Научная статья на тему 'В. В. Радлов и чувашеведение – I'

В. В. Радлов и чувашеведение – I Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
548
128
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ РАДЛОВ / ЧУВАШЕВЕДЕНИЕ / ЭТНОГРАФИЯ / МУЗЕЕВЕДЕНИЕ / ЛИНГВИСТИКА / VASILIY VASILYEVICH RADLOFF / CHUVASH STUDIES / ETHNOGRAPHY / MUSEUM MANAGEMENT STUDIES / LINGUISTICS

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Салмин Антон Кириллович

Статья представляет собой первую попытку системного анализа трудов академика РАН В.В. Радлова в области чувашеведения.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

V.V. RADLOFF AND CHUVASH STUDIES – I

The article is the first attempt to carry out a systemic analysis of the works by the Academician of the Russian Academy of Sciences V.V Radloff in the field of Chuvash studies.

Текст научной работы на тему «В. В. Радлов и чувашеведение – I»

УДК 94(470.344)"19"(092)

ББК Т1(2)5-8Радлов+Т3(2Рос.Чув)г(2)

А.К. САЛМИН

В.В. РАДЛОВ И ЧУВАШЕВЕДЕНИЕ - I

Ключевые слова: Василий Васильевич Радлов, чувашеведение, этнография, музееведение, лингвистика.

Статья представляет собой первую попытку системного анализа трудов академика РАН В.В. Радлова в области чувашеведения.

A.K. SALMIN V.V. RADLOFF AND CHUVASH STUDIES - I

Key words: Vasiliy Vasilyevich Radloff, Chuvash studies, ethnography, muséum management studies, linguistics.

The article is the first attempt to carry out a systemic analysis of the works by the Academician of the Russian Academy of Sciences V.V Radloff in the field of Chuvash studies.

Труды В.В. Радлова непосредственно о чувашах, генетически родственных с ними народах, а также об их исторических соседях имеют фундаментальное значение. Пока же радловские разработки чувашеведами не приведены в стройный ряд. Наблюдения, излагаемые здесь, являются первой попыткой систематизации работ Василия Васильевича Радлова в контексте чувашеведения.

Лингвистика. Этимологи предлагают следующую сокращенную схему происхождения этнонима чаваш «чуваш»: савир ^ сувар ^ сувас ^ суваш ^ ча-ваш. О.Г. Большаков также считает верной указанную схему. В частности, он уточняет, что арабское 'с' часто заменяет отсутствующий в арабском языке звук 'ч', отсюда: суваз ^ чуваз ^ чуваш [7. С. 67]. Башкиры и татары до сих пор называют чувашей сыуаш. Пример из словаря В.В. Радлова: Мрак суваш, юрак ч1'рм!ш, юрак ар, юрак нд юшi булсын барысыда алланыц, мандаlарi !кан1 «Будь это чуваши, черемисы, вотяки или другие какие-либо люди, все они рабы Божш» [23. Т. II. С. 1354-1355]. В.В. Радлов же зафиксировал этноним в форме саваш [даваш, сьаваш] [34. Л. 2833]. Ссылаясь на надгробные памятники Волжской Бул-гарии, Азгар Мухамадиев также замечает, что буква с обычно пишется оригинальным образом: с тремя точками внизу: «Это явный признак того, что данная буква имела своеобразное произношение между буквами с и ч» [20. С. 37].

Ряд исследователей, в том числе и В.В. Радлов [23. Т. I. С. 629; 4. Т. I. С. 281; 12. С. 30], проводили этимологическую параллель между чувашским словом апас, марийским авызлат «пробовать пищу (при молении перед едой)» и татарским абыз «почтительное лицо». Много тюркских соответствий в форме абыс и абыз в значении «русский священник» и «ученый мулла» (в алт., тел., шор., кач., кирг., казах. языках). В качестве этимона указывают на арабское слово хафиз «сберегающий», «хранящий», «помнящий наизусть» и связывают этот термин с мусульманской религией.

Во многих тюркских языках салма используется в том же значении, что и в чувашском. М.Р. Федотов считал данное слово заимствованным из татарского языка, а марийское слово - из чувашского. Нас заинтересовала полисемантич-ность слова. Например, в болгарском языке это слово означает «сорванец, шалун», в киргизском - «пение по очереди». В словаре В.В. Радлова [23. Т. IV. С. 343-348] приводится пять самостоятельных значений: 1. Бросание, брошенный, ходящий на свободе; 2. Патруль; 3. Запряжка быков; 4. Суп с клецками из муки; 5. Петля для ловли лошадей, силок. Любопытно, что это слово есть и в таджикском языке - чалма. В русском языке (олонецкий говор) салма означает «залив, губа», что вновь соотносится с семантикой «оторванности». В этих, ка-

залось бы, вполне автономных лексических единицах, объединенных лишь формальным сходством, присутствует общее семантическое единство - это характер оторванности, отдаленности - «брошенный», «свободный от других», «блок», «отловленный», «оторванный». Все это напоминает отрывание рукой отдельных частичек от теста и бросание их в посуду при изготовлении салмы. Подтверждением такого мнения является указание В.В. Радлова о том, что в османских языках салма состоит из двух частей - сал + ма. Чувашских аналогий этому достаточно: сал + ан - «расходиться, распадаться, утратить целостность», сал + ат - «разбросай, раскидай», сал + т - «развяжи, разуй», сал + тан - «разденься, сними одежду и обувь». Видимо, встречающаяся в составе тюркских словосочетаний морфема сал- свидетельствует о том же: кармак салды - «он удил», ат салмак - «пустить лошадь», агыр сал - «пусти жеребца», акча капчыкка сал «спрячь деньги в ящик», су сал - «налей воды». Приведенные здесь и в «Опыте словаря тюркских наречий» другие идиомы содержат в основе семы, восходящие к понятию «махнуть рукой, отделить, оторвать». В чувашском языке существует родственный глагол сул/сол - «кивнуть, махнуть, сделать движение». Оба варианта обозначают движение рукой при отрывании шариков во время приготовления салмы. Путем прибавления аффикса -ма/-ме к глаголам сал и сул получается инфинитивная форма. Должно быть, слово салма - «клецки» - в чувашский язык пришло из тюркского. Войдя в чувашский язык, слово не изменило фонетического облика. (По законам чувашского языка оно должно было преобразоваться в сулма или солма) Таким образом, можно предположить, что салма - имя существительное, полученное от инфинитива глагола сул/сол, в тюркских языках - сал. Способ отрывания кусочков путем движения-жеста указательным пальцем к себе, вследствие чего получаются углубления в виде ракушек, - значимая часть ритуала, ибо «первоначальным элементом ритуала был жест» [11. С. 112].

В чувашском языке под словом йава существуют, по крайне мере, три понятия, восходящие к одной этимологической основе. Первое - яйцо, постоянно находящееся в гнезде несущихся кур; отмечается оно, чтобы не спутать с другими, с тупой стороны сажей; при отсутствии в гнезде такого постоянного яйца курицы могут завести себе другое потайное место. Второе - гнездо птичье. На это свойство колобка указывают информаторы: «пекли так называемые "ива", что значит по-русски "гнездо"» [50. Л. 384]. Третье значение - колобок как пищевой продукт из теста. Вообще йава - значит «жизнь». Данное слово имеется у башкир и татар. У первых - йыуаса «печенье различной формы, изготовленное в кипящем масле» [6. С. 238], у вторых - йуача «оладья, драчена, блин, омлет» [23. Т. III. С. 536]. Среди этимологических родственников у йава - фин. ¡уча, др.-инд., авест. уача «зерно, ячмень», а также чувашский глагол явать «уплетать».

Этимология слова хапарту восходит к глаголу хапар «поднимайся, вспухни, всходи», о чем писал М.Р. Федотов [46. С. 263]. Этот глагол с тем же значением встречаем в уйгурском [23, т. II. С. 657], киргизском [13. С. 310] и татарском [42. С. 198] языках. Конечно, здесь слово образовано от глагола, обозначающего основное свойство квасного пшеничного теста, способного бродить и подниматься.

В ритуале, посвященном божеству Киремет, кости покрупнее собирают и, связав, вешают на дерево. Об аналогичном обряде у марийцев говорится, что «кости и кожу... жгут» [1. С. 8]. Видимо, можно говорить о параллелях в обращении с костями жертвенных животных и способах захоронений человека. Реконструкция может принять такой вид: вешание костей - воздушное погребение, сжигание костей - сжигание умершего, закапывание костей - похороны в мо-

гильных ямах, выбрасывание и оставление костей на месте - наземное захоронение. Притом заметим, что во многих тюркских наречиях сал означает «кладбище», буквально «место, где складывают кости» [23. Т. IV. С. 345-346]. У чувашей место, куда складывают кости животных, называется шана хёртни (букв. -«иссушение костей»). Такое урочище, например, имелось на земле Большеяуш-ского общества в Ядринском уезде Казанской губернии.

Как мы знаем, слово «блин» имеет в чувашском языке три лексические основы. Знакомство с этимологическими исследованиями говорит в пользу родства чувашского слова куймак/кульмак c тюркским словом коймак. Об этом же свидетельствует и начальный звук к вместо предполагаемого звука х в чувашском. Например, блин по-башкирски коймак. В.В. Радлов и М.Р. Федотов доказывали монгольское (akarua) происхождение чувашского икерчё и его вариантов [23. Т. I. С. 1425-1426; 44. С. 39; 46. С. 189].

Слово чурече (кантак) восходит к персидскому дариче «маленькая дверь; оконце; форточка», где дар «дверь» + -ча - суффикс уменьшительности [12. С. 328]. В разных фонетических вариантах встречается у среднеазиатских и поволжско-приуральских тюрков, а также у калмыков и марийцев. В чувашском начальное д/т перед гласным переднего ряда перешло в ч. Кантак < карантак «растягивать», ибо до появления стекла окна затягивали грудобрюшной перегородкой крупных животных [23. Т. II. С. 174; 12. С. 88; 46. С. 189]. В башкирском языке сохранилась история слова «окно» в виде словосочетания карындык тэзрэ, что значит «окно, затянутое (брюшиной)» (в чувашской речи звучало бы кантакла чурече). Кантак у чувашей бытует в основном в значении «оконное стекло».

В 1871 - 1884 гг. В.В. Радлов, будучи в Казани, усердно изучал чувашский и черемисский языки. Для этого у него были все условия. И литература, и знатоки языков, и живая среда. Весьма примечательно, что крупнейший тюрколог В.В. Радлов не причислял чувашей в ряд исконных тюркских народов. Об этом аспекте Радлова-тюрколога почему-то умалчивают. Так, в его работе «Alttürkische Studien» четко оговорено, что праязык чувашей первоначально был, несомненно, угро-финским, т.е. первооснова чувашского языка нетюркская [30. Л. 6-9]. Также характерно, что в «Классификации тюркских диалектов (языков)», предложенной В.В. Радловым, «не упоминаются ни чувашский, ни якутский языки, так как носители этих языков, по его мнению, не тюрки, а тюркизированные племена» [14. С. 211]. «Свои впечатления, которые сложились у меня в ходе изучения отношения чувашского языка к тюркским языкам, я вкратце изложил в Phonetik, -писал академик. - И я теперь считаю, что мое предыдущее мнение подтверждается шаг за шагом. Чувашский язык, как и якутский, первоначально был не тюркский, он стал тюркским со временем», - констатировал он на закате своей жизни [33. Л. 33: 1-2]. Хотя В.В. Радлов и не указывает исторические даты тюркизации чувашей, понятно, что эти явления берут начало с образования Тюркского каганата, но не ранее середины VI в. В это время савиры обитали на Кавказе. Сюжеты тюркизации чувашей и ее исторические этапы Василием Васильевичем оговариваются в работе «Phonetik der Nördlichen Türksprachen». Он, в частности, писал о переходе гласных звуков у, и, а в а в тюркизмах. 1-й период - это переход ы (у) ^ а. Например, хырём ^ qaryn «живот». На этом этапе слова заимствуются в очень искаженной форме. 2-й период: у (и) ^ а. Чуваши заимствовали столько много тюркских слов в этот период, что постепенно стали правильно выговаривать тюркские звуки. Тем не менее слова имеют искаженный вид: хуранташ ^ qaryndas «родственник», пуд ^ bas «голова», урпа ^ arba «ячмень», хуран ^ qazan «котел». В 3-й период чувашское а начинает соответство-

вать тюркскому а. Таким образом, взгляды чувашей и тюрков на звуки становятся вполне общими. Поэтому чуваши начинают тюркские слова выговаривать точно: кажак «ложка», кашкар «волк», капкан «капкан», пазар «базар» [54. S. 90]. Эти наблюдения он подтвердил еще раз в неопубликованной рукописи, посвященной изучению грамматики чувашского языка. «В первые века контакта с тюркским миром ухо чуваша еще не освоило привычку к чужой речи», - считал Василий Васильевич. К таким словам он отнес примеры хырём "der Leib" = карын; о}ых (yjbix) "der Mond" = а]ык (Akkus. von ai); щол, щул "der Stein" = таш; eäjä "Spiel" = ojyH aber выл'а (v.) "spielen" = вна (v.) [33. Л. 25-26].

В.В. Радлов внес неоценимый вклад в лексикологию, в том числе и чувашей. Имею в виду, прежде всего, его фундаментальный «Опыт словаря тюркских наречий». На сегодняшний день это - наиболее полный свод тюркской лексики, где можно найти практически все нюансы значений слов. Возьмем, к примеру, слова тор и тора. Опыт изучения народных обрядов и верований позволяет эти два варианта считать краткой и полной формой одного слова. 1Тор (кирг.) -«обычай». 2 Тор - «передний угол, почетное место». ^Тбра (осм.) - «обычай, закон». 3Тбра (уйг.) - «правило, закон, обычай», осм. «нрав, обычай». Притом семантические окраски слов иллюстрируются В.В. Радловым предложениями на тюркском, русском и немецком языках [23. Т. III. С. 1249-1250]. Приведенным примерам соответствуют чувашские тур «прямо; правда; милый» и туре «божество правды; судья; администрация» [4. Т. XIV. С. 219-221].

Следует упомянуть его неопубликованный словарь под условным архивным названием «Смешанный словарь на карточках». Сохранилось 2888 карточек. В картотеке зафиксированы весьма редкие и уникальные примеры лексикологии. Вот некоторые примеры: анщак в значениях «щенок, кутенок»; ама сурт [ама дурт] «коренной дом»; кайак хурт пылё «пчелиный мед»; саваш [даваш] «чуваш» [34. Л. 1634, 1726, 1945, 2833]. Многотомный «Опыт словаря тюркских наречий» и «Смешанный словарь на карточках» В.В. Рад-лова, вполне допустимо, могли стать прообразами для уникального 17-томного «Словаря чувашских слов» Н.И. Ашмарина. Тем более, эти два исследователя тюркологии в казанский период были близкими по духу людьми. Их научные контакты переросли в дружбу. Теплые отношения были продолжены и в петербургский период Радлова.

А.А. Куник при написании статьи «О родстве хагано-болгар с чувашами по славяно-болгарскому Именнику» обращается к В.В. Радлову с просьбой высказать свое мнение по этому поводу. В 1867 г. В.В. Радлов из Барнаула прислал ответное письмо. В нем, в частности, говорилось, что это наречие очень близко к чувашскому, а болгарские числа стоят в близкой связи с чувашскими числами [15. С. 138,143].

Видный чувашский тюрколог М.Р. Федотов заметил, что в 1916 г. В.В. Радлов завершил написание монографии «Древнечувашский язык» на немецком языке [45. С. 30]. Действительно, серия статей В.В. Радлова, опубликованная под названием «Alttürkische Studien» в 1909 - 1912 гг. в «Известиях Императорской Академии наук», его монография «Phonetik der Nördlichen Türksprachen» (1882 г.), а также неопубликованные, но сохранившиеся в его архиве рукописи на немецком языке «Исследования о чувашском языке» (47 л.) [29], «Материалы для статьи о чувашском языке» (19 л.) [31], «Грамматические формы чувашского языка» (12+7 л.) [32], «Исследование о чувашском языке» (35 л.) [33] однозначно свидетельствуют о намерении Василия Васильевича подготовить монографию, посвященную чувашскому языку. Очень жаль, что цель осталась невыполненной. Причина тому - подорвавшееся здоровье академика.

Этнография. Высказывания В.В. Радлова и других исследователей по южному региону Западной Сибири актуальны в плане исследования проблем этногенеза чувашей, ибо предки чувашей сеперы/сывыры до I в. н.э. проживали в этих краях и имели непосредственные контакты с уграми.

Как известно, «Алтайский хребет, окаймляющий Сибирь с юга, и предгория Тарбагая изобилуют золотыми россыпями и серебряными рудами, и древние насельники, как видно из дошедших до нас остатков древности, прекрасно умели извлекать эти природные богатства» [24. Т. I, вып. 1. С. I]. Данная местность обладала также медью, железом, хрусталем, кремнием [21]. А это обеспечивало благосостояние Сабирского царства. Многочисленные находки кусочков украшений из стекла и плавленой руды присутствуют в этих местах, в том числе в поселке городского типа на местности Бышаг. Местное население, имея драгметаллы в обилии, придавало им культовое значение. Провожая умершего в иной мир, с ним клали драгоценные вещи. Позже могилки в виде низеньких холмиков притянули сюда бугровщиков. Как видно из дневников Д.Г. Мессер-шмидта, еще в начале XVIII в. здесь из рук золотоискателей можно было запросто купить драгоценные вещи, добытые из могильных холмов. Это - золотые серьги, красивый идол из желтой меди, принадлежности конской сбруи, изготовленные из золота и серебра, литый верблюд и человеческие фигуры, красивый шайтан в виде полузверя и получеловека из желтой меди, великолепное ожерелье, хорошо сделанное из меди изображение козла, на которого наскакивает лев, остяцкий идол и т.д. [19. С. 9-12]. Аналогичные свидетельства начала XVIII в. находим у Лоренца Ланга, Ивана Унковского и Филиппа Стра-ленберга. Они также на местах проживания остяков видели разрытые могильные холмы, разговаривали с бугровщиками. На вопросы, кому принадлежат эти могилы, те не могли дать определенный ответ [24, т. I, вып. 2. С. 23-24]. Исследователи (например, С.К. Патканов [52. Б. 271-272]) полагают, что это -остатки от более высокой культуры, чем могли иметь тогда остяки и вогулы.

Отатаривание происходило и среди других народов, соседями которых были исторические предки чувашей. Например, среди остяков. Читаем дневники Д.Г. Мессершмидта. 20 марта 1721 г.: «Прибыли в деревню, называемую БооИва (Бохеа). Здесь узнали от одного барабинца, что они (барабинцы) сто лет назад были одним народом с остяками и говорили на их языке. Но так как вокруг них жили одни татары, то они со временем потеряли свой язык. Свое имя "барабинцы или бараба" они имели уже тогда, но что это слово значит и почему они не называют себя остяками, он сказать не может» [18. С. 28]. Аналогичная ситуация наблюдалась у остяков между Енисеем и Ангарой. К началу XVIII в. здесь уже говорили на татарском, скомбинированном из лаак-остякского и тавго-самодий-ского. А язык татар на р. Кан, говорящих на койбал-киштымском диалекте, - это язык собственно остякский [18. С. 30]. В.В. Радлов также считал, что тобольские иштеки - это отатарившиеся остяки [53. Б. 247]. А.В. Головнёв в термине остяк видит религиозную окраску. Он напоминает, что «вогул» на коми языке - «нечистый, неверный, язычник». Так тюрки-мусульмане звали «неверных» соседей, например, казахи - башкир и сибирских татар. «Среди сибирских татар до сих пор известен "остяцкий род" Иштяк тогом, отличительной чертой которого считается обладание языческими куклами» [10. С. 47]. Весьма интересно, что в Чувашской Республике есть д. Иштек. Конечно, слово чисто татарское, однако оно указывает на угорский субстрат.

У чувашей имеется очистительный обряд общесельского порядка под названием серен. Как отмечают исследователи, слово означает «изгонять». В.В. Радлов возводил его к тюркскому корню сур «гнать вперед, прогонять».

Автор этих строк уже высказывался о чувашском божестве Шилёк. Основным материальным отображением этого персонажа является кусок полотна ткани или полотенце. О том, где и как хранится упомянутое полотенце, пока найдены сведения только у хакасов, тофаларов и удмуртов [22. С. 384; 9. С. 384-385; 8. С. 319]. Хакасы и тофалары жертвенное моление совершали у березы, где устанавливали стол на четыре вилообразные ветки. Чаще всего березу выкапывали с корнем и сажали на месте будущего моления. Полагаю, что это исконный вариант обращения с сакральной березой. Затем ставили котел с бараниной или молоком на стол. Подняв этот стол, три раза обходили вокруг березы. Один из мужчин совершал моление. После моления к веткам дерева привязывали белые и синие лоскутки, а также аршинный холст. Кадили эти тряпки богородской травой. Затем - совместная трапеза. Под конец обряда выбирали человека, который будет молиться в следующем году. Ему передавали лоскутки, висевшие на березе. Ему же отдавали суконный кафтан молельщика и высокую шапку. Жертвоприношение хакасы и тофалары совершали в июне [22. С. 363-364, 381]. В удмуртском варианте ежегодно на березу вешали одно и то же полотно. Хранил его торо в «красном» (иконном) углу чердака (т.е. юго-восточном) в сундуке. Это место вообще сакрально. Восточные финно-угры хранили там фигурки своих божеств. Помнится, и моя мать в 1961 г., когда разобрала старый дом дедушки и поставила новый, попросила меня отнести икону именно туда, сказав: «Не я ставила, не мне и убирать - пусть стоит там». Перед новым праздником жена хозяина-хранителя снимала с древка холст и стирала, т.е. мы имеем дело с настоящим флагом. Затем его сушили, загородив хвойными лапками от попадания прямых лучей солнца. Такое обращение, т.е. оберегание от попадания лучей солнца, имеет не только рациональную сторону (чтобы не выцвело), но и сакральную. Так поступают, например, по отношению к телу умершего родственника. Три девушки варят кашу в куа хозяина шийлыка. Сюда собираются все жители. Старейшины обращаются с молением к Инмару. Текст моления носит аграрный характер («Посеянное зерно пусть будет столь же велико, как куриное яйцо» и т.д.). Затем из соседнего дома наискосок приглашают нового хозяина шийлык. «Со словами "проводим вожшуд" (вожшуд - новое [буквально - «зеленое». -А.С.] счастье) усаживают в красном углу на подушках нового хранителя и его жену. После совместной трапезы прежний хранитель шийлык передает его будущему и доверяет тем самым хранить весь год счастье всей деревни. Со словами "провожаем шийлык" новых хозяев под руки выводят и усаживают в сани. Мужчины впрягаются и везут их до дома. Потрапезничав в этом доме, расходятся, с собой уносят один из двух освященных караваев. Считается, что шийлык побывал в каждом доме» [9. С. 385]. Таким образом, полотно/полотенце/рубаха/сур-пан, оно же шилёк/шийлык, - это воображаемое, сакрально материализованное счастье всей деревни и, конечно, каждого дома. Больше всего береза у чувашей ассоциируется с божеством Шилёк. Как известно, во время свадьбы во дворе устанавливают столы и скамейки, а также сажают березу. Следует подчеркнуть, что ее привозят, выкопав с корнем. Этот факт при описании свадебных церемоний почти никогда не отмечался. А ведь дерево без корня - это не живое растение. Именно выкопанное с корнем дерево использовалось, например, в д. Березовые Олгаши Сундырского района [6. Т. XIV. С. 101]. На такое дерево обязательно вешали или вышитую рубашку, или вышитое полотенце. А за столом у березы рассаживались самые почетные лица на свадьбе. В общесельских ритуалах у такой березы и проводились моления. В русских обрядах девушки в четверг на Троицу шли в березовую рощу, обвивали поясом или лентой красивую березу, свивали ее нижние ветки венком и попарно целовались через этот

венок. В это время года русские также на берегу реки сажали выкопанную с корнем молодую березку, а затем вокруг нее водили хоровод. Восточные славяне Приобъя в случае отсутствия березы на месте семицко-троицких гуляний ее высаживали специально [41. С. 407; 46. С. 133; 47. С. 38]. Использование культовой березы с корнем совершенно четко зафиксировано у хакасов: «Березу выкапывают из земли, нисколько не прерывая корней» [22. С. 381].

Одно из трех значений слова кёреке связано с понятием «ковш». Согласно словарю Н.И. Ашмарина, кёреке «ковш» представляет собой деревянный сосуд с ручкой для пива, употреблявшийся раньше при молениях и обычно украшенный резьбой. У чагатайцев слово корага означало «чашку» [23. Т. II. С. 1251]. Более точное отношение кёреке к ковшу находим у Н.И. Ашмарина: «Кёреке курки - круглый ковш с длинной ручкой (для разливания пива)» [4. Т. VII. С. 279], т.е. специальный ковш, используемый в кёреке.

(Продолжение следует)

Литература и источники

1. Александров Н.А. Черемисы и чуваши. М.: Изд-во А.Я. Панафидина, 1899. 40 с.

2. Архив Института восточных рукописей. (АИВР). Р. II. Оп. 4. 21/264. Юркин И.Н. Народное творчество чуваш. 1914 г. 108 л.

3. Архив Санкт-Петербургского филиала РАН (РАН). Ф. 1. Оп. 1а (1906). 153. Протоколы заседаний общего собрания Императорской Академии наук. 1906. 326 л.

4. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Вып. 1. Казань: Наркомпрос ЧАССР, 1928. -335 с.; Вып^И. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1934. 336 с.; Вып. XIV. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1937. 336 с.

5. Бартольд В.В. Сочинения. Т. IX. Работы по истории востоковедения. М.: Наука, 1977. 967 с.

6. Башкирско-русский словарь / К.З. Ахмеров, Т.Г. Баишев, А.М. Бикмурзин и др.. М.: ГИИНС, 1958. 804 с.

7. Большаков О.Г. Примечания // Ал-Гарнати Абу Хамид. Путешествие в Восточную и Центральную Европу (1131 - 1153 гг.). М.: Гл. ред. вост. лит., 1971. С. 62-83.

8. Волкова Л.А. «Шийлык» - обряд аграрного культа удмуртов // История и культура Волго-Вятского края (к 90-летию Вятской ученой архивной комиссии). Киров: Волго-Вят. кн. изд-во, 1994. С. 384-386.

9. Волкова Л.А. Земледельческая культура удмуртов: (вторая половина XIX - нач. XX в.) -Ижевск: УИИЯЛ, 2003. 385 с.

10. Головнёв А.В. Этюд из угорской этноистории // Этнокультурное наследие народов Севера России. М.: ИЭА РАН, 2010. С. 41-55.

11. Евзлин М. Космогония и ритуал. М.: Радикс, 1993. 338 с.

12. Егоров В.Г. Этимологический словарь чувашского языка. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1964. 355 с.

13. Киргизско-русский словарь / сост. К.К. Юдахин. М.: Сов. энциклопедия, 1965. Т. 1. 504 с.

14. Кононов А.Н. История изучения тюркских языков в России: Дооктябрьский период. Л.: Наука, 1982. 360 с.

15. Куник А.О родстве хагано-болгар с чувашами по славяно-болгарскому Именнику // Известия ал-Бекри и других авторов о Руси и славянах. СПб., 1878. Ч. 1. С. 118-161.

16. МАЭ РАН. Отдел Европы. Коллекция № 1040. Поступила в 1906 г. из Бузулукского уезда Самарской губернии от крестьянина Тимофея Егоровича Завражнева. Одежда и культовые предметы. Число №№ - 19, предметов - 32. Мордва и чуваши. Опись составил Б.Э. Петри. 5 предметов по чувашам.

17. МАЭ РАН. Отдел Европы. Коллекция № 347. Поступила в 1891 г. из РГО (разные губернии России - русские, чуваши, мордва, мари). Опись составлена В.В. Радловым. Последняя опись составлена И.В. Жуковской. Число № - 130, предметов - 190. Из них 29 предметов по чувашам.

18. Мессершмидт Д.Г. Дневник путешествия из Тобольска через Тару, Томск и дальше в Сибирском государстве // Исторический архив. 2003. № 2. С. 25-40.

19. Мессершмидт Д.Г. Извлечения из путевого дневника // Радлов В.В. Сибирские древности. Т. I, вып. 1. СПб.: Тип. Имп. АН, 1888. С. 9-19.

20. Мухамадиев А. Об этнонимах «сувар» и «чуваш» // Время Булгар. 2011. № 1 (3). С. 36-37.

21. Мюллер И.Б. Нравы и обычаи остяков. Ханты-Мансийск: Адм. губ. ХМАО, 2003.

22. Радлов В.В. Образцы народной литературы тюркских племен. Ч. IX. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карагасов / тексты собр. и пер. Н.Ф. Катановым. СПб.: Имп. АН, 1907. 659 с.

23. Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. СПб.: Тип. АН, 1893. Т. I. 1914, 66 с.; Т. II. 1899. - 1814, 64 с.; Т. III. 1905. - 2204, 98 с.; Т. IV. 1911. - 2230, 107 с.

24. Радлов В.В. Сибирские древности. Т. I, вып. 1. СПб.: Тип. Имп. АН, 1888. - IV, 40, 20 с., 6 л. табл.; Т. I, вып. 2. - СПб.: Тип. Имп. АН, 1891. - С. 41-80, 1-52, XIV табл.

25. РАН. Ф. 1. Оп. 1а (1916). 163 - Заседания Отделения исторических наук и филологии. VI, VII, X-XIV.

26. РАН. Ф. 1. Оп. 1а (1918). 165 - О выделении сумм на подготовку изданий чувашских текстов.

27. РАН. Ф. 142. Оп. 1 (до 1918 г.). 39 - Выписки из протоколов заседаний общего собрания МАЭ и Историко-филологического отделения АН, относящихся к Музею. 76 л.

28. РАН. Ф. 142. Оп. 1 (до 1918 г.). 58 - Письма, полученные МАЭ РАН. 1906 - 1908 гг. 405 л.

29. РАН. Ф. 177. Оп. 1. 29 - Radlow W.W. [Исследование о чувашском языке. Первая редакция. На нем. яз.] 1916 г. 47 л.

30. РАН. Ф. 177. Оп. 1. 30 - Radlow W.W. Alttürkische Studien VII. Фонетика, морфология и заключение. II-я редакция. На нем. яз. 1916 г. 97 л.

31. РАН. Ф. 177. Оп. 1. 31 - Радлов В.В. [Материалы для статьи о чувашском языке. На рус. яз.] Б.д. 19 л.

32. РАН. Ф. 177. Оп. 1. 32 - Radlow W.W. [Грамматические формы чувашского языка. Набросок азбуки для транскрипции чувашских текстов. 1915 - 1918 гг.]. 7 л.

33. РАН. Ф. 177. Оп. 1. 33 - W.W. Radlow. [Studie der Grammatik der Chuwashsprache. 1916 -1918 JJ.]. 35 Blätter.

34. РАН. Ф. 177. Оп. 1. 107 - Радлов В.В. Смешанный словарь на карточках. Б.д. 2888 л.

35. РАН. Ф. 177. Оп. 2. 12 - Радлов В.В. Переписка с Н.И. Ашмариным. 1917 г. 1 л.

36. РАН. Ф. 177. Оп. 2. 161 - Радлов В.В. Переписка с С.Е. Маловым. 1910 - 1917 гг. 9 л.

37. РАН. Ф. 177. Оп. 3. 24 - Радлов В.В. Выписки из заседаний Историко-филологического отделения Академии наук и официальные письма по вопросам, связанным с его деятельностью в музее. 1885 - 1917 гг. 61 л. __

38. РАН. Ф. 177. Оп. 3. 63 - Диплом Йенского университета о присуждении степени доктора философии В.Ф. Радлову. 1858 г. 1 л.

39. Российский государственный исторический архив, СПб. (РГИА). Ф. 776. Оп. 20. 996 - О рукописях, поступивших в Главное управление по делам печати для разрешения к напечатанию. 1888 г. 85 л.

40. Салмин А.К. Пёр алрыру историйё // Коммунизм ялавё. 1984. 12 май.

41. Семик // Иллюстрированная неделя. СПб., 1873. С. 407.

42. Татарско-русский словарь / К.С. Абдуразаков и др.. М.: Сов. энциклопедия, 1966. 864 с.

43. Федотов М.Р. Записка Н.И. Ашмарина об издании чувашских текстов // Советская тюркология. 1982. № 6. С. 80-82.

44. Федотов М.Р. Материалы к историко-этимологическому словарю чувашского языка / ЧГИГН. Чебоксары, 1992. 180 с.

45. Федотов М.Р. Палла тёпчеврё рыравё // Ялав. 1982а. 8 №: 30-31.

46. Федотов М.Р. Чувашско-марийские языковые взаимосвязи. Саранск: Изд-во Саратов. ун-та, 1990. 336 с.

47. Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М.: Политиздат, 1986. 704 с.

48. Фурсова Е.Ф. Семицко-троицкие обычаи и обряды восточных славян Приобья второй половины XIX - 30-х годов XX в. // ЭО. 1998. № 3. С. 35-47.

49. ЧГИ 163 - Никольский Н.В. История, этнография. 1908 - 1913 гг. 327 с.

50. ЧГИ 176 - Никольский Н.В. Религия, археология, этнография, грамматика, фольклор. 1905 - 1911 гг. 616 с.

51. Шахматов А. Из области новейшего народного творчества // Живая старина. 1909. Вып. II-III. С. 162-177.

52. Patkanoff S. Über das Volk der Sabiren // Keleti Szemle. I. Budapest, 1900. S. 258-277.

53. Radloff W. Phonetik der Nördlichen Türksprachen. Leipzig: T.O. Weigel, 1882. XLV. 320 S.

54. Radloff Wilhelm. Aus Sibirien: Lose Blätter aus meinem Tagebuche. Bd. 1. Leipzig: T.O. Weigel Nachfolger, 1893. V, 536 S., die Karte.

САЛМИН АНТОН КИРИЛЛОВИЧ - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник, Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН, Россия, Санкт-Петербург (antsalmin@mail.ru).

SALMIN ANTON KIRILLOVICH - doctor of historical sciences, leading researcher, Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera) of Russian Academy of Sciences, Russia, St.-Petersburg.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.