CC BY
22
ВЫРАЖЕНИЕ АСПЕКТУАЛЬНЫХ ЗНАЧЕНИЙ В УДЭГЕЙСКОМ ЯЗЫКЕ1
Введение. Удэгейский язык принадлежит к тунгусо-маньчжурской группе алтайских языков и разделяет основные черты, характерные для этой группы. «Алтайский» языковой тип характеризуется суффиксальной агглютинацией, наличием сингармонизма в рамках фонетического слова, а также чрезвычайным разнообразием нефинитных форм глагола. В алтайской группе в этом отношении наиболее «богатыми» оказываются именно тунгусо-маньчжурские языки, в некоторых из которых финитные глагольные формы оказались практически вытесненными нефинитными формами, получившими способность самостоятельно выражать основную предикацию главной клаузы [Калинина 2001]; таким является, например, нанайский язык [Аврорин 1959-1961].
Аспектуальные значения в удэгейском языке выражаются, во-первых, грамматически — кумулятивно с выражением времени теми или иными формами глагола («глагольными временами»), и, во-вторых, морфологически — словообразовательными аффиксами, несущими аспектуальное значение.
На первый взгляд представляется, что ситуация с выражением аспекта в удэгейском языке напоминает русские «совер-шаемости», поскольку многие аспектуальные значения выражаются в словообразовании. В действительности картина является иной, поскольку в русском языке существует грамматический
вид, представляющий собой бинарную категорию. В удэгейском языке нет категории грамматического вида. В этом отношении выражение аспекта в удэгейском языке напоминает ситуацию в тех европейских языках, где аспектуальные значения являются частью значения той или иной глагольной формы, и не всегда легко вычленимы.
1 Исследование выполнено при поддержке программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Корпуса языков Дальнего Востока».
Аспектуальное значение конкретной глагольной формы удэгейского языка зависит от взаимодействия значения «совер-шаемости», «вшитой» в саму лексему, и аспектуального значения грамматической формы, для которой аспектуальное значения выражается кумулятивно с каким-то другим значением.
Я не буду специально останавливаться на вопросах акцио-нальности удэгейских глаголов. Я исхожу из общих положений петербургской школы, согласно которой акциональные классы глаголов выделяются на семантических основаниях, и, следовательно, сходные классы глаголов могут быть обнаружены в разноструктурных языках (см. анкету для изучения акциональности в языках мира, подготовленную в Отделе типологических исследований ИЛИ РАН [Акциональная классификация, ms]).
История изучения аспектуальных значений в удэгейском и других тунгусо-маньчжурских языках
Тунгусо-маньчжурские языки характеризуются высокой степенью синтетичности. Слово представляет собой цепочку «корень + суффиксы», причем словоформы могут иметь в своем составе до шести-семи суффиксов агглютинативного типа. По наблюдениям А. М. Певнова в алтайской языковой семье тунгусо-маньчжурские языки отличаются наибольшим словообразовательным индексом. Певнов видит в этом ареальную черту, указывая на контакты тунгусо-маньчжурских языков с палеоазиатскими, для которых характерен полисинтетизм [Певнов, личное сообщение].
В связи с этим грамматические описания тунгусо-маньчжурских языков являлись первоначально описанием формы и семантики суффиксов, часто без четкого разделения их на словообразовательные и словоизменительные.
Это касается и изучения аспектуальных значений в тунгусо-маньчжурских языках. Одни авторы выделяли в изучаемом языке суффиксы, передающие преимущественно аспектуальные значения, и постулировали наличие в соответствующем языке грамматической категории аспекта [Шнейдер 1936; Аврорин 1961; Bulatova, Grenoble 1999], другие авторы указывали на видовые значения отдельных суффиксов, но не отделяли их достаточно четко от суффиксов с другими значениями и, по-видимому, не четко выделяли аспект как отдельную грамматическую категорию [Василевич 1948; Суник 1958]. Отдельно следует упомянуть
исследование И. В. Недялкова, который в своем описании эвенкийского языка идет от значения к форме и показывает какими средствами может передаваться в эвенкийском языке то или иное абстрактное аспектуальное значение [Nedjalkov 1997].
Совершенно иной подход мы находим в «Грамматике удэгейского языка» И. А. Николаевой и М. В. Тольской [Nikolaeva, Tol-skaya 2001]. Здесь четко выделяется грамматическая категория аспекта, которая, по мнению авторов, выражается чисто грамматическими способами. Авторы постулируют наличие в удэгейском языке сложных глагольных форм со связкой, которые выражают собственно аспектуальные значения и которые не отмечались предыдущими исследователями. Некоторые сходные формы описывались только для эвенкийского языка [Nedjalkov 1997]. Одновременно с рассмотрением грамматического аспекта Николаева и Тольская отмечают также аспектуальные значения, присущие некоторым словообразовательным суффиксам, и выделяют такие суффиксы в отдельную категорию. Следует в этой связи заметить, что в современном удэгейском языке существует противопоставление претерита и перфекта, которое подробно освещается в грамматике Николаевой и Тольской, при этом, однако, перфект не рассматривается как форма, совмещающая аспектуальное и временное значения.
В данной статье я рассмотрю, во-первых, противопоставление претерита, перфекта и презенса с точки зрения передаваемых ими аспектуальных значений, во-вторых, проблему «сложных» видовременных форм, а вслед за этим словообразовательные суффиксы, передающие аспектуальные значения.
I. Оппозиция претерит vs. перфект
В современном удэгейском языке в области глагольных форм, выражающих временную отнесенность действия к прошлому, противопоставляются претерит, нейтральный в отношении выражения видовых значений, и перфект, обладающий типологически достаточно характерным набором грамматических значений. И. Николаева и М. Тольская рассматривали перфект как форму, не имеющую особого аспектуального значения, относя претерит (простое прошедшее) и перфект к «общему виду» (General aspect) [Nikolaeva, Tolskaya 2001: 216]. Шнейдер, называвший соответствующие формы Прошедшее I и Прошедшее II, определял
Прошедшее II, как форму, выражающую прямую засвидетельство-ванность [Шнейдер 1936: 118-119]. Таблица 1 показывает соответствие терминологии, принятой разными авторами, описывавшими соответствующий фрагмент грамматики удэгейского языка2.
Таблица 1
Шнейдер Николаева-Тольская Перехвальская
Прошедшее I Past (General aspect) Претерит
Прошедшее II Perfect (General aspect) Перфект
Морфология: Формы претерита и перфекта исторически образовались путем присоединения агглютинативных суффиксов: -hA-1-si-l-ki- в претерите и - ‘AI-gAI-kA — в перфекте. В результате возникновения в удэгейском языке гласных сложного образования — аспирированных и глоттализованных — для глагольных основ на гласный следует постулировать образование претерита путем мены конечного гласного основы на соответствующий долгий аспирированный (а ^ aha), а перфекта — на долгий глот-тализованный (а ^ ‘а). В бикинском диалекте в результате утраты аспирированными гласными придыхательного элемента формы претерита от основ на а, о, э образуется путем удлинения гласного основы3. В Таблице 2 приведено образование форм претерита и перфекта от глаголов с разными типами основ в хорском и бикинском диалектах.
Таблица 2
Претерит Перфект
Хорский Бикинский Хорский Бикинский
agdaha-ni эtэtэhs-ni bu-ho-ni damisi-hs-ni digay-ki-ni bi-si-ni agdaa-ni эtэtss-ni bu-o-ni, Ьи-э-ni damisi-s-ni dianaa-ni, diay-ki-ni bi-si-ni agd’a эtэt’s bu-gs damisi-ga digay-ka biss agd’a эtэt’s bu-gs damisi-ga dian’a, diay-ka biss
2 Я не буду учитывать точку зрения А. Х. Гирфановой, согласно которой формы прошедшего I и прошедшего II полностью синонимичны [в^апоуа 2002: 30].
3 О гласных сложного образования в диалектах удэгейского языка см.: [Перехвальская 2010]
Следует отметить, что значение данных форм как перфектных оформилось во второй половине XX века. Удэгейский перфект произошел из форм прямой эвиденциальности. Такое значение этих форм было зарегистрировано в грамматическом очерке Е. Р. Шнейдера:
Смысловая разница между I и II формами заключается в том, что прошедшее II выражает действие, которому говорящий был сам свидетелем, а I форма — действие, о котором говорящему только известно. 1-е л. II формы употребляется тогда, когда говорящий хочет подчеркнуть факт совершения (или несовершения) им действия, в противоположность 1-му л. I формы, где это подчеркивание отсутствует) [Шнейдер 1936: 118-119].
Если внимательно прочесть написанное Шнейдером, становится ясно, что эвиденциальное значение он приписывает только формам не 1-го лица, поскольку для последних значение «непрямой эвиденциальности» не имеет смысла. Для форм 1 лица постулируется, по-видимому, указание на актуальность прошлой ситуации, что и дало возможность переосмыслить данную глагольную форму как перфектную.
Приведу примеры (простое подчеркивание — перфект; двойное — претерит) из текстов 1930-х гг.
(1) Рассказ о реальных событиях (Shneider_Anuj14.001-003):
Ы э^ Шэт Мхпйп bisэi, tatusigai.
‘Этой зимой я был в Николаевске, учился’.
Ы ёг Ьэжм>а tatusigai.
‘Я (про)учился четыре месяца’.
Uniligэi bэgdiJг,
‘Я заболел ногами, грудью’.
(2) Нарратив (информант тот же) (Shneider_Anuj18.001-004).
Ото тэ^э bagdэhжni.
‘Жил-был один молодец’.
Эj’эixi уэnэhэni, taluga mбwэni b’ahani.
‘(По)плыл он вниз по течению, нашел березу’.
Ot ’osi ШкМШэт, talugawa икклШэт.
‘Стал влезать, стал кору драть’.
Taluga tiymagihani, utinaga osini.
‘Береста упала, оморочкой сделавшись’.
(3) Современный текст (Автобиография А. А. Канчуги)
(Kancuga.I.1.006-008):
dmna-gdali (mindu ilanti ayani уэпэЦэт)
‘Однажды (мне пошел третий год)’
Bu ‘anau j’au-ka bitalani agdaani.
‘Наш бат пристал к какой-то косе’.
Bi mana aniyai kiülani bisimi.
‘Я был (находился) рядом с матерью’.
Bi amii ag’aziga-da j’auxi-ka samaati.
‘Мой отец и старшие братья куда-то исчезли’.
J’auxi nanaktaaü?
‘Куда они ушли (поразошлись)?’
dsimi-da saa.
‘Я не знал’.
В текстах, записанных у современных носителей. в рассказе
о реальных событиях основной формой является претерит. Формы перфекта утратили эвиденциальное значение. получив набор собственно перфектных значений. Они выражают ситуацию. «последствия которой (не обязательно естественный результат!) существуют в момент речи» [Плунгян 2011: 389].
Основные значения перфекта в современном языке.
Действие с актуальными последствиями:
(4) Bi uja-ga-i!
1SG промазать-PRF-lSG ‘Я промазал!’
Экспериенциальное :
(5) Si ali-da ai-wa umi-ga-i?
2SG когда-INDEF водка-ACC пить-PRF-2SG
‘Ты когда-нибудь пил водку?’
Авертивное:
(6) Nua-ni katiga tiymal’a.
he-3SG almost fell.PRF
‘Он чуть не упал’.
Переход значения от прямой эвиденциальности к перфекту можно объяснить следующим образом. Прямая засвидетельство-ванность, т. е. подчеркивание того факта, что говорящий лично был свидетелем некоторой ситуации (или если речь идет о формах 1-го л., то о реальности этого факта), связана с тем, что данная ситуация не утратила актуальности в момент речи.
Ср. пример из текстов, опубликованных Шнейдером:
(7) Sinэ-wэ Ы mafa-i cind’a silэ-wэ-ni
2SG-ACC старик-^О птичка отвар-АСС^О
umi-nэ-jэ, guу-kэ, gщ-ki-ni. пить-ОО-ТМР сказать-РМ" сказать^Т^О
‘«Тебя мой муж велел позвать, приходи поесть похлебки из птиц», — сказала она’ ^Ь:Т-^ oldmen.098).
Здесь глагол gunэ- ‘сказать’ употреблен дважды: в перфекте guуkэ (прямая речь персонажа) и в претерите guуkini (авторская речь). Форму перфекта можно толковать как передающую прямую эвиденциальность (героиня была свидетелем того, что муж приглашал соседа), но она же может интерпретироваться и как форма прошедшего, сохраняющего актуальность в настоящем (это объяснение ее прихода к соседу).
Большинство форм перфекта из опубликованных текстов 1930-х допускают такое толкование, хотя, по-видимому, следует доверять Шнейдеру в его описании семантики данной формы и считать, что эвиденциальное значение данных форм было основным. Ср. такие примеры:
(8) Ami-mi baa-gi-hэ-hi -/э^
отец-SS.SG найти-ЯЕУ^Т^О -(2
Baa-gэ-i, guу-ki-ni.
найти-РЯЕ-^О сказать^Т^О
‘(Мать спросила) «Своего отца нашел ли?» «Нашел», сказал он’ (Sh:Selemege.182-183).
В вопросе использована форма претерита, т.к. спрашивающий не был свидетелем ситуации, в ответе употреблен перфект, подчеркивающий совершение действия.
Еще пример:
(9) Sul’ainziga sээ-ni bэjэ-ni Dэukciуkэ, Ы Шэ^эёэ
Суляндзига род^О тело^О Дэукчинка так-как
dogdi-go-i. Uti-dd bagdi-yaha-fdi тэпэ
Слушать-PRF-lSG этот-FOC жить-IC-SS.PL REFL sdd-nd-fdi o-ho-ti.
род-DEST-SS.PL делать-PST^PL
‘Подлинный род Суляйндзига — (это) Дэукчинка, я так слышал. Они тоже, когда жили, сами себе род образовали’ (Shneider_Anuj4.003-004).
В первом предложении использована форма перфекта — речь идет о самом говорящем. Во втором предложении использован претерит, так как речь идет о событиях давних лет, которым говорящий не был свидетелем.
Противопоставление претерита и перфекта в приведенных примерах трудно интерпретировать как противопоставление ас-пектуальных значений. В примерах (7)—(9) претерит связан с непрямой эвиденциальностью, а также с неактуальностью события. Это дает возможность предположить, как именно эвиденциаль-ные формы со временем переосмыслялись в качестве перфективных. Ср. такой пример:
(10) Uti tdluyu-ni-dd dhi bid, bi bdjd-wd-dd
этот история-3SG-FOC VNEG быть lSG тело-ACC-FOC
is ’d-i.
видеть.PRF-1SG
‘Это вовсе не легенда, я саму [женщину] видел’ (Shneider_Anuj6.002).
Дальнейшее повествование ведется в претерите. Форма перфекта употреблена, поскольку говорящий видел героиню рассказа сам, однако эта форма может быть легко проинтерпретирована как перфект с экспериенциальным значением.
Некоторые примеры, однако, показывают, что формы перфекта сохраняли значение прямой эвиденциальности и в 1960-е гг. Ср. пример из текстов, опубликованных И. В. Кормушиным:
(11) Bi giusd-yi-i duxi dmd-d-ni.
lSG косуля-ALIEN-1SG сюда прийти-PST-3SG Dauna-ja xdld sus ’a.
наводить-переправу-IMP быстро убегать .PRF.3SG ‘Моя косуля сюда пришла (наверно). Брось переправу, а то убежала’ (Kormushin.I.Zandalafu.079-080).
Форма претерита в данном примере выражает косвенную эвиденциальность (суждение по косвенным признакам) — герой предполагает, что косуля (на самом деле сбежавшая от него девушка), возможно, пришла туда, где происходит диалог (к реке). То, что она убежала — факт, который герой сказки наблюдал своими глазами. Перфект выражает прямую эвиденциальность.
ВЫВОД. Современное противопоставление перфекта и претерита в удэгейском языке сформировалось во второй половине XX века, при этом перфект возник в результате переосмысления форм с эвиденциальным значением (прямая засвидетельст-вованность).
Противопоставление перфекта и претерита vs. презенс
В нарративе, в том числе и в рассказе о реальных событиях, претерит и перфект противопоставлены презенсу, который регулярно употребляется в значении действия, разворачивающегося в некий момент в прошлом. Представляется, что данное употребление не является чисто таксисным. Для выражения таксисных значений удэгейский язык использует нефинитные формы, способные передавать различные взаимоотношения двух действий: предшествование, одновременность, отнесенность к будущему; кореферентность или некореферентность субъектов обоих действий. В примерах же, подобных (12) речь идет об аспектуальном значении — так обозначается развертывающаяся ситуация, наблюдаемая в серединной стадии. Формы презенса в этом случае обозначают не просто одновременную ситуацию, но такую, которая началась раньше описываемого действия.
Тут нужно сделать следующее замечание. В удэгейском, как и в других тунгусо-маньчжурских языках, многие финитные глагольные формы являются по происхождению причастиями, присоединяющими личные показатели. В парадигме презенса таковыми являются формы 3 лица4. Данные формы, по-видимому, сохраняют свойственное активным презентным причастиям так-сисное значение длительного (фонового) действия.
4 Финитные формы презенса глаголов 3 л. ед. и мн. ч. и формы активных презентных причастий с личными суффиксами совпадают: yэnэ-i-ni — идти-РЯР^О ‘он идущий’; yэnэ-ini — идти-РЯ^О ‘он идёт’.
(12) Jayata-wa ihiy-ga-i t’a xsgs-ni-ni
сухое.русло-ACC дойти-PRF-lSG валежина Hro-DAT-3SG kuti bi-hi-ni! тигр 6biTb.PR-3SG
‘Я подошел к высохшему руслу: под валежиной был (букв. есть) тигр!’ (Shneider_Anuj13.013).
Такого рода примеров много в опубликованных текстах. Вот некоторые контексты: «Сэлэмэгэ уже поел, а Гэнтэй все варит: olokto-ini — варить-PR.3SG» (Sh:Selemege.058-059); мать пришла смотреть как сын уходит: gulins-ini — отправляться в путь-PR.3SG» (Sh:Selemege.105); «Пришел он к Уэй: она много кабанов держит: dalau-si-ini — кормить-IM-PR.3SG» (Shneider_Anuj15.004-005); «Вошел в дом: на боку у огня две обгорелые собаки лежат: tooniga-si-iti — греться.у.огня-IM-PR.3PL» (Kormushin.5 .Uza.021); «Посмотрел: девушки рыбы наловили, полные нарты тянут: uykælagæ-iti — тащить.на.нартах-PR.3PL» (Kormushin.5.Uza.034).
ВЫВОД: В нарративе формы претерита противопоставлены формам презенса, который при общей отнесенности ситуации в план прошлого обозначает длительную ситуацию, которая началась ранее момента действия.
II. Сложные глагольные формы (нефинитные формы + вспомогательный глагол)
В «Грамматике удэгейского языка» И. Николаевой и М. Толь-ской впервые было обращено внимание на существование в данном языке сложных глагольных форм, образованных нефинитными формами глагола (причастиями, деепричастиями, герундием) в сочетании со вспомогательными глаголами (бытийным глаголом bi-, глаголами oo- ‘делать’ и b’a- ‘находить’). Е. Р. Шнейдер в своем очерке указал лишь на существование «условно-сослагательных форм» [Шнейдер 1936: 132-133]. И. В. Кормушин [Кормушин 1998] и М. Д. Симонов [Симонов 1988, 1998] сосредоточились в первую очередь на анализе фонетики и фонологии, лексикографических материалах и публикациях текстов. Очерк А. Х. Гирфановой [Гир-фанова 2002] также не внес ничего нового по сравнению с описанием Е. Р. Шнейдера, являясь упрощенным пересказом последнего.
Похожие аналитические формы в системе глагола выделялись для языков «северной» группы: эвенкийского, эвенского и
негидальского [Цинциус 1965; Цинциус 1982: 24; Nedjalkov 1997: 235; Bulatova, Grenoble 1999: 35-37], однако не выделялись для диалектов нанайского языка [Аврорин 1959-1961; Суник 1958]. Это может объясняться тем, что в нанайском языке нефинитные формы выполняют финитную функцию и в значительной степени вытеснили прежние финитные формы. Такое употребление, возможно, произошло путем опущения вспомогательного глагола в прежней аналитической конструкции, поэтому аналитические конструкции и не сохранились.
В этом отношении удэгейский язык занимает сложную позицию. В парадигме удэгейского глагола слились этимологически финитные формы и формы, которые представляют собой причастия, получившие личные окончания. В презенсе глагольная парадигма оказывается смешанной: формы 3 л. ед. и мн. числа представляют собой по происхождению причастия, а формы лиц-локуторов — этимологические финитные формы. Причастное происхождение имеют формы претерита, но не перфекта. В этой ситуации трудно ожидать развитой системы «сложных» видовременных форм.
Чтобы решить вопрос относительно природы таких аналитических глагольных форм, пришлось обратиться к сплошной выборке из сравнительно небольшого корпуса текстов (ок. 100000 знаков), откуда были выписаны все аналитические конструкции нефинитных форм смыслового глагола с глаголом bi- ‘быть’. Были получены следующие результаты.
Общее количество предложений (около 2500, средняя длина предложения ок. 40 знаков), при этом основу выборки составляли тексты 1930-х гг., записанные Е. Р. Шнейдером, привлекались также тексты, записанные И. В. Кормушиным и М. Д. Симоновым в 1960-1970 гг. XX века и современные тексты.
Было обнаружено:
+ bi- в форме перфекта (bis3) + bi- в форме претерита (bisi-) + bi- в форме презенса (bi(h)i) + bi-в других формах
презентное активное причастие 12 3 - -
перфектное активное причастие 9 7 3 2
герундий 6 5 1 1
Всего 49 употреблений, т. е. примерно одно на 40 предложений.
Данные формы не очень частотны. В текстах аналогичной длины в тех языках, где существуют аналитические «времена» они встречаются значительно чаще. Это свидетельствует о том, что данные конструкции грамматикализованы в весьма слабой степени. При этом наиболее частотными оказались конструкции «презентное активное причастие + bi- в форме перфекта (bisa)». Однако в данном случае bisa выступает в роли показателя ретроспективного сдвига, т. е. указывает на ситуацию, либо происходившую давно, либо утратившую актуальность или не соответствующую тому, что происходит в момент речи.
Ср. примеры:
(13) Bu sagdinta-u-ka anana, anana bi-si-ma-ti
1PL.EXCL старики-2РЬ-ЕОС давно давно быть-РР-АСС-ЗРЬ tu taluyu-si-i bi-sa.
так рассказывать .IM-PRP быть-PRF
‘Наши старики о давно-давно живших так, бывало, рассказывали’ (Shneider_Anuj2.001).
(14) ...anana ami-ya-hi abada kapta-i bi-sa.
давно отец-БЕАБ^О так лечь-PRP быть.PRF
‘Раньше отец твой покойный устав всегда вот так ложился’ (Kormushin.1.Zandalafu.062).
Эти формы передают перфектное значение по отношению к прошлой ситуации:
(15) Jündasa agdu-la-ni ihiy-ka-i, sul’ai
барсук берлога^ОС^О дойти-PRF-1SG лиса sita-ni nügi-kta-ha-ni bi-sa.
ребенок^О вылезать-DIST-PP-3SG быть-PRF
‘Я подошел к барсучьей норе, из нее вылезли («были вылезши») лисята’ (Shneider_Anuj13.005).
Конструкции с другими формами бытийного глагола представляются не грамматикализованными видовременными формами, а скорее свободными сочетаниями, во многих из них глагол bi- выступает не как связочный, а как полнозначный ‘жить, быть, находиться’ ср. следующий пример:
(16) Omo mama yuha-i bi-si-ni.
один бабушка засыпать-PRP 6biTb.PST-3SG
‘[Там] находилась одна спящая старуха’ (Shneider_ Anuj20.237).
(17) Uti tada-zi waa-mei bi-li-he-ti.
этот стрела-INS убить-GER.PL 6biTb-INC-PST-3PL ‘Зажили, охотясь этими стрелами’. (Shneider_Anuj2.013)
Данные формы могут получать совершенно различную интерпретацию, что также свидетельствует о слабой грамматикализации данных конструкций. Ср. пример (18), где реализуется значение прогрессива и пример (19), где актуализовано хабитуаль-ное значение сходных конструкций (герундий + bi-si).
(18) Uti mam’asa dalausi-m bi-si-ni.
этот старуха кормить.IM-GER быть-PST-3SG
‘Та старуха как раз кормила5 (кабанов)’ (Shneider_Anuj 15.025).
(19) Zolo X3gi3-di-ni l’asa-wa diga-mi bi-si-ni.
камень низ-DAT-3SG бычок-ACC есть-GER быть-PST-3SG
‘И жила, питаясь бычками из-под камней’ (NV1:Otter and crow.005).
Важным аргументом в пользу того, что перед нами не грамматикализованные формы, а свободные сочетания, является то, что основные аспектуальные значения в языке передаются не при помощи этих форм, а иными способами.
Ср. типичные контексты, где аспектуальные значения выражаются деривационными суффиксами:
(20) Э-э, aziga, js’u digs-si-hi?
э-э девочка что прятаться-IM^SG
‘Э-э, девушка, где ты прячешься?’ (Kormushin.I.ZandalafU.033).
В (20) значение прогрессива передается словообразовательным суффиксом -si-, ср. пары: digs- ‘спрятаться’ — digssi-‘ прятаться’, ‘играть в прятки’.
5 Значение прогрессива в (18), скорее всего, кодируется суффиксом имперфектива который входит в состав основы сСа1ат1- ‘кормить’.
Ср. также приведенные выше контексты, где значение прогрессива в повествовании систематически передается формами презенса.
К сожалению, в грамматике И. Николаевой и М. Тольской отсутствуют примеры на употребление сложных глагольных форм. Единственный приводимый в грамматике пример (21) иллюстрирующий хабитуальное значение, вне контекста не понятен:
(21) Sul’ai dian-a-ini bis uti.
fox speak-PRP-3SG be.PR.HAB this ‘This is the fox speaking’ (K30).
Не совсем понятно, почему перед нами не прогрессив, поскольку, видимо, это ремарка по ходу рассказа «а это говорит лиса». [Nikolaeva, Tolskaya 2001: 219].
По-видимому, аналитические конструкции с нефинитными формами глагола в удэгейском языке, лишь находятся на пути грамматикализации. К ним в полной мере применимо сказанное
В. И. Цинциус о сходных структурах в языках северной подгруппы:
...наряду с аналитическими формами имеются аналитические образования. И если первые бесспорно входят в парадигму глагольных форм, то вторые находятся лишь на пути к ним, так как они еще слишком «синтаксичны», но уже и не просто синтаксические словосочетания [Цинциус 1965: 252].
ВЫВОД: аналитические конструкции в удэгейском языке приходится считать грамматикализованными в разной степени. Наиболее грамматикализованными оказываются конструкции с ретроспективным сдвигом, а также конструкции, выражающие плоюсквамперфектное значение.
III. Словообразовательные суффиксы, передающие аспектуальные значения
В удэгейской глагольной словоформе может насчитываться до шести-семи суффиксов, чаще всего — три-четыре. В традиционных грамматиках не всегда решался и даже ставился вопрос о разделении суффиксов на словообразовательные и словоизменительные.
В «Грамматике удэгейского языка» И. Николаевой и М. Толь-ской предлагается следующий критерий разграничения словооб-
разовательных и словоизменительных суффиксов — их распределение в отрицательной конструкции: «В отличие от словоизменительных морфем словообразовательные суффиксы сохраняют свое положение в глагольной основе в отрицательных глагольных конструкциях» [Nikolaeva, Tolskaya 2001: 287]. Ср. следующие примеры:
(22) lali-w a-si-jaqa-fi
голодать -CAU S -IM-FUT-1PL.INCL ‘мы будем заставлять голодать’ д-зэуэ-fi lali-wa-si
VNEG-FUT-1 PL .INCL голодать-CAUS-IM ‘мы не будем заставлять голодать’
(23) wakca-na-laga-ni э-ldgd-ni wakca-na
Oхотиться-GO-AIM-3SG VNEG-AIM-3 SG охотиться-GO
‘чтобы он пошел охотиться’ ‘чтобы он не пошел охотиться’
В отрицательной конструкции все словоизменительные показатели присоединяются к несущему отрицание вспомогательному глаголу з- : маркеры лица/числа, времени, суффиксы причастий, конвербов и герундия. Словообразовательные суффиксы сохраняют свое положение при смысловом глаголе.
ОТСТУПЛЕНИЕ: Дополнительные критерии разграничения словообразовательных и словоизменительных форм:
1. Только формы, образованные деривативными суффиксами, могут лексикализоваться. Наличие таких форм свидетельствует о том, что данный суффикс относится к классу дериватив-ных морфем: wa-kca- ‘охотиться’ < waa- ‘добыть’ + суфф. про-спектива -kcA (букв. «собираться, намереваться добыть»); osi (asi) ‘появляться’ < о- ‘делать’ + -si- имперфектив.
2. Только деривативные показатели могут повторяться внутри одной словоформы:
(24) Mami aju-kci uinda-nda-a-ni
самАте любить-PR.ACT поднять.SEM-SEM-PST-3SG
slwpa-i.
шляпа-SS.ACC
‘Честолюбец приподнял свою шляпу’ (Kancuga, MP 76).
(25) ...dagumu-du g’ai-wa
вешала.для.рыбы-DAT ворона-ACC
уз1д-м!д-8г-м!дп-^зуд-г.
бояться-СЛШ-Ш-СЛШ-ЕШЧ БО
‘...я тебя заставлю отпугивать ворон на вешалах с рыбой’
(Sh:Selemege.066).
Еще пример:
Ъы-^-пСа-^-а-ш
дать-ЯЕУ-БЕМ-ЯЕУ-РБТ-3БО
‘быстро отдала обратно’ (Kormushin.LZandalafu.053).
В таких образованиях первый из показателей, расположенный ближе к корню, как правило, является полностью или частично лексикализованным, а второй — более грамматикализованным:
уз1з- ‘бояться’ + каузатив ^ уз1з-м>д- ‘пугать’ + имперфек-тив ^ уз1з-м>д^- ‘отпугивать (процесс)’ + каузатив ^ удlд-wд-si-wдn- ‘заставлять отпугивать’.
Ъы- ‘дать, давать’ + реверсив ^ Ъы-^}- ‘отдать, вернуть’ + семельфактив ^ Ъы^-пёа- ‘вернуть (мгновенно)’ + реверсив ^ Ъы^-пСа^- ‘быстро вернуть на место’.
3. Суффикс, находящийся перед деривационным, сам является деривационным (ср. примеры выше) [Даниэль, личное сообщение].
Среди словообразовательных суффиксов следует также различать суффиксы нерегулярной деривации, способные образовывать глаголы от слов другой частеречной принадлежности и суффиксы регулярной деривации. Многие из последних могут присоединяться практически к любому глаголу, причем значение такого новообразования полностью предсказуемо. К этому типу принадлежат многие суффиксы актантной деривации, глагольной множественности, а также часть суффиксов, передающих аспек-туальные значения.
Следующие суффиксы передают аспектуальные значения:
Проспектив (-кеЛ)
Инхоатив (-Н-)
Имперфектив (-«'-)
Семельфактив (-пСЛ-)
Сингулятив (-Л-)
Следует отметить, что помимо аспектуальных значений эти суффиксы могут передавать и иные значения, поскольку «аспект принадлежит к числу тех грамматических категорий, которые наиболее тесным образом связаны с семантикой исходной (глагольной) лексемы» [Плунгян 2011: 380].
В связи с рассмотрением данных показателей возникает несколько спорных вопросов теоретического характера. Представленные маркеры различаются по своим морфологическим характеристикам. Показатели проспектива и инхоатива способны присоединяться только к глагольным основам6. Остальные три показателя способны играть двоякую роль: они могут присоединяться к основе глагола, модифицируя его акциональные характеристики, но при этом могут выступать и как суффиксы отыменной глагольной деривации. В последнем случае они образуют глагол от имени, одновременно придавая этому глаголу определенную акциональную характеристику. В результате возникают параллельные образования, чем-то напоминающие русские видовые пары.
Отыменные глаголы со значением, которое вслед за И. А. Мельчуком можно определить как OPER, часто возможны со всеми тремя суффиксами:
Именная основа Сингулятив (-IA-) Имперфектив (-si-) Семельфактив (-пСЛ-)
kusig3 ‘нож’ kusig3-l3 ‘ударить ножом’ kusig3-si- ‘орудовать ножом’ kыsigз-ndз- ‘ударить или резануть ножом’
mäusa ‘ружье’ mäusa-la-‘ выстрелить’ mäusa-si-‘ стрелять’ mйыsa-nda-‘ стрельнуть’
kakta ‘половина’ kakta-la- ‘расколоть’ kakta-si- ‘колоть, раскалывать’ каШа-пСа- ‘расколоть одним махом’
У семельфактива имеется также аттенуативное значение (возможно, это квант мультипликативной ситуации).
В других случаях возникают «аспектуальные пары» сингу-лятив — имперфектив, представляющие оппозицию «точечный — длительный вид»:
6 Отыменные глаголы типа kuykai-li- ‘играть на кункае’, sou-li-‘черпать поварешкой’ (sou ‘черпак’) не выражают инхоативного значения.
Именная основа Сингулятив (-lA-) Имперфектив (-si-)
anda anda-la- anda-si-
‘друг’ ‘ подружиться’ ‘ дружить’
aya aya-la- aya-si-
‘ночевка’ ‘переночевать’ ‘ночевать’
sakpa sakpa-la- sakpa-si-
‘польза’ ‘ пригодиться’ ‘ пригождаться, быть нужным’
Данные суффиксы различаются по способности сочетаться с именными и глагольными основами. Суффикс сингулятива (-lA-) чаще всего присоединяется к именным основам, однако есть случаи его употребления и с глагольными основами: tiyma- ‘падать, упасть’ ^ tiyma-la ‘упасть’; yani- ‘идти назад’ ^ yani-la- ‘пойти, придти назад’ waanda- ‘бросить, бросать’ ^ waanda-la ‘выбросить’. Суффиксы имперфектива (-si-) и семельфактива (-ndA-) одинаково продуктивно присоединяются как к именным, так и к глагольным основам.
В грамматике И. Николаевой и М. Тольской суффиксы им-перфектива-si- и сингулятива -lA- упомянуты дважды — каждый как суффикс отыменной и отглагольной деривации. В результате мы получаем две пары омонимичных словообразовательных суффиксов, имеющих одно и то же значение. На это указывают сами авторы грамматики. Вот что они пишут об отыменном имперфективном суффиксе -si-:
Инструментальный суффикс -si- дополнительно передает имперфективное значение (ср. параллельную отглагольную деривацию в 8.2.2.7). Соответствующие глаголы аспектуально противопоставлены глаголам с перфективным значением, образованным от тех же существительных посредством суффикса -lA- (8.1.1.3): mausa-la- ‘выстрелить (один раз)’ и mausa-si- ‘стрелять’ [Nikolaeva, Tolskaya 2001: 292].
А вот интерпретация отглагольного суффикса -lA- из той же грамматики:
Аффикс сингулятива -lA- подчеркивает, что действие имело место только один раз. Он совместим только с предельными глаголами, которые обозначают внутренне целостное событие: tiyma-
‘падать’ ^ tiyma-h- ‘упасть (один раз)’; xaluga- ‘бить молотком7’ ^ xaluga-la- ‘единожды ударить молотком’; іШзтз- ‘кусать’ ^ iktama-b- ‘укусить (один раз)’» [Nikolaeva, Tolskaya 2001: 311].
Показатель семельфактива -ndA- способен присоединяться как именным, так и к глагольным основам, что было показано выше, однако в «Грамматике удэгейского языка» упоминается только «отглагольный» вариант.
Я буду считать упомянутые суффиксы едиными мульти-функциональными показателями, способными присоединяться как к глагольным, так и к именным основам. Независимо от того, являются ли они средствами транскатегориальной деривации или нет, каждый из них выражает определенный единый комплекс значений.
Линейная аспектуальность
Из приведенных выше аспектуальных суффиксов три обозначают различные фрагменты развертывания ситуации: показатель проспектива указывает на предварительную стадию, предшествующую ситуации; показатель инхоатива — на начало ситуации; показатель имперфектива — на срединную часть ситуации. Результирующая стадия в современном удэгейском языке может выражаться граммемой перфекта, то есть уже не словообразовательными, а грамматическими средствами.
Показатели семельфактива и сингулятива указывает на ситуацию в целом, рассматривая ее как не имеющую длительности. При этом показатель сингулятива указывает на законченность, целостность ситуации. Показатель же семельфактива часто всего употребляется для изменения акциональности глаголов, обозначающих процессы или состояния, а также выражает аттенуатив-ное значение.
Я буду рассматривать аспектуальные показатели по следующей схеме: значение данного показателя в первичном (линейном) аспекте, его употребления в качестве показателя вторич-
7 Интересно, что среди примеров отглагольной деривации с -1А-упомянут глагол xaluga-la- ‘ударить молотком (однократно)’, хотя он является отыменным — глагола xaluga- ‘бить молотком’ не существует, имеется лишь существительное xaluga ‘молоток’.
ного аспекта, случаи лексикализации, некоторые другие особенности употребления.
Показатель проспектива (суфф. -kcA) ранее как таковой не рассматривался.
Шнейдер различал два омонимичных суффикса:
1) показатель «формы, выражающей намерение совершить действие»; глаголы с этим суффиксом рассматривались как «глаголы, выражающие несколько действий»; 2) показатель «длительного вида» [Шнейдер 138: 141-142 ].
И. Николаева и М. Тольская вслед за Шнейдером также различают два омонимичных показателя: 1) модальный показатель интенционала (-kcA-) и 2) видовой показатель дуратива (-kcA-) [Nikolaeva, Tolskaya 2001: 311-312]. Оба грамматических описания в этом вопросе единодушны. Представляется, что в обоих случаях речь идет об одном и том же суффиксе, базовым значением которого является значение проспектива.
Этот показатель не является модальным, поскольку маркирует стадию подготовки к ситуации, частным случаем которой можно считать намерение совершить действие.
Ср. употребление этого показателя с неодушевленным субъектом:
lakti- ‘приклеиваться’ lakti-kca-ini ‘вот-вот приклеится
(сам по себе)’; tigda- ‘идти (о дожде)’ tigda-kca-ini ‘дождь собирается’.
Эти значения связаны между собой, как, например, в английской конструкции to be going to или в русском собираться (Собирается дождь, Он собирается жарить картошку).
Для удэгейского языка проспективное значение представляется основным. Так, при отнесении ситуации в прошлое, соответствующие формы часто получают значение неудавшейся попытки:
С претеритом (неудачная попытка):
(26) Ili-gi-kca-ha-ni kand’a-mafa tawk-tawk-da
встать-ЯЕУ-РШ-Р8Т-3ВО старик крепко-FOC
lagbay-ki-ni. приклеиться-PST-3SG
‘Попробовал было старик встать — крепко-накрепко приклеился’ (Sh:Two oldmen.107).
С перфектом: (авертивное значение):
(27) Мтэ-м>э ыИ-Ь э^кс’э tuksa-ziga.
1БО.ЛСС река.ШС плыть.по.течению-РШ.РРЕ заяц-РЬ ‘Меня зайцы чуть не пустили по течению’ (БЬ:Т^ю оЫшеп.077).
В составе причастной формы, выражающей зависимую предикацию:
(28) Pэtэ кат4т Ы уа1а^ zawa-кcэ-i-wэ-i.
Петя запрещать-ЗБО 1БО рука-МБ брать-РШ-РРР-ЛСС-18О ‘Петя запретил, чтобы я брал его руками (намеревался взять руками)’ (Капс^а.1.1.056).
Что касается отмечавшегося исследователями суффикса с дуративным значением, омонимичного данному, то возникают большие сомнения в необходимости его выделения. Скорее всего, речь идет о разных значениях одного и того же показателя. Ср. следующий пример, который приводится в качестве иллюстрации дуративного значения суффикса -ксА-:
(29) Ьэ-ксэ^э isэ-hэ-ni. видеть-РШ-ОЕК видеть-РБТ-ЗБО ‘Всматриваясь, увидел’.
В (29) нет необходимости постулировать для показателя -ксэ- дуративное значение. Корень isэ- означает ‘видеть’. В сочетании с показателем -ксэ- он получает значение ‘всматриваться’, то есть «делать нечто, чтобы увидеть», таким образом, данный показатель передает в данном случае скорее проспективное, чем дуративное значение.
Есть случаи лексикализации глаголов с показателем про-спектива:
м>аа ‘добывать’ ^ м>а(а)кса- ‘охотиться’; пыы- ‘вылезать наружу, появляться’ ^ пыы-ксэ- ‘прорастать (о растениях)’ (ср. также пuu-gi- ‘вылезать снова и обратном направлении’); пэёэ- ‘класть’ ^ пэ-ксэ- ‘хранить’ (ср. пэ^- ‘класть обратно или снова’);
xudugu- ‘вывихнуть (напр., ногу)’ ^ хыйы§ы-ксэ ‘растянуть (ногу)’.
Показатель проспектива может сочетаться с глаголами разных акциональных классов. С глаголами состояния актуализуется значение намерения:
(30) Ы saa-kca-a-mi, сэ^э-т uti пИ
1БО знать-РШ-РВТ-^О правда^ этот человек jэu-dэkiэ эgJЭ-ini.
что-ГШЕР понимать-ЗБО.РКЕБ
Я хотел знать, вправду ли этот человек что-то понимает’ (Капс^а.МП.1).
С пунктивными глаголами, семантика которых не предполагает наличия предварительной стадии, в плане не-прошедшего данный показатель получает значение ближайшего будущего:
ща- ‘промазывать (по цели)’ ^ uja-kcэ-ini ‘вот-вот промажет’.
(31) ...эj biэ-bэdэ эdэ-э-si ЫШэ-ксэ4^э.
этот быть-будто стать-РР-ББ умереть-РШ-РИР-РОС ‘.она бы сделала вид, что вот-вот умрет’ (Kancuga.Mn.20).
При отнесенности к плану прошлого такие конструкции будут интерпретироваться как авертивные:
^а- ‘промазывать (по цели)’ ^ ^а-кс’э ‘(только что) чуть не промазал! (перфект)’; ща-ксэ-э-т ‘он (когда-то) чуть не промазал (претерит)’.
Показатель инхоатива (суфф. -Н-) в общем случае указывает на начало ситуации, обозначаемой исходным глаголом. Этот показатель является наиболее грамматикализованным среди глагольных суффиксов, выражающих аспектуальные значения. Он может присоединяться, по-видимому, к любому глаголу, что само по себе не является доказательством того, что перед нами словоизменение, а не словообразование. Применяя критерий «отрицательной конструкции», который рассматривался выше, следует, безусловно, отнести показатель инхоатива к словообразовательным средствам. Однако ему не свойственны некоторые другие свойства, характерные для большинства словообразовательных глагольных суффиксов. Показатель -Н- по-видимому, не способен появляться в словоформе более одного раза. Мне также не удалось найти такие глаголы, где этот суффикс бы полностью лексикализовался 8.
8 Возможно, таким является глагол diэli- ‘летать, лететь’, однако, мне встретилась форма diэ-wэsi- ‘летать туда-сюда’ (с показателем ди-
Исходя из сказанного, следует констатировать, что значение данного показателя весьма предсказуемо. Он обозначает начало ситуации, которая рассматривается как обладающая некоторой длительностью, будь то процесс или состояние.
(32) Nayu-ni moo-wa gada-li-ha-ni
младший.сиблинг-ЗБО дрова-ACC собирать-мС-Р8Т-380 ‘Младшая стала собирать дрова’ (Shneider_Anuj20.229).
(33) ...uti timadu-ni minti sa-li-a-fi-di...
этот утро^О 1.PL.INCL знать -INC-PP -1PL.INCL-DAT
‘.в то утро, когда мы познакомились (букв. начали знать).’ (Kancuga.Mn.XXIV).
(34) Bi jau-da xoyto-wa a-si-mi noni-li
1SG что-INDEF другой-ACC VNEG-PST-1SG уметь-INC
ono-mi...
рисовать-GER
‘Я ничего не научился (букв. не начал уметь) рисовать.’ (Kancuga.Mn.II).
Одновременно с указанием на начало ситуации, данный показатель указывает и на то, что ситуация имела некоторую длительность. Сам по себе глагол gada- ‘собирать, собрать’ в удэгейском языке может обозначать как событие, так и процесс. Форма претерита gada-ha-ni в принципе может интерпретироваться двояко — ‘он собирал’ и ‘он собрал’. Поэтому появление инхоативного суффикса указывает на интерпретацию данной ситуации как процесса.
(35) Oloxi al’a-si, au-gi-li-a-ni.
белка наесться.PRF-PC.SS спускаться-REV-INC-PST-3SG ‘Белка наелась и стала спускаться вниз’ (NV2.Squirrel and Kialu.011).
ср.: Oloxi al’asi au-gi-a-ni ‘Белка наелась и спустилась вниз’
При этом, естественно, глаголы в претерите или перфекте с данным показателем приобретают инцептивное значение и на русский язык часто переводятся глаголами совершенного вида: yana-li-ha-ni «он отправился (начал движение прочь)»; soyo-li-ha-
версатива), следовательно, исходный глагол употребляется, хотя и очень редко.
ni «она заплакала (она начала плакать)»; sakea aja-li-ha-ni «кровь потекла (начала течь)».
Однако сильно-предельные глаголы (обозначающие события), для которых обозначение начальной стадии семантически не оправдано, в презенсе получают при присоединении инхоативного суффикса проспективное значение:
uja- ‘промазать’ uja-li-ini ‘вот-вот промажет’;
ski- ‘остановиться’ aki-li-ini ‘вот-вот остановится’;
tiyma- ‘упасть’ tiyma-li-ini ‘вот-вот упадет’;
xatiga- ‘прыгнуть’ xatiga-li- ini ‘вот-вот прыгнет’.
Для того чтобы получить значение вхождения в процесс (чаще всего мультипликативный) такие глаголы присоединяют два показателя — показатель имперфектива (-si-) + показатель инхоатива (-li-):
uja- ‘промазать’ ^ uja-si- ‘все время промазывать’ ^ uja-si-li- ‘начинать промазывать (например, о пожилом охотнике)’;
aki- ‘остановиться’ ^ aki-si-‘останавливаться’ ^ aki-si-li-‘ начать останавливаться’; tiyma- ‘упасть’ ^ tiyma-si- ‘падать’ ^ tiyma-si-li- ‘начать падать’;
xatiga- ‘прыгнуть’ ^ xatiga-si- ‘прыгать’ ^ xatiga-si-li- ‘запрыгать’.
Инхоативные глагольные формы наиболее частотны в претерите или презенсе, а также в различных нефинитных формах. Продемонстрирую употребление данного показателя в будущем:
(36) Bua zugu-ni oo-li-zaya-i bi.
тайга выдра-3БО делать-INC-FUT-lSG 1SG ‘Теперь я стану таежной выдрой’ (NV1:Otter and crow.030).
Показатель имперфектива (суфф. -si-) указывает на срединную стадию ситуации. Определение его как имперфективного заимствовано мною из грамматики И. Николаевой и М. Тольской [Nikolaeva, Tolskaya 2001, 315-316]. Е. Р. Шнейдер называл эту форму «многократным видом», что, по-видимому, не вполне справедливо, но объяснимо. Он пишет:
.этот суффикс придает глаголу характер многократности; напр.: olokto-si-mi много раз, неоднократно варю (olokto-mi варю). Этот же суффикс часто служит для образования глаголов, выража-
ющих пребывание в известном состоянии или положении. Он присоединяется преимущественно к основам, выражающим как раз те действия, которые направлены к достижению этих состояний или положений, напр., Jawa-si-mi — держу (Jawa-mi ‘беру’) [Шнейдер 1936: 139].
Представляется, что мультипликативное значение, отмеченное Шнейдером, является лишь частным, а не центральным значением данного суффикса. Так, трактовка Шнейдером форм типа olokto-si-mi как мультипликативных «много раз, неоднократно варю» не верна. Глагол о1оЫо- ‘варить, сварить’ относится к разряду слабо-предельных. В разных видовременных формах он может обозначать как событие, так и процесс. С граммемой перфекта он будет, очевидно, обозначать события о1оЫ’о ‘он сварил’; интерпретация этого глагола в претерите зависит в большей степени от контекста: о1оЫо-ко-т может означать как ‘сварил’, так и ‘варил’. С суффиксом -si- глаголы такого типа обозначают процесс в его срединной части (примеры см. ниже), а никак не повторяющиеся действия.
Итак, первичное аспектуальное значение суффикса -«---------
указание на срединную часть ситуации, которая представляется как процесс.
Важнейшей характеристикой данной граммемы является тот факт, что она не может употребляться с глаголами, обозначающими состояние:
saa- ‘знать’ *saa-si-
уэ1э- ‘бояться’ *уэ1э^-
пот- ‘уметь’ *пот^-
Следовательно, мы, скорее всего, имеем дело с граммемой прогрессива, если использовать критерий З. Вендлера [УепШег 1957]. Такому решению, однако, противоречит способность глаголов с этим суффиксом передавать хабитуальное значение.
Данный суффикс может сочетаться со стативными глаголами: «сидеть», «стоять» и т. п., а также «жить».
Таким образом, данный показатель способен передавать значения прогрессива, мультипликатива и хабитуалиса, но не длительность для стативных глаголов. Я все же применяю термин «имперфектив», хотя данный аспектуальный кластер в удэгейском языке имеет свои особенности и тяготеет в первую очередь
к значению прогрессива. Поэтому основным для этой формы я буду считать значение прогрессива, понимаемое как значение динамической длительности. Ср. пару ayasi- ‘ночевать’ — ay ala- ‘переночевать’:
(37) а. БэНж-du aya-si-ga-i.
Бя-DAT ночевать-IM-PRF-lSG
‘Я ночевал на реке Бя (находился всю ночь)’ (Shneider_Anuj14.018).
б. БэНж-du ayal’a-i.
Бя-DAT ночевать .PRF-lSG
‘Я переночевал на реке Бя (и поехал дальше)’.
Слабо-предельные глаголы («вышивать», «варить») с данным суффиксом получают значение длительного процесса:
(38) Mayga goo-ji baatuga-si-ga-u.
сильно долго-INS промышлять-IM-PRF-lPL.EXCL
‘Очень долго мы ходили промышлять’ (Shneider_Anuj11.036).
^uyi- ‘готовить, приготовить (пищу)’ ^ Jэыyi-si- ‘готовить (пищу)’;
zэgdэ- ‘гореть, сгореть’ ^ zэgdэ-si- ‘гореть’.
Хабитуальное значение более характерно для глаголов, обозначающих непредельные процессы:
(39) Gэolaga aisi-wa galakta-si-ti (galakta-si-wasi-ti).
геолог золото .ACC ^^ra-IM^L (искать-IM-DIV-3PL)
‘Геологи ищут золото’.
galakta- ‘искать’ ^ galakta-si- ‘обычно искать’; tukü- ‘бежать’ ^ tukü-si- ‘бегать’.
Хабитуальное значение получают также глаголы, обозначающие мультипликативные процессы:
simpi- ‘кашлять’ ^ simpi-si- ‘кашлять (обычно, постоянно)’, ср. также:
simpi-пёэ- ‘кашлянуть’ ^ simpi-si-пёэ- ‘подкашливать (постоянно)’.
Присоединяясь к пунктивным глаголам, эта граммема придает им значение мультипликативного процесса:
(40) Dawa ¡йъг зgdi, abuga отосі акі^і-іпі.
кета очень много отец постоянно колоть-ІМ-ЗБО
‘Кеты очень много, отец все время колет’ (Kancuga.L3.056).
aki- ‘колоть острогой’ ^ aki-si- ‘колоть и колоть острогой’; xзtigз- ‘прыгать, прыгнуть’ ^ xэtigэ-si- ‘прыгать и прыгать’. При этом не исключается и хабитуальная трактовка таких форм:
uja- ‘промазать’ ^ uja-si- ‘промазывать многократно’ ^ ‘промазывать постоянно’ (ср. перевод формы uja-si-ini, предложенный информантом: «все время мажет»’).
При присоединении данного суффикса сильно-предельные глаголы (глаголы достижения: «брать», «сесть» и т. п.) получают результативно-процессуальное значение. Это как раз то значение, о котором писал Шнейдер. Такая форма обозначает процесс, возникший в результате действия, которое выражает исходный глагол, ср.:
(41) Cind’a Мі тооіо ^оо-Ио-пі) doo-si-ni. птица этот дерево.ШС садиться-РБТ-ЗБО садиться-ІМ-ЗБО ‘Птица (села) сидит на этом дереве.’
doo- ‘сесть (о птице)’ ^ doo-si- ‘сидеть (о птице)’;
Jawa ‘брать'’^Jawa-si- ‘держать’.
Глаголы с суффиксом имперфектива в претерите практически не меняют своего аспектуального значения — ситуация лишь переносится в план прошедшего. С перфектом же глаголы с ^і-часто получают делимитативное прочтение:
(42) Uta-digi gэhэ-gэhэ kig ’o-si-go-i. этот-ЛБЬ вместе-вместе свистеть-ІМ-РКР-ІБО
‘Тогда я посвистел вместе с ней (с птицей)’ (Shneider_Anu.j13.012).
Многие глаголы с суффиксом -.«- являются лексикализо-ванными и без этого суффикса не употребляются. Вот только некоторые из них:
alasi- ‘ждать’;
Ьз^і- ‘помогать’;
gusi- ‘играть’ (ср. guэzэyэ ‘игрушка’); jatasi- ‘рожать’ (ср. jat’au ‘родильный шалаш’).
Показатель -si- сочетается с другими аспектуальными суффиксами, Очень частотно сочетание с инцептивным суффиксом -li-. Такое сочетание обозначает вхождение в процесс (в том числе мультипликативный).
(43) Diga-mi mutu-a-si, abuga aniya zuya dawa-wa
есть-GER закончить-PP-SS отец мать COMIT кета-ACC
namikta-si-li-a-ti, bu-tana daka-la
резать-Щ-ШС^Т-3РЬ 1PL.EXCL-CONTR амбар-LOC
l ’o-gi-si-a-mu.
вешать-REV-IM-PST-lPL.EXCL
‘Закончив есть, отец с матерью стали нарезать кету, а мы развешивали в амбарчике’ (Kancuga.I.3.073).
Во многих случаях формы с суффиксом -si- оказываются близкими по смыслу, почти синонимичными формам активного презентного причастия в финитном употреблении:
(44) G’ai-yi-ni mana isa-si-ni, tu taa-hi-ni.
ворона-ALIEN-3SG REFL смотреть-3SG так садиться-PRP-3SG
‘А ворона сидит себе и смотрит’ (NV1:Otter and crow.012).
Семельфактив -ndA- выделялся Шнейдером как однократный вид (суфф. -ndA-). При этом он замечает:
.этот суфф. придает глаголу характер однократности; напр. xauti-ndaha-mi — (я) крикнул (xautiha-mi кричал). Однократный вид может выражать также действие кратковременное или дейст-
вие, проявляющееся в ослабленной степени, напр., quha-ndaha-mi — (я) вздремнул, ненадолго уснул ... В отличие от русского языка глаголы однократного вида употребительны и в настоящем времени [Шнейдер 1936: 138-139].
Действительно, для данного показателя отмечаются два основных значения: собственно семельфактивное и аттенуативное (см. также [Nikolaeva, Tolskaya 2001]). По наблюдениям авторов удэгейской грамматики, «Глаголы психических восприятий и эмоций, такие как aju- ‘любить’, galu- ‘ненавидеть’, agda- ‘радоваться’ и т. п., обычно не совместимы с аффиксом семельфактива -ndA-» [Nikolaeva, Tolskaya 2001: 311].
Показатель семельфактива служит, в первую очередь, для изменения акциональной характеристики исходного глагола. Глаго-
лам, выражающим процессы, в том числе мультипликативные, придается пунктивное значение, с оттенком внезапности действия:
(45) ...uti sakia-zi-ni xэgэixi ai-mi
этот кровь-INS-2SG вниз VNEG-GER
sabda-nda-wana, xas ’a dioixi-ni kuygэdэ-э-ni.
течь(о.крови)-SEM-CAUS короб внутрь-3SG наливать-PST-3SG ‘.не дав пролиться на землю ни одной капли крови, наполнил ею берестяной короб’ (Simonov 761).
yohosi- ‘нюхать’ ^ yohosi-ndo- ‘нюхнуть’; osi- ‘становиться’ ^ osi-nda- ‘появиться’; ciso- ‘сесть на корточки’ ^ ciso-ndo- ‘резко присесть на корточки’; mэjэ- ‘думать’ ^ mэjэ-ndэ- ‘подумать’; jaka- ‘выпадать (о первом снеге)’ ^ jaka-nda- ‘внезапно выпасть (о первом снеге)’.
Присоединяясь к основам глаголов, выражающих мультипликативные процессы, данный суффикс придает им значение «кванта действия»:
tagdi- ‘дергать’ ^ tagdi-nda- ‘дернуть’; pifa- ‘трясти’ ^pifa-nda- ‘тряхнуть’; simpi- ‘кашлять’ ^ simpi-ndэ- ‘кашлянуть’.
Пунктивные глаголы часто получают аттенуативное значение (ослабленного действия):
(46) Dalajii эkэ bagba-nda-ha-ni saya еыШэ.
рука-INS-SS чуть ткнуть-SEM-PST-3SG дыра прямо-FOC ‘Тихонько ткнул рукой прямо в отверстие’ (Shneider_ Anuj20.023).
При этом «ослабленность» действия может пониматься по-разному: с ослабленной интенсивностью, недолго по времени, немного количественно и т. п.:
gigü-nda-a-ni ‘он покачал (головой)’ — ослабленная интенсивность;
tээ-ndэ-э-mi ‘я немного посидел’ — недолго по времени; agdi-nda-ini ‘он делает небольшую зарубку’ — объект небольшого размера; budэ-ndэ-ini ‘умирает на время (природа)’ — временное действие (не навсегда).
Как справедливо отмечал Шнейдер, такие глаголы имеют полную парадигму и могут сочетаться с граммемами всех видовременных форм. Примеры на презенс данных глаголов уже приводились, они могут употребляться и в отношении будущего события (в примере (47) — форма оптатива):
(47) «Ña yana-nda-za-f küü-tigi-ni», diana-ini
еще идти-SEM-OPT-!PL.INCL рядом-DIR-3SG говорить-3SG Mita.
Митя
‘«Еще подойдем ближе», — говорит Митя’ (Kancuga.I.4.008).
Есть несколько лексикализовавшихся глаголов с показателем семельфактива:
uinda- ‘поднимать, приподнимать’ (ср. ui ‘верх’); aanda- ‘нечаянно ранить’ (aa ‘сторона’); tinda- ‘отпускать (на волю)’ (возможно, связано с ti- ‘отнимать’).
Показатель сингулятива (суфф. -IA-) специально Шнейдером не выделялся. И. Николаева и М. Тольская указывают для данного суффикса одно значение: «действие имело место только один раз» [Nikolaeva, Tolskaya 2001: 311]. Это, безусловно, так. Важным, однако, является тот факт, что глагольные формы с суффиксом -lA- не могут сосуществовать внутри одной словоформы ни с показателем имперфектива -si-, ни с показателем се-мельвактива -ndA-. Они образуют как бы парадигму аспектуаль-ных значений, причем важнейшим оказывается как раз противопоставление показателей -lA- vs -si-: anda-la- ‘подружиться’ — anda-si- ‘дружить’; aya-la- ‘переночевать’ — aya-si- ‘ночевать’. Такие пары противопоставлены на основе их аспектуального значения «длительное незаконченное действие, процесс» — «законченное действие, событие». В этом смысле значение показателя сингулятива определяется его контрастивным значением. Оно обозначает событие, которое является однократным в противоположность процессу.
Тут имеет смысл рассмотреть противопоставление сингу-лятив vs семельфакив, поскольку имеются пары типа: müusa-la-‘выстрелить’ vs müusa-nda- ‘выстрелить, стрельнуть’. В обоих случаях действие является однократным, т. е. оно «имело место
только один раз». Если не учитывать аттенуативного значения, которое может иметь глагол с показателем семельфактива, то следует заметить, что подчеркивание единичного характера действия характерно скорее для глаголов с суффиксом семельфакти-ва. Формы с показателем -lA- не указывают на то, что это действие является исключительным: охотник может выстрелить не раз в течение охоты, но о каждом выстреле можно сказать: mausa-la-ha-ni ‘он выстрелил’. Форма mausa-nda-ha-ni будет скорее значить ‘неожиданно выстрелить’, нечто вроде «Рабинович стрельнул, стрельнул, промахнулся».
Вот некоторые примеры употребления глаголов с показателем сингулятива:
(48) Salamaga tiyma-la-ha-ni, lufam-da.
Сэлэмэгэ падать-SING-PST-3SG наколовшись-FOC ‘Сэлэмэгэ упал и напоролся (на нож)’ (Sh:Selemege.158).
(49) Jagdig’a tagda-a-ni, zawa-a-ni moo
герой сердиться-PST-3SG брать-PST^SG дерево jaugda-wa-ni, wanta-la-ni cinciba-tigi.
головешка-ACC-3SG бросить-SING-3SG синица-DIR ‘Рассердился молодец, схватил обугленную головешку и бросил в синицу’ (NV3.Cinciba.020).
В приведенных выше примерах глаголы с суффиксом -lA-действительно обозначают однократное событие, которое можно трактовать и как неожиданное. Однако, ср. такое употребление (дается левый контекст):
(50) Omo lusa-tana xokco-gy-ho-ni, mafa-bada.
один русский-CONTR нападать-REV-PST-3SG медведь-как Utawa gida-ji gida-la-ha-ti.
этот-ACC копье-INS колоть.копьем-SING-PST-3PL ‘А один русский бросился в драку, как медведь. Его копьями закололи’ (Shneider_Anuj6.049-050).
В примере (50) действие уже труднее интерпретировать просто как однократное. Даже если объект был заколот мгновенно, действовали несколько агенсов, о чем свидетельствует множественное число глагола («копьями закололи»). Это предполагает, что ситуация имела сложную структуру, однако был полно-
стью достигнут финал. В данном примере семельфактивный глагол (gida-nda- ‘ткнуть копьем’) был бы невозможен. Его употребление обозначало бы, что копьем ткнули, но результат остался неизвестным (убили или нет). По-видимому, сингулятив в отличие от семельфактива указывает на то, что действие достигло некоторого финального результата.
Таким образом, для показателя сингулятива можно постулировать значение однократного действия-достижения. В этом смысле интересно замечание И. Николаевой и М. Тольской о показателе -lA- «Он совместим только с предельными глаголами, обозначающими внутренне однородное событие» [Nikolaeva, Tolskaya 2001: 311]. Это верно для тех случаев, когда этот показатель присоединяется к глагольной основе (более корректно было бы говорить о «потенциально предельных глаголах», поскольку те же глаголы могут обозначать и процессы). Однако, когда этот показатель присоединяется к именной основе, следует считать, что именно он придает глаголу определенное видовое значение, так сказать «совершенный вид».
Заключение
Рассмотрение средств, которые передают аспектуальные значения в удэгейском языке, показывает, что основными средствами передачи аспектуальных значения являются показатели глагольной деривации. Они в разной степени грамматикализованы. Некоторые из них не могут встречаться внутри одной словоформы. Два показателя (имперфектив и сингулятив), присоединяясь к исходным основам, образуют семантические пары, противопоставленные как «процесс» — «законченное действие». Одновременно в языке присутствует грамматическая оппозиция претерит — перфект. Формы перфекта выражают достаточно типичные для данной формы аспектуальные значения.
В целом следует сказать, что в удэгейском языке, как и во многих других языках мира, нет средств, которые выражали бы исключительно аспектуальные значения. Эти значения выражаются либо в грамматике — кумулятивно с временными значениями, либо деривативно, и в этом случае, смыкаются со средствами межкатегориальной деривации, а в ряде случае — с лексическим значением глаголов.
Сокращения
1 — 1 лицо; 2 — 2 лицо; 3 — 3 лицо; abl — аблатив (падеж); acc — аккузатив (падеж); aim — форма цели (конверб); alien — отчуждаемая принадлежность; caus — каузатив (актантная деривация); contr — противительная частица; DAT — датив (падеж); dead — покойный (о людях); DEST — дестинатив (падеж); dir — директив (падеж); dist — дистрибутив (глагольная множественность); DIV — диверсатив (глагольная множественность); excl — эксклюзив; foc — показатель фокуса (частица); fut — будущее время; ger — герундий; go — движение для осуществления действия; hab — хабитуалис; IC — имперфективный конверб; im — имперфектив; imp — императив (наклонение); incl — инклюзив; INDEF — неопределенное местоимение; INS — инструменталис (падеж); loc — локатив (падеж); opt — оптатив (наклонение); PL — множественное число; pp — перфектное активное причастие; PRS — пре-зенс; PRF — перфект; pro — проспектив; prp — презентное активное причастие; pst — претерит; refl — возвратное местоимение; rev — ре-версив; SEM — семельфактив; sing — сингулятив; SG — единственное число; SS — кореферентный субъекту; vneg — отрицательный глагол
Источники
Kancuga. I. — А. Канчуга. Багдисэ хокто тэлунуни. Автобиографическая повесть. Часть I. Детство // Исследования по тунгусоведению 22. Саппоро: Филологический факультет университета Хоккайдо, 2003.
Kancuga. МП. — Антуанэ де Сент-Экзюпери. Ница принцэ. Маленький принц. На удэгейском языке. Перевод с русского языка Александр А. Канчуга // Исследования по тунгусоведению 46. Саппоро: Филологический факультет университета Хоккайдо, 2009. Kormushin — И. В. Кормушин. Удыхейский язык. М.: Наука, 1998.
NV — Фольклор удэгейцев: ниманку, тэлунгу, эхэ // Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока 18. Новосибирск: Наука, 1998.
Sh:Selemege, Sh:Two oldmen — Е. Р. Шнейдер. Сэлэмага. Сказки народа удэ. Л.: Гос. изд-во детской литературы, 1935.
Shneider_Anuj — Е. Р. Шнейдер. Материалы по языку анюйских удэ // Научно-исследовательская ассоциация Института Народов Севера им. И.Г. Смидовича. Вып. 11. М.-Л., 1937.
Simonov — М. Д. Симонов, В. Т. Кялундзюга. Словарь удэгейского языка в 3-х томах. Стеншев: Издание А. Маевича, 1998.
Литература
Аврорин 1959-1961 — В. А. Аврорин. Грамматика нанайского языка. Т. 1-2. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1959-1961.
Акциональная классификация, ms — Акциональная классификация глагольных лексем (материалы для подготовки статей). Анкета, подготовленная в Лаборатории типологического изучения языков ИЛИ РАН, ms.
Василевич 1948 — Г. М. Василевич. Очерки диалектов эвенкийского (тунгусского) языка. Л.: Наука, 1948.
Калинина 2001 — Е. Ю. Калинина. Нефинитные сказуемые в независимом предложении. М.: ИМЛИ РАН. 2001.
Кормушин 1998 — И. В. Кормушин. Удыхейский язык. М.: Наука, 1998.
Перехвальская 2010 — Е. В. Перехвальская. Аспирированные и глотта-лизованные гласные в диалектах удэгейского языка // Вопросы языкознания 6, 2010. С. 60-87.
Плунгян 2011 — В. А. Плунгян. Введение в грамматическую семантику. Грамматические значения и грамматические системы языков мира. М.: УРСС, 2011.
Симонов 1988 — М. Д. Симонов. Фонологическая система удэгейского языка // Историко-типологические исследования по тунгусо-маньчжурским языкам. Новосибирск, 1988. С. 44-88.
Суник 1958 — О. П. Суник. Кур-урмийский диалект. Исследования и материалы по нанайскому языку. Л.: Просвещение, 1958.
Цинциус 1948 — В. И. Цинциус. Проблемы сравнительной грамматики тунгусо-маньчжурских языков // Известия Академии наук СССР. Отделение языка и литературы. Т. 7. Вып. 6. 1948.
Цинциус 1965 — В. И. Цинциус. Сложные предикативные конструкции и аналитические формы глагола (по материалам северной подгруппы тунгусо-маньчжурских языков) // Аналитические конструкции в языках различных типов. М.; Л.: Наука, 1965.
С. 240-252.
Цинциус 1982 — В. И. Цинциус. Негидальский язык. Исследования и материалы. Л.: Наука, 1982.
Шнейдер 1936 — Е. Р. Шнейдер. Краткий удэйско-русский словарь. М.; Л.: Учпедгиз. 1936.
Bualtova, Grenoble 1999 — N. Bualtova, L. Grenoble. Evenki // Languages of the world. Materials 141. LINCOM Europa, 1999.
Girfanova 2002 — Albina H. Girfanova. Udeghe. München: LINCOM Europa, 2002.
Nedjalkov 1997 — I. Nedjalkov. Evenki. London and New York: Routledge, 1997.
Nikolaeva, Tolskaya 2001 — I. Nikolaeva, M. Tolskaya. A Grammar of Udihe.
Berlin: Mouton de Gruyter, 2001.
Vendler 1957 — Z. Vendler. Verbs and times // The Philosophical Review 66. 1957. P. 142-160.
