CC BY
90
УДК 343.16 DOI 10.24411/2073-0454-2019-10215
ББК 67.72 © А.В. Спирин, 2019
Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс
В ПОИСКАХ ВЫХОДА ИЗ ЛАБИРИНТОВ И ТУПИКОВ СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
Александр Владимирович Спирин, доцент кафедры уголовного процесса, кандидат юридических наук, доцент Уральский юридический институт МВД России (620057, Екатеринбург, ул. Корепина, д. 66) E-mail: a_v_spirin@bk.ru
Аннотация. Анализируются проблемы правоприменительной практики первой стадии уголовного судопроизводства, а также варианты решения данных проблем, используемые правоохранительными органами. Автор присоединяется к мнению ученых, усматривающих причины этих проблем в конфликте публичного интереса и интересов ведомственных. Сопоставляя возможности ведомственного процессуального контроля, судебного контроля и прокурорского надзора, автор делает вывод, что только прокурорский надзор способен стать действенным механизмом разрешения конфликта интересов на данной стадии. Но для этого прокурору необходимые правовые средства. В статье предлагаются возможные пути решения рассматриваемых проблем.
Ключевые слова: стадия возбуждения уголовного дела, прокурор, полномочия прокурора, публичный интерес, требование, указание.
IN SEARCH OF THE EXIT FROM LABYRINTHS AND DEADLOCKS OF THE STAGE OF INITIATION OF LEGAL PROCEEDINGS
Aleksandr V. Spirin, associate professor of the department of criminal process, candidate of legal sciences, associate professor Ural legal institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation (620057, Ekaterinburg, ul. Korepina, d. 66) E-mail: a_v_spirin@bk.ru
Annotation. The author analyzes the problems of law-enforcement practice of the first stage of criminal trial, versions of the solution of these problems applied by law enforcement agencies. The author joins opinion of the scientists seeing the reasons of these problems in the conflict of public interest and departmental interests. Comparing possibilities of departmental procedural control, judicial control and public prosecutor's supervision, the author draws a conclusion that only public prosecutor's supervision is capable to become the effective mechanism of resolution of conflict of interests at this stage. But for this purpose to the prosecutor necessary legal means. In article possible solutions of the considered problems are offered.
Keywords: stage of initiation of legal proceedings, prosecutor, prosecutor's powers, public interest, requirement, instruction.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Спирин А.В. В поисках выхода из лабиринтов и тупиков стадии возбуждения уголовного дела. Вестник Московского университета МВД России. 2019; (4) : 154—160.
В 2005 г. в журнале «Уголовное право» В.М. Боз-ров опубликовал статью, озаглавленную «Лабиринты первой процессуальной стадии» [5]. Со времени выхода в свет этой публикации прошло почти полтора десятилетия, «лабиринты», о которых писал данный автор, изменились, но образная характеристика правового регулирования стадии возбуждения уголовного дела по-прежнему актуальна. Более того, подчас перед гражданами, пострадавшими от преступлений, уже не лабиринт, а безвыходный тупик. Поискам выхода из таких «тупиков и лабиринтов» посвящено множество исследований ученых-процессуалистов, предлагающих порой и такие кардинальные решения, как отказ от самой стадии возбуждения уголовного дела. Не разделяя подобного радикализма, сформулируем собственное видение ключевых проблем первой стадии уголовного судопроизводства и путей их решения.
Как представляется, плодотворным и перспективным рассмотрение таких проблем обещает быть на основе их анализа сквозь призму коллизии интересов ее участников. Указанный подход не является принципиально новым для правовой науки. Так, О.В. Евстигнеева пишет, что в стадии возбуждения уголовного дела задействованы и проявляются публичный (государственный, общественный) интерес, интересы потерпевшего (пострадавшего от преступления) и узковедомственные интересы (не совпадающие с государственными). Потерпевший «противостоит» системе государственных органов, отстаивающих интересы не государственные, а ведомственные. В этом автор резонно видит причину массовых нарушений прав граждан на стадии возбуждения уголовного дела [6, с. 61-75].
В.П. Божьев и В.В. Урбан, критикуя существующую ныне ведомственную систему оценки эффектив-
ности уголовно-процессуальной деятельности органов внутренних дел, совершенно справедливо указывают, что оптимальная система оценки должна быть ориентирована не на количественные показатели (количество произведенных действий — возбужденных и расследованных уголовных дел, и процент обнаруженного в них «брака» — прекращенных по различным основаниям уголовных дел), а на цели уголовно-процессуальной и административной деятельности правоохранительных органов [4, с. 81-88]. Та же мысль, выраженная в контексте настоящей публикации, может быть сформулирована следующим образом: органы следствия и дознания, ориентируясь на количественные показатели ведомственной системы оценивания их деятельности, вынуждены выполнять свою работу в условиях конкуренции публичного интереса (закрепленного в законодательстве) и интереса ведомственного (вытекающего из содержания ведомственных приказов и требований некоторых руководителей). И не всегда публичный интерес одерживает верх в такой «конкурентной борьбе».
Конституционный Суд РФ конкретизирует содержание публичного интереса в стадии возбуждения уголовного дела: важнейший общественный запрос на эффективное и рациональное правосудие включает предоставление потерпевшим самой возможности доступа к правосудию посредством использования механизмов уголовно-процессуального регулирования, закрепляющих обязанность органов предварительного расследования при выявлении признаков преступления возбуждать уголовные дела, осуществлять от имени государства уголовное преследование по делам публичного и частно-публичного обвинения, обеспечивая тем самым неотвратимость ответственности виновных и защиту прав лиц, пострадавших от преступлений [11].
Обеспечить принятие в каждом случае обнаружения признаков преступления мер по его пресечению, установлению события преступления, возбуждению уголовного дела и началу уголовного преследования, — вот те мотивационные установки, которыми должны руководствоваться государственные органы и их должностные лица, на которые возложена обязанность по приему, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях. Но в этом же решении Конституционного Суда наглядно обозначена и проблема: публичный интерес может пострадать в случаях ограничения доступа потерпевшего к правосудию и нарушения разумного срока уголовного судопроизводства. Очевидно, что такого рода нарушения становятся возможными,
когда в деятельности органов предварительного расследования преобладающим становится иной интерес.
Очевидно, что избавиться от влияния ведомственного интереса на принятие решений в обозримой перспективе, невозможно. Поэтому в содержание публичного интереса в уголовном судопроизводстве включается обеспечение для всех вовлекаемых в уголовно-процессуальные отношения лиц возможности отстаивать и защищать свои права и законные интересы не запрещенными законом способами. Какие же механизмы предлагает уголовно-процессуальный закон в качестве гарантий отстаивания прав и законных интересов для пострадавших от преступлений? К таковым можно отнести ведомственный процессуальный контроль, судебный контроль и прокурорский надзор. Рассмотрим их с точки зрения эффективности разрешения отмеченного конфликта интересов.
Ведомственный процессуальный контроль. В целом, процессуальные руководители располагают достаточными властными полномочиями для своевременного и действенного устранения нарушений закона (п. 2 ч. 1 ст. 39, п. 1 ч. 3 ст. 40.1, п. 1 ч. 1 ст. 40.2 УПК РФ и т.д.). Вопрос заключается в другом — заинтересованы ли они в реализации таких полномочий? Представляется, что не случайно логика исследований статуса руководителя следственного органа приводит их авторов к выводам о существовании «интересов следственного органа», а также о том, что в отношениях обжалования ведомственный руководитель представляет эти интересы [3, с. 46]. Проблема в том, как понимаются «интересы следственного органа»? Некоторые исследователи в систему «субинтересов» следователя включают следующие:
♦ стремиться на стадии возбуждения уголовного дела к минимизации возможностей по реализации принципа состязательности сторон, который, в представлении следователя, усложняет его работу;
♦ использовать все предусмотренные УПК основания для продления срока проверки сообщения о преступлении до максимально возможного (в том числе, путем возвращения материалов для проведения дополнительных проверок) с целью формирования доказательственной базы по уголовному делу еще до возбуждения уголовного дела и определения его судебной перспективы;
♦ принимать решение об отказе в возбуждении уголовного дела в ситуациях, когда по результатам проведенной проверки сообщения о преступления не
удалось собрать доказательства, без которых последующее предварительное следствие представляется следователю не имеющим судебной перспективы с точки зрения формирования полноценной доказательственной базы [10, с. 52-55].
Представляется, что подобной логике следуют и будут следовать многие процессуальные руководители как органов следствия, так и органов дознания.
Судебный контроль. Бесспорно, именно суд в наибольшей степени свободен от необходимости принимать во внимание любого рода ведомственные показатели и критерии оценки деятельности органов предварительного расследования. Именно суд наиболее объективен при рассмотрении жалоб и заявлений граждан о защите нарушенных прав. Но для «запуска» механизма судебного контроля в стадии возбуждения уголовного дела необходимо обращение с жалобой заинтересованного лица (ч. 1 ст. 125 УПК РФ); без такого обращения судебный контроль не актуализируется. Кроме того, необходимо иметь в виду, что, во-первых, суд не устраняет непосредственно нарушение закона, а лишь обязывает соответствующее должностное лицо сделать это (п. 1 ч. 5 ст. 125 УПК РФ), а во-вторых, не все действия и решения должностных лиц органов предварительного расследования подлежат обжалованию в судебном порядке (например, не подлежат обжалованию отказ в проведении процессуальных действий по собиранию доказательств, постановления о возбуждении уголовного дела, вынесенные не в отношении конкретного лица) [13].
Сказанное не ставит под сомнение саму ценность института судебного контроля в стадии возбуждения уголовного дела, но свидетельствует о необходимости параллельного использования и другого правового механизма. Последний (представленный в лице соответствующего государственного органа или его должностного лица) должен быть, прежде всего, в максимальной степени отстранен от ведомственных интересов органов принимающих, проверяющих сообщения о преступлениях и разрешающих их по существу. Такой орган (должностное лицо) должен иметь право (и обязанность!) предпринимать инициативные действия по выявлению нарушений закона, прав и законных интересов граждан, интересов общества и государства в стадии возбуждения уголовного дела. Кроме того, эффективность этого правового механизма будет максимальной тогда, когда его использование будет приводить к реальному устранению нарушений закона и защите, тем
самым, публичного интереса. Нет сомнений, что потенциально (потенциально, потому что в настоящее время прокурор не располагает в полной мере соответствующими правовыми средствами, о чем речь пойдет далее) всем перечисленным требованиям отвечает институт прокурорского надзора.
В настоящее время прокурор располагает в стадии возбуждения уголовного дела следующими основными полномочиями:
♦ выносить мотивированное постановление о направлении соответствующих материалов в следственный орган или орган дознания для решения вопроса об уголовном преследовании по фактам выявленных прокурором нарушений уголовного законодательства (п. 2 ч. 2 ст. 37, п. 4 ч. 1 ст. 140 УПК РФ);
♦ поручать органу дознания проведение проверки по сообщению о преступлении, распространенному в средствах массовой информации (ч. 2 ст. 144 УПК РФ);
♦ проверять исполнение требований федерального закона при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях (п. 1 ч. 2 ст. 37 УПК РФ);
♦ рассматривать жалобы на действия (бездействие) и решения следователя, руководителя следственного органа, дознавателя, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, органа дознания (ст. 123, 124 УПК РФ);
♦ передавать материалы проверки сообщения о преступлении от одного органа предварительного расследования другому, в соответствии с правилами, установленными ст. 151 УПК РФ, изымать любые материалы проверки сообщения о преступлении у органа предварительного расследования федерального органа исполнительной власти (при федеральном органе исполнительной власти) и передавать их следователю Следственного комитета РФ с обязательным указанием оснований такой передачи (п. 12 ч. 2 ст. 37 УПК РФ);
♦ продлевать по ходатайству дознавателя срок проверки сообщения о преступлении до 30 суток при наличии оснований, предусмотренных законом (ч. 3 ст. 144 УПК РФ);
♦ истребовать и проверять законность и обоснованность решений следователя или руководителя следственного органа об отказе в возбуждении уголовного дела (п. 5.1 ч. 2 ст. 37 УПК РФ);
♦ отменять незаконные или необоснованные постановления нижестоящего прокурора, а также незаконные или необоснованные постановления органа дознания, начальника органа дознания, начальника
подразделения дознания и дознавателя в порядке, установленном УПК (п. 6 ч. 2 ст. 37 УПК РФ);
♦ отменять незаконные или необоснованные постановления о возбуждении уголовного дела, вынесенные следователем, руководителем следственного органа, дознавателем (ч. 4 ст. 146 УПК РФ);
♦ отменять незаконные или необоснованные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенные следователем, руководителем следственного органа, дознавателем, органом дознания и направлять материалы для проведения дополнительной проверки (ч. 6 ст. 148 УПК РФ);
♦ давать дознавателю согласие на возбуждение уголовного дела частного и частно-публичного обвинения при отсутствии заявления потерпевшего или его законного представителя, если данное преступление совершено в отношении лица, которое в силу зависимого или беспомощного состояния либо по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы (в том числе, если данные о личности совершившего преступление лица не известны) (ч. 4 ст. 20 УПК РФ).
На первый взгляд, может сложиться впечатление, что полномочий у прокурора достаточно. Но «погружение» в проблемы практики опровергают этот вывод. Обратимся к конкретным примерам и статистическим данным.
Проверки по поступившим заявлениям и сообщениям о преступлениях проводятся органами предварительного расследования с многочисленными и грубыми нарушениями закона, что приводит к вынесению незаконных решений об отказе в возбуждении уголовного дела. Исследователи отмечают наиболее типичные нарушения, допускаемые при принятии решений об отказе в возбуждении уголовного дела:
♦ непринятие мер к опросу лиц, чьи интересы нарушены, в том числе заявителей, неустановление очевидцев происшествий;
♦ несвоевременное назначение судебно-медицинских и криминалистических исследований для установления обстоятельств совершенных деяний;
♦ неверные исходные данные при назначении автотехнических исследований по сообщениям, связанным с дорожно-транспортными происшествиями;
♦ непредоставление экспертам свободных образцов почерка для проведения почерковедческих исследований подложных документов;
♦ при принятии решений об отказе в возбуждении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям
не выясняется согласие близких родственников или лиц, в отношении которых они выносятся, а также им не разъясняются последствия принятия таких решений [1, 78-79].
Типичным нарушением является стремление органов дознания избавиться от «бесперспективного» (с точки зрения раскрытия преступления) сообщения, передав его по подследственности. Правоохранительная практика показывает, что продолжают оставаться массовыми нарушения при передаче сообщений о преступлениях по подследственности, что приводит к нарушению разумных сроков уголовного судопроизводства, утрате (несохранению) следов преступления [15]. Генеральный прокурор РФ предписывает своим подчиненным незамедлительно проверять законность решений о направлении органами предварительного расследования сообщений о преступлениях по подследственности (территориальности), а также путем проведения ежемесячных сверок контролировать фактическое поступление этих сообщений и их регистрацию в установленном порядке [14]. Выполняя данное указание, прокуроры городов и районов выявляют вопиющие факты непоступления адресату переданных по подследственности материалов, фактического ненаправления якобы отправленных по подследственности материалов и иные нарушения [7]. Проведенный автором опрос слушателей, повышающих квалификацию в межрегиональном центре профессионального обучения прокурорских работников и федеральных государственных гражданских служащих в г. Екатеринбурге показал, что большинство из них (помощники прокуроров городов и районов из 16 субъектов Российской Федерации) в числе наиболее распространенных нарушений в досудебном производстве называют нарушения, допускаемые при передаче сообщений о преступлениях по территориальной подследственности.
В результате, подчас даже настойчивым и искушенным в юриспруденции заявителям удается добиться возбуждения уголовного дела по своему обращению лишь спустя длительное время. Так, 19 января 2015 г. адвокат гражданина С. обратился в отдел МВД России по Южнопортовому району города Москвы с заявлением о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, утверждая о совершении в отношении своего доверителя мошеннических действий. По данному обращению неоднократно выносились и отменялись прокурором решения об отказе в возбуждении уголовного дела. Рассмотрение
заявления о преступлении продолжалось в общей сложности более трех с половиной лет. Уголовное дело возбуждено лишь 10 декабря 2018 г. [11].
Статистика Генеральной прокуратуры красноречива: в 2018 г. только после вмешательства прокуроров органами дознания территориальных органов внутренних дел возбуждено более 155 тыс. уголовных дел [12].
Своеобразным «венцом» допускаемых нарушений следует признать фальсификацию материалов проводимых проверок и вынесение на их основании постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. Так, в ОМВД России по Большесолдатскому району поступило заявление местной жительницы о краже иконы, которая в ее семье считалась семейной реликвией. Проверка информации была поручена участковому уполномоченному, который, не желая выполнять свои обязанности, приобщил к материалу заявление потерпевшей и протокол осмотра места происшествия, которые свидетельствовали о том, что икона якобы обнаружена в домовладении заявительницы. На основании этих сведений он вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. После изучения материала в прокуратуре выяснилось, что фактически проверка указанного заявления не проводилась, похищенная икона не найдена. В связи с этим незаконное постановление было отменено. По требованию прокурора возбуждено уголовное дело по п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ. На основании материалов прокурорской проверки следственный орган возбудил в отношении участкового уполномоченного уголовное дело [12].
Систематизируя приведенные примеры, выделим основные проблемы, требующие совершенствования законодательного регулирования полномочий прокурора:
а) невозможность оперативно и действенно влиять на ход доследственной проверки (например, при явной волоките со стороны органа дознания);
б) невозможность самостоятельно, без обращения к органам предварительного расследования, обеспечить возбуждение уголовного дела в случае установления даже явных признаков преступления;
в) отсутствие законодательно закрепленной возможности участия в следственных действиях;
г) отсутствие обязанности у органов предварительного расследования направлять прокурору копии постановления о передаче сообщения по подследственности (п. 3 ч. 1 ст. 145 УПК РФ).
Примечательно, что представители адвокатского сообщества считают: ключевая проблема кроется в от-
сутствии у прокурора в настоящее время полномочий по возбуждению уголовных дел, которыми он, безусловно, должен обладать как лицо, осуществляющее уголовное преследование от имени государства. Изменить порочную практику сможет, по их мнению, лишь расширение процессуальных полномочий прокурора [2].
Необходимость внесения изменений в ст. 37 и 148 УПК РФ в части наделения прокурора правом возбуждения уголовного дела при отмене незаконного и необоснованного постановления следователя (дознавателя, органа дознания) об отказе в возбуждении уголовного дела (ч. 6 ст. 148 УПК РФ), а также в случае выявления прокурором по результатам проверки исполнения требований федерального законодательства при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлении (п. 1 ч. 2 ст. 37 УПК РФ) достаточных данных, указывающих на признаки преступления, ранее нами была детально обоснована [16, с. 9-17; 17, с. 129-133]. Оставаясь на прежней позиции, констатируем: без названного полномочия система уголовно-процессуальных средств прокурора в стадии возбуждения уголовного дела не полна и не эффективна, а публичный интерес должным образом не защищен.
Что касается предоставления прокурору права в целях пресечения (предупреждения) нарушений уголовно-процессуального законодательства влиять на ход проводимой проверки сообщения о преступлении, заметим: буквальное прочтение соответствующих норм УПК РФ приводит к выводу о невозможности в настоящее время для прокурора вносить требования об устранении нарушений закона и давать дознавателю (органам дознания) указания в тот период, когда проверка не завершена. В п. 3 ч. 2 ст. 37 УПК РФ говорится о праве прокурора требовать устранения нарушений федерального закона, допущенных в ходе дознания или предварительного следствия. В свою очередь, ч. 6 ст. 148 и п. 4 ч. 2 ст. 37 УПК РФ дозволяют прокурору давать указания дознавателю при отмене постановления об отказе в возбуждении уголовного дела (когда эти указания явно запоздали) либо «о направлении расследования». А в случае отмены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенного следователем или руководителем следственного органа, законодатель и вовсе заменяет термин «указание» эвфемизмом — «изложение конкретных обстоятельств, подлежащих дополнительной проверке».
Наиболее чувствительна к отмеченным «огрехам» законодательного регулирования практика. Практи-
ки и ведут поиск, пусть не всегда полностью корректных, но эффективных путей выхода из «законодательных тупиков и лабиринтов». Прокурор Чеченской республики Ш.М. Абдул-Кадыров приводит в диссертационном исследовании данные о введении практики внесения требований об устранении нарушений федерального законодательства «на стадии доследствен-ной проверки». По его мнению, эти меры дали положительный эффект, с их помощью были обеспечены права потерпевших на доступ к правосудию, предотвращено принятие незаконных решений, пресечены факты необоснованного направления проверочных материалов по подследственности, устранены нарушения положений УПК РФ о разумных сроках уголовного судопроизводства [1, с. 73]. Прокуратура Свердловской области полагает, что полномочия, предусмотренные ст. 37 УПК РФ, предоставляют прокурору «возможность на этапе первичной процессуальной проверки давать органам дознания письменные указания о ее направлении и проведении проверочных действий» [8].
Следует прислушаться к мнению правоприменителей и скорректировать положения п. 3 и 4 ч. 2 ст. 37, ч. 6 ст. 148 УПК РФ, наделив прокурора легальной возможностью своевременно устранять нарушения, допускаемые органами предварительного расследования в ходе проверок сообщений о преступлениях, в том числе, пресекать нарушение разумных сроков уголовного судопроизводства. Не будет излишним также дополнить арсенал уголовно-процессуальных средств прокурора правом участвовать в производстве следственных действий. При выполнении первоначальных следственных действий (осмотра места происшествия, главным образом) участие прокурора целесообразно как с точки зрения необходимости предупреждения нарушений закона (подчас неустранимых впоследствии), так и с точки зрения обеспечения координации процессуальной деятельности органов следствия и оперативно-разыскной деятельности соответствующих подразделений.
Как было отмечено выше, прокуроры на системной основе проверяют законность решений о направлении органами предварительного расследования сообщений о преступлениях по подследственности (территориальности), проводят ежемесячные сверки фактического поступления этих сообщений и их регистрации в установленном порядке. К сожалению, действующее законодательство не упрощает эту, безусловно, важную и полезную практику, поскольку не обя-
зывает органы следствия и дознания направлять прокурору копии постановлений о передаче сообщения по подследственности. Думается, необходимость внесения изменений в п. 3 ч. 1 ст. 145 УПК РФ назрела.
Рассуждения и выводы, содержащиеся в настоящей статье, безусловно, могут быть подвергнуты критике, равно как и любая авторская позиция. Предвосхищая некоторые возражения, следует признать, что уголовно-процессуальная деятельность прокурора также не свободна от влияния ведомственных интересов и стремления повысить показатели собственной ведомственной отчетности [9, с. 43]. Тем не менее, не выполняя непосредственно действий по проверке сообщений о преступлениях, прокурор объективен в оценке качества этих действий и их результата. Тем самым, на взгляд автора настоящей статьи, уголовно-процессуальная деятельность прокурора в стадии возбуждения уголовного дела в наибольшей степени может способствовать разрешению отмеченных в начале публикации коллизий и конфликтов интересов, защитить как интересы пострадавших от преступлений, так и публичный интерес. Но для этого прокурор должен располагать соответствующими процессуальными средствами.
Литература
1. Абдул-Кадыров Ш.М. Осуществление прокурором уголовного преследования и надзора за исполнением законов в досудебном производстве: Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2015.
2. Адвокатская газета. Орган Федеральной палаты адвокатов РФ // URL://https://www.advgazeta.ra/novo-sti/ks-poyasnil-poryadok-povtornykh-otkazov-v-vozbuzh-denii-ugolovnogo-dela-po-odnomu-soobshchemyu-o-prest иркпн/
3. Бекетов А.О. Руководитель следственного органа как субъект отношений обжалования: Моногр. / Под науч. ред. А.Н. Артамонова. М., 2018.
4. Божьев В.П., Урбан В.В. Влияние ведомственной системы оценки на эффективность уголовно-процессуальной деятельности // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2018. № 4 (87). С. 81-88.
5. Бозров В.М. Лабиринты первой процессуальной стадии // Уголовное право. 2005. № 2. С. 72-74.
6. Евстигнеева О.В., Аширбекова М.Т., Быков В.М., Дикарев И.С. [и др.]. О гарантиях обеспечения права на доступ к правосудию в стадии возбуждения уголовного дела / Актуальные проблемы обеспечения прав участников уголовного судопроизводства: Моногр. М., 2017.
7. Информационное письмо прокуратуры Свердловской области от 27 апреля 2018 г. № 16/1-21-2018
«О недостатках прокурорского надзора за исполнением законов при направлении сообщений о преступлениях по подследственности» (офиц. не опубл.).
8. Информационное письмо прокуратуры Свердловской области от 28 апреля 2018 г. № 16/1-21-2018 «Об эффективности мер прокурорского реагирования на досудебной стадии уголовного судопроизводства» (офиц. не опубл.).
9. Лазарева В.А. Участие прокурора в уголовном процессе: Науч.-практ. пособие. М.: Юрайт, 2016.
10. МазюкР.В. Процессуальный интерес следователя по взглядам профессора В.И. Шиканова // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2015. № 2. С. 46-56.
11. Определение Конституционного Суда РФ от 12 марта 2019 г. № 578-О // СПС «КонсультантПлюс».
12. Официальный сайт Генеральной прокуратуры РФ // URL://https://www.genproc.gov.ru/smi/news/gen-proc/news-1581686/
13. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 г. № 1 «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ» // СПС «Кон-сультантПлюс».
14. Приказ Генерального прокурора РФ от 5 сентября 2011 г. № 277 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях в органах дознания и предварительного следствия» // СПС «КонсультантПлюс».
15. Решение межведомственного совещания руководителей правоохранительных органов РФ от 1 декабря 2015 г. «О практике принятия решений о передаче сообщений о преступлениях по подследственности и мер по сохранению следов преступления в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 145 УПК РФ» (офиц. не опубл.).
16. Спирин А.В. О необходимости наделения прокурора правом возбуждения уголовного дела // Юридические исследования. 2016. № 8. С. 9-16.
17. Спирин А.В. Полномочия прокурора по надзору за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия. М., 2016.
References
1. Abdul-Kadyrov Sh.M. Osushchestvleniye proku-rorom ugolovnogo presledovaniya i nadzora za ispolne-niyem zakonov v dosudebnom proizvodstve: Diss. ... kand. yurid. nauk. M., 2015.
2. Advokatskaya gazeta. Organ Federal'noy palaty ad-vokatov RF // URL://https://www.advgazeta.ru/novosti/ks-p oyasnil-p oryadok-p ovtornykh-otkazov-v-vozbuzhdenii-u golovnogo-dela-po-odnomu-soobshcheniyu-o-prestuplenii/
3. BeketovA.O. Rukovoditel' sledstvennogo organa kak subekt otnosheniy obzhalovaniya: Monogr. / Pod nauch. red. A.N. Artamonova. M., 2018.
4. Bozh'evV.P., Urban V.V. Vliyaniye vedomstvennoy sistemy otsenki na effektivnost' ugolovno-protsessual'noy deyatel'nosti // Vestnik Vostochno-Sibirskogo instituta MVD Rossii. 2018. № 4 (87). S. 81-88.
5. Bozrov V.M. Labirinty pervoy protsessual'noy stadii // Ugolovnoye pravo. 2005. № 2. S. 72-74.
6. Evstigneyeva O. V., Ashirbekova M. T, Bykov V.M., Dikarev I.S. [i dr.]. O garantiyakh obespecheniya prava na dostup k pravosudiyu v stadii vozbuzhdeniya ugolovnogo dela / Aktual'nye problemy obespecheniya prav uchastni-kov ugolovnogo sudoproizvodstva: Monogr. M., 2017.
7. Informatsionnoe pis'mo prokuratury Sverdlovskoy oblasti ot 27 aprelya 2018 g. № 16/1-21-2018 «O nedostat-kakh prokurorskogo nadzora za ispolneniyem zakonov pri napravlenii soobshcheniy o prestupleniyakh po podsled-stvennosti» (ofits. ne opubl.).
8. Informatsionnoye pis'mo prokuratury Sverdlovskoy oblasti ot 28 aprelya 2018 g. № 16/1-21-2018 «Ob effektiv-nosti mer prokurorskogo reagirovaniya na dosudebnoy stadii ugolovnogo sudoproizvodstva» (ofits. ne opubl.).
9. Lazareva V.A. Uchastiye prokurora v ugolovnom protsesse: Nauch.-prakt. posobiye. M.: Yurayt, 2016.
10. Mazyuk R.V. Protsessual'nyy interes sledovate-lya po vzglyadam professora V.I. Shikanova // Sibirskiye ugolovno-protsessual'nye i kriminalisticheskiye chteniya. 2015. № 2. S. 46-56.
11. Opredelenie Konstitutsionnogo Suda RF ot 12 marta 2019 g. № 578-O // SPS «Konsul'tantPlyus».
12. Ofitsial'nyy sayt General'noy prokuratury RF // URL://https://www.genproc.gov.ru/smi/news/genproc/ne ws-1581686/
13. Postanovlenie Plenuma Verkhovnogo Suda RF ot 10 fevralya 2009 g. № 1 «O praktike rassmotreniya sudami zhalob v poryadke st. 125 UPK RF» // SPS «Konsul'tantPlyus».
14. Prikaz General'nogo prokurora RF ot 5 sentyab-rya 2011 g. № 277 «Ob organizatsii prokurorskogo nadzora za ispolneniyem zakonov pri priyeme, registratsii i razreshenii soobshcheniy o prestupleniyakh v organakh doznaniya i predvaritel'nogo sledstviya» // SPS «Konsul'tantPlyus».
15. Reshenie mezhvedomstvennogo soveshchaniya ru-kovoditeley pravookhranitel'nykh organov RF ot 1 de-kabrya 2015 g. «O praktike prinyatiya resheniy o pere-dache soobshcheniy o prestupleniyakh po podsledstven-nosti i mer po sokhraneniyu sledov prestupleniya v poryadke, predusmotrennom ch. 3 st. 145 UPK RF» (ofits. ne opubl.).
16. Spiiin A.V. O neobkhodimosti nadeleniya prokurora pravom vozbuzhdeniya ugolovnogo dela // Yuri-dicheskiye issledovaniya. 2016. № 8. S. 9-16.
17. Spirin A. V. Polnomochiya prokurora po nadzoru za protsessual'noy deyatel'nost'yu organov predvaritel'nogo sledstviya. M., 2016.
