CC BY
125
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2016. № 4 (49). С. 122-125.
УДК 347
ВОПРОСЫ СООТНОШЕНИЯ СТРАХОВОГО И ДЕЛИКТНОГО ОБЯЗАТЕЛЬСТВ
ISSUES OF RELATIONS INSURANCE AND TORT OBLIGATIONS Е. В. РУЗАНОВА (E. V. RUZANOVA)
Исследуется соотношение страхового и деликтного обязательств в двух аспектах: с точки зрения последовательности применения норм об этих обязательствах и с позиции объёма возмещения. Делаются выводы о самостоятельности данных обязательств и о возможности дополнительного применения норм о деликтных обязательствах в случае, если размер страховой выплаты будет ниже выплаты в порядке возмещения вреда.
Ключевые слова: страховое обязательство; деликтное обязательство; страховщик; страхователь; выгодоприобретатель; потерпевший; возмещение вреда; страховая выплата; принцип полного возмещения вреда.
The article investigates the ratio of insurance and tort obligations in two aspects: from the viewpoint sequence of application of these obligations and to position the volume compensation. The authors conclude that the independence of these obligations and the possibility of supplementary application of the rules of tort obligations if the insurance payout will be lower in the order of payment compensation for damages.
Key words: insurance obligation; tort obligation; insurer; insurant; the beneficiary; the victim; compensation for damages; insurance benefit; the principle of full compensation for damage.
В мировой практике выделяются две модели осуществления страховой защиты при страховании ответственности за причинение вреда, выражающих определённое соотношение страхового и деликтного обязательств. Первая модель состоит в том, что каждое из указанных обязательств исполняется вполне самостоятельно и в определённой последовательности, по второй - обязательство по возмещению вреда и страховое обязательство по существу исполняются практически одновременно. Суть первой модели заключается в том, что сначала рассматриваются требования потерпевшего к причи-нителю вреда, а затем - причинителя вреда как страхователя и выгодоприобретателя к страховщику о возмещении убытков, возникших у него вследствие выплат, произведенных в порядке возмещения вреда потерпевшему. Вторая модель функционирует следующим образом: в случае привлечения при-чинителя вреда к ответственности начинает действовать и механизм исполнения страховщиком обязанности по выплате страхово-
го возмещения непосредственно потерпевшему, являющемуся выгодоприобретателем по договору страхования ответственности.
По мнению некоторых учёных, российское страховое законодательство придерживается именно второй модели [1]. Однако, как представляется, в отечественном законодательстве с достаточной последовательностью не урегулирована ни одна из названных моделей. В доктрине ведётся активная дискуссия о соотношении страхового обязательства и обязательства вследствие причинения вреда. Судебная практика, связанная с данным вопросом, не отличается единообразием, поскольку правовые нормы в этой сфере допускают их неоднозначное толкование.
В юридической литературе проблемы соотношения страхового и деликтного обязательств решаются с различных теоретических позиций: одни авторы исходят из «теория возмещения вреда», согласно которой целью страхования выступает возмещение вреда, причинённого страховым случаем, другие же учёные, с позицией которых и с аргументами
© Рузанова Е. В., 2016
в её поддержку мы солидарны, рассматривают их как два разных обязательства, отличающихся друг от друга по составу участников, правилам осуществления и правовым последствиям [2]. Действительно, смысл страхового обязательства, в отличие от де-ликтного, заключается не в возмещении причинённого страховым случаем вреда, а в оказании страховой защиты. На принципиальном уровне спор ведётся относительно понимания смысла ст. 1072 и п. 4 ст. 931 ГК РФ. Именно на базе того или иного их толкования выстраивается соответствующая позиция.
Пункт 4 ст. 931 ГК РФ закрепляет право выгодоприобретателя на предъявление требования о возмещении вреда непосредственно к страховщику (в пределах страховой суммы). Названное право действует как при обязательном страховании ответственности за причинение вреда, так и в иных предусмотренных законом или договором страхования случаях. Интерпретация смысла указанного пункта представлена в литературе тремя основными точками зрения. Одни авторы считают, что здесь имеет место наделение потерпевшего помимо договорного требования к страховщику прямым деликтным требованием к нему, т. е. фактически речь идёт о расширении права выгодоприобретателя как потерпевшего, заключающемся в предоставлении ему дополнительной возможности в определённых случаях обратиться с названным требованием к страховщику, которое он по общим правилам должен был предъявить другому лицу (причинителю). Такой подход, как полагает сторонник данной позиции Ю. Б. Фогельсон, позволяет решить не только собственно проблему толкования этой нормы, но и другие важные проблемы страхования ответственности [3]. Скажем, что наделение потерпевшего деликтным требованием к страховщику в западноевропейских правопорядках не подвергается сомнению [4]. Другие же авторы, в частности В. А. Рахмилович, напротив, рассматривают указанное положение как ограничение прав выгодоприобретателя, поскольку он имеет право обратиться непосредственно к страховщику только в случаях, указанных в п. 4 ст. 931 ГК РФ, а при отсутствии таковых - к страховщику может обратиться только страхователь [5]. Представители третьей точки
зрения, например, А. И. Худяков, квалифицируют сам факт введения данного правила как ошибку законодателя и полагают, что ГК РФ содержит внутреннее противоречие [6]. Подчеркнем, что взгляд на изложенный вопрос в значительной мере определяет и понимание соотношения страхового обязательства и обязательства вследствие причинения вреда, в частности в аспекте интерпретации правил ст. 1072 ГК РФ. Так, на основе толкования нормы п. 4 ст. 931 ГК РФ как наделяющей потерпевшего деликтным требованием к страховщику Ю. Б. Фогельсон делает вывод о том, что в данном случае причинитель вреда и страховщик будут являться должниками в одном и том же деликтном обязательстве, причём согласно ст. 1072 ГК РФ страховщик будет выступать основным должником, а ответственность лица, застраховавшего свою ответственность, следует квалифицировать как субсидиарную [7]. Несмотря на то, что страховщик не является причинителем вреда, в соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 1064 ГК РФ обязанность по его возмещению может быть возложена и на лицо, которое причинителем не является. Таким образом, автор предпринял попытку привести обязательственные отношения в рассматриваемом варианте к «единому знаменателю», с тем чтобы построить конструкцию двух должников (основного и дополнительного) по одному обязательству. Отметим, что в теории и судебной практике нередко исходят из некой «субсиди-арности» деликтной ответственности, закреплённой в п. 4 ст. 931 ГК РФ (сначала вред возмещается страховщиком, а сверх страхового возмещения - его причинителем) [8]. Однако правила о субсидиарной ответственности здесь неприменимы в силу того, что такая ответственность возникает только в случае, когда несколько лиц отвечают за исполнение одного и того же обязательства (ст. 399 ГК РФ).
Признавая принципиальные различия страхового обязательства и обязательства вследствие причинения вреда, мы допускаем возможность легального закрепления права потерпевшего на прямое деликтное требование к страховщику. В свете сказанного мы поддерживаем высказанное в литературе мнение о том, что в п. 4 ст. 931 ГК РФ, наделяющем потерпевшего деликтным требова-
Е. В. Рузанова
нием к страховщику, имеет место возложение законом обязанности по возмещению вреда на лицо, не являющееся его причинителем (абз. 2 п. 1 ст. 1064 ГК РФ). Мы не считаем это ошибкой законодателя, поскольку введение данного положения, с одной стороны, само по себе не влечет «смешения» указанных обязательств, а с другой - служит дополнительной гарантией реализации принципа полного возмещения вреда. Однако даже при таком подходе нельзя говорить о конструкции двух должников (основного и дополнительного) по одному обязательству и о субсидиарной ответственности страхователя, так как «субсидиарность» ответственности дополнительного должника законом связывается либо с отказом основного должника удовлетворить требование кредитора (или с неполучением от него ответа в разумный срок) (по общему правилу, п. 1 ст. 399 ГК РФ), либо с отсутствием или недостаточностью имущества у основного должника (п. 2 ст. 1074 ГК РФ), а не с фактом законодательно установленного ограничения размера возмещения (в нашем случае - страховой суммой).
Полагаем, что в данном случае мы сталкиваемся с новым явлением, которое не следует сводить к известным конструкциям. Де-ликтные требования потерпевшего соответственно к страховщику и причинителю являются самостоятельными, и потерпевший может их предъявить как одновременно, так и в избранной им последовательности, но при этом суд должен руководствоваться правилом о «максимальном и достаточном возмещении», которое направлено, с одной стороны, на полное возмещение вреда, а с другой, - на недопущение неосновательного обогащения потерпевшего. Однако такой подход не исключает действия правила о возможности увеличения объёма и размера возмещения вреда (п. 3 ст. 1085 ГК РФ).
Считаем, что при толковании ст. 1072 ГК РФ следует говорить не о субсидиарной ответственности, а о субсидиарном характере применения норм об обязательствах вследствие причинения вреда. Такой приём законодательной техники широко применяется в ГК РФ, например, в гл. 39. Однако это утверждение нельзя понимать так, что потерпевший сначала должен заявить требование к страховщику, а только затем (при необходимости
возмещения разницы между страховым возмещением и фактическим размером ущерба) - обратиться к причинителю (лицу, ответственному за вред), поскольку, как отмечалось, в данном случае речь идёт о приёме законодательной техники, а не о субсидиарной ответственности как таковой.
Важно также выявить соотношение страховых обязательств и обязательств вследствие причинения вреда с точки зрения объёма возмещения и структуры выплачиваемого возмещения. Объём возмещения в страховом обязательстве ограничивается размером страховой суммы и только теми видами возмещения, которые предусмотрены условиями страхования. Возмещение же вреда в соответствии с гл. 59 ГК РФ осуществляется на основании принципа полного возмещения вреда и включает в себя такие виды выплат, которые не могут производиться в страховом порядке, в частности выплаты в порядке компенсации морального вреда. И с этих позиций «субсидиарность» применения норм об обязательствах вследствие причинения вреда следует рассматривать как своеобразную дополнительную гарантию реализации принципа полного возмещения вреда. Вместе с тем отметим, что определение размера страховой выплаты в счёт возмещения вреда, причинённого здоровью гражданина, основывается на правилах, установленных в гл. 59 ГК РФ. Однако в любом случае, если размер страховой выплаты обусловлен размером страховой суммы, а размер выплаты в порядке возмещения вреда определяется размером самого причинённого вреда, то первая выплата может быть ниже второй [9].
Из сказанного следует, что соотношение механизмов возмещения вреда выражается в субсидиарном (по отношению к механизму страхового возмещения на основании гражданско-правовых договоров о страховании ответственности) применении норм об обязательствах вследствие причинения вреда, состоящем в возможности их дополнительного применения после использования соответствующих норм о страховании в случае реализации потерпевшим своего права как выгодоприобретателя и при недостаточности (с точки зрения принципа полного возмещения вреда) такого страхового возмещения.
1. См. подробнее: Худяков А. И. Теория страхования. - М. : Статут, 2010. - С. 656.
2. См. подробнее: Там же.
3. См.: Фогельсон Ю. Б. Страховое право: теоретические основы и практика применения: монография. - М. : НОРМА : ИНФРА-М, 2012. - С. 576.
4. См.: Tort Law and Liability Insurance: an Intricate Relationship. - Munich, 2007. - P. 13-19 ; Фогельсон Ю. Б. Комментарий к страховому законодательству. - М. : Юристъ, 2002. -С. 347 ; Худяков А. И. Указ. соч. - С. 656.
5. См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части второй (поста-
тейный). - 5-е изд., испр. и доп. с использованием судебно-арбитражной практики / отв. ред. О. Н. Садикова. - М. : Юридическая фирма «КОНТРАКТ» : ИНФРА-М, 2007. -С. 640.
6. См.: Худяков А. И. Указ. соч. - С. 656.
7. См.: ФогельсонЮ. Б. Страховое право: теоретические основы и практика применения. -С. 576.
8. См.: Комментарий к Гражданскому кодексу, части второй (постатейный). - С. 847.
9. См. подробнее: Худяков А . И. Указ. соч. -С. 656.
