CC BY
25ЮРИЛИЧЕСКИЕ НАУКИ
DOI 10.37523/SUI.2022.50.4.002 УДК 343.9
Вележев Сергей Иванович
доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права,
Самарский юридический институт ФСИН России, 443022, Россия, г. Самара, ул. Рыльская, 24в, e-mail: inst@samlawin.ru
Sergey I. Velezhev
Doctor of Law, Associate Professor,
Professor of Criminal and Penal Law Department,
Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia,
24v, Rylskaya str., Samara, Russia, 443022,
e-mail: inst@samlawin.ru
ОТДЕЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПНЫХ ДЕЙСТВИЙ, СОВЕРШАЕМЫХ В ТОПЛИВНО-ЭНЕРГЕТИЧЕСКОМ КОМПЛЕКСЕ
Аннотация. В представленной статье автором рассматриваются вопросы уголовно-правовой охраны топливно-энергетического комплекса Российской Федерации от преступных проявлений, в том числе коррупционной противоправной деятельности должностных лиц. На объектах топливно-энергетического комплекса совершается достаточно широкий круг преступлений, которые характеризуются значительным многообразием уголовно-правовых признаков, что требует их учета при квалификации противоправных деяний. Автор указывает на отдельные проблемные вопросы, возникающие при квалификации преступных действий виновных лиц. Проблемные вопросы при квалификации возникают из-за отсутствия регулирования отдельных положений в уголовном законодательстве, а также других отраслях права, что, естественно, сказывается на основаниях возбуждения уголовных дел и привлечения виновных к ответственности.
Анализ приведенных в статье примеров показал, что несмотря на кажущийся теоретический характер определения объекта рассматриваемой группы преступлений в практической оперативно-следственной деятельности оно имеет существенное значение и напрямую связано с определением потерпевшего, определением суммы ущерба.
Предметом преступлений против собственности, совершаемых в сфере ТЭК, может являться любое имущество - углеводородное сырье, нефтепродукты, различное оборудование, денежные средства, имущественные права, ценные бумаги и т. д. В большинстве случаев установление предмета преступления и его характеристик не представляет существенной трудности. Вместе с тем в недостаточной степени урегулированы вопросы признания в качестве предмета преступной деятельности электроэнергии.
Вызывает затруднение также определение понятия должностного лица для правильной квалификации противоправных деяний, особенно в такой сфере экономической деятельности, как топливно -энергетический комплекс.
Автором проведено исследование конкретных уголовных дел, возбужденных следственными органами на основе результатов оперативно-розыскной деятельности правоохранительных органов.
Ключевые слова: нефть, нефтепродукты, преступность, хищения, коррупция, незаконный оборот, уголовная ответственность, субъективная и объективная сторона, объект и субъект, предмет преступления, умысел, мотив и цель, потерпевший.
SOME PROBLEMATIC ISSUES OF CRIMINAL ACTS QUALIFICATION COMMITTED IN THE FUEL AND ENERGY COMPLEX
Summary. In the presented article, the author examines the issues of criminal and legal protection of the fuel and energy complex of the Russian Federation from criminal manifestations, including corrupt illegal activities of officials. A fairly wide range of crimes are committed at the facilities of the fuel and energy complex, which are characterized by a significant variety of criminal-legal signs, which requires their consideration when qualifying illegal acts. The author points out some problematic issues that arise during the qualification of criminal actions of guilty persons. Problematic issues in qualification arise due to the lack of regulation of certain provisions in criminal legislation, as well as other branches of law, which naturally affects the grounds for initiating criminal cases and bringing perpetrators to justice.
© 2022 Вележев С. И.
The analysis of the examples given in the article showed that despite the apparent theoretical character of determining the object of the group of crimes in question, in practical operational and investigative activities it is of significant importance and is directly related to the definition of the victim, the determination of the amount of damage.
The subject of crimes against property committed in the fuel and energy sector can be any property -hydrocarbon raw materials, petroleum products, various equipment, cash, property rights, securities, etc. In most cases, the identification of the subject of the crime and its characteristics is not a significant difficulty. At the same time, the issues of recognition of electricity as a subject of criminal activity are insufficiently regulated.
It is also difficult to define the concept of an official for the correct qualification of illegal acts, especially in such an area of economic activity as the fuel and energy complex.
The author conducted a study of specific criminal cases initiated by investigative bodies based on the results of operational investigative activities of law enforcement agencies.
Keywords: oil, petroleum products, crime, embezzlement, corruption, illegal trafficking, criminal liability, subjective and objective side, object and subject, subject of crime, intent, motive and purpose, victim.
На объектах топливно-энергетического комплекса России совершается достаточно широкий круг преступлений, которые условно можно разделить на несколько групп исходя из их уголовно-правовой характеристики. Так, объектом преступлений против собственности, совершаемых в сфере топливно-энергетического комплекса, являются общественные отношения, охраняющие права собственности в данной сфере экономической деятельности.
Право собственности гарантируется ст. 35 Конституции России. В соответствии с ч. 1 ст. 209 ГК РФ «собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом», при этом «имущество может находиться в собственности граждан и юридических лиц, а также Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований».
Несмотря на кажущийся теоретический характер определения объекта рассматриваемой группы преступлений, в практической оперативно-следственной деятельности указанный фактор имеет существенное значение. В частности, нередко при установленном наличии объективной стороны состава преступления против собственности в сфере ТЭК, а также объекта, предмета, его стоимости, существенные затруднения вызывает определение и доказывание наличия у кого-либо права собственности либо иного законного владения на похищаемое (повреждаемое, уничтожаемое и т. д.) имущество. Так, существенное распространение на территории Самарской области получили факты противоправного демонтажа с целью последующего сбыта трубопроводов и кабельных линий, совершаемых, в том числе, в особо крупном размере. Однако в большинстве случаев привлечь лиц, совершающих указанные деяния, к уголовной ответственности не представляется возможным в силу того, что для демонтажа правонарушителями избираются линейные объекты, не отраженные в качестве материальных ценностей на балансах ранее использовавших их предприятий, а также в документации на эксплуатацию трубопроводов. Вследствие изложенного наличие у организации права собственности либо законного владения на указанное имущество не может быть достоверно установлено. Указанный факт приводит к невозможности установления потерпевшего и влечет за собой отказ в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления.
Серьезные затруднения возникают и при определении природы нарушения прав собственности в ходе осуществления хищения преступным сообществом части углеводородного сырья, принимаемого у нефтедобывающих компаний и предназначенного для сдачи в систему магистральных нефтепроводов путем замещения части сырья низкокачественным суррогатом [1]. Учитывая, что в системе трубопроводов происходит смешивание (так называемое компаундирование) углеводородного сырья, поступающего от разных нефтедобывающих компаний, покупатели нефти, получающие ее из трубопроводов в других точках России, а значит, и сами сдатчики сырья, являвшиеся собственниками его отчуждаемой преступным сообществом части, не понесли какого-либо материального ущерба. При этом оператор магистральных нефтепроводов, который фактически осуществлял компаундирование сданного в систему суррогата нефтью высокого качества, не имел права собственности на похищаемое сырье. Указанная коллизия существенно осложнила окончательную квалификацию преступного деяния.
Однако наибольшие затруднения вопрос верного установления и документирования природы нарушенного права собственности вызывает при раскрытии и расследовании преступлений в сфере ТЭК, связанных с хищением различными способами денежных средств, предназначенных для перечисления в адрес предприятий отрасли, являющихся ресурсоснабжающими организациями,
а именно теплоснабжающими организациями и гарантирующими поставщиками электроэнергии. В большинстве подобных случаев основной задачей оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий является выявление, документирование и доказывание противоправного характера неисполнения контрагентами предприятий ТЭК обязанностей по оплате потребленных энергоресурсов.
С указанными проблемами неразрывно связан и вопрос определения потерпевшего от преступления. В рассматриваемой категории преступлений потерпевшими могут являться как сами предприятия ТЭК (у которых, например, может осуществляться хищение сырья, энергоносителей, оборудования, денежных средств, имущественных прав и т. д.), так и прочие юридические и физические лица (например, при совершении мошеннических действий в ходе операций по приобретению моторного топлива либо технологическому присоединению к электрическим и тепловым сетям).
Следует отметить, что в силу положений ч. 3 ст. 20 УК РФ значительное число рассматриваемых составов преступлений (например, мошенничества в случае их совершения в сфере предпринимательства) предусматривает возбуждение уголовного дела исключительно на основании заявления потерпевшего. Однако в ряде случаев по различным соображениям потерпевшие из числа юридических лиц уклоняются от инициирования уголовного преследования правонарушителя, что препятствует эффективной борьбе с преступностью. В целях защиты публичного интереса законодателем предусмотрена возможность возбуждения уголовных дел и без заявления потерпевшего в случае причинения ущерба [2] указанным в законе лицам. Вместе с тем в сфере ТЭК государственное преимущественно представлено лишь опосредованно - дочерними (зависимыми) обществами компаний с государственным участием, что исключает возможность применения данной нормы. В некоторых иных случаях определение потерпевшего крайне затруднено в силу сложного характера гражданско-правовых отношений, в среде которых совершается преступление. Характерным примером такой противоправной деятельности являются, например, умышленные нарушения в сфере регулирования тарифов естественных монополий на транспортировку электроэнергии, направленные на необоснованное получение дохода сверх расчетных значений, в частности, предоставление в регулирующий орган заведомо недостоверных сведений и документов. В таком случае устанавливаемый регулятором завышенный тариф для конкретного субъекта электроэнергетики приведет к повышению единого тарифа на всей территории субъекта России для неограниченного круга потребителей электроэнергии на незначительную долю. При этом ввиду большого количества потребителей и общего объема выручки указанному широкому кругу лиц в целом причиняется ущерб в особо крупном размере, а само хищение денежных средств осуществляется, очевидно, в рамках единого умысла, исходя, в том числе, из положений и разъяснений Пленума Верховного суда РФ [3]. Однако ввиду отсутствия конкретных потерпевших, которым причинен существенный материальный ущерб, успешная судебная практика по таким материалам практически отсутствует. Следственные органы и суды в подобных случаях преимущественно предпринимают попытки подсчета ущерба отдельно для конкретных потерпевших, наиболее пострадавших от преступной деятельности. Так, при квалификации преступной деятельности группы, осуществлявшей умышленный недолив моторного топлива на АЗС широкому кругу покупателей, ущерб калькулировался на основании данных оборота по топливным картам для каждого клиента АЗС в отдельности, что существенно осложнило проведение следственных действий и привело к затягиванию рассмотрения уголовного дела по существу в суде, а впоследствии - к оправдательному приговору в отношении ряда подсудимых [4].
Предметом преступлений против собственности, совершаемых в сфере ТЭК, может являться любое имущество: углеводородное сырье, нефтепродукты, различное оборудование, денежные средства, имущественные права, ценные бумаги и т. д. В большинстве случаев установление предмета преступления и его характеристик не представляет существенной трудности. Вместе с тем в недостаточной степени урегулированы вопросы признания в качестве предмета преступной деятельности электроэнергии. Так, в соответствии с позицией ВС РФ, изложенной в п. 22 ППВС № 48 от 30 ноября 2017 г., действия, направленные на противоправное использование электроэнергии (в частности, в виде бездоговорного или безучетного потребления) с причинением ущерба субъекту электроэнергетики либо иному лицу подлежат квалификации в соответствии со ст. 165 УК РФ. Однако, учитывая высокий нижний предел наступления уголовной ответственности за такие деяния, проблема установления размера потребленной электроэнергии, подтвержденного надлежащим экспертным заключением, является препятствием для применения указанной нормы. Попытки же применения в качестве размере ущерба расчетных величин, используемых
для взыскания убытков в гражданско-правовом порядке в соответствии с ведомственной нормативно-правовой базой электроэнергетики, в настоящее время не имеют под собой надлежащей базы в уголовном законе.
Конкретными статьями Особенной части УК РФ и квалифицирующими признаками их квалифицированных составов предусматриваются соответствующие способы совершения преступления, например, совершение хищения путем обмана или злоупотребления доверием либо кражи из нефтепровода. Выделение кражи из нефтепровода, нефтепродуктопровода, газопровода в качестве квалифицирующего признака ч. 3 ст. 158 УК РФ, очевидно, объясняется повышенной общественной опасностью таких хищений вследствие возможного наступления тяжких последствий в виде загрязнения окружающей среды, возникновения ЧС техногенного характера, прекращения поставок транспортируемых веществ. В оперативно-следственной практике указанная норма активно применяется при пресечении таких краж на стадии приготовления и покушения. Следует также отметить, что в случае повреждения или разрушения трубопровода в ходе совершения такой кражи, а также наступления иных тяжких последствий, данные деяния подлежат дополнительной квалификации по ч. ч. 3-5 ст. 215.3 УК РФ [5].
В случае совершения хищения из цистерн и резервуаров такое деяние подлежит квалификации по ч. 2 ст. 158 УК РФ как кража, совершенная из хранилища.
Преступления против собственности в сфере ТЭК характеризуются, чаще всего, крупным либо особо крупным размером похищенного.
Актуальным вопросом, связанным с рассмотрением объективной стороны преступлений, является квалификация деяний в сфере ТЭК по ст. 165 УК РФ. Учитывая фактическое наличие в большинстве случаев корыстного умысла, а не умысла на причинение ущерба потерпевшему, в рассматриваемом контексте указанная норма выступает, скорее, привилегированным составом преступления, применяемым при невозможности по той или иной причине применения норм, предусматривающих уголовную ответственность за хищение, чем самостоятельным составом преступления. Так, помимо упоминавшегося выше применения ст. 165 УК РФ для привлечения к ответственности лиц, совершающих несанкционированный отбор электроэнергии в силу проблем гражданско-правовой характеристики предмета преступного деяния [6], по указанной норме Особенной части УК РФ нередко квалифицируются также хищения при невозможности доказать возможность обращения изъятого имущества в пользу преступника или третьих лиц, а равно наличие соответствующего умысла. В связи с изложенным вызывает удивление очевидно привилегированный характер как диспозиции (в части размера), так и санкции рассматриваемой статьи (преступление небольшой или средней тяжести). Представляется очевидным, что общественная опасность таких деяний абсолютно аналогична хищениям, хотя бы в силу того что потерпевшему, как правило, безразлична цель причинения ему ущерба и дальнейшая судьба отчужденного имущества.
Говоря об уголовной ответственности за несанкционированное потребление электроэнергии, совершаемое путем подключения к объектам электросетевой инфраструктуры, следует отметить отсутствие уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за повторное (с учетом административной преюдиции) совершение такого деяния. Уголовная ответственность по ст. 215.2 УК РФ наступает исключительно за разрушение, повреждение или приведение в негодность иным способом объектов жизнеобеспечения. Вместе с тем в отличие от ч. 1 ст. 215.3 УК РФ в данном случае наличие подобной нормы было бы более актуально ввиду отсутствия конкуренции норм, так как ответственность по ч. 1 ст. 165 УК РФ наступает только при фактическом причинении такой деятельностью ущерба в размере более 250 тыс. р. Очевидно, что законодатель существенно недооценивает общественную опасность самовольных подключений к высоковольтным линиям электропередач.
Квалифицирующие признаки распространенной группы преступлений в сфере ТЭК, а именно коррупционной преступности существенно отличается от иных видов преступных проявлений в этой сфере деятельности.
Федеральное законодательство определяет коррупцию как: а) «злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами; б) совершение деяний, указанных в подпункте «а» настоящего пункта, от имени или в интересах юридического лица».
В соответствии с Перечнем № 23 преступлений коррупционной направленности, утвержденным Указанием Генпрокуратуры России № 853/11, МВД России № 5 от 25.12.2018 признаками коррупционных преступлений являются: соответствие субъекта преступления требованиям примечаний к ст. ст. 285 или 201 УК РФ соответственно; связь деяния со служебным положением субъекта, отступлением от его прямых прав и обязанностей; наличие корыстного мотива и преступного умысла. Исходя из требований указанного перечня наибольшее распространение в сфере ТЭК находят деяния, предусмотренные ст. ст. 201 (при наличии корыстного мотива), 204, 204.1, 290, 291, 291.1, а также ст. ст. 285 и 286 (обе при наличии корыстного мотива) УК РФ. Таким образом, в любом случае объектом коррупционных преступлений являются в первую очередь общественные отношения, охраняющие интересы службы как в органах власти различного уровня, местного самоуправления, так и в коммерческих организациях.
Однако, учитывая постоянную эволюцию уголовного закона и связанных с ним иных федеральных и ведомственных нормативно-правовых норм, к настоящему времени обобщенная схема состава коррупционного преступления уже не является столь бесспорной, что приводит к определенным противоречиям. Так, введенные в 2018 г. ст. ст. 200.4 и 200.5 УК РФ, отнесенные законодателем к преступлениям в сфере экономической деятельности, являются правовыми аналогами ст. ст. 201, 204, 290, 291 УК РФ, отличаясь от них по своему субъекту. В соответствии с диспозицией ст. 200.4 УК РФ, таким субъектом является лицо, ответственное за проведение закупочных процедур, но при этом не обладающее полномочиями, предусмотренными примечаниями к ст. ст. 201 и 285 УК РФ. Однако, несмотря на несоответствие таких должностных характеристик приведенным выше критериям отнесения лица к субъекту коррупционного преступления, изложенным в рассмотренном Перечне № 23 преступлений коррупционной направленности, ст. ст. 200.4 (при условии наличия корыстного мотива) и 200.5 прямо отнесены к числу коррупционных.
Вместе с тем представляется возможным предположить, что наиболее рациональным путем расширения субъектного состава антикоррупционных норм могло бы стать не расширение их количества для указания в них каждого специального субъекта в отдельности, а коррекция соответствующих примечаний к ст. ст. 201 и 285 УК РФ соответственно.
Предметом наиболее характерной части коррупционных преступлений, в том числе и в сфере ТЭК, являются деньги, ценные бумаги, иное имущество, а также услуги имущественного характера и имущественные права.
Вызывает определенный интерес вопрос о наличии либо отсутствии в коррупционных преступлениях потерпевшего. Наличие такового очевидно в большинстве случаев совершения преступлений, предусмотренных ст. ст. 201, 285, 286 УК РФ, а также аналогичных им новелл. Особенностью деяний, предусмотренных ст. ст. 201, 285 УК РФ, в сфере ТЭК в ряде случаев можно назвать присутствие дополнительного потерпевшего. Так, в широко распространенных случаях возбуждения уголовных дел по признакам преступления, предусмотренного ст. 201 УК РФ, в случае умышленного неперечисления гарантирующим поставщикам электроэнергии, газа или теплоснабжающим организациям собранных денежных средств управляющими компаниями за соответствующие потребленные населением ресурсы, исходя из диспозиции статьи основным потерпевшим является сама управляющая компания, вопреки законным интересам которой, а именно права на законное извлечение прибыли в ходе нормальной хозяйственной деятельности, действует лицо из числа ее руководства. Однако фактическим потерпевшим, которому причиняется непосредственный материальный ущерб, является, очевидно, именно ресурсоснабжающая организация, которая и является в подавляющем большинстве случаев инициатором уголовного преследования.
Также следует рассмотреть вопрос признания потерпевшими по коррупционным преступлениям, связанным с передачей незаконных денежных вознаграждений, лиц, осуществлявших дачу подкупа или взятки и впоследствии освобожденных от уголовной ответственности.
Так, в п. 30 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» (с учетом изменений, внесенных Постановлением Пленума Верховного суда РФ от 24 декабря 2019 г. № 59), указано, что в общем случае даже при условии освобождения лица от такой уголовной ответственности, оно не может быть признано потерпевшим [7].
Однако далее ВС РФ указывает ряд случаев (крайняя необходимость, психическое принуждение, действия под контролем субъектов оперативно-розыскной деятельности), при которых лицо все же может приобрести статус потерпевшего. Следует отметить, что именно эти случаи и являются широко распространенными в следственной и судебной практике, в связи с чем факты признания таких лиц потерпевшими встречаются широко.
В большинстве случаев объективная сторона коррупционных преступлений в сфере ТЭК характеризуется совершаемыми субъектами действиями, направленными, во-первых, на нарушение установленных правил службы в целях оказания содействия себе или третьим лицам в достижении целей, которые могут быть как противоправными, так и законными, а во-вторых, на извлечение от таких действий дохода в той или иной форме для себе или третьих лиц. Например, наиболее частыми примерами элементов объективной стороны указанных преступных деяний, подвергшихся исследованию, являлись дача и получение незаконных вознаграждений (подкупов и взяток) за оказание содействия при технологическом присоединении абонентов к электрическим, тепловым и газовым сетям, осуществлении закупочных процедур за невосприпятствование преступным группам при изготовлении несанкционированных врезок, вывод денежных средств, предназначенных для перечисления ресурсоснабжающим организациям, в пользу третьих лиц и т. д.
Основной практической проблемой уголовно-правовой характеристики объективной стороны таких преступлений является дифференциальная квалификация общих и специальных норм между собой, а также со смежными составами преступлений против собственности. Так, в оперативно-следственной практике на территории Самарской области у следственного органа возникала необходимость дифференцирования покушения на посредничество в передаче коммерческого подкупа одному из руководителей предприятия ТЭК от обещания такого посредничества. Несмотря на ранее задокументированные в ходе ОРМ попытки обвиняемого установить контакт с желаемым конечным получателем подкупа (вопреки желанию последнего), в ходе следствия не были доказаны конкретные действия преступника, направленные на попытку передачи полученного от выгодоприобретателя денежного вознаграждения, и, тем более, наличие реальной возможности осуществления такого действия, вследствие чего деяние было окончательно квалифицировано как обещание посредничества в коммерческом подкупе. Установление в действиях субъекта признаков обмана или злоупотребления доверием, выраженных, например, в намеренном завышении трудоемкости или создания иллюзии противозаконности действий, совершаемых в пользу дающего, часто приводит к итоговой квалификации деяния как квалифицированного мошенничества, даже несмотря на факт исполнения преступником своих обязательств перед дающим в целом.
С другой стороны, получение денежных средств за любые действия (бездействие) в пользу дающего в сфере исполнения субъектами, предусмотренными примечаниями к ст. ст. 201 и 285 УК РФ соответственно, своих обязанностей по службе, с большой долей вероятности влечет за собой привлечение таких лиц к уголовной ответственности в соответствии со ст. ст. 204, 290 УК РФ. Вместе с тем в постановлении Пленума Верховного суда РФ разъясняется ряд случаев, когда действия рассматриваемых специальных субъектов таковых деяний не образуют, например в случаях принятия имущества, «хотя и связанных с исполнением его профессиональных обязанностей, но при этом не относящихся к полномочиям представителя власти, организационно-распорядительным либо административно-хозяйственным функциям» [7], либо при использовании лицом исключительно личных контактов даже в своей профессиональной отрасли.
Существенным с правовой точки зрения квалифицирующим признаком, присутствующим в составах, устанавливающих ответственность за получение субъектом незаконных денежных вознаграждений, является совершение указанных деяний, сопряженное с вымогательством предмета преступления. В судебно-следственной практике указанный факт влечет за собой освобождение от уголовной ответственности лица, передавшего такое незаконное вознаграждение, даже в случае несвоевременного обращения в правоохранительные органы или отсутствие такового вообще.
Следует также отметить, что совершение субъектом коррупционного преступления в ходе его совершения противоправных деяний, образующих иные составы преступлений, создает правовые основания для дополнительной их квалификации в соответствии со статьями Особенной части УК РФ. Например, действия сотрудника предприятия ТЭК, получившего от преступной группы коммерческий подкуп за сокрытие фактов нарушений при сдачи некачественной нефти в трубопроводную систему и осуществившего во исполнение взятых на себя обещаний подмену лабораторных проб, что повлекло за собой причинение особо крупного ущерба предприятию, подлежат также дополнительной квалификации по ст. 215.3 УК РФ [1].
Существенные отличия имеет уголовно-правовая характеристика преступлений, направленных на умышленное причинение ущерба топливно -энергетическому комплексу страны и его элементам без корыстного мотива. К таковым можно отнести различные преступные посягательства, предусмотренные, в первую очередь, ст. ст. 167, 205, 215.2, 215.3 (при совершении преступления из хулиганских побуждений), 281 УК РФ. Несмотря на сходство по ряду выделенных
признаков, объекты рассматриваемых преступлений имеют ярко выраженные различия. Очевидно, что если для ст. 167 УК РФ объектом преступного посягательства являются в первую очередь имущественные отношения, для ст. ст. 205, 215.2, 215.3 - общественные отношения, охраняющие общественную безопасность, то для ст. 281 УК РФ - общественные отношения, охраняющие государство, его экономическую безопасность и обороноспособность.
Однако следует отметить, что для указанных выше составов преступлений формулирование объекта преступления носит, скорее, теоретический характер, так как является вторичным относительно дифференцирования преступных деяний по другим признакам. Теоретический интерес представляет, например, отнесение законодателем ст. 205 УК РФ к преступлениям против общественной безопасности, тогда как предусмотренная в диспозиции статьи специальная цель преступления, объектом исполнения которой являются в первую очередь органы власти, указывает, скорее, на близость данного состава к преступлениям против государственной власти.
Предметом преступлений выступает физическая инфраструктура предприятий и организаций топливно-энергетического комплекса - трубопроводы, линии электропередач, электроподстанции, нефтебазы, нефтеперерабатывающие установки, теплоэлектростанции и т. д. Несмотря на то что такие преступления несут общественную опасность для широкого (либо неограниченного) круга лиц, в подавляющем большинстве случаев имеется юридическое лицо, которое может быть признано непосредственным потерпевшим. Чаще всего таковым является организация-владелец объектов материального мира, являющихся предметом противоправного деяния.
Особую важность для верной квалификации рассматриваемых деяний имеет установление и доказывание мотива и цели их совершения, так как прочие признаки состава преступления могут являться идентичными, что не позволило бы разграничить рассматриваемые смежные преступления, существенно различающиеся даже по предусмотренным санкциям. Так, если в террористических составах основной целью совершения преступления является деструктивное управляющее воздействие на органы власти, в диверсии - нанесение ущерба экономическому и оборонному потенциалу страны, то в случае совершения преступления, предусмотренного ст. 167 УК РФ целью (которая не является обязательным признаком состава), по сути, является причинение ущерба непосредственно предприятиям ТЭК. В составах, предусмотренных ст. ст. 215.2, 215.3 УК РФ, цель как признак состава преступления законодателем также не предусмотрена и при должном рассмотрении носит в основном имущественный характер либо отсутствует вовсе (при хулиганских действиях). Мотивы, формирующие указанные цели, также крайне разнообразны. Если для террористических преступлений мотивы определяются как политические или религиозные и не являются обязательным признаком состава, то, например, для ст. ст. 215.2, 215.3 УК РФ они предусмотрены законодателем как низменные (хулиганские, корыстные). Конструкция ст. 167 УК РФ мотива как обязательного признака состава преступления не имеет, однако в практике мотив как факультативный признак зачастую может быть установлен, в первую очередь, из показаний свидетелей и обвиняемых, как совершение преступления из мести, корыстных побуждений и т. д. Вместе с тем, учитывая, что только специальная цель и мотив зачастую позволяет дифференцировать деяния, предусмотренные ст. 167 УК РФ, от ст. ст. 205, 281 и других специальных составов УК РФ, в ряде случаев по указанной статье уголовного закона следователям приходится квалифицировать и более тяжкие деяния, признаки субъективной стороны которых доказать не удается. В связи с этим вызывает вопросы крайне низкий верхний порог санкции по данному составу, даже в случае наступления особо тяжких последствий, что определенно не отражает реальную общественную опасность преступления. На практике, однако, в случае причинения в результате совершения преступления смерти одному или более лицам, в целях избегания необоснованно мягкого наказания для преступника следователи прибегают к квалификации деяния по квалифицированным нормам ст. 105 УК РФ с косвенным умыслом.
Таким образом, законодательство Российской Федерации, в том числе и уголовное, требует совершенствования в части устранения недостатков, выявленных в ходе практической деятельности правоохранительных органов по квалификации преступных действий, совершаемых на объектах топливно-энергетического комплекса, а именно в части определения понятия должностного лица, определения собственника на отдельные объекты в указанной сфере деятельности, что будет способствовать правильному определению потерпевшего, которому причинен ущерб. Требуется также устранение конкуренции между нормами особенной части УК РФ в части уточнения отдельных положений, касающихся квалифицирующих признаков.
Библиографический список
1. Хлор поставили на место // Российская газета. 2019. № 159 (7917).
2. Уголовно-процессуальный кодекс от 22 ноября 2001 г. [Электронный ресурс] // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 12.03.2022).
3. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верховного суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 [Электронный ресурс] // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 12.03.2022).
4. Уголовное дело № 1-2/2020 в отношении Ю., П., С., К. В производстве Самарского областного суда (неопубликованный акт).
5. О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое: постановление Пленума Верховного суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 [Электронный ресурс] // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 12.03.2022).
6. Седогин А. М. Уголовно-правовые аспекты борьбы с несанкционированным потреблением электроэнергии // Вестник НИЦ МИСИ: Актуальные вопросы современной науки. 2020. № 24. С. 70-80.
7. О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях: постановление Пленума Верховного суда РФ от 9 июля 2013 г. № 24 [Электронный ресурс] // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 12.03.2022).
References
1. Khlor postavili na mesto [Chlorine was put in place]. Rossiiskaya gazeta [Russion Newspaper], 2019, no. 159 (7917) [in Russian].
2. Ugolovno-protsessual'nyi kodeks ot 22 noyabrya 2001 g. [Criminal Procedure Code of November 22, 2001]. SPS «Konsul'tant Plyus» [SPS Consultant Plus] (Accessed: 12.03.2022) [in Russian].
3. O sudebnoi praktike po delam o moshennichestve, prisvoenii i rastrate: postanovlenie Plenuma Verkhovnogo suda RF ot 30 noyabrya 2017 g. no. 48 [On judicial practice in cases of fraud, embezzlement and embezzlement: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of November 30, 2017 G. no. 48]. SPS «Konsul'tant Plyus» [SPS Consultant Plus] (Accessed: 12.03.2022) [in Russian].
4. Ugolovnoe delo no. 1-2/2020 v otnoshenii Yu., P., S., K. V proizvodstve Samarskogo oblast-nogo suda (neopublikovannyi akt) [Criminal case no. 1-2/2020 against Yu., P., S., K. In the proceedings of the Samara Regional Court (unpublished act)] [in Russian].
5. O sudebnoi praktike po delam o krazhe, grabezhe i razboe: postanovlenie Plenuma Verkhovnogo suda RF ot 27 dekabrya 2002 g. no. 29 [On judicial practice in cases of theft, robbery and robbery: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation no. 29 of December 27, 2002]. SPS «Konsul'tant Plyus» [SPS Consultant Plus] (Accessed: 12.03.2022) [in Russian].
6. Cedogin A. M. Ugolovno-pravovye aspekty bor'by s nesanktsionirovannym potrebleniem el-ektroenergii [Criminal-legal aspects of combating unauthorized electricity consumption]. Vestnik NITs MISI: Aktual'nye voprosy sovremennoi nauki [Bulletin of the NIC MISI: Topical issues of modern science], 2020, no. 24, рр. 70-80 [in Russian].
7. O sudebnoi praktike po delam o vzyatochnichestve i ob inykh korruptsionnykh prestupleni-yakh: postanovlenie Plenuma Verkhovnogo suda RF ot 9 iyulya 2013 g. no. 24 [On judicial practice in cases of bribery and other corruption crimes: Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation no. 24 of July 9, 2013]. SPS «Konsul'tant Plyus» [SPS Consultant Plus] (Accessed: 12.03.2022) [in Russian].
