CC BY
120
УДК: 159.93; 615.851; 616.89
EMPIRICAL STUDIES OF TEMPORAL PERSPECTIVES CHANGES IN THE PSYCHO TRAUMATIC SITUATION
Dorokhov Mikhail Borisovich, medical psychologist,
Consultative and Diagnostic Center of Rostov-on-Don city.
Abstract. Duration of psycho traumatic situation experiencing leads to a distortion of the subjective experience of the person. Impossibility of one’s value-semantic structure to adequately recycle pathogenic content forms psycho traumatic experience that diagnostically manifested in distortion measurement and evaluation of events in “temporal perspectives”. These distortions have different, logical character, depending on the shape of the psycho traumatic situation flow (development) determined by the nature of an actual relationship with the stressor , which is confirmed by empirical research.
Keywords: psycho traumatic experience psycho traumatic situation, subjective experience, value-meaning education, flow (development) form, psychological time, experience, duration, “temporal perspectives”.
ЭМПИРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ИЗМЕНЕНИЯ «ВРЕМЕННЫХ ПЕРСПЕКТИВ» В ПСИХОТРАВМАТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
Дорохов Михаил Борисович, медицинский психолог,
МБУЗ «Консультативно-диагностический центр города Ростова-на-Дону»
Аннотация. Переживание длительности психотравматической ситуации приводит к искажению субъективного опыта личности. Невозможность его ценностносмысловой структуры адекватно переработать патогенное содержание формирует психотравматический опыт, что диагностически проявляется в искажении измерения и оценки событий во «временных перспективах». Эти искажения имеют различный, закономерный характер в зависимости от формы протекания (развития) психотравматической ситуации, определяемой характером фактических отношений со стрессором, что и подтверждается проведённым эмпирическим исследованием.
Ключевые слова: психотравматический опыт (ПТО), психотравматическая ситуация (ПТС), субъективный опыт, ценностно-смысловое образование, форма протекания (развития), психологическое время, переживание, длительность, «временные перспективы».
В отличие от симптомоцентристского подхода «практической психологии», исследующего многообразие ситуационных и личностных факторов для снижения риска психотравматизации [24], рассмотрение психотравматического опыта (ПТО) в подходе «психологической практики» требует изучения внутренней структуры его переживания и особенностей формирования в психотравматической ситуации (ПТС) для большей эффективности психотерапевтических интервенций [8], [15].
Как уже рассматривалось ранее [7], [8], ПТО формируется из субъективного опыта и имеет с ним одинаковую ценностносмысловую структуру, где ценности, эволюционируя из мотивационных образований и утрачивая побуждающую функцию, становятся мерой сопоставления различных предметных содержаний, а смыслы представляют собой «отношения меньшего к большему» образующих деятельности и сознания [3, с. 216]. Можно сказать, что смысл мы обнаруживаем в предметном содержании, прошедшем ценностное измерение, оценку и тем самым интегрированным в личностные структуры. Ценностно-смысловые образования, таким образом, можно определить как устойчивую, внутренне согласованную и соподчинённую (имеющую смысл) структуру ценностей, представляющих из себя настолько обобщённое содержание логически возможных и прожитых ситуаций, что они, утрачивая побуждающую функцию, выполняют роль измерения и соотношения различных структурно-функциональных содержаний. Но ценностно-смысловые образования, имея свою внутреннюю, согласованную структуру «отношения меньшего к большему», остаются также постоянно открытой системой для собственного переструк-турирования в течение жизни, так как само её движение привносит новое, часто неожиданное, иногда психотравматичное содержание, которое требует дополнительного «настраивания» функций ценностного измерения и переподчинения предметных содержаний ценностей, опять-таки стремясь к их смысловому соответствию.
Исходя из этого, субъективный опыт можно определить как совокупность ценностно-смысловых условий, определяющих операционально-целевые возможности тех или иных действий личности.
Операциональная часть действий, как известно [13], отвечает условиям их протекания, а в данном случае эти условия представляют собой «внутренние», ценностно-смысловые структуры личности. То есть данные условия являются возможностями ценностносмыслового структурирования, проработки и ассимиляции патогенного содержания, определяя, таким образом, насколько эффективно будет пережита критическая ситуация, насколько будет минимизирована её психотравматичность.
К формированию ПТО приводит наличие психотравматических особенностей в переживании критической ситуации [8], когда ценностно-смысловая структура, являясь основой субъективного опыта, не может обеспечить эффективной переработки патогенного содержания.
Среди таких особенностей переживания критической ситуации, делающей её психотравматичной, как переживание интенсивного насилия и состояния фрустрации, значимости события, дефицита поддержки и других [8], [21], [24], существует такая характеристика как длительность психотравматической ситуации, связанная в первую очередь не с физической длительностью протекания ПТС (хотя в тексте используется и такое понимание), а с переживанием длительности ПТС. Эта «длительность», связанная с невозможностью ценностно-смысловой переработки патогенного содержания, субъективно-феноменологически создаёт ощущение процесса «бесконечного» структурирования и незавершённости ПТС.
Диагностически переживание длительности ПТС наиболее полно выражается в искажениях измерения и оценки событий прошлого, настоящего и будущего, т. е. в нарушениях «временных перспектив» личности. Под «временными перспективами» в данном случае имеется в виду «взгляд на свою жизнь с точки зрения того или иного времени: прошлого, настоящего или будущего, а также видение их взаимосвязей» [23, с. 4].
Понятие длительности впервые разрабатывается А. Бергсоном, чтобы подчеркнуть отличие именно линейного времени, которым оперируют в естественных науках, от времени, которое действительно переживается человеком в его уникальном опыте: «Длительность - это непрерывное развитие прошлого, вбирающего в себя будущее и разбухающего по мере движения вперед» [2, с. 42]. В длительности человек переживает единство прошлого и будущего, где настоящее - неуловимое мгновение.
«Длительность» как один из модусов переживания психологического времени (жизни в её изменениях или неизменности) в подходе «психологической практики» наиболее важно рассматривать не с количественной стороны «линейного» времени контакта со стрессором (сколько длился/ длится и как это влияет), а со стороны именно качества переживания этого контакта (известно ли окончание этого контакта, существует ли он как непосредственная угроза или в рестроспективе\перспективе).
В связи с этим аспектом переживания длительности В. Франкл, описывая опыт пребывания в концлагере, отмечал: «Без фиксированной точки отсчёта в будущем человек, собственно, просто не может существовать», «с утратой человеком «своего будущего» утрачивает всю свою структуру его внутренний временной план, переживание им времени» [26, с. 141].
В планировании своих сил, расчёте своих личностных ресур-
сов человеку жизненно необходимо иметь событийно-временные точки отсчёта, сбалансированную систему измерения изменений: «тот, кто не может привязаться к какому-либо конечному пункту... подвержен опасности внутреннего падения» [26, с. 142]. ПТС часто лишает человека возможности полноценного планирования своего существования, постоянно вторгаясь в его жизнь, навязывая ему чуждые условия существования без объявления даты окончания травматичных событий и переживаний.
Время является универсальным, культурно обусловленным, способом внесения мерности в предметное содержание, то есть способом внесения смысла и интегратором личностной целостности. Но в определении понятия психологического времени часто допускаются или некоторая тавтология (психологическое время как «отражение в психике человека системы временных отношений между событиями его жизненного пути» [11, с. 273]), или чисто дескриптивные определения: «время - это темпы, скорость, сроки и ритмы, периоды, этапы и определенные структуры самых различных процессов и явлений» [1, с. 5], что не даёт нам понимания сути времени как одной из систем измерения в психологической реальности.
Ж. Нюттен использует понятие психологического времени имплицитно как изначально определённую данность, без уточнения его отличия от «линейного» и специфики его понимания в психологии, образуя производные от него дефиниции «темпоральновременных» отношений, а в том числе и «временных перспектив» [18]. Символически-знаковая «игра» синонимами «темпоральный» и «временной» опять-таки создаёт ситуацию определения через определяемое: «мы рассматриваем временную перспективу как конфигурацию темпорально локализованных объектов [выделено мной - М.Д.], виртуально заполняющих сознание в определенной ситуации» [18, с. 367].
В данных определениях наблюдается феномен «превращённой формы» (verwandelte Form), когда внешние проявления внутренних отношений сложной системы принимаются за её сущностные черты и представляются конечным предметом для анализа функционирования системы как целого: «Подобная форма существования есть продукт превращения внутренних отношений сложной системы, происходящего на определенном ее уровне и скрывающего их фактический характер и прямую взаимосвязь косвенными выражениями» [16, с. 270].
Чтобы избежать этого в основу определения психологического времени необходимо положить понятие, имеющее максимальную степень «онтологической достоверности», т. е. оно должно «выступать в качестве характеристики самой реальности» и обладать возможностями «функционального типа объяснения» [6, с. 169].
А. Эйнштейн, рассматривая «непрерывность» «мира», писал, что «для каждого события могут быть даны сколь угодно «близкие» события (осуществившиеся или же мыслимые), координаты которых... могут быть сколь угодно приближены к координатам... первоначального события» [27, с. 37], что связано с изменениями «координат» этого «близкого» события. То есть все «четыре измерения в пространственно-временном смысле» [там же], являясь такими координатами и отражая, со стороны пространства - положение «события», а со стороны времени - состояние «события», имеют общую субстанциональную характеристику этой ситуации - изменение события как в положении, так и в состоянии.
Поэтому первое, о чём необходимо говорить при определении времени, это - изменение события или отношений между событиями (естественнонаучное, «линейное» время «теснейшим образом связано с изменениями» [22, с. 290]). При этом само время как система измерения этих изменений в «линейном» смысле будет всего лишь конвенциальной (согласительной) системой мер изменения состояний и отношений объектов («событий»).
Психологическое же время будет представлять собой измерение изменений образующих сознания и деятельности и их соотношений с помощью системы, выполняющей такую функцию (в данном случае ею будет система ценностей, имеющая смысловую структуру, т. е. согласованность и соподчинение). В этом понимании психологического времени переживание длительности ПТС можно рассматривать как переживание неизменности патогенного предметного содержания и невозможности его эффективной ценностно-смысловой проработки.
Такая ситуация ведёт к формированию патологических ценностных новообразований и искажению всей ценностно-смысловой системы измерения и соотношения мотивационных содержаний, что диагностически может выражаться в искажении соотношения «временных перспектив» при оценке событий и формировании «законсервированных», патогенных участков «нагруженного» времени [20].
В то же время адекватная ценностно-смысловая проработка событийного материала создаёт сбалансированную ситуацию «временных перспектив»: «В той мере, в какой индивид ориентирует поведение с помощью ценностей, он увеличивает непрерывность своего времени» [17, с. 86].
Методики, испытуемые и проведение исследования
С целью определения особенностей переживания событий во времени в ПТС было проведено эмпирическое исследование. Задачей исследования было выяснение особенностей оценки событий прошлого, настоящего, будущего, их соотношений в переживании длительности ПТС.
Длительность ПТС рассматривалась не с количественной стороны «линейного» времени контакта со стрессором (сколько длился или длится контакт и как это влияет), а со стороны качества переживания этого контакта: переживается ли он как фактическая, непосредственная угроза (незавершённость контакта) или в ретроспективе (завершённость контакта). Для психодиагностического измерения этих особенностей была использована методика измерения «временных перспектив» [23].
Объектом данного пилотажного исследования явились две выборки [4, с. 245]: экспериментальная (Э), состоявшая из 58 испытуемых, т.е. лиц оказавшихся в ПТС и обратившихся за психотерапевтической помощью, и контрольная (К), состоявшая из 53 испытуемых, уравненных с контрольной группой по социальнодемографическим показателям [9], не находящихся в ПТС и не обращавшихся за профессиональной помощью. Психотрвматически-ми считались ситуации, которые связанны с интенсивным насилием и переживанием состояния фрустрации, лишением или затруднением в удовлетворении жизненно важных потребностей, дефицитом поддерживающих отношений (алкоголизация, тяжёлая болезнь одного из членов семьи или обратившегося, неоднократная супружеская измена или создание альтернативной семьи, развод с судебными тяжбами по имуществу и детям, уголовное или гражданско-правовое преследование, авторитарное или пренебрежительное отношение «значимых других») и «сопровождались чувством непреодолимого страха, беспомощности или ужаса» [21, с. 63].
Определяя гипотезу исследования, необходимо сказать, что «теорию в эксперименте непосредственно проверить нельзя. Теоретические высказывания являются универсальными; из них выводятся частные следствия, которые и называют гипотезами» [9, с. 24]. Теория ПТО заключается в том, что невозможность
адекватной ценностно-смысловой проработки и ассимиляции патогенного предметного содержания создаёт искажение оценки событий во «временных перспективах», обуславливая «смысловую нагруженность» переживания некоторых отрезков времени личной жизни [20].
Поэтому основная гипотеза исследования заключалась в том, что «временные перспективы», т. е. оценки событий во времени, имеют статистически значимые различия для людей, переживших ПТС и не находившихся в ней. Эталоном «сбалансированной временной перспективы», в отношении которого и проводилось сравнение тестовых данных, был выбран «оптимальный профиль временной перспективы», предполагающий «высокий балл по шкале Позитивное прошлое, довольно высокий балл по шкале Будущее, средний балл по шкале Г едонистическое настоящее и низкие баллы по шкалам Негативное прошлое и Фаталистическое настоящее» [23, с. 4].
Дополнительной гипотезой явилось то, что существуют статистически значимые тестовые различия между лицами, находящимися в фактически незавершённой и завершённой ПТС, что выражается в различных, устойчивых паттернах переживания.
Завершённостью ПТС в этом случае считается прекращение фактического, непосредственного, принудительно - вынужденного контакта со стрессором (развод, окончание совместного проживания, переезд в другой город, прекращение отношений в судебном порядке, вмешательство непреодолимых обстоятельств и т. д.), т. е. любые события, которые приводят к снижению или окончанию социально-экономической, правовой и эмоционально-поведенческой зависимости от ПТС.
В психотравматологии уже существует традиция методического различения понятий стресса и посттравматического стресса: «корректно использовать термины «стресс» для обозначения непосредственной реакции на стрессор и «посттравматические психические нарушения» для отсроченных последствий травматического стресса» [25, с. 16]. Но в отличие от этих понятий, подчёркивающих именно состояние и реакции, которые развиваются в результате отношений со стрессором, в данном исследовании, необходимо подчеркнуть именно ситуацию отношений со стрессором, различие в которой и определяет особенности структуры психотравматических переживаний.
Эта принципиальная разница по критерию «завершенности / незавершенности» ПТС не учитывается в исследовании М. А. Падун
и Н.В. Тарабриной, сравнивающем две выборки, различающиеся именно по этому критерию. Поэтому интерпретация диагностических различий между выборками приводит авторов к натуралистическому объяснению: у военных (завершённая ПТС) «травматическое воздействие исходит... из внешней среды», а при лечении онкозаболевания (незавершённая ПТС) «как бы изнутри самого индивида» [19, с. 14].
Полагая, что «кардинальные различия между исследуемыми видами психических травм» всё-таки находятся не в объектновидовом содержании ПТС (что, конечно, также имеет место) [19, с. 12], а в указанном критерии формы протекания (развития) ПТС, в дальнейшем, в рамках обсуждения результатов рассмотрим собственный вариант интерпретации этого исследования.
Характеристики испытуемых, находящихся в завершенной и незавершенной
ПТС
Завершенная ПТС Незавершенная ПТС
Количество испытуемых 27 21
Длительность ПТС 1-12 лет 4 мес. - 10 лет
Длительность ПТС (М) на момент обращения 5 лет 2 мес. 4 года 2 мес.
Возраст испытуемых 13-52 лет 14-42 лет
Возраст (М) 28 лет 6 мес. 27 лет 2 мес.
Кол-во муж. 11 4
Кол-во жен. 16 17
Основной методикой исследования «временных перспектив» являлся тест Ф. Зимбардо, разработанный совместно с А. Гонзалесом (Zimbardo Time Perspective Inventory: ZTPI) и адаптированный А. Сырцовой [23].
Дополнительными методиками, уточняющими картину переживания ПТС, являлись: тест «Цель в жизни» Д. Крамбо и Л. Ма-холика, адаптированный Д.А. Леонтьевым как тест «Смысложизненных ориентаций» [4], и «Тест жизнестойкости» Д.А. Леонтьева и Е.И. Рассказовой, представляющий собой адаптацию Hardiness Survey, разработанный Сальваторе Мадди [14]. Для статистического анализа были выбраны методы описательной статистики: непараметрический критерий для двух несвязанных выборок U Манна-Уитни (P-level) и средние показатели по выборкам (М). Все расчёты проводились с использованием статистического пакета фирмы StatSoft STATISTICA 6.0.
Результаты и их обсуждение
Особенности переживания временных перспектив в ПТС
Р - ІЄУЄІ М (Э) М (К)
Негативное прошлое 0, 0000 4, 2000 2, 2071
Г едонистическое настоящее 0, 0012 3, 3600 3, 8036
Будущее 0, 0028 3, 5000 3, 8571
Позитивное прошлое 0, 0000 3, 1067 3, 9750
Фаталистическое настоящее 0, 0000 3, 7467 2, 4000
Наблюдаются статистически значимые различия по всем показателям «временных перспектив» между экспериментальной и контрольной группами. Показатели «Негативное прошлое» и «Фаталистическое настоящее» значительно выше в экспериментальной группе (ПТС), что говорит о значительном актуальном «присутствии» травматичных воспоминаний в настоящей жизни и осознании своей неспособности самостоятельно добиться позитивных изменений в будущем.
Временные перспективы незавершённой и завершённой ПТС
Р - ІЄУЄІ М (незаверш.) М (заверш.)
Негативное прошлое 0, 0014 3, 7750 4, 3545
Г едонистическое настоящее 0, 2913 3, 6125 3, 2682
Будущее 0, 4530 3, 5250 3, 4909
Позитивное прошлое 0, 0003 3, 8375 2, 8409
Фаталистическое настоящее 0, 0709 3, 5375 3, 8227
Статистически значимые различия наблюдаются только по показателям «Негативное прошлое» и «Позитивное прошлое». При этом «Негативное прошлое» выше в завершённых ситуациях, а «Позитивное прошлое» выше в незавершённых ПТС.
Таким образом, в незавершённых ситуациях прошлое представляется менее негативным, оценивается, как имеющее в себе больше позитивных событий, которые приведут к удачному разрешению проблем.
Это может свидетельствовать о том, что, несмотря на психо-травматичность произшедшего и происходящего, «прошлое» не оформилось в свершившийся, определившийся период жизненного
пути, оно «длится», продолжает оставаться актуально переживаемым.
В завершённых ПТС наоборот наблюдается (при контент-анализе ответов) искажение оценок и увеличение «негативизма» прошлых событий, предшествовавших самой ПТС.
Смысложизненные ориентации незавершённой и завершённой ПТС
Р - ІЄУЄІ М (незаверш.) М (заверш.)
Цели в жизни 0, 0045 34, 1250 22, 5455
Процесс жизни 0, 0036 21, 6250 16, 0455
Результативность жизни 0, 0328 19, 6250 14, 1818
Локус контроля - Я 0, 0045 23, 7500 17, 8182
Локус контроля - жизнь 0, 0003 22, 1250 14, 4545
Статистически значимые различия по всем показателям. Средние показатели значительно выше в незавершённых ПТС, что может свидетельствовать об активном взаимодействии (часто вынужденном) личности и ситуации, напряжённом формировании целей и постоянном контроле себя и окружения с использованием всех личностных ресурсов.
Жизнестойкость незавершённой и завершённой ПТС
Р - ІЄУЄІ М (незаверш.) М (заверш.)
В овлечённость 0, 0011 32, 0000 20, 0909
Контроль 0, 0045 23, 8750 17, 2727
Принятие риска 0, 0413 10, 2500 6, 9091
Общая жизнестойкость 0, 0014 66, 1250 44, 2727
Статистически значимые различия по всем показателям. Средние показатели выше в незавершённых ПТС, что может характеризоваться как вынужденная, необходимая вовлечённость в активную жизнедеятельность по преодолению ПТС и принятие её рисков.
Временные перспективы незавершённой ПТС
Р - ІЄУЄІ М (незавер.) М (К)
Негативное прошлое 0,0000 3,7750 2, 2071
Г едонистическое настоящее 0,4025 3,6125 3, 8036
Будущее 0,3712 3,5250 3, 8571
Позитивное прошлое 0,4353 3,8375 3,9750
Фаталистическое настоящее 0,0000 3,5375 2, 4000
Статистически значимые различия наблюдаются только по показателям «Негативное прошлое» и «Фаталистическое настоя-
щее», которые значительно выше в незавершённой ПТС, что является закономерным в такой ситуации.
Однако практически неизменные показатели по «Гедонистическому настоящему» и «Будущему» являются установками на позитивное разрешение ПТС и могут свидетельствовать о некоторой неадекватности в оценке событий и собственных ресурсов. «Позитивное прошлое» не подвергается искажению и события в нём оцениваются в контексте установок на положительное разрешение ПТС.
Смысложизненные ориентации незавершённой ПТС
Р - ІЄУЄІ М (незвер.) М (К)
Цели в жизни 0,1767 34,1250 39, 7500
Процесс жизни 0,0000 21,6250 34, 0357
Результативность жизни 0,0000 19,6250 29, 7857
Локус контроля - Я 0,0202 23,7500 28, 1071
Локус контроля - жизнь 0,0000 22,1250 32, 8929
Получены статистически значимые различия по всем показателям, кроме показателя «Цели в жизни». Такая ситуация может характеризоваться как некоторое прожектёрство, переоценка своих способностей и ресурсов, наличие планов, желаний, ожиданий, не имеющих реальной опоры в настоящем и не подкрепляющихся личной ответственностью за их реализацию.
Жизнестойкость незавершённой ПТС
Р - ІЄУЄІ М (нзвер.) М (К)
В овлечённость 0,0399 32,0000 37, 5000
Контроль 0,0015 23,8750 30, 1786
Принятие риска 0,0000 10,2500 19, 3929
Общая жизнестойкость 0,0015 66,1250 86, 3571
Статистически значимые различия по всем показателям жизнестойкости, которые ниже в незавершённой ПТС, что может свидетельствовать о меньшей вовлечённости в происходящее, меньшей убеждённости в возможность влияния на результаты происходящего и более низкое принятие рисков, которые может дать опыт взаимодействия с действительностью.
Анализ результатов и выводы
Эмпирическое исследование подтвердило основную гипотезу о статистически значимом отличии переживания «временных перспектив» пациентов, находящихся и не находящихся в ПТС. Кроме этого, были выявлены кардинальные, статистически значимые различия в тестовых показателях завершённой и незавершённой ПТС, 96
что обусловливается различием способов и структуры переживания в них. В завершённой ПТС в переживании событий прошлого наиболее выражены негативные оценки, наблюдается выраженное снижение способов совладания («жизнестойкость») и целеобразо-вания, что таким образом «консервирует» ситуацию переживания, группирует её вокруг «Негативного прошлого», сохраняя «остатки сил» для поддержания минимального жизнеобеспечения личности.
Таким образом, сохраняется некоторая критичность и адекватность оценки личностных ресурсов, событий в ситуации невозможности эффективной ценностно-смысловой проработки патогенного содержания. Показатели жизнестойкости в незавершённой ПТС имеют среднюю степень выраженности, занимая промежуточное положение между жизнестойкостью в завершённой ПТС и контрольной группой, что может говорить о снижении наличных ресурсов совладания и некоторой их неадекватной оценке.
В пользу неадекватности оценки событий в этой ситуации говорит разрыв в постановке целей и их ресурсного обеспечения, «прожектёрство» в формировании планов. В незавершённой ПТС более выражен фатализм настоящего и негатив прошлого по сравнению с контрольной группой, но менее выражен по сравнению с завершённой ПТС, что говорит о наличии надежд на успешное разрешение текущей ситуации. Но на этом фоне уже наблюдается «текущая», выраженная неадекватность оценки событий, способов совладания, целеполагания в силу отсутствия возможностей соответствующей ценностно-смысловой переработки патогенного содержания.
Такое соотношение характеристик в структуре переживания незавершённой ПТС может свидетельствовать о «надрывном» характере процесса совладания, нахождении личности на грани «истощения» ресурсов для разрешения ситуации. Можно предположить, что такое искажение «временных перспектив», неадекватность и противоречивость в оценках ресурсов и целеобразования также связана с переживание отсутствия даты окончания ПТС, событийно-временных опорных точек планирования [26].
Основываясь на данных эмпирического исследования и клинико-психологическом анализе ПТО [8], можно предположить, что наблюдается определённая закономерность в оценке событий личной жизни в переживании длительности ПТС: степень искажения «временных перспектив» (отклонение от «оптимального профиля временной перспективы») тем больше, чем более актуальным, значимым, непосредственным является переживаемое предметное со-
держание, чем большее «количество причинных и целевых связей» «данное событие имеет с другими событиями» [12, с. 151] и более сложна его ценностно-смысловая проработка и ассимиляция.
В данном исследовании наибольшему искажению подверглись незавершённые ПТС, о чём свидетельствуют завышенные субъективные оценки «Цели в жизни» на фоне снижения других показателей и общей «жизнестойкости», неизменность «Будущего» и «Гедонистического настоящего» на фоне общего «истощения» личностных ресурсов. Клинический опыт также показывает, что часто более эффективно протекает психотерапия с завершёнными ситуациями, имеющими небольшой срок отставленности от ПТС [8]. Также косвенным подтверждением этой закономерности можно считать особенности незавершенных ситуаций, связанных с «эффектом Зейгарник», когда незавершенные задания удерживаются в среднем в два раза лучше завершенных. При этом незавершенные ситуации имеют большее «напряжение» «динамической системы» и «аффективную активность» [10, с. 167], что определяет большую установочность и даже ригидность всех структурно-функциональных образований (цели, мотивы, ценности, значения и т. д.) сознания и деятельности.
Такая ситуация процессуального рассогласования в «смысловом» отношении состояния психологической реальности обуславливает в незавершенных ПТС наибольшую степень искажения измерения и оценки значимости событийного предметного содержания.
Данная закономерность позволяет сделать различие в акцентах психотерапевтических стратегий при работе в незавершённых и завершённых ПТС. В первом случае наибольший объём переработки и структурирования патогенного содержания приходится на «временные перспективы» настоящего и будущего, а во втором - на «временные перспективы» прошлого и настоящего [8].
Подводя итоги, можно также предположить, что наибольшее искажение «временных перспектив» происходит в незавершённых ПТС, меньшее в завершённых, ещё меньшее в позитивно переживаемых ситуациях, а наиболее минимальное в переживании опыта по-вседненвных отношений.
Поэтому в психотерапии необходимо «незавершённость» переживания длительности ПТС «приводить» к переживанию «завершённости» и структурированию сроков, этапов, периодов «событийности».
Это приводит к большей ценностно-смысловой сбалансированности субъективного опыта и произвольности совладания в стрессовых ситуациях, что отвечает, по мнению Н.В. Тарабриной, общим задачам психотерапии при психотравматизации: «необходимо вновь обрести контроль над эмоциональными реакциями и найти происшедшему травматическому событию надлежащее место в общей временной перспективе своей жизни и личной истории. [25, с. 51].
Исследование М. А. Падун и Н.В. Тарабриной [19], не учитывающее изначальное, методологически принципиальное различие двух сравниваемых выборок по выделенному критерию формы протекания (развития) ПТС, а сравнивающее «интенсивность пост-травматических реакций» в связи с базисными убеждениями личности между военнослужащими, принимавшими участие в военных действиях, и пациентами онкологического центра, «прооперированными по поводу диагноза «рак молочной железы и госпитализированными по поводу осложнения этого заболевания» [19, с. 8], предположительно, имеют следующее объяснение.
Военные, не имеющие уже непосредственного, вынужденного контакта со стрессором, находятся в завершенной ПТС со сформировавшимся ПТО, когда резко трансформирована вся ценностносмысловая структура и снижены все личностные ресурсы совладания, что внешне и проявляется в негативном отношении во всех сферах жизнедеятельности.
Онкологические же больные, находящиеся в постоянном, непосредственно-вынужденном контакте со стрессором (заболевание), переживают незавершенную ПТС, когда искажение ценностных структур позволяет сохранять личностные ресурсы совладания, жизнестойкости, целеобразования, что и выражается в сохранности позитивных установок и отношений в некоторых областях жизнедеятельности (в данном случае, особенно в надеждах на «внешние», медицинские мероприятия).
Такой подход «практической психологии», методически фиксирующий только симптоматические особенности внешних проявлений ПТО, позволяет описывать только эмоциональную интенсивность «враждебности окружающего мира» и «негативности представлений о собственном «Я», что более выраженно у военнослужащих по сравнению с пациентами, перенёсшими онкологическое заболевание, у которых интенсивность переживаний связана более с отрицательным изменением к собственному «Я» [19, с. 14].
В конкретных диагностических и терапевтических ситуациях, анализируя «временные перспективы» личности, также необходимо учитывать не только, в какой ситуации происходит оценка событий (насколько она психотравматична), но и с каким опытом сравнивается вся оцениваемая ситуация.
Поэтому, исходя из полученных эмпирических данных и ценностно-смысловой теории ПТО [8], можно выдвинуть предположение относительно парадокса, некогда сформулированного В. Джеймсом: «Время, заполненное разнообразными и интересными впечатлениями, кажется быстро протекающим, но, протекши, представляется при воспоминании о нем очень продолжительным.
Наоборот, время, не заполненное никакими впечатлениями, кажется длинным, протекая, а протекши, представляется коротким» [цит. по 5]. «Время, заполненное разнообразными и интересными впечатлениями» кажется быстро протекающим из-за отсутствия сложных ценностно-смысловых выборов (в сравнении с ПТС) в переживаемой ситуации, но выглядит ретроспективно длительным, так как было заполнено ситуациями, которые на фоне повседневности выглядят как самобытные и требующие всё-таки больших усилий по переработке предметного содержания.
В ситуации же повседневного взаимодействия будет наименьшая напряженность ценностных выборов, но сама ситуация отсутствия «событийности» по сравнению с другим опытом создаёт напряжённое осмысление образовавшейся «пустоты», что воспринимается как затянувшаяся «бессмысленная» длительность. Этот же период ретроспективно, «протекши, представляется коротким», так как его легко обобщить, ценностно ассимилировать и «свернуть». Время, которое переживается как наполненное психотравматичными событиями, воспринимается и ретроспективно и в настоящем как очень длительное, так как заполнено ценностносмысловыми выборами и трансформациями, которые часто не могут быть полностью адекватно ассимилированы.
Таким образом, психологическое время личности представляет собой ценностно-смысловое измерение «событийного» содержания, что диагностически проявляется как «сбалансированная временная перспектива». При этом особенности переживания «длительности» каких-либо событий свидетельствуют о качестве этого ценностно-смыслового измерения, о степени «завершённости», отсутствии «нагруженных» событийно-временнных участков и интегрированности «событийного» содержания в субъективный опыт,
что создаёт чувство полноты, непрерывности и осмысленности бытия.
Литература:
1. Абульханова К. А., Березина Т. Н. Время личности и время жизни. - СПб.: Алетейя, 2001.
2. Бергсон А. Творческая эволюция. - М.: Терра, 2001.
3. Братусь Б. С. Общепсихологическая теория деятельности и проблема единиц анализа личности // А. Н. Леонтьев и современная психология (Сб. ст. памяти А. Н. Леонтьева). - М., Изд-во Моск. ун-та, 1983. - С. 212-219.
4. Бурлачук Л. Ф, Морозов С. М. Словарь-справочник по психодиагностике. - СПб.: Питер Ком, 1999.
5. Головаха Е. И., Кроник А. А. Психологическое время: удивительные свойства сжиматься и прерываться // Знание - сила. -1983. - № 11. - С. 19-21.
6. Давыдов В. В., Радзиховский Л. А. Методологический анализ категории деятельности // Вопросы психологии. - 1980. - № 4. -С. 167-170.
7. Дорохов М. Б., Дорошенко В. А. Травматический опыт личности как фактор формирования девиантного поведения // Феноменология и профилактика девиантного поведения: мат. II Всер. науч-прак. конф. Том 2. - Краснодар: «АСВ-полиграфия», 2008. -С. 187-194.
8. Дорохов М. Б. Ценностно-смысловая реконструкция психотравматического опыта в процессе психотерапии // Вопросы психологии. - 2010. - № 6. - С. 68-77.
9. Дружинин В. Н. Экспериментальная психология. - СПб.: Питер, 2007.
10. Зейгарник Б. В. Патопсихология. - М., 1986.
11. Краткий психологический словарь / Под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. - М.: Политиздат, 1985.
12. Кроник А. А. Субъективная картина жизненного пути как предмет психологического исследования // Психология личности и образ жизни. - М.: Изд-во: Наука, 1987. - С. 149-152.
13. Леонтьев А. Н. Избранные психологические произведения: В 2-х т. Т. II. - М.: Педагогика, 1983.
14. Леонтьев Д. А., Рассказова Е. И. Тест жизнестойкости. -М.: Смысл, 2006.
15. Магомед-Эминов М. Ш. Личность и экстремальная жиз-
ненная ситуация // Вестник МГУ. Сер. Психология. - 1996. - № 4. -С. 26-35.
16. Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. - М.: Издательская группа «Прогресс», «Культура», 1992.
17. Наумова Н. Ф. Социологические и психологические аспекты целенаправленного поведения. - М.: Наука, 1988.
18. Нюттен Ж. Мотивация, действие и перспектива будущего. - М.: Смысл, 2004.
19. Падун М. А., Тарабрина Н.В. Когнитивно-личностные аспекты переживания посттравматического стресса // Психологический журнал. - 2004. - Т. 25. - № 5. - С. 5-15.
20. Полетаева А. В. Трансформация смысловой сферы личности в отдалённом периоде переживания травматического события // Вестник Кемеровского Государственного Университета. - 2005. -№ 2 (22).
21. Решетников М. М. Психическая травма. - СПб.: Восточно-Европейский институт Психоанализа, 2006.
22. Сарычев В. М. Время как характеристика действительности // Конструкции времени в естествознании: на пути к пониманию феномена времени. Часть I. Междисциплинарное исследование. - М.: Изд. Моск. ун-та. 1996. - С. 289-302.
23. Сырцова А. Возрастная динамика временной перспективы личности: Автореф. канд. дис. - М, 2008.
24. Тарабрина Н. В Основные итоги и перспективные направления исследований посттравматического стресса // Психологический журнал. - 2003. - Т. 24. - № 4. - С. 5-18.
25. Тарабрина Н. В. Практикум по психологии посттравматического стресса. - СПб.: Питер, 2001.
26. Франкл В. Человек в поисках смысла: Сборник. - М.: Прогресс, 1990.
27. Эйнштейн А. О специальной и общей теории относительности. - М.: Государственное издательство,1922.
Статья поступила в редакцию 16.01.2014
