CC BY-NC-ND
62
Т.А. Аникеева
ТУРЕЦКАЯ НАРОДНАЯ ПОВЕСТЬ: ОСОБЕННОСТИ ЖАНРА И ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ
Турецкая народная повесть - особый жанр турецкого фольклора, имеющий устное и книжное бытование. Вопросы соотношения книжных и устных элементов в фольклорном произведении исследованы довольно широко, причем на материале самых разных восточных литератур, однако по отношению к тюркской словесности данная проблематика исследована мало. Целью статьи является попытка наметить круг основных проблем, возникающих при изучении этого жанра турецкого фольклора и связанных, как правило, со спецификой бытования турецкой народной повести одновременно в виде книги и в устном исполнении, а также связь этого жанра с народным театром и сказкой.
Ключевые слова: ислам, книжная традиция, литография, сказительст-во, Танзимат.
Жанр народной повести (НаШ кгкауезг) занимает особое место в турецкой литературе и фольклоре. Традиционно распространенная не только на востоке Турции (в Анатолии), но и на соседних территориях Азербайджана и Ирана1, турецкая народная повесть представляет собой некогда бытовавший исключительно в устной форме, а впоследствии записанный прозаический текст (с поэтическими фрагментами) новеллистического или фантастического содержания. Характерной чертой этого жанра является его бытование2 одновременно в устном и письменном виде и на границе между собственно литературной традицией и фольклором (зачастую тексты народных повестей представляют собой фольклори-зованные версии известных на Ближнем Востоке литературных сюжетов). Отсюда следует ряд проблем, которые неизбежно возникают перед исследователями.
© Аникеева Т.А., 2009
Хотя этот жанр фольклора изучен в турецкой фольклористической традиции достаточно подробно, его обобщающих исследований не было со времен выхода работ О. Шписа, Ф. Кёпрюлю и П.Н. Боратава3. Исследований турецкой народной повести как жанра мало, они единичны, тогда как характерной чертой турецких исследователей является частный подход к проблеме, выражающийся в подробном рассмотрении отдельных сюжетов народных повестей вне как общего взгляда на типологические особенности жанра народной книги в целом, так и рассмотрения турецкой народной повести в системе жанров турецкого (тюркского) фольклора и литератур4. Причины тому лежат отчасти в официальной идеологии турецкого национализма, господствовавшей в том числе и в культурной политике Турции после кемалистской революции. Они положили начало собственно изучению турецкого фольклора, но в то же самое время обусловили и определенную узконаправленность фольклорных исследований в Турции5.
Одной из особенностей турецкой народной повести является определенная разница в типах сюжетов, обусловленная различным происхождением повестей. Исследователи (П.Н. Боратав, Ф. Тюркмен, В. Эберхард) выделяют два основных типа Ыкауе: так называемые «героические» (какташапкк) и «романические» К первому типу народных повестей относят, как правило, цикл рассказов о Кёр-оглу - получившей широкое распространение в Малой Азии прозаической версии известного на Кавказе, Ближнем Востоке и Средней Азии сказания, а также ряд других сюжетов, генетически связанных прежде всего с устной эпической традицией.
Романический же тип народной повести опирается не только на ранее бытовавший устный фольклор, но, в основном, на книжные источники и на литературную средневековую персидскую или арабскую традицию. В качестве примера можно привести бытующие в Турции народные повести «Лейла и Маджнун», «Фархад и Ширин»6, «Сейфильмулюк» (этот сюжет перешел в турецкий фольклор из «Тысяча и одной ночи»); существует предположение, что грамотные сказители заимствовали эти сюжеты из классической литературы, а потом они прошли этап «фольклоризации» на родном языке рассказчика.
Безусловно, четкую грань между этим героическим и романическим типами провести порой достаточно сложно. Однако существует ряд закономерностей, прослеживающихся довольно ясно; в особенности это касается характера так называемых формульных словосочетаний и стилистических клише, которые варьируются в зависимости от типа народной повести. Принято считать, что эти
Турецкая народная повесть: особенности жанра и проблемы изучения
формулы отсылают к устной традиции и играют роль, аналогичную формулам в эпическом поэтическом тексте7.
В героическом типе турецкой народной повести наиболее устойчивы формулы, которые свидетельствуют об устном бытовании и происхождении НгЬауе (и, может быть, более раннем в сравнении с повестями романического типа) - это формулы смены эпизодов, обращения рассказчика к слушателям, формулы, которые, подобно сказке, указывают на истинность происходящих событий, тогда как в повестях романического содержания подобная формула может быть заменена цитатой или клише, заимствованным из арабо- или персоязычной литературной традиции. Влияние книжной традиции на этот жанр турецкого фольклора стало наиболее очевидным, когда народную повесть стали издавать (а не переписывать) в виде литографий, а затем и типографским способом.
Период в истории Османской империи, начавшийся с реформ «низам-и джедид» и впоследствии продолжившийся Танзиматом, стал эрой масштабных преобразований практически во всех сферах жизни общества. Эти изменения коснулись и культуры. Конечно же, книгоиздание в Турции существовало задолго до начала реформ, но в этот период возникают новые типографии и получает широкое распространение и техника литографирования (tasbasmasl). Так, по приказу Мухаммада Али в 1822 г. в Египте основывается типография в Булаке (Каир), позднее ставшая одним из самых крупных центров книгоиздания на Ближнем Востоке. Однако центром книгопечатания наряду с Каиром и Бейрутом в Османской империи оставался Стамбул. Реформы Танзимата начали новый период в истории книгопечатания, издания периодики и литературы различных жанров (в том числе и интересующих нас городских повестей). А.Д. Желтяков в целом выделяет период с конца XVIII - первой половины XIX в. (период от «низам-и джедид» до Танзимата) как период важных количественных и качественных изменений в турецком книгопечатании8. Прежде всего это связано с реформами в области образования, в частности образования светского, и культурным влиянием Запада. В Стамбуле открывались светские школы, издавалось множество книг по истории и географии, навигации, геологии, медицине, физике, астрономии. Собственно художественная литература (в том числе и фольклорные произведения) стала масштабно печататься с 1850-х гг.: помимо диванов некоторых турецких поэтов, были напечатаны «Тысяча и одна ночь», сборники турецких сказок, анекдотов о Ходже Насредди-не, турецких пословиц и поговорок (1859 г., в литографии), песен в нотном сопровождении. Литографирование - техника, существенно более дешевая, чем типографская печать, - была еще более
популярной. Большинство изданий текстов турецкой народной повести того периода изданы в технике литографии.
При сопоставлении списков и перечней изданий народной повести, выходивших, главным образом, в Стамбуле во второй половине XIX - начале XX в. (литографским и типографским способами) можно увидеть, что основное место в них занимают повести романического содержания, как правило, прямо или косвенно связанные с существующей многовековой книжной традицией9. Это могут быть либо sevgi Ыкауе1еп, либо переводы и адаптации бытующих на Ближнем Востоке классических литературных произведений: издания «Тысяча и одной ночи», арабского народного романа о Сейфе Зу-ль-Язане (см. каталоги Белина, Шлехта-Вшерд10). Это подкрепляют и списки устно исполняемых меддахом произведений, относящиеся приблизительно к тому же периоду времени (В.А. Гордлевский приводит перечень устно исполняемых в кофейнях меддахом произведений («наиболее известных рассказов Аш-ки-эфенди»)11, среди которых «Керем и Асли», «Тахир и Зехра», «Ферхад и Ширин», «Лейла и Меджнун»; также в списке присутствуют и бытовые рассказы (например, «Перс, продавец шалей и женская хитрость»), переделки с французских романов. Приве-деннный В.А. Гордлевским список относится к 1910 г.).
Турецкую народную повесть романического содержания отличает заметно большее, чем в героической повести, количество клише, имеющих книжное происхождение. Эти клише нельзя назвать формулами в строгом смысле слова, поскольку они, как правило, не имеют ритмической организации и четкой композиционной и ситуационной привязки (подобно упомянутым начальным формулам и формулам смены эпизодов). Будучи основанными на лексических заимствованиях из арабского или персидского языков, они указывают на арабскую и (или) персидскую письменную традицию. Зачастую само использование большого количества лексических и грамматических заимствований из персидского языка (в меньшей степени - из арабского) в разговорной, по сути дела, речи сказителя, при рассказывании Ыкауе становится знаком, при помощи которого он подчеркивает «литературность» истории. По сообщению И. Башгёза, меддахи зачастую цитируют при рассказывании Ыкауе многие образцы книжной литературы - вплоть до Корана12. В то же время прямая кораническая цитата может выступать в качестве особой формулы. Подобного рода цитаты могут быть выделены в особую категорию формул, чье назначение - отсылать слушателя к образцам книжной «высокой» литературы.
Сама неоднородность текста турецкой народной повести, сочетание прозаического текста с поэтическими отрывками представ-
Турецкая народная повесть: особенности жанра и проблемы изучения
ляет большой интерес для исследователей. При сопоставлении текстов народных повестей, посвященных одному сюжету (например, «Керем и Аслы»), но относящихся к различному времени издания (от конца XIX до середины XX в.), можно обнаружить постепенное исчезновение формульных словосочетаний в прозаической части текста повести, тогда как стихотворные фрагменты остаются неизменными. Так, даже в пьесе на сюжет повести о Кереме и Аслы, изданной в Стамбуле в конце XIX в., где естественным образом (в силу жанровой специфики) отсутствуют формулы, отсылающие к устному нарративу, присутствуют те же самые стихи-«бейты», что и в прозаических вариантах этой же повести, изданных в более позднее время. Можно предположить, что они, будучи наиболее устойчивым элементом текста народной повести, отчасти соответствуют по своим функциям формуле в эпическом тексте. Таким образом, основным элементом, указывающим на устную традицию в турецкой народной повести, являются именно эти метризованные отрывки, которые предположительно восходят к общетюркской устной фольклорной традиции.
Итак, основными проблемами изучения турецкой народной повести являются не столько и не только место и роль формулы в прозаическом нарративе, столько само изначальное определение границ этого, ныне практически несуществующего, жанра, выделение общих структурных особенностей его на основе текстов, изданных в достаточно большой временной промежуток (первая половина XIX - середина XX в.).
Примечания
В том виде, о котором идет речь, жанр народной повести известен не только анатолийским туркам, но и тюркским народам Ирана (в особенности района иранского Азербайджана) и Средней Азии, и Поволжья (татары); довольно мощная и древняя традиция hikaye существовала и на территории Азербайджана. Традиция турецкой народной книги является частью более общей традиции так называемой мусульманской народной книги.
Еще В.А. Гордлевский говорил об искусстве меддаха - сказителя, что оно «уже отмирает» и что «в новом укладе жизни меддахи представляют уже анахронизм» (см.: Гордлевский В.А. Стамбульские меддахи // Избр. соч. Т. 2. Язык и литература. М., 1961. С. 332-338; Гордлевский В.А. Из настоящего и прошлого меддахов в Турции // Там же. С. 300-313.); в 1950-е гг. В. Эберхард писал о постепенном умирании, о том, что народные повести (у него - «minstrel tales»), будучи специфической формой турецкого фольклора, конкурируют с печатной литературой и кинематографом (W. Eberhard. Minstrel Tales from Southeastern
2
Turkey. Berkeley, 1955); но, по данным И. Башгёза, в маленьких городках Анатолии, сказительство сохранилось вплоть до 60-70-х гг. XX в.
3 Boratav P.N. Halk Hikayeleri ve Halk HikayeciligE Ankara, 1946. Турецкое издание: Spies O. Turk Halk Kitaplari. Mukayeseli Masal Bilgisine Bir Ilâve. Istanbul, 1941.
4 См. напр.: Sakaoglu S. Hursit ile Mahmihri hikâyesi. Ankara, 1996.
5 Об этом более подробно см.: Basgôz I. Folklore and Nationalism in Turkey // Turkish Folklore and Oral Literature. Selected Essays of Ilhan Basgôz. Ed. by Kemal Silay. Bloomington: Indiana University, 1998.
6 Оба сюжета пришли в турецкий фольклор под влиянием произведений Низами Гянджеви («Хусрау и Ширин»), Амира Хосрова Дехлеви (поэмы «Ширин и Хусрау», 1299 г., «Маджун и Лайли», также 1299 г., являются откликом на соответствующие произведения Низами), Абдеррахмана Джами («Лайли и Маджун»).
7 Однако определение формулы относительно турецкой народной повести -почти исключительно прозаического повествования, - остается проблемой. Так, несмотря на то, что И. Башгёз выделяет некоторые характерные особенности формульных словосочетаний в турецкой hikâye, он отмечает, что большинство формул, однако, не укладываются в заданные им же рамки. См. более подробно: Basgôz I. Formula in prose narrative Hikâye // Ibid. P. 132; Аникеева Т.А. Устные элементы в турецкой народной повести (к вопросу об устной и книжной традиции) // Altaica IX. М.: ИВ РАН, 2004. С. 15-26.
8 Желтяков А.Д. Печать в общественно-политической и культурной жизни Турции: (1729-1908 гг.). М.: Наука, 1972. С. 55.
9 См. к примеру, данные, приведенные в: Strauss J. Who read what in the Ottoman Empire (19th-20th centuries)? // Arabic Middle Eastern literatures. 2003. Vol. 6. № 1.
10 Belin M. Bibliographie ottomane ou notice des livres turcs imprimеs a Constantinople durant les anees 1284 et 1285 de l'hegire // Journal Asiatique. Août -Septembre 1869; Schlechta-WssherdF., von. Verzeichniss der in Constantinopel letzterschienen orietalischen Drucke und Litographien // Zeitschrift der Deutchen Morgenlaendischen gesellschaft. 1854, Bd. VIII; Ibid. 1855, Bd. IX.
11 Гордлевский В.А. Из настоящего и прошлого меддахов в Турции. С. 300-313.
12 Basgôz I. The tale-singer and his audience // Ibid. P. 80.
