CC BY
18
2001.03.037. АРАБЫ И ДЕМОКРАТИЯ.
Arabs and democracy // J. of democracy. — Wash., 2000. — Vol. 11, N 3. — P. 58-90.
М.Талби (тунисский историк) утверждает, что “ни одна арабская страна не является демократической” (с.58). Политическая власть в арабском мире (АМ) захватывается обычно путем переворота, часто путем убийства предыдущего правителя, реже в результате его естественной смерти. Насильственный захват власти неизбежно создает порочный круг и не оставляет возможности другого решения. Это давняя традиция в АМ. В некоторых арабских странах демократия не существует, потому что исламские радикалы считают ее несовместимой с исламом. В других арабских странах демократические принципы и нормы вписаны в конституцию. Однако на практике демократия здесь не более чем театральное действо. «Выборы в арабском мире — это фарс, чудовищный маскарад. Все арабские демократии характеризуются практически единодушной поддержкой правителя, кто бы он ни был» (с. 59).
В АМ нет свободы слова и информации. Любая публикация и все СМИ подвергаются строгой цензуре. Талби не согласен с мнением ряда западных аналитиков, что развитие СМИ, в частности, Интернета позволяет преодолеть цензуру. В действительности пока арабские правящие режимы выигрывают борьбу с новейшими информационными технологиями. Саудовская Аравия ограничивает число пользователей Интернета (менее 1 % населения), Ирак, Ливия, Сирия блокировали доступ к нему. Другие арабские страны прибегают к стандартным методам контроля над информацией. Свобода информации представляет серьезную угрозу правящим радикалам, поэтому они подавляют ее всеми средствами.
Авторитаризм и бесконтрольность власти способствуют ее коррупции и обогащению. В 1999 г. журнал “Forbes” опубликовал список 10 самых богатых глав государств, семь из них — арабские правители (с. 64). Основу власти арабских режимов составляет разветвленная система контроля, подавления и устрашения — полиция, спецслужбы, армия. “Арабы не являются гражданами. Подчиненные коррумпированной и загнивающей власти, они оказываются ее подданными, хотя их помпезно называют гражданами, чтобы создать иллюзию модернизации” (с. 67).
Э. Сиван (профессор истории Еврейского университета в Иерусалиме) ставит под сомнение утверждение многих наблюдателей о прогрессе демократии в АМ (при этом они ссылаются на успешно проведенные в 1999 г. президентские выборы в Египте, Тунисе, Йемене и
Алжире). Однако следует иметь в виду, что Мубарак был избран на четвертый срок, Бен Али в Тунисе — на третий, А. Салех в Йемене — на второй срок после правления соответственно. Причем Мубарак был безальтернативным кандидатом; Салеху противостоял один кандидат из его собственной партии, а в Тунисе к выборам были допущены два представителя мелких оппозиционных партий, которые получили менее 0,6 % голосов. В Алжире 6 кандидатов от оппозиции сняли свои кандидатуры в знак протеста против жесткого преследования правительством их активистов (с. 69). По-прежнему ключевую роль в системе политической власти арабских стран играют силовые структуры. Политические партии, профессиональные объединения и другие неправительственные организации построены и управляются авторитарным способом.
Что же касается широко вещательных заявлений официальной прессы о новых “ветрах свободы”, то, по данным опроса Иорданского института стратегических исследований (июнь 1999 г.), 71% опрошенных заявили, что они по-прежнему боятся обсуждать публично действия правительства, и только 16 % сказали, что они не боятся критиковать правительство (с. 70). Политические партии, даже правящие, по-прежнему никак не влияют на формирование правительства и принятие политических решений. В Египте в 90-е годы оппозиция была ослаблена в результате изменения в системе выборов: голосование по партийным спискам было заменено голосованием в одномандатных округах, что снизило число мест оппозиции в парламенте с 20% до 3% (с. 72). Это решение было частью политики режима “закручивания гаек” (или “делиберализации”), вызванной усилением исламской оппозиции.
Подобный подход характерен и для других арабских государств, сталкивающихся с угрозой исламизма. Даже в либеральном Тунисе режим Бен Али избрал пиночетовскую модель: либеральную экономику в сочетании с авторитарным режимом (манипулируемые выборы, подконтрольная пресса,цензура и преследование оппозиции и борцов за права человека). Жесткое противостояние правящих режимов и исламистов поддерживают и арабские либералы, которые считают исламистов в лучшем случае сторонниками “ нелиберальной демократии, а чаще всего, скрытыми тоталитаристами. Радикальные исламисты предают анафеме и преследуют не только либералов, но и умеренных исламистов, обвиняя последних в колебаниях, оппортунизме и непоследовательности. Осужденный за терроризм египетский шейх Омар Абд аль- Рахман передал из американской тюрьмы фетву, в которой заявил, что в мире ислама может существовать только одна партия —
партия Аллаха. По его убеждению, понятие свободной конкуренции на рынке идей или на выборной арене абсурдно (с. 79). Отрицательную реакцию в либеральных и умеренных кругах Египта вызвало заявление нового лидера Братьев - мусульман Мустафы Машура, что в будущем исламском государстве копты будут иметь, как и в Халифате, статус граждан второго сорта, их доступ к власти будет ограничен и с них будет взиматься специальный налог (с.80).
В свете подобных деклараций, а также печального опыта совместной работы на выборах и в неправительственных организациях, в ходе которой исламисты всегда стремились утвердить свою абсолютную монополию, понятно, почему либералы и умеренные не поддерживают требования легализации исламистских движений. Более того, во многих случаях они молчаливо соглашаются с ужесточением политического режима, чтобы предотвратить исламскую угрозу.
В настоящее время исламистские движения оказались в тупиковой ситуации: они не в состоянии взять власть силой (все подобные попытки были разгромлены в АМ) и не хотят изменить свое отношение к демократии. Отдельные элементы внутри исламистс- кого движения осознают эту ситуацию и пытаются найти выход из нее. Весьма знаменательна в этом отношении попытка группы молодых активистов Братьев-мусульман во главе с Абул Ула Мади создать новую политическую партию названную аль-Васат (Центр). В своем интервью лондонской газете “Аль-Хайят” от 25 дек. 1996 г. Абул Ула Мади заявил, что обращение исламистов к насилию было гибельным. Единственный выход из создавшегося тупика — это безоговорочное принятие всех принципов либеральной политики: прав человека, основных свобод, подотчетного правительства, состязательной политики, смены и прозрачности власти. (В то же время васатисты отказываются признать легитимность агностических или атеистических взглядов). Даже частичные, постепенные реформы более полезны для “исламского решения, чем нынешний тупик. Стагнация движения наносит вред делу ислама и ведет к его упадку как жизнеспособной социальной силы. Не может быть никакого исламского решения без поддержки народа (с. 82).
Руководство Братьев - мусульман осудило Абул Ула Мади и его группу и исключила их из рядов движения. Египетское правительство не дало лицензии на создание партии, но разрешило сформировать неправительственную организацию «Египетское общество культуры и диалога», с заявленной целью “поддержать диалог в обществе, в котором господствует насилие” (с. 84).
Аналогичные дискуссии о плюрализме происходят и в других исламских движениях, например, в Нахда в Тунисе и особенно в Исламском фронте спасения в Алжире в связи с провозглашением правительством Бутефлики Акта гражданского согласия.
Однако, подчеркивает Сиван, эти дискуссии в исламистских движениях остаются пока лишь разговорами, что не обещает выхода из тупика, в которой оказались эти движения. “При слабости неисламской оппозиции и отсутствии реального стремления правящих режимов к политической либерализации подобная тупиковая ситуация будет сохраняться, а возможно, даже станет хуже” (с. 82).
Л.Кабба (выпускник Багдадского университета, сотрудник Арабской организации по правам человека и Международного форума исламского диалога) подчеркивает значение гражданского общества для становления демократии в АМ
Почти 50 лет арабские государства контролировали все стороны общественной жизни. Правители рассматривали любую оппозицию как угрозу национальной безопасности и безжалостно подавляли ее. При этом они искусно использовали психологию населения. 1. Народ предпочитал сильных правителей, способных действовать быстро и решительно для обеспечения стабильности и безопасности и социальноэкономического развития. 2. Первоначально народ приветствовал армию, возглавившую республиканские революции и обещавшую изменения к лучшему. но обещания не были выполнены, жизнь становилась хуже. Военные оказались неспособными эффективно управлять экономикой и реализовать политические ожидания общества. Армия создала репрессивные полицейские государства. Оппозиция также была недемократической и стремилась лишь к власти, не меняя правил и политики авторитарных правительств. Все это вызвало разочарование и апатию среди населения. 3. Население ценило национальную
безопасность и политическую стабильность выше, чем гражданские и политические свободы, и опасалось, что требования реформ подорвет стабильность и не приведет к лучшему правлению.
В последние годы в арабских обществах растут ожидания перемен, обсуждаются возможные реформы, что ранее не допускалось. Это заметно по арабским СМИ, особенно тем, что базируются в Лондоне и Катаре. Несмотря на преследования и ограничения, заметна активизация гражданского общества. Тысячи частных организаций сумели выжить в условиях диктатуры и сейчас создают региональные и международные организации, выступают за свободу прессы, з а утверждение демократических ценностей.
Глобальные и внутренние изменения заставили арабских правителей считаться с активизацией гражданского общества. Нарастающие устремления общества к большей политической и экономической либерализации нельзя приписать действию какого-либо одного фактора.
За последние десятилетия значительный прогресс был достигнут в сфере образования, эмансипации женщин, модернизации общественного управления. Все это в сочетании с урбанизацией и индустриализацией изменило структуры консервативных патриархальных обществ. Сегодня арабские общества уже фундаментально иные, чем столетие назад. Уже существует критическая масса образованных людей. которые хотят и умеют открыто выражать свои идеи. К тому же арабские государства постепенно утрачивают один из наиболее эффективных инструментов авторитарной власти: контроль над потоками информации. Развитие новейших информационных технологий облегчает свободное движение информации, разрушает правительственную монополию над ней. Кроме того, арабские правительства находятся под сильным международным давлением. Международное сообщество ставит условием экономических и политических связей, предоставления помощи и инвестиций проведение правительствами АМ политики либерализации.
Переход к политической либерализации сталкивается в АМ с большими трудностями. Арабские правящие режимы, не желая делиться властью с гражданским обществом, преувеличивают угрозу политического ислама гражданским свободам и региональной стабильности.Только Иордания и Марокко включили исламистов в политический процесс. Вместе с тем правящие режимы, повинуясь веяниям времени, периодически проводят национальные и местные выборы, которые, несмотря на все ограничения, открывают реальные возможности для демократических сил.
Мощным препятствием на пути демократии в арабском мире служит ислам, особенно сформировавшийся на его базе в последнее десятилетие политический ислам, который многими рассматривается как простое решение всех политических проблем. В то же время Кабба подчеркивает, что было бы ошибкой не видеть тех сил, которые способствуют прогрессу демократии в этом регионе. Они формируются социально-экономическим развитием, информационной революцией и растущей дееспособностью арабского гражданского общества.
Ю.И. Комар
