CC BY
48
тов, представление которых в соответствии с законодательством Российской Федерации о налогах и сборах является обязательным, либо путем включения в налоговую декларацию или такие документы заведомо ложных сведений, совершенное в крупном размере»; 87,5% — за то же деяние, совершенное: а) группой лиц по предварительному сговору (25,0%); б) в особо крупном размере (75,0%).
Соучастие.
Абсолютное большинство налоговых преступлений совершается не в соучастии — 82,8%.
Применение иных мер уголовно-правового характера.
Только к 10,0% налоговых преступников применены иные меры уголовно-правового характера в виде конфискации имущества.
Наказания, применяемые к лицам, осужденным за налоговые преступления.
Нет необходимости доказывать роль наказаний в деле противодействия правонарушениям, предупреждения последних. Отсюда и значение изучения административно-правовой и уголовно-правовой практики назначения наказаний.
Более детальный анализ наказания в виде лишения свободы позволяет сделать заключение, что основная доля приходится на краткие сроки лишения свободы (до 3-х лет). Приведенная судебная практика объясняется тем, что по трем из четырех статей УК РФ, предусматривающих наказание в виде лишения свободы, максимальный срок его установлен до 3-х лет. Только статьи 1991 и 1992 УК РФ (соответственно — «за неисполнение обязанностей налогового агента, совершенное в особо крупном размере» и «сокрытие денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов и (или) сборов») предусматривают срок лишения свободы до 5 лет.
Наличие судимости.
Основная доля осужденных за налоговые преступления имеют одну судимость (81,5%). Незначительная их часть имеет две судимости (11,1%).
Значительная часть лиц, имевших судимость, ранее привлекалась к уголовной ответственности за мошенничество (ст. 159 УК РФ) — 37,5%. Примерно одинаковая доля лиц имела судимость за совершение: убийства (ст. 105 УК РФ); незаконные приобретение, хранение, перевозку, изготовление, переработку наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные приобретение, хранение, перевозку растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества (ст. 228 УК РФ), дача взятки (ст. 291 УК РФ) — по 14,3% каждое; насильственные действия сексуального характера — 7,1%.
Таким образом, наиболее типичными уголовно-правовыми признаками налоговых преступников являются: совершение преступления, предусмотренного статьей 199 УК РФ (в большинстве случаев такое деяние совершается в особо крупном размере — ч. 2); преступление совершается в качестве исполнителя, без соучастия; среди наиболее часто применяемых наказаний — штраф; из числа иных мер уголовно-правового характера — условное осуждение к лишению свободы; срок лишения свободы — до трех лет; осужден впервые.
Барсуков Анатолий Юрьевич, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права Саратовской государственной юридической академии
Циклическая динамика преступности сквозь призму циклов правового и экономического развития
В общей теории права стало классическим и получило отражение в различных учебных источниках утверждение о том, что центральной составляющей ее предмета являются наиболее общие закономерности возникновения, функционирования и развития правовых явлений. Полагаем необходимым обратить особое внимание на проблему именно закономерностей развития юридической материи, ибо именно они зачастую остаются своеобразной «ахиллесовой пятой» отечественного правоведения. Сосредоточение усилий исследователей на функционировании и текущем состоянии правовых явлений, безусловно, необходимо на определенном этапе познания, но без органичного выяснения вопросов динамики их изменения, перехода из одного состояния в другое в количественном и качественном отношении, причин подобных трансформаций формирование полноценной общетеоретической модели права и правовой системы все же вряд ли возможно.
В сложившейся ситуации актуально звучат следующие слова: «О праве говорят и пишут почти все, и оно вознесено на вершину нашей общественной мысли. Но в реальности право воспринимается и действует иначе — противоречиво и непоследовательно. Обилие правовых актов подчас создает иллюзии решения задач общества и государства и не отражает реальных периодов развития. Да и правовые процессы остаются вне поля зрения, хотя правовой марафон — это не только старт, но и длинный путь к финишу. И в юридической литературе эти явления исследованы не в полной мере»1.
Следует согласиться с Ю.А. Тихомировым в том, что отечественная юридическая литература содержит в основной своей массе труды, посвященные анализу статичных состояний права, законодательства, правовой системы и иных правовых явлений. Зачастую остаются вне поля зрения исследователей закономерности различного рода процессов трансформации юридических феноменов. В этой связи категории «цикл правового развития» и «юридический цикл» призваны восполнить отмеченный познавательный пробел, привлечь внимание к проблеме циклического характера генетических, функциональных и структурных изменений в правовой материи.
Одной из наиболее интересных гносеологических задач видится рассмотрение циклических колебаний различного рода правовых явлений и процессов, в том числе и правонарушений в обществе. К примеру, циклический характер преступности достаточно отчетливо эмпирически фиксируется и отражается в теории значительным числом исследователей. Сложность вызывает само теоретическое объяснение причинно-следственных закономерностей существования подобных циклов. Так, И.М. Мацкевич весьма точно выразил рассматриваемую познавательную дилемму в следующем утверждении: «...детерминация экономической преступности настолько же связана с циклами и их стадиями, насколько трудно (неоднозначно и непрямолинейно) может быть ими объяснена»2.
Природа циклических изменений в праве и правовой действительности по настоящий момент не стала предметом концептуального научного анализа, за исключением ряда работ исследователей, в которых лишь обозначаются отдельные контуры проблемы3.
Имеющиеся в юридической литературе работы в области циклического характера развития правовых явлений, на наш взгляд, привлекают внимание читателей к весьма важной проблеме в динамике правового развития — наличию фазы критического состояния правового явления или процесса. Вопросы исследования кризисных явлений в правовой действительности органично вплетаются в общую картину циклической динамики правовой материи, что делает юридические исследования более полными и реалистичными. Динамика правовых трансформаций практически невозможна без достижения и прохождения в своем развитии определенной критической фазы. Неучет данной общей закономерности формирует в теории права неточную модель развития и функционирования как правовой системы общества в целом, так и отдельных составляющих ее подсистем и элементов. Ввиду этого взгляд на правопорядок, правовую систему, законодательство как на социальные явления, имеющие исключительно позитивную ценность для общества, представляется неполным. Право и правовая система в определенных временных отрезках своего развития могут испытывать кризисные состояния, а также порождать, распространять кризисные тенденции и на другие сферы общественной жизни. В свою очередь, кризисы в экономике и политике могут приводить правовую систему и законодательство в состояние, фазу системного дисбаланса. Однако кризисная фаза в цикле развития, что особенно важно, несет в себе существенный и порой необходимый заряд для дальнейшего прогрессивного развития правовой системы или ее отдельного явления (процесса).
Подобная позиция ориентирует на учет также позитивных и негативных моментов в циклической динамике преступности. К примеру, пиковая фаза роста экономической преступности зача-
1 Тихомиров Ю.А. Циклы правового развития // Правовое регулирование: теория и практика. М., 2010. С. 56.
2 Мацкевич И.М. Причины экономической преступности: учебное пособие. М., 2017. С. 76.
3 См., например: Алексеевская Е.И. Судебная реформа в фокусе экономических циклов // Право и экономика. 2015. № 7. С. 20—28; Бахрах Д.Н. Управленческий цикл // Правоведение. 1976. № 2. С. 44—53; Ве-тютнев Ю.Ю. Дисциплинарные ритмы права // Ритмология культуры: очерки / под ред. Ю.Ю. Ветютнева, А.И. Макарова, Д.Р Яворского. СПб., 2012. С. 213—229; Воронов А.А. Жизненные циклы права собственности // Гражданин и право. 2013. № 12. С. 18—26; Евдокимова Е.Г. Цикличность правоприменения // Правоведение. 2001. № 6. С. 20—27; Категов А.С. Циклы уголовной политики и правоприменения: монография. СПб., 2010; Курочкин С.А. Гражданский процесс как управленческий цикл // Проблемы права. 2012. № 1. С. 209—213; Лебединец О.Н. Жизненный цикл юридических лиц. (Гражданско-правовой аспект): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000; Медушевский А.Н. Теория конституционных циклов. М., 2005; Тихомиров Ю.А. Циклы правового развития // Журнал российского права. 2008. № 10. С. 15—22; Чурсин В.Д. Цикличность в праве (вопросы методологии). Ставрополь, 1998. 278 с.
стую служит фактором, стимулирующим позитивные, прогрессивные изменения в гражданском и уголовном законодательстве. Напротив, в ходе фазы максимально низкого уровня преступности, как правило, охранительное законодательство находится в стадии «стагнации», определенного «устаревания» его норм. Таким образом, в теории права возможна постановка проблемы взаимосвязи различных циклов в развитии правовой системы. Циклы же динамики преступности не должны выводиться за рамки правового развития, ибо они составляют неотъемлемый момент последнего. Преступность выступает своеобразным «негативным» детерминантом дальнейшего развития законодательства, правоприменительной практики.
В данном случае небезынтересны выводы И.М. Мацкевича о циклической детерминации экономической преступности: «На причины экономической преступности серьезное влияние оказывают естественные факторы, среди которых необходимо назвать цикличные колебания ее конъюнктуры. Под циклическими процессами понимаются явления, протекающие во времени и пространстве, основным свойством которых является завершенность, возвращение к первоначальному состоянию, то есть совершается объективный социально-общественный круговорот явлений и процессов в течение какого-то времени и возврат к исходной точке начала движения»1. Продолжая свою мысль, автор определяет природу цикличности, образно сравнивая ее течение с «шаром с бесконечными кругами внутри», одновременно объявляя неточным спиралевидное представление характера изменений. Однако, на наш взгляд, в таком случае требуется все же определенного рода оговорка, уточнение. Действительно, ряд циклов в обществе характеризуются регрессивным или нейтральным типом изменений, что соответствует модели «шар с бесконечными кругами». Согласимся, что в подобного рода циклах «кризис может быть настолько глубоким, что порождает не подъем, а следующий кризис». Следует внести лишь уточнение о том, что нарастающий регресс (кризис) от цикла к циклу может также быть представлен в виде спирали только с «нисходящим» конусом. Модель «шара с кругами внутри», как представляется, наиболее точно отражает тип циклов с нейтральными в отношении качества изменениями в социальной системе.
В криминологической литературе выдвигается отдельными авторами в гипотетическом плане идея о постоянном росте преступности как некоем тренде, который прослеживается от цикла к циклу. Так, А.А. Корсантия полагает, что динамика преступности характеризуется следующей закономерностью: «Нам представляется более продуктивным структурирование цикличности... по схеме «снижение-подъем». Таким образом, в течение 7-8 лет уровень преступности сначала снижается, потом возрастает, причем в конце цикла уровень преступности всегда выше, чем в начале цикла»2. Автор использует циклический метод анализа динамики преступности в целях установления параметров искажения официальной статистики. А.А. Корсантия, определяя отклонения статистических показателей в виде неоправданно существенного снижения уровня преступности в сравнении с ее общей циклической динамикой, делает вывод о возможном влиянии субъективных факторов, обусловливающих подобное снижение преступлений. Речь идет о статистических манипуляциях, что заставляет усомниться в достоверности официальной статистики. Искажение статистических данных усложняет исследование реальной динамики преступности. При этом согласимся с А.А. Корсантией в том, что именно метод анализа цикличности динамики преступности позволяет производить корректировку относительно недостоверной статистической информации, а также осуществлять более точное и полное исследование латентной преступности. Думается, что изложенные автором доводы в отношении циклической динамики убийств в России, латентно-сти данных преступлений и возможном искажении статистической информации с определенными оговорками можно экстраполировать и на проблему цикличности экономической преступности. Представляется необходимым в ходе раскрытия закономерностей динамики экономических преступлений учитывать в качестве возможного фактора влияния на ее изучение статистистических искажений.
Проблему соотношения объективных и субъективных факторов, оказывающих влияние на динамику преступности, рассматривает и В.Н. Тищенко. Особо подчеркнем то обстоятельство, что исследователь занимает достаточно твердую позицию, согласно которой в количественной динамике изменения зарегистрированной преступности имеют место не только субъективные, но и объективные факторы. Далее автор подчеркивает объективную обусловленность циклического
1 Мацкевич И.М. Причины экономической преступности: учебное пособие. М., 2017. С. 67.
2 Корсантия А.А. Латентность убийств в современной России // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2011. Выпуск № 20. С. 73.
характера роста преступности, несмотря на искажение статистических данных, что лишний раз свидетельствует, по его справедливому мнению, о тесной взаимосвязи динамики развития экономики и циклических изменений в динамике преступности, и даже об их «подчинении глубинным регуляторам»1. В.Н. Тищенко выделяет опять-таки в гипотетическом ключе целый ряд закономерностей в циклической динамике преступности:
— она характеризуется наличием устойчивого колебательного процесса, причинность которого по настоящий момент трудно объяснима в науке;
— предположительно глубинными регуляторами циклов преступности выступают не социальные, а какие-то биологические циклические процессы (например, ритмы солнечной активности)2;
— сокращение количества зарегистрированных преступлений в рамках цикла имеет определенный объективный предел;
— перед очередным витком роста преступлений наблюдается определенная «площадка разгона»;
— каждый цикл графически возможно представить в виде «спины двугорбого верблюда»;
— особенности общей динамики преступности в той или иной мере присущи и циклической динамике отдельных видов преступлений3.
Не отвергая в корне идею возможной взаимосвязи динамики преступлений и циклических процессов в природе, все же полагаем более верным искать причинно-следственные связи преступности с экономическими и иными социальными циклами. В связи с этим следует поддержать исследователей, которые обосновывают необходимость оперирования категорией «криминальный экономический цикл» в деле изучения динамики преступности экономической направленности. Под данной категорией предлагается понимать «процесс последовательной смены отдельных стадий, необходимых для осуществления и постоянного возобновления криминальной экономической деятельности»4. В структуре криминального экономического цикла выделены следующие стадии: генерирование криминального дохода — легализация криминальных фондов — криминальные инвестиции — инфильтрация в легальный бизнес5. В процессе исследования динамики экономической преступности следует учитывать не только закономерности циклов легальной экономики, но и цикличность ее теневой составляющей. Наложение различающихся по природе и характеру циклов легальной и теневой экономик на динамику преступности достаточно явственно влияет и на цикличность последней. Однако было бы неверным и неполным сводить причины циклического характера изменений преступности к цикличности исключительно экономики. Думается, что в теоретическом осмыслении закономерностей циклической динамики преступлений немаловажно раскрывать и роль политических циклов. Значение политических процессов в детерминации количественных и качественных изменений преступности также велико, но надлежащим образом не изучено в рамках юридической науки.
Подведем некоторые итоги. Для общей теории права полагаем значимым изучение и раскрытие основополагающих закономерностей связи экономических, политических и правовых циклов. Кроме того, устанавливая цепочку взаимосвязи отмеченных циклов, необходимо в нее теоретически встраивать и циклы динамики кризисных правовых явлений, включая циклическую динамику преступности, ибо ее влияние на фазы и циклы правового развития представляется достаточно существенным, имеющим как негативные, так и позитивные формы своего проявления. В целом же проблематика циклической динамики преступности и правового развития пока раскрывается преимущественно в виде гипотетических умозаключений, положений и выводов. Дальнейшая разработка общей теории правовых циклов требует более детального обращения к разносторонней юридической практике в целях отыскания в ней повторяющихся фазовых процессов, а также по-
1 См.: Тищенко В.Н. Признаки объективного в динамике современной преступности в России // Актуальные проблемы экономики и права. 2009. № 3. С. 154.
2 В обоснование отмеченной гипотезы В.Н. Тищенко приводит интересный факт защиты С.Л. Киселевым во ВНИИИ МВД России в 90-е годы XX века диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук, в которой предложено развернутое обоснование взаимосвязи насильственной и корыстно-насильственной преступности с 11-летним циклом солнца.
3 См.: Тищенко В.Н. Признаки объективного в динамике современной преступности в России // Актуальные проблемы экономики и права. 2009. № 3. С. 148—154.
4 Быстрова Ю.В. Проблемы противодействия криминальной экономике // Ученые записки Орловского государственного университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2012. № 5. С. 435.
5 См. там же. С. 435.
переменно сменяющих друг друга противоположных состояний и тенденций в трансформации юридических явлений. Лишь тщательный анализ значительного числа реальных циклических колебаний в правовой материи позволит сделать более убедительные и обоснованные выводы.
Федоров Александр Вячеславович, кандидат юридических наук, заместитель председателя Следственного комитета Российской Федерации
Экономическая преступность юридических лиц
Вышедшая недавно работа И.М. Мацкевича «Причины экономической преступности» начинается со слов автора: «Настоящее учебное пособие — непрочный корабль, на котором я предлагаю пуститься в опасное, но интересное путешествие в поисках бесценного клада, который хранится на неизвестном нам пока острове и называется островом знаний»1.
При знакомстве с этим изданием, действительно, возникает желание присоединиться к «путешествию» автора в поисках ответов на ряд вопросов, касающихся экономической преступности.
В частности, наше внимание привлекли вопросы экономической преступности юридических лиц.
В период с последнего десятилетия прошлого века по настоящее время появилось достаточно много работ, рассматривающих вопросы уголовной ответственности юридических лиц2. В то же время в российской юридической науке почти нет исследований, посвященных как в целом преступности юридических лиц, так и отдельным видам такой преступности. Объясняется это тем, что в Российской Федерации уголовная ответственность юридических лиц отсутствует, а так как преступность — это уголовно-правовое явление, де-юре в Российской Федерации такой преступности нет, и то, что признается преступностью юридических лиц за рубежом (корпоративной преступностью), в российских реалиях признается деликтами юридических лиц (противоправными действиями юридических лиц, не являющимися преступлениями, но за которые предусмотрена юридическая ответственность).
И.М. Мацкевич вопреки сложившимся стереотипам отмечает в своей работе в качестве одного из признаков экономической преступности в наднациональном ее понимании «наличие с криминологической точки зрения трех субъектов преступления: а) юридического лица (преступность предприятий и корпораций); б) физических лиц (преступность по роду занятости), действующих от имени и в интересах предприятия; в) физических лиц (преступность по роду деятельности), действующих от собственного имени и в собственных интересах3.
Следует поддержать обозначение в криминологическом исследовании признание наличия преступности юридических лиц, ведь преступность в наднациональном ее понимании как совокупности преступлений, предусмотренных законодательствами разных стран, является социальной реальностью, требующей всестороннего изучения.
Под экономической преступностью И.М. Мацкевич понимает «совокупность преступлений, прямо, опосредованно или косвенно наносящих материальный ущерб экономике конкретной страны в конкретное время»4.
Исходя из этого определения, экономической преступностью юридических лиц будет являться совокупность соответствующих преступлений, субъектом которых являются юридические лица.
В связи с этим для определения преступности юридических лиц в целом и экономической преступности юридических лиц в частности важно уяснение, какие юридические лица могут быть субъектами преступлений. Ответа на этот вопрос в работе И.М. Мацкевича нет, но изучение зарубежного законодательства позволяет дать на него ответ.
В настоящее время почти в трети стран мира установлена уголовная ответственность юридических лиц. В частности, она предусматривается законодательствами: Австралии, Австрии, Азербайд-
1 Мацкевич И.М. Причины экономической преступности: учебное пособие. М., 2017. С. 3.
2 См., например: Антонова Е.Ю. Концептуальные основы корпоративной (коллективной) уголовной ответственности. СПб., 2011; Волженкин Б.В. Уголовная ответственность юридических лиц. СПб., 1998; Голованова Н.А., Лафитский В.И., Цирина М.А. Уголовная ответственность юридических лиц в международном и национальном праве (сравнительно-правовое исследование). М., 2013; Никифоров А.С. Юридическое лицо как субъект преступления и уголовной ответственности. М., 2002.
3 Мацкевич И.М. Причины экономической преступности: учебное пособие. М., 2017. С. 31—32.
4 Там же. С. 36.
