничестве с ушедшим в 2010 г. Ю.В. Согомоновым, высокие профессии характеризуются следующими чертами. Во-первых, «в них доминирует “установка” на служение, которая, не отменяя стремления (говоря словами М.
Вебера) к “честному заработку профессионала”,... ограничивает... возможность преследовать собственную выгоду столь же целеустремленно, как это характерно, например, для бизнесмена, и оправдывается этикой бизнеса» [2, 54]. Во-вторых, они противостоят ряду тенденций современной общественной практики, таких как массовизация профессий, утрата автономии профессионала внутри бюрократизированных организаций, коммерциализация профессий, «отчуждение “мира профессионализма” от гуманистических задач профессии» [2, 55]. В-третьих, в этике высоких профессий присутствуют дополнительные императивы, наряду с правилами, которые связаны с «владением специальностью, “функциональной”, “операциональной” стороной профессионализма». Они определяют «ответственность не только за правильное исполнение работы, но и за исполнение правильной работы, правильной с точки зрения профессионально-этических ценностей» [1, 203]. В-четвертых, наличие этих дополнительных императивов предполагает сложносоставной характер фиксирующих ценностно-нормативное содержание профессиональной этики документов (преимущественно этических кодексов). Часть их содержания ориентирована на «функцию» профессии, другая - на ее «миссию». Во втором случае решающую роль играет «мировоззренческий ярус» этических документов, то есть «смыслоценностные ориентиры соответствующего вида деятельности, отражающиеся в ее идентификации как высокой профессии» [1, 103].
Итак, возможна ли и в каких формах возможна реализация этики высоких профессий в сфере инженерной практики? Этот вопрос формирует одно из направлений исследований в профессиональной этике инженера и одно из направлений практической деятельности по фиксации и развитию инженерного этоса. В своем исследовательском преломлении он неизбежно дополняется другим вопро-
сом: на какой теоретической основе могут быть осмыслены подобные аспекты инженерной этики?
Хотя в российском этическом сообществе проблематика, предложенная для анализа НИИ ПЭ, находится за пределами устойчивых интересов исследователей, в западной прикладной и профессиональной этике она воспринимается как предельно актуальная, как направление возможного теоретического и практического прорыва. Об этом свидетельствует тот факт, что в последние 10-12 лет стремительно растет количество книг и статей, в которых специалисты по этике инженера активно используют такой технический термин как «этика высоких устремлений» (as-pirational ethics). В своей статье я хотел бы бегло реконструировать эту тенденцию, опираясь на работы наиболее ярких ее представителей, и кратко отозваться на предложенные ими идеи.
Обсуждение концепта «этика высоких устремлений» началось не в этике инженера, а в административной этике и этике социальной работы и профессий, связанных с заботой о людях, нуждающихся в поддержке и уходе. В некоторых случаях он до сих пор используется как синоним этического регулирования, построенного на апелляции к совести (integrity-based), в отличие от построенного на простой исполнительности в отношении к писаным нормам (compliance-based). Однако постепенно происходит размежевание этих понятий. Оно определяется теми же теоретическими и практическими вызовами, которые привели к созданию концепции «этики высокой профессии» В.И.Бакштановским и Ю.В.Согомоновым. Два основных критерия размежевания таковы. Во-первых, этика высоких устремлений чаще понимается не как альтернатива этике добросовестного исполнения простых и конкретизированных правил, а как одна из составляющих этического регулирования профессиональной деятельности в целом. При этом термин «этика высоких устремлений» в исследо-
ваниях по профессиональной этике и в этических документах профессиональных сообществ является устойчивым, а вот обозначение его vis-a-vis примечательным образом варьируется. С этикой высоких устремлений соотносят этику, которую называют «обязательной» (mandatory), «дисциплинарной» (disciplinary), «минимальной» (minimal) и т.д. Как мы увидим в дальнейшем, в работах по этике инженера на этом месте подчас оказываются также «превентивная» (preventive) и «негативная» (negative) этика. Во-вторых, этика высоких устремлений понимается не только как особый способ выразить и реализовать те же самые ценности, принципы и нормы, которые присутствуют на других уровнях этического регулирования деятельности профессионалов. С точки зрения тех, кто использует это понятие, этика высоких устремлений не просто повышает планку требовательности по отношению к единому нормативному содержанию или использует особые механизмы достижения одних и тех же целей, она накладывает на представителей профессии дополнительные, качественно специфические обязанности.
Вне инженерного контекста образцовой считается характеристика этики высоких устремлений, предложенная специалистами по этике психолога-консультанта Дж.Гори, М. Шнейдер-Гори, П. Кэленаном. «Обязательная этика, -считают они, - описывает тот уровень этического функционирования, на котором консультант действует в соответствии с минимальными стандартами и на основе осознания базовых “должен” и “не должен”. Его внимание сосредоточено на поведенческих нормах. Этика высоких устремлений описывает высшие стандарты нравственного мышления и поведения, к которым стремится консультант, она требует чего-то большего, чем простое соответствие букве этического кодекса. Она предполагает понимание духа, который стоит за кодексом и теми принципами, на которые тот опирается. Профессионалы, поведение кото-
рых соответствует первому уровню, не подвергаются правовому воздействию и профессиональным порицаниям. Суды и государственные лицензионные агентства требуют исполнения минимальных стандартов, которым должны отвечать представители профессии. На более высоком уровне, на уровне этики высоких устремлений, консультант должен задумываться обо всех воздействиях, которые его практика оказывает на благополучие клиента» [9, 13].
Проект создания
инженерной этики высоких устремлений
В рамках западной инженерной этики осознание приоритетного значения фиксации и внедрения этики высоких устремлений связано с такими именами как Ч.Э.Харрис (Техасский аграрно-механический университет, США) и У.Р.Боуэн (Университет в Суонси, Уэльс). В данном разделе статьи я хочу кратко представить круг идей каждого из них.
4.3. Харрис
В коллективной книге «Инженерная этика: понятия и кейсы», принадлежащей перу Ч.Э.Харриса, М.С.Причарда, М.Дж.Рэбинса, а также в индивидуальных публикациях
4.3. Харриса, выделяются два образца профессиональной этики: «этика предотвращения» и «этика высоких устремлений». Первая нацелена на то, чтобы инженеры не пренебрегали своими основными профессиональными функциями. Именно это позволяет предотвратить основной массив потенциального ущерба клиентам, нанимателям и обществу в целом. Исходя из своих целей, этика предотвращения формулируется преимущественно с помощью конкретизированных правил поведения, которые могут быть сведены в полноценный этический кодекс. Эти правила носят негативный характер, то есть являются прямыми или косвенными запретами. Как полагает Ч.Э.Хар-
рис, первая ипостась инженерной этики до сих пор безраздельно доминировала и как предмет исследований, и как предмет внимания профессиональных сообществ, фиксирующих и развивающих свой этос. Для примера он приводит кодекс американского Национального общества профессиональных инженеров (2003) [16], в котором 80 % норм носят запретительный характер. Часть их представляет собой прямые запреты (например, «инженеры не должны раскрывать факты, данные и информацию без предварительного согласия клиента или нанимателя», или «инженеры должны санкционировать только те инженерные решения, которые соответствуют применяемым стандартам»). Другую часть Ч.Э.Харрис называет предписаниями, обладающими «негативной силой». Так, предписание раскрывать все реальные и потенциальные конфликты интересов, которые могут влиять на техническое суждение инженера, является выражением более общего запретительного правила - не вовлекать себя в такие конфликты или не принимать на себя функции, в которых конфликты интересов могут сыграть свою негативную роль. Правило, требующее сообщать о нарушениях кодекса, хотя и является позитивным предписанием, но обслуживает запреты, придавая им действенность. Позитивное требование быть объективным и правдивым представляет собой перифраз запретов, которые не позволяют профессионалу проявлять пристрастность и лгать. Даже предписание улучшать свою профессиональную подготовку не дает инженеру пренебрегать своим развитием в качестве профессионала [14, 12-13; 13, 153-154].
Среди причин, которые ведут к неизбежному преобладанию негативной этики предотвращения в кодексах инженерной этики, Ч.Э.Харрис называет одну общеэтическую, одну, характеризующую специфику профессиональной этики в целом, и одну, относящуюся непосредственно к сфере инженерной этики. Общеэтическая причина со-
стоит в том, что моральные обязанности невреждения в любом практическом контексте (в том числе в профессиональном) имеют большую силу или, вернее, их полное исполнение должно предшествовать исполнению обязанностей, требующих содействия благу других людей [14, 12]. В рамках профессиональной этики к этому обстоятельству добавляется ее нацеленность на операциональную ясность правил и необходимость организовать эффективный контроль их исполнения со стороны профессионального сообщества или этической инфраструктуры организации. «Кодексы создаются на основе правил, которые могут опираться на принудительное исполнение, а его гораздо легче обеспечить в отношении негативных правил, чем в отношении позитивных» (Ч.Э. Харрис) [14, 12]. Наконец, негативная этика предотвращения доминирует в сфере морального регулирования деятельности инженера в силу того, что исторически формирование последней тесно связано с так называемыми «катастрофическими случаями». В них либо небрежность инженеров, либо давление на них со стороны нанимателя приводило к огромным потерям, и эти потери заставляли общественность и инженерное сообщество задуматься над этическими способами предотвращения подобных ситуаций [14, 13].
Этика высоких устремлений, которая пробуждает в инженерах потребность инициативно способствовать благу общества и искать способы реализации этой потребности, хотя и не доминирует в этических документах, является неотъемлемой частью моральных установок подлинного профессионала. Причины, по которым она не должна уходить на периферию, по мнению Ч.Э.Харриса, таковы. Одна из них связана с тем, что негативная этика предотвращения, находящая выражение в системе операциональных запретов и предписаний, не оставляет места для свободного индивидуального суждения инженера в процессе его повседневного профессионального самоопреде-
ления. Другая - состоит в том, что данная ипостась инженерной этики не отражает позитивной мотивации, приводящей профессионалов к выбору инженерной специальности. Этот выбор задают не опасности и риски, сопровождающие инженерную практику, а социальная и индивидуальная ценность деятельности инженера. Те, кто избирают данную специальность, чувствуют эмоциональный подъем в связи со своим участием в тех проектах, которые уменьшают тяжелую и монотонную работу, делают чище воду и воздух, позволяют быстрее и экономичнее передвигаться в пространстве, обеспечивают спасение жизней от болезней и т.д. [14, 14] Деятельность инженера становится эффективнее от осознания позитивной общественной роли собственной специальности, и одна из задач профессиональной этики поддерживать данный эмоциональный настрой и его практические последствия.
Ч.Э.Харрис делает попытку определиться с основными сферами деятельности инженера, в которых должна преобладать этика высоких устремлений. В первую очередь он указывает на так называемые «благие дела» (good works), то есть проекты, в которых инженеры самостоятельно избирают направления технического проектирования, способствующие благополучию общества в целом и отдельных социальных групп. Такая деятельность может быть единоличной или получать организованные формы, как в случае с общественными организациями, подобными «Инженерам без границ» [14, 15-16; 13, 162]. Наряду с яркими, но по определению не преобладающими случаями осуществления «благих дел», имеет место и такое проявление этики высоких устремлений как «обычная позитивная инженерия» (ordinary positive engineering). Она не является следствием героического самопожертвования и не выливается в специализированные проекты, мотивированные стремлением к общему благу. «Обычная позитивная инженерия» предполагает, что инженеры проявля-
ют это стремление при осуществлении проектов, которые по тем или иным причинам реализуются нанимающими их государственными агентствами, местными властями или корпорациями, и на его основе отстаивают те или иные технические решения, несмотря на их большую стоимость или трудоемкость [14, 16-17; 13, 162]. Как видим, в обоих случаях, хотя и с разной степенью чистоты, проявляется такой феномен как выбор профессионала в пользу «исполнения правильной работы».
У.Р.Боуэн
У.Р.Боуэн заметно более радикален в своем целепо-лагании. Он рассматривает развитие инженерного этоса, опирающегося на этику высоких устремлений, в качестве главного современного вызова не только для профессиональной этики инженера, но и инженерной практики в целом. Он отталкивается от рикеровского разграничения морали и этики, в рамках которого мораль это совокупность конкретизированных норм, а этика - совокупность конечных целей, и высказывает предположение, что современная профессиональная этика находится в неестественном состоянии «примата морали над этикой». Моральные нормы всегда служат частичной и несовершенной артикуляцией этических целей, и современная профессиональная этика (по сути своей являющаяся профессиональной моралью) закрепляет в своих нормативных документах заведомо ущербные и несовершенные требования к профессионалам. Этика инженера являет собой один из самых ярких примеров такого рода: она «в основном озабочена специфическими дилеммами, возникающими в инженерной практике, и может рассматриваться как по преимуществу толкование инженерной морали» [7, 6]. Однако это соотношение профессиональной этики и профессиональной морали должно быть развернуто на 180°: этика инженера должна стать по преимуществу этикой, то есть
адекватным выражением и скрупулезным исследованием нравственных целей. Только тогда она будет способствовать развитию «этоса высоких устремлений». Специфическое положение инженерной практики в современном обществе (ее решающее влияние на все аспекты человеческой жизни, ее огромный разрушительный и созидательный потенциал) является мощнейшим аргументом в пользу подобной трансформации.
У.Р.Боуэн полагает, что для успешного преобразования этики и этоса инженера необходимо проанализировать состояние этического регулирования иных профессиональных практик, прежде всего медицины и бизнеса. Этика врача, по его мнению, по многим направлениям является удачным примером для подражания. В ней уже реализованы два свойства, играющих ключевую роль в профессиональной этике высоких устремлений. «Во-первых, она сфокусирована на индивиде - то есть пациенте, на которого влияют действия врача, во-вторых, врач подчеркнуто персонально ответственен за свои решения» [7, 10: см. также: 7, 43-50]. Современное развитие этики бизнеса, напротив, указывает на некоторые опасности, которые угрожают этике инженера, хотя их присутствие в ней не так очевидно. Именно в бизнес-этике ярко выражается потеря нравственной свободы специалистом, нанимаемым в большую организацию и обреченным выбирать исключительно между средствами для достижения поставленных извне целей своей деятельности (а не между ее целями). Именно бизнес-этика демонстрирует предельную сосредоточенность на достижении скрупулезного исполнения минимальных стандартов профессиональноэтического совершенства [7, 10, см. также: 7, 50-57]. Лишь в области развития механизмов социальной ответственности бизнеса, использующих творческую инициативу работников корпораций, этика бизнеса превращается в позитивный пример. Некоторые успехи в этой сфере могут
быть прямо ассимилированы в рамках инженерной этики высоких устремлений [7, 51-52].
Практически становление инженерного «этоса высоких устремлений» У.Р.Боуэн видит следующим образом. Оно должно происходить по ряду основных направлений. Во-первых, инженерное образование в целом (а не только отдельные этические курсы) следует построить так, чтобы цели инженерной деятельности, связанные с благом общества, и персональная ответственность за их реализацию всячески подчеркивались. Во-вторых, кодексы профессиональной этики должны инкорпорировать гуманистическое содержание этой специальности. В-третьих, понимание нужд конечных пользователей результатов инженерного труда должно быть обеспечено как системой образования, так и системой карьерного продвижения инженеров. В-четвертых, широкая общественность должна быть вовлечена в обсуждение ценностных приоритетов инженерной практики. В-пятых, формирование этоса высоких устремлений должно происходить на основе программ и инициатив, носящих международный характер и отражающих ценностные установки международных организаций, отвечающих за поддержание мира и обеспечение устойчивого развития [7, 13, 87-107].
Теоретические основания проекта: этика инженера - этика добродетели
Позиция Ч.Э.Харриса, как и позиция У.Р.Боуэна, связана со сменой ряда теоретических установок профессиональной этики. И та, и другая ориентированы на преодоление утилитаристского и деонтологического фундамента и претендуют на выявление альтернативных оснований. Среди последних решающее значение имеет аристотелевская этика добродетели. У.Р.Боуэн, Ч.Э.Харрис и некоторые другие авторы, активно апеллирующие к понятию «этика высоких устремлений», полагают, что серьезным шагом для построения частной теории, позволяющей ре-
шать проблемы инженерной этики, является применение к условиям этой профессии теоретического аппарата, предложенного А.Макинтайром и Р.Херстхаус. Для осмысления связи добродетелей инженера со спецификой его профессиональной деятельности решающую роль приобретает макинтайровское понятие практики. Как известно, А.Ма-кинтайр полагал, что полноценное применение этических концептов может осуществляться только в случае глубокой вовлеченности людей в те виды деятельности, которые имеют статус практик. «Под словом практика, - писал он в работе «После добродетели», - я имею в виду любую последовательную и сложную форму социально учрежденной кооперативной человеческой деятельности, через которую блага, внутренние по отношению к человеческой деятельности, реализуются в ходе попыток применения тех стандартов превосходства, которые подходят для этой формы деятельности и частично определяют ее с тем результатом, что систематически расширяют человеческие силы в достижении превосходства, а так же соответствующие концепции целей и благ» [4, 255]. «Добродетель есть приобретенное человеческое качество, обладание которым и проявление его позволяет нам достичь тех благ, которые являются внутренними по отношению к практике и отсутствие которых эффективно препятствует достижению любых таких благ» [4, 260]. Вне таких свойств-добродетелей как правдивость, храбрость и справедливость (в смысле честной оценки качества исполнения той деятельности, которую задает практика), никто не может быть полноценным участником практики, а практика как таковая не может существовать.
Однако наполнение этих свойств нормативно-практическим содержанием зависит от того, какого рода практика перед нами. Исследователи инженерной этики пытаются определить специфику изучаемого ими вида деятельности и замечают, что обсуждаемые А.Макинтайром
примеры практики неоднородны: некоторые из них (такие как шахматы) замкнуты по своим целям на самих себе, другие (такие как архитектура) имеют цели, которые разомкнуты в отношении интересов и потребностей более широких сообществ, чем сообщество участников практики. Для практик второго типа не так просто выявить подлинные, специфические для них цели. Ведь они и не самодостаточны, и не тождественны деятельности по обеспечению общественного блага как таковой. От точности понимания целей практики зависит корректность номенклатуры добродетелей, свойственных ее участнику. У.Р.Боуэн полагает, что телеологическое определение инженерной практики должно быть следующим: «цель инженерной деятельности состоит в обеспечении человеческого процветания с помощью содействия материальному благополучию» [7, 77] (другие исследователи используют в том же контексте понятие «качество жизни» [19, 13]). Отсюда следует, что и «внутренние блага» инженерной деятельности необходимо воспринимать более широко, чем это общепринято. В их число входит не только само по себе экономичное и надежное решение технических задач, порождающее личное удовлетворение и высокую оценку специалистов, но также участие в поиске тех инженерных проблем, которые имеют первостепенное значение для общества, и скрупулезная оценка влияния собственных технических решений на общество в целом и на разные категории его членов. Как замечают Э.Росс и Н.Ата-насоулис, «основным внутренним благом инженерной практики является создание безопасных эффективных инноваций, служащих человеческому благополучию... инженеры не просто стремятся найти технологические решения человеческих проблем, но стремятся делать это так, как подобает именно инженеру, то есть выдвигая на первый план ценности безопасности и устойчивости» [18, 159]. Подобное переосмысление целей и внутренних благ ин-
женерной практики позволяет уличить современное состояние инженерного этоса и отражающих его этических документов в установлении неоправданного приоритета «технической изобретательности над помощью людям» (У.Р.Боуэн) [7, 77].
Для выявления преимуществ той интерпретации этики инженера, которая рассматривает ее как совокупность базовых профессиональных добродетелей, используется модель этики добродетели Р.Херстхаус. Добродетели рассматриваются Р.Херстхаус как комплексное явление, включающее в себя ценностные убеждения, эмоциональные установки и моральную чувствительность к тем или иным явлениям. Именно в связи со своим комплексным характером добродетели позволяют принимать решения там, где применение даже оптимально сформулированных норм не дает возможности провести разграничение между правильной и неправильной реакцией на сложившуюся ситуацию. Эта их способность привлекает сторонников внедрения инженерной этики высоких устремлений. Для
Ч.Э.Харриса в рамках последней решающую роль играет чувствительность инженера к этическим проблемам и аспектам профессии (преимущественно «чувствительность к риску» и «техносоциальная чувствительность») [13, 158161]. Вопрос лишь в том, как формировать у современного инженера профессиональные добродетели, в особенности ту их часть, которая связана с нравственной чувствительностью. Совершенно очевидно, что этот процесс не может быть обеспечен за счет передачи некой информации, даже если эта информация касается базовых ценностей профессии или носит нарративно-биографический характер (описывает случаи верности инженеров этим ценностям). Добродетели формируются посредством постоянного решения этически значимых вопросов в процессе повседневной практики, а также за счет постоянной коммуникации с другими профессионалами по поводу решения
таких вопросов. Именно этого пути следует придерживаться инженерной этике высоких устремлений. Поэтому этические документы инженерных сообществ должны быть составлены так, чтобы стимулировать выявление проблемных ситуаций и коммуникацию по их поводу.
Анализ проекта
Для того, чтобы дать оценку проекта создания инженерной этики высоких устремлений, необходимо получить ответ на два вопроса. Один из них - по преимуществу практический. Он связан с некоторыми неблагоприятными следствиями переориентации этики инженера на нормативные стандарты этики высоких устремлений. В исследовательской установке НИИ ПЭ он выражен следующим образом: «Не уведет ли мировоззренческая проблемати-зация профессиональной этики инженера от сверхнасущной заботы отечественной инженерии о том, “чтобы работа была выполнена правильно”?» Интересной развернутой параллелью этому опасению является приведенное ниже рассуждение Х.Ленка. «Всякие общие положения лишаются своей ценности, если они не “привязаны” к конкретной сфере деятельности инженера. Не следует, во всяком случае без меры, преувеличивать обязанность безоговорочного подчинения любым “высочайшим” ценностям. Было бы лишено всякого смысла требовать от инженера исполнения указанных принципов в буквальном их смысле с непременной ориентацией на общественное благо и на голос его совести, и все это за счет выполнения всех предписаний, инструкций и задач. Если бы инженер действительно следовал этим призывам к совести, то результатом был бы просто хаос. Реальные связи и дисциплина были бы нарушены, организации разрушены. Повальная критика всех ”начальников” стала бы общепринятой нормой, вместо того, чтобы быть единственно оставшейся инстанцией после использования всех других средств. “Совершенно немыслимо, чтобы каждый инженер по собствен-
ному воображению определял, какие критерии он должен соблюдать, например, по каждой проблеме, возникающей перед ним в ходе его деятельности”, - подчеркивает Флормэн. “Инженер, решающий проблему, не может вносить свою собственную фантазию в каждое уравнение”, -продолжает он. Именно поэтому моральный долг инженера - выполнять свои ролевые обязанности, но не вносить в решение каждой данной своей задачи слишком много общей морали» [3].
Проект инженерной этики высоких устремлений явно подходит к рубежу стирания границ между профессиональной этикой и «общей моралью». Поиск «правильной работы» на основе соображений общественного блага вполне может быть одним из источников хаоса внутри организаций, а переключение инженеров на самодеятельные «благие дела» неизбежно снижает эффективность инженерного труда, поскольку та обеспечивается за счет привлечения значительных материальных ресурсов и коллективной организованной работы взаимосвязанных групп специалистов. В каком случае эти опасности будут блокированы? Только тогда, когда поиск «правильной работы» получит институционализированные формы. И здесь я могу лишь повторить то, что писал когда-то об этике высокой профессии в академической среде [5]. В сфере инженерной деятельности необходимо создание таких механизмов выявления «правильной работы», которые нельзя обеспечить с помощью самого продуманного этического образования и самой совершенной этической инфраструктуры. Конечно, инженер обязан обладать развитой «социотехнической чувствительностью», но при этом он не должен чувствовать постоянного прессинга нравственной неудовлетворенности, связанной с характером задач, над которыми он работает, или со способами применения его новаций. А этого можно достичь только в том случае, если существуют наделенные достаточными полномочиями
специализированные общественные институты, отвечающие за мониторинг социальных последствий применения технических разработок, и у каждого профессионала есть каналы, позволяющие влиять на их деятельность.
Этот общий тезис не исключает того, что в сфере этического регулирования как такового имеются те инструменты, которые способствуют как внедрению этики высоких устремлений, так и ограничению неприемлемых следствий этого внедрения. Один из них - правильный баланс разных форм нормативного содержания этических документов инженерных сообществ. К примеру, У.Р.Боуэн предлагает фактическое замещение, используя термины В.И.Бакштановского, «функциональной, операциональной стороны профессионализма» ее «мировоззренческой стороной». Он рассматривает в качестве примера адекватного отражения требований инженерной этики Декларацию этических принципов британской Королевской инженерной академии (2007) [17]. В ее преамбуле есть описание инженерной деятельности как практики, которая ориентирована на увеличение благополучия, здоровья и безопасности всех людей при обязательном соблюдении ограничений, связанных с сохранностью окружающей среды и устойчивым использованием ресурсов. Включенные в нее положения являются стандартом, к которому инженеры должны «всеми силами стремиться». И этот стандарт зафиксирован в виде списка добродетелей инженера, которые расшифровываются в требованиях, оставляющих максимальный простор для профессионально-этического совершенствования. В качестве контрастного негативного фона У.Р.Боуэн использует руководящие указания по составлению кодексов правильного поведения Британского инженерного совета (лицензирующей организации в сфере инженерной деятельности), также разработанные в 2007 г. [10]. В них прямо и непосредственно перечисляются ожидаемые от инженеров формы поведения, то есть
содержатся конкретизированные предписания и запреты, что, как полагает У.Р.Боуэн, не задает инженеру перспективу постоянного самосовершенствования, не стимулирует непрерывный поиск правильных форм профессионального самовыражения [7, 35-36, 77-78].
На мой взгляд, У.Р.Боуэн противопоставляет то, что требуется совместить, и тем самым создает благотворную почву для явлений, вызывающих опасение Х.Ленка. А вот
Ч.Э.Харрис, наоборот, отчетливо понимает необходимость такого совмещения. Как исследователь, посвятивший много времени изучению предупреждающей этики [12], он признает приоритет негативных, превентивных и связанных с обеспечением простой эффективности инженерной работы, норм над декларациями, вдохновляющими свободный поиск профессионального совершенства. Он понимает причины преобладания таких норм в кодексах инженерной этики. Этика, отражающая функциональные и операциональные стороны профессионализма, может быть выражена только через более или менее развернутые нормативные формулировки и неизбежно занимает больший объем в рамках этических документов. Этика высоких устремлений, делающая ставку на свободный нравственный поиск и фронестическую деятельность, напротив, не требует для своего выражения столь же развернутых формулировок. Убеждение Ч.Э.Харриса состоит лишь в том, что этика высоких устремлений не должна уходить из инженерной профессии, а значит - должна присутствовать в качестве части ее кодексов. Если у него и есть претензии к «объемам», то не к «объемам» разных типов нормативного содержания этических документов, а к «объемам» проблематики одного и другого вида в рамках системы этического образования и этического инструктирования инженеров. Ч.Э.Харрис уверен в том, что проблематика «благих дел» и «обычной позитивной инженерии» должна быть широко представлена в этих процессах. Арсенал
используемых в них кейсов следует расширить за пределы случаев, связанных с нарушением функциональных запретов и героического противостояния тенденциям, ведущим к катастрофе [14, 14].
Итак, этика высоких устремлений должна получить в профессиональных этических кодексах адекватное выражение, соразмерное целям и задачам определенной профессии. Инженер не может быть ответственен за все негативные следствия своей практики и не должен пытаться установить их в ходе своей проектировочной деятельности. Он не является по совместительству специалистом по гуманитарной экспертизе технических проектов. Поэтому расширение его обязанностей, не связанных с добросовестным проектированием технологических решений тех задач, которые ставит перед ним корпорация, государственное агентство или местные власти, должно быть тщательно отрефлексировано и ограничено. В этом отношении мне кажутся очень интересными и поучительными некоторые современные тенденции в области институционализации этики инженера и дискуссии вокруг них.
Если в первые десятилетия развития инженерной этики в кодексах преобладали обязанности перед другими инженерами, а также клиентами и нанимателями, то с 1970-х гг. в них закрепляется ответственность инженера перед обществом, которая собственно, и служит основанием этики высоких устремлений. В значительном количестве кодексов, отразивших эти изменения, начинает применяться стандартная формулировка «инженер должен придавать первостепенное значение безопасности, здоровью и благосостоянию общества». Широта трактовки этого положения и возможность дополнений к нему является одним из важнейших вопросов, обсуждение которых выявляет границы профессиональной этики высоких устремлений в сфере инженерной деятельности. Исследователи и представители инженерных сообществ постоянно пыта-
ются установить: какие именно аспекты общественного блага должен иметь в виду инженер?
Первым направлением расширения этической чувствительности инженеров стали проблемы сохранения окружающей среды. При этом внедрение экологических императивов в этические документы инженерных сообществ давалось очень нелегко. Дополнительные обязанности, связанные с этими императивами, по мнению критиков процесса расширения, могут лишь отвлекать внимание инженера от основных проявлений его профессионального долга. К примеру, в 1984 г. Американское общество гражданских инженеров начало обсуждение возможности ввести в свой кодекс восьмой канон инженерной этики, предполагавший, что «инженеры будут исполнять свою работу таким образом, чтобы мировые ресурсы, а также природная и культурная среда использовались во благо нынешних и будущих поколений» [20, 18]. Однако данное расширение не было принято. Границы требований этики высоких устремлений в сфере инженерной деятельности оказались раздвинуты лишь в результате изменения це-леполагания международных гуманитарных организаций. В 1987 г. была впервые официально закреплена и начала активно развиваться идеология устойчивого развития, в которой цели сохранения окружающей среды тесно связаны с обеспечением общественного блага. Это понятие оказалось более приемлемо для инженерной этики. Борьба за введение понятия устойчивого развития в кодекс общества гражданских инженеров привела к заметно большим успехам, чем борьба за прямую интеграцию экологических соображений. В 1997 г. требование «придавать первостепенное значение безопасности, здоровью и благосостоянию общества» было дополнено формулировкой: «пытаются соответствовать принципам устойчивого развития» [20, 19]. Специалисты в сфере профессиональной этики до сих пор спорят о том, достаточно ли энергично
предъявлено требование сохранения устойчивости, необходимо ли в самом кодексе расшифровывать понятие «устойчивое развитие» (что, кстати, и было, в итоге, сделано в 2009 г.) [6]. Однако в целом расширение ответственности инженера в этом направлении признается ими оправданным. Есть, конечно, несколько кодексов влиятельных инженерных организаций, не включающих этот пункт, но их изменение, скорее всего, является вопросом времени.
А вот другой пункт потенциального расширения ответственности инженера перед обществом так и остается на уровне предложений отдельных исследователей. Этот пункт касается такой ценности как социальная справедливость. Данное расширение имеет убежденных сторонников, которые полагают, что вмененное инженеру стремление способствовать устранению неоправданных неравенств вытекает из самого понятия устойчивого развития, которое предполагает удовлетворение основных потребностей людей вне зависимости от времени или места их существования. Например, Д.Мичелфелдер и Ш.А.Джонс находят необходимым, с одной стороны, сделать формулировку об устойчивом развитии более требовательной (не просто «стремиться к исполнению принципов устойчивого развития», а «придавать первостепенное значение... устойчивому дизайну человеческих и индустриальных систем при исполнении своих профессиональных обязанностей»), а с другой стороны, прямо в тексте кодекса полно раскрыть ее связь с идеей распределительной справедливости. Требования кодекса, по их мнению, должны обязать инженеров исполнять «принципы социальной справедливости», то есть специально отслеживать и учитывать «распределение воздействий» инженерных решений между сообществами и группами населения [15].
Однако закрепление распределительной справедливости в качестве самостоятельной цели инженерной практики слишком существенно отрывает инженера от реше-
ния его непосредственных задач. Оно погружает специалиста в неопределенность, связанную с нормативным содержанием и оптимальными способами достижения социальной справедливости. Критики проекта Д.Мичелфелдер и Ш.А.Джонс пытаются найти наиболее убедительные формы артикуляции этой мысли. Хорошо известный нам
Ч.Э.Харрис формулирует свои возражения как аргументы против «политизации» инженерной практики, неизбежно возникающей в связи с привнесением цели социальной справедливости в этику высоких устремлений инженера. Он пишет: «Использование формулировки, связанной с социальной справедливостью, как цели инженерной деятельности одновременно неразумно и не нужно. Это неразумно, поскольку отсылка к социальной справедливости... предполагает политическую повестку, по отношению к которой многие инженеры или их большинство чувствуют неудобство. Таким образом возникает препятствие на пути достижения достойной цели - поддержки более позитивного и связанного с высокими устремлениями элемента инженерной этики. Это и не нужно, поскольку термин “благосостояние”, который имеет место в кодексах, не настолько политически нагруженный и не настолько подверженный существенным расширениям и интерпретациям, может выразить многие из идеалов, которые инкорпорированы в понятие “социальная справедливость”» [11, см. также: 8].
Второй вопрос касается теоретической основы инженерной этики высоких устремлений. Мы видели, что ее сторонники проявляют очевидное тяготение к тем теоретическим схемам, которые предлагает современная этика добродетели. Деонтология кантианского типа (в том числе ее договорные образцы), консеквенциалистская этика (в том числе утилитаризм действий и утилитаризм правил) рассматриваются ими как фундамент существующей системы, требующей реформ. Они не могут стать основой
разрабатываемого ими поворота. Пытаясь обобщить доводы в пользу этики добродетели, высказанные в работах, защищающих инженерную этику высоких устремлений, Й.Э.Шмидт выделяет несколько обобщенных тезисов. Консеквенциализм и деонтология «алгоритмичны» по своей природе и пытаются «управлять» действиями морального субъекта в каждой ситуации, а этика добродетели, основанная на развитии комплексных личностных установок, более «эвристична». Консеквенциализм и деонтология структурно предполагают «превентивный» и «негативный» характер требований. Они являются по сути своей «безличными» этическими теориями, что усугубляет проблемы, связанные с размыванием ответственности внутри организаций и отсутствием личного контакта инженеров с теми, на чьем благополучии сказываются результаты их деятельности. Наконец, консеквенциализм и деонтология заставляют воспринимать этику как отдельное от инженерной практики, не включенное в профессиональную деятельность, а внешнее по отношению к ней [19, 8-9, 24].
В целом можно было бы согласиться лишь с последним пунктом. Хотя и он не имеет абсолютной значимости. Этические требования не могут не восприниматься как в определенном смысле «внешние». В профессиональном контексте, например, они выступают и как требования профессионала к самому себе, и как требования общества к профессионалу. Этика добродетели позволяет подчеркнуть неразрывную связь между некоторыми этическими свойствами личности представителя какого-то рода деятельности и его профессионализмом. Однако другие теоретические подходы позволяют сохранить связь профессиональной этики с моралью в целом (то есть с диктуемым ею заботливым и уважительным отношением к другому человеку). Что касается первых трех пунктов, то они выглядят убедительно только в том случае, если деонтологическая и консеквенциалистская этика воспринимаются
крайне схематизировано, а значит - искаженно. Например, кантианская деонтология определяет не только поступки, которые сами по себе являются недопустимыми, но и должные цели. В этой своей ипостаси, а также в связи с идеей уважения к нравственному закону, она, без сомнения, выступает как этика высоких устремлений. Консек-венциализм также оставляет значительное пространство для этики высоких устремлений, ведь именно внимание к широкому ряду последствий своей деятельности позволяет профессионалам «придавать первостепенное значение безопасности, здоровью и благосостоянию общества». Таким образом, основа профессиональной этики высоких устремлений может быть только синтетической. В ней базовое нормативное содержание морали должно выражаться и через комплексные личностные установки, и через принципы поведения, и через расчет и суммирование последствий.
Список литературы
1. Бакштановский В.И. Прикладная этика: лаборатория ноу-хау.Т.2.Тюмень:НИИ прикладной этики ТюмГНГУ, 2010.
2. Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Этика профессии: миссия, кодекс, поступок. Тюмень: НИИ прикладной этики ТюмГНГУ, 2005.
3. Ленк Х. Размышления о современной технике. М.: Аспект Пресс, 1996.
4. Макинтайр А. После добродетели: Исследования теории морали. М.: Академический проект. Екатеринбург: Деловая книга, 2000.
5. Прокофьев А.В. Академическая этика как этика «высокой» профессии: уточненная локализация проблем // Прикладная этика как фронестика морального выбора / Ведомости. Вып. 40. Под ред. В.И. Бакштановского, В.В.
Новоселова. Тюмень: НИИ прикладной этики ТюмГНГУ, 2012. С. 126-140.
6. ASCE Code of Ethics (2006) // URL:http://www. as-ce.org/leadership-and-management/ethics/code-of-ethics (дата обращения: 12.04.2014).
7. Bowen W.R. Engineering Ethics: Outline of an Aspira-tional Approach. L: Springer-Verlag, 2009.
8. Brauer C.S. Just Sustainability? Sustainability and Social Justice in Professional Codes of Ethics for Engineers // Science and Engineering Ethics. 2013. Vol. 19. P. 875-891.
9. Corey G, Schneider Corey M., Callanan P. Issues and Ethics in the Helping Professions. Belmont, CA: Tomson, Brook-Cole, 2007.
10. ENGC Guidelines for Institution Codes of Conduct (2007) // URL: http://www.engc.org.uk/engcdocuments/internet /Website/Guidelines%20for%20Institutions%20Codes%20of% 20Conduct.pdf (дата обращения: 12.04.2014).
11. Harris C.E. «Welfare» vs. «Social Justice»: How Should Aspirational Ethics Be Formulated? // Twentieth Anniversary Annual Meeting. Association for Practical and Professional Ethics. March 3-6, 2011. URL: http://appe.indi-ana.edu/files/5713/5274/2705/2011AbstractFinal.pdf (дата обращения: 12.04.2014).
12. Harris C.E. Explaining Disasters: The Case for Preventive Ethics // IEEE Technology and Society Magazine. 1995. Vol. 14. № 2. P. 22-27.
13. Harris C.E. The Good Engineer: Giving Virtue its Due in Engineering Ethics // Science and Engineering Ethics. 2008. Vol. 14. P. 153-164.
14. Harris C.E., Pritchard M.S., Rabins M.J. Engineering Ethics: Concepts and Cases. Belmont, CA: Wadsworth, Cen-gage Learning, 2009.
15. Michelfelder D., Jones S.A. Sustaining Engineering Codes of Ethics for the Twenty-first Century // Science and Engineering Ethics. 2013. Vol. 19. P. 237-258.
16. NSPE Code of Ethics for Engineers (2003) // URL:http://www.nspe.org/resources/ethics/code-ethics (дата обращения: 12.04.2014).
17. RAENG Statement of Ethical Principles (2007) // https://www.raeng.org.uk/societygov/engineeringethics/pdf/Sta tement_of_Ethical_Principles.pdf (дата обращения: 12.04.2014).
18. Ross A., Athanassoulis N. The Social Nature of Engineering and Its Implications for Risktaking // Science and Engineering Ethics. 2010. Vol. 16. P. 147-168.
19. Schmidt J.A. Changing the Paradigm for Engineering Ethics // Science and Engineering Ethics. (forthcoming, published online: 2013).
20. Vesilind P.A., Gunn A.S. Hold Paramount: The Engineer’s Responsibility to Society. Belmont, CA: Wadsworth, Ce-ngage Learning, 2011.
