CC BY
80
М .В. Бавсун,
кандидат юридических наук, доцент, Омская академия МВД России
ОБЪЕКТЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ
OBJECTS PENAL
В работе на основе анализа литературы и проведенного автором собственного исследования обосновывается позиция, согласно которой личность преступника представляет собой непосредственный объект уголовно-правового воздействия. Предлагается изменение существующей сегодня системы воздействия за счет включения в ее содержание антропологического критерия, необходимого для устранения причин криминального поведения виновного.
In the work on the basis of the analysis of literature and the author’s own research argues that the identity of the perpetrator is the direct object of criminal law. To change the current system effects to include its content anthropological criteria needed to address the causes of criminal behaviour.
При помощи уголовно-правовых средств государство во все периоды своего развития пыта -лось бороться с нарушением тех правил, которые им устанавливаются в нормативных предписани -ях В своем желании оградить себя от роста преступности государство всегда находилось в состоянии поиска все новых и новых методов, не -обхэдимых для противодействия ей. Однако преступность есть понятие собирательное, представляющее собой социально-правовое, исторически изменчивое негативное явление относи-тельно массового характера[1. — С. 11—12], которое само по себе не может напрямую зависеть от уголовно-правовых средств воздействия. Более того, в процессе реализации законодатель -ных предписаний непосредственно воздействие осуществляется не на явление, а на того, кто конкретно совершил общественно опасное посягательство. От того, насколько правильно, инди -видуально подобран конкретный способ влияния на виновного, во многом зависит и результат, а именно, несовершение данным лицом в последующем новых преступлений и, как следствие, снижение или, наоборот, увеличение уровня преступности . Зависимость двух явлений — престу -пления и преступности, таким образом, не вызывает каких-либо сомнений. В то же время весьма спорным остается вопрос относительно того, что именно должно представлять собой объект при -стального внимания системы мер уголовноправового воздействия и насколько при ее помощи можно добиться эффективных результатов в противодействии преступности, а не соверше -нию отдельных преступлений.
Между тем, как показывает даже поверхностный анализ уголовно-правового воздействия,
направление его реализации сегодня практиче-ски никак не учитывает личностных особенностей и характеристик того, кто совершил и какое именно преступное посягательство. Содержа -щиеся в отечественном уголовном законодатель -стве средства влияния на лиц, виновных в совершении преступлений, в подавляющем своем большинстве обладают карательными свойства -ми, отличаясь друг от друга лишь объемом репрессии, но не принципами, лежащими в основе самого их существования. Все иные способы воздействия, предусмотренные в действующем УК России, либо распространяются на отдельные категории лиц (несовершеннолетние, невменяемые), либо связаны с изменением его карательного потенциала в сторону уменьшения такового (условное осуждение, условно-досрочное освобождение от наказания и др.). Таким образом, в случае совершения преступления вменяемым лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, неизбежным будет применение к нему един -ственного способа воздействия — наказания.
Необходимо отметить, что сложившаяся си -туация не является случайной, а ее формирование происходило не одно столетие. В свое время еще Ф.Ф. Лист отмечал, что «уже давно просматривается проблема «перекоса» в направлении воздействия, которое сегодня в основном оказывает влияние (или стремится оказать) на преступность, а не на конкретных лиц, совершивших преступления» [2]. Под воздействием классической школы в общем учении о наказании стал господствовать принцип возмездия, «...как в чистом виде, так и под прикрытием более мягких названий, например, «необходимое искупление» или «воздающая справедливость»,
— принцип, переносящий центр тяжести субъективного критерия на объективный, с человека — на учиненное им деяние» [3]. Однако подобный взгляд на государственную политику по проти -водействию преступности был критикован еще Гольцендорфом, также криминалистом -классиком, который сделал вывод о «банкротстве карательной системы» [4] с теми принципами, которые ее олицетворяют.
Именно в этой связи сначала в XIX, а затем и в XX вв., включая и советский период развития уголовно-правового воздействия, была создана достаточно гибкая система предупреждения преступлений. Система эта, в первую очередь, основывалась на стабильности сложившихся в обществе отношений, мощной идеологии, нормах морали и этики, позволявших более разносторонне и эффективно воздействовать на личность преступника . Уголовно-правовое воздействие было вплетено, таким образом, в социальную полити -ку государства, что представляет собой единственно верный способ обеспечения ее качественной реализации.
Однако с развалом в начале 90-х годов XX столетия системы профилактики правонарушений центр тяжести в борьбе с преступностью фактически был перенесен в область правоохранительной и правоприменительной деятельно -сти, то есть, по су ти, возложен на плечи карательной системы[5]. Эта система на фоне происходящих в российском обществе реформ, при отсутствии поддержки со стороны главных факторов социального характера, оказалась неспо -собной эффективно противостоять такому явлению, как преступность. Дело в том, что «Профилактика преступлений охватывает систему методов, форм и средств предупредительной деятель -ности и входит важнейшим компонентом в более широкую сферу социальной деятельности — сферу предупреждения преступности» [6], кото -рая, в свою очередь, значительно больше зависит от внешних (не относящихся к области уголовно -правового регулирования) факторов, нежели от качества работы правоохранительных органов. Из этого следует, что даже при самой совершенной системе воздействия, нашедшей свое отражение в нормах уголовного закона, эффективность противодействия преступности, как явлению социальному, будет крайне низка.
Воздействие на преступность в большей степени возможно посредством оказания влия-ния на все общество в целом, тогда как борьба с преступлениями предполагает в первую очередь работу с индивидуумом, его личностными ха -рактеристиками. Безусловно, общепредупреди-тельный эффект Уголовного кодекса имеет серьезное значение для поддержания правопо-рядка в обществе, но при этом он не может быть положен в основу противодействия преступно -сти в качестве главного условия победы над
ней. Нормативная база, на основе которой воз -можно эффективное противостояние преступ-ности должна содержать в себе как минимум три группы предписаний: материально -
профилактические, процессуально -профилак-
тические и организационно-управленческие[7], применение которых также может происходить лишь при наличии благоприятных условий со -циального характера. Уголовный кодекс, таким образом, является лишь отдельной составляю -щей, необходимым, но далеко не единственным элементом системы противодействия преступ -ности. При этом в его задачу, как одного из компонентов, входит предупреждение преступ -лений, а не преступности в целом, что, кстати, находит соответствующее подтверждение и в ст. 2 УК России, в рамках которой определяются задачи отечественного уголовного закона.
Интересными в этом отношении видятся данные относительно мер, принимаемых в целях повышения эффективности противодействия преступности в США. В 1994 году в этой стране была запрещена продажа 19 видов наступатель -ного оружия, введена смертная казнь за 50 феде -ральных преступлений, выделены дополнитель-ные ассигнования в размере более 30 млрд. долларов и т.д. В результате этого в течение бли-жайших восьми лет учтенная преступность сни-зилась на 22%. С отменой таких мер преступность начала вновь расти[8]. Между тем, приня -тые решения носили комплексный характер, и если установление смертной казни за 50 престу -плений в чистом виде носит карательный уклон, то все остальные средства направлены на устранение причин, а не последствий преступности. В свою очередь, уголовный закон в гораздо большей степени способен обеспечить противодействие следствию, оказываясь беспомощным перед породившими его причинами. В этой связи нель -зя не согласиться с М .П. Клейменовым, который отмечает: «В плане общей профилактики преступлений принципиальное значение имеет из -менение стратегии экономической политики, ликвидация бедности, создание новых рабочих мест, повышение пенсий, противодействие по -вышению цен, улучшение жилищных условий и т.д. [9. — С. 235]. Все эти меры в гораздо большей степени способны обеспечить эффективный результат в плане общей превенции, нежели конкретные предписания уголовного закона. Эти предписания должны оказывать сдерживающее воздействие на правосознание граждан, посредством угрозы ответственности за преступление, но возможным это становится лишь при высокой правовой культуре населения, оптимизации правовой пропаганды и правового воспитания обще-ства»[9. — С. 236]. Ведь проведенные в США реформы по противодействию преступности не просто носили комплексный характер, они помимо этого проходили в обществе, которое к ним
было во всех отношениях готово. Готовность эта основывалась на все той же экономической и политической стабильности, а также стремлении самого общества добиться снижения уровня преступности , что проявлялось в достаточно высоком уровне правовой культуры и авторитете уго -ловного законодательства.
Поэтому, в целом признавая общепредупредительный эффект Уголовного кодекса, следует все-таки указать на его значительно большую роль в процессе специального предупреждения преступлений. В свою очередь определение вида и пределов воздействия в зависимости от личности виновного предполагает именно индивидуальную профилактику преступных посягательств. Дело в том, что современные тенденции преступности во многом обусловлены не «внешними», а «внутренними» моментами: возрастанием общественной опасности совершаемых криминальных деяний и личностными особенностями преступников, эффективность воздействия на которых должна носить строго персональный характер, зачастую не укладываясь в традиционную и уже привычную схгму уголовноправового воздействия. В целом ряде случаев это, безусловно, требует, во-первых, усиление жесткости уголовной репрессии, а, во-вторых, изменение содержания системы воздействия, которое было бы направлено на более детальный учет личностных особенностей тех, кто совершает преступления.
В то же время отечественное уголовное законодательство сегодня практически не исполь -зует антропологические особенности личности виновного, пытаясь воздействовать, например, на лиц, совершивших имущественные преступ -ления и насильственные посягательства сексуального характера, одними и теми же способами. Однако вряд ли одни и те же средства могу т быть одинаково эффективными для устранения причин совершения посягательств указанных групп. Очевидно, что природа их происхождения различна по своей сути, что обусловливает и принципиально разные подходы в противодействии данным деяниям, исключая при этом шаблоны, сформировавшиеся за последнее столетие. Речь в этом случае идет даже не о повышении уровня карательной составляющей уголовно -правового воздействия, а о необходимости изменения его содержания, его дополнении принци -пиально новыми элементами, ранее уголовному праву неизвестными либо в свое время изъятыми из него. Элементы эти должны в первую очередь отвечать потребностям специального предупреждения совершения отдельных преступлений, то есть носить строго индивидуальную направлен -ность. «Суть специального предупреждения, — как пишет А.И. Марцев, — состоит в том, чтобы не допустить совершения нового преступления (или новых преступлений) со стороны лица, при -влеченного к уголовной ответственности» [10], что обусловливает и некоторую индивидуаль-
ность подхода при выборе средств воздействия на него.
Именно в этой связи нельзя видеть панацею в ужесточении уголовной политики государства. Нет сомнений в том, что в сложившихся ус -ловиях принимаемые к преступникам меры должны носить максимально репрессивный ха -рактер. Однако их строгость должна опреде-ляться и измеряться не только видами и разме -рами наказаний, но и другими способами воздействия, которые в гораздо большей степени, нежели наказание, были бы способны устранить причины и условия совершаемых посяга -тельств. И в данном случае единственно верным видится обращение к антропологическому на -правлению уголовного права, давшему в свое время мощный толчок развитию системы уго -ловно-правового воздействия, но практически не воспринятому уже советским законодателем.
Безусловно, социальный характер предпосылок преступности отрицать сегодня просто невозможно. Однако несомненным является и при -сутствующий при совершении целого ряда преступлений фактор личностных особенностей виновного, когда причинами совершения им преступных посягательств является не общество, его воспитавшее, а персональные качества и ха -рактеристики субъекта, имеющие зачастую гене -тическое или физиологическое происхождение. Вполне логичным в этой связи видится применение мер, которые были бы, в первую очередь, ориентированы на устранение причин индивиду -ального, а не социального характера. Криминологические особенности личности первичны, «поскольку являются источником, субъективной причиной преступных действий, а поэтому именно они, а не действия или поведение долж -ны быть объектом профилактических усилий. То, что эти внутренние особенности могут привести к совершению преступлений, составляет сущность общественной опасности личности преступника , а само преступное поведение — производное от них»[1. — С. 126]. Сказанное, разумеется, отнюдь не означает игнорирования внешних социальных факторов. Более того, кри-миногенные черты личности формируются под воздействием названных факторов. Однако, «за-крепленные» в личности, они превращаются в самостоятельную силу, преуменьшать значение которой нельзя [1. — С. 126].
Между тем наказание с такой ролью справиться явно не в состоянии (по крайней мере, в большинстве случаев, когда личность преступ -ника обусловлена генетическими или иными в чистом виде физиологическими особенностями), по причине прежде всего своей карательной сущности. Исключение, пожалуй, составляет лишь смертная казнь, применение которой в ряде случаев действительно способно решить проблему преступников, исправление которых, а
соответственно, и предупреждение совершения ими новых преступлений не представляется воз -можным. Наказание становится совершенно бес -помощным в случае наличия у виновного врожденных или приобретенных в процессе жизне-деятельности патологий, психических и иных физиологических аномалий, которые так или иначе в конечном итоге оказывают мощное влияние на психику преступника. Признавая в подавляющем большинстве случаев таких лиц вменяемыми, суд в качестве основной меры воздействия назначает именно наказание, целями которого является не что иное, как исправление виновного и предупреждение совершения им новых преступлений. Однако кара бессильна в ситуации, когда причинами совершенного дея-ния является нездоровая психика лица, а не внешние причины социального происхождения.
То же самое происходит и в случаях генети -ческих предрасположенностей к совершению преступлений, когда наказание должно высту -пать последним и далеко не самым эффективным способом воздействия на личность пре-ступника. Соответственно, наличие генетиче-ских исследований, которые бы максимально достоверно подтверждали предрасположен -ность лица совершать преступления на биоло-гическом уровне, может существенным образом скорректировать непосредственный объект профилактики.
Датские ученые попытались решить данную проблему, установив многолетнее наблюдение за четырьмя тысячами мужчин-добровольцев, среди которых были носители лишних У- и Х-хромосом. Через двадцать лет получили резуль -тат: 41,7 процента мужчин с лишней У -
хромосомой и 18 процентов с лишней Х-хромосомой попали в поле зрения правоохрани -тельных органов. Среди мужчин с нормальным набором половых хромосом преступников оказа -лось значительно меньше — 9,3%. Однако исследователи пришли к выводу, что эти мужчины имеют такой же низкий уровень интеллекта, как и обладатели лишних хромосом, что, видимо, и является решающим в совершении преступле-ния. Кроме того, у человека с лишней У-хро -мосомой есть некоторые психологические особенности, благодаря которым он легче преступает черту закона. Он нередко импульсивен и пло -хо владеет собой, недооценивает опасность и часто обладает инфантильными представления -ми о себе и окружающих Оказалось, что электроэнцефалограмма мозга у некоторых мужчин с лишней У-хромосомой также имеет патологиче -ские особенности. Поэтому, скорее всего, человек действительно становится преступником по-неволе[11].
При использовании социальных методов в чистом виде основной акцент делается на персональные, личностные характеристики возможно-
го преступника. Во многом данный подход должен сохраняться уже после совершенного общественно опасного деяния, когда эффективность влияния на виновного может определяться не уровнем карательного воздействия, а использо -ванием принципиально иных способов, не связанных с репрессией лица. Отсюда неизбежно следует вывод о том, что репрессия возможна лишь до определенного предела, далеко не все -гда ока зываясь способной решать проблемы устранения причин преступности.
Непосредственным объектом уголовноправового воздействия, таким образом, должна служить личность преступника. Именно через воздействие на индивидуальные особенности человека происходит уже опосредованное влияние на преступность как явление социальное, которое без преступников лишено всяческого смысла[12]. «Иными словами, преступность не может выступать механической суммой преступных деяний без лиц, их совершивших, без сложной системы взаимоотношений этих лиц с обществом, без внутриличностных конфликтов самих этих людей» [13]. В свою очередь, сделан -ный вывод указывает на несовершенство отечественной системы уголовно-правового воздействия и требует ее развития в сторону учета личностных особенностей виновных, то есть, исполь -зования данных, накопленных ранее и полученных уже сейчас с учетом развития генетики.
В частности, уголовное право может и должно занимать центральное место в ходе воздействия на лиц, совершивших преступления и страдающих при этом алкоголизмом или нар -команией. Устранение причин и условий со-вершения новых преступлений данной катего-рией лиц лежит именно в области их освобож -дения от существующей зависимости, которая носит не социальный, а медицинский (а зачастую и в чистом виде генетический) характер происхождения, соответственно, требуя и ана -логичных методов воздействия. Успешность воздействия в таких случаях зависит не от объема репрессии, возложенной на преступника, а от того, насколько ему помогут избавиться от той зависимости, которая и выступает в качестве первопричины совершенного деяния.
Между тем, законодатель в 2003 году совершенно необоснованно исключил специально созданное и длительное время применявшееся в советское время средство воздействия на таких лиц, оставив для них так же, как и для осталь-ных, лишь кару. Таким образом, в сферу «интересов» уголовного закона вновь стало попадать лишь следствие, но не причина преступного поведения человека. Наркомания и алкоголизм, так же как и преступность, являются социальными проблемами, требующими социальных способов воздействия. Однако зависимость конкретного лица от алкоголя или наркотиков уже носит в чис-
том виде медицинский характер, что должно влечь за собой и серьезное медицинское вмешательство, которое в связи с совершенным преступлением должно находить свое отражение в предписаниях уголовно-правового характера в связи с совершенным им преступным посягательством.
В свою очередь, учет индивидуальных особенностей в ходе решения проблемы предупреждения преступлений в конечном итоге неизбежно повлечет за собой и снижение уровня преступности в данной его части. То же самое, соответственно, является вполне возможным и в ходе решения проблемы снижения уровня преступности, в случаях, когда причинами совершения отдельных преступлений являются отдельно взя-тые факторы биологического (генетического) происхождения. Смысл репрессии в таких случаях вызывает большие сомнения, как, впрочем, и достижение целей наказания, которые прописаны в ч. 2 ст. 43 УК России.
Причем приведенный пример является лишь частным случаем, иллюстрирующим несоответствие средств воздействия категориям лиц, со -вершающих преступления, а также целям уго -ловного наказания как одного из основных средств воздействия, применяемого сегодня. Увы, но наказание выглядит совершенно бес -помощным в плане как частной, так и общей превенции применительно к преступникам с психическими расстройствами, не исключаю -щими их вменяемости, тем, кто совершил на -сильственные преступления сексуального ха -рактера, и т.д. Наказание не вносит совершенно никаких корректив в причины, побудившие та -ких людей преступить закон, даже при непо -средственном воздействии на каждого из них в отдельности. Как показывает мировой опыт, порядка 80% лиц, совершивших преступления на сексуальной почве, после отбытия ими нака -зания вновь становятся участниками таких по -сягательств[ 14]. И это после специального, по идее, наиболее эффективного вида предупреж -дения. Что же тогда говорить об общепредупре -дительном значении уголовного закона, кото -рый в таких случаях оказывается лишь формой, лишенной требуемого содержания.
В этой связи, признавая в качестве непосредственного объекта уголовно-правового воздействия самого преступника, необходимо ставить вопрос о дополнении существующей сегодня системы противодействия совершению преступ -лений антропологическими элементами. На дан -ный момент совокупность имеющихся средств в абсолютном большинстве своих случаев представляет не что иное, как наказание, которое ориентировано прежде всего на репрессию, практически полностью игнорируя физиологические и психологические качества преступника и особенности совершенного им посягательства. Уголовный закон предоставляет правопримени-
телю право выбора лишь в рамках изменения объема карательного воздействия, исключая возможность посредством принимаемых мер устранять причины и условия совершения кон -кретным лицом новых преступлений. Специаль-ная превенция, таким образом, основывается лишь на воспитании в человеке чувства страха перед перспективой новой репрессии за каждое последующее преступление, в целом сохраняя ему возможность для дальнейшей преступной деятельности. Не оказывая влияния на причины совершения общественно опасных деяний и реагируя лишь на их следствие, уголовно-правовое воздействие в том виде, в котором оно существует сегодня, в абсолютном большинстве случаев носит характер возмездия или кары, казалось бы, отвергнутых современным обществом[ 15].
Представляется, что изменение сложившейся в последние несколько десятилетий ситуации возможно лишь посредством оптимизации системы уголовно-правового воздействия, одним из направлений которой должно стать ее дополнение мерами, направленными в первую очередь на устранение причин совершения преступлений. В рамках уголовно-правовых отношений это возможно осуществить именно путем акцентирования используемых средств предупреждения преступлений на особенностях личности преступника как основного объекта уголовно-правового воздействия.
ЛИТЕРАТУРА
1. Криминология: учебник / под ред. В.Н. Кудрявцева и В. Е. Эминова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 1999.
2. Лист Ф.Ф. Задачи уголовной политики. — М., 2004. — С. 31.
3. Чубинский М .П. Очерки уголовной поли -тики. — М., 2008. — С. 381.
4. Ферри Э. Уголовная социология. — М., 2005. — С. 34.
5. Алексеев А. И., Овчинский В. С., Побегай-ло Э.Ф. Российская уголовная политика: преодо -ление кризиса. — М., 2006. — С. 20.
6. Игошев К. Е. Социальный контроль и профилактика преступлений. — Горький, 1976. — С. 35.
7. Бородин С.В. Борьба с преступностью: теоретическая модель комплексной программы.
— М., 1990. — С. 177.
8. Лунеев В.В. Социальные последствия, жертвы и цена преступности // Г осударство и право. — 2009. — № 1. — С. 41.
9. Клейменов М. П. Криминология: учебник.
— М., 2008.
10. Марцев А.И. Специальное предупрежде -ние преступлений. — Томск, 1977. — С. 6.
11. Чепыжова Е. Генетический пасьянс: хромосома преступника // http://www.abc-gid.ru/articles/show/147/. (29.04.2010 г. 21:35).
12. Долгова А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. — М., 2003.
13. Кондратюк Л.В., Овчинский В. С. Криминологическое измерение. — М., 2008. — С. 11—12.
14. T imes. — 1996. —31 August.
15. Кудрявцев В.Н. Стратегия борьбы с преступностью . — М., 2003. — С. 45.
