CC BY
14
стола упала книга»); б) -у+б+ад, выражающее удаление одного предмета из-под другого предмета (например, столли-у+б+ад жита бебшиб «из-под стола выбежала кошка»); в) -зи+б+ад, выражающее удаление одного предмета из плотного тела или густой массы (жидкости, сыпучих вещей), ср.: т1ай-зи+б+ад г1ябул ч1ях1барра «из столба вытащили гвоздь» или к1ав-ли-зи+б+ад пяспясаг дурабухъун «из пруда вышла лягушка»; г) -х1и+б+ад, выражающее удаление одного предмета изнутри пустотелого помещения (например, кьанили-х1и+б+ад х1ева ду-расиб «из сундука вытащили платье»); д) -г1и+б+ад, выражающее удаление от чего-нибудь (например, илди ц1али-г1и+б+ад арбякьун «они ушли от огня») [4]
Примечательно то, что каждое сериальное окончание аблатива в ряде диалектов даргинского языка имеет еще по четыре подсериальных окончания, выражающие удаление предмета сверху вниз или снизу вверх, сюда или отсюда по горизонтали. Удаление сверху вниз выражается окончанием -ка, снизу вверх -окончанием -а/-гьа, удаление сюда (к говорящему) - окончанием -са, удаление туда (от говорящего) - окончанием -бит. Например, в сирхинском диалекте падежная форма аблатива имеет следующие подсериальные варианты: вац1алиццир+ка имеет значение «из лесу вниз» (в случаях, когда лес находится выше, например, на холме), вац1алиццир+гьа «из лесу вверх» (в случаях, когда лес находится ниже, внизу, а говорящие - выше, на холме), вац1алиццир+са «из лесу сюда, к говорящим» (в случаях, когда лес по горизонтали вдали, там), вац1алиццир+бит «из лесу туда» (в случаях, когда по горизонтали лес находится рядом с говорящим).
Некоторым падежным окончаниям даргинского языка свойственны определенные синтаксические особенности. В составе предложения или словосочетания они вступают в синтаксические связи с объектом или подлежащим, выражая свое согласование с ними в классе, числе и лице. Подобными синтаксическими особенностями характеризуются сложные падежные
Библиографический список
окончания, содержащие в своем составе классные показатели. Такими являются окончания инструменталиса, эссива, аллатива и аблатива. Характерной особенностью падежных форм даргинского языка является и то, что каждое падежное окончание способно сочетаться с суффиксами прилагательного -си/-ти, наречия -ли и -х1ели, образуя при этом адъективизированные (атрибутизированные) и адвербиализованные падежные формы. Например, ср.: эссив вац1ализиб «в лесу» и вац1ализиб+си, «то, что находится в лесу»; эссив базарличиб «на базаре» и базарли-чиб+ли «будучи или находясь на базаре», дат. п. нешлис «маме», нешлис+си (ед.ч.) / нешлис+ти (мн. ч.), предназначенное/предназначенные маме»; дат. п. нешлис «маме» и нешлис+ли «для мамы»; шагьарлизив+х1ели «тогда, когда находился в городе» (ср.: Х1у шагьарлизивх1ели, ну ишав ах1енри. «Когда ты был в городе, меня здесь не было». Подобные адъективизированные и адвербиализованные падежные формы изменяются по классам, числам и лицам при помощи классных показателей, представленных в структуре падежного окончания. Например, ср.: аблатив: шагьарлизивадсиурши «мальчик, который из города», букв. «изгородашный» (I кл.); шагьарлизирадси рурси «девушка, которая из города», букв. «изгородашная» (II кл.); шагьарлизибадси машина «машина, которая из города», букв. «изгородашная» (III кл.); шагьарлизибадти адамти «люди, которые из города», букв. «изгородашные люди» (класс людей, мн.ч.); шагьарлизи-радти машинти «машины, которые из города», букв. «изгоро-дашные машины» (класс «не=людей» мн.ч.).
Резюмируя вышеизложенное, отметим, что, как видно из примеров, атрибутизированные падежные формы согласуются в классе, числе и в лице с любым членом предложения, выраженным именем, и выполняют функции определения. При этом категория числа в подобных атрибутизированных падежных формах выражается дважды: при помощи классно-числового показателя, представленного в структуре падежного окончания и при помощи суффикса прилагательного.
1. Абдуллаев З.Г. Категория падежа в даргинском языке. Махачкала, 1961.
2. Абдуллаев С.Н. Гоамматика даргинского языка. Махачкала, 1954.
3. Бокарев Е.А. Локативные и нелокативные значения местных падежей в дагестанских языках. Язык и мышление. Москва - Ленинград, 1948.
4. Мусаев М-С.М. Падежный состав даргинского языка. Махачкала, 1984. References
1. Abdullaev Z.G. Kategoriya padezha v darginskom yazyke. Mahachkala, 1961.
2. Abdullaev S.N. Grammatika darginskogo yazyka. Mahachkala, 1954.
3. Bokarev E.A. Lokativnye i nelokativnye znacheniya mestnyh padezhej v dagestanskih yazykah. Yazyk i myshlenie. Moskva - Leningrad, 1948.
4. Musaev M-S.M. Padezhnyj sostav darginskogo yazyka. Mahachkala, 1984.
Статья поступила в редакцию 12.11.16
УДК 811
Shamsudinova А.А., MA student, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
CATTLE-BREEDING VOCABULARY IN MUHRAKA DIALECT OF THE RUTUL LANGUAGE. The paper is dedicated to studying the cattle-breeding vocabulary in Muhraka dialect of the Rutul language, which presents a large group of terms of agriculture and livestock and related correlates. Among the thematic groups of the livestock-related vocabulary the Muhraka dialect is represented by a fairly large group of terms of agriculture and livestock. These words are the most ancient and resilient layer of the original vocabulary of the Rutul language, what is also observed in the other languages of Dagestan. This vocabulary plays a significant role, entering the so-called basic vocabulary. The livestock-related vocabulary the Muhraka dialect has original and borrowed names. The common Dagestan words are many terms found both in Rutul and Muhraka. The borrowed class of words is presented by loanwords from Turkic, Arab, Iranian and Russian languages. The authors conclude that in the names of animals the features of age differentiation is preserved better than the features of sex. The sex-relating features in the dialect are mainly expressed syntactically and rarely by the lexical way.
Key words: Rutul language, Muhraka dialect, livestock-related vocabulary, Dagestani languages, lexicon.
А.А. Шамсудинова, магистрант, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
ЖИВОТНОВОДЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА В МЮХРЕКСКОМ ДИАЛЕКТЕ РУТУЛЬСКОГО ЯЗЫКА
Статья посвящена животноводческой лексике мюхрекского диалекта рутульского языка, в которой представлена большая группа терминов сельского хозяйства и животноводства и связанных с ними коррелятов. Среди тематических разрядов отраслевой лексики в мюхрекском диалекте рутульского языка представлена довольно большая группа терминов сельского
хозяйства и животноводства и связанных с ними коррелятов. Они, как и в других языках Дагестана, являются наиболее древним и устойчивым пластом исконной лексики рутульского языка, и в словарном составе играют значительную роль, входя в так называемый основной словарный фонд. Животноводческая лексика мюхрекского диалекта представлена исконным и заимствованным пластами. К собственно мюхрекскому пласту относится общедагестанская, рутульская и мюхрекская животноводческая лексика. Заимствованный фонд представлен тюркизмами, арабизмами, иранизмами и русизмами. Автор делает вывод о том, в названиях животных выражение возрастной дифференциации сохранилось лучше, чем половой. Пол животного в мюхрекском диалекте в основном выражается синтаксически, редко лексическим способом.
Ключевые слова: рутульский язык, мюхрекский диалект, животноводческая лексика, дагестанские языки, словарный фонд.
В жизни разных народов Дагестана во все времена ведущую роль играли и продолжают играть сельское хозяйство и животноводство. Как известно, регион расселения основной части мюхрекцев находится в высокогорной части Рутульского района республики Дагестан (1800 - 2000 метров над уровнем моря), в котором представлена растительность субальпийского и альпийского покрова. Среди тематических разрядов отраслевой лексики в мюхрекском диалекте рутульского языка представлена довольно большая группа терминов сельского хозяйства и животноводства и связанных с ними коррелятов. Они, как и в других языках Дагестана, являются наиболее древним и устойчивым пластом исконной лексики рутульского языка, и в словарном составе играют значительную роль, входя в так называемый основной словарный фонд.
В настоящем исследовании животноводческая лексика классифицируется на следующие лексико-семантические группы: а)названия мелкого и крупного рогатого скота; б) названия вьючных животных; г) термины собаководства; е) названия кошек, птиц; ж) наименования болезней животных; з) обозначение построек, пастбищ, продуктов питания, сырья.
Животноводческая лексика мюхрекского диалекта представлена исконным и заимствованным пластами. К собственно мюхрекскому пласту относится общедагестанская, рутульская и мюхрекская животноводческая лексика. Заимствованный фонд представлен тюркизмами, арабизмами, иранизмами и русизмами. Термин «животное» в литературном рутульском языке и в его диалектах передается заимствованным из арабского языка термином гьа1йван, ср. лезг. гьайван. Помимо заимствованной из арабского языка лексемы гьа1йван, для обозначения домашних животных используется специальный термин мал «скот». Анализируя значения слова мал, можно прийти к выводу, что богатство человека исчислялось количеством скота: много скота - значит, человек влиятельный, богатый. В названиях домашних животных выражения возрастного различия сохранились несколько лучше, чем полового. Для выражения пола животных в мюхрекском диалекте два способа - лексический и синтаксический. Примерами лексического способа выражения пола животного являются следующие слова: къарг «овца» - т1ехь «баран», кьын «коза» -ц1игь «козел»; ац «бык» - зар «корова», къулан «лошадь» - уьр-ге «жеребец»; куч «сука» - хий «кобель» и др.
Достаточно распространенным способом выражения пола животных в мюхрекском диалекте является синтаксический способ со словами-различителями пола: хьдылды ург «овца до года» - выг1ылды ург «баран до года», хьыдылды дана «теленок-самка» - выг1ылды дана «теленок-самец».
В мюхрекских горах в основном разводят местную породу овец (ури т1ехь), приспособленную к природным условиям суровой местности и отличающуюся грубой шерстью. Животные имеют различные названия по окраске шерсти, например: ц1и-нариды т1ехь «коричнево-рыжая овца», сары гуьзял т1ехь «белая овца с рыжей головой или красными пятнами на морде», лы1хты ц1игь - т1ехь «черная порода коз - овец» и др.; Животные различаются названиями форм ушей: кере, ср. керий (мюхрекск.), габаш (мюхрекск. «овца без ушей», кьумпа «коза с маленькими ушами», тов техь «овца с маленькими ушками», девекъулах «овца с короткими ушами» и др.; Животные также могут различаться по форме рог: габач, ср. карай «животное, у которого отсутствуют рога = безрогое», рыкьыд качб-гъады къ-аргкьын «баран или козел со спиралевидными рогами» и др.; По форме и размеру курдюка различаются следующие животные: джубур киды т1ехь или джыбыр хъуд т1ехь «овца с кюрдюком», вирикь т1ехь «мелкая барашка с длинным курдюком», ц1оро т1ехь «большая овца с продолговатым курдюком» и др.
В мюхрексом диалекте не так много терминов, связанных с крупным рогатым скотом. Для обозначения крупного рогатого скота мюхрекцами используется самостоятельный исконный термин човрабы, наряду с которым широко используется заим-
ствованный из языка тюркской группы термин къара мал «черный скот». В данной группе также выделяются названия по половозрастному признаку: заьр - зер «корова», дана, ср. кьыхъ (мюхрекский диал.) «теленок», шасса дана, ср. шассай (мюхрекский диал.) «телка - бык от года до двух лет», букв. «прошлогодний теленок», лыч1 «годовалая телка» и др. Возраст животных может определяться и по числу окотов: са - къвабрыфыды дана «первый - второй теленок» или «теленок первого - второго отела»; Животные в данном диалекте могут различаться и по масти: ч1урды яц - яс «рыжий бык», джогарад гыгъ яц «бык с белой головой», ругъды заьр «корова серой окраски», марал «крупная красная корова» и др.; По форме рогов, хвоста и другим признакам в мюхрекском говоре имеются следующие названия: качбы гъады яц «рогатый бык», кич1вирхъады//кыдырхы1ды «бодливый бык», кьад гъинсады заьр «лягливая корова», наха яц «обжорливый бык» и др. [1]
Наряду с овцеводством и разведением крупного рогатого скота большое место в хозяйственной деятельности мюхрекцев занимал вьючный скот. Из вьючных животных в хозяйственной жизни жителей с. Мюхрек, как и других народов Дагестана, значительное положение занимали кони, мулы и ослы. Видовыми названиями вьючных животных в с. Мюхрек служат следующие лексемы: гьайван «лошадь, конь», очень широкое распространение и употребление наряду с этим названием получили лексемы йима1л «ишак, осел» и деве «верблюдица, верблюд». Здесь богато представлены лексемы, обозначающие возраст и пол лошадей: дай «жеребенок», срав. в аварском языке тай «жеребенок», уьрге «жеребец», айгъыр «жеребец, которому три года», къулан «молодая кобыла», хвар «старая кобыла, кляча», вайхьыр «старый конь, кляча» и др. Названия породы лошадей имеют прямое отношение к их назначению в хозяйственной деятельности народа, а так же с экстерьером. Известны следующие названия породы и масти лошадей: халхалды ябы «арабская лошадь, букв. лошадь арабской породы», тупды ябы «лошадь с толстой шеей и толстыми ногами», къачха «лошадь с белым лбом, или лошадь с изображением звездочки на лбу», куьрян «светло-коричневая, буланая лошадь» и др.
Имеется ряд слов и словосочетаний, характеризующих нрав, поведение и аллюр лошади: чуляды ябы «одичавшая лошадь», тамбал «ленивый конь», читинды ябы «неугомонная, трудноуправляемая лошадь». «Названия, связанные с кошкой. В мюхрекском диалекте названия кошки - га1т, ср. га1т//гет (мух.), гет (ихр.) являются, по мнению некоторыхисследователей, заимствованными словами из индоевропейских языков (ср. латинский саНа, немецкий katze, литовский kate, русский кот, арамейский kete, арабский qitt, турецкий kedi) [2]».
Привлекает внимание тот факт, что наряду с общедагестанской основой, в мюхрекском диалекте употребляется азербайджанское название кошки - пиши. Для обозначения котенка в диалекте используется аналитическая форма га1тырды ша-рак - шарак, ср. гытерды шарак - шарак (мух.), гетырыд хы-ных.
В данном диалекте имеются также названия свиньи. Термин «свинья» в мюхрекском диалекте, как и в рутульском литературном языке, передается заимствованной из тюркских языков лексемой - дунгъуз. Эта лексема часто употребляется в бранных выражениях, во фразеологических единицах и паремиях со значением «тупой» или «толстый (о человеке)»: донгъузах кийикаре, букв. «на свинью похож», дунгъузкан йиъи, букв. «как свинья». Для обозначения понятия «поросенок» в мюхрекском диалекте употребляется самостоятельный термин - пытэ, ср. паьтаь -дунгъузаьды ц1ик1 в ихрекском диалекте. В исследуемом диалекте нами зафиксировано большое количество терминов собаководства и содержания собак. Общим названием собаки в данном диалекте является тыла, тылаь (ихр.). Возрастными и половозрастными различиями собаки в мюхрекском диалекте являются следующие лексемы: хий «кобель», куч «сука».
Как отмечают многие авторы [3 и др.], изучение животноводческой лексики мюхрекского диалекта рутульского языка является необходимым и востребованным. Оно продиктовано рядом важных обстоятельств: это, во-первых, развитием с одной стороны рутульско-лезгинского и, с другой стороны,
Библиографический список
рутульско-азербайджанского и рутульско-русского двуязычия, которое постепенно приводит не только к расширению и обогащению рутульской лексики, словарного запаса, но и, к большому сожалению, к частичной утрате его исконного словарного фонда.
1. Гаджиев Г.А. Названия некоторых домашних животных у лезгин. Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. Махачкала, 1984.
2. Силдя. Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. Названия животных, птиц, пресмыкающихся и насекомых. Москва, 1971.
3. Кулиева РБ. Животноводческая лексика хновского говора рутульского языка. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 2008.
References
1. Gadzhiev G.A. Nazvaniya nekotoryh domashnih zhivotnyh u lezgin. Otraslevaya leksika dagestanskih yazykov: nazvaniya zhivotnyh i ptic. Mahachkala, 1984.
2. Sildya. Sravnitel'no-istoricheskaya leksika dagestanskih yazykov. Nazvaniya zhivotnyh, ptic, presmykayuschihsya i nasekomyh. Moskva, 1971.
3. Kulieva R.B. Zhivotnovodcheskaya leksika hnovskogo govora rutul'skogo yazyka. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2008.
Статья поступила в редакцию 20.11.16
УДК 82
Shirvanova E.N., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Russian Literature, Dagestan State University
(Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
THE IMAGE OF THE FILAMENT AND THE MOTIVE OF AFFECTION IN STORY OF THE FABRIC THE STORY OF ALEXANDER KUPRIN "DUEL". The article examines how in the story "The Duel" by Alexander Kuprin the author describes the features of thread as a poetic image, combining different moments in the plot of the literary text. The motive of thread in the story is linked to its central problem of freedom and non-freedom. The plot of this work through the image of thread can be traced to the motive of affection, which focuses on various moments of meaning: context and tension, tear and affection, freedom and non-freedom, purchase (winding yarn) and loss (unwinding). The author concludes that the image of thread, associated with its central problem of freedom and having no freedom, softly and unobtrusively woven into the fabric of the work, and as a word and as a symbol, and as a motive has strengthened the perception of the work.
Key words: story, image of thread, motif, plot, symbolism, work, associations, parallel, mythological image, antithesis.
Э.Н. Ширванова, канд. филол. наук, доц. каф. русской литературы, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
ОБРАЗ НИТИ И МОТИВ ПРИВЯЗАННОСТИ В СЮЖЕТНОЙ ТКАНИ ПОВЕСТИ А.И. КУПРИНА «ПОЕДИНОК»
В статье анализируется как в повести А.И. Куприна «Поединок» описаны особенности нити как поэтического образа, соединяющего в сюжетной ткани произведения различные смысловые моменты. Мотив нити в повести связан с её центральной проблемой - свободы и несвободы. В сюжете этого произведения через образ нити прослеживается мотив привязанности, который акцентирует различные смысловые моменты: связи и натяжения, разрыва и привязанности, свободы и несвободы, приобретения (наматывания нити) и потери (разматывание). Автор делает вывод о том, что образ нити, связанный с ее центральной проблемой - свободы и несвободы, вкрадчиво и ненавязчиво вплетенный в ткань произведения, и как слово, и как символ, и как мотив, способствовал усилению восприятия произведения.
Ключевые слова: повесть, образ нити, мотив, сюжет, символика, произведение, ассоциации, параллель, мифологический образ, антитеза.
Повесть А.И. Куприна «Поединок» - одно из лучших произведений писателя. Основанное на автобиографических мотивах, оно воплотило в себе все впечатления автора от учебы в кадетском корпусе и четырех лет военной службы. Все события, происходящие в повести, показаны Куприным через призму восприятия подпоручика Ромашова, в душе которого и происходит «поединок», вынесенный автором в заглавие. Это поединок между обществом, то есть армейской средой, в которой живет герой, и его живым, человеческим «я», поединок между тем Ромашовым, которого видят и воспринимают люди, и тем, который есть на самом деле, но спрятан глубоко под военным мундиром. Ромашов безволен и не может активно противостоять миру, который его окружает, но он хотя бы не смирился, как остальные офицеры, с жизнью, полной жестокости, бездуховности и однообразия.
Мотив как образное зерно художественного произведения, срастаясь с другими мотивами, сопряжёнными с темой, развёртываясь, образует его сюжетную мозаику. Процесс разрастания мотива, его превращения в цельное словесное поэтическое образование очень любопытен и «постперцептивен», то есть
заставляет вернуться и переосмыслить прочитанное. С этой точки зрения любопытным нам представляется прочтение повести А.И. Куприна «Поединок». В пестрой сюжетной ткани этого произведения прослеживается мотив привязанности, и неоднократно возникает образ нити, который акцентирует различные смысловые моменты: связи и натяжения, разрыва и привязанности, свободы и несвободы, приобретения (наматывания нити) и потери (разматывание).
Этот образ присутствует и в прямом своем значении как пряжа: Зегржт, друг Назанского, любит шить, вязать, вышивать, и Ромашов появляется в его квартире, когда тот пришивал красную материю к рубахе. Символика красного цвета выполняет роль художественного предварения, вызывая ассоциации с кровью, раной, смертью, мишенью. Здесь нить как художественная деталь несёт на себе смысловую нагрузку «привязанности». Не случайно в диалогах Ромашова с Рафальским, Зегржтом, в тосте Осадчего присутствуют слова «веревка», «привязать», «привязанность», «завязался».
В прямом значении образ нити присутствует и в сцене вязания кружева Шурочкой Николаевой. А.И. Куприн со свойственны-
