CC BY
15
Дина Малышева,
доктор политических наук (ИМЭМО РАН) ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ В КОНТЕКСТЕ АФГАНСКОЙ СИТУАЦИИ
Пять бывших советских республик Центрально-Азиатского региона (ЦАР), остававшихся все 90-е годы истекшего столетия фактически на периферии мировой политики, оказались в наши дни объектом повышенного внимания со стороны ведущих региональных и международных игроков. Такое изменившееся положение ЦАР определяется несколькими факторами:
1. Страны данного региона обладают серьезными топливно-энергетическими ресурсами. Они не столь значительны по мировым меркам и несопоставимы с запасами нефти и газа, например, в Персидском заливе. Для сравнения: запасы нефти в Персидском заливе составляют 56% всех мировых запасов, а в странах Центральной Азии (ЦА) - экспортерах этого энергосырья (Казахстане, Узбекистане, Туркменистане и Азербайджане, который является составной частью энергосети Каспия) - всего 3,5%. В Персидском заливе содержится 40% мировых запасов природного газа, в ЦА -7%. Несмотря на это, нефтегазовые ресурсы ЦА рассматриваются не только как альтернатива российским поставкам углеводородов на мировые рынки, но и как важный резерв на будущее, которым смогут распорядиться те, кто закрепится в этом регионе. Стабильным остается, в том числе и со стороны России, интерес к Исламской Республике Афганистан (ИРА) как к транзитной стране, по территории которой можно прокладывать энергомаршруты из Центральной в Южную Азию. Так, хотя официальным поводом для нападения американцев на Афганистан в 2001 г. стало то, что «Аль-Каида», обвиненная в совершении теракта 11 сентября, нашла убежище в талибском Афганистане, есть и иная версия. По этой версии, настоящей причиной явился отказ талибов дать согласие на прокладку Трансафганского газопровода. За этим проектом стояли интересы американской администрации и калифорнийской нефтегазовой компании «Unocal», а сам план вторжения в Афганистан был, по свидетельству ряда экспертов, разработан американской администрацией за полгода до событий 11 сентября.
2. Второй фактор, определяющий значимость региона ЦА, -это его вовлеченность вместе с Россией в перемены, тесно связанные с тем, что происходит в Афганистане и что еще произойдет там в ближайшие несколько лет. Речь идет в первую очередь о
транзитных возможностях ЦА, которые стали чрезвычайно важны для проводимой силами США/НАТО военной операции в Афганистане. Напомню, что в октябре 2001 г. США начали в Афганистане операцию под названием «Несокрушимая свобода» (Enduring Freedom). Ее официально заявленной целью был разгром «Аль-Каиды» и сотрудничавшего с ней движения «Талибан». Затем по решению Первой Боннской конференции по Афганистану (декабрь 2001 г.) там были также развернуты Международные силы содействия безопасности - МССБ (The International Security Assistance Force - ISAF). Сначала они находились под юрисдикцией ООН, а с августа 2003 г. командование взяла на себя НАТО, которая, таким образом, значительно расширила зону своей стратегической ответственности. МССБ представляют почти 50 стран: все 28 стран -членов НАТО, подавляющее большинство европейских государств, нескольких государств Азиатско-Тихоокеанского региона, ряд стран Америки и Ближнего Востока (БВ). Их численность в 2010 г. составила 120 тыс. человек. Для такой значительно увеличившейся в 2009-2010 гг. группы американо-натовских войск в Афганистане важнейшую роль играет тыловое обеспечение, а с активным использованием авиации - поставки авиатоплива и горюче-смазочных материалов. Они на % проходят через Пакистан, однако уже с 2009 г. этот маршрут стал крайне опасным из-за постоянных нападений боевиков на транспортные колонны, везущие в Афганистан необходимые для сил коалиции грузы. В этой связи акцент все больше будет смещаться на «Северный маршрут» (Северная распределительная сеть - The Northern Distribution Network, NDN) тылового обеспечения, который пролегает через Россию, Кавказ и республики ЦА. Уже сегодня по этому маршруту силам коалиции, воюющей в Афганистане, доставляется до 30% военных и гражданских грузов. Территория ЦА важна и для намеченного с июля 2011 по 2014 г. полномасштабного вывода из Афганистана иностранного воинского контингента в соответствии с представленным США на саммите НАТО в Лиссабоне (19-20 ноября 2010 г.) поэтапным планом окончания военной миссии в Афганистане. В связи с этим роль ЦА как территории для транзита войск и грузов резко возрастает.
3. Третий фактор, определяющий значимость региона, обусловлен тем, что территория Афганистана и ЦА - в случае восстановления Афганистана и создания там условий для безопасного развития - сможет стать площадкой для реализации ряда важных экономических проектов, включая и те, в которых заинтересована
Россия. В связи с разворачивающейся в ЦА и Афганистане скрытой и явной конкурентной борьбой интерес представляет мнение, высказанное весьма информированным экспертом и журналистом Пепе Эскобаром, постоянно пишущим для гонконгского интернет-издания Asia Times и являющегося автором книги «Обама создает Глобалистан» (Obama does Globalistan. 2009). Эскобар, в частности, утверждает, что на пространстве Центральной и Южной Азии (он называет это пространство Трубопроводистаном (Pipestan)) -идут процессы, которые в будущем определят не только лик Евразии, но и всей нашей планеты. В контексте предстоящего ухода сил США и их союзников из Афганистана важным, в том числе и для понимания ситуации в ЦА, представляется подведение некоторых предварительных итогов пребывания в Афганистане сил коалиции.
Главный стратегический императив, который заключался в уничтожении «Аль-Каиды» и поддерживающего ее «Талибана», был реализован только частично. Да, «Аль-Каида» в основном покинула Афганистан, однако же ее неподконтрольные какому-то единому центру отряды переместились, как считают, в Пакистан, Йемен, Сомали. Удалось ликвидировать ряд наиболее радикальных участников движения «Талибан», но само движение отнюдь не разгромлено и, по некоторым данным, созданные «Талибаном» «теневые правительства» действуют практически во всех населенных преимущественно пуштунами провинциях Афганистана. Хотя некоторые усилия Запада в сфере государственного строительства в Афганистане принесли определенные результаты, не удалось достичь этнического баланса в правительстве Х. Карзая, а сам сотрясаемый внутренним конфликтом Афганистан представляет собой на сегодняшний день государство, в котором процветают теневая экономика и наркобизнес. Наконец, в отличие от Ирака, где США и их союзники оказались на пересечении шиитско-суннитского противостояния, но прямо в него не вовлекались, в Афганистане американо-натовские войска стали одной из сторон гражданского конфликта, который все больше провоцируется этим иностранным присутствием.
Непростая ситуация складывается и в Пакистане, даже безотносительно к присутствию здесь афганских талибов и местных ячеек этого движения. Сама роль Пакистана в афганском противостоянии неоднозначна. Страна оказалась фактически включенной в зону управляемого конфликта в рамках провозглашенной президентом Обамой стратегии, обозначаемой неологизмом «Аф-Пак».
Пакистан, с одной стороны, выглядит как ключевой союзник США; он претендует также на ведущую роль в процессе урегулирования афганской проблемы, которую официальный Исламабад стремится решить в своих интересах. В то же время армейская верхушка Пакистана и его спецслужбы продолжают рассматривать «Талибан» и связанные с ним движения как свою опору в случае возможного конфликта с Индией (в частности, в Пенджабе) или как силу, которая позволит в случае необходимости возобновить экспансию в Афганистан. Можно предположить, что в перспективе ситуация в Афганистане будет в значительной мере определяться тем, какой из возможных прогнозируемых сценариев возьмет верх после (а также, возможно, и в процессе) вывода из Афганистана сил многонациональной коалиции.
Сценарий 1. Пессимистический («Талибан-2»). Он предполагает погружение Афганистана в гражданскую междоусобицу, участвовать в которой станет этнотерриториальная группировка пуштунов, с одной стороны, и новый вариант Северного альянса (таджикско-узбекско-хазарейский блок) - с другой. Последствиями такого конфликта будет смещение действующего правительства во главе с Х. Карзаем, приход к власти непримиримых талибов и воссоздание ими ситуации, схожей с периодом 1996-2001 гг., когда Афганистан стал прибежищем для «Аль-Каиды» и действовавших под ее эгидой сил международного терроризма, угрожавших и ЦА, и России, и миру. Такое развитие ситуации, несомненно, явится серьезным вызовом для окружающих Афганистан стран, в первую очередь центральноазиатских. Может, в частности, возникнуть угроза распространения боевых действий гражданской войны с ИРА на территорию граничащих с Афганистаном Таджикистана, Узбекистана и Туркменистана. Сопутствующим риском может стать массовый поток беженцев туда с территории ИРА, что Таджикистан уже испытал в 1996-1997 гг., а также резкое ухудшение эпидемической обстановки, сопровождающее всякую войну, особенно в условиях жаркого климата и дефицита воды на Востоке. Учитывая слабость вооруженных сил и пограничных войск Таджикистана, Узбекистана и Туркменистана, потребуется вмешательство союзников по Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), что приведет к росту социальной и экономической напряженности во всех государствах - членах этих организаций.
Сценарий 2. Оптимистический («Мирный Афганистан»). Он, несомненно, отвечает интересам как самого народа Афганистана, так и его соседей, включая и государства ЦА. В соответствии с этим сценарием получит развитие так называемый «кабульский процесс», который был запущен в июле 2010 г. на конференции по афганскому урегулированию в Кабуле. Будет реализована программа национального примирения и реинтеграции, осуществлена структуризация системы государственного управления, в результате чего местная власть обретет способность самостоятельно поддерживать стабильность. Созданное (по иракской модели) на основе достигнутого между основными политическими силами страны консенсуса коалиционное правительство будет представлять в основном интересы всех главных политических сил страны - как пуштунов, так и других этнических групп. Многое будет зависеть от внутреннего расклада в Афганистане и поведения его ведущих политических сил. Например: намерены ли талибы продолжать непримиримую борьбу или же они готовы стать легитимными участниками политического процесса; удастся ли им договориться с «Севером» (таджиками, узбеками) и «Центром» (хазарейцами), также претендующими на участие в управлении государством; смогут ли Афганские силы национальной безопасности (The Afghan National Security Forces), которых готовят американо-натовские инструкторы, предотвратить возвращение в Афганистан боевиков «Аль-Каиды» и «непримиримых» (участников базирующейся в Пакистане «сети Хаккани»), не допустить нового превращения Афганистана в «серую зону», неподконтрольную международным институтам безопасности и угрожающую миру. В пользу того, что развитие Афганистана может пойти по относительно мирному сценарию, говорит то, что региональная и мировая среда ныне сильно отличается и от того, с чем сталкивался СССР, когда он находился в Афганистане, и от периода, предшествовавшего приходу талибов к власти, когда в Афганистане разгорелась кровопролитная гражданская война «всех против всех». Кроме того, непуштунские общности не являются консолидированной и влиятельной силой; основного противника пуштунов и талибов - Северного альянса как такового в настоящее время не существует, а между былыми спонсорами этой военно-политической структуры есть разногласия, обусловленные конкурирующими интересами.
Борьба с терроризмом, а значит и с «Аль-Каидой», превратилась сегодня в глобальную проблему, и против радикализма и
терроризма, выступающих под религиозной личиной, сложился широкий международный фронт. Он включает не только США и европейские страны, но и Россию, Китай, государства Ближнего и Среднего Востока и всех мусульман, которые сами страдают от проявлений экстремизма. Что касается центральноазиатских светских режимов, то они с полным основанием могут посчитать себя возможной мишенью для собственных экстремистов и их единомышленников в Афганистане в других частях мусульманского мира. Нельзя исключить также, что со временем союзниками в борьбе с апеллирующим к исламу международным терроризмом могут стать и некоторые группировки талибов. Словом, превращение Афганистана в «азиатское Сомали» мало кого устраивает, и постепенный приход к примирению с официальным правительством Афганистана отдельных групп повстанцев свидетельствует о том, что идеология движения «Талибан» не всегда соответствует взглядам каждого из его представителей. Тем не менее намечающийся на середину 2011 г. вывод американских, а затем и других западных войск из Афганистана может вызвать серьезные и долгосрочные последствия для всего региона ЦА, России, структур ОДКБ и ШОС.
Для ЦА риски, связанные с предполагаемым уходом из Афганистана войск коалиции, проистекают из возможного возвращения Афганистана к тому состоянию, в котором он был до иностранного вторжения в 2001 г., а также активизации исламских радикалов и усиления наркотрафика. При этом деятельность Исламского движения Узбекистана (ИДУ) и других немногочисленных и не чуждых экстремистским установкам группировок в ЦА обусловлена не только «афганским фактором» (поддержкой со стороны талибов), но в значительной мере порождена серьезными внутренними социально-экономическими и политическими проблемами центральноазиатских государств. Страх перед возможностью дестабилизации, или, как теперь говорят в ЦА, «афганиза-ции» региона, побудил местных руководителей сотрудничать с силами коалиции. Совсем немаловажной для государств ЦА является и прямая экономическая выгода от предоставляемых Соединенным Штатам и НАТО военных объектов и транзита. По пути сотрудничества с коалицией пошла и Россия. Например, 1 декабря 2010 г. вступило в силу соглашение о так называемом «возвратном транзите», предусматривающем транспортировку невоенных грузов США/НАТО из Афганистана через территорию России. Но в целом, похоже, Россия все же не вполне готова к новому повороту
афгано-центральноазиатской истории. Даже такой весьма тревожный звонок, каким стала киргизская «революция» образца 2010 г., не ускорил выработку Россией действенной стратегии, которая была бы адекватна новым вызовам, позволила бы защитить права этнических русских в ЦА, создать надежный заслон от наркоэкспансии и религиозно-политического экстремизма, смешанного с транснациональным терроризмом, притом что такая стратегия применительно и к России, и к ЦА должна базироваться, прежде всего, на антикоррупционной составляющей, ибо именно коррупция открывает дорогу наркоэкспансии и превращению нормальной экономики в наркоэкономику. Без такой стратегии России трудно рассчитывать на то, что она сможет реализовывать в ЦА свои национальные интересы в сфере обеспечения безопасности. Чтобы переломить ситуацию в регионе в свою пользу, России необходимо экономический ресурс подкрепить военным потенциалом и экономической волей, что пока в ее политике в ЦА не особенно просматривается.
Впрочем, нельзя сказать, что Россией ничего не делается вообще. Проводятся консультации с Афганистаном, в скором времени планируется создание межправительственной российско-афганской комиссии по экономическому сотрудничеству. В 2010 г. Россия существенно увеличила взносы на реализацию специальной антинаркотической программы для Афганистана по линии Управления ООН по борьбе с наркотиками и организованной преступностью. Готова Россия участвовать и в восстановлении инфраструктуры Афганистана, если удастся договориться о том, кто будет финансировать эти проекты. Россия также пытается привлечь к афганскому урегулированию ШОС, в рамках которой функционирует «Контактная группа ШОС-Афганистан», а также Организацию Договора о коллективной безопасности, где при Совете министров иностранных дел создана Рабочая группа по Афганистану. Некоторые плоды приносит и деятельность России в рамках «четверки» - неформального механизма, который объединяет участников ШОС (Россию и Таджикистан), а также Афганистан и Пакистан, являющихся наблюдателями в этой организации. Первая встреча «четверки» прошла в июле 2009 г. в Душанбе, вторая - в Сочи 18 августа 2010 г., а в декабре собрались главы антинаркотических ведомств четырех государств. Эти контакты, несомненно, имеют важное значение с точки зрения поддержания безопасности, придания на базе такого четырехсторон-
него взаимодействия нового импульса социально-экономическому развитию регионов Южной и Центральной Азии.
Россия проявляет заинтересованность и в энергетических проектах, которые свяжут ЦА и Афганистан. На встрече 25 ноября 2010 г. в Душанбе, где проходил 9-й совет глав правительств ШОС, премьер-министр РФ В. Путин и его пакистанский коллега Юсуф Реза Гилани обсудили возможность участия «Газпрома» и его дочерних компаний в создании Трансафганского газопровода, или, как его иначе называют, ТАПИ (по первым буквам названий стран-участниц - Туркменистана, Афганистана, Пакистана, Индии). Это придает событиям вокруг планируемого трубопровода определенную интригу, если учесть, что после состоявшегося в октябре 2010 г. визита в Ашхабад российского президента МИД Туркменистана недвусмысленно высказался против участия «Газпрома» в проекте ТАПИ.
Справедливости ради заметим, что далеко не все зависит от России. Вероятным представляется, что партнеры России по НАТО, главным образом США и ЕС, несмотря на все разговоры про «перезагрузку», не смогут преодолеть недоверия к России. Они не пойдут на равноправное и взаимовыгодное сотрудничество ни с ней, ни с ОДКБ, ни с ШОС даже по такой важной для судеб НАТО проблеме, как Афганистан. Это обусловлено в значительной мере идеологическими соображениями, а также той стратегией, от которой Запад не собирается отказываться. Она заключается в вытеснении по возможности России из ключевых, с точки зрения западных интересов, постсоветских республик, недопущении их интеграции в те объединения, где Россия могла бы играть значимую роль (при условии, разумеется, что такая цель ею ставится). Доказательством того, что НАТО не собирается сотрудничать в Афганистане с Россией либо с ШОС и ОДКБ, является Лиссабонская декларация НАТО, где эти структуры не названы в числе региональных партнеров, на конструктивную помощь которых, как полагают в НАТО, может рассчитывать Афганистан. Любопытно также, что в подписанной Расмуссеном и Карзаем «Декларации о прочном партнерстве» Лиссабонского саммита НАТО Афганистан назван важным партнером этой организации, подчеркивается вклад Афганистана в «поддержание региональной стабильности», что, на мой взгляд, выглядит насмешкой над здравым смыслом и существующими реалиями. Многие эксперты высказывают предположение, что обозначение Афганистана в качестве
партнера НАТО приведет к срыву трудных переговоров с талибами, которые ведет правительство Карзая.
Между тем и получившее новый стимул после 2001 г. военно-политическое «освоение» США/НАТО ЦА едва ли отвечает российским интересам, разумеется, если они и в дальнейшем связываются с присутствием в этом регионе. Ведь по существу, не сделав ничего конкретного в плане ответственности за стабильность в ЦА, США поменяли здесь схему поддержания безопасности, став своего рода геополитическим конкурентом структурам безопасности СНГ, а также и ШОС. В свою очередь «Северный маршрут» создает предпосылки для еще более расширенного присутствия США/НАТО в ЦА, которое при благоприятном для Запада стечении обстоятельств будет расширяться, объективно укрепит его геополитические позиции в регионе, сделает страны ЦА зависимыми от НАТО. Попутно такое военное присутствие позволит западным странам плотнее контролировать Россию, Иран и Китай, который рассматривается как главный геополитический соперник Вашингтона и Брюсселя на евразийском континенте. Таким образом, американо-натовское присутствие в ЦА под «зонтиком» военной операции в Афганистане уже создало для России риск утраты своего стратегического преимущества, постепенного выдавливания ЦА вместе со всеми ее углеводородами из сферы влияния России, что идет в ущерб ее интересам. А ведь восточное, азиатское направление российской внешней политики вне зависимости от его нынешнего реального состояния является не менее значимым и важным, нежели европейский тренд, прежде всего с точки зрения перспектив развития новой России.
Из всего вышесказанного можно сделать несколько выводов.
1. Россия за время непродолжительной «передышки», которая совпадет с уходом сил многонациональной коалиции из Афганистана, должна быть готовой к тому, что ей придется взять на себя дополнительные и в значительной мере усложнившиеся обязательства по обеспечению безопасности ЦА. Это ей потребуется и для того, чтобы, во-первых, сделать безопасным свое собственное развитие, потому что отгородиться от центральноазиатских проблем при всем желании России не удастся. Во-вторых, это нужно для того, чтобы не быть потесненной с позиций, на которых ей удалось утвердиться в период снижения накала американо-российского соперничества, вызванного отвлечением США на решение более неотложных проблем, чем центральноазиатские. С учетом этого Москве имеет смысл активизировать «точечное»
военно-политическое и экономическое сотрудничество со странами региона, вдохнуть новую жизнь в далеко не исчерпавшие свой потенциал организации - ЕврАзЭС, ОДКБ, ШОС, инициировать (параллельно с планомерным и постоянным отстаиванием собственных интересов) сотрудничество с региональными и международными силами, чтобы противостоять действующим и потенциальным вызовам и угрозам.
2. Второй вывод касается перспектив ЦА в обозримый период в связи с афганской ситуацией. Даже в случае возвращения талибов к власти, полномасштабной войны между Афганистаном и республиками ЦА не предвидится. Не произойдет коллапса в регионе и после вывода из Афганистана сил коалиции, поскольку именно иностранные войска являются здесь главным фактором политической нестабильности. В более широком контексте наличие иностранных войск или их отсутствие не влияет коренным образом на стабильность центральноазиатских государств, потому что главные угрозы и вызовы их безопасности имеют не внешний, а внутренний характер.
3. Центральноазиатские государства постараются, как и в предыдущие годы, воспользоваться разнообразием векторов сотрудничества, предоставляемых им выгодным географическим положением. Разыгрывая различные внешнеполитические «карты» (российскую, американскую, китайскую, европейскую), государства региона попытаются извлечь максимальную выгоду от частично инициированной ими самими конкурентной геополитической борьбы. Однако на ближайшую перспективу перед ними будет стоять задача соблюсти баланс со всеми международными игроками в условиях, когда отношения США и России, Евросоюза и России в целом улучшаются при одновременном российско-китайском сближении. И все же в будущем ЦА, несмотря на интерес к ней в наши дни как к «мировой кладовой» и выгодной территории для транзита, останется в периферийной зоне глобализации.
«Мировая экономика и международные отношения»,
М., 2011 г., № 5, с. 3-16.
