CC BY
13
2000.04.032. ЭХТЕШАМИ А. ДЕМОКРАТИЗИРУЕТСЯ ЛИ БЛИЖНИЙ ВОСТОК?
EHTESHAMI A. Is the Middle East democratizing?// British j. of Middle Eastern studies. — Basingstoke, 1999. — Vol.26, N 2. — P.199 - 217.
Директор Центра ближневосточных и исламских исследований (Дарэмский ун-т, Великобритания) констатирует, что после окончания холодной войны на Ближнем Востоке наблюдается тенденция политич. либерализации, демократизация становится одним из главных политич. лозунгов, что созвучно с современными глобальными изменениями. Одним из главных показателей этого процесса является регулярное проведение выборов, ставших в последние годы неотъемлемой чертой политич. жизни почти всех стран региона. С 1989 г. в регионе проведено свыше 80 различных выборов, в которых приняли участие от 69 до 90% избирателей (с. 204). Некоторые из этих выборов имели историч. значение для изменения политич. ситуации своих стран и оказали существенное влияние на внутрирегиональную политику. К ним автор относит муниципальные и парламентские выборы в Алжире 1990 - 1991 гг., парламентские выборы 1995 и 1999 гг. в Турции, президентские выборы 1997 г. в Иране и парламентские выборы в Израиле 1996 и 1999 гг. (с. 209).
Однако в целом “процесс создания демократической и плюралистической политической системы в большинстве стран ближневосточного региона и проведения в ее рамках открытых состязательных выборов остается незавершенным” (с. 202). Во многих странах за внешним демократическим фасадом скрываются авторитарные формы и методы правления. Они наличествуют во всех режимах и политич. системах: от традиционных и консервативных монархий до секуляристских и исламских республик. На Ближнем Востоке пока еще не найдена адекватная форма участия населения в определении гос. политики.
Это связано не столько с особенностями культуры или исключительности Ближнего Востока, сколько с характером проводимых реформ. Последние часто исходят от верхов или даже навязываются извне. Политич. реформы являются скорее результатом стратегии выживания правящих режимов, а не прямым ответом на недовольство населения правительственной политикой. Проводимые сверху реформы не всегда создают условия для формирования и развития гражданского общества — гаранта плюрализма любой политич. системы. Традиционные социальные силы (родо-племенные, региональные) активизировались в 90-е гг. и активно вмешиваются в политич. (в т.ч. и
избирательный) процесс, затрудняя становление др. типов общественных объединений, необходимых для формирования жизнеспособного гражданского общества, и способствуя фрагментации арабских обществ.
Правящие режимы научились успешно манипулировать электоральным процессом. В ряде стран избирательный закон составлен таким образом, что делает невозможными открытую состязательность и реальные политич. изменения. В др. случаях конституционные и электоральные процедуры блокируют участие “нежелательных” политич. сил в выборах и политич. процессе и способствуют победе проправительственных партий.
Наряду с изъянами в избирательном законодательстве, развитие состязательной политики в ближневост. регионе сдерживается более глубокими причинами, среди которых особое значение имеет проблема политич. преемственности. Особенно остро этот вопрос стоит в таких странах, как Ирак, Ливия, Оман, Палестина, Сирия, а также Египет, Тунис и Йемен. Опасения, что полномасштабное введение состязательной политики может подорвать статус-кво, вызвать острую борьбу за власть и развязать репрессии со стороны правящего режима, служат сдерживающим фактором для участников процесса политич. либерализации. В этом контексте автор рассматривает и проблему исламской политич. оппозиции, ставшей в ряде стран региона главным политич. соперником правящих режимов. Исламисты создали мощную организационную структуру, позволяющую им бросить серьезный вызов правящим режимам. В борьбе за власть они используют как мирные (прежде всего выборы), так и насильственные средства. Однако пока, за исключением Судана, им не удалось прийти к власти ни в одной арабской стране. Правда, в Алжире исламисты одержали победу на муниципальных и парламентских выборах 1990-1991 гг., но были лишены возможности воспользоваться ее результатами из-за отмены итогов выборов. В ходе последовавшей кровопролитной гражданской войны, правительство сумело одержать верх, изменить конституцию и провести новые парламентские и президентские выборы, узаконившие его власть.
Две причины объясняют поражение исламистов в борьбе за власть в арабском мире. Во-первых, хотя исламисты сумели предложить привлекательную моральную альтернативу, им не удалось приспособить свою идеологию и политику к экономич. ожиданиям населения и политич. настроениям электората. Террористические методы радикальных исламистов нанесли большой ущерб их популярности в массах и подорвали симпатии к исламистам среднего класса. Во-вторых,
правящие режимы проявили решимость и способность дать отпор политич. вызову исламистов. Они не колеблясь применяли силу и репрессии против вооруженных исламистских выступлений, поддерживали неисламистские политич. силы, чтобы создать политич. противовес исламистам, использовали конституционные и электоральные процедуры, чтобы воспрепятствовать институционному укреплению исламистских сил. Все правительства стремились ускорить решение наболевших социально-экономич. проблем и тем самым подорвать влияние исламской оппозиции.
В заключение автор высказывает мнение, что динамика политич. процесса в Иране и арабском мире развивается по существу в противоположных направлениях. В Тегеране выборы стали неотъемлемой чертой исламской политич. системы. За 20 лет их проведено уже более дюжины (с.215). Их влияние на политич. жизнь страны постоянно возрастает. Это свидетельствует о зрелости, стабильности и преемственности политич. системы в целом и укреплении гражданского общества. Отличительная черта политич. процесса в Иране после смерти Хомейни — это “постепенное, но неуклонное движение к ослаблению теократического режима (можно сказать — к секуляризации избирательного и политического процессов) и быстрому росту гражданских организаций” (с. 216). Выборы президента в мае 1997 г. подтвердили эту тенденцию к реформам и глубоко осознанное стремление народа к большей политич. открытости и плюрализму. Убедительную победу одержал либеральный кандидат — Х. Хатами, обещавший дать населению больше политических и социальных свобод, утвердить верховенство закона и предоставить право создавать различного рода организации и объединения, а также право на свободу выражения мысли. Некоторые принципиальные высказывания Хатами привели в смятение многих исламистов в арабских странах. В своей инаугурационной речи Хатами высказался за диалог между цивилизациями, за признание “народного суверенитета, вытекающего из “голосования народа”, за широкую базу исламского правления. Некоторые исламисты в Иране стали даже утверждать, что политич. ислам отступает (с.216).
В арабских странах борьба между правящими режимами и исламистами в первые годы политич. реформ носила лобовой характер. Это были годы проб и ошибок. В настоящее время правящие элиты и исламисты входят в новую фазу взаимоотношений, которая будет определяться возросшим влиянием гражданского общества, ставшего силой, с которой необходимо считаться.
И граждане, и правители теперь осознают, что внезапные, резкие изменения в политич. системе (введение политич. плюрализма и непродуманной демократизации) могут принести хрупкой социальной системе больше вреда, чем пользы. В первые годы XXI в., видимо, будет заключен новый политич. договор между правителями и населением ближневост. региона, который будет учитывать интересы общества в целом, а не какой-либо отдельной его группы. Пока еще преждевременно говорить о том, будет ли этот новый договор демократическим или исламистским.
Ю.И. Комар
