CC BY
64
Физиология и психология взросления
Е.П. Хащенко, А.В. Баранова, Е.В. Уварова
ФГБУ «Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. акад. В.И. Кулакова» Минздрава России, Москва
Для корреспонденции
Хащенко Елена Петровна - аспирант 2-го гинекологического отделения (гинекологии детского и юношеского возраста) ФГБУ «Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. акад. В.И. Кулакова» Минздрава России Адрес: 117997, г. Москва, ул. Акад. Опарина, д. 4 Телефон: (495) 438-85-09 E-mail: khashchenko_elena@mail.ru
Психоэмоциональные особенности и структура гендерной идентичности у девочек подросткового возраста с расстройствами менструаций
Нарушения гинекологического здоровья на фоне гормонального дисбаланса в подростковом возрасте могут оказывать влияние на становление процессов гендерной идентичности, приводить к невротизации подростков. В данное исследование вошли 60 пациенток с нарушениями менструального цикла в возрасте 15-18 лет в виде редких менструаций и полного отсутствия менструаций, группу контроля составили 25 пациенток с регулярным менструальным циклом. Проведено клинико-лабораторное и инструментальное обследование пациенток, изучены структура вегетативных и соматических жалоб, выраженность депрессивных расстройств с использованием шкалы депрессии Бека (BDI), оценены показатели гендерной идентичности с помощью опросника полоро-левых отношений С. Бем и теста MMPI в адаптации Ф.Б. Березина. Показано различие структуры гендерной идентичности у пациенток при определенных видах расстройств менструального цикла в сравнении с группой контроля, выявлено статистически значимое преобладание симптомов депрессивных расстройств у пациенток с репродуктивными нарушениями.
Ключевые слова: расстройства менструаций, олиго- и аменорея, девочки-подростки,
гендерная идентичность, маскулинность, фемининность, психоэмоциональный статус, депрессивные расстройства
E.P. Khashchenko, A.V. Baranova, E.V. Uvarova
V.I. Kulakov Obstetrics, Gynecology and Perinatology Research Center of Ministry of Healthcare of the Russian Federation, Moscow
Psychoemotional features and structure of gender identity in adolescent girls with menstrual disorders
Disorders of gynecological health on a background of hormonal imbalance during adolescence can influence the formation of gender identity and lead to neuroticism of teenagers. In the study 60 patients with disorders of the menstrual cycle were included at the age of 15-18 years with oligo- and amenorrhea, in the control group 25 adolescents with a regular menstrual cycle were involved. A clinical-laboratory and instrumental examination of patients was performed, the study of the structure of vegetative and somatic complaints was conducted, severity of depressive disorders was assessed using the Beck Depression Inventory (BDI), indicators of gender identity were evaluated using a questionnaire of gender relations S. Bem and MMPI test in the adaptation of Berezin FB was used. The difference in the structure of gender identity among patients with disorders of the menstrual cycle compared with the control group was described, a statistically significant prevalence of symptoms of depression in patients with reproductive disorders was revealed.
Keywords: menstrual disorders, amenorrhea and oligomenorrhea, adolescent girls, gender identity, masculinity, femininity, psycho-emotional status, depressive disorders
Наличие гинекологической патологии в подростковом возрасте может явиться субстратом развития депрессивных, тревожных расстройств, приводить к социальной дезадаптации подростков [1-4]. При гормональной перестройке пубертатного периода нарушения полового и гендерного самосознания на фоне патологии репродуктивной сферы оказывают дополнительное стрессовое воздействие, приводя к срыву адаптации и закреплению функциональных нарушений и, по схеме замкнутого круга, к дальнейшему прогрессированию патологии репродуктивной сферы [5-7].
Целью данного исследования было изучение психоэмоционального статуса и структуры гендерной идентичности у девочек при расстройствах менструаций в подростковом возрасте.
Предметом исследования была структура гендерной идентичности девочек подросткового возраста во взаимосвязи с психоэмоциональными жалобами при нарушениях ритма менструаций (на фоне редких, но самостоятельных менструаций и на фоне полного отсутствия самостоятельных менструаций) в сопоставлении с группой контроля аналогичного возраста.
Задачами исследования являются оценка клинико-лабораторных данных пациен-
ток с различными видами репродуктивных нарушений, характеристика психологического статуса соматически здоровых девочек-подростков, выяснение исходного клинико-психологического статуса девочек с репродуктивными нарушениями, сравнение результатов психологического тестирования пациенток с аналогичными данными группы контроля, выявление структуры гендерной идентичности пациенток с нарушениями репродуктивной сферы и ее сопоставление с показателями здоровых девочек аналогичного биологического возраста, выявление взаимосвязей между отдельными компонентами гендерной идентичности и психоэмоциональными особенностями девочек-подростков.
В исследование вошли 60 пациенток подросткового возраста 15-18 лет (средний возраст 16,3±0,9 года) при наличии нарушений репродуктивного здоровья, но без дополнительной эндокринной, соматической, инфекционной патологии на момент исследования. В группу контроля включены 25 пациенток аналогичного возраста (средний возраст 16,25±0,8 года) с регулярным менструальным циклом без соматической и эндокринной патологии. Выборку пациенток с нарушениями менструального цикла составили следующие группы в зависимости от диагноза:
10 (16,7%) девочек включены с диагнозом дисфункции яичников по типу оли-гоменореи, 10 (16,7%) девочек - аменореи вторичной, 40 (66,7%) девочек -с синдромом поликистозных яичников [из них 18 (30,0%) пациенток с метаболическими нарушениями в виде ожирения и нарушения толерантности к углеводам/инсулинорезистентностью, 22 (36,7%) пациентки - без метаболических нарушений].
Проведено комплексное клинико-лабо-раторное обследование девочек согласно стандартам обследования и ведения девочек с гинекологической патологией. При медицинском консультировании пациенток как амбулаторно, так и в условиях стационарного лечения, проведены оценка соматических и вегетативных жалоб, показателей гендерной идентичности девочек с использованием опросника С. Бем по изучению фемининности-маскулинности (BSRI), оценка депрессивных симптомов с помощью шкалы депрессии Бека, анализ показателей гендерной идентичности с использованием теста MMPI в адаптации Ф.Б. Березина.
Методика полоролевого опросника была предложена Сандрой Бем (1974 г.) для диагностики психологического пола и определяет степень андрогинности, маскулинности и фемининности личности. Опросник содержит 60 утверждений (качеств), на каждое из которых испытуемый отвечает «да» или «нет», оценивая тем самым наличие или отсутствие у себя названных качеств.
Методика Миннесотского многоаспектного личностного опросника (англ. Minnesota Multiphasic Personality Inventory) в модификации Ф.Б. Березина и соавт. (1967 г.) состоит из 377 утверждений и использована для анализа 5-й шкалы маску-линности-фемининности (Mf) для измерения степени идентификации обследуемого с ролью мужчины или женщины, предписываемой обществом; шкалы «лжи» (L) для оценки искренности обследуемого;
шкалы достоверности (F) для выявления недостоверных результатов (связанных с небрежностью обследуемого), а также аггравации и симуляции; шкалы коррекции (K) для того, чтобы сгладить искажения, вносимые чрезмерной недоступностью и осторожностью обследуемого.
Шкала депрессии Бека (BDI, Beck Depression Inventory) предложена А.Т. Беком в 1961 г. для оценки специфических проявлений и симптомов депрессии, включает в себя 21 категорию, каждая категория состоит из 4-5 утверждений. В соответствии со степенью выраженности симптома каждому пункту присвоены значения от 0 (симптом отсутствует или выражен минимально) до 3 (максимальная выраженность симптома).
Статистическая обработка полученных данных проведена в среде пакета Excel фирмы Microsoft и с помощью программы Statistica 8 фирмы Statsoft. Использован дескриптивный анализ, для ненормального распределения - непараметрический ^-критерий Манна-Уитни, при большем количестве переменных тесты Крускала-Уоллиса, критерий суммы рангов - ANOVA тесты. Оценены корреляции между переменными при непараметрическом распределении с использованием коэффициента ранговой корреляции Спирмена и непараметрического коэффициента конкордации Кендалла. Оценка категориальных переменных по данным психодиагностических опросников произведена с использованием х2-квадрат.
При анализе антропометрических данных пациенток оценивались показатели индекса массы тела (ИМТ) девочек в выделенных группах. Выявлено, что у пациенток с нарушениями менструального цикла в 10,0% случаев (6 девочек) регистрировали ожирение разной степени выраженности и избыток массы тела в 18,3% случаев (11 девочек), в группе сравнения пациенток с ожирением не было, избыточная масса тела встречалась в 4,0% случаев (у 1 девочки) (рис. 1). При на-
личии нарушений менструального цикла статистически значимо чаще показатели ИМТ пациенток превышали нормативный интервал (в 28,3% случаев (у 16 девочек) по сравнению с 4,0% случаев (1 девочка) в группе сравнения; р<0,05, точный критерий Фишера).
Из клинических жалоб пациентки с нарушениями менструального цикла предъявляли жалобы на неудовлетворенность своим внешним видом в связи с повышенным ростом волос на теле, в том числе в нетипичных для женщин местах: по верхнему краю губы, подбородку, вокруг сосков, по средней линии живота, на внутренней поверхности бедер; а также из-за выраженности угревых высыпаний на коже. У пациенток с нарушениями менструального цикла выявлены признаки гир-сутизма в 66,7% (40) случаев, трофических изменений кожи в виде полос растяжения белого и багрового цвета в 20,0% (12) случаев в области молочных желез, животе, на бедрах и пояснице, повышенной сальности кожи и наличии угрей в 43,3% (26) случаев.
Большинство пациенток с нарушениями менструального цикла обращались за консультацией к гинекологу детей и подростков в связи с жалобами в первую очередь на нерегулярные менструации. При анализе становления ритма менструаций выявлено, что у 78,3% (47) пациен-
ток с нарушениями менструального цикла менструации не установились с момента первой менструации в подростковом возрасте, в отличие от группы сравнения, в которой регулярный ритм менструаций установился в течение 1-го года после 1-й менструации у 80,0% (24) девочек. В настоящее время в группе пациенток с нарушениями менструального цикла жалобы на постоянные задержки менструаций более чем на 90 дней (олигомено-рея) предъявили 47% (29) обследованных, в том числе, переходящие в маточные кровотечения пубертатного периода -у 2% (1) пациенток, на отсутствие менструаций в течение 6 мес и более (вторичная аменорея) - 50% (30) девочек-подростков, на длительность менструального цикла от 21 до 45 дней - 2% (1 девочка) (рис. 2).
При анализе показателей гендерной идентичности с помощью опросника поло-ролевых отношений С. Бем, в большинстве случаев у всех обследованных девочек наблюдалось соответствие гендерного пола биологическому. При анализе гендерной структуры по группам у девочек с нарушениями менструального цикла в 61,7% (37 девочек) случаев выявлен фемининный психологический пол (в сравнении с 32,0% в группе контроля; р<0,05, точный критерий Фишера), а также 36,7% девушек была свойственна ярко выраженная феми-нинность (в сопоставлении с 60% в группе
4,0%
Группа с НМЦ
□ Избыток □ Ожирение
Группа сравнения Дефицит ■ Норматив
Рис. 1. Показатели ИМТ у пациенток с расстройствами менструаций и в группе здоровых девочек 56 Репродуктивное здоровье детей и подростков / 2016, №1
0
Группа 2% с НМЦ
47% 50% 1
2%
0% 20% 40% 60% 80% 100%
■ Нормальный цикл (21-45 дней) ■ Олигоменорея ■ Аменорея □ МКПП Рис. 2. Распределение девочек-подростков в группе с расстройствами менструаций
1,7%
Группа с НМЦ Андрогинность ■ Фемининность
Группа здоровых девочек □ Ярко выраженная фемининность
Рис. 3. Структура гендерной идентичности девочек-подростков с расстройствами менструаций и в группе здоровых девочек
* - р<0,05, точный критерий Фишера.
контроля), лишь у 1,7% (1) пациенток из группы с гинекологическими нарушениями обнаружены андрогинные признаки, более характерные для смешанного по своим характеристикам психологического пола, в сопоставлении с 8,0% девочек из группы нормы (рис. 3). Таким образом, девочки и в группе сравнения, и в группе с нарушениями менструального цикла характеризовались фемининным психологическим полом, но для девочек в группе нормы данные признаки были более выражены и чаще встречались показатели «ярко выраженной фемининности». Интересным явился тот факт, что в возрастном интервале 15-17 лет в нашей выборке ни у девочек контрольной группы, ни у девочек с нарушениями менструаль-
ного цикла мы не обнаружили тенденции к «андрогинности» современных подростков, показанной в ряде других исследований [8, 9].
При оценке по виду гинекологических нарушений выявлена статистическая разница по общей сумме баллов опросника С. Бем (!Б) и шкале фемининности между группами пациенток с дисфункцией яичников по типу олигоменореи (п=10) и группой пациенток с синдромом поли-кистозных яичников с метаболическими нарушениями (п=18): 1,46±0,096 против 1,27±0,18, р<0,05 по шкале ^ 2,20±0,35 против 1,65±0,36, р<0,05 по шкале !Б. Таким образом, девочки с менее выраженными проявлениями по гинекологическому заболеванию на фоне редких самостоятельных
менструаций, в сравнении с пациентками с синдромом поликистозных яичников, осложненным избыточной массой тела и поликистозной трансформацией яичников, демонстрировали более высокий показатель фемининности по полоролевому опроснику С. Бем. Между другими группами [на фоне синдрома поликистозных яичников без метаболических нарушений (n=22), на фоне вторичной аменореи (n=10)] в сопоставлении между собой и в группе нормы (n=25) разницы между шкалами опросника С. Бем выявлено не было. Однако если оценивать общее количество представленности признаков «маскулинность-фемининность» по группам в зависимости только от вида нарушений менструального цикла, оказалось, что у девочек с редкими менструациями, по сравнению с пациентками с полным отсутствием самостоятельных менструаций, значения были ближе к группе нормы, и признаки «ярко выраженной фемининности» встречались чаще (57% в группе с олигоменореей по сравнению с 40% в группе с аменореей). Таким образом, несмотря на то что для группы девочек с нарушениями менструального цикла были достоверно чаще характерны маскулинные признаки во внешности: избыточный рост волос по мужскому типу и acnae vulgaris, более высокий уровень андрогенов в плазме крови (уровень тестостерона в плазме крови у девочек с нарушениями менструального цикла статистически выше - 1,7±0,7 нмоль/л, чем в группе контроля - 0,9±0,2 нмоль/л, р<0,01, здесь и далее ^-критерий Манна-Уитни, так же как и уровень андростендиона в плазме 19,4±10,6 нг/мл выше соответствующего уровня для группы сравнения 8,3±2,0 нг/мл, р<0,001), несмотря на это не выявлено изменений гендерной идентичности в сторону андрогинности и маскулинности. Напротив, признаки андро-гинности встречались в группе пациенток с нарушениями менструального цикла даже в меньшем числе случаев, нежели в группе контроля (1,7% против 8,0%).
Если анализировать включенные в опросник С. Бем личностные черты, то для всех включенных в исследование девочек была показана положительная статистически значимая корреляционная связь между показателями «женственный» и «жизнерадостный» (коэффициент ранговой корреляции Спирмена г=0,53; р<0,05). Отрицательная корреляционная связь выявлена между показателями «женственный» и «непривлекательный» (коэффициент ранговой корреляции Спирмена г=-0,31; р<0,05). То есть девочки связывали свое более благополучное эмоциональное состояние в виде «жизнерадостности» с проявлениями собственной женственности и привлекательности. При делении всех девочек по признаку собственной «привлекательности» в опроснике С. Бем выявлено, что для девочек, не считающих себя привлекательными (37,5%), статистически значимо была повышена сумма баллов по шкале депрессии Бека: 9,1 ±6,2 в сравнении с 3,6±3,4 в группе (р<0,002) считающих себя «привлекательными» (62,5%). При этом 61,1% (37) девочек, считающих себя «непривлекательными», находились в группе пациенток с нарушениями менструального цикла, в сравнении с 20,0% (5) в группе сравнения. Также для показателя «непривлекательность» найдены статистически значимые положительные корреляционные связи с наличием гирсутизма у пациентки (коэффициент ранговой корреляции Спирмена г=-0,42; р<0,05), с выраженностью нарушения менструального цикла (для девочек с аменореей данный показатель был выше, чем для девочек с олигоменореей, и гораздо выше, чем при регулярном менструальном цикле, коэффициент ранговой корреляции Спирмена г=0,42; р<0,05), и отрицательные корреляционные связи с группой по поло-ролевой идентичности опросника С. Бем (т.е. для «ярко фемининных» девочек данный показатель был ниже, коэффициент ранговой корреляции Спирмена г=-0,33; р<0,05). Эта зависимость также может
объяснять, почему девочки с наиболее выраженными проявлениями по нарушениям гинекологического здоровья и даже при наличии жалоб на маскулинные черты во внешности, позиционируют себя как выра-женно «фемининных», таким образом компенсаторно выбирая для себя, с их точки зрения, более привлекательные и благополучные черты. Сдвиг в данном случае в фемининность для данных девочек служит механизмом адаптации.
При анализе показателей гендерной идентичности с использованием теста ММР1 в адаптации Ф.Б. Березина средние показатели по шкале выраженности маскулинности и фемининности (шкала 5) в группах девочек с нарушениями менструального цикла и контроля не выходили за пределы коридора нормы, статистически не отличались и составили 44,4±11,3 против 45,9±9,0 соответственно. При анализе показателя в зависимости от характера нарушения менструального цикла
на фоне полного отсутствия менструаций (п=30), при наличии редких, но самостоятельных менструаций (п=29) и в сопоставлении с группой контроля (п=25) была найдена статистически значимая разница. Для пациенток, у которых свой менструальный цикл отсутствовал, показатель по 5-й шкале был статистически значимо ниже, что говорит об их склонности к ортодоксально женственному типу, по сравнению с группой девочек на фоне редких, но самостоятельных менструаций (56,2±1,5 и 33,6±5,4; р<0,005 здесь и далее ^-критерий Манна-Уитни). При сравнении этих групп с группой контроля найдены следующие отличия: для девочек в группе нормы показатель по 5-й шкале 45,9±9,0 против 56,3±1,4, р<0,05 в случае редких менструаций; и 33,6±5,4, р<0,005 в случае полного отсутствия менструаций (рис. 4).
При делении на более малочисленные группы не по характеристике ритма менструаций, а в зависимости от диагноза:
60 55 50 45 40 35 30 25
Аменорея Регулярный цикл Олигоменорея
Характеристика менструального цикла
□ Mean
□ Mean±S£ I Mean±SD
Рис. 4. Показатели по шкале 5 выраженности маскулинности-фемининности теста ММР1 в адаптации Ф.Б. Березина у девочек-подростков с регулярным менструальным циклом, с редкими менструациями и с полным отсутствием менструаций (* - р<0,001, тест Крускала-Уоллиса).
□ Удовлетворительное состояние
■ Легкая депрессия
■ Умеренная депрессия
□ Выраженная депрессия
Рис. 5. Характеристика девочек с расстройствами менструаций с учетом наличия депрессивных расстройств согласно опроснику BDI
олигоменорея (n=10), вторичная аменорея (n=10), синдром поликистозных яичников с метаболическими нарушениями (n=22) и без метаболических нарушений (n=18), разница между группами по 5-й шкале маскулинности-фемининности теста MMPI статистически незначимая.
При анализе симптомов депрессии с использованием шкалы депрессии Бека (BDI) у 23% (14) пациенток были выявлены признаки легкой, умеренной [8% (5)] и даже выраженной [5% (3)] депрессии (рис. 5). В группе девочек с регулярным менструальным циклом депрессивных нарушений выявлено не было. При сравнении показателей по шкале BDI между группами девочек с нарушениями менструального цикла и группой нормы выявлена статистическая разница как по общей сумме баллов - 7,6±5,4 и 2,9±3,2; р<0,001, здесь и далее ^-критерий Манна-Уитни; так и по когнитивно-аффективной (C-A) и субшкале соматических проявлений депрессии (S-P) (5,5±4,3 и 1,8±1,8; р<0,001 и 7,2±10,4 и 1,0±1,7; р<0,001 соответственно). У девочек с нарушениями менструального цикла более выражены были соматические проявления депрессии. Пациентки с нарушениями менструального цикла отмечали жалобы с характеристикой «довольно
часто» или «практически постоянно» на головные боли, тяжесть в голове, начинающуюся внезапно в течение дня без видимой причины в 27% случаев; на нарушения сна в виде трудности засыпания, бессонницу ночью, ощущения сонливости днем в 31% случаев; на необходимость постоянно контролировать количество съеденной пищи в связи с боязнью поправиться в 30% случаев. Найдены статистически значимые положительные корреляции между показателями выраженности депрессивного расстройства по общей сумме баллов и видом нарушения менструального цикла, для девочек с полным отсутствием самостоятельных менструаций общая сумма баллов по шкале депрессии Бека была выше (коэффициент ранговой корреляции Спирмена г=0,56; р<0,05). Выявленные факторы могут обусловливать снижение адаптационных возможностей и повышенную невротизацию девочек-подростков с гинекологическими нарушениями в современном мире.
При анализе симптомов депрессии по шкале депрессии Бека в зависимости от типа нарушения менструального цикла показано, что статистически значимо общая сумма баллов была выше при оли-гоменорее в сравнении с группой контроля (5,3±3,8 в сравнении с 2,8±3,3; р<0,05; здесь и далее ^-критерий Манна-Уитни), за счет субшкалы соматических проявлений депрессии (2,3±2,4 в сравнении с 0,02±0,0; р<0,05). При анализе выборки всех обследованных девочек найдены положительные корреляционные зависимости выраженности депрессивных расстройств и таких внешних проявлений, как повышенный рост волос на теле в нетипичных для женщин местах (г=0,41; р<0,05, здесь и далее коэффициент ранговой корреляции Спирмена), угревые высыпания на коже (г= 0,39; р<0,05), полосы растяжения на коже (г=0,47; р<0,05), и такими вегетативными жалобами, как частые головные боли (г=0,35; р<0,05) и нарушения сна и бессонница (=0,34; р<0,05). Все эти
характеристики, свойственные девочкам с нарушениями менструального цикла, являются предрасполагающими факторами развития депрессивных расстройств и существенно влияют на их эмоциональное благополучие и социальное функционирование. В связи с выявленными прямыми взаимосвязями и большей выраженностью симптомов при ухудшении гинекологического здоровья вплоть до полного выключения менструальной функции, и наоборот, прогрессирования нарушений менструального цикла при ухудшении психологического благополучия, необходимо иметь в виду данные соматические жалобы и обращать внимание на психологические особенности и симптоматику при ведении подобных пациенток.
Таким образом, девочки с регулярным менструальным циклом 1-й группы здоровья характеризовались «фемининными» и «ярко фемининными» чертами по опроснику С. Бем, сбалансированными показателями по 5-й шкале мас-кулинности-фемининности ММР1 от 40 до 54 баллов (45,9±9,0), отсутствием симптомов депрессивных расстройств и частых соматических жалоб на головные боли, расстройства сна и пищевого поведения. Девочки на фоне аменореи, т.е. при наиболее выраженном проявлении гинекологического расстройства, возможно компенсаторно в ответ на гормональные нарушения периода полового созревания и отсутствия типичного для данного возраста регулярного менструального цикла, адаптивно выбирали позиционирование себя как «гиперфемининных», в стремлении преодолеть собственное заболевание повышалась ценность чисто женских функций, таких как материнство, девочки характеризовались наибольшей склонностью к ортодоксально женскому типу, стремлением быть опекаемой, найти опору, стремлением иметь семью и детей в дальнейшем, быть нежными, ласковыми, обходительными. Девочки же с наличием редких, но самостоятельных
менструаций, по 5-й шкале ММР1 характеризовались меньшим уровнем выраженности «фемининности» относительно своих сверстниц, хотя показатели и не выходили за пределы нормативных значений, возможно именно за счет, с одной стороны, наличия собственных редких менструаций, что не сильно отличало их от нормы, а с другой стороны, возможно, за счет нарушенного гормонального фона и признаков гиперандрогении. Таким образом, при расстройствах менструального цикла - редких менструациях с тенденцией к вторичной аменорее - реализовался адаптивный механизм в формировании гендерной идентичности и осмыслении ее девочками-подростками. Несмотря на то что в долгосрочной перспективе это нельзя считать самой удачной моделью успешной социализации личности, т.к., по результатам разных исследований, выраженность сугубо «женских» качеств не позволяет менее жестко придерживаться полоролевых норм, быть свободными от социальных стереотипов, свободнее переходить от традиционно женских занятий к мужским и наоборот [8, 9]. Согласно мнению ряда авторов [10], максимальное соответствие индивида своему полоролевому стереотипу (для женщин это, соответственно, ярко выраженная фемининность) не является гарантом дальнейшего благополучия и наиболее успешной модели адаптации в дальнейшем. Ярко фемининные женщины отличаются повышенной тревожностью и пониженным чувством самоуважения, хуже справляются с деятельностью, не совпадающей с традиционными нормами половой дифференциации. Возможно, в этом отношении в более предпочтительной ситуации оказываются девочки из группы с редкими, но сохраненными собственными менструациями, т.к. они могут иметь преимущества в дальнейшей адаптации, по сравнению с группой с полным отсутствием менструаций, девушки из которой более склонны к жесткой половой типиза-
ции и менее благополучны психологически, имея предрасположенность к депрессивным и тревожным расстройствам.
Данная проблема особенно актуальна, так как здоровье подростков составляет фундаментальную основу для формирования репродуктивного, интеллектуального, трудового и нравственного потенциала страны [11]. Исследование структуры гендерной идентичности и психоэмоционального статуса при нарушениях репродуктивной сферы
приобретает особое значение в контексте значительного увеличения за последние годы частоты репродуктивных нарушений у девочек подросткового возраста, и тяжелых социально-демографических последствий таких нарушений для общества.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект «Структура гендерной идентичности подростков с репродуктивными нарушениями» № 13-36-01269а2
Сведения об авторах
Хащенко Елена Петровна - аспирант 2-го гинекологического отделения (гинекологии детского и юношеского возраста) ФГБУ «Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. акад. В.И. Кулакова» Минздрава России (Москва) E-mail: khashchenko_elena@mail.ru
Баранова Анна Викторовна - кандидат психологических наук, менеджер по персоналу ООО «Внедренческий центр» (Москва) E-mail: anna_baranova80@mail.ru
Уварова Елена Витальевна - доктор медицинских наук, профессор, заведующая 2-м гинекологическим отделением (гинекологии детского и юношеского возраста) ФГБУ «Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии им. акад. В.И. Кулакова» Минздрава России, президент Межрегиональной общественной организации «Объединение детских и подростковых гинекологов» (Москва) E-mail: elena-uvarova@yandex.ru
Литература
1. Николаева В.В., Арина Г.А., Леонова В.М. Исследование телесного опыта полового созревания в контексте личности подростка // Личность как предмет классической и неклассической психологии: Материалы XII Международных чтений памяти Л.С.Выготского. В 2 т. М., 2012. Т. 2, С. 316-321.
2. Харламенкова Н.Е. Генез самоутверждения личности в процессе взросления : Автореф. дис. ... д-ра псих. наук. М., 2004.
3. Харламенкова Н.Е., Стоделова Т.С. Дифференциация и интеграция маскулинности и фемининности в образе «Я» подростка // Психоаналитический вестник. Вып. 10. М.: Гуманитарий, 2002. С. 100-115.
4. Харламенкова Н.Е., Стоделова Т.С. Интеграция идентичности при аномалиях полового развития (на примере больных с дисгенезией гонад) / Развитие психологии в системе комплексного человекознания. Ч. 2. М.: Изд-во Института психологии РАН, 2012. С. 637-639.
5. Hammarstrom A., Phillips S.P. Gender Inequity needs to be regarded as a social determinant of depressive symptoms: results from the Northern Swedish cohort // Scand. J. Public Health. 2012. Vol. 40, N 8. P. 746-752.
6. Hong D., Scaletta Kent J., Kesler S. Cognitive profile of Turner syndrome // Dev. Disabil Res Rev. 2009. Vol. 15, N 4. P. 270278.
7. Mansdotter A., Nordenmark M., Hammarstrom A. The importance of childhood and adulthood aspects of gendered life for adult mental ill-health symptoms - a 27-year follow-up of the Northern Swedish Cohort // BMC Public Health. 2012. Vol. 12, N 1, P. 493-514.
8. Курочкина И.А. Развитие гендерной идентичности подростков учреждений государственного воспитания // Фундамент. исследования. 2014. № 9 (6). 1357-1363.
9. Федяева М.В., Волчкова Н.И. Особенности гендерной идентичности у современных подростков // Гуманитарные научные исследования. 2012. № 6 [Электронный ресурс].
URL: http://human.snauka.ru/2012/06/1427 (дата обращения: 21.01.2016).
10. Флотская Н.Ю. Социально-психологическая адаптация личности при различных типах половой идентичности // Мир науки, культуры, образования. 2011. № 2 (27). С. 174-178.
11. Максимова Т.М. , Белов В.Б., Лушкина Н.П. и др. Состояние здоровья, условия жизни и медицинское обеспечение детей в России. М.: ПЕР СЭ, 2008. 367 с.
12. Jayaratne K., Kelaher M., Dunt D. Child Health Partnerships: a review of program characteristics, outcomes and their relationship // BMC Health Serv. Res. 2010. Vol. 10. P. 172-194.
References
1. Nikolayeva V.V., Arina G.A., Leonova V.M. The study of body experience during puberty in the context of adolescent personality. Lichnost' kak predmet klassicheskoy i neklassicheskoy psikhologii: Materialy XII Mezhdunarodnykh chteniy pamyati L.S.Vygotskogo [Personality as a subject of classical and non-classical psychology: Proceedings of the XII International Reading Memory of L.S. Vygotsky]. In 2 Volumes. Moscow, 2012: 316-21. (in Russian)
2. Kharlamenkova N.E. The genesis of self-assertion of the individual in the process of growing up: Diss. Moscow, 2004. (in Russian)
3. Kharlamenkova N.E., Stodelova T.S. Differentiation and integration of masculinity and femininity in the form of "I" in adolescence. Psikhoanaliticheskiy vestnik [Psychoanalytic Gazette]. Vol. 10. Moscow: Gumanitariy, 2002: 100-115. (in Russian)
4. Kharlamenkova N.E., Stodelova T.S. Integrating of identity in patients with anomalies of sexual development (for example, with gonadal dysgenesis) / Razvitiye psikhologii v sisteme kom-pleksnogo chelovekoznaniya. Part 2. Moscow: Izd-vo Instituta psikhologii RAN, 2012: 637-9. (in Russian)
5. Hammarstrom A., Phillips S.P. Gender inequity needs to be regarded as a social determinant of depressive symptoms: results f.rom the Northern Swedish cohort. Scand J Public Health. 2012; Vol. 40 (8): 746-52.
6. Hong D., Scaletta Kent J., Kesler S. Cognitive profile of Turner syndrome. Dev Disabil Res Rev. 2009; Vol. 15 (4): 270-8.
7. Mansdotter A., Nordenmark M., Hammarstrom A. The importance of childhood and adulthood aspects of gendered life for adult mental ill-health symptoms - a 27-year follow-up of the Northern Swedish Cohort. BMC Public Health. 2012; Vol. 12 (1): 493-514.
8. Kurochkina I.A. Gender identity development of adolescents in the institutions of state education. Fundamental'nyye issle-dovaniya [Fundamental Research]. 2014; Vol. 9 (6). 1357-63. (in Russian)
9. Fedyayeva M.V., Volchkova N.I. Features of gender identity in modern teenagers. Gumanitarnyye nauchnyye issledovani-ya [Humanities Research]. 2012. Vol. 6 [online resource]. URL: http://human.snauka.ru/2012/06/1427 (date of access: 21.01.2016). (in Russian)
10. Flotskaya N.Yu. Social and psychological personal adaptation in the various types of gender identity. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. [The World of Science, Culture, Education]. 2011; Vol. 2 (27): 174-8. (in Russian)
11. Maksimova T.M., Belov V.B., Lushkina N.P. and all. The state of health, living conditions and medical care of children in Russia. Moscow: PER SE, 2008. 367 pp. (in Russian)
12. Jayaratne K., Kelaher M., Dunt D. Child Health Partnerships: a review of program characteristics, outcomes and their relationship. BMC Health Serv Res. 2010; Vol. 10: 172-94.
