CC BY
78
Физиология и психология взросления
Хащенко Е.П.1, Уварова Е.В.1, 2, Баранова А.В.3, Высоких М.Ю.1, 4, Сальникова И.А.1_
1 ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. акад. В.И. Кулакова» Минздрава России, Москва
2 ФГАОУ ВО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздрава России (Сеченовский университет)
3 ООО «Внедренческий центр», Москва
4 Научно-исследовательский институт физико-химической биологии им. А.Н. Белозерского ФГБОУ ВО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова», Москва
Выраженность депрессивных симптомов у подростков на фоне олиго- и аменореи с учетом эндокринных факторов
В данное исследование вошли 45 пациенток в возрасте 15-17 лет с нарушениями менструального цикла по типу олигоменореи (n=25) и аменореи (n=20), группу контроля составили 20 здоровых девочек с регулярным менструальным циклом. Проведено клинико-инструментальное обследование пациенток с определением расширенного гормонального профиля крови, уровня лептина, С-реактивного белка; изучены структура вегетативных и соматических жалоб, выраженность депрессивных расстройств с использованием балльной оценки по Шкале депрессии Бека. Показано, что пациентки с олиго- и аменореей характеризовались значимо более высокими баллами депрессивных расстройств в сравнении с группой контроля (р=0,004 и р=0,002, соответственно). При этом обе группы пациенток с расстройствами менструаций отличались от группы контроля высокими баллами по когнитивно-аффективной субшкале (р=0,006 при олиго-и р=0,004 при аменорее). При использовании многофакторного анализа выявлено, что депрессивные нарушения наиболее специфичны для пациенток с высоким значением индекса массы тела [отношение шансов (ОШ) 6,59; 95% доверительный интервал (ДИ) 1,01; 4,29, р=0,025], повышенным уровнем лептина (ОШ 1,06; 95% ДИ 1,00; 1,13, р=0,007) и индексом свободных андрогенов (ОШ 0,62; 95% ДИ 0,44; 0,89, р=0,002). Показано, что на суммарный балл депрессивного расстройства значимо и независимо влияет вид ритма менструации (р=0,0043), наличие нарушений углеводного обмена (р=0,009) и гиперандрогении (р=0,025).
Ключевые слова: расстройства менструаций, олиго- и аменорея, девочки-подростки, депрессивные расстройства, психоэмоциональный статус, анти-мюллеров гормон, лептин, индекс свободных андрогенов, избыток массы тела
Репродукт. здоровье детей и подростков. 2018. Т. 14. № 4. С. 87-96.
doi: 10.24411/1816-2134-2018-14009. Статья поступила в редакцию: 22.10.2018. Принята в печать: 10.12.2018.
Для корреспонденции
Хащенко Елена Петровна -кандидат медицинских наук, научный сотрудник 2-го гинекологического отделения ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр акушерства, гинекологии и перинатологии им.акад. В.И. Кулакова» Минздрава России Адрес: 117997, г. Москва, ул. Академика Опарина, д. 4 Телефон: (495) 438-85-42 htttp ://orsid.org/0000-0002-3195-307X
E-mail: [email protected]
Khashchenko E.P.i, Uvarova E.V.1 2, Baranova A.V.3, Vysokikh M.Yu.i, 4, Salnikova I.A.1
1 V.I. Kulakov Obstetrics, Gynecology and Perinatology National Medical Research Center of Ministry of Healthcare of the Russian Federation, Moscow
2 I.M. Sechenov First Moscow State Medical University, Moscow
3 LLC "Innovation center", Moscow
4 A.N. Belozersky Research Institute of Physicochemical Biology of Lomonosov Moscow State University, Moscow
Depressive symptoms in adolescent girls with oligo and amenorrhea with regard to neuroendocrine factors
The study included 45 patients aged 15-17 years with menstrual disorders: oligomenorrhea (n=25) and amenorrhea (n=20), the control group consisted of 20 healthy girls with regular menstrual cycle. A clinical and instrumental examination consisted of extended hormonal blood profile, leptin, C-reactive protein level; the structure of vegetative and somatic complaints, the severity of depressive disorders according to the Beck Depression Scale (BDI). Patients with oligo- and amenorrhea showed significantly higher scores of depressive disorders in comparison with the control group (p=0.004 and p=0.002, respectively). At the same time, both groups of patients with menstrual disorders differed from the control group by high depressive scores on the cognitive-affective subscale (p=0.006 with oligo and p=0.004 with amenorrhea). According to the results of multivariate analysis depressive disorders are specific mostly for patients with a high body mass index (OR 6.59; 95% CI 1.01; 4.29, p=0.025), and elevated leptin level (OR 1.06; 95% CI 1.00; 1.13, p=0.007) and the free androgen index (OR 0.62; 95% CI 0.44; 0.89, p=0.002). The menstruation rhythm (p=0.0043), the presence of carbohydrate metabolism disorders (p=0.009) and high androgens level (p=0.025) significantly and independently affect the severity of depressive disorder. The study was funded by Russian Foundation for Basic Research project «Psychoemotional wellbeing of adolescent girls with reproductive disorders with regard to neuroendocrine factors» № 16-06-00518a.
Keywords: menstrual disorders, oligo-and amenorrhea, teenage girls, depressive disorders, psycho-emotional status, antimullerian hormone, leptin, free androgen index, excessive body weight
Pediatric and Adolescent Reproductive Health. 2018; 14 (4): 87-96.
doi: 10.24411/1816-2134-2018-14009. Received: 22.10.2018. Accepted: 10.12.2018.
Проблема сохранения репродуктивного здоровья молодежи особенно актуальна в современном мире и России, особенно с учетом стойкой тенденции к повышению распространенности гинекологической патологии, которая отмечается у каждой 8-9-й девочки [1, 2]. При этом функционирование репродуктивной системы, детородный прогноз, онкологический и сердечно-сосудистый риск во взрослом возрасте во многом зависят от того, насколько полноценно протекает и благоприятно завершается период полового созревания [3].
Расстройство ритма менструаций все чаще оказывается следствием влияния интенсивных или продолжительных стрессовых факторов, с другой стороны, нарушение регулярности или отсутствие менструаций в свою очередь оказываются причиной нарушения психологического благополучия подростков вплоть до формирования аффективных расстройств, особенно на фоне гормональной перестройки в период полового созре-
вания [3-5]. Существует зависимость между состоянием соматического и репродуктивного здоровья подростков [1, 6]. Комплекс негативных эмоциональных состояний является предрасполагающим условием для развития психологического напряжения, может привести к тяжелым внутриличностным переживаниям, что в свою очередь может негативно отразиться на соматическом состоянии девочек, отяготить и обострить течение болезни. Однако исследований, посвященных медико-психологическим аспектам взаимосвязи психоэмоционального фона и выраженности нейроэндокринных нарушений у подростков, чрезвычайно мало не только в нашей стране, но и за рубежом [7].
Цель - оценка выраженности депрессивных симптомов у пациенток с расстройствами менструаций (РМ) с учетом нейроэндокринных нарушений и провос-палительных факторов.
В исследование вошли 65 девочек-подростков в возрасте 15-18 лет, в их числе 20 девочек с редкими менструациями
(задержки менструаций больше 45 дней, но чаще чем раз в полгода, средний возраст 15,7±0,5 года), 25 пациенток с отсутствием самостоятельных менструаций (менструации реже, чем раз в полгода, средний возраст 15,2±0,9 года), но без дополнительной эндокринной, соматической, инфекционной патологии на момент исследования, и 20 девочек с регулярным менструальным циклом без соматической и эндокринной патологии, I группы здоровья составили группу контроля (средний возраст 15,8±0,9 года).
Проведено комплексное клинико-лабо-раторное обследование девочек с определением расширенного гормонального, липидного профиля крови, уровня С-реак-тивного белка, микроэлементов, лептина, антимюллерова гормона (АМГ), подсчета индекса свободных андрогенов (ИСА) по формуле:
Т0бщий (нмоль/л)/ГСПГ (нмоль/л)х100 %,
где ГСПГ - глобулин, связывающий половые гормоны.
Определение уровня гормонов проводилось электрохеми люминесцентным и иммунохемилюминесцентным методом на автоматических анализаторах Cobas е 411 («Ф. Хоффманн-Ла Рош», Швейцария) с использованием реагентов тех же фирм. Исследование концентраций леп-тина проводили в образцах плазмы крови с помощью мультиплексного анализа на проточном флуориметре Luminex 200 по инструкции, рекомендованной производителем (США). Проводили также оценку депрессивных симптомов с помощью Шкалы депрессии Бека (Beck Depression Inventory, BDI). Статистическую обработку полученных данных проводили в среде пакета Excel фирмы Microsoft и с помощью программы Statistica 8 фирмы Statsoft. Использовали методы дескриптивного анализа в зависимости от вида распределения переменной. При нормальном виде распределения вычисляли среднее значение
(Мean, M), стандартное отклонение (SD), стандартную ошибку среднего (SE). Для сравнения средних значений величин при нормальном распределении переменных и гомогенности дисперсий в 2 независимых выборках применяли параметрический f-критерий Стьюдента. Сравнение переменных, имеющих нормальное распределение, при условии выполнения гомогенности дисперсий в нескольких независимых группах проводили методами дисперсионного анализа ANOVA. Сравнение попарно множества групп производили с помощью post hoc-метода апостериорных множественных сравнений [наименьшей значимой разницы (Fisher's LSD-test), многорангового теста Дункана, теста Тьюки для неравного значения выборок (Tukey HSD)]. Корреляции количественных переменных при линейной зависимости оценивали с использованием коэффициента корреляции Пирсона. Оценка категориальных переменных по данным психодиагностических опросников произведена с использованием х2-теста. Скорректированное отношение шансов (ОШкор) развития депрессивных нарушений под влиянием различных факторов риска оценивали с помощью методов логистической регрессии с 95% доверительным интервалом (ДИ).
Сравниваемые группы девочек не различались значимо по показателям индекса массы тела (20,2±2,2 кг/м2 в группе контроля, против 22,3±2,8 кг/м2 в группе с олигоменореей, 22,0±4,9 кг/м2 в группе с аменореей).
Анализ полового созревания выявил, что у преобладающего большинства обследованных девочек всех изучаемых групп оно соответствовало среднестатистическим возрастным нормативам.
У 58,1% девочек на фоне олигоменореи и у 65,1% на фоне аменореи был отмечен повышенный рост стержневых волос в нетипичных для женщин местах (по верхнему краю губы, подбородку, вокруг сосков, по средней линии живота, на внутренней по-
верхности бедер), тогда как в группе контроля гирсутизма не отмечено (р<0,001, Х2-тест).
Анализ анамнестических данных показал, что значимыми факторами риска развития расстройств менструаций явились указания на наличие гинекологической патологии у матери до беременности девочкой, повышающее шанс развития РМ у девочки в 4,9 раза (ОШкор 4,97; 95% ДИ 1,33; 18,53, р=0,0157). Также выявлено в 2 раза более частое осложнение течения беременности и родов у матерей девочек с метаболическими нарушениями (р=0,0220). Кроме того, у девочек с РМ показано осложнение периода но-ворожденности и младенчества неврологическими нарушениями (внутричерепная гипертензия, беспокойства, нарушение мышечного тонуса и др.), ОШкор 8,95 (95% ДИ 1,09; 73,41, р=0,0391). Остальные факторы риска не оказали значимого влияния.
Биохимические параметры пациенток с олиго- и аменореей также не отличались от таковых у девочек контрольной группы. Анализ гормонального профиля пациенток с нарушениями менструаций выявил значимое повышение уровня лютеинизи-рующего гормона (ЛГ) и соотношения ЛГ и фолликулостимулирующего гормона (ФСГ) - ЛГ/ФСГ, тестостерона (Т), индекса свободных андрогенов (ИСА), кортизола, 17-ОН-прогестерона, андростендиона и антимюллерова гормона (АМГ), что представлено в табл.1.
При анализе Шкалы депрессии Бека выявлено, что пациентки с олиго- и аменореей характеризовались значимо более высокими уровнями общего балла депрессивных расстройств в сравнении с группой контроля (р=0,004 и р=0,002, соответственно) (рис.1). При этом обе группы пациенток отличались от группы контроля высокими баллами по когнитивно-аффективной субшкале (р=0,006 и р=0,004, соот-
Таблица 1. Гормональный профиль крови пациенток с олиго- и аменореей и девочек контрольной группы
Показатель Группа пациенток Группа пациенток Группа р-уровень
с олигоменореей, п=20 с аменореей, п=25 контроля, п=20
ЛГ, МЕ/л 9,9±5,1 5,7±2,8 5,5±3,6 0,006
ФСГ, МЕ/л 5,4±1,6 4,9±1,5 6,0±2,3 0,225
ЛГ/ФСГ 1,8±0,7 1,3±0,8 1,1 ±0,9 0,032
Пролактин, мМЕ/л 436,9±177,7 230,9±120,6 249,9±139,9 0,001
Эстрадиол, мМе/л 138,4±52,7 159,2±62,9 176,9±75,9 0,305
Тестостерон, нмоль/л 1,9±0,8 1,5±0,7 0,9±0,4 0,001
ТЭСГ, нмоль/л 43,3±20,9 41,9±21,1 48,2±26,1 0,726
ИСА 5,1 ±2,6 3,9±2,8 2,3±1,4 0,004
Кортизол, нмоль/л 508,2±134,3 457,6±151,9 350,1 ±144,7 0,012
ТТГ, мМе/л 1,8±0,9 1,9±0,8 1,9±0,5 0,912
Т4 св, пмоль/л 13,2±1,2 14,2±2,2 13,9±2,6 0,478
17-0НП-прогестерон, нмоль/л 4,8±1,3 4,2±1,2 3,7±1,5 0,095
ДЭА-С, мкмоль/л 7,2±3,1 6,9±3,9 4,9±1,8 0,062
ДЭС-С/ ИСА 1,9±1,5 2,4±1,9 3,0±2,2 0,312
Андростендион, нг/мл 20,5±9,9 20,8±13,2 10,2±6,0 0,004
АМГ, нг/мл 10,5±3,9 13,1 ±8,6 6,0±3,9 0,004
Лептин, нг/мл 40,7±22,5 29,5±27,5 21,8±8,5 0,093
Примечание. Данные представлены как среднее ± стандартное отклонение, ЛМОУЛ-тест. Здесь и в табл. 2: ЛГ - лютеинизирующий гормон; ФСГ - фолликулостимулирующий гормон; ТЭСГ -тестостерон-эстрадиол-связывающий глобулин; Т4 св. - тироксин свободный; ИСА - индекс свободных андрогенов; ТТГ - тиреотропный гормон; ДЭА-С - дегидроэпиандростерона сульфат; АМГ - антимюллеров гормон.
ветственно для олиго- и аменореи). Кроме того, пациентки с олигоменореей отличались от девочек контрольной группы по субшкале соматических проявлений депрессии (р=0,0104).
У девочек с РМ более выражены были соматические проявления депрессии. Девочки довольно часто или практически постоянно предъявляли жалобы на головные боли, тяжесть в голове, начинающуюся внезапно в течение дня без видимой причины (в 65,0% случаев при аменорее, в 70% случаев при олигоменорее, против 6,0% в группе контроля, р<0,001 для обеих групп; %2-тест); на ощущение физической непривлекательности (в 70,0% случаев в группе аменореи против 19,0% в группе контроля, p=0,003; X -тест), эмоциональную нестабильность и плаксивость (в 70,0% случаев при аменорее против 60% в группе олигоменореи, против 0% в группе контроля, p=0,0248 и р=0,001 для обеих групп соответственно; Х2-тест), на вынужденность постоянно контролировать количество съеденной пищи в связи с боязнью повышения массы тела (65,0% в группе аменореи против 14,2% в группе контроля, p=0,043; %2-тест).
С использованием многофакторного анализа было показано, что значимо и независимо влияет на сумму баллов по Шкале депрессии Бека ритм менструаций (р=0,0043). Как видно из рис. 2, для пациенток с аменореей были характерны более высокие значения депрессивных симптомов в сравнении с группой девочек с редкими, но самостоятельными менструациями, а также значения суммы баллов депрессии практически в 2 раза выше в сравнении с группой контроля.
Также выявлено, что значимыми факторами, влияющими на выраженность депрессивных нарушений по Шкале депрессии Бека, являются нарушения углеводного обмена у пациенток по типу снижения толерантности к углеводам или инсулинорезистентности (р=0,009), наличие гиперандрогении при повы-
12
га
Регулярный Олигоменорея Аменорея цикл
Рис. 1. Сумма баллов по Шкале депрессии Бека у подростков с олиго- и аменореей и контрольной группы (*р<0,05, АЫОУА-тест)
шенном уровне свободных андрогенов в плазме крови (р=0,025). Как представлено на рис. 3, выраженность симптомов депрессивного расстройства была более высока у пациенток на фоне гормональ-
514
а 0
5 Из быток масс ы тела Г □ "
<Г I ^ ормальный ИМТ
Регулярный Олиго- Аменорея цикл менорея
Рис. 2. Влияние типа нарушения ритма менструаций (р=0,004) и наличия избытка массы тела у девочек-подростков на сумму баллов депрессивного расстройства по Шкале депрессии Бека
8
4
7
Рис. 3. Влияние метаболических нарушений (МН) и гиперандрогении (ГА) на сумму баллов депрессивного расстройства по Шкале депрессии Бека
ного дисбаланса по типу гиперандрогении, а также на фоне нарушений углеводного обмена.
Таким образом, для пациенткок с аменореей были характерны более высокие значения депрессивных симптомов в сравнении с группой девочек с редкими, но самостоятельными менструациями, а также практически в 2 раза выше в сравнении с группой контроля. Крометого, выраженность симптомов депрессивного расстройства была более высока у пациенток на фоне гормонального дисбаланса
при избытке андрогенов в плазме крови, а также на фоне нарушений углеводного обмена.
Далее пациентки были разделены на 2 группы без учета вида нарушений менструального цикла, основываясь только на наличии депрессивного расстройства, начиная с субдепрессии (1-я группа, сумма баллов по Шкале депрессии Бека>10), или отсутствия депрессивного расстройства (2-я группа). Выявлено, что для пациенток на фоне депрессивных нарушений (п=34) в сравнении с девочками 2-й группы (п=31) были характерны значимо более высокие уровни индекса свободных андрогенов, АМГ и лептина, что представлено в табл. 2.
Полученные данные подтверждались результатами многофакторного анализа. Значимыми факторами риска депрессивных нарушений у подростков с олиго-и аменореей явились: высокий показатель индекса массы тела (ОШ 6,59; 95% ДИ 1,01; 4,29, р=0,025), уровень лептина (ОШ 1,06; 95% ДИ 1,00; 1,13, р=0,007), индекс свободных андрогенов (ОШ 0,62; 95% ДИ 0,44; 0,89, р=0,002). Кроме того, выявлены положительные корреляции между выраженностью депрессивного расстройства у девочек и концентрацией С-реактивного белка (г=0,71; р<0,05).
С одной стороны, полученные данные могут быть объяснены косметологичес-кими факторами, т.к. у пациенток с метаболическими нарушениями чаще отмечаются избыточная масса тела, полосы растяжения на коже, гирсутизм и угревые высыпания. Отмеченные жалобы пациенток, безусловно, негативно влияют на
Таблица 2. Гормональный профиль крови пациенток на фоне и без депрессивного расстройства
Показатель Группа пациенток на фоне депрессии, л=34 Группа пациенток без депрессивных нарушений, л=31 р-уровень
ИСА 5,7±2,7 3,0±2,0 <0,0001
ДГЭАС/ИСА 1,2±0,4 2,9±2,0 <0,0001
АМГ, нг/мл 13,3±9,1 8,1 ±4,7 <0,005
Лептин, нг/мл 40,3±28,7 22,7±10,7 <0,0001
Примечание. Данные представлены как среднее ± стандартное отклонение, Т-тест. Расшифровка аббревиатур дана в тексте.
ощущение внешней привлекательности и самоощущение пациентки. Однако полученные данные в том числе взаимосвязаны с влиянием нейроэндокринных факторов на центральную нервную систему (ЦНС).
В последние годы активно изучается влияние половых стероидов на передачу сигналов в ЦНС [8, 9]. Растет число доказательств, что эстрогены и андрогены, либо гонадного происхождения, либо локально синтезирующиеся в головном мозге, могут оказывать действие на нейротрансмиссию, пластичность, функциональную и морфологическую модификацию нейронов, связываясь не только с ядерными рецепторами, но и оказывая быстрые негеномные эффекты через мембранные рецепторы [10]. Синтез половых нейростероидов зависит от транспорта холестерола в митохондрии посредством белка StAR (steroidogenic acute regulatory protein), последующей конверсии холестерола в прегненолон (фермент СУР11А1), затем дальнейшее превращение в тестостерон, и либо в эстрадиол, либо в дигидротестостерон под действием р450-ароматазы или 5а-редуктазы, соответственно [10]. Известно, что как минимум пирамидные нейроны так же, как и зернистые, обладают полным комплексом системы стероидогенеза, независимой от периферической продукции. В экспериментах на крысах показано, что нейростероиды оказывают разнообразное действие и вызывают долгосрочные синаптические изменения в вестибулярной системе, действуя через рецепторы к гормонам на мембранах нейронов [9, 11]. Так, тестостерон и/или дигидротестосте-рон обусловливают долгосрочное угнетение передачи сигналов нейронов медиального вестибулярного ядра, в то время как эстрадиол, напротив, - долгосрочное потенцирование передачи. В настоящее время подтверждено, что влияние половых стероидов на головной мозг не ограничивается системой репродукции и влиянием на половую дифференцировку, но затраги-
вает настроение и эмоциональное реагирование, аффективное поведение, формирование памяти и процессы обучения [12]. Общие механизмы влияния эстрогенов и андрогенов на процессы познания и памяти включают структурные и функциональные изменения дендритов [13]. Модели животных позволили продемонстрировать, что эстрогены влияют на формирование памяти через увеличение плотности дендри-тов, увеличение нейрональных контактов и образование новых, подавление апопто-за, а также улучшение синаптической передачи в районе гиппокампа [14, 15]. Андрогены оказывают подобное действие опосредованно, за счет преобразования локально в эстрогены [16].
Кроме того, активно изучаются механизмы, опосредующие влияние метаболических нарушений и избыточной массы тела на периферическую и центральную нервную систему [17]. Кроме нейротран-смиттеров и нейромодуляторов, описаны множество гормонов и пептидов, среди которых инсулин, лептин, пептиды желудочно-кишечного тракта (грелин, пептид УУ, GI.P1, холецистокинин), нутриенты (жирные кислоты, глюкоза, белки), сигнализирующие об энергетическом статусе в ЦНС [17]. В отличие от нейротрансмитте-ров, нейропептиды имеют более разносторонние функции и способны модулировать передачу сигналов, изменяя экспрессию генов, локальный приток крови, синаптоге-нез, действуя ауто- и паракринно. Лептин и инсулин оказывают долговременные эффекты на энергетический баланс и потребление пищи, в том числе через нейроны гипоталамуса аркуатного ядра, и влияют на уровень серотонина, таким образом влияя на психоэмоциональный статус и формирование депрессивных расстройств.
Согласно полученным данным, повышенный уровень свободного тестостерона, а также снижение соотношения дегидро-эпиандростерон-сульфат (ДГЭА-С) к ИСА взаимосвязано с более высокими баллами по шкале депрессивных расстройств у де-
вочек. Наши данные согласуются с исследованием L. Starka и соавт., которые подчеркивают, что среди множества функций ДГЭА-C значимым являются его участие в нейропротекции, стимулирующее влияние на электрическую активность, ан-тидепрессантное действие [10]. При этом состояния, связанные с повышенным уровнем андрогенов у женщин, ассоциированы с высокой распространенностью аффективных нарушений, депрессии, более выраженной агрессией и антисоциальным поведением [16]. Патофизиология многих нейропсихиатрических нарушений при гиперандрогении у женщин, таких как нарушения настроения, во многом может быть объяснена дисфункцией серотонинерги-ческой нейротрансмиссии.
Результаты проведенного нами исследования подтвердили данные A. Bunevicius и соавт., которые показали тесные взаимосвязи психологических и биологических факторов в генезе гинекологических нарушений [18]. В исследовании M. Bomba и соавт. также выявлено, что у пациенток с вторичным отсутствием менструаций в подростковом возрасте выраженность показателей депрессивных симптомов, нарушений межличностных отношений и неудовлетворенности внешним видом имела высокую степень корреляции с данными эндокринно-метаболического профиля по ряду гормонов надпочечников и щитовидной железы [19]. В единичных работах зарубежных и отечественных авторов с участием подростков подчеркиваются эндокринно-физиологи-ческая и биопсихосоциальная обусловленность психологических изменений и системный характер расстройств ре-
продуктивной сферы, что формирует пограничные нервно-психические нарушения и неврозоподобные расстройства, препятствующие психологической адаптации и усугубляющие проявления заболевания [6, 7, 18, 19].
Необходимо подчеркнуть, что расстройства менструаций в подростковом возрасте связаны с повышенным уровнем депрессивных расстройств и вегетативных симптомов. Такие частые жалобы, как упорные головные боли, эмоциональная нестабильность, неуверенность в себе, в своих силах, высокая тревожность, повышенная чувствительность к стрессовым воздействиям, возбудимость, - все это препятствует социальной адаптации подростков, обусловливает трудности в учебе, межличностных отношениях, ограничивает физическую и психическую активность подростков. Поэтому гинекологические нарушения у подростков в настоящее время следует рассматривать не только со стороны имеющихся недугов и ограничений социальных функций, но и с позиции ухудшения эмоционального благополучия в целом. Восстановление репродуктивного здоровья девушек возможно только при одновременном воздействии на репродуктивную, психоэмоциональную и соматическую сферу.
Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, проект «Эмоциональное благополучие девочек-подростков с гинекологическими заболеваниями с учетом нейроэндокринных факторов» № 16-06-00518 а.
Сведения об авторах
Хащенко Елена Петровна - кандидат медицинских наук, научный сотрудник 2-го гинекологического отделения ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. акад. В.И. Кулакова» Минздрава России (Москва) E-mail: [email protected] htttp://orsid.org/0000-0002-3195-307X
Уварова Елена Витальевна - доктор медицинских наук, профессор, заведующая 2-м гинекологическим отделением (гинекологии детского и юношеского возраста) ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр акушерства, гинекологии и пе-ринатологии им. акад. В.И. Кулакова» Минздрава России, профессор кафедры акушерства, гинекологии, перинатологии и репродуктологии Института профессионального образования ФГАОУ ВО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздрава России (Сеченовский университет) E-mail: [email protected] https://orcid.org/0000-0002-3105-5640
Баранова Анна Викторовна - кандидат психологических наук, менеджер по персоналу ООО «Внедренческий центр» (Москва) E-mail: [email protected]
Высоких Михаил Юрьевич - кандидат биологических наук, заведующий лабораторией митохондриальной медицины ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. акад. В.И. Кулакова» Минздрава России, заведующий лабораторией молекулярных механизмов старения Научно-исследовательского института физико-химической биологии им. А.Н. Белозерского ФГБОУ ВО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова» E-mail: [email protected]
Сальникова Ирина Александровна - научный сотрудник 2-го гинекологического отделения (гинекологии детского и юношеского возраста) ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. акад. В.И. Кулакова» Минздрава России (Москва) E-mail: [email protected]
Литература
1. Уварова Е.В., Буралкина Н.А. Современные представления о репродуктивном здоровье девочек (обзор литературы) // Репродукт. здоровье детей и подростков. 2010. № 2. С. 12-31.
2. Adhya D., Annuario E., Lancaster M.A., Price J. Understanding role of steroids in typical and atypical brain development: advantages of using a «brain in a dish» approach // J. Neuroen-docrinol. 2017 Oct 12. doi: 10.1111/jne.12547.
3. Akgul S., Kanbur N. Premenstrual disorder and the adolescent: clinical case report, literature review, and diagnostic and therapeutic challenges // Int. J. Adolesc. Med. Health. 2015. Vol. 27, N 4. P. 363-368.
4. Bender R.A., Zhou L., Vierk R., Brandt N. et al. Sex-dependent regulation of aromatase-mediated synaptic plasticity in the basolateral amygdala // J. Neurosci. 2017. Vol. 37, N 6. P. 1532-1545. doi: 10.1523/jneurosci.1532-16.2016.
5. Bomba M., Gambera A., Bonini L., Peroni M. et al. Endocrine profiles and neuropsychologic correlates of functional hypotha-lamic amenorrhea in adolescents // Fertil. Steril. 2007. Vol. 87, N 4. P. 876-885.
6. Bunevicius A., Rubinow D.R., Calhoun A., Leserman J. et al. The association of migraine with menstrually related mood disorders and childhood sexual abuse // J. Womens Health (Larchmt.). 2013. Vol. 22, N 10. Р. 871-876.
7. Fester L., Rune G.M. Sexual neurosterolds and synaptic plasticity In the hippocampus // Brain Res. 2015. Vol. 1621. P. 162-169. doi: 10.1016/j.brainres.2014.10.033.
8. Heberden C. Sex steroids and neurogenesis // Biochem. Pharmacol. 2017. Vol. 141. P. 56-62. doi: 10.1016/j.bcp.2017.05.019.
9. Hofer P., Lanzenberger R., Kasper S. Testosterone in the brain: neuroimaging findings and the potential role for neuropsycho-pharmacology // Eur. Neuropsychopharmacol. 2013. Vol. 23, N 2. P. 79-88. doi: 10.1016/j.euroneuro.2012.04.013.
10. Kaczmarek C., Haller D.M., Yaron M. Health-related quality of life in adolescents and young adults with polycystic ovary syndrome: a systematic review // J. Pediatr. Adolesc. Gynecol. 2016. Vol. 29, N 6. P. 551-557. doi: 10.1016/j.jpag.2016.05.006.
11. Nguyen T.V. Developmental effects of androgens in the human brain // J. Neuroendocrinol. 2017 May 10. doi: 10.1111/jne.12486.
12. Peacock A., Alvi N.S., Mushtaq T. Period problems: disorders of menstruation in adolescents // Arch. Dis. Child. 2012. Vol. 97, N 6. P. 554-560. doi: 10.1136/adc.2009.160853.
13. Radzinskiy V.E., Khamoshina M.B., Arkhipova M.P., Lichak N.V. Reproductive health of adolescents in Russia: statistics, problems and prospects of improvement // Gynecol. Endocrinol. 2014. Vol. 30, suppl. 1. P. 2-5. doi: 10.3109/09513590.2014. 945759.
14. Rani K., Tiwari S.C., Singh U., Agrawal G.G. et al. Impact of Yoga Nidra on psychological general wellbeing in patients with menstrual irregularities: a randomized controlled trial // Int. J. Yoga. 2011. Vol. 4, N 1. P. 20-25.
15. Roney J.R. Theoretical frameworks for human behavioral endocrinology // Horm. Behav. 2016. Vol. 84. P. 97-110. doi: 10.1016/j.yhbeh.2016.06.004.
16. Scarduzio M., Panichi R., Pettorossi V.E., Grassi S. Synaptic long-term potentiation and depression in the rat medial vestibular nuclei depend on neural activation of estrogenic and androgenic signals // PLoS One. 2013.
Vol. 8, N 11. Article ID e80792. doi: 10.1371/journal.pone. 0080792.
17. Starka L., Duskova M., Hill M. Dehydroepiandrosterone: a neu-roactive steroid // J. Steroid Biochem. Mol. Biol. 2015. Vol. 145. P. 254-260. doi: 10.1016/j .jsbmb.2014.03.008.
18. Tosevski D.L., Milovancevic M.P., Gajic S.D. Personality and psychopathology of university students // Curr. Opin. Psychiatry. 2010. Vol. 23, N 1. P. 48-52.
19. van der Klaauw A.A. Neuropeptides in obesity and metabolic disease // Clin. Chem. 2018. Vol. 64, N 1. P. 173-182. doi: 10.1373/clinchem.2017.281568.
References
1. Uvarova E.V., Buralkina N.A. Modern ideas about the reproductive health of girls (literature review). Reproduktivnoe zdorov'e detey i podrostkov [Pediatric and Adolescent Reproductive Health]. 2010; (2): 12-31. (in Russian)
2. Adhya D., Annuario E., Lancaster M.A., Price J. Understanding role of steroids in typical and atypical brain development: advantages of using a «brain in a dish» approach. J Neuroendo-crinol. 2017 Oct 12. doi: 10.1111/jne.12547.
3. Akgul S., Kanbur N. Premenstrual disorder and the adolescent: clinical case report, literature review, and diagnostic and therapeutic challenges. Int J Adolesc Med Health. 2015; 27 (4): 363-8.
4. Bender R.A., Zhou L., Vierk R., Brandt N., et al. Sex-dependent regulation of aromatase-mediated synaptic plasticity in the basolateral amygdala. J Neurosci. 2017; 37 (6): 1532-45. doi: 10.1523/jneurosci.1532-16.2016.
5. Bomba M., Gambera A., Bonini L., Peroni M., et al. Endocrine profiles and neuropsychologic correlates of functional hypothalamic amenorrhea in adolescents. Fertil Steril. 2007; 87 (4): 876-85.
6. Bunevicius A., Rubinow D.R., Calhoun A., Leserman J., et al. The association of migraine with menstrually related mood disorders and childhood sexual abuse. J Womens Health (Larchmt). 2013; 22 (10): 871-6.
7. Fester L., Rune G.M. Sexual neurosteroids and synaptic plasticity in the hippocampus. Brain Res. 2015; 1621: 162-9. doi: 10.1016/j.brainres.2014.10.033.
8. Heberden C. Sex steroids and neurogenesis. Biochem Pharmacol. 2017; 141: 56-62. doi: 10.1016/j.bcp.2017.05.019.
9. Hofer P., Lanzenberger R., Kasper S. Testosterone in the brain: neuroimaging findings and the potential role for neuropsy-chopharmacology. Eur Neuropsychopharmacol. 2013; 23 (2): 79-88. doi: 10.1016/j.euroneuro.2012.04.013.
10. Kaczmarek C., Haller D.M., Yaron M. Health-related quality of life in adolescents and young adults with polycystic ovary
syndrome: a systematic review. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2016; 29 (6): 551-7. doi: 10.1016/j.jpag.2016.05.006.
11. Nguyen T.V. Developmental effects of androgens in the human brain. J Neuroendocrinol. 2017 May 10. doi: 10.1111/jne.12486.
12. Peacock A., Alvi N.S., Mushtaq T. Period problems: disorders of menstruation in adolescents. Arch Dis Child. 2012; 97 (6): 554-60. doi: 10.1136/adc.2009.160853.
13. Radzinskiy V.E., Khamoshina M.B., Arkhipova M.P., Lichak N.V. Reproductive health of adolescents in Russia: statistics, problems and prospects of improvement. Gynecol Endocrinol. 2014; 30 (1): 2-5. doi: 10.3109/09513590.2014. 945759.
14. Rani K., Tiwari S.C., Singh U., Agrawal G.G., et al. Impact of Yoga Nidra on psychological general wellbeing in patients with menstrual irregularities: a randomized controlled trial. Int J Yoga. 2011; 4 (1): 20-5.
15. Roney J.R. Theoretical frameworks for human behavioral endocrinology. Horm Behav. 2016; 84: 97-110. doi: 10.1016/ j.yhbeh.2016.06.004.
16. Scarduzio M., Panichi R., Pettorossi V.E., Grassi S. Synap-tic long-term potentiation and depression in the rat medial vestibular nuclei depend on neural activation of estrogenic and androgenic signals. PLoS One. 2013; 8 (11): e80792. doi: 10.1371/journal.pone.0080792.
17. Starka L., Duskova M., Hill M. Dehydroepiandrosterone: a neuroactive steroid. J Steroid Biochem Mol Biol. 2015; 145: 254-60. doi: 10.1016/j.jsbmb.2014.03.008.
18. Tosevski D.L., Milovancevic M.P., Gajic S.D. Personality and psychopathology of university students. Curr Opin Psychiatry. 2010; 23 (1): 48-52.
19. van der Klaauw A.A. Neuropeptides in obesity and metabolic disease. Clin Chem. 2018; 64 (1): 173-82. doi: 10.1373/ clinchem.2017.281568.
