CC BY
4
Acta Linguistica Petropolitana. 2024. Vol. 20.2. P. 168-207 DOI: 10.30842/alp23065737202168207
Языковой сдвиг и грамматика: падежи в удэгейском языке
Е. В. Перехвальская
Институт лингвистических исследований РАН (Санкт-Петербург, Россия); [email protected]; ORCID: 0000-0002-3976-8661
Аннотация. В статье представлен сравнительный анализ употребления падежей в двух диахронических разновидностях удэгейского языка: в традиционном удэгейском, не испытавшем влияния доминирующего русского языка, и в современном удэгейском, прошедшем все этапы языкового сдвига: от аттриции до почти полной утраты языка.
Рассматриваются функции падежей в традиционном варианте удэгейского. Особое внимание уделяется разграничению значений падежей, близких по значению. Анализируется употребление падежей в современных вариантах удэгейского языка. Показано, что употребление падежей в современном удэгейском во многом копирует употребление падежей в русском языке.
Ключевые слова: удэгейский язык; падежная система; функции падежей; языковой сдвиг; калькирование.
Благодарности. Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 17-29-09097.
Language shift and grammar: Cases in Udihe
Elena V. Perekhvalskaya
Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences
(St. Petersburg, Russia); [email protected]; ORCID: 0000-0002-3976-8661
Abstract. The article presents a comparative analysis of case use in two dia-chronic varieties of the Udihe language: in the traditional Udihe before it had experienced significant influence of the dominant Russian language, and in modern Udihe
© Е. В. Перехвальская, 2024
which has gone through all stages of language shift from attrition to an almost complete loss of the language.
The first section considers in detail the functions of cases in the traditional Udihe. An attempt is made to identify the invariant meaning for most of the cases, and an overview of the types of original case meaning expansion is provided. Particular attention is paid to the distinction between the three Udihe cases that express closely related spatial meanings (the Directive, Locative and Dative cases).
In the second section, the use of cases in modern Udihe variants is considered. Written texts, including translations from Russian, are analysed. It is shown that in modern Udihe the traditional Udihe cases have been brought into line with Russian cases or, in separate instances, with a specific function of a particular case. The result is that the use of cases in modern Udihe largely copies the use of cases in Russian.
The analysis was conducted on the basis of a representative Udihe corpus of over 53 000 words. The bulk of the corpus were texts recorded in the 1920s-1960s that provided a snapshot of the traditional Udihe.
The article addresses the functions of grammatical cases in Udihe and identifies what specific cases are most frequently found with certain verbs. At the next stage, the study compares the use of cases in the traditional vs. modern Udihe, taking into account that the latter has experienced strong Russian influence. It is shown that the modern Udihe differs significantly from its old version as documented in the 1920s-1960s, with the differences pervading all linguistic levels from grammar to lexical semantics.
Keywords: Udihe; Language contact; case system; functions of cases; language shift.
Acknowledgements. The reported study was funded by RFBR according to the research project № 17-29-09097.
1. Введение
Грамматический падеж — это сложная грамматическая категория, которая сочетает в себе синтаксическую функцию и / или указание на семантическую роль слова в предложении. Современная лингвистика отказалась от некогда существовавшего деления падежей на функциональные и пространственные или синтаксические и семантические, поскольку большинство падежей многих языков
объединяют эти функции [Butt 2008]. Однако традиционные названия падежей (например, дательный, местный и т. д.) навязывают исследователю некоторые предвзятые представления о функциях конкретного падежа, что часто помогает получить общее представление о функциях падежной формы, но иногда может вводить в заблуждение.
В последнее время в русле лингвистической типологии были выявлены кластеры значений, типичных для определенных падежей, а также типичные тенденции расширения значения падежей, см. [Heine 2008: 466-467]. Как будет показано далее, удэгейский язык не всегда следует этим типичным тенденциям. Стоит также упомянуть, что в тунгусо-маньчжурских языках, включая и удэгейский, имеются падежи, необычные по поведению и функциям [Malchukov 2008].
1.1. Методология и источники
В статье проанализировано использование падежей в аннотированном корпусе удэгейских текстов. Корпус содержит около 53 000 слов. Основная часть корпуса — тексты, записанные в 1920-1960-е годы и отражающие традиционный вариант удэгейского. Это:
— тексты на самаргинском диалекте (26 500 слов), записанные в 1936 году Е. Н. Баскаковой [Baskakova];
— сборники текстов на анюйском [Anuj] и хорском [Shneider] диалектах — 6700 слов, опубликованные Е. Р. Шнейдером;
— учебник удэгейского языка Minti onofi [MO], подготовленный в начале 1930-х гг. при участии студентов-удэгейцев — 3500 слов;
— тексты, собранные в 1960-х годах в разных территориальных группах И. В. Кормушиным [Kormushin] — 10100 слов;
— тексты, опубликованные М. Д. Симоновым, В. Т. Кялундзю-гой и М. М. Хасановой [Folklor], — 1200 слов);
— полевые материалы автора, собранные в 1982-2002 гг. в пос. Красный Яр [KY].
Меньшая часть корпуса содержит современные тексты: 1800 слов взяты из художественных текстов: из автобиографической повести А. А. Канчуга [Kanchuga], а также из переводов с русского языка на удэгейский, выполненных А. А. Канчуга [Канчуга.МП] и Н. И. Андреевой [Андреева].
Все тексты были отглоссированы в формате Toolbox, тексты Баскаковой также переведены на русский язык.
Были изучены функции падежей удэгейского языка, а также выяснено, с какими глаголами чаще всего сочетаются конкретные падежные формы. Следующим этапом исследования было сравнение использования падежей в «традиционном» удэгейском и в современных вариантах этого языка, который подвергся значительному влиянию со стороны русского.
1.2. Название, генетическая принадлежность, распространение
Официальное название — удэгейский язык. До 1920-х гг. удэгейцы не имели общего самоназвания, использовались родовые имена, происходящие обычно от названия реки, где жил тот или иной род. До 1920-х гг. в официальных документах удэгейцы и орочи именовались орочонами. Этимология этого этнонима является спорной. Ранее предполагалось, что он восходит к общетунгусскому *oron 'домашний олень', хотя ни удэгейцы, ни орочи не были оленеводами. А. М. Певнов и ряд других исследователей не поддерживают данную этимологию. С. М. Широкогоров [Shirokogoroff 1944: 210] предлагал возводить этноним orocen (в русской адаптации орочон) к слову oron 'место' (представлено в маньчжурском и солонском): таким образом, данный этноним означает 'житель данной местности'; эта этимология поддержана в [Певнов 2020].
Этноним udihe, возможно, восходит к старому маньчжурскому термину weji aiman 'лесной народ', который относился не только
к предкам удэгейцев, но, по-видимому, ко всему коренному населению, проживавшему в пограничной зоне севернее Кореи и Маньчжурии. Элемент udi- в и^^э, возможно, является когнатом маньчжурского weji 'лес' [Perekhvalskaya, Janhunen 2024: 326] 1.
Удэгейский относится к тунгусо-маньчжурской языковой семье. Традиционно его помещали в южную подгруппу тунгусской ветви вместе с орочским, нанайским, ульчским и орокским (см., например, [Nikolaeva, Tolskaya 2001]). Однако некоторые лингвистические особенности сближают удэгейский (и орочский) с северной подгруппой, в первую очередь с негидальским языком. По мнению И. В. Кор-мушина [Кормушин 1998: 12], удэгейский — это северный тунгусский язык, на который значительное влияние оказали языки южной группы, особенно нанайский и ульчский. Такого же мнения придерживается и Ю. Янхунен [Janhunen 2012].
Удэгейский язык распространен в Хабаровском и Приморском краях Дальнего Востока России. Диалекты удэгейского языка выделяются, в первую очередь, на географических основаниях — каждой территориальной группе приписывался свой диалект. Исторически выделялись: кур-урмийский, самаргинский, анюйский, хунгарий-ский, хорский, бикинский, иманский, приморский диалекты. Диалектные различия касаются в первую очередь фонетики (состав гласных) и лексики, в меньшей степени морфологии.
В 1930-е годы полукочевые группы удэгейцев стали оседлыми, их разместили в специально построенных постоянных поселениях. В советское время у удэгейцев не было своего национального района, поэтому по существовавшим в то время правилам языковой политики они не имели права на часы радиовещания или на страницу в местной газете. В настоящее время крупнейшими местами компактного проживания удэгейцев являются следующие поселки: Агзу (Тернейский р-н Приморского края), где удэгейцы составляют около 80 % населения, Гвасюги (р-н им. Лазо, Хабаровский край) — 65 % населения и Красный Яр (Пожарский р-н, Приморский край)—55 % населения поселка.
1 Более подробно об истории данной этимологии см. в [Певнов 2022], где предлагается также альтернативная этимология.
1.3. Социолингвистическая ситуация, языковой сдвиг
Удэгейцы — одна из самых малочисленных этнических групп России. Согласно последним переписям населения (1989, 2002 и 2010 годы), численность удэгейцев постоянно сокращалась с 1902 человек в 1989 году до 1496 человек в 2010 году. Они составляют незначительную часть населения не только в Российской Федерации в целом, но и в местах их традиционного проживания. В удэгейских поселках русский язык полностью доминирует во всех сферах общественной жизни; в смешанных семьях языком общения всегда является русский. Единственная сфера употребления, которая по-прежнему обслуживается преимущественно удэгейским языком — это шаманские обряды (удэгейцы не были обращены в православие).
Сокращение численности удэгейцев сопровождается еще более резким упадком использования удэгейского языка: по данным переписи 1989 года, по-удэгейски говорили 462 человека, в 2002 году — 227 человек, а в 2010 году — всего 103 человека. Однако и эти цифры представляются значительно завышенными.
1.4. Лингвистическая информация
Фонетика и фонология. Удэгейский язык занимает особое положение в тунгусо-маньчжурской семье во многом благодаря особенностям фонетики и фонологии [Зиндер 1948; Радченко 1988; Симонов 1988; Nikolaeva 2000; Перехвальская 2010]. В хорском и анюйском диалектах (северных) различаются четыре ряда гласных фонем: краткие, долгие, ларингализованные (смычные) и фа-рингализованные 2 (придыхательные); бикинский и иманский (юж-
2 В данной статье долгие гласные обозначаются удвоением буквы, фаринга-лизованные гласные—последовательностью AhA; ларингалированные—последовательностью 'А.
ные диалекты) различают три ряда гласных фонем: краткие, долгие и ларингализованные (подробнее см. [Perekhvalskaya 2022]).
Морфология. Удэгейский язык характеризуется агглютинацией в сочетании с элементами фузии в парадигмах глаголов. Корень, как именной, так и глагольный, всегда занимает крайнее левое положение в слове; за ним следуют деривационные и словоизменительные суффиксы, которые образуют цепочку, способную насчитывать до пяти или шести суффиксов (в случае глагольных форм).
Система глагола включает финитные и нефинитные формы. Глагол обладает грамматическими категориями времени, вида, наклонения, залога, полярности, лица и числа. Нефинитные глагольные формы (причастия, конвербы и номинализованные формы) выражают различные типы зависимых предикатов; причастия часто используются в качестве матричных предикатов. Помимо синтетических форм глагольная система содержит аналитические конструкции со вспомогательными глаголами. Глагольное отрицание представляет собой аналитическую конструкцию с отрицательным глаголом э-, который присоединяет словоизменительные суффиксы.
Система личных местоимений различает инклюзивные и эксклюзивные формы множественного числа первого лица.
Существительные изменяются по падежам. Выражение числа является необязательным. Суффиксы множественного числа -зiga и gэtu сочетаются в основном с существительными, обозначающими людей (реже животных). Глаголы, как правило, используют формы 3 л. мн. ч. только в сочетании с существительными, обозначающими людей или животных. В сочетании с существительными, обозначающими предметы, растения, явления природы и т. д., выступают формы единственного числа. Множественное число не используется при наличии кванторов.
Синтаксис. Основной порядок слов S О V. В сложных предложениях предикат зависимого предложения выражается нефинитными глагольными формами. Независимые клаузы объединяются при помощи энклитических частиц. Притяжательные конструкции характеризуются вершинным маркированием.
Основной словарь удэгейского языка представлен исконной лексикой тунгусо-маньчжурского происхождения. Она отражает традиционную полукочевую жизнь удэгейцев, их основные занятия (охота и рыболовство), ремесла, верования. Имеется заметное количество заимствований из маньчжурского, монгольского, китайского и русского языков.
2. Система падежей удэгейского языка 2.1. Типы парадигм
Система падежей в удэгейском языке включает в себя 9 падежей; существует три типа парадигм: обычная, лично-притяжательная и возвратно-притяжательная. В личных притяжательных парадигмах существительные присоединяют личные притяжательные аффиксы; возвратно-притяжательные падежные формы присоединяют возвратные суффиксы: ед. ч. -г, -тг (назначительный падеж); мн. ч. fэi (-А).
Таблица 1. Система падежей удэгейского языка Table 1. The Udihe case system
Падеж Обычная парадигма Лично-притяжательная парадигма Возвратно-притяжательная парадигма
Именительный tada 'стрела' tada-ni 'его стрела'
Винительный tada-wa tada-wa-ni (тэт) tada-i
Дательный tada-du tada-di-ni (тэт) tada-di-i
Инструментальный (Творительный) tada-ji tada-ji-ni (тэт) tada-ji-i
Местный tada-la tada-la-ni (тэт) tada-la-i
Отложительный tada-digi tada-digi-ni (тэт) tada-digi-i
Падеж Обычная парадигма Лично-притяжательная парадигма Возвратно-притяжательная парадигма
Направительный tada-tigi tada-tigi-ni (тэт) tada-tigi-i
Продольный tada-li tada-li-ni (тэт) tada-li-i
Назначительный tada-na-ni (тэт) tada-na-mi
2.2. Функциональные и пространственные падежи
В удэгейском, как и в большинстве языков мира, грамматические падежи сочетают в себе различные функции, в том числе синтаксическую и семантическую, см. Таблицу 2.
Таблица 2. Функции падежей удэгейского языка Table 2. The functions of Udihe cases
Падеж Суффикс Синтаксическая функция Пространственное и темпоральное значения3 Другие семантические функции
Именительный — подлежащее; именная часть сказуемого; именная часть послеложной конструкции
3 Подробнее о значении пространственных падежей в удэгейском языке см. в [Perekhvalskaya 2022a].
Падеж Суффикс Синтаксическая функция Пространственное и темпоральное значения Другие семантические функции
Винительный -мА 4 -тА прямое дополнение место, где осуществляется направленное действие с глаголами речи — передаваемая информация; бенефициант в конструкциях вспомоществования
Дательный -du (-Сг) агент в пассивных конструкциях; ка-узируемый при каузативных глаголах, производных от переходных состояние покоя; точка во времени реципиент; получатель в ситуации передачи; обладатель в конструкции владения; обстоятельство причины
Инструментальный (творительный) -Зг участник совместного действие орудие; материал; средство передвижения; обстоятельство
Местный -А Си1А (-сгА) локализация, движение до ориентира; точка во времени источник информации, источник стимула при глаголе восприятия, с глаголами арифметических действий; причина.
4 Заглавная буква в суффиксах указывает на все сингармонические варианты данного суффикса: -мА ^ -м>а, -м>э, -м>о.
Падеж Суффикс Синтаксическая функция Пространственное и темпоральное значения Другие семантические функции
Отложительный -digi стандарт сравнения в сравнительных конструкциях движение от ориентира; начальная точка во времени
Направительный адресат при глаголах речи и глаголах эмоциональной активности направление, движения в сторону ориентира; конечная точка во времени целевое состояние при глаголах изменения
Продольный -Н (-сЫН) движения вдоль или сквозь что-л.; через период времени ориентир; инструкция
Назначи-тельный -пА предмет, который появляется в результате произведения действия; будущий статус человека
2.3. Функции падежей в «традиционном» удэгейском языке
Именительный падеж
Именительный падеж не маркирован. Он используется как назывная форма существительного; кодирует субъект при переходных и непереходных глаголах; используется в предикативной функции
(обычно со связкой). В притяжательной и генитивной конструкциях обозначает обладателя или слово-определение:
(1) b'ata yala-ji-ni мальчик рука-1№та^о
'рукой мальчика'
Именительный падеж используется в послеложных конструкциях (подкласс генитивных конструкций):
(2) jugdi doo-ni-ni
дом пространство.внутри^Ат^о
'внутри дома, в доме'
Именительный падеж выступает также с глаголами odo- (sds-) 'становиться':
(3) Bua xus-ni gaja-ni o-o-si
природа местность-3sG птица^о становиться-pp-pc.ss
bi-mi=ls, cind'a-wa, siys-ws diga-mi bagdi-tsizs. быть-GER-FOC птичка-АСС мЬШЪ-АСС есть-GER жить-DEL
'В таежную птицу превратившись, будешь жить, питаясь птичками и мышами' [Baskakova.V.17.027].
Винительный падеж
Винительный падеж маркирован суффиксами -wA (основа на гласный) или -mA (основа на -n) в простом и лично-притяжательном типе склонения. В возвратно-притяжательном типе склонения винительный падеж совпадает с именительным (см. Таблицу 1).
Винительный падеж прототипически кодирует прямой объект (пациенс, цель, стимул и т. д.).
(4) Amba miti xaña-wa-fi zawa-ini gisni.
Амба lPL.INCL дуШа-ACC-lPL.INCL брать^О EVID
'Нашу душу забирает злой дух' [Anuj.10.001].
Если прямой объект неспецифичен или не определен, винительный падеж морфологически не маркирован независимо от одушевленности существительного.
(5) Ogbйд-0 waa-ha-si этэ^^э-т.
лось-Асс убить-рр-рс^ прийти-Rev-Pst-3Sg 'Лося добыв, возвращался' [Baskakova I. 03.003].
Винительный падеж также употребляется с глаголами речи, указывая на передаваемую информацию:
(6) БиСэ-^эШ kэjэ-wэ-т э-^эцэч tэlщшi. умирать-рря-соы слово-Асс^о vNEG-Fuт-1sG сказать
'Я не предам (досл.: «не скажу») слова умирающих людей' [Baskakova IV. 18.064].
С глаголом Ьэ^и 'помогать' обозначает бенефицианта:
(7) Asasa, sitэ-i, aziga, ттэ^э bэlэsi-a-hu.
спасибо ребенок-^ девочка ^о-Асс помогать^т-2рь 'Спасибо, сынок, дочка, помогли вы мне' [Kormushin.32.158].
С некоторыми глаголами направленного движения винительный падеж указывает на то, где осуществляется это движение:
(8) Uta-digi Ьи ит^э sol'o-gi-go-u.
этот-Авь 1рь.ехсь Анюй-Асс плыть.вверх-REv-PRF-1PL.ExcL
'Затем мы поднялись вверх по Анюю' [Anuj.14.067].
Дательный падеж
Дательный падеж маркируется суффиксом-Си. Когда за ним следует или ему предшествует -/', этот суффикс реализуется как -Сг: хипа^-^ч [сестра-DАт-REFL] 'к своей сестре'. В составе некоторых послелогов последовательность -Си-т реализуется как -т-т:
(9) dэktugэ Соо-т-т
коробка пространство.внутри^Аг^о
'в коробке (внутри коробки)'
Название этого падежа весьма условно, поскольку он сочетает разнообразные синтаксические и семантические функции. Как семантический падеж дательный выражает роль реципиента при ди-транзитивных глаголах, таких как 'давать', ср. (10), с чем и связано его традиционное наименование. Однако в качестве синтаксического этот падеж кодирует а) агенса в пассивных конструкциях (11); б) кау-зируемого в каузативных конструкциях с переходными глаголами (12).
(10) Min-du omo gaa-wa bu-js. 1sg-dat один ветка-Acc давать-шр
'Дай мне одну веточку (черемухи)' [Baskakova.III.04.202].
(11) Maqga bi-mi Bua-du i mi uu-hi? сильный быть-GER Бог-dat почему быть.убитым-2sG
'Раз ты сильный (букв. «будучи сильным»), почему Бог тебя убивает (ты убиваем Богом)?' [Kormushin.15.031].
(12) Uti nada lusa-jiga-du sugala-wa tsti-wsq-ki-ni. этот семь русский-PL-DAr лыжи-Acc надеть-cAus-psт-3sG
'Она заставила семерых русских надеть лыжи' [Anui.06.017].
В пространственной функции дательный падеж обозначает место, где реализуется состояние или действие, привязанное к определенному месту:
(13) Xula doo-ni-ni jominji diga-si-s-ni cu'ai-ws. одеяло внутри-DAт-3sG тайком есть-DUR-psт-3sG черемуха-Acc
'Они тайком ели черемуху под одеялом' [Baskakova.III.04.198].
Темпоральное использование дательного падежа является расширением его пространственного значения: geawan-du «на рассвете»; waikta-du 'со звездами (ночью)'. Примеры (14)-(15) демонстрируют кодирование дательным падежом других типов дополнений: обстоятельства (14), причины (15).
(14) Doktori-du oktosi-go-i. доктор-DAT лечить-рм-^
'Я лечился у врача' [Anuj.14.010].
(15) Si M maqga bi-mi, suu-du imi calugo-hi?
2sg сильный быть-GER солнце-DAT почему таять-2sG
'Если ты сильный, почему таешь на солнце' [Kormushin.15.008].
Дательный падеж в сочетании с глаголом bi 'быть' обозначает определенный тип владения (16):
(16) Mama-du 'o-i bie.
бабушка-DAT домашняя.птица-ss быть.ргр
'У бабушки есть домашняя птица' [Baskakova.I.02.040].
Причастия в дательном падеже выражают зависимую предикацию со значением обстоятельства:
(17) 'Ai-wa tana b'a-han-di-foi umi-mai
водка-Acc впервые найш-psT-DAT-ss.PL пить-ger.pl
sokto-ho-ti.
опьянеть^т-3р1
'Так как они пробовали водку в первый раз, то пили и опьянели' [Anuj.05.0540].
Непросто решить, какие значения дательного падежа в удэгейском языке следует считать исходными. Удэгейский дательный падеж можно рассматривать как синтаксический падеж наряду с именительным и винительным. С другой стороны, используемый термин «дательный падеж» указывает на семантическую функцию этого падежа как на главную. При этом он является и пространственным падежом, а пространственные значения с точки зрения теории обычно рассматриваются как первичные [Heine 2008; Kulikov 2008]. Делались попытки объяснять особый статус дательного падежа, который является частично «структурным», а частично «семантическим», тем, что его базовым значением является значение 'sentient affected entity' «затронутый разумный участник» [Nffiss 2008, 576].
Я выделяю два первичных значения данного падежа: 1) третий участник ситуации; 2) точка в пространстве. Каждое из значений демонстрирует следующие семантические расширения:
1) Третий участник: бенефициант, реципиент ^ каузируемый в каузативной конструкции.
2) Точка в пространстве ^ точка во времени;
^ обстоятельство ^ причина ^ агенс в пассиве; ^ обладатель.
Местный падеж
Местный падеж маркируется суффиксом -1А для основ на гласный или суффиксом -Си1А / -СйА (для основ на -п). . Это прежде всего пространственный падеж. «Наиболее обычной функцией этого падежа является выражение пространственного местоположения (местоположение в/на/в/чем-то и движение во что-то, в отличие от направительного падежа, который выражает скорее направление к объекту)» [Nikolaeva, Токкауа 2001: 714]. По мнению Кормушина, «Местный падеж кодирует местоположение, место прибытия и место действия» [Кормушин 1998, 87]. В действительности многие употребления этого падежа выходят за рамки представленных определений. Местный падеж кодирует не просто местоположение, а достигнутую цель движения, которая может быть расположена по-разному: на чем-л. (18); снаружи чего-л. (19); может быть частью чего-л. (20), располагаться внутри чего-л. (21) (подробнее о соотношении местного, дательного и направительного падежей см. в [Регек^аккауа 2022а]).
(18) Мэпэ ака-1а-1 sindagi-a-ni b'ata-wa эт^э сам спина-юс^ взвалить^т^о мальчик-Асс колыбель
giэ=dэ.
СОМ1ТТОС
'Она взвалила колыбель с ребенком на спину' [KY 1991.2].
(19) Ni-tigi goala-qi-miэ=dэ иИ-Ъ taqd'a
человек-Бт. поворачивать-КЕ^оЕК=гос река-юс тащить.ркр
ЬэЪ^э. девочка
'Превратившись в человека, он вытащил девочку из реки' [КУ1991.5].
(20) ЙШэ-1э iktэmэ-hэ-ni. смола-ьос кусать-psт-3sG
'(Он) откусил немного от смолы' [Baskakova.V02.005].
(21) БэИэ diэli-kca-mi кuga-la аа-а-т. девушка лететь-рго-оЕГ дымоход-ьос застрять^т^о
'Девушка, пытаясь улететь, застряла в дымоходе'
[Baskakova.L03.080].
Таким образом, местный падеж в отличие от направительного (см. ниже) указывает на обязательное соприкосновение (контакт) с опорной точкой. Ср. еще примеры:
(22) Si эр таШ-^ тт^иЪ sukiэ-jэ. 2sG эта веревка-ш ^-ьос связывать-шр
'Привяжите эту веревку ко мне (букв. «привяжите этой веревкой ко мне»)' [Baskakova.L03.145].
(23) Lээtigэ-wэ dШ-b-т Jawa-'a=dэ juktasi-li-э-ti.
Летиге-Асс голова-ьос^о взять-PRF=Foc тащить-шс^т-3рь 'Они стали таскать Летиге за голову (волосы)'
[Baskakova.L03.070].
Непространственные использования местного падежа являются расширением его пространственного значения. Словоформа эхМ-С^ч может быть переведена как 'к своей сестре / у своей сестры' и т. д. Перед нами случай метонимии ОБЪЕКТ = ПРОСТРАНСТВО, СВЯЗАННОЕ С ОБЪЕКТОМ; глагол цэт-э-т 'вернулся' конкретизирует значение: 'туда, где была / жила его сестра'.
(24) Эхт^Иэ4 цэт-э-т. сестра-ьос^^о идти^т^о
'Он вернулся к своей старшей сестре' [Baskakova.III.04.118].
Расширением пространственного значения местного падежа является также обозначение стимула при глаголах восприятия (25), средства восприятия (26), а также потерпевшего при глаголе Joomi-'украсть (у кого-л.)':
(25) Baa-la jahi bagdi-ga. пространство.снаружи-юс шум найти-PRF
'Снаружи послышался шум' [Baskakova.III.05.165].
(26) Bua buini=bada bi-hi-wa jaa-la saa-ja-hi. природа звер^Нкв быть-PRP-Acc глаз-Loc знать-opт-2sG
'Ты (своими) глазами увидишь, что он подобен дикому зверю' [KY.1998.11].
Направительный (лативный) падеж
Направительный падеж маркируется суффиксом -tigi и указывает на ориентир, в направлении которого осуществляется действие. «Грамматика удэгейского языка» дает следующее определение: «Про-тотипическая функция лативного падежа состоит в том, чтобы выразить направление (...) Его расширенная функция в качестве дополнения заключается в выражении конечной точки во времени и, на еще более абстрактном уровне, цели. Латив также обозначает адресата некоторых глаголов передачи информации» [Nikolaeva, Tolskaya 2002: 124]. Это описание соответствует определению, данному Кормуши-ным: «Направительный падеж кодирует точку, к которой направлено движение, а также адресата речи» [Кормушин 1998: 87].
Приведенные определения не проясняют проблему разграничения функций между сферами употребления местного и направительного падежей. Главной отличительной особенностью является наличие или отсутствие контакта с ориентиром / целью действия.
Направительный падеж используется для указания направления, в котором осуществляется движение; он появляется с такими глаголами как, например, xatiga- 'прыгать', tukti- 'карабкаться'. Обстоятельства в направительном падеже сочетаются с глаголами деятельности, выполняемой в определенном направлении: это переходные глаголы, например, глагол wanda- 'бросать', который употребляется преимущественно с направительным падежом. Основное различие между использованием местного и направительного падежей зависит от того, достигнута ли цель. Рассмотрим примеры (27) и (28):
(27) Sama jugdi-tigi э-hi-ni qsns. шаман дом-dir vneg-pr-3sg идти
'Шаман не идет в дом' [Anuj.09.061].
(28) Ot'osi=tsns jayga jugdi-lp-ni iigi-hs-ti. затем=и начальник дом-loc^sg войти^т-3р1
'И тогда они вошли в дом начальника' [Anuj.05.083].
В (27) используется форма направительного падежа jugditigi 'в дом, в направлении дома', поскольку цель не достигнута; в (28) цель движения достигнута, и используется местный падеж.
Направительный падеж имеет важную непространственную функцию, указывая на адресата с глаголами речи, что составляет около '/5 всех случаев употребления этого падежа.
Основные непространственные значения направительного падежа являются расширениями его пространственной функции. Это адресат речи (29), адресат эмоциональной активности (30) и направление восприятия (31).
(29) Ñajakta-i bi-isi=ds, ñajakta-tigi младший.брат-2sG быть-pc.Dsfoc младший.брат-DiR
gsls-muss-i. просить-сош-^
'Если бы у тебя был младший брат, я бы попросил младшего брата (о тебе)' [Baskakova.III.05.004].
(30) Xuñaji-ni tagda-ha-ni mafa-tigi-ni. сестра-3sG сердиться-psт-3sG муж-DIR-3sG
'Ее сестра рассердилась на ее мужа (не на своего)'
[Baskakova.II.09.029].
(31) Xatala bogoli-hs-ni, dzgdi-tigi-ni isssi-hs-i. девушка испугаться-psт-3sG лицо-dir-Ssg смотреть-pst-pp
'Девушка, посмотрев ему в лицо, испугалась'
[Baskakova.V.08.012].
Направительный падеж также используется с глаголами gualana-'превращаться во что-л.'; mafala- 'выходить замуж за кого-л.'.
Продольный падеж
Продольный падеж выражается суффиксом -И (для основ на гласный) или суффиксом ^иЫ (^Ш) (для основ на -п). Этот падеж также является, в первую очередь, пространственным и в этом качестве указывает на место, через, сквозь, вдоль или поперек которого осуществляется движение:
(32) Хофо хоко-И уэтч-т.
другой дорога-ряоь возвращаться-ркр^о
'Он возвращается другой дорогой' [Anuj.09.066].
(33) КиШ айа-И-т мээМ^э-Ы. Кукчи перевал-PROL-3sG перевалить^т-3рь
'Через перевал Кукчи перевалили' [Baskakova.IV.08.021].
Непространственные употребления продольного падежа являются расширением его первоначальной функции. Продольный падеж указывает место, через или сквозь которое осуществляется действие, не являющееся движением:
(34) А-ма ]в-И zepte-uji? Ацта-1ы diga-taiJa.
это-Асс что-ркои есть-PRP.PАss рот-рион^ есть-БЕ1
'Чем это едят? Ртом (своим) ешь, конечно.' [Лпщ.20.115-116].
(35) Ш'а аит saya-ti siinda-ha-ni.
Уза старший.брат^о дыра-рко1 подсматривать^т^о 'А старший брат Узы в дырочку подсматривал'
[Baskakova.L01.048].
Продольный падеж указывает также на ориентир, в соответствии с которым осуществляется действие: по следам, в направлении звука или света:
(36) Mafa хоЫо-И-т пэт^э-Ы. медведь след-рио1^о идти^т-3р1
'Они пошли по медвежьим следам' [Kormushin.20.048].
(36) Кэки kskui-li-ni qsni-hs-ni.
кукушка кукование-риоь^е идти^т-3рь
'На голос кукушки шел' [Baskakova.IV.13.054].
Отложительный падеж
Отложительный падеж выражается суффиксом -digi для существительных всех классов. Его основная функция — это обозначение начальной точки движения:
(37) Bila-digi qsn-'s-i.
Бира-ABL ПоЙти-PRF-lSG
'Я отправился из Биры' [Anuj.13.001].
(38) Aiy'ai-digi aima disli-hs-ni. ельник-ABL рябчик лететь-psт-3sG
'Из еловой чащи вылетел рябчик' [Baskakova.V.05.021].
(39) Toko-digi imaha s-hi-ni imana, tigds tigdsj-ni. облако-ABL снег vneg-prp-3sg идти.снег дождь дождить-3sG
'Из облака идет дождь, а не снег' [M0.082].
Отложительный падеж может передавать временное значение: ср. наречия odigi caixi 'отныне, с этих пор' (букв. «отсюда дальше»), utadigi 'потом' (букв. «от этого»).
Расширением пространственного значения является обозначение источника получения чего-либо (41), происхождения из чего-либо, от кого-либо (41):
(40) Abuga-digi okto-wo gazu-gi-js. отец-ABL лекарство-Асс нести-REF-iMP
'Принеси лекарство от отца' [Baskakova.V.05.041].
(41) Mafa-digi ssks-hs-ti biss. Медведь-Авь вести.род^т-3рь быть.PRF
'Они ведут род от медведя' [Anuj.02.004].
Отложительный падеж используется в сравнительных конструкциях: он указывает на объект сравнения:
(42) Od'o loho-ni bi loho-digi-i nic'a. дед кинжал-3sG 1sg кинжал-АВ1-^ маленький
'Шашка (кинжал) деда меньше моей шашки' [Baskakova. III.08.018].
Творительный падеж
Творительный (орудийный) падеж образуется путем прибавления суффикса ji для всех типов склонения. Это, главным образом, семантический падеж, кодирующий орудие совершения действия, средство передвижения, материал. Это довольно типичный кластер значений орудийного падежа. Х. Наррог предлагает считать инвариантом значения орудийного падежа значение «means» ('средство') [Narrog 2008].
В удэгейском языке представлены следующие значения творительного падежа: орудие совершения действия (43); часть тела, которой совершается действие (44); материал, из которого сделан предмет (45); средство передвижения (46):
(43) Mafa s'aa-zi-ni uqtuda-a-ni. медведь лопатка-INsт-3sG стучать.в.бубен-psт-3sG
'Она стучала в бубен медвежьей лопаткой' [Kormushin.19.054].
(44) Moo pahi-wa-ni yala-ji jawa-ha-ni. дерево ^TO^A^^g рука-iNSTR брать-psт-3sG
'Он взял рукой кусок дерева' [Anuj.20.034].
(45) Bui gaamaha-zi-ni tada-wa o-li-ho-ti.
зверь ко сть-INsTR-3sG стрела-Асс делать-INc-psт-3pL
'Стали делать стрелы из костей животных' [Anuj.02.012].
(46) Bu gaha-ji xuli-u. 1pl.excl утка-iNSTR ездить-^.ЕХ^
'Мы на утке ездим' [Anuj.20.293].
Творительный падеж употребляется также в конструкциях совместного и взаимного действия. В таких конструкциях существительное в творительном падеже часто (но не всегда) выступает с наречием gaja 'вместе':
(47) Utadigi jayga-ji gaja ajay-ka-u.
затем начальник-iNSTR вместе спускаться-PRF-lPL.ExcL
'Затем вместе с начальником спустились вниз (по реке)'
[Anuj.14.049].
Творительный падеж может выражать значения сопутствующих обстоятельств или образа действия (48):
(48) Kuliga-ji siya-ji amda-ni cul yana-ha-ni.
змея-iNSTR мышь-iNSTR нора-3sG прямо.в идти^т^о
'Змеей, мышью прямо в нору нырнула'
[Baskakova.III.06.071].
Присоединяясь к причастию прошедшего времени, творительный падеж оформляет зависимую предикацию, указывающую на способ совершения или цель действия:
(49) Mina-wa too-ji dagan-ji waa-laga-mi moo-wo
1 sG-Acc огонь-iNSTR жечь.рр-iNSTR убить-puRP-cv дрова-Acc
moolo-hi=jau? заготавливать.дрова^о=д
'Ты дрова готовишь, чтобы меня убить, на огне сжечь?'
[Baskakova.IV.18.014].
В примере (49) творительный падеж использован дважды: 1) с существительным too 'огонь' — too-ji 'огнем, на огне', где данный падеж маркирует средство действия ('сжигать на огне) и 2) с причастием от глагола daga- 'жечь', где кодируется цель действия ('заготавливает дрова, чтобы сжечь').
Некоторые глаголы эмоциональной активности также требуют творительного падежа: yala- 'бояться чего-л.', iña- 'смеяться над чем-либо', susa- 'спасаться от чего-л.', joo- 'испытывать недостаток в чем-л.':
(50) Od'o, sin-Ji цэ1э-т1 э^-т1 И.
дед 2sG-INsтR бояться-оЕи 'гоео^т-^ войти 'Дедушка, я тебя боялась, вот и не зашла' [Kormushin.30.245].
Назначительный падеж
Назначительный падеж образуется путем присоединения суффикса -пА и требует наличия притяжательного суффикса, личного или возвратного. Назначительный падеж маркирует предмет, который появляется в результате произведенного действия, при этом притяжательный суффикс указывает на будущего владельца предмета. Возвратный суффикс указывает на то, что производящий действие сам будет владельцем
(51); личный притяжательный суффикс указывает на иное лицо (52):
(51) в/ вта-па-шI о
^о котомка-DЕsт-ss делать-^о
'Я делаю себе котомку' [М0.004].
(52) Вэ^Ъ^и, sol'o-du JogJo-no-ti сэтсэт королек^Ат поползень^Ат клюв-DЕsт-3pL острый
o-o-ni.
делать^т^о
'Корольку и поползню, он сделал (им) острые клювы'
[Folklor. 03.006].
Если речь идет о человеке, назначительный падеж указывает на новую роль данного человека, а притяжательный суффикс — на то лицо или группу лиц, которые будут связаны с данным человеком в его новой роли, ср.:
(53) Od'o mama=da sitэ-nэ-ti Ы-^э^э-Ы.
старик старушка=и ребенок-DЕsт-3pL быть-гот^о 'Ты старику и старушке ребенком будешь' [KY 1991].
(54) в/ тэпэ шafa-na-шi galakta-Jэ-mi
^о иерь муж-DЕsт-ss искать-орт-^о
'Я пойду себе мужа искать' [Baskakova.IV. 12.004].
Чаще всего незначительный падеж появляется с относительными существительными, обозначающими термины родства (53), (54), части тела (52), личные вещи (51). Если же этот падеж выступает с ав-тосемантичными существительными, перед суффиксом падежа ставится показатель отчуждаемой принадлежности -ф-:
(55) Мэпэ-тэпэ sээ-пi b'asa-yi-na-foi Jawa-a-ti.
яестр род^о река-АL-DEsт-ss-REFL.PL брать^т-3рь
'Каждый из родов захватил себе реку (то, что станет его рекой)'.
3. Языковой сдвиг и падежи
3.1. «Традиционный» и современный удэгейский
На следующем этапе работы сравнивались данные: 1) традиционного удэгейского языка, который не испытал сколько-нибудь значительного влияния со стороны русского языка, и 2) современного удэгейского, в котором проявляются все признаки языкового сдвига. Следует заметить, что в настоящее время носителей традиционного удэгейского языка уже нет. Те, кто сейчас говорит по-удэгейски, принадлежат к самому старшему поколению в возрасте 80 лет и старше. Несмотря на то, что их родным (первым) языком был удэгейский, впоследствии возможность использовать его во взрослой жизни оказалась очень ограниченной. В результате русский язык стал доминирующим, а удэгейский подвергся значительному русскому влиянию, см. [Nikolaeva, Perekhvalskaya 2001].
Были проанализированы устные рассказы современных носителей удэгейского языка, а также современные письменные источники.
Следует заметить, что во время записи устных рассказов и тем более при подготовке письменных текстов на удэгейском языке информанты, носители языка, старались по возможности избегать русских заимствований. Тем не менее их язык значительно отличается от языка, задокументированного в 1920-1960-е годы. Эти отличия
касаются всех языковых уровней, от грамматики до лексической семантики.
Проиллюстрирую сказанное следующим примером из автобиографической повести А. А. Канчуга «Багдисэ хокто тэлуцуни» ('Рассказ о жизненном пути'), пример (56).
(56) Min-du ilisnti aqani уэпэ-li-s-ni.
1 sg-dat третий год идти-вдс^т^о
'Мне шел третий год' [Канчуга].
Эта фраза является точной калькой русского «Мне шел третий год»; единственное различие состоит в порядке слов. Такая фраза была бы невозможна в традиционном удэгейском по целому ряду причин. В традиционном языке не существовало метафоры ВРЕМЯ = ДВИЖУЩИЙСЯ ПРЕДМЕТ, поэтому период времени не мог «идти». Существительное aqani обозначало 'календарный год', для подсчета лет использовалось другое слово, а именно sss 'год (возраста)'. Дательный падеж не употреблялся в такого рода конструкциях.
Еще пример из сказки «Мадга Нэку» ('Храбрая Нэку'), переведенной с русского языка Н. И. Андреевой. Дается описание осени в тайге:
(57) Moo ajala-ma jua-ma tsgs-ws asukta-gi-i-ni, дерево лучший-ADj лето-ADj одежда-Acc снимать-REF-PRP-3sG
aja bolo-pti tsgs-ws tsti-gi-i-ti.
хороший осень-ADj одежда-Acc Hадевать-REF-PRP-3PL
'Деревья снимают лучшую летнюю одежду, снова надевают хорошую осеннюю одежду' [Андреева].
Дополнительной сложностью перевода является то, что оригинал (в данном случае — русский) навязывает определенные значения, и перед переводчиком стоит задача создания новых языковых средств для передачи этих значений, которые традиционный удэгейский не передавал. К таким относится, например, красочное описание природы. Приведу оригинал: «Снимают деревья наряд летний,
надевают наряд осенний» 5. Переводчик, учитель удэгейского языка, создает два неологизма jua-ma 'летний' и bolo-pti 'осенний', которые невозможны в традиционном удэгейском. Слова jua и bolo являются наречиями со значением 'летом' и 'осенью' и, соответственно, не могут присоединять словообразовательные суффиксы существительных. Для создания несуществующих в традиционном удэгейском прилагательных 'летний' и 'осенний' использованы отыменные суффиксы -mA и -pti. Первый имеет два основных значения: указывает на 1) материал, из которого сделан предмет (ssuls-ms tsgs 'шелковый халат', taluga-ma ugda 'оморочка из бересты') или 2) происхождение, природу живого существа (b'ata-ma sits 'ребенок-мальчик', ssxi-ms mam'asa 'жена-лягушка ). Еще менее подходящим является суффикс -pti, в современном языке он непродуктивен и представлен, главным образом, в существительных: wopti 'дверь', uñapti 'кольцо', и т. д. По-видимому, переводчик ориентировался на единственное в своем роде прилагательное anapti 'прежний', связанное с наречием anana 'раньше, в старые времена'. Кроме того, в разбираемом предложении употреблен глагол в форме 3 л. мн. ч. tstigiiti 'снова надевают', хотя формы множественного числа в традиционном удэгейском могли относиться только к людям, но никак не к деревьям.
3.2. Падежи в современном удэгейском
В данном разделе рассматривается употребление падежей в современных вариантах удэгейского языка. Рассмотрены 1) употребление трех пространственных падежей; 2) изменение управления некоторых удэгейских глаголов.
При контакте языков, обладающих падежными системами, могут реализоваться различные типы языковой интерференции (см. [Jonason 2008]). Удэгейскому языку не свойственны прямые заимствования падежных суффиксов, речь идет о калькировании
5 Диана Слипецкая. Сказания земли Амурской. Храбрая Нэку. Дальний Восток. 2022. № 6. С. 219-229.
конструкций. Падежи удэгейского языка приводятся в соответствие с конкретными русскими падежами (или конкретными функциями какого-то падежа). Следует заметить, что падежные системы удэгейского и русского языков совпадают не полностью, но все же достаточно близки, если учесть, что в русском языке имеется не 6 традиционно выделяемых падежей, а, по крайней мере, 8, с учетом местного и «частичного» (партитив) падежей [Аркадьев 2009]. Эта ситуация значительно упрощает употребление удэгейских падежей по русской модели.
3.3. Пространственные падежи: дательный, местный, направительный
Выше было показано, что в традиционном удэгейском выбор одного из трех пространственных падежей подчиняется определенным правилам. Дательный падеж обозначает состояние покоя, чаще всего он сочетается с глаголом Ы- 'быть, жить' (около '/з всех пространственных употреблений). Местный падеж выражает достигнутую цель. Местный падеж не указывает на точную локализацию действия, которая может быть уточнена при помощи пространственных послелогов. Различие между местным и направительным падежами зависит от того, достигнута ли цель. Выбор падежа может зависеть также и от того, воспринимается ли действие как законченное.
В современном удэгейском эти правила нарушаются. Однако использование трех рассматриваемых падежей не становится хаотичным, оно организовано по русскому образцу. Удэгейский дательный сопоставляется с русским дательным без предлога и утрачивает пространственную функцию, обозначая лишь «третьего участника». В современном удэгейском местный падеж соответствует русскому предложному в пространственной функции или русскому местному падежу. Направительный падеж приведен в соответствие с русским винительным падежом с предлогом в его пространственной функции (обозначение направления движения).
Таблица 3. Соответствие трех пространственных падежей удэгейского языка русским падежам в современных вариантах удэгейского Table 3. Correspondencies between the three spatial cases in modern Udihe varieties and Russian cases
Современный удэгейский Русская модель Значение в современном удэгейском языке
Дательный Дательный без предлога третий участник ситуации
Местный Местный Предложный в пространственной функции место совершения действия
Направительный Винительный с предлогом в пространственной функции направление движения
В современном удэгейском направительный падеж указывает на направление движения, независимо от того, достигнута цель или нет, ср. пример (58).
(58) Этцэ тта^а naa-tigi ЫпСа^а.
мать ^о-Асс земля^т. опустить-PRF 'Мать опустила меня на землю' [Канчуга].
В (58) используется дополнение в направительном падеже паа-tigi 'на землю', хотя цель достигнута. В традиционном узусе здесь был бы употреблен местный падеж. Стоит отметить, что в корпусе удэгейского языка форма пaa-tigi засвидетельствована только один раз: пример (59).
(59) КтСэЫпСэ naa-tigi xэtigэ-hэ-пi.
кое.как земля^т. прыгать-рзт-3зо
'Он кое-как спрыгнул на землю (прыгнул в сторону земли)' [Baskakova.III.10.006].
В (59) герой убегает из места заключения, расположенного высоко над землей: ночью он прыгнул «в сторону земли». Таким образом, использование направительного падежа здесь оправдано.
Пример (60) иллюстрирует использование местного падежа для кодирования действия, привязанного к определенному месту, которое в традиционном удэгейском должно передаваться дательным падежом.
(60) Doumi-b sgdi naula sugja-wa aki-si-ti мост-юс много мальчик рыба-Acc колоть-Бик-Зрь
msims-ji. острога-iNs
'На мосту много мальчиков кололи рыбу острогой' [Канчуга].
В предложении (60) к тому же нарушен порядок слов: инструментальное дополнение msims-ji 'острогой' должно занимать позицию перед прямым объектом.
В традиционном удэгейском глагол ii(gi)- 'достигать' требует местного падежа. В современном удэгейском этот глагол используется с направительным падежом, как в (61).
(61) Eta sslsms kuai juk-tigi ii-s-ni.
этот железный чудовище дом-DiR достигать-рзт-Ззо
'Эта Железная Птица в дом вошла' (КЯ 2011).
Под русским влиянием местный падеж в удэгейском языке стал употребляться с глаголом bagdi- 'быть, жить' (62), который требовал в традиционном удэгейском употребления дательного падежа.
(62) Uti jugdi-ls ajiga, xatala bagdi-i-ni.
этот дом-юс девочка девушка жить-ркр-Ззо
'В этом доме девочка, девушка живет' [КЯ 2011].
Интересно, что в том же тексте (Сказка «Железная птица», рассказана Л. Б. Симанчук) песенная вставка (63) содержит употребление в той же функции дательного падежа (что соответствует прежнему узусу).
(63) Kanda mafa qsi-qsi Старик Канда нэй-нэй Sitais qsi-qsi Его сын нэй-нэй 3ukdu biqs qsi-qsi Дома находится нэй-нэй
Песенные вставки, как и ожидается, содержат более архаичные формы.
3.4. Изменение управления глаголов
В данном разделе рассмотрены случаи, когда традиционный удэгейский и русский языки значительно расходятся в управлении глаголов непространственной семантики. Это, прежде всего, касается глаголов речи и эмоциональной деятельности.
В традиционном удэгейском адресат речи при глаголах говорения guns- 'сказать', di(j)ana- 'говорить', tsluqusi- 'рассказывать' кодировался направительным падежом; в современном удэгейском он всегда кодируется дательным по русскому образцу, ср. (64)
(64) dms-gi-s-si, tsluqusi-s-mu abugs-du.
прийти-REV-PP-PC.SS рассказаГЪ-PST-lPL.EXCL отец-DAT 'Вернувшись, мы рассказали (об этом) отцу' [Канчуга].
Глагол xauntasi- 'спрашивать' в традиционном узусе также требовал направительного падежа. В современном употреблении вслед за русским языком («спросить у кого-л.») употребляется местный падеж, ср. пример (65):
(65) Uta-wa bi xauntasi-s-mi abugs-ls sniqs-ls=ds. этот-Acc 1sg спрашивагь-PST-lsG отец-юс мать-Loc=and
'Я спросил об этом отца и мать' [Канчуга].
Употребление дательного падежа с глаголами речи, по существу, является лакмусовой бумажкой наличия значительного влияния доминирующего русского языка на удэгейский. Кроме того, (64)—(65) демонстрируют и другие отклонения от грамматических правил традиционного удэгейского: нарушен порядок слов; вместо референтных терминов ami- 'отец' и sni- 'мать' используются апеллятивы abuga 'папа' и sniys 'мама'.
Многие глаголы эмоциональной активности имели в традиционном удэгейском управление, не совпадающее с русским. Так, глаголы
уэ1э- 'бояться чего-л.', тэ- 'смеяться над чем-либо', susa- 'спасаться от чего-л.', 300- 'испытывать недостаток в чем-л.' требовали дополнения в творительном падеже. В современных вариантах удэгейского языка такие глаголы часто меняют управление, калькируя русскую модель, либо подменяются калькой русской безличной конструкции с дательным субъекта: mindu питу 'мне интересно', mindu sэuni 'мне страшно', тг^и щ'эг 'мне тяжело'.
Для примера приведу отрывок из перевода книги А. де Сент-Эк-зюпери «Маленький принц» на удэгейский язык (перевел А. А. Кан-чуга):
(66) «Kuti-Jigз тт^и sэuni эг Ыэ, Ы tasi
тигр-рь ^о-баг страшный ото быть ^о полный
^зЫчт pogdo эdi-wэ. Sun-dulэ апа Мгтэ?»
бояться-ркр-^о пронзать ветер-Асс 2рь-ьос нету ширма
«Naa-digi Ыagdi-u-lэ Ыi-miэ, pogdo эdi-зi земля-Авь расти-PАss-Loc быть-ОЕЯ пронзать ветер-1№та
узЬ-М... киЫ sэЫu... muisi-ndэ-ni Вка
боятьсяНо очень удивительный думать^Ем-Зю маленький
ргтсэ. «Onofi и^их xahakterэ-ni эi Иа-1а». 6 принц какой тяжелый характерно этот цветок-ьос
«Тигры мне не страшны. Я очень боюсь пронизывающего ветра. У вас нет ширмы?» «Родившись из земли, боится пронизывающего ветра? Удивительно, — подумал Маленький принц. — Какой тяжелый характер у этого цветка». [Канчуга.МП].
В приведенном отрывке глагол уэ1э- 'бояться' употреблен дважды с одним и тем же дополнением эdi 'ветер', однако в первом случае это дополнение стоит в винительном падеже (эdiwэ), а во втором случае — в творительном (эd/зi). В русском языке глагол бояться требует
6 Перевод сделан через посредство русского языка: «Маленький принц» в переводе Норы Галь. Данный отрывок в русском переводе: «Нет, тигры мне не страшны, но я ужасно боюсь сквозняков. У вас нет ширмы?» «Растение, а боится сквозняков... очень странно... — подумал Маленький принц. — Какой трудный характер у этого цветка».
родительного падежа, аналогов которому в удэгейском нет. Можно считать, что в первом случае мы все же имеем дело с калькой с русской конструкции, использование же творительного падежа соответствует старому узусу. Заметим, что эти два употребления разделены лишь парой строк. Это показывает, что в современных вариантах удэгейского не выработался устойчивый узус.
Укажу на другие несоответствия традиционному узусу в данном отрывке. Kuti-Jigэ 'тигры'—употреблен суффикс множественности, который может относиться только к людям. Miпdu sэuпi 'мне страшно' — калькируется безличная конструкция с субъектом в дательном падеже. В удэгейском языке дательный падеж не имел такой функции.
Русское слово сквозняк А. А. Канчуга переводит как pogdo эdi. Глагол pogdo- имеет значения 'прокалывать, пронзать'. Мне представляется, что с грамматической точки зрения было бы лучше использовать причастие pogdo-i эdi 'пронизывающий ветер'; что же касается лексической семантики, то это очевидная калька с русского «пронизывающий ветер» (а не сквозняк).
Suпdulэ апа Игтэ? — буквальный перевод «У вас нет ширмы?». В удэгейском не было вопросительных предложений такого типа со словом апС 'нету, не имеется'. Данное предложение, скорее всего, было бы переведено как Siпdu штэ Ыэ? 'У тебя есть ширма?'.
Глагольную форму muisi-пdэ-пi с семельфактивным суффиксом -пdA можно приблизительно перевести как «думнул». В традиционном языке значение «подумал» передается формой muisi-li-э-пi с ин-хоативным суффиксом.
Я ограничилась разбором одного небольшого отрывка из перевода, но подобным образом можно было бы разобрать и любой другой отрывок данного текста. Следует заметить, что язык книг А. А. Канчуга, которые не являются переводами с русского, в целом значительно ближе к традиционному удэгейскому, чем переводы, сделанные им же. Точно так же в тех частях автобиографической повести, где речь идет о семье, о традиционных занятиях удэгейцев, где слово дается старшим, которые рассказывают о событиях прошлого, практически нет русских заимствований и меньше калькирования.
В тех частях, где повествуется об обучении в интернате, о знакомстве с городским миром, заимствования неизбежно появляются и возрастает количество калек русских конструкций.
Таким образом, в употреблении падежей, как и в других областях грамматики, наблюдается тенденция к установлению одностороннего изоморфизма между единицами «угнетенного» языка и единицами доминирующего языка [Anderson 2001]. Несомненно, это одно из проявлений языковой аттриции.
Список условных сокращений
1 — первое лицо; 2 — второе лицо; 3 — третье лицо; abl — отложительный падеж; acc — винительный падеж; al — отчуждаемая принадлежность; and—андатив; dat—дательный падеж; dest—назначительный падеж; dir— направительный падеж; dur—длительность; incl—инклюзив; foc — фокус; fut—будущее время; ger—герундий; imp—императив; incl—инклюзивное местоимение; inc — инхоатив; ins — инструментальный падеж; loc — местный падеж; opt—оптатив; pc — конверб прошедшедшего времени; pl—множественное число; pp—причастие прошедшего времени; prf—перфект; pro — перспектив; prp — причастие настоящего времени; pst — прошедшее время; ref — рефактив; REFL-рефлексив; rev—реверсив; sg — единственное число; ss—соотнесение с субъектом; subj — сослагательное наклонение; vneg — отрицательный глагол.
Литература
Аркадьев 2009—П. М. Аркадьев. Падежи в языках мира // Е. В. Муравенко, А. Ч. Пиперски, О. Ю. Шеманаева (ред.). Лингвистика для всех: Летние лингвистические школы 2007 и 2008. М.: МЦНМО, 2009. С. 59-71. Зиндер 1948 — Л. Р. Зиндер. Экспериментальное изучение фонетики северных языков // Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка. 1948. Т. VII. Вып. 6. С. 579-581. Константинова 1964—О. А. Константинова. Эвенкийский язык. Фонетика. Морфология. М.; Л.: Наука, 1964. Кормушин 1998—И. В. Кормушин. Удыхейский язык. М.: Наука, 1998.
Мальчуков 2008 — А. Л. Мальчуков. Синтаксис эвенского языка. Структурные, семантические, коммуникативные аспекты. М.: Наука, 2008.
Певнов 2017 — А. М. Певнов. Этимология самоназвания ороков // Acta Lingvistica Petropolitana. 2017. Т. XIII. Ч. 3. С. 886-892.
Певнов 2020 — А. М. Певнов. О происхождении самоназваний эвенков // Acta Linguistica Petropolitana. 2020. Т. XVI. Ч. 3. С. 744-755.
Певнов 2022 — А. М. Певнов. Этимология некоторых названий народов бассейна Амура и Сахалина // Этнографическое обозрение. 2022. № 2. С. 23-44.
Перехвальская 2010—Е. В. Перехвальская. Аспирированные и глоттализован-ные гласные в диалектах удэгейского языка // Вопросы языкознания. 2010. № 6. С. 60-87.
Радченко 1988—Г. Л. Радченко. Спорные вопросы фонетики удэгейского языка // М. Д. Симонов (ред.). Историко-типологические исследования по тунгусо-маньчжурским языкам. Новосибирск: Институт истории, филологии и философии СО АН СССР, 1988. С. 35-43.
Симонов 1988 — М. Д. Симонов. Фонологическая система удэгейского языка // М. Д. Симонов (ред.). Историко-типологические исследования по тунгусо-маньчжурским языкам. Новосибирск: Институт истории, филологии и философии СО АН СССР, 1988. С. 44-88.
Anderson 2001 — G. Anderson. Language Contact and Macro-Areal Typological Change: Complex Sentence Structure in Siberia/Northern Eurasia. Presentation made on the 28th of February at the Jahrestagung und Kognition der Deutschen Gesellschaft fur Sprachwissenschaft, Leipzig.
Butt 2008—M. Butt. Modern approaches to case: an overview // A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 27-43. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0005.
Fillmore 1968 — Ch. J. Fillmore. The case for case // E. Bach, R. T. Harms (eds.). Universals in Linguistic Theory. Pt. 2. London: Holt, Rinehart and Winston, 1968. P. 1-25.
Heine 2008 — B. Heine. Grammaticalization of Cases // A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 458-469. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0030.
Holzl 2018 — A. Holzl. Udi, Udihe, and the languages of the Kyakala // International Journal of Diachronic Linguistics and Linguistic Reconstruction. 2018. № 15. P. 111-146. DOI: zora.uzh.ch/cgi/oai2.
Janhunen 2012—J. Janhunen. The expansion of Tungusic as an ethnic and linguistic process // A. Malchukov, L. J. Whaley (eds.). Recent advances in Tungusic linguistics. Wiesbaden: Harrassowitz, 2012. P. 5-16.
Jonason 2008 — L. Jonason. Case and contact linguistics // A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 494-501. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0033.
Kulikov 2008 — L. Kulikov. Evolution of case systems // A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 439-457. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0029.
Malchukov 2008 —A. L. Malchukov. Rare and 'exotic' cases // A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 635-648. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0045.
N®ss 2008 — A. N®ss. Varieties of Dative // A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 573-580. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0005.
Narrog 2008—H. Narrog. Varieties of Instrumental // A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 593-600. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0041.
Nikolaeva, Perekhvalskaya 2001 — I. Nikolaeva, E. Perekhvalskaya. Udihe under Russian Influence: Effects of Endangerment on the Language Grammar. Presentation made on the 30 of August 2001 on the SKY Symposium "Linguistic Perspectives on Endangered Languages", Helsinki. URL: http://www.ling.helsinki. fi/sky/tapahtumat/el/endabs.htm (дата обращения: 16.07.2020).
Nikolaeva, Tolskaya 2001 — I. Nikolaeva, M. Tolskaya. Grammar of Udihe. Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2002.
Nikolaeva 2000 — I. Nikolaeva. The Vocalic system of Udihe // Eurasian Studies Yearbook. 2000. № 72. P. 114-142.
Perekhvalskaya 2022a—E. V. Perekhvalskaya. Spatial cases in Udihe. Corpus analysis // E. Dal Corso, S.-U. Kim (eds.). Language Endangerment and Obsolescence in East Asia. China, Japan, Siberia, and Taiwan. (Languages of Asia. V. 27). Leiden: Brill, 2022. P. 58-84. DOI: 10.1163/9789004523944_004.
Perekhvalskaya 2022b—E. V. Perekhvalskaya. From consonant to tone: Laryngeal-ized and pharyngealized vowels in Udihe. // A. Holzl, T. E. Payne (eds.). Tungu-sic languages: Past and present. Berlin: Language Science Press, 2022. P. 227262. DOI: 10.5281/zenodo.7025328.
Perekhvalskaya, Janhunen 2024 — E. V. Perekhvalskaya, J. Janhunen. Udihe // A. Vovin, J. A. Alonso de la Fuente, J. Janhunen (eds.). The Tungusic languages. New York: Routledge, 2024. P. 326-363. DOI: 10.4324/9781315728391-13.
Shirokogoroff 1944 — S. M. Shirokogoroff. A Tungus Dictionary. Tungus-Russian and Russian-Tungus. Photogravured from the manuscripts. Tokyo: Minzokuga-ku kyokai, 1944.
Источники
Андреева—Н. И. Андреева. Мадга Нэку. Перевод на удэгейский язык сказки Д. Слипецкой «Храбрая Нэку». Рукопись. 2022.
Канчуга—А. А. Канчуга. Багдисэ хокто тэлуцуни. Автобиографическая повесть. Ч. I. Детство. (Исследования по тунгусоведению 22). Саппоро: Nakanishi Co., 2003.
Канчуга.МП—А. А. Канчуга. ^ица принцэ. Перевод на удэгейский язык книги
A. де Сент-Экзюпери. «Маленький принц». (Исследования по тунгусоведе-нию 46). Саппоро: Nakanishi Co., 2009.
Anuj — Е. Р. Шнейдер. Материалы по языку анюйских удэ. Главсевморпуть при СНК СССР. Научно-исследовательская ассоциация Института народов Севера им. И. Г. Смидовича. Вып. 11. М.; Л.:, 1937.
Baskakova — Е. Н. Баскакова. Материалы по языку и фольклору народа удэ на р. Самарга, собранные Баскаковой Е. в сентябре 1936 года в колич. 5 тетрадей. Архив МАЭ РАН «Кунсткамера», Фонд К II, оп. 1, № 74.
Folklor — Фольклор удэгейцев: ниманку, тэнунгу, эхэ (сост. М. Д. Симонов,
B. Т. Кялундзюга, М. М. Хасанова). Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока. Т. 18. Новосибирск: Наука, 1998.
Kormushin—И. В. Кормушин. Удыхейский язык. М.: Наука, 1998.
KY—полевые материалы, собранные в пос. Красный Яр (Пожарский р-н).
MO — Minti onofi. Наша грамота. Книга по обучению грамоте на языке удэ. Составил Е. Р. Шнейдер. Л.: Учпедгиз, 1932.
Shneider — Е. Р. Шнейдер. Сэлэмага. Сказки народа удэ. Л.: Ленинградское отделение ОГИЗ, 1935.
References
Anderson 2001 — G. Anderson. Language Contact and Macro-Areal Typological Change: Complex Sentence Structure in Siberia / Northern Eurasia. Presentation made on the 28th of February at the Jahrestagung und Kognition der Deutschen Gesellschaft fur Sprachwissenschaft, Leipzig.
Arkadyev 2009—P. M. Arkadyev. Padezhi v yazykakh mira [Cases in the languages of the world]. E. V. Muravenko, A. Ch. Piperski, O. Yu. Shemanaeva. Lingvistika dlya vsekh: Letniye lingvisticheskiye shkoly 2007 i 2008 [Linguistics for everyone: The summer linguistic schools in 2007 and 2008]. Moscow: Moscow Center for Continuous Mathematical Education, 2009. P. 59-71.
Butt 2008 — M. Butt. Modern approaches to case: an overview. A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 27-43. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0005.
Fillmore 1968 — Ch. J. Fillmore. The case for case. E. Bach, R. T. Harms (eds.). Universals in Linguistic Theory. Pt. 2. London: Holt, Rinehart and Winston, 1968. P. 1-25.
Heine 2008—B. Heine. Grammaticalization of Cases. A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 458-469. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0030.
Holzl 2018 — A. Holzl. Udi, Udihe, and the languages of the Kyakala. International Journal of Diachronic Linguistics and Linguistic Reconstruction. 2018. N° 15. P. 111-146. DOI: zora.uzh.ch/cgi/oai2.
Janhunen 2012 — J. Janhunen. The expansion of Tungusic as an ethnic and linguistic process. A. Malchukov, L. J. Whaley (eds.). Recent advances in Tungusic linguistics. Wiesbaden: Harrassowitz, 2012. P. 5-16.
Jonason 2008 — L. Jonason. Case and contact linguistics. A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook ofCase. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 494-501. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0033.
Konstantinova 1964 — O. A. Konstantinova. Evenkiyskiyyazyk. Fonetika. Morfologiya [The Evenki language. Phonetics. Morphology]. Moscow; Leningrad: Nauka, 1964.
Kormushin 1998 — I. V. Kormushin. Udykheyskiyyazyk [The Udihe language]. Moscow: Nauka, 1998.
Kulikov 2008 — L. Kulikov. Evolution of case systems. A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook ofCase. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 439-457. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0029.
Malchukov 2008 — A. L. Malchukov. Sintaksis evenskogoyazyka. Strukturnyye, se-manticheskiye, kommunikativnyye aspekty. [Syntax of the Even language. Structural, semantic, communicative aspects]. Moscow: Nauka, 2008.
Malchukov 2008 — A. L. Malchukov. Rare and 'exotic' cases. A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 635-648. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0045.
Nffiss 2008 — A. Nffiss. Varieties of Dative. A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 573-580. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0005.
Narrog 2008 — H. Narrog. Varieties of Instrumental. A. L. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford Handbook of Case. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 593-600. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199206476.013.0041.
Nikolaeva 2000 — I. Nikolaeva. The Vocalic system of Udihe. Eurasian Studies Yearbook. 2000. № 72. P. 114-142.
Nikolaeva, Perekhvalskaya 2001 — I. Nikolaeva, E. Perekhvalskaya. Udihe under Russian Influence: Effects of Endangerment on the Language Grammar. Presentation made on the 30 of August 2001 on the SKY Symposium "Linguistic Perspectives on Endangered Languages", Helsinki. Available at: http://www.ling.hel-sinki.fi/sky/tapahtumat/el/endabs.hlm (accessed on 16.07.2020).
Nikolaeva, Tolskaya 2001 — I. Nikolaeva, M. Tolskaya. Grammar of Udihe. Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2002.
Perekhvalskaya 2010—E. V. Perekhvalskaya. Aspirirovannyye i glottalizovannyye glasnyye v dialektakh udegeyskogo yazyka [Aspirated and glottalized vowels in the dialects of the Udihe language]. Voprosy Jazykoznanija. 2010. No. 6. P. 60-87.
Perekhvalskaya 2022a—E. V. Perekhvalskaya. Spatial cases in Udihe. Corpus analysis. E. Dal Corso, S.-U. Kim (eds.). Language Endangerment and Obsolescence in East Asia. China, Japan, Siberia, and Taiwan. (Languages of Asia. V. 27). Leiden: Brill, 2022. P. 58-84. DOI: 10.1163/9789004523944_004.
Perekhvalskaya 2022b—E. V. Perekhvalskaya. From consonant to tone: Laryngeal-ized and pharyngealized vowels in Udihe. A. Holzl, T. E. Payne (eds.). Tungusic languages: Past and present. Berlin: Language Science Press, 2022. P. 227-262. DOI: 10.5281/zenodo.7025328.
Perekhvalskaya, Janhunen 2024 — E. V. Perekhvalskaya, J. Janhunen. Udihe. A. Vovin, J. A. Alonso de la Fuente, J. Janhunen (eds.). The Tungusic languages. New York: Routledge, 2024. P. 326-363. DOI: 10.4324/9781315728391-13.
Pevnov 2017 —A. M. Pevnov. Etimologiya samonazvaniya orokov [Etymology of the self-designation of the Oroks]. Acta Lingvistica Petropolitana. 2017. Vol. XIII. Pt. 3. P. 886-892.
Pevnov 2020 — A. M. Pevnov. O proiskhozhdenii samonazvaniy evenkov [On the origin of the self-designations of the Evenks]. Acta Linguistica Petropolitana. 2020. Vol. XVI. Pt. 3. P. 744-755.
Pevnov 2022 — A. M. Pevnov. Etimologiya nekotorykh nazvaniy narodov basseyna Amura i Sakhalina [Etymology of some names of the peoples of the Amur and Sakhalin basin]. Etnograficheskoye obozreniye. 2022. No. 2. P. 23-44.
Radchenko 1988 — G. L. Radchenko. Spornyye voprosy fonetiki udegeyskogo yazyka [Controversial issues in Udihe phonetics]. M. D. Simonov (ed.). Istoriko-tipo-logicheskiye issledovaniya po tunguso-manchzhurskim yazykam. [Historical and typological studies on the Tungus-Manchu languages]. Novosibirsk: Institute of History, Philology and Philosophy of the Siberian Branch of the USSR Academy of Sciences, 1988. P. 35-43.
Shirokogoroff 1944 — S. M. Shirokogoroff. A Tungus Dictionary. Tungus-Russian and Russian-Tungus. Photogravured from the manuscripts. Tokyo: Minzokuga-ku kyokai, 1944.
Simonov 1988 — M. D. Simonov. Fonologicheskaya sistema udegeyskogo yazy-ka [The Phonological system of the Udihe language]. M. D. Simonov (ed.). Is-toriko-tipologicheskiye issledovaniya po tunguso-manchzhurskim yazykam [Historical and typological studies on the Tungus-Manchu languages]. Novosibirsk: Institute of History, Philology and Philosophy of the Siberian Branch of the USSR Academy of Sciences, 1988. P. 44-88.
Zinder 1948—L. R. Zinder. Eksperimentalnoye izuchenie fonetiki severnykh yazykov [Experimental study of the phonetics of Northern languages]. Izvestiya Akademii Nauk SSSR. Otdeleniye literatury i yazyka. 1948. Vol. VII. Iss. 6. P. 579-581.
Получено / received 06.03.2024
Принято / accepted 25.09.2024
