CC BY
23
3. Magometov A.A. Agul'skij yazyk (Issledovanie i teksty). Tbilisi, 1970.
4. Tarlanov Z.K. Aguly: ih yazyk i istoriya. Petrozavodsk, 1994.
5. Tarlanov Z.K. Yazyk ikul'tura. Petrozavodsk, 1984.
6. Fomina I.M. Sovremennyjrusskijyazyk. Moskva, 2001.
7. Kalinin A.V. Leksika russkogo yazyka. Moskva, 1971.
8. Gajdarov R.I. Leksika lezginskogo yazyka. Mahachkala, 1966.
9. Sulejmanov N.D. Agul'sko-russkij dialektologicheskijslovar'. Mahachkala, 2003.
10. Tarlanov Z.K. Obschevostochnyjleksicheskij fond. Petrozavodsk, 2005.
Статья поступила в редакцию 03.03.17
УДК 821.161.1
Morozova S.N., Cand. of Sciences (Philology), teacher, Department of the Russian Language, Military Academy of Logistics
(Penza, Russia), E-mail: [email protected]
Zhatkin D.N., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Head of Department of Translation and Methods of Translation, Penza
State Technological University (Penza, Russia), E-mail: [email protected]
J.W. GOETHE'S CREATIVE WORK IN K.I. CHUKOVSKY'S LITERARY AND CRITICAL UNDERSTANDING. The article is dedicated to perception of J.W. Goethe's works by K.I. Chukovsky. Popularity of the German writer's creative work was caused by specifics of his esthetic and philosophical concepts close to the Russian readers' mentality. "The Sorrows of Young Werther" and "Faust", according to K.I. Chukovsky, were conductors of the public ideas at the heart of which the aspiration of people to the change of life was shown. New art reality, educational spirit in combination with different ways of reality display - all this didn't let to correlate these works with any literary direction. Therefore, understanding J.W. Goethe's works by this or that cultural tradition happened, according to K.I. Chukovsky, in correlation to the development of socio-historical relations.
Key words: K.I. Chukovsky, J.W. Goethe, Russian-German literary and historical and cultural communications, educational pathos, sentimental novel, Romanticism, cross-cultural communication, tradition, Russian literature, German literature, art universalism.
С.Н. Морозова, канд. филол. наук, преп. каф. русского языка, Военная академия материально-технического
обеспечения, г. Пенза, Е-mail: [email protected]
Д.Н. Жаткин, д-р филол. наук, проф., зав. каф. перевода и переводоведения, Пензенский государственный
технологический университет, г. Пенза, Е-mail: [email protected]
ТВОРЧЕСТВО И.В. ГЁТЕ В ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКОМ ОСМЫСЛЕНИИ К.И. ЧУКОВСКОГО
Статья посвящена теме восприятия произведений И.В. Гёте К.И. Чуковским. Популярность творчества немецкого писателя была обусловлена спецификой его эстетических и философских концепций, близких умонастроению русских читателей. «Страдания юного Вертера» и «Фауст», по мнению К.И. Чуковского, явились проводниками общественных идей, в основе которых проявилось стремление людей к изменению жизни. Новая художественная реальность, просветительский дух в сочетании с разными способами отображения действительности - все это не позволяло соотнести данные произведения с каким-либо литературным направлением. Поэтому осмысление произведений И.В. Гёте той или иной культурной традицией происходило, по наблюдению К.И. Чуковского, в соотнесении с развитием общественно-исторических отношений.
Ключевые слова: К.И. Чуковский, И.В. Гёте, русско-немецкие литературные и историко-культурные связи, просветительский пафос, сентиментальный роман, романтизм, межкультурная коммуникация, традиция, русская литература, немецкая литература, художественный универсализм.
Восприятие творчества И.В. Гёте в России - одна из ярких страниц в истории русско-немецких литературных связей. И.В. Гёте оказал колоссальное воздействиена русскую литературу и художественную культуру, о чем подробно написано в монографических исследованиях В.В. Сиповского [1], В.А. Розова [2], С.Н. Дурылина [3], В.М. Жирмунского [4], С.В. Турае-ва [5], Р.Ю. Данилевского [6], печатных трудах С.Л. Франка [7], П.Б. Струве [8], П.Н. Беркова [9], Н.Д. Кочетковой [10], Г.В. Стад-никова [11]. Малоизученной остаётся тема осмысления художественного наследия И.В. Гёте К.И. Чуковским, который в своих литературно-критических, публицистических работах, дневнике и письмах обозначил как существенное внимание русских читателей, переводчиков к отдельным сочинениям И.В. Гёте, так и влияние традиций творчества немецкого классика на русских писателей.
Являясь теоретиком художественного перевода, Чуковский способствовал популяризации качественных и наиболее соответствующих специфике творчества немецкого писателя русских интерпретаций. Ещё в начале своей литературной деятельности писатель выступал за соответствие переводного произведения подлиннику, сохранение его стилевых особенностей и идейного содержания. Это смотрелось достаточно ново, поскольку произведения зарубежных писателей в начале XX в. нередко качественно переосмысливались и включались поэтами-переводчиками в собственные авторские сборники (например, под заглавием «Из Гёте» и т. п.).
В 1932 г. в Советском Союзе широко отмечалось столетие со дня смерти И.В. Гёте, причём размах торжеств побудил Чу-
ковского оставить такую запись в дневнике: «...вдруг в газетах целые страницы об этом неизвестном ударнике - как будто он герой какого-нибудь цеха. И психоз: все устремились на чествование этого Гёте» [12, с. 467]. Новое поколение лучше узнавало Гёте. Чуковский приводил в пример Женю Лунц, сестру писателя Льва Лунца, которая, будучи двенадцатилетней девочкой, «знала наизусть (в оригинале!) многие стихотворения Гёте <...> и вообще поражала <...> своей эрудицией» [13, с. 577]. Активной пропаганде творчества Гёте как величайшего достижения мировой культуры особо способствовали, по наблюдению Чуковского, «жаркие статьи» [14, с. 317] А.В. Луначарского.
Популярность немецкого писателя способствовала появлению большого числа переводов, выполненных как признанными мастерами художественного слова, так и начинающими авторами. Эти переводы не всегда были качественны. Чуковский считал художественное мастерство переводчика недостаточным критерием для точной передачи замысла автора «Вертера», видел причины неудач русских интерпретаторов: «У Гёте сильная эмоциональная сторона «Вертера» получилась потому, что сам он находился под гнетом таких страданий и сошел бы с ума, если бы не избавился от них, изобразив их в романе» [15, с. 331]. Сложность переводов из Гёте также заключалась в необходимости при соблюдении формальной точности перевода передать многостильный характер произведений, в которых лиризм повествования сочетается с реалистическим подтекстом. Такая черта произведений Гёте (например, «Страданий юного Вертера») осложняла восприятие русских читателей, привыкших к классическим канонам сентиментализма с при-
сущими ему чертами, не допускающими описаний мещанского быта.
По мнению Чуковского, к переводу произведений Гёте могут обращаться «только зрелые мастера, люди высокой культуры и тонкого изощренного вкуса», которые обладают одним очень редким достоинством - «умеют обуздывать свои индивидуальные пристрастия, сочувствия, вкусы ради наиболее рельефного выявления той творческой личности, которую они должны воссоздать в переводе» [16, с. 43]. В подтверждение собственного мнения Чуковский приводил мысль Белинского: «В переводе из Гёте мы хотим видеть Гёте, а не его переводчика; если б сам Пушкин взялся переводить Гёте, мы и от него потребовали бы, чтоб он показал нам Гёте, а не себя» [16, с. 43].
Из переводов «Фауста» чаще других републикуется перевод Б.Л. Пастернака, выполненный в 1948-1953 гг. Несмотря на несомненные художественные достоинства, этот перевод в первые годы после публикации критиковался за вольное обращение с образным строем и метрикой оригинала. К.И. Чуковский дал «Фаусту» в прочтении Пастернака такую характеристику: «Видел «Фауста» Пастернака. Есть удачные места, но в общем - неровно, с провалами, синтаксис залихватский, рифмы на ура» [17, с. 161]. Достоинства «Фауста» Пастернака были обусловлены «просторечием <...>, гибкой и богатой фразеологией, «словно он всего Даля наизусть выучил»» [17, с. 217], а также мощью, непринужденностью и многообразием стиха, наиболее полно отразившими Гётевский замысел.
Примером неудачного прочтения «Фауста» Чуковский считал переложение М.П. Вронченко, характеризовавшееся буквальной точностью, сходством с подлинником, но не передававшее его поэтического обаяния. В обращении к читателю М.П. Вронченко утверждал, что благозвучие стиха его не интересует, что главные характеристики удачного перевода - верность и ясность в передаче мыслей, сила и сжатость выражения, связность и последовательность речи. Однако М.П. Вронченко, по наблюдению К.И. Чуковского, не обратил внимания на самую важную черту Гётевских произведений - их многоплановую и красочную фонетику: «Он воображал, что поэзия Гёте может существовать и помимо фонетики, что фонетика есть только внешняя оболочка поэзии, не главное, а последнее дело. Ему и в голову не приходило, что, пренебрегая фонетикой, он тем самым в тысячу раз ослабляет именно идейную сторону поэзии Гёте, о которой столько хлопотал» [16, с. 74].
Тот же недостаток характерен и для перевода А.А. Фета, который, считая точность главным качеством любого переложения зарубежного произведения, не считал обязательным воспроизводить художественную образность оригинала: «Он не отрицал, что воспроизведение «прелести формы», как он выражался, придает переводу высокую ценность, но он был уверен, что позволительно обойтись и без этих красот». Категоричное следование этой антипоэтической теории приводило к тому, что читателю при знакомстве с его переводом становился непонятным факт отнесения «Фауста» к числу величайших произведений поэзии. «Прославленная трагедия оказалась в интерпретации Фета такой косноязычной, корявой и шершавой, что Гёте должен был представиться русским читателям одним из самых неумелых писателей» [16, с. 75].
Эти переложения «Фауста» искажали идейное содержание произведения, его художественную концепцию. И как бы парадоксально, по мнению Чуковского, не звучало утверждение, что «самый точный перевод Гётевских «Горных вершин» дан, конечно, нарушителем всех буквалистских канонов Лермонтовым, а не теми фетишистами точности, которые переводили это же стихотворение Гёте с самым тщательным соблюдением ритмики, рифмовки и строфики» [16, с. 76], оно отражает основные противоречия при создании высокохудожественного перевода.
Одними из самых неудачных Чуковский считал переводы произведений И.В. Гёте, выполненные С.В. Шервинским: «Судя по его <С.В. Шервинского> переводам Гёте (о которых есть рецензии в последнем номере «Литературной критики»), он переводчик неважный. У него есть большая культура, но нет главного: влаги таланта. А здесь нужна влага, нужно передать магию сло-воречения» [18, с. 268]. Подлинным мастером, сумевшим найти подход к текстам И.В. Гёте, Чуковский считал Бориса Заходера.
Библиографический список
К теме недопустимости формального подхода к переводам из Гёте, заслонявшего художественную сущность его произведений, Чуковский нередко обращался в книге «Высокое искусство»: упоминания и развернутые характеристики немецкого писателя и его произведений можно прочесть во второй, третьей, седьмой, восьмой, десятой главах.
Чуковского интересовали вопросы восприятия творчества Гёте русской литературой, в частности, влияние Гётевских мотивов на произведения русских писателей. Например, «Фауст» И.В. Гёте явился проводником передовых общественных идей, воплощением философской мысли эпохи, отразившей движение за изучение природы, постижение ее законов. Стремление людей к новой жизни проявлялось не в политической борьбе и не в практической деятельности, а в нравственных исканиях: «Чуть в мир выбрасывается новый титанический вопль о счастье, сейчас же жажда его перевоплощается в жажду того тридевятого царства, где это счастье может быть осуществимо. Гёте, Шиллеру, Ницше - нужна была древняя Эллада. Поиск гармонии является воплощением заветнейших стремлений» [19, с. 463].
Такие искания приводят к внутренней неудовлетворенности; в бытовой жизни возникает противоречие, которое Чуковский видит в нежелании человеческого духа возноситься и творить: «И что это за проклятие для этого скованного Прометея, для духа человеческого - что чуть настает пора спокойствия, тишины, мира, - пора беспрепятственного развития, сытости, единения и свободы, когда только бы и творить, только бы и возноситься, - так он сейчас же и иссякает, сводится на кухонные рецепты и на изобретение лучшей ваксы для чистки ботинок. «Босяку» же, нашему родному герою, такая вакса не нужна - уже хотя бы потому, что у него нет ботинок. И потому небо дрожит, когда он взывает к своему Зевесу: Ich dich ehren? Wofür? / Hast du die Schmerzengelindert/ Je des Beladenen? / Hast du die Thränengestillt / Jedes Gedängsteten?...» [Мне чтить тебя? За что? / Облегчил ли ты когда-нибудь скорби угнетенного? / Унял ли ты когда-нибудь слезы страдающего? <нем.>] [19, с. 464].
О влиянии Гётевских мотивов на творчество А.А.Блока Чуковский размышлял в очерке «Александр Блок» (1908), указывая на новую магию слов в произведениях поэта, которой прежде не было в русской литературе, на умение находить тайну и божественность в обыденности; это позволяет писателю назвать современника «воспитанным на творчестве Гёте» [20, с. 51].
Схожую параллель можно провести и с А.К. Толстым, творчеству которого Чуковский посвятил статью «Поэт-духовидец» (1906). Упоминая известную фразу «Старец Гёте ласкает его на коленях...» [21, с. 393], Чуковский признавал, что творчество И.В. Гёте заметно обогатило художественный мир русского писателя. Анализ переводов А.К. Толстого из И.В. Гёте, осуществленный Чуковским, свидетельствовал, что во многом являясь оригинальными произведениями, они композиционно-тематически и лексико-стилистически берут в качестве основы событийную канву подлинника. Многосторонние литературные и историко-культурные связи получили отражение не только в переводах А.К.Толстого, но и в произведениях, написанных им по мотивам Гётевских стихотворений.
Чуковский упоминает и Ф.И. Тютчева, строки которого «Ночь, хмурая, как зверь стоокий, / Глядит из каждого куста» могли быть навеяны двустишием Гёте [16, с. 337]. Тяготение Тютчева в этом стихотворении к афористической форме изложения объясняется романтическим культом интуитивного и рационального, который в совокупности с философскими раздумьями и пафосным обобщением составляет основу Гётевской поэзии.
Таким образом, творчество И.В. Гёте воспринималось Чуковским с учётом путей и традиций развития русской литературы и художественной культуры. В 1920 - 1930-е гг. особенно важным было представление об исканиях духовно богатой личности в условиях враждебного ей общества. Просветительский пафос литературного наследия Гёте обусловил его популярность у представителей сентименталистского направления в отечественной литературе, последователей романтизма. Чуковский отмечал, что каждая культурная традиция характеризовалась собственным восприятием творчества Гёте, отвечавшим идейным требованиям эпохи.
1. Сиповский В.В. История литературы как наука. Санкт-Петербург; Москва: Издательство Т-ва М.О. Вольф, 1906.
2. Розов В.А. Пушкин и Гёте. Киев: Тип. имп. унив. Св. Владимира, 1908.
3. Дурылин С.Н. Русские писатели у Гёте в Веймаре. Литературное наследство. Т. 4-6. Гёте. Москва: Журнально-газетное объединение, 1932: 81 - 504.
4. Жирмунский В.М. Гёте в русской литературе. Лениград: Гослитиздат, 1937.
5. Тураев С.В. Гёте и формирование концепции мировой литературы. Москва: Наука, 1989.
6. Данилевский Р.Ю. Пушкин и Гёте: Сравнительное исследование. Санкт-Петербург: Наука, 1999.
7. Франк С.Л. Зиммель и его книга о Гёте. Русская мысль. 1913; Кн. III.: 32 - 36.
8. Струве П.Б. Дух и слово. Статьи о русской и западно-европейской литературе. Париж: YMCA-PRESS, 1981.
9. Берков П.Н. К истории первоначального знакомства русского читателя с Гёте: (Библиографические материалы). Гёте. 1832-1932: Доклады, прочитанные на торжественных заседаниях в память Гёте. Ленинград: Издательство АН СССР, 1932: 98-107.
10. Кочеткова Н.Д. Литература русского сентиментализма (Эстетические и художественные искания). Санкт-Петербург: Наука, 1994.
11. Стадников Г.В. Гёте и его роман «Страдания юного Вертера». Гёте И.В. Страдания юного Вертера. Санкт-Петербург: Наука, 1999: 205 - 245.
12. Чуковский К.И. Собрание сочинений: В 15 т.; Т. 12. Дневник. 1922 - 1935. Комментарии Е. Чуковской. Москва: ТЕРРА-Книжный клуб, 2013.
13. Чуковский К.И. Собрание сочинений: В 15 т.; Т. 4. Живой как жизнь: О русском языке; О Чехове; Илья Репин; Приложение. Составление, комментарии Е. Чуковской. Москва: ТЕРРА-Книжный клуб, 2012.
14. Чуковский К.И. Собрание сочинений: В 15 т.; Т. 5. Современники; Приложение. Составление, комментарии Е. Чуковской. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2012.
15. Чуковский К.И. Собрание сочинений: В 15 т.; Т. 7. Литературная критика. 1908-1915. Предисловие и комментарии Е. Ивановой. Москва: ТЕРРА-Книжный клуб, 2012.
16. Чуковский К.И. Собрание сочинений: В 15 т.; Т. 3. Высокое искусство; Из англо-американских тетрадей. Составление Е. Чуковской и П. Крючкова. Москва: ТЕРРА-Книжный клуб.
17. Чуковский К.И. Собрание сочинений: В 15 т.; Т. 13. Дневник. 1936 - 1969. Комментарии Е. Чуковской. Москва: ТЕРРА-Книжный клуб, 2013.
18. Чуковский К.И. Собрание сочинений: В 15 т.; Т. 15. Письма (1926 - 1969). Вступ. статья Е. Ивановой, сост. Е. Ивановой, Л. Спиридоновой, Е. Чуковской. Общая ред., подг. текстов и коммент. Е. Ивановой и Е. Чуковской. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2013.
19. Чуковский К.И. Собрание сочинений: В 15 т.; Т. 11. Дневник. 1901 - 1921 / Предисл. В. Каверина; комментарии Е. Чуковской. М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2013.
20. Чуковский К.И. Собрание сочинений: В 15 т.; Т. 6. Литературная критика (1901 - 1907): От Чехова до наших дней; Леонид Андреев большой и маленький; Несобранные статьи (1901-1907). Предисловие и комментарии Е. Ивановой. Москва: ТЕРРА-Книжный клуб, 2012.
21. Чуковский К.И. Собрание сочинений: В 15 т.; Т. 9. Люди и книги. Комментарии Б. Мельгунова и Е. Ивановой. Москва: ТЕРРА-Книжный клуб, 2012.
References
1. Sipovskij V.V. Istoriya literatury kaknauka. Sankt-Peterburg; Moskva: Izdatel'stvo T-va M.O. Vol'f, 1906.
2. Rozov V.A. Pushkin i Gete. Kiev: Tip. imp. univ. Sv. Vladimira, 1908.
3. Durylin S.N. Russkie pisateli u Gete v Vejmare. Literaturnoe nasledstvo. T. 4-6. Gete. Moskva: Zhurnal'no-gazetnoe ob'edinenie, 1932: 81 - 504.
4. Zhirmunskij V.M. Gete vrusskojliterature. Lenigrad: Goslitizdat, 1937.
5. Turaev S.V. Gete i formirovanie koncepciimirovoj literatury. Moskva: Nauka, 1989.
6. Danilevskij R.Yu. Pushkin i Gete: Sravnitel'noe issledovanie. Sankt-Peterburg: Nauka, 1999.
7. Frank S.L. Zimmel' i ego kniga o Gete. Russkaya mysl'. 1913; Kn. III.: 32 - 36.
8. Struve P.B. Duh i slovo. Stat'i o russkoj i zapadno-evropejskoj literature. Parizh: YMCA-PRESS, 1981.
9. Berkov P.N. K istorii pervonachal'nogo znakomstva russkogo chitatelya s Gete: (Bibliograficheskie materialy). Gete. 1832-1932: Doklady, prochitannye na torzhestvennyh zasedaniyah vpamyat' Gete. Leningrad: Izdatel'stvo AN SSSR, 1932: 98-107.
10. Kochetkova N.D. Literatura russkogo sentimentalizma ('Esteticheskie i hudozhestvennye iskaniya). Sankt-Peterburg: Nauka, 1994.
11. Stadnikov G.V. Gete i ego roman «Stradaniya yunogo Vertera». Gete I.V. Stradaniya yunogo Vertera. Sankt-Peterburg: Nauka, 1999: 205 - 245.
12. Chukovskij K.I. Sobranie sochinenij: V 15 t.; T. 12. Dnevnik. 1922 - 1935. Kommentarii E. Chukovskoj. Moskva: TERRA-Knizhnyj klub, 2013.
13. Chukovskij K.I. Sobranie sochinenij: V 15 t.; T. 4. Zhivoj kak zhizn': O russkom yazyke; O Chehove; Il'ya Repin; Prilozhenie. Sostavlenie, kommentarii E. Chukovskoj. Moskva: TERRA-Knizhnyj klub, 2012.
14. Chukovskij K.I. Sobranie sochinenij: V 15 t.; T. 5. Sovremenniki; Prilozhenie. Sostavlenie, kommentarii E. Chukovskoj. M.: TERRA-Knizhnyj klub, 2012.
15. Chukovskij K.I. Sobranie sochinenij: V 15 t.; T. 7. Literaturnaya kritika. 1908-1915. Predislovie i kommentarii E. Ivanovoj. Moskva: TERRA-Knizhnyj klub, 2012.
16. Chukovskij K.I. Sobranie sochinenij: V 15 t.; T. 3. Vysokoe iskusstvo; Iz anglo-amerikanskih tetradej. Sostavlenie E. Chukovskoj i P. Kryuchkova. Moskva: TERRA-Knizhnyj klub.
17. Chukovskij K.I. Sobranie sochinenij: V 15 t.; T. 13. Dnevnik. 1936 - 1969. Kommentarii E. Chukovskoj. Moskva: TERRA-Knizhnyj klub, 2013.
18. Chukovskij K.I. Sobranie sochinenij: V 15 t.; T. 15. Pis'ma (1926 - 1969). Vstup. stat'ya E. Ivanovoj, sost. E. Ivanovoj, L. Spiridonovoj, E. Chukovskoj. Obschaya red., podg. tekstov i komment. E. Ivanovoj i E. Chukovskoj. M.: TERRA-Knizhnyj klub, 2013.
19. Chukovskij K.I. Sobranie sochinenij: V 15 t.; T. 11. Dnevnik. 1901 - 1921 / Predisl. V. Kaverina; kommentarii E. Chukovskoj. M.: TERRA-Knizhnyj klub, 2013.
20. Chukovskij K.I. Sobranie sochinenij: V 15 t.; T. 6. Literaturnaya kritika (1901 - 1907): Ot Chehova do nashih dnej; Leonid Andreev bol'shoj i malen'kij; Nesobrannye stat'i (1901-1907). Predislovie i kommentarii E. Ivanovoj. Moskva: TERRA-Knizhnyj klub, 2012.
21. Chukovskij K.I. Sobranie sochinenij: V 15 t.; T. 9. Lyudi i knigi. Kommentarii B. Mel'gunova i E. Ivanovoj. Moskva: TERRA-Knizhnyj klub, 2012.
Статья поступила в редакцию 16.02.17
yflK 821
Mostafavi Gero Hossein Ali., Candidate of Sciences (Philology), Senior teacher, Ferdowsi University of Mashhad (Mashhad -
Iran), E-mail: [email protected] ([email protected])
Saremi Gero Sakina, Postgraduate, Ferdowsi University of Mashhad (Mashhad - Iran), E-mail: [email protected]
THE STUDY AND COMPARISION OF WORKS ABOUT MOTHERLAND IN POETRY BY AKHMATOVA AND GHADA AL-SAM-
MAN. Love of country is natural, that God put between his creatures; homeland, as one of the components of identity, is considered in every nation. Interest and friendship towards the preservation of the culture and identity of a country can be effective. At any time, enemies attack country, poets with this pens defend it.
In different times nationalities, many poets wrote in praise of the motherland. Addressing the national poetry in contemporary times is important. Russian literature which can be oriented home poets Anna Akhmatova noted that with all the love for his homeland portrays. Contemporary Arab poets can be named Ghada al-Samman, the most important component of his poetic love and home. The poet well expressed enthusiasm about the country. The result of this research is that the home is the main theme in the poetry of Anna Akhmatova and Ghada al-Samman, Their home for several years to get away from it for political
