CC BY
123
А. А. Казанцев, Л. Ю. Гусев
ПРОГНОЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ В СТРАНАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И АФГАНИСТАНЕ: ВОЗМОЖНЫЕ ПУТИ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ В ИНТЕРЕСАХ БЕЗОПАСНОСТИ РФ
В статье прогнозируется угроза террористической деятельности против России со стороны организаций, базирующихся в Афганистане и Центральной Азии. На основании анализа основных направлений деятельности террористических организаций в странах Центральной Азии рассматривается их влияние на безопасность России. Строится прогноз дальнейшего развития экстремистской активности в Афганистане и Центральной Азии, в том числе с учетом предстоящего в 2014 г вывода войск международной коалиции. На этой основе формулируется ряд рекомендаций для политики России и ОДКБ по противодействию угрозам безопасности на центральноазиатско-афганском направлении.
Ключевые слова: Центральная Азия, Афганистан, постсоветское пространство, политика России, ОДКБ, терроризм, религиозный экстремизм.
Одну из важнейших угроз для безопасности России представляет глобальный терроризм. Данная статья посвящена прогнозу угрозы террористической деятельности против России со стороны организаций, базирующихся в Афганистане и Центральной Азии. Последнее направление традиционно является одним из основных (наряду с Северным Кавказом) азимутов развертывания активности «Аль-Каиды» и аффилиированных с ней исламских экстремистских структур, направленных против интересов РФ. В этом плане сначала будет построен прогноз деятельности террористических организаций в странах Центральной Азии и их влияние на Россию, затем будут отдельно рассмотрены угрозы роста террористической активности в Афганистане и Центральной Азии и, наконец, будут сформулированы некоторые рекомендации по противодействию этой угрозе безопасности нашей страны.
ПРОГНОЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ В СТРАНАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И ИХ ВЛИЯНИЕ НА РОССИЮ
«Талибан» и «Аль-Каида» с территории Афганистана традиционно оказывают большую организационную и материальную поддержку Исламскому движению Узбекистана (ИДУ), радикальной таджикской
© А. А. Казанцев, Л. Ю. Гусев, 2013
оппозиции и уйгурским сепаратистам (Медетбеков, http://www. centrasia.ru/). Пиком проявления угроз терроризма и экстремизма в Центральной Азии стали события, связанные с гражданской войной в Таджикистане в 1992-1997 гг. и вторжением на территорию Киргизии и Узбекистана в 1999-2000 гг. вооруженных формирований боевиков Исламского движения Узбекистана (ИДУ) (Там же). Очень большую активность среди представительств и фондов исламской направленности осуществляют такие организации, как «Мутакалим», «Ихсан-Хария», «Аль Вак Аль Ислами», «Всемирная ассамблея исламской молодежи», «Международный гуманитарный призыв», «Комитет мусульман Азии», «Союз исламского джихада». Активность в исла-мизации постсоветской Центральной Азии проявляют миссионеры из Саудовской Аравии, Пакистана, Ирана и Турции. Их поддержкой пользуются такие радикальные течения, как салафиты и «ваххабиты», «Акромия», «Нурджулар». Важным в этом плане также всегда выступал канал связи центральноазиатских экстремистов с северокавказской частью России (Дагестаном и Чечней) (Фонд региональной политики..., http://polit.uz/). Напомним в связи с этим, что Центральная Азия (особенно Казахстан) была местом ссылки ряда северокавказских народов в период сталинских репрессий. Можно прогнозировать рост деятельности перечисленных выше сил в связи с усилением исламистских настроений в арабо-мусульманском мире, в частности, проявившихся в период «арабской весны» 2011 г.
В период перед терактами в Нью-Йорке и Вашингтоне в афганских лагерях «Аль-Каиды» сформировался международный «террористический интернационал», куда входили в том числе узбекские (ИДУ), таджикские, чеченские, дагестанские, татарские и уйгурские экстремисты. Лагеря этих групп были разгромлены войсками США, их союзниками по НАТО и «Северным альянсом» (последнему традиционно поддержку оказывала в том числе и Россия) в период антитеррористической операции в Афганистане. Однако затем (частично из-за переключения внимания администрации Дж. Буша-младшего на Ирак) указанные группы переместили свою деятельность в провинцию Хайбер-Пахтунхва (бывшая Северо-Западная пограничная провинция) и в «зону племен» в Пакистане. Здесь они активно включились в гражданскую войну в самом Пакистане.
Благодаря тому, что администрация Обамы с 2008 г. вновь перенесла внимание на Афганистан, давление международной антитеррористической коалиции на этих экстремистов усилилось. В последние годы силы исламских радикалов из Центральной Азии были разгромлены пакистанскими войсками и пуштунскими формированиями. В результате они вновь вернулись в Северный
Афганистан. В настоящее время этот процесс происходит в контексте объявленной правительством США политики по выводу войск из Афганистана к 2014 г. Исламские экстремисты из Центральной Азии начали вновь укрепляться в Северном Афганистане в союзе с возвращающимися туда силами движения «Талибан». В результате вновь растет террористическая угроза центральноазиатским государствам и России. Среди экстремистов с постсоветского пространства теперь основную роль играют узбеки и таджики, с ними смыкаются уйгурские экстремисты. Боевиков из Северного Кавказа среди них теперь фактически нет, что и создает основное отличие по сравнению с периодом конца 1990-х годов.1
Рассмотрим теперь потенциал роста террористическо-экстре-мистской деятельности в отдельных странах Центральной Азии и соответствующий рост террористической угрозы для России.
Правительство Таджикистана несколько лет заигрывало с исламистскими настроениями в стране. Однако в последние годы эта политика была изменена. В Таджикистане в конце 2010 — начале 2011 г. была проведена крупная операция по уничтожению боевиков в Рашт-ской долине. Летом 2012 г. имели место интенсивные боестолкновения в Горном Бадахшане. Благодаря ликвидации ряда бандформирований и их лидеров несколько повысился уровень безопасности от террористических угроз в этой стране. Предпринимаемые официальным Душанбе меры по возвращению студентов из зарубежных теологических вузов, перерегистрация мечетей и запрет на их посещение лицами, не достигшими 18-летнего возраста, призваны оградить граждан страны от влияния радикальных исламистов (Горковенко, http:// www.cisnews.org/). Тем не менее говорить о достижении силовыми органами Республики Таджикистан необходимого уровня безопасности еще рано, так как границы Таджикистана с Афганистаном все еще остаются недостаточно оснащенными, а государственные структуры в этой стране чрезвычайно слабы, что, в частности, проявляется в высоком уровне их вовлеченности в наркоторговлю («крышевание»). Из средств, полученных от торговли наркотиками, одновременно финансируется и деятельность исламских экстремистов.
Политика, проводимая властями Узбекистана по борьбе с религиозным экстремизмом и терроризмом, традиционно является чрезвычайно жесткой. Однако и узбекские экстремистские структуры (особенно ИДУ) — самые сильные и агрессивные в регионе. Следует отметить то, что глубинные причины роста экстремизма в этой стра-
1 Мнение старшего научного сотрудника Института востоковедения РАН, эксперта по Пакистану Н.А. Замараевой.
не кроются в политических, социально-экономических и межэтнических проблемах, особенно характерных в современных условиях для наиболее густонаселенных районов Ферганской долины. Ферганская и Каратегинская долины являются также удобными районами для скрытой деятельности террористических формирований (Там же).
В Казахстане в связи с рядом событий (взрывы в Актобе и Астане, вооруженные столкновения в г. Жанаозень) также активно обсуждается проблема роста потенциала террористической деятельности. В Казахстане, как и в Центральной Азии в целом, главными проводниками идей террора являются исламистские течения и организации. В последние 2-3 года их деятельность резко активизировалась. В связи с этим для минимизации их воздействия на сознание жителей республики руководство Казахстана предприняло ряд мер по усилению работы, направленной на повышение религиозного образования, а также духовного развития казахстанского общества. Для этого в республике было создано специализированное ведомство — Агентство по делам религий. В этих же целях осуществлен мониторинг более чем 10 тысяч интернет-порталов, в результате чего судом города Астаны вынесены решения о признании незаконной и о прекращении распространения на территории страны продукции 51 иностранного сайта за пропаганду экстремизма и терроризма. Предпринимаемые Казахстаном меры по борьбе с указанными негативными проявлениями, а также проводимая руководством страны политика толерантного отношения ко всем конфессиям и национальностям в целом способствуют сохранению в стране безопасности (Там же).
Террористическая активность в Казахстане имеет серьезное международно-политическое измерение. Ряд экспертов, например руководитель киргизского аналитического центра «Prudent Solutions» Э.Усубалиев, отмечают, что создание террористических групп и распространение идеологии джихада в нефтеносных районах Каспия и северо-запада Казахстана могут в будущем угрожать интересам КНР в регионе (Фонд региональной политики..., http://polit.uz/). Развитие джихадистского подполья в Казахстане может потенциально оказать влияние и на казахстанско-российские отношения, особенно учитывая связь террористов из Казахстана и джихадистов на Северном Кавказе (особенно в Дагестане) и вероятное использование территории Казахстана для дестабилизации Северного Кавказа России (Там же).
Для южной части Кыргызстана традиционной угрозой является перенос деятельности экстремистских групп из соседнего Таджикистана и Узбекистана. Одной из причин этого является слабость правоохранительных структур этой страны. В основном речь идет о жизни
узбекской диаспоры, сами киргизы вовлечены в эту деятельность сравнительно слабо в том числе из-за низкого уровня исламизации. Однако деятельность псевдопросветительских групп типа «Хизб-ут-Тахрир» (формально не ставящих задачу вооруженной борьбы, но включенных в списки террористических организаций, одобренных специальными службами ключевых государств мира) широко охватывает и киргизов.
В последние годы появилась новая тенденция. Джихадистские группы Казахстана, вытесняемые из этой страны, также оказывают влияние на салафитские джамааты в Киргизии. В частности, появление в Киргизии группы «Джейш уль Махди» в 2009-2010 гг. и обострение в Казахстане ситуации в религиозной сфере примерно в этот же период можно рассматривать как звенья одной цепи (Там же).
Лишь для Туркменистана угроза радикального исламистского экстремизма может рассматриваться как малозначимая из-за высокой степени контроля спецслужб над населением страны и традиционно низкого уровня мусульманской религиозности туркмен.
Таким образом, можно констатировать, что угроза со стороны исламистских террористических групп, базирующихся в странах Центральной Азии, довольно высока, и для противостояния ей необходимо объединить усилия России и ее партнёров по ОДКБ и ШОС. Усиление деятельности экстремистских и террористических организаций в Центральной Азии представляет собой серьезную угрозу для России. Центральная Азия и Афганистан могут превратиться уже в краткосрочной перспективе во второе направление «наступления» террористов на РФ после северокавказского. Под ударом террористов могут оказаться такие уязвимые в силу малой плотности населения и важности трубопроводной инфраструктуры регионы, как Западная и Восточная Сибирь, Урал. Кроме того, в «группе риска» такие крупные городские агломерации, как «большая» Москва и Санкт-Петербург. Этому способствуют такие тенденции, как бесконтрольные потоки мигрантов и рост наркоторговли по маршруту экспорта Центральная Азия — Россия — Европа. Наркоторговля традиционно используется центральноазиатскими террористами как канал финансирования, для чего они сливаются с организованными преступными группами. Слабый контроль над миграционными потоками способствует в том числе и тому, что экстремисты, вытесняемые с территории Централь-ноазиатских государств, переселяются в Россию. Бесконтрольность миграционных потоков только усилится по мере формирования единого экономического пространства России с Казахстаном и особенно в связи с подключением к этому пространству Кыргызстана. Меры типа предлагаемых экзаменов по русскому языку вряд ли создадут преграду для трансграничных передвижений террористов.
Ряд экспертов также отмечают, что среди центральноазиатских мигрантов идет рост исламистских настроений. В частности, это происходит под влиянием тяжелых условий труда и его низкой оплаты, из-за преследований со стороны коррумпированных правоохранительных органов, давления ксенофобских настроений, а также как реакция на распространение бытовых пороков типа пьянства среди определенных групп населения России. Исламизм не обязательно приводит к экстремистско-террористической деятельности, однако среди таких людей вербовать членов экстремистских организаций намного легче. Многие из групп таджикских и узбекских рабочих организованы по принципу джамаатов, во главе с лидером, являющимся одновременно бригадиром, родовым старейшиной и религиозным авторитетом. Кроме того, на территорию России без регистрации (на краткие сроки) приезжают религиозные авторитеты из стран Центральной Азии для проведения разных ритуальных служб и проповедей. Оба канала могут легко послужить цели распространения экстремистских настроений.
ПРОГНОЗ РАЗВИТИЯ СИТУАЦИИ В АФГАНИСТАНЕ: ВЛИЯНИЕ НА ТЕРРОРИСТИЧЕСКУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И РОССИИ
23 июня 2011 г. президент США Барак Обама объявил о начале вывода войск США из страны уже начиная с августа 2011 г. Это решение было подкреплено такими частичными успехами, как убийство Усамы бен-Ладена, Ильяса Кашмири и ряда других лидеров террористов, что позволило заявить о положительных результатах операции в Афганистане в целом.
Согласно американским планам, завершение пребывания войск США и НАТО в Афганистане в рамках миссии Международных сил содействия безопасности (МССБ, ISAF) в 2014 г. еще не означает завершение миссии международной коалиции и, соответственно, их военно-политического присутствия в стране. Выводя боевые подразделения из Афганистана, США будут стремиться сохранить свое военное присутствие в стране, оставив части небоевого, технического и иного обслуживания на базах, которым предполагается придать статус постоянных американских баз. Это подтвердили заявления Обамы после его переизбрания, согласно которым, после 2014 г. в Афганистане останется небольшой американский контингент. Соответственно, сохранятся и базы его обслуживания в постсоветской Центральной Азии. Более того, выход Узбекистана из ОДКБ летом 2012 г., как полагают многие российские и центральноазиатские эксперты, создает возможность для развертывания на территории этой страны еще
одной базы или транзитного центра дополнительно к Ульяновской транзитной базе в России и военной базе «Манас» в Кыргызстане.
Тем не менее вывод войск США из Афганистана может привести к масштабной дестабилизации этой страны, наподобие тому, что имело место в 1990-е годы после прекращения советской помощи правительству Наджибуллы. В ставшем достоянием общественности в начале 2012 г. секретном докладе НАТО (написанном на основании информации, полученной в ходе допросов пленных талибов) отмечается, что очень высока вероятность того, что после вывода войск США страна будет вновь захвачена «Талибаном» при помощи Пакистана (Pakistan..., http://www.bbc.co.uk/). В связи с тем, что утечка этого доклада вызвала панику в антиталибских рядах, ряд официальных лиц поспешили дезавуировать его как нерепрезентативный. Однако ситуацию подогревают постоянные волнения в Афганистане, вроде тех, что имели место в феврале 2012 г. в связи с сожжениями Корана американскими военнослужащими.
Процесс вывода войск уже сейчас приобретает достаточно хаотичный характер, а также получает тенденцию к самопроизвольному ускорению, что вызывает четкие ассоциации с ситуацией «выхода» американцев из Южного Вьетнама. Вывод войск происходит в условиях полной неопределенности с точки зрения его сроков, логистического обеспечения, позиции талибов и их союзников, перспектив мирного поиска урегулирования кризиса, позиций соседних стран, в первую очередь Пакистана. В январе 2012 г. президент Франции Н. Саркози заявил о том, что французские войска прекратят боевые операции и уйдут из Афганистана в 2013 г., т.е. на год раньше объявленного НАТО срока. 1 февраля 2012 г. министр обороны США Леон Панетта заявил, направляясь в Брюссель, что международный контингент уже к середине 2013 г. перейдет к формуле «обучение и советы», прекратив боевые операции (Блинов, 2012, с. 12).
В плане прогнозируемых последствий вывода войск США и НАТО можно отметить следующее. Сегодня афганские силы безопасности насчитывают около 100 тысяч военнослужащих. Однако надежное «ядро» этих войск и их ключевой командный состав составляют силы старого «Северного альянса», т. е., таджики и узбеки. В то же время движение «Талибан», по-преимуществу, пуштунское. В связи с этим, по мере вывода войск США и НАТО из Афганистана, пуштунские территории юга и востока страны, скорее всего, немедленно полностью перейдут под контроль талибов. Уже в настоящее время контроль над этими территориями со стороны войск западной коалиции носит чаще всего чисто номинальный характер.
В результате может частично повториться ситуация, когда после победы движения «Талибан» на пуштунском юге Афганистана, сложилось
жесткое противостояние между таджикско-узбекским «Северным альянсом» и «Талибаном». Перспективы такой войны для противников «Талибана», даже с учетом массированной международной помощи, будут достаточно тяжелы. Исторически пуштуны в Афганистане всегда побеждали непуштунов (здесь следует учесть и их количественное превосходство, и раздробленность их противников по племенному принципу, традиционно высокий боевой дух, активную помощь пакистанских пуштунов и исламских экстремистов по всему миру).
Убийство 20 сентября 2011 г. Бурхануддина Раббани, погибшего в результате взрыва устройства, спрятанного в тюрбане террориста-смертника, зафиксировало изменение стратегической обстановки. Не будучи военным лидером, Раббани всегда представлял собой одну из влиятельнейших фигур для афганских таджиков, он был президентом Афганистана с 1992 по 2001 г. В последнее время Раббани занимал пост председателя Высшего совета мира Афганистана и был фигурой, ответственной за мирный процесс.
Важной частью «стратегии по выходу» (exit strategy) американцев являются переговоры с «Талибаном», попытки «оторвать» «Талибан» от «Аль-Каиды», попытки подкупа части полевых командиров. Эти переговоры к настоящему времени не привели к устойчивым положительным результатам, и прогнозировать их успех сложно. В частности, командующий Международными силами содействия безопасности Джон Р. Аллен (John R. Allen) заявил, что гибель Раббани была еще одним свидетельством того, что, несмотря на все заявления представителей «Талибана» за пределами страны, талибы хотят не мира, а войны. Сходной точки зрения придерживаются и представители национальных меньшинств в Афганистане (таджиков, узбеков).
Известный российский афганист В. Г. Коргун полагает, что «нынешний расклад сил в Афганистане складывается явно не в пользу национального примирения и возвращения к миру. Север страны, представленный национальными меньшинствами (непуштунами), формально признавая необходимость достижения компромисса с талибами, уже сейчас негласно саботирует процесс продвижения к переговорам. Они правомерно опасаются прихода к власти талибов, которых может поддержать значительная часть пуштунского сообщества. В этом случае северяне не только будут отодвинуты на второй план в структурах государственной власти, но и могут потенциально стать жертвой дискриминационной политики талибской элиты»2.
2 Выступление зав. сектором Афганистана Института востоковедения РАН В. Г. Коргуна на экспертном семинаре Российского совета по международным делам, январь 2012 г.
Степень реального контроля центрального афганского правительства Карзая над местными администрациями столь же мала, как и над общенациональными вооруженными силами. Зачастую этот контроль носит чисто номинальный характер. Кроме талибов, реальной властью выступают местные региональные лидеры и полевые командиры, особенно на Севере. Многие «старые» полевые командиры, формально вошедшие в структуры кабульского правительства, также сохранили свои армии в виде частных компаний по обеспечению безопасности, политических партий или бизнес-структур, основанных на патронаж-но-клиентельных отношениях. Однако степень разногласий между северными лидерами в настоящее время достаточно велика, и вряд ли они в краткосрочной перспективе смогут создать для противостояния талибам структуру, подобную «Северному альянсу» в 1990-е годы. Кроме того, начиная с 2009 г. обозначилась тенденция к ухудшению ситуации в ранее относительно спокойных северных провинциях. Там появились крупные отряды «Талибана» и международных террористов, в том числе, приходящих с территории постсоветской Центральной Азии. Это уже привело к переброске американских войск в приграничные с Таджикистаном провинции на севере для поддержки не справляющегося с ситуацией немецкого контингента.
Итак, анализ событий в Афаганистане показывает, что очень велика вероятность возвращения талибов к власти после вывода американских войск. Также можно отметить высокую вероятность увеличения противостояния на севере Афганистана между талибскими и антиталибскими силами — с вероятностью выхода конфликта на постсоветскую Центральную Азию.
ПРОГНОЗ ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИХ ГОСУДАРСТВ: РОСТ НЕТРАДИЦИОННЫХ ВЫЗОВОВ БЕЗОПАСНОСТИ
Рассмотрим теперь вопрос о различного рода внутриполитических вызовах безопасности Центральноазиатских государств, которые могут привести к росту террористической активности. В опубликованном в январе 2011 г. докладе «Global risks», в подготовке которого участвовали 469 ведущих мировых экспертов, как весьма вероятный был охарактеризован сценарий «Зерна антиутопии» (World economic forum, http://riskreport.weforum.org/). Согласно этому сценарию, в «группе риска», под влиянием сочетания демографических и экономических проблем, оказываются страны типа Центральноазиатских. В условиях глобального экономического спада возможно падение цен на промышленное сырье, в то время как цены на продовольствие под влиянием роста населения мира будут расти. Ослабление экономического потенциала государств может усилить негативный эффект таких
трансграничных проблем (связанных, прежде всего, с соседним Афганистаном), как рост религиозного фанатизма, криминальной и террористической деятельности. Особенно уязвимыми с точки зрения внешнеэкономической конъюнктуры являются экономики Кыргызстана и Таджикистана — двух стран, в которых государственные структуры и так слабо контролируют ситуацию. Оба государства также тесно связаны с Россией активными миграционными потоками.
Муссирующийся в мировых СМИ вопрос о переносе «арабской весны» в Центральную Азию является, по мнению большинства российских экспертов, во многом надуманным. Тем не менее в связи с процессами в арабо-мусульманском мире следует ожидать новых угроз безопасности Центральноазиатским государствам, особенно связанным с ростом экстремистско-террористической деятельности. В связи с новым ростом влияния исламистов в арабо-мусульманском мире после «арабской весны» 2011 г. в Центральной Азии и России можно спрогнозировать усиление соответствующей пропаганды, особенно по линии религиозного обучения и распространения религиозной литературы. Эта пропаганда может усилить борьбу радикальных исламистов против светских властей и традиционного (суфийского) ислама по всему миру. Данная тенденция к радикализации будет усилена укреплением позиций движения «Талибан» в Афганистане в связи с четким стремлением США и Пакистана в той или иной форме «договориться» с афганскими исламистами. Новая волна радикализации ислама представляет особую угрозу для Узбекистана и Таджикистана, а также для отдельных регионов России (Северный Кавказ, Поволжье), Кыргызстана (Юг), Казахстана (присырдарьинские районы на границе с Узбекистаном), Туркменистана (места проживания узбекского меньшинства, район Мары).
В плане анализа особенностей различных стран Центральной Азии Таджикистан и Кыргызстан особенно уязвимы с точки зрения новых угроз безопасности, включая рост террористической активности. Руководство обоих государств постоянно балансирует на грани полной потери контроля над собственной территорией и превращения соответствующих стран в «несостоявшиеся государства» (failed states).
В Таджикистане это происходит из-за разрушительных последствий гражданской войны, постоянного межрегионального и межкланового конфликта, непосредственного соседства с Афганистаном и высокой степени вовлеченности в его проблемы, затяжного противостояния с соседним Узбекистаном, высокой коррупции и фактического «слияния» государственных органов и наркомафии, роста исламистских настроений и «заигрывания» властей с ними, слабой ресурсной обеспеченности, продолжающейся демодернизации и деиндустриализации,
демографического «взрыва», отъезда практически всех высококвалифицированных специалистов, высокой зависимости от миграционных ремиссий и внешней помощи.
В Кыргызстане причинами являются паралич государственных структур в результате плохо продуманных псевдодемократических реформ и серии революций, противостояние элит севера и юга страны, межнациональные и межклановые противоречия на юге, слабая ресурсная обеспеченность, военно-политическое и экономическое давление соседнего Узбекистана, высокая экономическая зависимость от миграционных ремиссий, иностранной помощи, транзитной торговли афганскими наркотиками и контрабанды китайских товаров в Казахстан и далее в Россию. Важную угрозу для Кыргызстана представляет сильное влияние наркомафии на политический процесс. В частности, как заявил в июле 2010 г. Генеральный секретарь ОДКБ Н. Н. Бордюжа, наркомафия была причастна к организации антиузбекских погромов на юге Кыргызстана. Он также отметил, что юг Кыргызстана превращается в один из основных маршрутов для переброски афганских наркотиков в сторону Казахстана, России и Европы (Бордюжа, http:// news.tj/ru/). Последнее особенно актуально в связи с тем, что террористические структуры в Центральной Азии часто «переплетаются» со структурами организованной преступности.
Динамика событий как в Кыргызстане, так и в Таджикистане тесно переплетена с внутрироссийскими проблемами из-за очень сильных и не поддающихся контролю со стороны официальных российских структур миграционных, наркотических и контрабандных потоков. Поэтому процессы в этих странах небезразличны с точки зрения интересов безопасности России.
В Казахстане, Узбекистане и Туркменистане внутренний потенциал государств в краткосрочной перспективе не вызывает сомнений в возможности властей контролировать ситуацию даже в случае роста разного рода вызовов и угроз. Тем не менее в таких ключевых государствах региона, как Казахстан и Узбекистан, есть серьезный потенциал дестабилизации, связанный с возрастом их президентов. Смена власти может оказаться очень серьезным испытанием в условиях фактического отождествления государственной власти с личной властью «первого лица», отсутствия институционализированного механизма передачи власти и сложностей с «наследованием трона» внутри семьи (как это было в Азербайджане) в силу отсутствия соответствующих наследников мужского пола (дочь президента Узбекистана Гульнара Каримова рассматривается как один из возможных кандидатов в руководители страны, но в рамках консервативной политической культуры данного государства ее продвижение на этот пост маловероятно).
С точки зрения прогноза террористической активности особенно важна ситуация в Узбекистане как наиболее крупной по населению страны региона, где действуют наиболее мощные террористические организации постсоветской Центральной Азии (например, ИДУ). В Узбекистане потенциальный кризис передачи власти может наложиться на имеющиеся проблемы регионально-кланового противостояния, роста исламизма и экстремистско-террористической деятельности, бедности, перенаселенности, относительно слабой ресурсной обеспеченности.
ВОЗМОЖНЫЕ МЕРЫ РОССИИ ПО СТАБИЛИЗАЦИИ СИТУАЦИИ ВОКРУГ АФГАНИСТАНА ПОСЛЕ ВЫВОДА ВОЙСК НАТО
• Усиление помощи Центральноазиатским странам в контексте политики реинтеграции постсоветского пространства вокруг России. Вывод войск НАТО из Афганистана создаст в регионе Центральной Азии «вакуум силы». В связи с этим резко усилится роль России как гаранта обеспечения безопасности региона, в том числе от террористов. Это будет также способствовать решению ряда тесно связанных с геостратегией задач в экономической сфере, поставленных В.В. Путиным (Путин, http://www.izvestia.ru/; Евразийский экономический союз..., http://www.izvestia.ru/). В частности, по его инициативе 18 октября 2011 г. было подписано Соглашение о создании зоны свободной торговли в СНГ. Он также заявлял о необходимости ускорения «запуска» Евразийского экономического союза (уже к 2015 г.). Одновременно Таможенный союз и ЕЭП расширяются за счет Кыргызстана и, возможно, Таджикистана, что приближает их состав к составу ОДКБ. Такое экономическое сотрудничество может укрепить экономический потенциал двух государств, усилить их возможности по противодействию экстремистско-террористической деятельности.
В связи с этим России (прежде всего, по линии ОДКБ) следует существенно увеличить затраты на поддержку модернизации Вооруженных сил и силовых структур Центральноазиатских государств. Приоритетом при этом должно быть укрепление военных инструментов ОДКБ. На данном направлении можно усилить уже имеющуюся помощь по линии продажи вооружений и подготовки кадров. Данные меры хорошо согласуются с политикой модернизации Вооруженных сил, объявленной руководством России (в частности, планируется потратить 20 триллионов рублей на перевооружение армии). В связи с этим стоит вспомнить, что в настоящее время военный бюджет всех стран ОДКБ пока еще примерно в 25-27 раз (в зависимости от методик подсчета) меньше совокупного военного бюджета стран НАТО. Даже составляющий львиную долю совокупного военного бюджета
ОДКБ военный бюджет России приблизительно в 10 раз меньше военных бюджетов 27 государств ЕС, которые заботятся об обороне существенно меньше, чем США, рассчитывая на американский военный «зонтик».
Модернизируя Вооруженные силы в соответствии с мировыми образцами и защищая нашу территорию новым, более современным оружием, мы не должны забывать о значимости таких новых и нетрадиционных угроз безопасности, как международный терроризм, наркоторговля и неконтролируемая миграция. Для защиты от этих угроз необходимы сопоставимые с масштабами перевооружения армии затраты, и решение соответствующих вопросов невозможно без обеспечения устойчивого партнерства со странами Центральной Азии — членами ОДКБ.
• Одновременно с экономической интеграцией России с государствами Центральной Азии следует усилить контроль над миграционными потоками с целью недопуска на территорию РФ террористов и исламских экстремистов. Соответственно, требуется принятие мер как на внутрироссийском уровне (по линии ФМС, полиции и ФСБ), так и на уровне отношений со странами Центральной Азии (по линии МИД и ОДКБ).Все это — непростые задачи, так как граждане государств, входящих в ЕЭП (Казахстан, Кыргызстан), должны будут пользоваться теми же правами, что и россияне. В этом плане нужна разработка специальной программы по линии сотрудничества полицейских и специальных служб государств ЕЭП. Экономическая интеграция может также усилить трансграничный оборот наркотиков, на средства от которого финансируется террористическая деятельность. Следовательно, необходимо усиление помощи Центральноазиатским государствам и по этой линии.
• Обеспечение «пояса безопасности» и решение других задач на границах Афганистана. Ни Россия, ни другие члены ОДКБ не готовы отправить свои контингенты для участия в операциях на территории Афганистана. Кроме того, любое предположение об участии России в афганской миссии с учетом непростой истории наших двухсторонних отношений вызовет в Афганистане негативную реакцию. Тем не менее после вывода международной коалиции возникнет много задач по поддержке афганского правительства, которые могут быть решены ОДКБ с территории Центральной Азии (расширение программ переучивания афганской полиции, ремонт и эксплуатация вертолетной и другой техники советского производства, сохранение «северного транспортного маршрута» для поддержания и снабжения миссий ООН, «Красного Креста» и других международных организаций в Афганистане).
• Укрепление границ государств — членов ОДКБ с Афганистаном. Вывод войск США и НАТО из Афганистана ставит проблему укреп-
ления таджикско-афганской и узбекско-афганской границы и постоянного дежурства боеспособных элементов сил КСБР и КСОР ОДКБ к северу от афганской границы. В связи с этим также возникает задача поддержания высокой боеспособности российских баз, расположенных в Таджикистане и Кыргызстане.
• Совершенствование организационной структуры ОДКБ для противодействия угрозам, возникающим с территории Афганистана.
Уже в настоящее время в ОДКБ существует целый ряд различных органов и структур, которые могут быть использованы для решения проблем роста террористической деятельности на периферии Афганистана. В рамках организации действует Рабочая группа по Афганистану при Совете министров иностранных дел (СМИД) ОДКБ. По этой линии ведется анализ ситуации, прорабатываются предложения по содействию постконфликтному восстановлению Афганистана, включая противодействие исходящим из этой страны наркотической и террористической угрозам. В ОДКБ создан Координационный совет руководителей компетентных органов государств-членов по противодействию незаконному обороту наркотиков, прежде всего, произведенных на основе афганских опиатов. Продолжается совместная работа, нацеленная на создание и укрепление антинаркотического и финансового «поясов безопасности» вокруг Афганистана, повышение эффективности механизмов по противодействию незаконному обороту наркотиков в рамках операции «Канал».
С целью укрепления уникальной роли ОДКБ в «разделении труда» между международными организациями безопасности целесообразно развивать открытый международный формат этой операции, как и некоторых других операций, в частности «Нелегал». В связи с этим антинаркотические, антитеррористические, пограничные учения и мероприятия ОДКБ можно оформить как подмандатные ООН «операции ОДКБ», что увеличит их международную легитимность и будет содействовать формированию положительного образа ОДКБ в мире. В настоящее время в связи с глобальным интересом к судьбе Афганистана после вывода войск США и НАТО существует высокая вероятность получения соответствующих резолюций ООН.
• Превращение ОДКБ в «фокус» международных усилий для решения ряда проблем, связанных с Афганистаном. С этой целью может понадобиться формирование региональных коалиций ОДКБ с другими международными структурами, как постсоветскими (ШОС), так и евроатлантическими (ЕС и НАТО) для борьбы с террористической угрозой в Центральной Азии. В случае взаимодействия с евроатлан-тическими структурами сотрудничество необходимо строить по принципу так называемого «селективного партнерства», т. е. не поступаясь
интересами России в других сферах, где с Западом есть разногласия. Целесообразно формирование коалиций не отдельных государств, а именно региональных организаций по принципу «сетевого взаимодействия» (т. е. преимущественно по линии отдельных программ), что может повысить гибкость реагирования на угрозы.
• Ключевые программы ОДКБ, связанные с обеспечением безопасности вокруг Афганистана, целесообразно сделать полностью открытыми для международного участия в качестве не только наблюдателей, но и полноправных «членов» программы. Образцом здесь может служить программа НАТО «Партнерство ради мира», которая специально предназначена для вовлечения в процесс сотрудничества и усиления влияния НАТО на те страны, которые не являются и не могут стать членами блока. ОДКБ вполне может перенять данный опыт с целью усиления своей роли в мире. Однако целесообразно отделить мероприятия, направленные на обеспечение безопасности государств — членов ОДКБ на афганском направлении от других сходных мероприятий на других направлениях с тем, чтобы международные участники данных мероприятий не имели доступа к важной с точки зрения обеспечения безопасности государств-членов (прежде всего, России) информации.
Такой подход вписывается в концепции «сетевой дипломатии» и «дипломатии гибких альянсов», зачастую используемые Россией для решения ключевых задач внешней политики (Кулик и др., 2011. С. 30). Следует также отметить, что сетевой подход доказал свою эффективность в условиях Центральной Азии и активно используется в работе ШОС (Актег, http://www.globalstrategyforum.org/).
• Укрепление сил ОДКБ и совершенствование правовой базы их применения. Основными силовыми инструментами, которые ОДКБ может непосредственно использовать на афганском направлении, являются Коллективные силы быстрого развертывания (КСБР)и Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР). Уже в настоящее время сценарии учений КСБР и КСОР строятся на отражении предположительных прорывов с юга отрядов талибов и поддерживаемых ими экстремистско-террористических групп. Обострение ситуации вокруг Афганистана после вывода войск НАТО может потребовать укрепления военных инструментов ОДКБ (количественное усиление, подкрепление дополнительной техникой, более частое проведение совместных маневров).
Дополнительно к этому с целью развития «пояса безопасности» по границам стран ОДКБ с Афганистаном без вхождения на афганскую территорию может использоваться создаваемый миротворческий потенциал ОДКБ. Соглашение о миротворческой деятельности ОДКБ подписано 6 октября 2007 г. в Душанбе всеми государствами —
членами Организации, ратифицировано шестью государствами ОДКБ (кроме Узбекистана) и вступило в силу 29 декабря 2008 г. А 10 декабря 2010 г. на сессии СКБ ОДКБ главами государств подписано Заявление государств — членов ОДКБ о Миротворческих силах ОДКБ. Общая численность Миротворческих сил составила более 3,5 тысяч человек. Использование миротворческого потенциала ОДКБ связано со стратегией совместного «кризисного реагирования», получившей развитие на декабрьском (2010 г.) саммите ОДКБ и неформальном саммите в августе 2011 г.
Базовые документы по миротворчеству, в результате непростых трехлетних дебатов согласованные членами ОДКБ к 2007 г., предполагают только «классическое» миротворчество, когда имеется документированное согласие сторон на вмешательство третьих сил, соглашение о прекращении огня и когда миротворческие контингенты применяют силу исключительно для самообороны. Однако решение проблем, связанных с террористической деятельностью в Центральной Азии, может потребовать более гибких методов реагирования, включающих в себя силовые элементы, временное нарушение принципов равноудаленности и нейтральности и т.д. Необходимы также меры по противодействию попыткам насильственной смены власти со стороны экстремистов. Все это может потребовать внесения соответствующих изменений в базовые документы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В настоящее время в Центральной Азии и Афганистане сложилась серьезная угроза роста экстремистско-террористической деятельности. Это связано с целым рядом факторов: вывод войск западной коалиции из Афганистана и возможное возвращение к власти «Талибана», общий рост экстремистских настроений в исламском мире после «арабской весны» 2011 г., экономические проблемы, связанные с глобальным экономическим кризисом. Активные потоки трудовых мигрантов и наркотиков из Центральной Азии, тесно связанные с деятельностью террористическо-экстремистских структур, повышают террористическую угрозу для России, возникающую в результате всех этих процессов. Противодействие указанным тенденциям требует целого ряда мер по линии руководства РФ и ОДКБ, в том числе: усиления помощи Центральноазиатским странам в контексте политики реинтеграции постсоветского пространства вокруг России; усиления контроля над миграционными процессами; обеспечения «пояса безопасности» и решения других задач на границах Афганистана; превращения ОДКБ в «фокус» международных усилий для решения ряда проблем, связанных с Афганистаном; укрепления сил ОДКБ и совершенствования правовой базы их применения.
Литература
Блинов А. Готовится отступление из Афганистана // Независимая газета. Дипкурьер. 2012. 6 февраля. № 2 (176). С. 12 (BlinovA. The retreat from Afghanistan is being prepared // Nezavisimaya gazeta. Dipkuryer. 2012. 6 February. N 2 (176). P. 12).
Бордюжа Н. «К событиям на юге Кыргызстана приложила руку наркомафия» // http://news.tj/ru/news/k-sobytiyam-na-yuge-kyrgyzstana-prilozhila-ruku-narkomafiya-n-bordyuzha (Bordyuzha N. Drug mafia has initiated the events in South Kyrgyzstan // http://news.tj/ru/news/k-sobytiyam-na-yuge-kyrgyzstana-prilozhila-ruku-narkomafiya-n-bordyuzha).
Горковенко С. Терроризм и религиозный экстремизм: страны Центральной Азии бьют тревогу // http://www.cisnews.org/expert-opinion/2866-terrorizm-i-religioznyy-ekstremizm-strany-centralnoy-azii-byut-trevogu.html (Gorkovenko S. Terrorism and religious extremism: Central Asian countries are worried // http://www.cisnews.org/expert-opinion/2866-terrorizm-i-religioznyy-ekstremizm-strany-centralnoy-azii-byut-trevogu.html).
Евразийский экономический союз могут создать к 2015 году // http://www.izvestia. ru/news/504415 (Eurasian Economic Union can be created in 2015 // http://www.izvestia. ru/news/504415).
Кулик С. А., Никитин А. И., Никитина Ю. А., Юргенс И. Ю. ОДКБ: ответственная безопасность. М.: Инсор, 2011. 68 c. (Kulik S.A., Nikitin A.I., Nikitina Yu.A., Yurgens I.Yu. CSTO: Responsible security. Moscow: INSOR, 2011, 68 p.).
Медетбеков А. Угрозы терроризма и религиозного экстремизма в ЦАР// http:// www.centrasia.ru/news2.php?st=1296021720 (Medetbekov A. The threat of terrorism and religious extremism in the Central Asian region // http://www.centrasia.ru/news2. php?st=1296021720).
Путин В.В. Новый интеграционный проект для Евразии — будущее, которое рождается сегодня // http://www.izvestia.ru/news/502761 (Putin V. New integration project for Eurasia — the future that is born today // http://www.izvestia.ru/news/502761).
Фонд региональной политики Polit.Uz// http://polit.uz/archives/7745 (The foundation of regional policy studies Polit.Uz// http://polit.uz/archives/7745).
Akiner Shirin. The Shanghai Cooperation Organisation: A networking organization for a networking world. A report of global strategy forum // http://www.globalstrategyforum.org/ upload/upload95.pdf
Pakistan helping Afghan Taliban — Nato report // http://www.bbc.co.uk/news/ world-asia-16821218
World economic forum. Risk report // http://riskreport.weforum.org/
