CC BY
7чувствовать то, что выражается словами «русский язык» и «Россия». Я читаю ей стихи, русские стихи об Армении и России, в том числе свои. Мои ученики легко впитывают все живое, большое и светлое, что есть в русском языке. И это дает мне право верить в то, что все, что я делаю, не зря. Каждый день на своем скромном посту я не просто провожу очередной урок из школьной программы, я творю, я соединяю две страны, две культуры, два языка.
Можно, конечно, заламывать руки и кричать о том, что в жизни много проблем, что молодежь измельчала. Но это не выход. Проблем, действительно, много, тема «отцов и детей» вечна. Но все решаемо и все преодолимо. Можно всего добиться, если сделан выбор и поставлена цель.
А русский язык в Армении продолжает жить, утверждая этим, что здесь учить его можно, модно и нужно.
Мейрам Жумабеков
Уроки русского
Мейрам Жумабеков,
магистр филологии, кандидат филологических наук, заведующий кафедрой журналистики Карагандинского государственного университета им. академика Е.А. Букетова (Караганда, Казахстан)
В здании пригородного вокзала было многолюдно. Станция узловая, поэтому с приходом каждого поезда в зале ожидания постоянно менялась публика. Важные полицейские неторопливо прогуливались по вокзалу, строго озираясь по сторонам. У касс столпилась очередь, ждали, когда откроется окошко для продажи. Несмотря на полуденный час, касса была закрыта. За толстыми решетками виднелась табличка с надписью: «Перерыв - 15 минут». А ниже
нетерпеливые пассажиры дописали: «Ушла в себя, вернется нескоро», «Щас вернусь», «Ушла на базу», «Кто не работает, тот ест», «А пока курите бычки», «Закрыто на обед», «Да когда же вы наедитесь?». Нестройная очередь устало стояла вдоль стены, огибая выступающие колонны. Со стороны перрона доносился звук проходящего товарного состава.
Куат ехал с пересадкой. Он впервые оказался на этой шумной станции. Было непривычно, когда пассажиры рассматривали каждого входящего в здание вокзала. При входе он уловил устремленные на него взгляды, немного смутился, зачем-то остановился и стал спешно расстегивать пальто. Толпа наседала. Ощутив толчки сзади, он прошел в середину зала.
Мест в зале ожидания не было, пришлось приютиться у окна. До прихода поезда оставалось еще два часа, поэтому Куат попытался было прогуляться по привокзальной площади, но вид коренастых таксистов, сбившихся в стаю, отбил это желание. Поставив дипломат на подоконник, Куат протер запотевшие очки. Надев их, он осмотрелся. Низкие вокзальные потолки нависали над головой. Киоски вдоль стены особо не отличались ассортиментом, да и продавщицы казались на одно лицо. Электронные часы не полностью высвечивали цифры, Куат машинально посмотрел на свои, которые показывали 12.23.
Вид из окна выходил на перрон, по которому бродили собаки, шерстью подметая землю. Бродячая свора, виляя хвостами, заискивающе глядела на прогуливающихся, которые не обращали на них ни малейшего внимания. Влюбленные стояли обнявшись. Бойкие продавщицы, собравшись в круг, о чем-то громко спорили. По первому пути шумно прошел тепловоз, оглушая станцию истошным гудком и оставляя за собой клубы пара.
Взгляд Куата невольно привлекли окна вокзала с крашеными деревянными рамами. Тут же в его памяти всплыли когда-то произнесенные слова: «Детки! Если вы забудете правила правописания, то внимательно посмотрите на окно и вспомните: стеклянный, деревянный, оловянный -это слова-исключения в русском языке». «Вспомнил, дорогая Александра Владимировна! Саша-мугалим! Вспомнил вас, школу и родной аул! Как же это было давно! Уже больше двадцати пяти лет прошло. Где вы сейчас? Последнее, что мы слышали о вас, это то, что вы переехали в другой город...»
В зале ожидания стало шумно. Очередь за билетами пришла в движение. С шумом открылась касса. Стоящие в конце очереди напирали на тех, кто стоял впереди. У самого окошка кто-то пытался пройти без очереди. Толпа тут же зашипела и выдавила его.
Для нашего аула приезд новой учительницы стал большим событием. Первого сентября на линейке нам представили нового классного руководителя - Любимову Александру Владимировну. Она была первой русской учительницей в нашем казахском селении. Мы не могли оторвать от нее глаз. Ее белоснежная блузка так сильно выделяла ее среди собравшихся. У нас предпочитали темные тона, скрывающие вечную пыль поселковых дорог.
После линейки Александра Владимировна повела нас в класс. Окна классной комнаты выходили на задний двор. Солнце на эту сторону школы заглядывало только к вечеру и лишь для того, чтобы быстро попрощаться до завтра. От этого наш класс казался холодным и серым. Но в этот год все было по-другому. Свежевыбеленные стены радовали взгляд, рамы окон были выкрашены в белый цвет. Пол застелили линолеумом - невидаль в то время для нашего края. Как мы потом узнали, Александра
Владимировна настояла на ремонте класса и на собственные деньги заказала линолеум из города.
В нашей школе все ее полюбили в первый же день. Затаив дыхание, слушали ее рассказ на уроке мира о добре и зле, услышали о нашем перспективном будущем, о том, что мы ничем не отличаемся от городских школьников и что все зависит только от нас, от нашего рвения, желания и усердия. Все было замечательно, мы быстро сдружились, но многие из учеников не могли произнести ее сложное для казахских детей имя. Обычно к учителям в школе обращались «мугалим», но если учитель нравился больше других, то к имени добавляли уважительное апай или агай, в зависимости от пола. Кому-то из шалунов вспомнилось, что в городе людей по имени «Александр» сокращенно называют «Саша». Так он и попытался пошутить, произнеся вслух: «Саша-апай»! В классе все притихли, ожидая, что же будет дальше. Но к большому удивлению, Александра Владимировна вовсе не обиделась и не стала за это ругать, а напротив, мило улыбнулась и обратилась ко всему классу:
- Детки (она всегда обращалась к нам только в такой ласковой форме), если вам так удобно ко мне обращаться, то так меня и называйте - Саша-апай! Мне даже так больше нравится.
С тех пор все только так и обращались к Александре Владимировне. А через неделю и учителя стали так к ней обращаться.
Саша-апай приехала к нам по направлению после окончания столичного вуза. Поговаривали, что она могла остаться в городе, но она выбрала наш отдаленный аул. Причиной стало предательство ее возлюбленного, с кем она собиралась обвенчаться после вручения диплома. Все так быстро произошло, что она и сама не поняла, как так случилось. Старики нашего поселка жалели ее, но при этом говорили, что жениха и в нашем ауле
найти можно, вот только достойного ее найти будет сложно.
С приездом Саши-апай все в школе забурлило: открылись кружки по интересам, шли репетиции театральной студии, проводились праздники. Нельзя сказать, что этого раньше не было, но она привнесла нечто новое -это искреннее отношение и заинтересованность в нас и нашем воспитании. Так шло время.
Учился в нашем классе мальчик по имени Асет. Он был тихим и спокойным. На уроках его не было слышно, он никогда не отвечал, к урокам никогда не готовился, а когда учителя вызывали к доске, выходил и стоял молча, не поднимая головы. В это время в его адрес сыпались шутки, отчего он краснел. Не получив ответа, учителя сажали Асета на место. Из года в год ставили тройки и переводили из класса в класс. Никому не было дела до его успеваемости. Все знали, что ни отца, ни матери у него не было. Жил Асет у его родного брата отца Унде-меса, местного ветеринара, который больше времени проводил в разъездах по аулам, возвращаясь поздно, а то и вовсе оставался ночевать в каком-нибудь соседнем ауле. Детей у него своих было четверо, да и приемный Асет. Жена Ундемеса, худощавая Айгыз (в ауле все называли ее вздорная Айгыз) с первого же дня невзлюбила Асета. «И так дома четыре голодных рта, так еще одного дармоеда Аллах послал! На мужа посмотрите! Только и шляется по аулам, пьет, а дома хоть шаром покати, ни крошки хлеба нет!» - так она всегда жаловалась соседкам на свою судьбу.
Вздорная Айгыз постоянно заставляла Асета выполнять всю черную работу по хозяйству. Рано утром, протерев глаза, Асет надевал старые отцовские сапоги и шел в сарай подкинуть сена скоту и напоить его. В это время дети вздорной Айгыз пили горячий чай с лепешками и собирались в школу. Асет только и успевал глотнуть остывший чай, и тут же бежал в школу, всякий раз опаз-
дывая. Ундемес поначалу было пытался угомонить Айгыз, но она закатывала такие истерики, что после этого брат отца смирился и перестал защищать Асета.
В ауле все знали о бедственном положении Асета, но никто не хотел связываться со вздорной Айгыз. Только и говорили: «Если уж сам Всевышний не может помочь мальчику, мы-то чем ему поможем...». Узнав обо всем, Саша-апай сначала обратилась к директору школы, но он только развел руками и сказал:
- Если уж родной брат отца отвернулся от мальчика, что может школа сделать?
Со временем мы стали с удивлением замечать, что Асет впервые за долгое время стал отвечать на уроках. А причиной всему стало то, что Саша-апай стала оставлять его вместе с другими детьми на дополнительные занятия. Во время этих занятий она как бы невзначай предлагала всем сделать перерыв и угоститься то пирогом, то вкусными пирожками. Тогда мы даже не понимали, что она так пыталась кормить Асета. После дополнительного урока она обязательно складывала в сумку Асета остатки съестного со словами «Не пропадать же добру!»
Однажды на уроке при изучении имени числительного, мы получили странное задание - написать у кого какой размер ноги. Через неделю, после поездки в город, Саша-апай привезла новые сапоги, сказав, что кто-то их забыл в автобусе. И как ни странно, достались они Асету.
После этого случая все и произошло. В тот же день вздорная Айгыз примчалась в школу. Ворвалась в кабинет и набросилась на Сашу-апай:
- Ты за кого нас считаешь?! Что мы, сами не можем купить ему обувь?! Не нужны нам твои подачки.
Что было дальше, мы не знаем, Саша-апай быстро попросила нас идти домой.
На следующий день ни Саши-апай, ни Асета в школе не было. Целую неделю мы жили в неведении. Прошла еще неделя, и на пороге появился Асет, а Сашу-апай мы больше не видели. Слышали лишь то, что вздорная Айгыз позвонила в районо и пожаловалась на Сашу-апай. Чего она только не наговорила. В районо, зная характер Айгыз, решили шум не поднимать и срочно перевели Сашу-апай в другой аул. Но туда она не поехала.
В здании вокзала объявили о прибытии пассажирского поезда. Чаще стали стучать старые деревянные двери. Пассажиры поспешили на перрон. Очередь у кассы оживилась. Послышался гудок прибывающего состава. Куат посмотрел на часы, до поезда оставалось чуть меньше часа.
Все мы переживали скорый отъезд Саши-апай. Наши родители вступились за нее, но в районо ответили, что сами не знают, где ее искать. Ровно через месяц приехал представитель из облоно. Он долго сидел в кабинете директора, заполняя какие-то бумаги. Вызвали вздорную Айгыз и Ундемеса. Занятия давно закончились, но мы не расходились по домам. Мы догадывались, что в кабинете директора происходит что-то важное. Ближе к вечеру директор, увидев, что мы еще в школе, зашел к нам в класс и объявил, что Асету выделили квоту и теперь он будет бесплатно жить и учиться в областном интернате.
Провожали мы Асета всем аулом. Кто-то принес теплой одежды, кто-то еды в дорогу собрал. Вздорная Айгыз, не стесняясь, все твердила: «Я это все устроила! Я! Как родного воспитывала, все ему, а потом своим детям...». Ундемес стоял, опустив голову. Когда дошла очередь прощаться до него, Ундемес крепко прижал Асета и заплакал в голос со словами: «Прости, родненький! Прости, если сможешь!»
Мы еще долго стояли на дороге и взглядом провожали машину, которая несла Асета к новой жизни.
Шли годы. Асет больше не приезжал в наш аул. О Саше-апай мы ничего не слышали. И лишь на выпускном вечере, директор школы с гордостью сообщил нам, что наш Асет, бывший ученик нашей школы, окончил на отлично областной интернат и досрочно поступил в столичный вуз. А потом уже за столом он рассказал, что Саша-апай после тех событий вернулась в город и добилась, чтобы Асета перевели в областной интернат.
Куат достал из внутреннего кармана сотовый телефон. Нашел нужный номер и набрал его. В телефоне послышались долгие гудки. На том конце ответил мужской уверенный голос:
- Да, Куат, дружище! Рад слышать тебя! Сколько лет, сколько зим! Куда запропастился?
- Асет, дорогой! Я еду в командировку в столицу, завтра уже буду там! Найдешь мне время или твое министерство не даст нам такой возможности?
- О чем ты говоришь?! Сообщи, во сколько поезд прибывает, я отправлю машину.
- Спасибо, ничего не надо, меня встретят. Давай тогда вечерком встретимся?
- Это само собой! Жду! И никаких гостиниц, остановишься у меня!
По вокзалу сообщили о прибытии столичного поезда. Куат еще раз взглянул на раму окна, повторил: «Стеклянный, деревянный, оловянный!» и отправился на посадку.
