CC BY
15DOI 10.37523/SUI.2022.51.5.002 УДК 343.1
Вележев Сергей Иванович
доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права, Самарский юридический институт ФСИН России, 443022, Россия, г. Самара, ул. Рыльская, 24в, e-mail: science@samlawin.ru
Минсафина Светлана Николаевна
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права, Самарский юридический институт ФСИН России, 443022, Россия, г. Самара ул. Рыльская, 24в, e-mail: science@samlawin.ru
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРЕСТУПЛЕНИЙ КОРРУПЦИОННОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ, СОВЕРШАЕМЫХ В ТОПЛИВНО-ЭНЕРГЕТИЧЕСКОМ
КОМПЛЕКСЕ РОССИИ
Аннотация. В представленной статье авторами рассматриваются вопросы, связанные с уголовно-правовой охраной объектов нефтяной отрасли, одним из сегментов которой является топливно-энергетический комплекс, от преступных проявлений коррупционной противоправной деятельности должностных лиц. Приводятся результаты проведенного исследования некоторых криминологических характеристик должностных лиц предприятий в рассматриваемой сфере деятельности, совершивших преступления, связанных с их должностным положением, в результате совершения которых причиняется существенный ущерб нормальному функционированию предприятий топливно-энергетического комплекса. Такие действия должностных лиц не только детерминируют широкий спектр иной противоправной деятельности, но и приводят к негативному общественному резонансу и дискредитируют отрасль в целом. Рассматриваются вопросы, связанные с уголовно-правовой характеристикой признаков преступных действий коррупционной направленности, совершаемых на объектах топливно-энергетического комплекса России (на примере Самарской области). Исходя из анализа основных видов преступных проявлений, совершаемых в указанной выше сфере экономической деятельности, выделяются основные группы противоправных действий коррупционной направленности. Рассматриваются проблемные вопросы квалификации отдельных преступлений коррупционной направленности из-за законодательных пробелов регулирования отдельных направлений деятельности в этой сфере. Дан анализ причин и условий, которые являются факторами, влияющими на совершение рассматриваемых противоправных действий.
Необходимо отметить, что для преступности в сфере ТЭК характерен высокий уровень латент-ности, связанный во многом с противоправными действиями должностных лиц, имеющих свободный доступ к материальным ценностям, и маскировкой своих действий под законные основания их совершения.
Ключевые слова: топливно-энергетический комплекс, субъективные и объективные признаки, объект и субъект преступления, умысел, организованная преступная деятельность, хищения, корыстные цели и мотивы, коррупционная деятельность.
CRIMINAL AND LEGAL CHARACTERISTICS OF CORRUPTION-RELATED CRIMES COMMITTED
IN THE FUEL AND ENERGY COMPLEX OF RUSSIA
Summary. In the presented article, the author discusses issues related to the criminal protection of objects of the oil industry, one of the segments of which is the fuel and energy complex from criminal manifestations of corrupt illegal activities of officials. The article presents the results of a study of some criminological characteristics of officials of enterprises in the field of activity under consideration who have committed crimes related to their official position, as a result of which significant damage is caused to the normal functioning of enterprises of the fuel and energy complex. Such actions of officials not only determine a wide range of other illegal activities, but also lead to a negative public response and discredit the industry as a whole. The issues related to the criminal-legal characteristics of the signs of criminal acts of corruption committed at the facilities of the fuel and energy complex of Russia (on the example of the Samara region) are considered . Based on the analysis of the main types of criminal
Sergey I. Velezhev
Doctor of Law, Associate Professor,
Professor of Criminal and Penal Law Department,
Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia,
24v, Rylskaya str., Samara, Russia, 443022,
e-mail: science@samlawin.ru
Svetlana N. Minsafina
Candidate of Law, Associate Professor, Assistаnt Professor of Criminal and Penal Law Department, Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia, 24v, Rylskaya str., Samara, Russia, 443022, e-mail: science@samlawin.ru
© 2022 Вележев С. И., Минсафина С. Н.
manifestations committed in the above-mentioned sphere of economic activity are, their versatility, the main groups of illegal actions of a corruption orientation are distinguished. The problematic issues of the qualification of certain corruption-related crimes due to legislative gaps in the regulation of certain areas of activity in this area are considered. The analysis of the causes and conditions that are factors influencing the commission of the considered illegal actions is given. It should be noted that crime in the fuel and energy sector is characterized by a high level of latency, largely associated with the illegal actions of officials who have free access to material values and disguise their own under the legitimate grounds for their commission.
Keywords: fuel and energy complex, subjective and objective signs, object and subject of crime, intent, organized criminal activity, embezzlement, selfish goals and motives, corruption activity.
Уголовно-правовая характеристика самой распространенной группы преступлений в сфере ТЭК, а именно коррупционной преступности существенно отличается от иных видов преступных проявлений, совершаемых в этой сфере экономической деятельности.
В соответствии с федеральным законодательством коррупция это: а) злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами; б) совершение деяний, указанных в подпункте «а» настоящего пункта, от имени или в интересах юридического лица [1].
В соответствии с Перечнем № 23 преступлений коррупционной направленности, утвержденным Указанием № 5 Генпрокуратуры России от 25.12.2018, признаками коррупционных преступлений являются: соответствие субъекта преступления требованиям примечаний к ст. ст. 285 или 201 УК РФ соответственно; связь деяния со служебным положением субъекта, отступлением от его прямых прав и обязанностей; наличие корыстного мотива и преступного умысла. Из приведенного в Перечне № 23 списка статей Особенной части УК РФ наибольшее распространение в сфере ТЭК находят деяния, предусмотренные ст. ст. 201 (при наличии корыстного мотива), 204, 204.1, 290, 291, 291.1, а также ст. ст. 285 и 286 (обе при наличии корыстного мотива) УК РФ [2].
Таким образом, в общем случае объектом коррупционных преступлений являются в первую очередь общественные отношения, охраняющие интересы службы как в органах власти различного уровня, местного самоуправления, так и в коммерческих организациях.
Исходя из изложенного, просматривается неразрывная связь между объектом и субъектом такого деяния, так как совершить наказуемое указанными нормами посягательство (за исключением составом, предусматривающих ответственность за дачу незаконного денежного вознаграждения либо посредничества при этом) способно только лицо, обладающее определенным правовым статусом.
Однако, учитывая постоянную эволюцию уголовного закона и связанных с ним иных федеральных и ведомственных нормативно-правовых норм, к настоящему времени обобщенная схема состава коррупционного преступления уже не является столь бесспорной, что приводит к определенным противоречиям.
Так, введенные в 2018 г. ст. ст. 200.4 и 200.5 УК РФ, отнесенные законодателем к преступлениям в сфере экономической деятельности, являются правовыми аналогами ст. ст. 201, 204, 290, 291 УК РФ, отличаясь от них по своему субъекту. В соответствии с диспозицией ст. 200.4 УК РФ, таким субъектом является лицо, ответственное за проведение закупочных процедур, но при этом не обладающее полномочиями, предусмотренными примечаниями к ст. ст. 201 и 285 УК РФ. Однако, несмотря на несоответствие таких должностных характеристик приведенным выше критериям отнесения лица к субъекту коррупционного преступления, изложенным в указанном ранее Перечне № 23 преступлений коррупционной направленности, п. п.2 и 3.5 того же Указания ст. ст.200.4 (при условии наличия корыстного мотива) и 200.5 прямо отнесены к числу коррупционных.
Вместе с тем представляется возможным предположить, что наиболее рациональным путем расширения субъектного состава антикоррупционных норм могло бы стать не расширение их количества для указания в них каждого специального субъекта в отдельности, а коррекция соответствующих примечаний к ст. ст. 201 и 285 УК РФ соответственно.
В большинстве случаев коррупционные преступления в сфере ТЭК характеризуется совершаемыми субъектами действиями, направленными, во-первых, на нарушение установленных
правил службы в целях оказания содействия себе или третьим лицам в достижении целей, которые могут быть как противоправными, так и законными, а во-вторых, на извлечение от таких действий дохода в той или иной форме для себе или третьих лиц.
Например, наиболее частыми примерами преступных деяний, подвергшихся исследованию, являлись дача и получение незаконных вознаграждений (подкупов и взяток) за оказание содействия при технологическом присоединении абонентов к электрическим, тепловым и газовым сетям, осуществлении закупочных процедур за невосприпятствование преступным группам при изготовлении несанкционированных врезок, вывод денежных средств, предназначенных для перечисления ресурсоснабжающим организациям, в пользу третьих лиц и т. д.
Основной практической проблемой уголовно-правовой характеристики объективной стороны таких преступлений является дифференциальная квалификация общих и специальных норм между собой, а также со смежными составами преступлений против собственности.
Так, в оперативно-следственной практике на территории Самарской области у следственного органа возникала необходимость дифференцирования покушения на посредничество в передаче коммерческого подкупа одному из руководителей предприятия ТЭК от обещания такого посредничества. Несмотря на ранее задокументированные в ходе ОРМ попытки обвиняемого установить контакт с желаемым конечным получателем подкупа (вопреки желанию последнего), в ходе следствия не были доказаны конкретные действия преступника, направленные на попытку передачи полученного от выгодоприобретателя денежного вознаграждения, и, тем более, наличие реальной возможности осуществления такого действия, вследствие чего деяние было окончательно квалифицировано как обещание посредничества в коммерческом подкупе.
Установление в действиях субъекта признаков обмана или злоупотребления доверием, выраженных, например, в намеренном завышении трудоемкости или создания иллюзии противозаконности действий, совершаемых в пользу дающего, часто приводит к итоговой квалификации деяния как квалифицированного мошенничества, даже несмотря на факт исполнения преступником своих обязательств перед дающим в целом.
С другой стороны, получение денежных средств за любые действия (бездействие) в пользу дающего в сфере исполнения субъектами, предусмотренными примечаниями к ст. ст. 201 и 285 УК РФ соответственно, своих обязанностей по службе, с большой долей вероятности влечет за собой привлечение таких лиц к ответственности в соответствии со ст. ст. 204, 290 УК РФ. Вместе с тем, в Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 9 июля 2013 г. № 24 указывается на ряд случаев, когда действия рассматриваемых специальных субъектов таковых деяний не образуют, например, в случаях принятия имущества, «хотя и связанных с исполнением его профессиональных обязанностей, но при этом не относящихся к полномочиям представителя власти, организационно-распорядительным либо административно-хозяйственным функциям», либо при использовании лицом исключительно личных контактов даже в своей профессиональной отрасли.
Существенным с правовой точки зрения квалифицирующим признаком, присутствующим в составах, устанавливающих ответственность за получение субъектом незаконных денежных вознаграждений, является совершение указанных деяний, сопряженное с вымогательством предмета преступления. В судебно-следственной практике указанный факт влечет за собой освобождение от уголовной ответственности лица, передавшего такое незаконное вознаграждение, даже в случае несвоевременного обращения в правоохранительные органы или отсутствие такового вообще.
Следует также отметить, что совершение субъектом коррупционного преступления в ходе его совершения противоправных деяний, образующих иные составы преступлений, создает правовые основания для дополнительной их квалификации в соответствии со статьями Особенной части УК РФ. Например, действия сотрудника предприятия ТЭК, получившего от преступной группы коммерческий подкуп за сокрытие фактов нарушений при сдачи некачественной нефти в трубопроводную систему и осуществившего во исполнение взятых на себя обещаний подмену лабораторных проб, что повлекло за собой причинение особо крупного ущерба предприятию, подлежат также дополнительной квалификации по ст. 215.3 УК РФ.
Субъективная сторона анализируемых противоправных действий характеризуется прямым умыслом. Специальная цель и мотив в диспозиции большинства рассматриваемых составов не предусмотрены, однако в силу рассмотренных выше положений федерального законодательства о противодействии коррупции, очевидно, что во всех случаях преступление совершается из корыстных мотивов и с целью обогащения (в широком смысле) себя либо третьих лиц. Существенно
большим разнообразием могут отличаться только цели и мотивы лиц, передающих незаконное денежное вознаграждение либо осуществляющие посредничество в этом. В таком случае могут отмечаться даже общественно полезные цели (например, в случаях передачи взятки сотрудникам правоохранительных органов в целях стимулирования и ускорения их деятельности по пресечению или расследованию преступлений), однако на квалификацию деяния это существенного влияния не оказывает.
С точки зрения оперативной, следственной и судебной практики при совершении коррупционных преступлений в сфере ТЭК затруднения в доказывании специальной цели и умысла в целом возникают преимущественно при совершении субъектами коррупционных составов из числа работников предприятий ТЭК, а также взаимодействующих с ними органов власти злоупотреблений (ст. ст. 201, 285, 286 УК РФ), совершенных в рамках нормальной повседневной деятельности таких организаций. В этих случаях следует различать нормальные хозяйственные и предпринимательские риски и умышленные корыстно мотивированные действия, для чего, в первую очередь на стадии оперативного документирования, необходимо создать достаточную доказательную базу, прямо указывающую на наличие преступного умысла. В противном случае на различных стадиях уголовного процесса крайне высока вероятность отказа от уголовного преследования виновных лиц либо его прекращения по реабилитирующим обстоятельствам.
Также возникают отдельные затруднения в доказывании умысла субъекта для целей дифференцированной квалификации смежных составов, предусмотренных ст. ст. 204, 204.1, 290, 291.1, ст. 159 УК РФ, а также сделок гражданско-правового характера. Наиболее часто такие вопросы требуют разрешения при квалификации действий лиц, осуществляющих так называемое «решение вопросов», то есть получающих денежные средства за решение каких-либо проблем, возникающих в ходе хозяйственной или иной деятельности дающего. Зачастую после пресечения деяния в ходе ОРМ невозможно определить, какие именно действия получатель или посредник намеревался исполнить в интересах дающего и какого результата при этом планировал достичь, что в свою очередь затрудняет установление преступного умысла. В следственной практике в спорных случаях следственный орган чаще всего принимает решение об уголовном преследовании таких лиц по ст. 159 УК РФ, что не всегда является обоснованным с точки зрения уголовного закона. Получая денежные средства, субъект, даже не располагая должностными или коррупционными возможностями, может намереваться совершить определенный комплекс действий, в том числе и законных, направленных на достижение дающим своих целей, что очевидно не является мошенническими действиями. Так, достаточно нередки попытки привлечения таких лиц к ответственности за получение денежных средств за ускорение осуществления технологических присоединений к энергосетям, изменение их существенных свойств и т. д., при этом обладая достаточными познаниями и личными контактами зачастую лицо способно достичь требуемого результата и методами, не являющимися преступными. Очевидно, что, если дающему безразличны способы достижения поставленной цели и он не вводился в заблуждение относительно планируемой передачи денежных средств конкретными лицам или необходимости совершения определенных действий, такие действия мошенническими не являются, а формируют гражданско-правовые отношения.
Состав субъектов рассматриваемой категории статей требует разделения составов преступлений, связанных с извлечением выгоды либо получения незаконного денежного вознаграждения от норм уголовного прав, устанавливающих уголовную ответственность за его дачу. В последнем случае субъект определяется по общему правилу, им является лицо, которое достигло 16-летнего возраста.
Для норм, предусматривающих ответственность непосредственно за противоправное извлечение выгоды с использованием своего должностного положения, уголовным законом предусмотрены специальные субъекты, описанные в примечаниях к ст. ст. 201, 285, а также в диспозициях некоторых других статей УК РФ (например, ст. ст. 200.4, 200.5 УК РФ). Интерес вызывают действия законодателя по внесению изменений в диспозицию примечания к ст. 285 УК РФ в 2015 г., направленных на отнесение к субъектам должностных преступлений также и руководящих работников государственных компаний, унитарных предприятий и акционерных обществ, контрольный пакет которых принадлежит органам власти различных уровней. Очевидно, что указанные действия были вызваны сравнимым характером общественной опасности деяний, совершаемых сотрудниками органов власти и работников госпредприятий, причинением ущерба такими действиями
неограниченному кругу лиц из числа граждан России, а также необходимостью криминализации действий, совершаемых в таких компаниях, но фактически содержащих признаки преступлений, предусмотренных ст. ст. 286 и 293 УК РФ. Кроме того, такие поправки устраняли фактор возможного воспрепятствования привлечения виновных лиц к ответственности со стороны самого предприятий путем отказа от подтверждения согласия на уголовное преследование.
Впрочем, в топливно-энергетическом комплексе существенных изменений не произошло в силу особенностей структуры собственности предприятий отрасли. Так, государственное участие в ней отмечается в первую очередь в форме вертикально-интегрированных компаний, которые имеют сложную корпоративную структуру, при которой производственные общества являются дочерними структурами управляющих организаций. Например, ПАО «Транснефть», контрольный пакет акций которого принадлежит Российской Федерации в лице Росимущества, представлено на территории Самарской области дочерними обществами АО «Транснефть-Приволга», АО «Транснефть-Дружба» и т. д., руководящий состав которых соответственно не являлся должностными лицами в соответствии с примечанием к ст. 285 УК РФ.
Кроме того, в широком ряду компаний Российская Федерация в лице Росимущества не является контрольным акционером. Так, в акционерном капитале ПАО «Газпром» Россия владеет 38,87 % акций, а обеспечение контроля над обществом со стороны государства обеспечивается дополнительными пакетами акций, принадлежащими АО «Роснефтегаз» и АО «Росгазификация». Таким образом, работники таких компаний также не могли быть отнесены к должностным лицам и подлежали ответственности на общих основаниях как субъекты статей, предусматривающей ответственность за преступления против службы в коммерческих организациях.
В результате изложенного, например, на территории Самарской области на вертикально-интегрированных предприятиях ТЭК к категории должностных лиц могли быть отнесены только соответствующие работники филиалов АО «СО ЕЭС» и ПАО «Русгидро», где пакет акций, принадлежащих государству в лице Росимущества, превышает 50 %.
В связи с этим в рамках дальнейшего совершенствования уголовного закона в 2021 г. вступил в силу Федеральный закон от 24.02.2021 № 16-ФЗ «О внесении изменений в ст. ст. 201 и 285 Уголовного кодекса Российской Федерации», в соответствии с которым примечанием к ст. 285 УК РФ к рассматриваемым лицам отнесены работники, осуществляющие трудовую деятельность в «...в хозяйственных обществах, в высшем органе управления которых Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование имеет право прямо или косвенно (через подконтрольных им лиц) распоряжаться более чем пятьюдесятью процентами голосов либо в которых Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование имеет право назначать (избирать) единоличный исполнительный орган и (или) более пятидесяти процентов состава коллегиального органа управления, в акционерных обществах, в отношении которых используется специальное право на участие Российской Федерации, субъектов Российской Федерации или муниципальных образований в управлении такими акционерными обществами ("золотая акция")...».
Таким образом, с учетом данной редакции уголовного закона, к должностным лицам отнесены соответствующие категории работников практически всех предприятий ТЭК с госучастием.
Однако судебная практика по применению данных новелл сложится не ранее 2022-2023 гг., в связи с чем их эффективность может быть выявлена только аналитическим путем.
Так, представляется вероятным возникновение правовых коллизий в отношении признания субъектами должностных преступлений ответственных работников дочерних (зависимых) общества ПАО «НК «Роснефть». Указанное предположение основывается на весьма своеобразной структуре акционерного капитала самого ПАО «НК «Роснефть». Так, с 2020 г. в соответствии с официальным раскрытием информации компании государственный акционер АО «Роснефтегаз» владеет лишь 40,4 % акций, Российская Федерация в лице Росимущества - одной акцией, то есть даже с учетом косвенного участия в миноритарном акционере - НКО АО «Национальный расчетный депозитарий», видимая доля госучастия не превышает 50 %.
Однако при более глубоком анализе несложно установить, что доли акционеров ООО «РН-НефтьКапиталИнвест» и ООО «РН-Капитал» (суммарно более 10 %) являются собственными долями ПАО «НК «Роснефть» в силу того, что указанные общества косвенно принадлежат нефтяной компании.
Таким образом, для определения превышения либо непревышения суммарной косвенной доли государственного участия в общем собрании акционеров предела в 50 % и соответственно применимости новой редакции примечания к ст. 285 УК РФ требуется проведение дополнительных исследований.
Вместе с тем для правильной квалификации преступных деяний в сфере ТЭК следует в обязательном порядке устанавливать состав акционеров обществ на стадии доследственной проверки, так как широкое распространение в сфере ТЭК получили организации, контрольный пакет которых принадлежит субъектам РФ и муниципальным образованиям.
Таким образом, необходимо совершенствование законодательства Российской Федерации, в том числе и уголовного, в части определения понятия должностного лица для правильной квалификации противоправных деяний, особенно в такой сфере экономической деятельности, как топливно-энергетический комплекс, так как исходя из анализа основных видов преступленных проявлений, совершаемых в указанной отрасли, их многогранности видно, что они причиняют значительный ущерб нормальному функционированию предприятий. Необходимо отметить, что для преступности в сфере ТЭК характерен высокий уровень латентности, связанный во многом с противоправными действиями должностных лиц, имеющих свободный доступ к материальным ценностям, и маскировкой указанных действий под законные основания их совершения.
Библиографический список
1. Российская Федерация. Законы. О противодействии коррупции: федеральный закон № 273-ФЗ от 19 декабря 2008 года [Электронный ресурс] // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 20.11.2022).
2. О введении в действие перечней статей Уголовного кодекса Российской Федерации, используемых для формирования статистической отчетности: Указание Генпрокуратуры № 853/11, МВД России № 5 от 25.12.2018 [Электронный ресурс] // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 20.11.2022).
3. Седогин А. М. Уголовно-правовые аспекты с несанкционированным потреблением электроэнергии // Вестник НИЦ МИСИ: Актуальные вопросы современной науки: журнал. 2020. № 24. С.70-80.
4. О судебной практике по делам о взяточничестве и иных коррупционных преступления: постановление Пленума Верховного суда РФ от 9 июля 2013 г. № 24. Ст. 7 года [Электронный ресурс] // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 20.11.2022).
5. Вележев С. И., Седогин А. М. Особенности совершения преступлений, связанных с хищениями нефти и нефтепродуктов из трубопроводов и актуальные меры борьбы с ними // Юридическая наука и практика: альманах научных трудов Самарского юридического института ФСИН России. Самара: Самарский юридический институт ФСИН России, 2020. Вып. 8. Ч. 2. С.19-25.
6. Вележев С. И., Седогин А. М. Криминологические особенности коррупционных преступлений в сфере топливно-энергетического комплекса // Вестник Самарского юридического института: научно-практический журнал. № 4 (40) / 2020. С. 23-27.
References
1. Rossiiskaya Federatsiya. Zakony. O protivodeistvii korruptsii: Federal'nyi zakon по. 273-FZ [The Russian Federation. Laws. On combating corruption: Federal Law no. 273-FZ]. SPS «Konsul'tant Plyus» [SPS Consultant Plus] (Accessed: 20.11.2022) [in Russian].
2. O vvedenii v deistvie perechnei statei Ugolovnogo kodeksa Rossiiskoi Federatsii, ispol'zuemykh dlya formirovaniya statisticheskoi otchetnosti: Ukazanie Genprokuratury no. 853/11, MVD Rossii no. 5 ot 25.12.2018 [On the introduction of lists of articles of the Criminal Code of the Russian Federation used for the formation of statistical reporting: The Instruction of the Prosecutor General's Office no. 853/11, the Ministry of Internal Affairs of Russia no. 5 dated 25.12.2018]. SPS «Konsul'tantPlyus» [SPS Consultant Plus] (Accessed: 20.11.2022) [in Russian].
3. Sedogin A. M. Ugolovno-pravovye aspekty s nesanktsionirovannym potrebleniem elektroenergii [Criminal-legal aspects with unauthorized electricity consumption]. Vestnik NITs MISI: Aktual'nye voprosy
sovremennoi nauki: zhurnal [Bulletin of SIC MISI : Topical issues of modern science: journal], 2020, no. 24, pp. 70-80 [in Russian].
4. O sudebnoi praktike po delam o vzyatochnichestve i inykh korruptsionnykh prestupleniya; postanovlenie Plenuma Verkhovnogo Suda RF ot 9 iyulya 2013g. № 24. st. 7 [On judicial practice in cases of bribery and other corruption crimes: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation no. 24 dated July 9, 2013, Article 7]. SPS «Konsul'tant Plyus» [SPS Consultant Plus] (Accessed: 20.11.2022) [in Russian].
5. Velezhev S. I., Sedogin A. M. Osobennosti soversheniya prestuplenii, svyazannykh s khishcheniyami nefti i nefteproduktov iz truboprovodov i aktual'nye mery bor'by s nimi [Features of committing crimes related to the theft of oil and petroleum products from pipelines and current measures to combat them]. Yuridicheskaya nauka i praktika: al'manakh nauchnykh trudov SYul FSIN Rossii [Legal science and practice: almanac of scientific works of the Federal Penitentiary Service of Russia], 2020, issue 8, part 2, pp. 19-25 [in Russian].
6. Velezhev S. I., Sedogin A. M. Kriminologicheskie osobennosti korruptsionnykh prestuplenii v sfere toplivno-energeticheskogo kompleksa [Criminological features of corruption crimes in the field of fuel and energy complex]. Vestnik Samarskogo yuridicheskogo instituta: nauchno-prakticheskii zhurnal [Bulletin of the Samara Law Institute: a scientific and practical journal], 2020, no. 4 (40), pp. 23-27 [in Russian].
