CC BY
16Научное обеспечение
ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ПРАВОНАРУШЕНИЯМ
УДК 343.5
Влияние средств уголовно-правового воздействия на достижение целей противодействия преступности
© М. В. Бавсун *, 2009
Основное внимание уделяется вопросам несоответствия средств уголовно-правового воздействия современным тенденциям преступности. Отмечается, что при отсутствии четко сформулированных целей уголовного закона, выбираемые средства противодействия данному негативному явлению не могут быть эффективными. Выводы автора подтверждаются материалами эмпирических исследований, анализом современной литературы и действующего уголовного законодательства
Ключевые слова: цель, средство, результат, соотношение, несоответствие.
В отечественной доктрине под уголовноправовым воздействием понимается «специальная деятельность государства по защите наиболее важных для общества (на данном этапе его развития) отношений от преступных посягательств и регулированию тех отношений, которые возникают вследствие нарушения устанавливаемых им уголовноправовых запретов» :. Или как «специальная деятельность государства, реагирующего на факты нарушения устанавливаемых им уголовно-правовых запретов посредством использования возможностей, заложенных в уголовном праве» 2.
Представляется, что защита наиболее важных общественных отношений от преступных посягательств должна носить строго целевой характер, таким образом, соответствуя не только принципам законности и справедливости, но и целесообразности. В свою очередь, формулировка целей, а затем и средств их достижения изначально предполагает общественно значимый и важный для государства результат. Например, сдерживание коррупции, снижение уровня насильственной преступности и т. д. Повышение эффективности уголовно-правового воздействия в этой связи напрямую зависит от объек-
* Постоянный автор нашего журнала.
тивности определения того, какие ценности и интересы современного общества нуждаются в уголовноправовой охране, и выбора оптимальных уголовноправовых средств минимизации причиняемого преступными посягательствами обществу вреда 3. Именно в данных направлениях и должно осуществляться формирование законодательного материала как одного из основных средств, необходимых для уголовно-правового воздействия.
Вместе с тем, как показывает анализ изменений, постоянно вносимых в УК России, деятельность законодателя носит в большей мере эпизодичный, нежели системный характер. Как правило, новые положения уголовного закона направлены на противодействие отдельно взятым явлениям, которые при этом далеко не всегда соответствуют признаку общественной опасности. В сферу преступного зачисляются практически все «сколь-нибудь значимые угрозы для человека», регламентация которых вполне возможна и в других отраслях законодательства 4, либо может осуществляться посредством реализации мер экономического характера 5. Однако количество вносимых в УК России изменений, к сожалению, не всегда свидетельствует об их качественном содержании, что
вызывает серьезные трудности по их последующей практической реализации в правоприменительной деятельности правоохранительных органов. Выбирая те или иные средства, законодатель видит лишь ближайший результат их появления в уголовном законе, оставляя без оценки криминогенную обстановку в стране, тенденции развития преступности, ее динамику, новые формы преступной деятельности и организации. Выбираемые в таких условиях средства просто не могут соответствовать тем целям, которые должны определять содержание мер борьбы с преступностью. В связи с этим складывается ситуация, когда отсутствие четко сформулированных целей противодействия преступной деятельности влечет за собой неверно выбираемые средства и, как следствие этого, отсутствие должного результата, например, эффективного предупреждения преступлений, улучшения криминогенной обстановки в стране и т. д.
Исходя из содержания уголовного законодательства и анализа вносимых в него изменений можно сделать вывод о том, что на нормативном уровне сегодня частично формулируются лишь средства воздействия на преступность, в качестве которых выступают предписания УК России. Речь необходимо вести именно о частичном наличии средств в связи с тем, что многие формы преступной деятельности в настоящее время уголовным законом таковыми не признаются. При этом цели уголовно-правового воздействия, как правило, носят политический, а не правовой характер, преследуя собой достижение результатов, не всегда обусловленных объективной действительностью. Средства же нередко не соответствуют декларируемым целям, вследствие чего та или иная норма уголовного закона оказывается «мертвой», а ее применение невозможно в связи с ее несоответствием сложившимся общественным отношениям. Либо возможна обратная ситуация, когда на государственном уровне декларируется та или иная цель борьбы с преступностью, а реальных средств ее реализации в рамках действующего уголовного законодательства не формулируется. Подобная ситуация также не может способствовать получению требуемого результата и свидетельствует о существующем в уголовной политике дисбалансе, когда в цепочке «цель» — «средства» — «результат» отсутствует один из ее элементов.
Сегодня, например, в условиях отсутствия конфискации в качестве самостоятельного вида наказания весьма сложно вести речь о борьбе с коррупцией, несмотря на, безусловно, высокую степень ее общественной опасности. Более того, какое-либо противодействие данному явлению при отсутствии реальной возможности изъятия и обращения незаконно полученного имущества в доход государства
в качестве обязательной меры за совершенное преступление делает его дальнейшее распространение неизбежным. На государственном уровне в последнее время все чаще декларируется необходимость борьбы с коррупцией. Однако в действительности такого средства, как конфискация, по сути, нет, хотя она и введена в УК России в качестве иной меры уголовно-правового воздействия. Нет, соответственно, и каких-либо даже промежуточных результатов в деятельности по борьбе с коррупцией. И есть ли такая деятельность вообще при отсутствии самого главного и важного механизма ее противодействия? Что можно сегодня противопоставить хорошо организованной и чувствующей себя вполне комфортно коррумпированной части чиновников в условиях отсутствия в УК России положений, регламентирующих ответственность за коррупционную деятельность? Нормы, предусматривающие ответственность за получение взятки, злоупотребление и превышение должностных полномочий, плюс несколько «специальных» составов 6. Однако формы и виды коррупции во всем мире значительно шире, что требует разработки целого комплекса принципиально новых средств, применение которых было бы способно обеспечить эффективность реализации уголовной ответственности.
В Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 декабря 2003 г. (ратифицирована в России 8 марта 2006 г.) прямо указано на необходимость признания в качестве уголовно наказуемого деяния незаконное обогащение, т. е. «значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать» 7. Однако уголовное законодательство до сих пор остается без изменений, а рекомендуемые на международном уровне и в современной юридической литературе средства по-прежнему остаются невостребованными 8.
Впрочем, рассуждения о коррупции в рамках данной работы, безусловно, носят поверхностный характер и в большей степени иллюстрируют соотношение рассматриваемых категорий, нежели раскрывают суть самого явления. Существуют и другие примеры, свидетельствующие о наличии дисбаланса в отечественном уголовном законодательстве между провозглашаемыми на государственном уровне целями и теми средствами, которые в нем указываются.
По нашему мнению, важную и, в первую очередь, отрицательную роль в устранении вполне реальных и эффективных средств противодействия преступности сыграл Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации». Речь, в частности, идет об отмене неоднократности — форме множест-
венности, на основе которой происходило реальное ужесточение ответственности 9. В этом же законе произошло практически полное нивелирование рецидива, причем как в Общей части, так и в конкретных статьях Особенной части УК России. Положения ч. 2 ст. 68 УК России сегодня не выполняют той роли, которая всегда на нее возлагалась. Виды рецидива сейчас представляют собой лишь некоторую формальность, по большому счету оказывающую влияние лишь на режим отбывания уголовного наказания в виде лишения свободы, но не на его размер. Нет теперь и специального вида рецидива, эффективного средства борьбы с отдельными видами и группами преступной деятельности. Использование данного способа ужесточения мер уголовной репрессии было направлено на противодействие тем, кто живет на деньги, добытые преступным путем, для кого преступный промысел является образом жизни и общественная опасность которого не вызывает никаких сомнений.
На фоне внесенных изменений происходит дальнейшее игнорирование и других форм множественности, существование которых в уголовном законодательстве объективно необходимо, продиктовано условиями реальной действительности. В Уголовном кодексе нет ничего о систематичности преступлений, ответственности за занятие преступной деятельностью в виде промысла и других способов усиления мер уголовной репрессии, направленных на борьбу с особо тяжкими корыстными преступлениями 10. Безусловно, перечень средств воздействия на преступность не должен ограничиваться нормами уголовного законодательства. Они лишь должны сопутствовать мощной социальной программе по борьбе с преступностью. Но ведь речь идет и о тех посягательствах и тех лицах, в отношении которых требуются в том числе решительные и максимально жесткие меры воздействия. Насколько в таких условиях можно вести речь об эффективности тех средств и способов воздействия, которые ныне закреплены в УК России, и можно ли применительно к данной ситуации добиться каких-либо результатов реализации того, что реально существует?
В то же время необходимо отметить, что проблема формулирования средств уголовно-правового воздействия и их соотношения с целями не ограничивается приведенными примерами. Интересным в этом отношении представляется сравнение одинаковых видов наказаний, как основных средств воздействия на виновных, за различные виды преступлений. Так, в соответствии с санкцией ч. 1 ст. 158 УК РФ лицу, совершившему кражу, может быть назначено наказание в виде двух лет лишения свободы. Интересно, что в 2008 г. размер уголовно наказуемого хищения был приравнен к одной тысяче рублей,
а до определенного времени вообще равнялся ста рублям 11. Между тем, возвращаясь к проблеме постановки целей определения средств борьбы с тяжкой насильственной преступностью, необходимо отметить, что за причинение тяжкого вреда здоровью виновному, в соответствии с санкцией ч. 1 ст. 111 УК России, может быть назначено такое же наказание, как и за кражу тысячи рублей — в виде двух лет лишения свободы. И теоретически, и практически такая возможность реально существует. Конечно, общественная опасность хищения указанной суммы и лишение человека зрения, речи, слуха, прерывание беременности и других последствий, указанных в ч. 1 ст. 111 УК России, различна. Между этими преступлениями по степени и характеру их общественной опасности «пропасть», которая законодателем нивелируется за счет установленного вида и размера наказания, и в каждом из рассмотренных примеров может равняться двум годам лишения свободы.
Следовательно, средства воздействия на виновных за различные по характеру и степени общественной опасности преступления являются практически одинаковы либо вовсе совпадают. Сложившаяся ситуация не является нормальной и не может способствовать достижению положительного результата в борьбе с преступностью. Результат можно увидеть лишь на отдельных примерах реализации ответственности за то или иное преступление в виде конкретного вида и размера наказания, т. е. в частных случаях. В общем и целом все это далеко от декларируемых целей и положительных тенденций в области противодействия преступности.
Особенно о каких-либо результатах такой деятельности нельзя вести речь, когда существующие для этого средства могут существенным образом корректироваться на правоприменительном уровне. Можно сколько угодно, например, декларировать цель борьбы с коррупцией, создавать совокупность необходимых для этого средств, но при этом не добиваться никакого результата, назначая за такое преступление, как получение взятки, наказание ниже установленного в законе нижнего предела в совокупности с условным осуждением. Однако именно по данному пути идет судебная практика в части отправления правосудия за данный вид общественно опасного посягательства.
Так, из 80 приговоров (по ст. 290 УК России «Получение взятки»), которые были изучены в ходе проведенного исследования, только в 11 правоприменитель обошелся без применения ст. 64 УК России «Назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление» 12. Во всех остальных случаях ст. 64 УК России применялась, и на ее основе назначалось более мягкое наказание. В 18 случаях правоприменитель одновременно использовал ст. ст. 64 и 73 УК России «Условное осуж-
дение», назначая наказание условно ниже низшего предела 13. Интересным в данном случае также является следующий факт. Несмотря на то что, например, ч. 4 ст. 290 УК России относится к категории особо тяжких преступлений, назначение наказания ниже низшего предела за его совершение применяется более чем в 50% случаев. По официальной статистике, в 2006 г. всего по ч. 4 ст. 290 УК России было осуждено 83 человека. При этом в 51 случае было назначено наказание ниже установленного законодателем нижнего предела, и еще в 32 случаях применялось условное осуждение, т. е. правоприменитель одновременно использовал два способа смягчения репрессии, которые закреплены в ст. ст. 64, 73 УК России 14.
Имеющихся средств противодействия коррупции в УК России явно недостаточно. Вместе с тем то, что имеется, применяется таким образом, что ни о какой антикоррупционной деятельности государства говорить просто не приходится. Мздоимство, традиционно наиболее опасное в русском уголовном праве преступление, совершаемое государственными чиновниками, оценивается условно или исключительно на основе нижнего предела санкции. Видимо, проблема не в самой норме, где предусматривается ответственность за подобное посягательство, а в положениях Общей части УК России, где устанавливается неограниченная возможность снижения ответственности. Речь, скорее, приходится вести не о наличии средств воздействия на такой вид преступности, а о реально существующих средствах ухода от ответственности за те посягательства, которые связаны с коррупционной деятельностью.
Представляется, что закон как основное средство борьбы с преступностью должен формулироваться таким образом, чтобы корректировка его положений на правоприменительном уровне была минимальной. Усмотрение совершенно необходимо в практической деятельности, но оно должно быть направлено в определенное русло. Для достижения тех целей, которые законодатель сформулировал и для реализации которых им был создан определенный перечень средств. Их применение в соответствии с волей законодателя позволит обеспечить действительно целесообразную деятельность по борьбе с преступностью. Итоговый результат будет именно тот, который изначально планировался на государственном уровне, а не родился в ходе субъективной оценки имеющихся в законе некачественных средств и их произвольного толкования.
В то же время для получения требуемого результата совершенно необходимо определить, что именно требуется от правоприменителя в части отправления правосудия, который в условиях отсутствия четкой политики государства, направленной на борьбу с преступностью, оказывается в крайне сложном положении. В первую очередь, это связано с теми
практическими трудностями, которые возникают в процессе реализации уголовного законодательства, наполненного большим количеством «мертвых» норм, положений, противоречащих друг другу, очень высокой и не всегда оправданной динамикой вносимых изменений, крайне противоречивой практикой Верховного Суда Российской Федерации и т. д. Определить, прежде всего, необходимо в самом уголовном законе, а не на политическом уровне те цели, которые ставятся перед этим законом. И уже в соответствии с разработанными направлениями деятельности создавать те средства, которые будут им соответствовать. Находясь под прессом вносимых в УК России изменений и их неоднозначного толкования на различных уровнях субъектов применения закона 15, правоприменитель низшего звена (следователи, дознаватели и т. д.) вынужден в большей степени исходить в своей деятельности из местнополитических интересов, собственного представления о содержании вновь появившейся нормы и других факторов, нежели истинного смысла уголовного закона.
Частота принимаемых законодателем решений по внесению изменений в Уголовный кодекс оказывает непосредственное влияние и на эффективность борьбы с преступностью. Именно эффективность выступает в роли основного показателя деятельности законодателя по совершенствованию уголовноправового воздействия как одного из основных средств борьбы с преступностью. Эффективность в данном случае означает не что иное, как «обоснованность и целесообразность норм права и правоохранительной деятельности», а также «отношение фактически достигнутого результата в борьбе с преступностью к той цели, для достижения которой были приняты те или иные меры» 16. Постановка реальных, а не утопических целей является залогом успеха в общей уголовно-правовой политике государства по борьбе с преступностью. Между тем только действительно целесообразные решения в области криминализации и декриминализации деяний будут способствовать достижению изначально поставленных целей и сформулированных задач. Правоприменитель должен чувствовать логику законодательных решений, видеть последовательность и основные направления его деятельности, что как раз и возможно за счет сформулированных в тексте уголовного закона его «ближайших» и «перспективных» целей 17. Иначе складывается обратная ситуация, когда каждое звено правоприменительной деятельности исходит из своих, зачастую весьма далеких от истинных целей. При этом законодатель, в силу своей отстраненности от действительного положения вещей в правоприменительной сфере, отсутствия собственного четкого представления о том, каким именно образом должно осуществляться противодействие преступ-
ности, и ряда субъективных причин, принимает решения, которые заведомо оказываются нежизнеспособными. Либо, наоборот, не принимает совершенно необходимых в данных конкретных условиях мер (средств) для нормальной деятельности по борьбе с преступностью.
Цель всегда определяет средства любой деятельности, в том числе и связанной с формированием и практической реализацией уголовного законодательства, в противном же случае, страдает конечный результат такой деятельности. Представляется, что сегодня складывается именно такая ситуация, когда отсутствие первого звена — четко обозначенных и нормативно закрепленных целей — неизбежно приводит к некачественному содержанию второго звена — средств, необходимых для противодействия преступности, — и, как следствие, исключает третье — итоговый и максимально эффективный результат уголовно-правового воздействия.
1 Векленко С. В. О повышении эффективности уголовноправового воздействия // Противодействие преступности: уголовно-правовые, криминологические и уголовноисполнительные аспекты: мат-лы III Российского конгресса уголовного права (29-30 мая 2008 г.). — М., 2008. — С. 370.
2 Дуюнов В. К. Уголовно-правовое воздействие: теория и практика. — М., 2003. — С. 28.
3 Об этом более подробно см.: Векленко С. В. Указ. соч. — С. 370-371.
4 См.: Лунеев В. В. Эффективность борьбы с преступностью и ее отдельными видами в современной России // Гос-во и право. — 2003. — № 7. — С. 106-111.
5 См.: Келина С. Г. Об основаниях и последствиях декриминализации деяний // Сов. гос-во и право. — 1988. — № 11. — С. 12-19.
6 Специалисты в области уголовного права и криминологии указывают на объективную необходимость установления ответственности за коррупционный лоббизм, коррупционный фаворитизм, тайные взносы на политические цели и другие общественно опасные посягательства, которые уже давно существуют в действительности, но остаются вне поля зрения законодателя (см., напр.: Лунеев В. В. Проблемы юридических наук криминального цикла // Гос-во и право. — 2007. — № 5. — С. 44; Борков В. Н. Проблемы криминализации коррупционного обогащения в России // Уголовное право. — 2007. — № 2; и др.).
7 См.: Федеральный закон от 8 марта 2006 г. № 40-ФЗ «О ратификации Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции» // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2006. — № 12. — Ст. 1231.
8 См.: Голик Ю. В. Социалистическая идея и необходимость ее отражения в уголовном законе и уголовном праве. — СПб., 2007. — С. 42-45; Лунеев В. В. Проблемы юридических наук криминального цикла // Гос-во и право. — 2007. — № 5. — С. 46-47; Правовые меры противодействия коррупции // Журнал российского права. — 2007. — № 9.
9 См.: Игнатов А. Н. Некоторые аспекты реформирования уголовного законодательства // Журнал российского права. — 2003. — № 9. — С. 25.
10 В современной юридической литературе высказывается мнение о необходимости включения в содержание ряда норм УК России соответствующих средств усиления мер уголовной репрессии за преступления данной группы. В том числе поднимается вопрос и об ответственности за занятие преступной деятельности в виде промысла (см., напр.: Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство. Опыт критического анализа. — СПб., 2000. — С. 237-238; Векленко В. В. Квалификация хищений: монография. — Омск, 2001. — С. 200; Лопашенко Н. А. Преступления против собственности. — М., 2005. — С. 74; и др.).
11 См.: Федеральный закон от 22 июня 2007 г. № 116-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в части изменения способа выражения денежного взыскания, налагаемого за административное правонарушение» // Рос. газета. — 2007. — 27 июня.
12 Изучение уголовных дел проводилось в районных судах Омской, Томской, Курганной областей, а также Краснодарского края в период с 2003 г. по 2005 г.
13 Об этом более подробно см.: Бавсун М. В. Судебное усмотрение и проблемы его ограничения в УК РФ // Журнал российского права. — 2007. — № 9.
14 Приведенные данные взяты из статистической отчетности Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации за 2006 г. — Форма № 10.3.
15 Речь идет о разъяснениях, которые даются на различных уровнях правоприменительной деятельности. Зачастую по одним и тем же делам демонстрируются принципиально разные подходы, например, прокуратурой и областными судами конкретных регионов страны.
16 Лунеев В. В. Эффективность борьбы с преступностью и ее отдельными видами в современной России. — С. 106-111.
17 Об этом более подробно см.: Максимов С. В. Цель в уголовном праве: методологические аспекты. — Ульяновск, 2002. — С. 73-74.
