CC BY
5
Р.М. Ханинова (Элиста)
ЖАНР «МАГТАЛ» В КАЛМЫЦКОЙ ПОЭЗИИ ХХ В.*
Статья вторая
Аннотация. Фольклорная традиция магтала - величания коня из эпоса «Джангар» - в калмыцкой периодике 1930-1940-х гг. трансформировалась в стихах и стихах-песнях калмыцких поэтов, обращенных к образам собственно коня (богатырского волшебного аранзала), железного коня - трактора, позднее стального коня - поезда. Элементы магтала присутствуют в стихах с упоминанием машин / автомобилей, комбайнов, но их реже обозначают как железных коней (К. Эрендженов, Б. Буханков, Б. Дорджиев). Магтал коню (обычно аранзалу, с таким же именем) в рамках стихотворения / песни не сохраняет все структурные особенности общих мест из эпоса (описание, седлание, движение), а передает фрагментарное описание красоты, масти, бега животного, трудовых или боевых качеств (П. Джидлеев, С. Эрдюшев, Л. Хонинов). Магтал трактору как железному коню («темр кулг») и трактористу / трактористке как всаднику / всаднице отражает мощь, силу, работоспособность, неприхотливость, выносливость, реже цвет механизма (красный, черный) и профессионализм водителя - богатыря / богатырской девы (М. Хонинов, М. Эрдниев). Стальному коню («болд кулг») - пассажирскому поезду - адресован магтал в послевоенных стихах Л. Инджиева и М. Хонинова, подчеркнуто превосходство стального коня над живым собратом, в том числе сюжетно (скачка). Параллелизм механического и живого передан без гиперболизации через сопоставление, сравнение, уподобление, эпитет (металл, движение, скорость, мощь, звуки). Функция живого и механического коня, как и в фольклоре, сохраняется: помощник человека в трудах и боях при построении социализма и защите родины. Такие авторские магталы-величания отличаются сюжетностью, противопоставлением прошлого и настоящего в калмыцкой степи, связью с современностью, соблюдением фольклорной традиции, в том числе в стихосложении.
Ключевые слова: калмыцкая поэзия; газетная периодика магтал; аранзал; машинная техника; фольклорная традиция.
* Исследование проведено в рамках государственной субсидии - проект «Устное и письменное наследие монгольских народов России, Монголии и Китая: трансграничные традиции и взаимодействия» (регистрационный номер АААА-А19-119011490036-1).
R.M. Khaninova (Elista)
The Magtal Genre in the Kalmyk Poetry of the Twentieth Century.
Article Two*
Abstract. The folklore tradition of magtal - the glorification of the horse from the epic "Dzhangar" - in the Kalmyk periodicals of the 1930s and 1940s was transformed into Kalmyk poets' poems and poems-songs, addressed to the images of the horse itself (the heroic magic aranzal), the iron horse (the tractor), later the steel horse (the train). Elements of magtal are present in verses mentioning machines / cars, combines, but they are less often designated as iron horses (K. Erendzhenov, B. Bukhankov, B. Dordzhiev). Magtal to a horse (usually aranzal, with the same name) within the framework of a poem / song does not preserve all the structural features of common places from the epic (description, saddling, movement), but conveys a fragmentary description of the beauty, color, running of the animal, his labor or fighting qualities (P. Dzhidleev, S. Erdyushev, L. Khoninov). The magtal to the tractor as an iron horse ("temr kulg") and to the tractor driver as a rider reflects the power, strength, efficiency, unpretentiousness, endurance, less often the color of the mechanism (red, black) and the professionalism of the hero driver / hero maiden (M. Khoninov, M. Erdniev). The steel horse ("bold kulg") - a passenger train - is addressed to the magtal in the postwar poems by L. Indzhiev and M. Khoninov. The superiority of the steel horse over a living brother is emphasized, including in the story (the race). The parallelism of the mechanical and the living is conveyed without hyperbolization through juxtaposition, comparison, assimilation, epithet (metal, movement, speed, power, sounds). As in folklore, the function of a living and mechanical horse is preserved: a human assistant in the labors and battles of building socialism and defending the motherland. Such author's magtals are distinguished by their plot, the juxtaposition of the past and the present in the Kalmyk steppe, their connection with modernity, and the observance of folklore tradition, including in versification.
Key words: Kalmyk poetry; newspaper periodicals; magtal; aranzal; machinery; folklore tradition.
Введение
Традиционным жанром «магтал» («восхваление») калмыцкие поэты на страницах газетной периодики 1930-1940-х гг. с воодушевлением отразили современную им действительность, откликнувшись, как и другие советские поэты, на трудовые и героические события эпохи, связанные с построением социализма в стране [Ханинова 2022, 413-429], покорением воздушного пространства, беспосадочных дальних перелетов через континенты, моря и океаны, освоением Северного и Южного полюсов с помощью первых советских ледоколов, самолетов. Для бывших кочевников,
* The study was conducted as part of the state-subsidized project "Oral and written heritage of the Mongolian peoples of Russia, Mongolia and China: cross-border traditions and interactions (state registration number AAAA-A19-119011490036-1). 436
основным средством передвижения которых являлся конь, самолет, например, стал воплощением эпического крылатого коня аранзала, преодолевающего вместе с богатырем пространство и время в полете.
Для фольклора монголоязычных народов, в том числе для калмыцкого героического эпоса «Джангар», характерны магталы - величания героя, его коня, боевого оружия. В той или иной степени в связи с типологией сюжетов и мотивов они рассмотрены и в трудах современных ученых [Биткеев 1990; Кичиков 1976, 1996; Неклюдов 2019; Овалов 2004, 2008; Пюрвеева 2004, Рифтин 1982, 2008; Бахадырова 2004 и др.].
Коню, как боевому спутнику богатыря, уделено особое внимание в эпосе «Джангар». По словам А.Ш. Кичикова, «конь - герой в той же мере, как и баатыр, его владелец: все его героические подвиги совершаются благодаря коню-богатырю. <.. .> Описание богатырского коня и его бега, на что употребляются самые яркие краски и поэтические средства и приемы, в чрезвычайно развернутом виде присутствуют во всех версиях и песнях. <...> Главным, важнейшим среди знаменитых коней в эпической Бумбе в представлении рапсодов является конь владыки Джангара, который, в отличие от других коней, носит неизменный эпитет аранзал (арънзъл)» [Кичиков 1976, 89]. Арнзл - волшебный богатырский конь [Калмыцко-русский словарь 1977, 50]. «Аранзал Зээрэд принадлежит к особой породе отборных лошадей, табун которых эпос изображает как самое ценное достояние Бумбайского государства и Джангар-хана. <...> Джангарчи утверждают, что из всех богатырских коней аранзалами являются только два: аранзал Зээрэд Джангара и Аксаг-Улан Алтан-Чээджи. <...> По-видимому, аран-залы не относятся к числу земных скакунов, каковыми мыслятся остальные знаменитые кони-герои» [Кичиков 1976, 90, 93]. Действительно, «бег коня, сравниваемый с полетом птицы, часто изображается как сам полет (вспомним, что богатырские скакуны, согласно архаической традиции, часто снабжены крыльями: "Распластав крылья, с шумом летел Пониже облачного неба, Повыше островерхих деревьев." [Жангар 1980, 157, 206, 487]. <...> Перемещение богатыря синьцзян-ойратской традиции часто воспринимается как непрерывно длящийся "полет", о котором говорится: "Днями не отдыхая, Ночами не ночуя" [Жангар 1980, 542] (формулу "Днем не дневал, ночью не ночевал" мы находим в калмыцком "Джангаре", где она включается в стилистику описания бега коня [Козин 1940, 217])» [Кичиков 1997, 261]. Архаические мотивы, когда конь может вдруг обрести крылья и подняться в воздух, по мнению Н.Ц. Биткеева, свидетельствуют о мифологических осколках в сюжете эпического повествования, подтверждая древность эпоса «Джангар» в записях XIX в. [Биткеев 1999, 52]. Отмечено, что «кони калмыцких богатырей получают имена по их мастям: арънзъл Зээрэд - "Аранзал Рыжий (Рыжко)" <...> Эти имена-масти настолько прочно утвердились за конями соответствующих богатырей, что все версии "Джангара" в этом отношении едины: по коням узнают богатырей и наоборот» [Кичиков 1976, 96]. С.Ю. Неклюдов подчеркнул: «К числу чудесных помощников героя относится и его богатырский конь, не
только описываемый гиперболизированно (масть, облик, седло, уздечка и т.д.), но и обладающий сверхъестественными свойствами: способностью давать мудрые советы, изъясняясь человеческим голосом, способностью к превращениям, умением летать, преодолевать границы времени и пространства...» [Неклюдов 2019, 99]. «Сразу бросается в глаза, что у монгольских сказителей описание начинается с коня, а потом уже описывается сам мужественный военачальник. Это явно связано с особым отношением монголов к коню как основному средству передвижения и коннице как основной силе на поле сражения», - считал Б.Л. Рифтин [Рифтин 2008, 130].
Магтал-величание коня-аранзала в калмыцкой поэзии ХХ в.
К подобному магталу коню в калмыцкой поэзии ХХ в. следует отнести стихотворение-песню Пюрви Джидлеева «Улан цергчин арнзл (дун)» («Аранзал красноармейца (песня)», 1938), где дается подробное описание скакуна с восхвалением его стати, головы, павлиньей шеи, красивой гривы, шелковистого хвоста, звонких копыт во время бега. Например: «Тохад, сeehэд оркхнь, / Толhаhан зээл^ наадна. / То^тн болсн кYЗYнь / Толhаhинь дахщ цорхтна... <.> Торhн сээхнь суулнь / Тунтр^ арднь саглрна, / Эрвц сээхн делнь / Эрвлз^ салькнд делснэ» (Тексты на латинице везде даны в соответствии с языковой реформой на кириллице. - Р.Х.) [Ж^идлэн 1938, 2] («Когда, оседлав, привяжешь, головой, качая, играет. Шея, подобная павлиньей, в такт голове движется. Шелковистый красивый хвост позади пучком пушится, прекрасная грива развевается на ветру»). (Здесь и далее наш смысловой перевод. - Р.Х.). Ср.: «В описании боевого коня красота шеи сравнивается с красотой лебединой шеи ("хун ут кYЗYтэ")...» [Пюр-веева 2003, 210], уподобление конской шеи лебяжьей есть и в каракалпакском дастане «Коблан» [Бахадырова 2004, 269]. Калмыцкая поговорка гласит: «Мертэ ^н ^ивртэлэ эдл. У кого конь, у того и крылья» [Калмыцко-русский словарь 1977, 360]. Быстрота и скорость коня традиционно сравнимы с полетом птицы: «Шпорар залад, дэвхнь / Шовун метэр ниснэ» («Стоит пришпорить, летит, словно птица»), с уточнением: «Хурдн арнзл-hалзгчнарн / Харада метэр нисхв» [Ж^идлэн 1938, 2] («Быстрый аранзал с небольшой лысиной полетит, точно ласточка»). Ср. в Малодербетовском цикле «Джангара» при посадке всадника: «Орм дундан тусад, / Йилвин негэр бухад одв» («До небес [скакун] взметнулся / И, на землю опускаясь, / С силой взбрыкнул») [Калмыцкий героический эпос 2020, 284, 285]. «Хороший скакун, по наблюдениям калмыков, имел тридцать три приметы» [Пюрвеева 2003, 196]. В то же время в этом магтале Джидлеева нет традиционного эпического величания коня в расчлененном описании, т.е. «по частям» - головы, туловища, ног [Рифтин 1982, 70-71], гиперболизации. Подчеркнуты боевые качества коня: «Угзр^ гуудг hалзгчм / Уудан кемл^ бухна. <...> Арнзл хурдн hалзгчнарн / Атагл^ ешэтнртэ серглцнэв. <...> Дээсрхсн андн нохасиг / Дорк ормднь чавчхв» [Ж^идлэн 1938, 2] («Рывком бегущий мой [конь с лысиной] грызет удила. <.> На быстром аранзале с
лысиной смогу отразить вражью атаку. <.> Вражеских бешеных собак на месте изрублю»). А о самом всаднике-красноармейце в начальных строках песни известно, что на его шапке блестит красивый значок (пятиконечная звезда на буденновке): «Мандлгсн керккн значокм / Махла деерм гилвкнэ» [Ж^идлэн 1938, 2]; использована безэквивалентная лексика: «значок».
В довоенной калмыцкой поэзии, независимо от того, в какой род войск призывался новобранец, упоминался конь, чаще как аранзал. Например, красноармеец Михаил Хонинов начинал стихотворение «Орн-нутган харс!» («Защищай свою страну!», 1939) с того, что отправился в Красную армию на аранзале вслед за старшим братом: «Ахиннь ардас / Аранзлан унув» [Хоньна М. 1939, 2]. Служил же он в Забайкальском военном округе в пехотном полку, добирался из Элисты туда, конечно, на машине и поездом. Ср. в «Песне, адресованной другу» («Иньгтэн нерэдсн дун», 1938) Бадма Буханков от лица подруги призывника писал: «Авто, авто машинь / Авад иньгим hарна» [Буханкин 1938, 4] («Авто, автомашина увозит моего друга»).
Ср. в послевоенной поэме «Аранзал» (1969) М. Хонинов главным героем сделал коня по имени Аранзал, на котором лирический субъект прошел всю войну и вернулся домой. На самом деле, в партизанском отряде в Белоруссии поэту пришлось в боях-переходах использовать и коней, о чем остались свидетельства и воспоминания очевидцев. В поэме знаменитый конь из эпоса «Джангар» словно передал эстафету своим потомкам, принявшим участие в Отечественной войне 1812 г., в Гражданской войне, в Великой Отечественной войне: «Аранзал легендарный из "Джангра" - / Давний предок коня моего» (пер. А. Кронгауза) [Хонинов 1972, 75]. Определение «золотой Аранзал» отсылает к масти эпического коня - рыжий. Здесь то же сравнение с птицей, с орлом: «Он парил золотистою птицей / Над землею, / Подобен орлу. / Грива мягкая спелой пшеницей / Развевалась на летнем ветру» [Хонинов 1972, 75], его мощь передана через бешеную скачку: «В обе стороны падали травы / От крутого дыханья его» [Хонинов 1972, 78]. См. в эпосе бег Кёке Галзана, коня Алого Хонгора Прекрасного: «Нэрн евснд нээхлэд, / ^др евснд бYДрэд...» («По мягкой траве, как по волнам, он мчался, / По жесткой траве, спотыкаясь, он мчался.») [Калмыцкий героический эпос 2020, 336, 337]. Или: «Хойр талан шуукрлhнд hазрин евсн / Хойр талан эгрэд... <.> От его горячего дыхания трава на земле / По обеим сторонам засыхает» (цит. по: [Овалов 2004, 122]). Так же, как в эпосе, конь спасает всадника в сражении: «Он однажды на поводе длинном / Меня выволок из-под огня» [Хонинов 1972, 78]. Время и пространство в произведении сжимается, как в эпосе, благодаря коню, сопровождающему воинов на их боевом многовековом пути. Ср.: «Арнзл Зеерд у ^лыг нег ишкэд ^ицнв, / Ж|илэ hазриг / Сара дундан авад, / Сара hазриг / Хонга дундан авад хурдлв» («Аранзал Зерде широкую реку махом одним преодолев, / Путь годовой / За месяц преодолевая, / Месячный путь / За сутки преодолевая, мчался.») [Калмыцкий героический эпос 2020, 320322, 321-323].
Магтал колхозным коням в стихотворении Санджи Эрдюшева «Алтн hалзн» (букв. золотой лысый) опирается на величание богатырских коней из эпоса «Джангар» (упоминается и Аранзал). В сюжете встреча лирического субъекта с молодым табунщиком показана монтажом разных планов: вначале дальний, когда, как в эпосе, вдалеке поднимается пыль под конскими копытами. «Хурин хар уулм! - / Холд деер ервкв, / Хурдн ^лгин то-осмб! - / Хутхл^ йовснь Yзгдв» [ЭрдYшэ 1940, 4] («Дождевая черная туча! Вдали вверху колышется. Столб пыли от быстрого скакуна! Вот [конь] показался»). Основной план - ближний, крупный: «Удсн уга дарунь / Уудын дун хэцкнв, / ШYPYH тиим гуудлэр / Шус гисэр ирв. // Алтн hалзн ^лгнь / Агср^ бухад йовна, / Баахн кeвYн деернь / Батлс г^эд сууна» [ЭрдYшэ 1940, 4] («Вскоре раздался звук удил, таким крепким бегом [конь] быстро приблизился. Золотистый конь с лысиной резво скачет, юноша прочно сидит верхом»). Лирический субъект не задается в этот раз вопросами, чей это конь, чей это сын, потому что знает, что этот быстрый скакун - из колхозного племенного табуна, а по посадке в седле узнает своего младшего товарища. При рукопожатии людей конь пугается, ведет себя беспокойно, взбрыкивает, но всадник умело усмирил его: «Килц бYрэстэ ^олаг / Кис^ бэрэд татв. / Урньдсн ^лгиг залад / Ууhар эрг^ зогсв» [ЭрдYшэ 1940, 4] («Подтянув поводья, сделав широкий круг, остановил своенравного коня»). Тандем коня и всадника вызывает восхищение, желание встретиться с теми, кто растит таких аранзалов. Завершая свой магтал, поэт с гордостью подтверждает преемственность поколений, в победоносной степи растут аранзалы, а в состоятельной колхозной семье рождаются богатыри, прославленные своим мужеством в защите страны: «Диилвртэ колхозин теегт / Дугтргсн зеердс еснэ. <...> Бээхтэ колхозникYД бYлд / Баатрмуд тер^ hарна. / Орн-нутган харсхд / Омг зергэр туурна» [ЭрдYшэ 1940, 4].
Магтал-величание железного коня-аранзала в калмыцкой поэзии ХХ в.
В иерархии новых средств передвижения и труда бывших кочевников вначале были машина, трактор, комбайн, освоение которых стало насущной задачей времени для построения социализма в стране. Так, Лиджи Инджиев в названии стихотворения «Шин машид - шин кер^д» («Новые машины - новые свершения», 1933) [Ин^ин 1933, 1] вывел формулу современной жизни. В «Марше калмыцких стахановцев» («Хальмгин стахановцнрин марш», 1936) Константина Эрендженова звучит обращение к машине, чтобы она быстрее доставила ударников труда в Москву на слет передовиков народного хозяйства: «Эрлзич, машин, эрлзич, / Эрт Москвадм кYргич» [Эрн^энэ 1936, 4] («Мчись, машина, мчись, поскорее в мою Москву доставь»). Характерно, что калмыцкие поэты обычно не конкретизируют описание машин - тех же автомобилей, грузовиков, реже называют их железными конями в отличие от тракторов. В калмыцкой загадке о машине есть сравнение с конем: «Мерн биш хурдн, махмуднь
болхла темр. Не конь, а быстроногий, и тело из железа» [Калмыцко-рус -ский словарь 1977, 360].
Самым частотным в довоенной калмыцкой поэзии стало величание трактора. Декрет «О едином тракторном хозяйстве», подписанный В.И. Лениным в 1920 г., способствовал созданию и выпуску колесных и гусеничных тракторов для страны: вспашка земель, перевозка грузов, строительство дорог и зданий и т.д. Л. Инджиев в стихотворении «Мана та^чин дун» («Песня нашей республики», 1936) восхваляет красного цвета трактор, вспахивающий почву для невиданного здесь ранее земледелия, на прежней пустоши всходит урожай: «Улан ширтэ трактор машидэр / удрад hазриг делгнэ. / Урдк хоосн кедэсэр / урhцин далань делгрнэ» [Ин^ин 1936, 4]. В стихотворении-магтале Михаила Хонинова «Колхозин ^лг - трактор» («Колхозный конь - трактор», 1940) трактор сравнивался с железным конем-аранзалом, не знающим устали и не требующим отдыха, а тракторист - с всадником, взявшим поводья, с прославленным богатырем Мазаном: «КYржцн^, темр ку.лг, / КелврYл^ hазр хаИл. <...> Амрна, муурна гидгиг, / Арнзл, чи медхшч. <...> Ж¡олаhичн атхщ суусн / Дурта чини эзн - / Олн мандан туурсн / Омгта баатр Мазн» [Хоньна М. 1940, 1]. Слово «^лг» в первом значении означает аргамак, рысак, боевой конь, во втором значении - поэт. уст. витязь, богатырь, батырь [Калмыцко-рус -ский словарь 1977, 323-324]. Лирический субъект с похвалой обращается к трактору: «Шулуд, шYPYтэ ^лг, / Шатадган болв эрвл. <...> ^нд ги-игн гидгиг / КедY йоввчн йилhхшч. // Ишк емэрэн зермгэр, / Идх хотыг элвд^э, / Манд цугтаднь кYрмгэр / Мишклх буудя урhа» [Хоньна М. 1940, 1] («Быстрей, сильный конь, экономь топливо. <...> Сколько ни работаешь, не различаешь ты - трудно ли, легко ли. Двигайся вперед отважно, способствуй изобилию пищи, чтобы нам всем досталось, выращивай мешками пшеницу»). Забота о железном друге звучит в заверении тракториста не сожалеть о том, что тот может сломаться, разрушиться, не думать о том, что тот может в пыли заржаветь: «Хамхрхв, эвдрхв ги^, / Харм бичэ тер, / Тооснд зеврхэ ги^, / Тоолдган чи хер» [Хоньна М. 1940, 1], т.е. в контексте трактор всегда починят, приведут в порядок. Трактор так же любим, как и конь: «Дурта чини эзн» («Твой любящий хозяин») [Хоньна М. 1940, 1].
В «Песне колхозника» («Колхозникин дун», 1938) Басанга Дорджие-ва степь повсюду наполнилась неизвестными ранее машинными звуками: «Машинэ дун тегэлцгдэн ^цкннэ» [Дор^ин Б. 1938Ь, 2]; это работают комбайны, тракторы, машины. «Машин, трактор, комбайн цуhар / Мана олн колхозмудин келгн, / Делгр^ ессн эдн цуhар / Диилгсн социализмин ач-нилч...» [Дор^ин 1938Ь, 2] («Машина, трактор, комбайн - транспорт наших многих колхозов. Все они способствовали победе социализма»). Поэт сравнил прошлое и настоящее калмыцкой степи через описание и восприятие новой техники в другом стихотворении «Байн теегм байрта» («Радостна моя богатая степь»): «Кезэнэ хальмгуд "шулм" гилдцхэдг, / Комбайн, автомобиль, трактор, самолет, / Ода баатр урдин hарт / Омгинь еедлYл^ теегэр лугшна» [Дор^ин 1938а, 3] («Раньше калмыки называли
комбайн, автомобиль, трактор, самолет чертями, теперь они в богатырских руках, воодушевляя, сотрясают степь»). В переводе Д. Бродского эта строфа сократилась в перечислении механических помощников: «Гудит самолет / В вышине голубой, / Авто пролетают / Веселой гурьбой, - / "Шул-мусами" раньше / Считал их народ, / Теперь им повсюду любовь и почет» («Радостная степь моя») [Дорджиев 1940, 52].
Машинная техника обычно в произведении передана безэквивалентной лексикой: машин, авто / автомобиль, трактор, комбайн, самолет. В стихотворении «ХаалЪ> («Дорога», 1940) Мутул Эрдниев старину и новь показал с помощью образа дороги - ранее кривой, как змея, местами непроезжей, крутой, а теперь на смену телегам пришли мощные брички. А колхозники освоили машины-аранзалы, машины, которых называли «чертовым огнем», стали лучшими друзьями людей: «Ку.лгин арнзл машидиг / Колхозин YPДYД ^лгллэ. / "Шулмсин hал" машин / Сэн нээ^ болв» [Эр-днин 1940Ь, 1]. Шулм - черт, бес, дьявол, злой дух [Калмыцко-русский словарь 1977, 683].
Ср. у современного калмыцкого поэта Ивана Убушаева в названии стихотворения-магтала «Мерн эрднь» («Конь - драгоценность», 1997) передано народное восприятие ценности коня. Напоминая калмыцкую поговорку о том, что дальние расстояния сближает конь-драгоценность («Хол Ьазриг еердYлдг - / Мерн-эрднь» [Увшан 1997, 24], поэт заверяет, что, несмотря на машины, заполонившие степь, в калмыцком языке навечно останется отношение к коню как к драгоценности: «Зуг хальмг келнд / ЗууЬад, мицЬэд ^илд / "Мерн-эрднь" гиЬэд, / Мецкинд келгдэд Yлдх» [Увшан 1999, 24]. Магтал коню, сравнение с эпическим конем-аранзалом («улан зеерд мерн») есть и в другом стихотворении поэта «Эмэлтэ мерн Yзгдхлэ...» («Когда увижу оседланного коня.», 1997) [Увшан 1999, 66].
В гендерном плане освоение новой техники представлено М. Эрдние-вым в стихотворении-магтале «Песня степной подруги» («Теегин инь^дин дун», 1940), где трактор прямо не назван, но метафорически обозначен как «хар болд кYлг» («черный стальной конь»), на котором девушка трудится в поле. Ср. красный цвета трактор в стихотворении Л. Инджиева. Обращаясь к своему другу, трактористка предлагает ему вместе работать на этих железных конях в степи, а когда понадобится, сменить на живого коня, чтобы отбить наступление врага. При этом она готова освоить для этого и танк: «КYчтэ танкарн довтлий» [Эрднин 1940а, 3] («На мощном танке поскачем»). Глагол «довтлх» - «скакать» здесь передает конную эстафету.
Для довоенной оборонной тематики калмыцких поэтов характерно стихотворение Аксена Сусеева (литературный псевдоним Дендян Айс) «Бидн белн» («Мы готовы»), в котором конница сохранит свое назначение и в будущей войне: «Теегин мердин турудас / Тоосн цоонград hарх! / Теркэ - хурдн арнзлан / Тецгсин кeвэhэс услх!» [Дендэн 1938, 3] («От копыт степных коней поднимется пыль! Строптивого быстрого аранзала напоим на морском берегу!»). Ср. в стихотворении Л. Хонинова «Харсач болхв» («Стану защитником») указывается саврасая масть коня: «Хофр
деерэн мордвв, / Хортнас нутган харнав! / Хоцhр мини хурдн, / Хортыг тэвшго гуудлтэ!» [Хоньна Л. 1938, 3] («Сяду на саврасого коня, защищу от врага страну! Саврасый мой быстр, не упустит в беге врага!»). ХоцЬр -саврасый (о лошадиной масти) [Калмыцко-русский словарь 1977, 596].
Магтал-величание стального коня-аранзала в калмыцкой поэзии ХХ в.
Помимо машины в русском переводе эрендженовского «Марша стахановцев Калмыкии» появился и паровоз: «Мчись, машина, скорей! Паровозы, на полный ход!» [Эрендженов 1936, 1]. На смену живому коню после железной машины и железного трактора в калмыцкую поэзию пришел стальной поезд-аранзал: прибытие поезда в Элисту в связи с открытием пассажирского железнодорожного сообщения. К магталам, адресованным паровозу / поезду, можно отнести послевоенное стихотворение Л. Инджи-ева «Арнзл» («Аранзал»). Лирический субъект вначале вспоминает, как любил скакать на коне в весенней степи, сожалеет, что предки не увидели стального Аранзала, сила которого превыше силы тысячи скакунов. «Элст - Москва хоорнд / Эн Арнзл довтлна, / Эцкр Москвад, Элстд, / Энм хурдар кYргнэ. / Мана цага Арнзл - Магталта ДYPэр жиснэ, / Саадгин сум-нас хурдар / Сальк ер^ ниснэ. // ЗYгэр энYнлэ ДYЦЦYлх / Саадгин сумн уга. / Зальта ^лгин гуудлд / Саалтг болдгнь уга» [Ин^ин 1987, 15] («Между Элистой и Москвой этот Аранзал скачет. В любимую Москву, в Элисту он быстро доставит. Аранзал нашего времени - величаво движется, быстрее стрелы из лука несется, ветер поднимая. С чем сравнить - нет такой стрелы. С таким бегом коню не сравниться»). Сравнение объекта движения со стрелой отсылает к эпическому бегу коня. См. в Малодербетовском цикле «Джангара»: Зерде «Хах сумн кевтэ ЬолЬалв» («Словно выпущенная стрела, с места сорвался он») [Калмыцкий героический эпос 2020, 114, 115]. Стук вагонных колес для поэта подобен цокоту конских копыт, паровозный гудок - конскому ржанию. «Шинрсн теегинь тускар / ШYлгэн би келYв. / Болд Арнзл гуудлд / Байрлсн седклэн илд^в» [Ин^ин 1987, 20] («Я рассказал в стихотворении об обновленной степи. О беге стального Аранзала выразил радостную мысль»). В переводе В. Стрелкова эта связь с эпосом акцентирована: «Вот он, прибыл из сказки к перрону вокзала, / Ставший явью калмыцкой, / Стальной Аранзал!» [Инджиев 1987, 31].
Ср. в стихотворении М. Хонинова «Хуувин йосна Арнзл» («Аранзал Советской власти», 1970) сюжет скачки коня наперегонки с поездом - наглядная иллюстрация того, как конь все же отстал от стального соперника: «Зеерд, болдас / Бичк, негл тэвц дутв. / Тер бийнь Зеерд, санснас / ТатлЬга йовна <...> тегэдчн ^цгдв» [Хоньна М. 1971, 21] («Зерде чуть отстал от стального [коня]. Если подумать, то Зерде был в упряжи <.> потому и не догнал»). В эпической традиции стальной Аранзал разговаривает во время движения с машинистом, а Зерде - со своим всадником-табунщиком. Свидетелями необычного соревнования стали в тексте с помощью приема
олицетворения степь, ветер, птицы, сайгаки, а также люди. Поэту увиденное напомнило скачку сказочных богатырей, заставив сильнее биться его сердце. Как и Л. Инджиев, он заключил: «Эн бичсм, эн Yзсм / Хуучна тууль биш. Эн - / Эндрин гегэнд Хальмгтм унулсн / Хуувин йосна Арнзл мен!..» [Хоньна М. 1971, 21] («Это написанное, это увиденное - не старая сказка. Это в сегодняшнем свете Аранзал Советской власти в моей Калмыкии!..»). Ср. у С. Есенина исторический мотив драматической гонки жеребенка за поездом («Сорокоуст», 1920).
Иные - трагические - мотивы связаны в калмыцкой поэзии с периодом депортации народа в поездах зимой, в декабре 1943 г., но там уже нет прежних ассоциаций с эпическим Аранзалом, как и в «задержанной» поэзии, когда калмыки вернулись на родину поездом через станцию Дивное Ставропольского края в 1956-1957 гг. С понятием «поезд памяти» связано в конце 1990-х-начале 2000-х гг. несколько поездок старшего поколения ссыльных калмыков в прежние места их проживания в Сибири, но и этот мотив, по-видимому, утратил у калмыцких поэтов указанную фольклорную традицию (поезд-аранзал).
Заключение
Итак, фольклорная традиция магтала - величания коня из эпоса «Джангар» в калмыцкой периодике 1930-1940-х гг. трансформировалась в стихах и стихах-песнях калмыцких поэтов, обращенных к образам собственно коня (аранзала - богатырского волшебного аранзала), железного коня - трактора, позднее стального коня - поезда. Элементы магтала присутствуют в стихах с упоминанием машин / автомобилей, комбайнов, но их реже обозначают как железных коней (К. Эрендженов, Б. Бухан-ков, Б. Дорджиев). Магтал коню (обычно аранзалу, с таким же именем) в рамках стихотворения / песни не сохраняет все структурные особенности общих мест из эпоса (описание, седлание, движение), а передает фрагментарное описание красоты, масти, бега животного, трудовых или боевых качеств (П. Джидлеев, С. Эрдюшев, Л. Хонинов). Ср. в конце поэмы М. Хонинова седлание коня при возвращении воина домой. Магтал трактору как железному коню («темр ^лг») и трактористу / трактористке как всаднику / всаднице отражает мощь, силу, работоспособность, неприхотливость, выносливость, реже цвет механизма (красный, черный) и профессионализм водителя - богатыря / богатырской девы (М. Хонинов, М. Эрдниев). Стальному коню («болд ^лг») - пассажирскому поезду -адресован магтал в послевоенных стихах Л. Инджиева и М. Хонинова, подчеркнуто превосходство стального коня над живым собратом, в том числе сюжетно (скачка). Параллелизм механического и живого передан без гиперболизации через сопоставление, сравнение, уподобление, эпитет (металл, движение, скорость, мощь, звуки). В довоенной калмыцкой поэзии тема паровоза / поезда широко не разрабатывалась из-за отсутствия железнодорожного сообщения в степи, редкого соседства с таким видом
транспорта. Машинная техника обычно в произведении передана безэквивалентной лексикой. Функция живого и механического коня, как и в фольклоре, сохраняется: помощник человека в трудах и боях при построении социализма и защите родины. Такие авторские магталы-величания отличаются сюжетностью, противопоставлением прошлого и настоящего в калмыцкой степи, соблюдением фольклорной традиции, в том числе стихосложения.
Авиация, летчик, самолет как приметы сталинской эпохи привлекли внимание калмыцких поэтов 1930-1940-х гг. в большей степени. Сравнение самолета с птицей (болд шовун - стальная птица), с орлом, с соколом (сталинск харцхс - сталинские соколы) пришло на смену образу крылатого коня - аранзала в калмыцкой поэзии тех лет, его фольклорной традиции. Один из немногих примеров сравнения самолета с крылатым конем есть в «Балладе о будущем» Гари Даваева («Хеетин баллад», 1936) [Ханинова 2019]. Эта тема станет объектом и предметом исследования следующей статьи.
ИСТОЧНИКИ
1. Буханкин Б. Иньгтэн нерэдсн дун // Улан баИчуд. 1938. Августин 24. Х. 4.
2. Дендэн А. Бидн белн // Улан хальмг. 1938. Октябрин 5. Х. 3.
3. Дорджиев Б. Радостная степь моя // Поэзия Калмыкии. М.: ГИХЛ, 1940. С. 51-53.
4. (а) Доржин Б. Байн теегм байрта // Улан хальмг. 1938. Ноябрин 7. Х. 3.
5. (Ь) Доржин Б. Колхозникин дун // Улан хальмг. 1938. Июлин 3. Х. 2.
6. Жидлэн П. Улан цергчин арнзл // Улан хальмг. 1938. Февралин 23. Х. 2.
7. Инджиев Л. Аранзал // Инджиев Л.О. Аранзал: стихи. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1987. С. 28-31.
8. Инжин Л. Арнзл // Инджиев Л.О. Аранзал: стихи. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1987. С. 14-20.
9. Инжин Л. Мана тацИчин дун // Улан баИчуд. 1936. Ноябрин 7. Х. 4.
10. Инжин Л. Шин машид - шин кер^д // ТацИчин зэцг. 1933. Туула сарин 1. Х. 1.
11. Увшан А.Я. Амн Иурвн Yгм...: шул^д. Элст: Джангар, 1999. 107 х.
12. Хонинов М. Аранзал // Хонинов М.В. Все начинается с дороги: стихи и поэма. М.: Современник, 1972. С. 75-80.
13. Хоньна Л. Харсач болхв // Улан хальмг. 1938. Ноябрин 7. Х. 3.
14. Хоньна М. Орн-нутган харс! // Улан баИчуд. 1939. Ноябрин 27. Х. 2.
15. Хоньна М. Колхозин кулг - трактор // Улан баИчуд. 1940. Июнин 24. Х. 1.
16. Хоньна М. Хуувин йосна Арнзл // Хоньна М. Эрэсэн тецгр дор: шYлгYД болн поэм. Элст: Хальмг дегтр ИарИач, 1971. Х. 18-21.
17. (а) Эрднин М. Теегин инь^дин дун // Улан хальмг. 1940. Декабрь сарин 20. Х. 3.
18. (Ь) Эрднин М. ХаалИ // Улан баИчуд. 1940. Апрелин 14. Х. 1.
19. Эрвдшэ С. Алтн Иалзн // Улан баИчуд. 1940. Декабрин 22. Х. 4.
20. Эрендженов К. Марш стахановцев Калмыкии // Улан баИчуд. 1936. Февралин 13. Х. 1.
21. Эрнжэнэ К. Хальмгин стахановцнрин марш // Улан баИчуд. 1936. Мартын 11. Х. 4.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахадырова С.С. Культ коня в калмыцком эпосе «Джангар» и каракалпакском дастане «Коблан» // «Джангар» и проблемы эпического творчества. Материалы Международной научной конференции (22-24 августа 1990 года). Элиста: АПП «Джангар», 2004. С. 267-270.
2. Биткеев Н.Ц. Калмыцкий героический эпос «Джангар»: Проблемы типологии национальных версий. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1990. 155 с.
3. Калмыцкий героический эпос «Джангар»: Малодербетовский цикл / отв. ред. Г.Ц. Пюрбеев, С.Ю. Неклюдов, В.В. Куканова. М.: АО «Первая Образцовая типография», Филиал «Чеховский Печатный Двор», 2020. 544 с.
4. Калмыцко-русский словарь / под ред. Б.Д. Муниева. М.: Русский язык, 1977. 768 с.
5. Кичиков А.Ш. Героический эпос «Джангар». Сравнительно-типологическое исследование памятника. Изд. 3-е, репринтное. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997. 320 с.
6. Кичиков А.Ш. Исследование героического эпоса «Джангар» (Вопросы исторической поэтики). Элиста: Калм. кн. изд-во, 1976. 154 с.
7. Неклюдов С.Ю. Фольклорный ландшафт Монголии. Эпос книжный и устный. М.: Индрик, 2019. 592 с.
8. Овалов Э.Б. Сюжетно-стилевые традиции в эпосе «Джангар» и его версиях. Элиста: АПП «Джангар», 2008. 304 с.
9. Овалов Э.Б. Типология мотивов и сюжетов в эпосе монгольских народов. Элиста: АПП «Джангар», 2004. 184 с.
10. Пюрвеева Н.Б. Поэтика героического эпоса «Джангар». Элиста: АПП «Джангар», 2003. 240 с.
11. Рифтин Б.Л. Мастерство восточномонгольских сказителей (магтал коню и всаднику) // Фольклор. Поэтика и традиция. М.: Наука, 1982. С. 70-92.
12. Рифтин Б.Л. Описание коня в традиции восточномонгольских хурчи и его китайские параллели // Цэндийн Дамдинсурэн: к 100-летию со дня рождения / сост. А.Д. Цендина. М.: Вост. лит., 2008. С. 122-139.
13. Ханинова Р.М. Баллада о войне в калмыцкой поэзии ХХ в. // Новый филологический вестник. 2019. № 1. С. 194-206.
14. Ханинова Р.М. Жанр «магтал» в калмыцкой поэзии ХХ в. Статья первая // Новый филологический вестник. 2022. № 2. С. 413-429.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Khaninova R.M. Ballada o voyne v kalmytskoy poyezii XX v. [The War Ballad
in the 20th Century Kalmyk Poetry]. Novyyfilologicheskiy vestnik, 2019, no. 1, pp. 194206. (In Russian).
2. Khaninova R.M. Zhanr "magtal" v kalmytskoy poyezii XX v. Stat'ya pervaya [The genre of "Magtal" in the Kalmyk Poetry of the Twentieth Century. Article One].
Novyy filologicheskiy vestnik, 2022, no. 2, pp. 413-429. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
3. Bakhadyrova S.S. Kul't konya v kalmytskom epose "Dzhangar" i karakalpaks-kom dastane "Koblan" [The Cult of the Horse in the Kalmyk Epic "Dzhangar" and the Karakalpak Dastan "Koblan"]. "Dzhangar" iproblemy epicheskogo tvorchestva. Mate-rialy Mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii (22-24 avgusta 1990 goda) ["Dzhangar" and the Problems of Epic Creativity. Proceedings of the International Scientific Conference (August 22-24, 1990)]. Elista, APP "Dzhangar" Publ., 2004, pp. 267-270. (In Russian).
4. Riftin B.L. Masterstvo vostochnomongolskikh skaziteley (magtal konyu i vsad-niku) [The Skill of the Eastern Mongolian Storytellers (Magtal to the Horse and Rider)]. Fol'klor. Poetika i traditsiya [Folklore. Poetics and Tradition]. Moscow, Nauka Publ., 1982, pp. 70-92. (In Russian).
5. Riftin B.L. Opisanie konya v traditsii vostochnomongolskikh khurchi i ego ki-tayskiye paralleli [Description of the Horse in the Tradition of the Eastern Mongolian Hurchi and its Chinese Parallels]. Tsendina A.D. (ed.). Tsendiyin Damdinsuren: k 100-letiyu so dnya rozhdeniya [Tsendiin Damdinsuren: to the 100th Anniversary of the Birth]. Moscow, Vostochnaya Literatura Publ., 2008, pp. 122-139. (In Russian).
(Monographs)
6. Bitkeyev N.Ts. Kalmytskiy geroicheskiy epos "Dzhangar". Problemy tipologii natsional'nykh versiy [The Kalmyk Heroic Epos "Dzhangar". The Problems of Typology of National Versions]. Elista, Kalmyk Book Publishing House Publ., 1990. 155 p. (In Russian).
7. Kichikov A.Sh. Geroicheskiy epos "Dzhangar". Sravnitel'no-tipologicheskoye issledovaniye pamyatnika [Heroic Epic "Dzhangar". Comparative and Typological Study of the Monument]. 3rd edition, reprint. Moscow, Vostochnaya Literature Publ., 1997. 320 p. (In Russian).
8. Kichikov A.Sh. Issledovaniye geroicheskogo eposa "Dzhangar": voprosy is-toricheskoypoetiki [The Study of the Heroic Epic "Dzhangar": Questions of Historical Poetics]. Elista, Kalmytskoye Kniznoye Izdatel'stvo Publ., 1976. 156 p. (In Russian).
9. Neklyudov S.Yu. Fol'klornyy landshaftMongolii. epos knizhnyy i ustnyy. [Folklore Landscape of Mongolia. Bookish and Oral Epics]. Moscow, Indrik Publ., 2019. 592 p. (In Russian).
10. Ovalov E.B. Tipologiya motivov i syuzhetov v epose mongol'skih narodov [Ty-pology of Motifs and Plots in the Mongolian Epics]. Elista, Dzhangar Publ., 2004. 183 p. (In Russian)
11. Ovalov E.B. Syuzhetno-stilevye traditsii v epose "Dzhangar" i ego versiyakh
[Plot-stylistic Traditions in the Epic "Dzhangar" and its Versions]. Elista, Dzhangar Publ., 2008. 304 p. (In Russian).
12. Pyurveeva N.B. Poetikageroicheskogo eposa "Dzhangar" [Poetics of the Heroic Epic "Dzhangaf']. Elista, Dzhangar Publ., 2003. 240 p. (In Russian).
Ханинова Римма Михайловна, Калмыцкий научный центр РАН.
Доктор филологических наук, доцент, ведущий научный сотрудник отдела фольклора и литературы. Научные интересы: поэтика, русская литература, калмыцкая литература и фольклор, калмыцкая поэзия, перевод.
E-mail: khaninova@bk.ru
ORCID ID: 0000-0002-0478-8099
Rimma М. Khaninova, Kalmyk Scientific Center of the RAS.
Doctor of Philology, Associate Professor, Leading Research Associate, Department of Folklore and Literature. Research interests: poetics, Russian literature, Kalmyk literature and folklore, Kalmyk poetry, translation.
E-mail: khaninova@bk.ru
ORCID ID: 0000-0002-0478-8099
