Вызовы безопасности в Центральной Азии Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Д. Малышева,

доктор политических наук (ИМЭМО РАН) ВЫЗОВЫ БЕЗОПАСНОСТИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

1. Все страны мира, независимо от того, в какой части земного шара они располагаются, все больше сталкиваются со схожими вызовами безопасности. Это не только терроризм, экстремизм, распространение оружия массового уничтожения, наркобизнес. Значительное место стали занимать угрозы деградации природной среды, глобальное потепление, уменьшение лесных массивов и т.п. Серьезное значение приобретает угроза войн из-за воды. Все эти глобальные вызовы и угрозы весьма актуальны и для Центральной Азии. Но ее странам, к сожалению, не удается пока найти адекватные ответы на многие застарелые, а также и новые вызовы, имеющие по преимуществу внутренний, эндогенный характер.

К их числу относятся:

• Внутриполитическая и социально-экономическая нестабильность, имеющая такие составляющие, как:

- межэтническая, межклановая напряженность;

- противостояние внутри государств региональных элит и кланов;

- обнищание населения;

- углубляющийся разрыв в доходах населения и растущие социальные диспропорции;

- высокий уровень безработицы, особенно среди молодежи;

- коррупция;

- низкая эффективность государственных структур.

• Радикальный исламизм, готовый поднять голову в случае любой политической дестабилизации и активно использующий социальные проблемы для дискредитации светских правящих режимов;

• Рост влияния наркомафии и частично питающегося из этого источника религиозного экстремизма;

• Проблема преемственности верховной политической власти, поскольку в центральноазиатских государствах нет четко установленных и устоявшихся правил такой преемственности.

Сохраняются и конфликтогенные межгосударственные противоречия.

76

Это, во-первых, «энергоразмежевание», вызванное соперничеством из-за водных и энергетических ресурсов. В частности, напряженность создалась в связи с планами возведения Рогунской ГЭС в Таджикистане и Камбаратинской ГЭС в Киргизстане на трансграничных водных артериях Амударьи и Сырдарьи. Эти планы вызывают особую озабоченность Узбекистана, где опасаются уменьшения потока воды в реках в результате строительства ГЭС.

Во-вторых, это неурегулированные пограничные споры, которые становятся в Центральной Азии серьезным вызовом безопасности. Споры эти затрагивают большинство республик региона, но особенно Узбекистан, Киргизстан и Таджикистан, где этническая чересполосица и отсутствие общепризнанных границ усугубляются дефицитом земельных и, что еще более важно в условиях засушливого климата, водных ресурсов, придавая периодически возникающим конфликтам отчетливо выраженную социально-экономическую окраску. Обострившиеся в последние годы отношения между этими тремя центральноазиатскими республиками не исключают возникновения новых этнотерриториальных конфликтов, социальную почву для которых создают продолжающийся прирост населения и сложное социально-экономическое положение.

В-третьих, межгосударственные конфликты провоцируют незавершенные в центральноазиатских государствах сложные процессы нациестроительства и формирования государственных идеологий, компонентом которых часто становятся территориальные претензии к соседям или же притязания того или иного государства (что более всего свойственно Узбекистану) на региональное лидерство.

Наряду с быстро накапливающейся критической массой внутренних проблем серьезный вызов безопасности в Центральной Азии создают внешние вызовы и угрозы. В их числе - трансграничная преступность, терроризм, рост наркотрафика.

Но наиболее серьезным внешним вызовом для Центральной Азии на ближайшую перспективу остается афганский фактор с такими возможными перспективами, как возврат талибов к власти в Афганистане и превращение его в центр радикального исламизма.

2. 2014 год может стать последним в длящейся в Афганистане с 2001 г. американо-натовской военной операции, которая изначально ставила своей целью разгром движения «Талибан», уничтожение «Аль-Каиды» и других террористических группировок. Приказ о выводе из Афганистана к 2014 г. основного контингента

77

американских войск был отдан президентом США 24 июня 2011 г., а решение о прекращении операции Международных сил содействия безопасности (МССБ) под командованием НАТО было принято на 25-м саммите этой организации в Чикаго (20-21 мая 2012 г.).

Для центральноазиатских государств, являющихся стратегическими партнерами России по Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), формирующемуся Евразийскому союзу, небезразлично, превратится ли Центральная Азия после вывода из Афганистана сил международной коалиции в регион бурь и потрясений или же здесь удастся и дальше поддерживать приемлемый уровень стабильности. Они глубоко озабочены такими вопросами, как: сохранят ли США / НАТО нынешние параметры своего военно-политического присутствия в постсоветской Центральной Азии, свернут его или же, напротив, расширят; будет ли налажено в этом регионе взаимодействие со структурами безопасности, действующими под эгидой России и / или Китая, и каковы могут стать формы и механизмы участия их, а также других региональных игроков (Индии, Ирана, Пакистана) в энергетических, транспортных, военно-политических проектах.

Россия стремится к тому, чтобы к 2014 г. ситуация в Афганистане была максимально смягчена, дабы исключить повторения ситуации 1990-х годов, когда из афгано-пакистанского источника питались сепаратисты и террористы в религиозном обличье на Северном Кавказе. Для интересов нашей страны важно также, чтобы кабульский режим, который будет действовать после вывода большей части иностранных войск, не был ни радикально исламистским, ни марионеточно-проамериканским. Все это заставляет внимательно следить за процессами в Афганистане, которые отмечены сложным переплетением множества интересов как внутренних, так и внешних, а потому являются во многом непредсказуемыми, как противоречивы на сегодняшний день итоги афганской кампании США / НАТО.

3. С одной стороны, достигнуты определенные успехи: в Афганистане созданы новые политические институты, армия, спецслужбы, призванные самостоятельно обеспечивать безопасность. С другой стороны, своей главной цели - ликвидации материально-технической базы талибов, уничтожения их лидеров и изоляции оставшихся в живых командиров движения «Талибан» от подконтрольных им вооруженных повстанческих отрядов -союзникам добиться удалось лишь частично. По некоторым дан-

78

ным, талибы контролируют хоть и не весь Афганистан, но значительную его часть, выдвигая собственные условия на переговорах с правительством Карзая. Не предотвращена и радикализация Пакистана, где обосновались связанные с влиятельной пакистанской Объединенной военной разведкой (Inter-Services Intelligence, ISI) главные силы афганского вооруженного сопротивления - «Талибан» с его руководящим органом «Кветта шура», «сеть Хаккани» и «Исламская партия Афганистана» Г. Хекматияра. Есть, правда, и признаки усиливающегося неприятия самими пуштунами политической практики «Талибана», усталости от этого движения, что проявляется в попытках предложить новый политический проект национальной консолидации пуштунов в преддверии скорого ухода сил США и НАТО из Афганистана.

Проводимые США на этом непростом фоне переговоры с представителями движения «Талибан» относительно будущего устройства Афганистана неизбежно будут сопровождаться активными военно-силовыми действиями. Им, ввиду непрекращающегося нападения боевиков на военнослужащих международной коалиции, будет отдаваться предпочтение перед политико-дипломатическими методами, по крайней мере, на протяжении всего транзитного периода.

Что касается разгрома международных террористов - другой основной задачи военной операции в Афганистане, - то и его нельзя считать полностью осуществленным. Террористические группировки типа «Аль-Каиды» в основном покинули Афганистан и Пакистан. Но они не исчезли, а сделали средой своего обитания ряд стран Ближнего Востока и Северной Африки. Более того, ливийская авантюра НАТО 2011 г. открыла «Аль-Каиде» возможность развить в этой североафриканской стране свою инфраструктуру и распространить ее затем на светскую Сирию, где боевики «Аль-Каиды» действуют против режима Б. Асада, по сути, заодно со странами Запада во главе с США, умеренно-исламистским турецким режимом и аравийскими консервативными монархиями. При этом «сменившая место жительства» «Аль-Каида» сохраняет сильнейший заряд антиамериканизма и антизападничества. Она привносит в жизнь стран региона религиозную и этническую нетерпимость, хаос, кровопролитие, индивидуальный террор, ставший для организации практически единственным способом решения политических задач. Это угрожает стабильности не только стран Ближнего и Среднего Востока, но и светских режимов

79

Центральной Азии, а также - объективно - интересам как США, так и всего цивилизованного мира.

4. Заключив в мае 2012 г. соглашение о стратегическом партнерстве с Афганистаном и наделив эту страну статусом «главного не входящего в НАТО союзника», администрация США обещает на протяжении десяти лет после вывода войск международной коалиции (т.е. до 2024 г.) оказывать Афганистану помощь, с тем чтобы в перспективе ответственность за поддержание безопасности взяли на себя формируемые при поддержке НАТО и США афганские структуры безопасности. Так что и после 2014 г. военное присутствие США и НАТО в Афганистане сохранится, но оно, по официальной версии, «не будет носить боевого характера». Пока неясно, каковы будут численность и состав такого международного контингента, будет ли он сосредоточен (временно или постоянно) только в самом Афганистане или также в соседних центрально-азиатских странах.

О том, что функции американо-натовских военнослужащих вряд ли сведутся лишь к официально обозначенным целям, говорит намерение Пентагона сохранить за собой и после 2014 г. крупные военные базы в Афганистане - в Баграме (к северу от Кабула), Шиндане (близ границы с Ираном), Кандагаре (недалеко от пакистанской границы). Можно, таким образом, предположить, что имеются не афишируемые планы США и в дальнейшем использовать достигнутые ими с 2001 г. логистические и военные преимущества в этом стратегически важном азиатском «хартленде» для мониторинга ситуации и наблюдения здесь за своими стратегическими конкурентами - Россией и Китаем - и сдерживания их по мере необходимости.

Отношения с другими региональными игроками - Индией, Пакистаном, Ираном - будут рассматриваться американской администрацией не только с точки зрения обеспечения региональной безопасности или поддержания стабильности в Афганистане, но и в контексте объявленной президентом Обамой в ноябре 2011 г. «повестки дня будущего США», согласно которой Азиатско-Тихоокеанский регион провозглашен высшим приоритетом американской политики. Очевидно также, что этот стратегический посыл адресован в первую очередь Китаю, растущее влияние которого в Азии угрожает, как считают в США, американским интересам.

В этой связи США прилагают усилия к тому, чтобы придать значимости своему главному стратегическому партнеру в АТР -Индии (в том числе через увеличение продаж ей оружия и совмест-

80

ные военные учения), которая, как полагают в Вашингтоне, может уравновесить растущую военную мощь КНР. Заинтересованная в американских военных технологиях и разделяющая опасения США относительно Китая, Индия постарается также ограничить возможное расширение влияния Пакистана в Афганистане после вывода оттуда войск международной коалиции. Сам Пакистан, без участия которого окажутся безрезультатными любые переговоры по афганской проблеме, будет пристально следить за сохранением за собой роли ключевой стороны в разрешении афганского конфликта.

Иран, несмотря на его непростые отношения с Афганистаном и Пакистаном, также мог бы стать позитивным участником афганского урегулирования, учитывая долгосрочный интерес Ирана к формированию в Афганистане «после 2014 года» умеренного и не враждебного по отношению к афганцам-непуштунам (и шиитам) правительства. Неконструктивная позиция США в отношении Ирана, которая вряд ли претерпит изменения ввиду неприятия Вашингтоном тегеранского режима, оказавшегося относительно устойчивым, снижает шансы на достижение регионального консенсуса в вопросе обеспечения безопасности Афганистана. Это не затеняет того факта, что все региональные державы, несмотря на достаточно сложные взаимоотношения и друг с другом, и с США, объективно заинтересованы в стабильном, предсказуемом Афганистане.

5. В краткосрочной перспективе, т.е. до 2014 г., США / НАТО постараются максимально использовать транзитные и транспортные возможности центральноазиатских стран. Во-первых, это связано с недостаточной надежностью южного маршрута снабжения войск международной коалиции - через Пакистан, отношения с которым у США в последние годы резко ухудшились. Во-вторых, с огромным объемом вывозимых из Афганистана грузов. Так, только к концу 2014 г. НАТО необходимо будет транспортировать из этой страны около 100 тыс. контейнеров со снаряжением и 50 тыс. транспортных средств, треть которых предполагается пропустить через территорию Центральной Азии.

США заинтересованы также и в более активном привлечении к своей стратегии в Афганистане инфраструктурных возможностей центральноазиатских государств. Им предложено стать экономическими и энергетическими донорами Афганистана в рамках усиленно продвигаемых в последние годы администрацией и Госдепартаментом США политико-экономических (Большая

81

Центральная Азия, Новый шёлковый путь) и энергетических проектов (ТАПИ, названный так по начальным буквам стран-участниц - Туркменистана, Афганистана, Пакистана, Индии). Цель таких проектов - геополитическое переформатирование Центральной и Южной Азии в рамках нового макрорегиона, где не будет места России, Китаю или Ирану и где международно-политические процессы, сфера безопасности, энерго-транспортная система окажутся под контролем США / НАТО.

В связи с близящимся завершением афганской кампании США и НАТО открывают новые возможности для расширения военного сотрудничества с центральноазиатскими государствами. Всего к началу 2012 г. им было выделено из бюджета США 1,69 млрд. долл. При общем сокращении военного бюджета США на 2012 г. финансирование программ в сфере военного сотрудничества и безопасности в Центральной Азии было увеличено почти вдвое - на 74%, а на программу Пентагона по борьбе с наркотиками было отпущено 109,5 млн. долл. Кроме этого, США предлагают оставить центральноазиатским странам часть вывозимых из Афганистана вооружений, спецтехники и оборудования. Взамен США надеются получить преференции при согласовании условий транзита грузов по северному маршруту и дальнейшему пребыванию своих сил на военных объектах в странах Центральной Азии. Можно предположить, что вслед за техникой в страны региона, согласившиеся принять эти «подарки», придут обслуживающие их натовские и американские военные специалисты. Заметное увеличение на центральноазиатском рынке западных вооружений повлечет за собой потребность в обучении специалистов, поставке запчастей, модернизации, а в итоге может привести к привыканию партнеров Москвы по ОДКБ к военной технике из-за океана. Велика также опасность попадания оставленного оружия в распоряжение радикальных группировок или попросту криминальных элементов и наркомафии.

6. Согласно многоцелевому центральноазиатскому сценарию, главная роль в «Северной распределительной сети», задействованной для транзита американо-натовских грузов из Афганистана, отдана в 2012 г. Узбекистану. Предваряя это решение, 22 сентября 2011 г. Конгресс США снял введенные в 2004 г. против Узбекистана ограничения на предоставление ему военной помощи. Территория республики рассматривается в США и как наиболее привлекательная для создания крупных транспортных хабов, имеющих региональное значение, военных объектов (баз), кото-

82

рые могут функционировать и не на постоянной основе. Неслучайным в этой связи видится решение Узбекистана в конце июня 2012 г. приостановить свое членство в ОДКБ, что обусловлено несколькими причинами: принятием ранее ОДКБ новых правил, запрещающих ее участникам размещать у себя иностранные военные базы без согласия других членов; надеждой получить от США в обмен на такой шаг гарантии безопасности после вывода войск коалиции из Афганистана, а также тем, что именно Узбекистану обещана большая часть техники и вооружения, вывозимых войсками коалиции из Афганистана. Этот демарш Узбекистана вряд ли серьезно ослабит военную составляющую ОДКБ, поскольку республика практически не участвовала в военном сотрудничестве в формате Организации, а в 2009 г. президент Ислам Каримов даже отказался подписывать соглашение о Коллективных силах оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ. Однако борьбу с наркотрафиком данное решение Узбекистана, который граничит не только с Афганистаном, но и с четырьмя центральноазиатскими республиками, может осложнить.

7. Внимание, уделяемое в последнее время американо-натовскими политиками и военными Таджикистану, обусловлено не только его географической близостью с Афганистаном, но и открывающейся, как видится в США, возможностью для создания в Таджикистане разветвленной военной инфраструктуры. Этому, как очевидно, мешает российское военное присутствие (201-я база и «Нурек» на Памире). Тем не менее таджикская сторона подписала с российским президентом во время его официального визита в Таджикистан (5-6 октября 2012 г.) «Соглашение о статусе и условиях пребывания российской военной базы на территории Республики Таджикистан». Согласно ему, эта база останется в республике до 2024 г. с возможностью продления ее пребывания на последующие пятилетние периоды. За это Россия обязуется переоснастить вооруженные силы республики и обеспечить подготовку кадров для таджикской армии. Кроме того, военнослужащие базы и члены их семей приравниваются по своему статусу к административному персоналу посольства - подобным статусом пользуется персонал натовского транзитного центра «Манас» в Киргизстане.

8. Третье «прифронтовое» государство - Туркменистан. Ссылаясь на свой нейтральный статус, он единственный из стран региона не подписал с НАТО и США договоров о транзите из Афганистана. Туркменистан интересен для ведущих глобальных игроков в основном богатейшим газовым потенциалом, а также в

83

связи с инициированными им важными проектами в энергетической и транспортной сферах. В их числе - проект ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия), который в случае его реализации приведет к крупным геополитическим сдвигам в регионе Центральной и Южной Азии. Очевидно также, что вопросы демократии и ситуация с правами человека в Туркменистане не станут на ближайшую перспективу (до 2014 г.) предметом особой озабоченности США.

9. В зоне внимания США / НАТО останется и Киргизстан -официально в силу того, что он, согласно западной версии, сохраняет свою роль «островка демократии в Центральной Азии». Но фактически - благодаря функционирующей с 2001 г. в киргизском аэропорту «Манас» военной базе «Ганси», переименованной в 2009 г. в Центр транзитных перевозок (ЦТП). На территории этого военного объекта, формально используемого для снабжения операции в Афганистане военными грузами, находится крупнейший технический радиолокационный узел, который ведет разведку по всей Центральной Азии, а также - что особенно важно - и в КНР. Численность американского воинского контингента достигает здесь 1,5 тыс. человек, а прямые выплаты республике в 2011 г. за использование ЦТП составили 151 млн. долл. США. Не удивительно, что Киргизстан поддерживает идею использования этого объекта и после 2014 г., но уже под новой вывеской - Гражданский центр транзитных перевозок. Киргизстан поддержал идею использования этого объекта и после 2014 г. Об этом президент республики А. Атамбаев заявил в начале 2012 г., фактически перечеркнув тем самым данное им самим на президентских выборах декабря 2011 г. обещание вывести американскую базу с территории Киргизстана. О серьезности намерений в отношении будущего ЦТП говорило и соглашение о наземном транзите грузов международной коалиции, подписанное во время чикагского саммита НАТО 20-21 мая 2012 г. Данным соглашением Киргизстан помог НАТО завершить формирование второго наземного маршрута «Северной сети», пролегающего теперь в Афганистан через Узбекистан, Казахстан, Киргизстан и Россию.

Впоследствии, однако, киргизский лидер уточнил, что стремится к превращению авиабазы в гражданский аэропорт, а не в военно-воздушную базу какой-либо страны. По итогам прошедших в Бишкеке 20 сентября 2012 г. российско-киргизских переговоров на высшем уровне были подписаны документы, закрепляющие российское военное присутствие в республике. Речь,

84

в частности, идет о «Соглашении между Российской Федерацией и Киргизской Республикой о статусе и условиях пребывания объединенной российской военной базы на территории Киргизской Республики», которое начнет действовать с 2017 г. Объединенная российская военная база включит в себя четыре военных объекта: базу подводных испытаний оружия в Караколе, центр военной связи в Кара-Балте, радиосейсмическую лабораторию в Майлуу-Суу и авиабазу в Канте.

10. Что касается Казахстана, который до 2012 г. занимал приоритетное место в центральноазиатской стратегии США, то с вступлением в силу Таможенного союза и Евразийского экономического пространства, участниками которых наряду с Казахстаном являются Россия и Белоруссия, это центральноазиатское государство будет интересовать США / НАТО в переходный период (до 2014 г.) в основном только как экспортер энергосырья. Это не исключает в дальнейшем попыток оказать давление на руководство Казахстана, в том числе через прозападно настроенную элиту, с целью переориентации республики с постсоветских интеграционных проектов в направлении программ, финансируемых и лоббируемых Западом.

11. Если в Центральной Азии произойдет расширение американо-натовского присутствия, как военного (базы), так и экономического, на основе преобразования ныне функционирующей «Северной сети» в трансконтинентальную сеть, которая полностью покроет территорию бывшего СССР, это будет способствовать реализации широких стратегических целей США и их союзников. Целями подобного военно-стратегического контроля станут сдерживание Китая, контроль над Афганистаном, подрыв «экспортной монополии России» и переориентация структур безопасности государств Центральной Азии с постсоветских на натовские. Но как показывает опыт других стран и регионов, натовские структуры заинтересованы не столько в поддержании стабильности - внутригосударственной или межгосударственной, сколько в «принуждении к партнерству» (термин А. Богатурова) стран пребывания, включении их в качестве сателлитов в орбиту западного влияния. Американские военные объекты, там, где они уже имеются (Кир-гизстан), и там, где они могут появиться (Таджикистан), возможно, придадут некоторую уверенность правительствам этих стран. Но американцы едва ли будут готовы принять на себя риски в случае обострения внутриполитической ситуации в этих странах, взять на себя обязательства предоставить длительные гарантии безопасно-

85

сти своим старым-новым стратегическим партнерам. Иллюзией может оказаться и бытующее ныне в Центральной Азии представление о том, что западные военные структуры окажутся эффективнее в плане защиты от внешних и внутренних угроз, нежели СНГ-овские (ОДКБ и пр.). Есть также и пределы использования России как фактора, позволяющего мягко шантажировать американских партнеров: такая «многовекторная» тактика грозит со временем обернуться против тех, кто взял ее на вооружение.

12. Для самих США возможность реализовать свои планы в Центральной Азии в долгосрочной перспективе зависит от многих факторов: мировой экономической и политической конъюнктуры, способности быстро справиться с негативными последствиями экономического кризиса и с имиджевыми потерями после войн в Ираке и Афганистане. Географическая отдаленность США от региона и неустойчивая внутренняя ситуация в его странах могут стать препятствиями для более активного американского вовлечения в центральноазиатские дела «после Афганистана». При этом нельзя исключить активизации в Центральной Азии более заинтересованных в энергоресурсах региона европейцев. Впрочем, ограничить активность всех их в Центральной Азии способны непредсказуемые и далеко еще не завершенные процессы на Ближнем Востоке, начало которым положила «арабская весна». Для США, кроме того, может стать невыгодным осложнение отношений с двумя главными державами в Центрально-Азиатском регионе -Россией и КНР, - от которых естественно будет ожидать противодействия любым планам расширения военно-политического присутствия здесь США / НАТО и которые постараются поддерживать стабильность в регионе, опираясь на региональные структуры «коллективной безопасности».

13. В связи с начавшимся выводом войск из Афганистана можно спрогнозировать следующие возможные сценарии развития ситуации в этой стране:

а) пессимистический сценарий рисует дальнейшее обострение внутригражданского и внутриэтнического противостояния в Афганистане вплоть до вспышки вооруженной борьбы. Ее нежелательным итогом может стать приход к власти непримиримых талибов и воссоздание ими ситуации, схожей с периодом 19962001 гг., когда Афганистан стал прибежищем для «Аль-Каиды» и действовавших под ее эгидой сил международного терроризма, угрожавших и Центральной Азии, и России, и миру. Такое развитие ситуации, несомненно, явится серьезным вызовом для окру-

86

жающих Афганистан стран, в первую очередь центральноазиат-ских. Наиболее вероятным из рисков станет распространение боевых действий гражданской войны на территорию приграничных центральноазиатских государств - Таджикистана в первую очередь. Сопутствующим этому явлению риском можно считать и массовый поток беженцев с территории Афганистана, что Таджикистан уже испытал в 1996-1997 гг.;

б) согласно оптимистическому сценарию, после некоторого обострения вооруженной борьбы в Афганистане и ожидающегося в 2014 г. вместе с выводом войск западной коалиции уходом со своего поста президента X. Карзая, будет реализована программа национального примирения и реинтеграции. По иракской модели -пусть не совершенной, но работающей, - будет создано коалиционное правительство на основе достигнутого между основными политическими силами страны консенсуса. Оно будет представлять интересы всех главных политических сил и народов страны, как пуштунов, так и непуштунов. Оснований для такого сдержанного оптимизма несколько:

- народ Афганистана устал от войны;

- «Талибан» во многом утратил поддержку населения из-за того, что дал прибежище террористам со всего мира, навлекши, тем самым, на страну нашествие «иноземцев», бедствия и массовую гибель людей;

- региональная и мировая среда сильно отличается от того, с чем столкнулся Советский Союз, когда он находился в Афганистане, и от периода, предшествовавшего приходу талибов к власти;

- международное сообщество не намерено, судя по всему, оставлять афганцев один на один со своими внутренними проблемами и будет изыскивать пути финансирования развития Афганистана.

14. Развитие событий в Афганистане по негативному сценарию способно привести к череде восстаний, переворотов и гражданских войн в Центральной Азии, может потребовать вмешательства союзников по ОДКБ и ШОС, что приведет к росту социальной и экономической напряженности во всех государствах-членах. В случае развития ситуации в Афганистане по оптимистическому сценарию («Мирный Афганистан»), талибы, являющиеся в массе своей пуштунскими националистами, не станут распространять зону своего влияния на соседние центральноазиатские республики, население которых этнически чуждо талибам, и где

87

талибы не могут рассчитывать на понимание и поддержку. Даже если талибы, как предполагают многие, снова возвратятся в Афганистане к власти, в их ближайшие планы вряд ли входит осуществление прорыва в Центральную Азии с целью захвата ее территорий или установления в этом регионе халифата. Основные вызовы безопасности в Центральной Азии будут исходить от внутренних социально-экономических проблем. Да и в целом не прослеживается на ближайшую перспективу прямая и непосредственная связь центральноазиатских государств, или, по крайней мере, большинства из них (за исключением Таджикистана), с происходящими в Афганистане внутренними процессами - борьбой за власть, межэтническими, межрелигиозными конфликтами и пр. Ведь все этнические группы в Афганистане заинтересованы в укреплении собственных позиций, прежде всего, внутри страны, а не вне ее, и поддержку своим действиям местные узбеки и таджики, например, едва ли станут искать среди родственных им народов в Центральной Азии. Другое дело, что угрозу безопасности стран этого региона могут создать базирующиеся в Афганистане и Пакистане «непримиримые» из состава Исламского движения Узбекистана и подобных ему структур.

15. Тем не менее центральноазиатским государствам важно обезопасить себя от угроз со стороны афганского направления -роста наркотрафика, распространения радикальных религиозных течений. Это и обусловило готовность государств региона поддерживать операцию «Несокрушимая свобода» в Афганистане как на начальной, так и на завершающей стадии. Однако особенно опасным видится в Центральной Азии сочетание потенциальных внешних вызовов (из Афганистана) с реально нарастающими внутриполитическими рисками, которые способны основательно дестабилизировать ситуацию. Опасность представляет и возможное соединение социального и религиозного факторов. При этом, исламская революция вряд ли реально угрожает какой-либо республике региона, даже несмотря на то, что в Узбекистане и Таджикистане, например, роль политического ислама традиционно высока. Более вероятен вариант «афганизации» или же «киргиза-ции», когда в условиях длительной нестабильности и войны кланов исламисты, питающиеся от наркотрафика и внешней помощи своих «братьев» по вере, становятся элементом всеобщего беспорядка. Для противодействия такому варианту развития государствам региона, помимо сильной армии и специально обученных сил

88

быстрого реагирования, нужна стратегия ответа на внешние вызовы и риски, которую трудно выработать без внешней помощи.

1б. Наиболее уязвимым с точки зрения безопасности является Таджикистан, который имеет с Афганистаном протяженную общую границу, частично проходящую по сложному горному рельефу, что и является причиной трудностей в ее охране. В эту республику после 2014 г. возможными станут проникновение отрядов боевиков, приток беженцев из числа этнических узбеков и таджиков, которых может погнать за пределы страны гражданская война в Афганистане. Чтобы подготовиться к такому развитию событий, власти Таджикистана должны, прежде всего, укрепить свою внешнюю границу с Афганистаном. Реальную помощь в этом мог бы оказать Евросоюз в рамках его «Программы содействия управлению границами в Центральной Азии» (Border Management Programme in Central Asia). Однако в силу того, что основное внимание европейских стран сосредоточено ныне на борьбе с экономическим и финансовым кризисом, исход которого далеко еще не ясен для самого ЕС и будущего еврозоны, на широкомасштабную поддержку ЕС Таджикистану, как и другим центральноазиатским государствам, рассчитывать не приходится. Как не имеет смысла возлагать им слишком большие надежды на финансирование со стороны международных финансовых институтов (Всемирного банка, МВФ). Они, во-первых, так же концентрируют основное внимание в связи с кризисом на европейском направлении. Во-вторых, их деятельность в известной мере зависит от внешнеполитической конъюнктуры. Известно, что как только США стали рассматривать Узбекистан в качестве своего главного стратегического партнера в Центральной Азии, Всемирный банк предписал Таджикистану приостановить - по неофициальным данным, до февраля 2013 г., - возведение Рогунской ГЭС, против которой активно выступает именно Узбекистан. Ущерб от этого решения стал для республики достаточно драматичным, поскольку 5,5 тыс. таджикских строителей потеряли работу, в то время как вопрос занятости стоит в республике чрезвычайно остро. Таджикистан более других республик Центральной Азии подвержен также нападениям со стороны транснациональных радикальных религиозных организаций типа ИДУ и «Аль-Каиды». Обращает на себя вместе с тем внимание то, что экстремистская вооруженная активность в Таджикистане в 2010-2012 гг. (Рашт-ский инцидент и др.) была связана не с внешним фактором, а преимущественно с внутренними проблемами. В республике многие

89

из тех, кто боролся во время гражданской войны 1990-х годов на стороне оппозиции, разочаровавшись в мирном процессе, вновь обратились к насилию. Растет в республике и популярность Партии исламского возрождения (ПИВТ), готовой бросить вызов правящей Народно-демократической партии Таджикистана и тому политическому строю, который успешно выстраивался в республике в истекшее десятилетие. По словам председателя ПИВТ и депутата нижней палаты парламента Таджикистана Мухиддина Кабири, в настоящее время ПИВТ насчитывает 42 тыс. человек, из которых более 50% - женщины. По подсчетам российского эксперта А. Грозина, из примерно миллиона таджикских мигрантов, работающих в России, 200-300 тыс. являются сторонниками ПИВТ. Эта партия уже привлекла к себе внимание США, не исключающих для себя диалога с «умеренными исламистами» в Афганистане и на Ближнем Востоке. Обращают на себя внимание в этой связи переговоры, которые провел 17 сентября 2012 г. в Вашингтоне курирующий регион Южной и Центральной Азии помощник госсекретаря США Р. Блейк с М. Кабири, приехавшим в американскую столицу по приглашению Университета Джорджа Вашингтона «для чтения лекции». Учитывая, что Кабири имеет имидж прозападного политика, ориентированного на модернизацию ислама (в отличие от другого лидера ПИВТ Мухаммада Нури, считающегося сторонником ориентации на Иран), нельзя полностью исключить в будущем поддержку американцами Кабири как одного из реальных оппонентов власти и влиятельного оппозиционного элемента.

17. Для Киргизстана с его перманентной внутриполитической нестабильностью и нерешенными проблемами на юге страны любые потрясения извне, откуда бы они ни исходили, способны стать детонатором нового политического или межэтнического конфликта. Ситуацию в сфере безопасности может усугубить и приток в страну использовавшейся в Афганистане военной техники и снаряжения, которые пообещали оставить в республике США.

18. Изменение формата присутствия американо-натовских войск в Афганистане после 2014 г. скорее всего не скажется на внутриполитической обстановке в Узбекистане, где 30 августа 2012 г. парламент принял закон, запрещающий размещение на территории Узбекистана иностранных военных баз и объектов. Так был снят с повестки дня вопрос об иностранном военном присутствии. Можно предположить также, что элиты республики достигнут консенсуса в вопросе преемственности власти, и Узбекистан избежит в будущем серьезных политических пертурбаций. До

90

2014 г. республика будет активно развивать военно-политическое сотрудничество с США, хотя бы для того, чтобы купировать силовым путем внутренние угрозы и блокировать возможные усилия по дестабилизации внутриполитической ситуации извне.

19. Нейтральный и закрытый Туркменистан, как и в течение двух последних десятилетий, когда он принимал незначительное по сравнению со своими соседями участие во внутриафганских распрях, сумеет сохранить прежний уровень отношений с правящим режимом Афганистана, вне зависимости от того, кто будет там у власти. Стабильным отношениям Туркменистана с Афганистаном будут способствовать усилия по строительству газопровода для транспортировки туркменского газа и среднеазиатских энергетических ресурсов в Пакистан через территорию Афганистана. Туркменистан останется одним из важнейших маршрутов транзита афганских торговых грузов, и Афганистан будет еще долго зависеть от туркменского топлива, которое в настоящее время поставляется в виде бензина и сжиженного газа в несколько провинций Афганистана, которые снабжаются также и электричеством из Туркменистана.

20. Для Казахстана в силу его географической отдаленности от Афганистана уровень угроз и рисков из-за возможного возникновения в Афганистане гражданской войны заметно ниже, чем для любой другой страны Центральной Азии. Тем не менее обострение ситуации в Афганистане и непредсказуемость его политического будущего после вывода основной части военнослужащих США и Международных сил содействия безопасности с передачей ответственности за поддержание безопасности в стране афганским национальным силам могут негативно сказаться и на Казахстане, Юг которого тесно взаимосвязан с остальной Центральной Азией. При неблагоприятном сценарии дестабилизация в приграничных с Афганистаном центральноазиатских государствах может выйти за их пределы и прямо или косвенно затронуть интересы Казахстана. В случае прямой военной угрозы со стороны Афганистана, вероятность которой, впрочем, незначительна, можно предположить ту или иную форму российского участия по защите Казахстана для отражения этой угрозы. Казахстан, который считался островком стабильности в Центральной Азии, испытывает в последние годы проблемы. 17 мая 2011 г. впервые за новейшую историю этой республики произошел теракт в городе Актобе. Затем теракты были зафиксированы в таких крупных городах и областных центрах, как Актобе, Атырау, Астана, Алматы, Тараз. С начала 2012 г. по

91

21 сентября в Казахстане было проведено пять антитеррористических операций по обезвреживанию предполагаемых террористов, большинство из которых были убиты. Ответственность за террористические акты взяла на себя не известная ранее исламистская группировка «Солдаты Халифата» («.ТиМ а1 КЬа^аИ»), имевшая связи с «Аль-Каидой» и занимавшаяся подготовкой боевиков для этой международной террористической организации. Источники в Афганистане и Пакистане сообщали, что в последние годы оттуда активно направляют боевиков - как правило, этнических казахов, -в Казахстан с целью вербовки новых членов и давления на власти. Обращает на себя внимание, что теракты в стране совпали с активизацией политической борьбы за кресло президента Н. Назарбаева. Участились и ужесточились нападения с участием исламистов также и после того, как Казахстан пошел на радикальное сближение с Россией, вступил в Таможенный союз, стал строить с Москвой Единое евразийское пространство. Власти Казахстана не исключают возможности использования территории республики для незаконного транзита оружия и наркотиков, в том числе и с помощью организаций, считающихся исламистскими. При этом в южных районах Казахстана, где имеется большая узбекская диаспора, увеличивающаяся за счет нелегальных трудовых иммигрантов из Узбекистана, наблюдается быстрая радикализация ислама. Замечена здесь спецслужбами и деятельность «Хизб ут-Тахрир». Так что многое (появление листовок с антиправительственными призывами и происламистским содержанием) говорит о том, что Казахстану не удается оставаться в стороне от процессов ислами-зации, проявляющихся в том числе и в форме религиозного экстремизма, и опасность состоит в возможности использования исламистами социального недовольства.

21. С учетом выхода Узбекистана из ОДКБ граница Казахстана может стать южным рубежом ОДКБ, а экономическая интеграция в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства может быть усилена за счет военно-политической составляющей. Теоретически экономическая и политическая интеграция на основе создания Россией и Казахстаном общего экономического пространства может получить качественно новый импульс в случае возникновения серьезных угроз безопасности, требующих мобилизации и высокой координации усилий в борьбе с этой угрозой. В этом случае верх возьмет сценарий углубления экономической интеграции при сохранении и России, и Казахстана в качестве суверенных государств со своей внутренней и внешней

92

политикой. В связи с тем, что именно на Россию и Казахстан ложится главная ответственность за поддержание стабильности в Центрально-Азиатском регионе, необходим незамедлительный и углубленный диалог, целями которого должны стать обсуждение путей противодействия деструктивным глобальным и региональным тенденциям, активизация действующих структур безопасности, с тем чтобы они становились не виртуальными, а реально работающими механизмами.

22. На этом пути неминуемо встанут серьезные трудности. Частично они связаны с тем, что страны Центральной Азии, судя по всему, не спешат связывать проблему обеспечения региональной безопасности с ОДКБ и ее структурами (КСОР и пр.), а также с ШОС. Это обусловлено, во-первых, принятием на вооружение центральноазиатскими участниками этих организаций концепции «многовекторности», которая на практике во многих случаях сводится к простому внешнеполитическому лавированию между различными мировыми и региональными центрами. Во-вторых, это может быть объяснено неизжитыми фобиями части политических элит региона, муссирующих - ненамеренно или осознанно, либо под воздействием западной пропаганды - тезис о якобы существующих имперских устремлениях России. В-третьих, пассивным отношением Китая (в рамках ШОС) к потенциальным военным угрозам региону, стремлением официального Пекина ограничить свою деятельность в Центральной Азии исключительно сферами энергетики, экономики и торговли. К этому следует прибавить омрачающие межгосударственные отношения в Центральной Азии разногласия (по водной проблеме, спорным территориям и пр.), препятствующие выработке консолидированной повестки дня, в том числе и по вопросам, затрагивающим жизненные интересы государств региона.

23. В целом эффективность существующих структур безопасности, действующих в Центральной Азии в рамках СНГ и ШОС, оставляет желать лучшего. Но нельзя не признать того факта, что система все же работает. При всех издержках, связанных главным образом с конкуренцией или параллелизмом в деятельности ОДКБ, ШОС и ЕврАзЭС, она позволяет не только находить консенсус по довольно сложным международным проблемам, но и практически решать актуальные вопросы обеспечения региональной безопасности. Императивом является и то, что эти проблемы должны решаться самими государствами Центральной Азии и только в кооперации. Если страны региона хотят сохранить в ус-

93

ловиях глобализации реальный суверенитет, им, а также и России необходимо ускорить интеграционные процессы. Согласованности действий центральноазиатских государств по противостоянию внешним вызовам и угрозам препятствует не до конца сформировавшаяся в регионе архитектура безопасности, которую отличает сложный многоуровневый характер. Региональный срез безопасности обеспечивается такими военно-политическими и военными организациями, как ШОС и ОДКБ; элементы глобального уровня безопасности связаны с членством государств региона в ООН и ОБСЕ, а также с взаимодействием с НАТО и участием в некоторых программах этой организации, притом что НАТО часто конкурирует и соперничает в Центральной Азии с ОДКБ и ШОС. Серьезными помехами для формирования в Центральной Азии действенной системы безопасности служат эгоистические интересы отдельных стран или элитных групп, амбиции некоторых политиков и их нежелание признать, что только коллективными действиями можно минимизировать действующие и потенциальные угрозы, предотвратить не нужное народам региона противостояние. Пока на этом направлении ощущается сильный дефицит политической воли, которую могли бы проявить лидеры государств Центральной Азии. России и ее центральноазиатским партнерам удается, как правило, находить консенсус по довольно сложным международным проблемам, согласовывать многие действия по минимизации внутренних и внешних угроз безопасности. «Раздвоение» же сферы безопасности из-за присутствия нерегиональных сил и структур плохо помогает решению проблем, порождаемых усложненными геополитическими условиями, тем, что вызовы безопасности Центральной Азии обретают не только внутреннее, но и внешнее измерение.

24. Россия в целом определилась с собственными международными приоритетами, и ее действия направлены в числе прочего на создание на постсоветском пространстве новой реальности, которая, как полагают в России, позволит минимизировать многие риски и угрозы, в том числе и те, что исходят из Афганистана. Это новая стратегия России распространяется и на Центральную Азию. С точки зрения экономики предлагаемая Россией соседям идея интеграции строится на очевидном понимании того, что на путях сохранения постсоветскими странами исторических связей можно выиграть больше, чем от призрачных надежд попасть «на содержание» к кому бы то ни было. В военно-политическом плане Москва не предлагает своим центральноазиатским партнерам

94

выстраивать «союзы против», а призывает по-соседски работать вместе и противостоять реальным угрозам. Если центральноазиат-ские власти не смогут изыскать ресурсы для преодоления внешних вызовов и внутренних проблем, в странах могут усилиться радикальные оппозиционные настроения, которыми воспользуются экстремисты всех мастей. Для противодействия такому варианту развития государствам региона нужна, помимо сильной армии и специально обученных сил быстрого реагирования, стратегия ответа на внутренние и внешние вызовы и риски. Но эту стратегию трудно будет выработать без внешней помощи. Такую помощь, в том числе в сфере разведки и безопасности, центральноазиатские государства могут получить от России, которая жизненно заинтересована в поддержании стабильности в регионе и нейтрализации исламистской угрозы. Разумной альтернативой может стать инициируемая Россией углубленная экономическая интеграция, которая стимулирует модернизацию и будет способствовать сохранению светского характера политических систем государств региона. Предстоящий уход боевых частей из Афганистана и передача ответственности за обеспечение безопасности в стране правительству в Кабуле ставят Россию и патронируемые ею структуры безопасности - ОДКБ и ШОС - перед серьезными вызовами. В будущем им предстоит играть более значимую роль в деле афганской стабилизации. Она неминуемо станет предметом не только обсуждения, но и деятельности, скорее всего именно ШОС и ее специализированных структур. Поэтому перед Россией уже сегодня стоит задача развить ШОС до уровня эффективно действующей международной организации, выстраивая ее в многостороннем формате в качестве механизма успешного регионального взаимодействия.

«Вызовы безопасности в Центральной Азии / ИМЭМО РАН», М., 2013 г., с. 5-18.

Е. Ионова,

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИМЭМО РАН СТРАТЕГИЧЕСКИЙ СОЮЗ КАЗАХСТАНА И УЗБЕКИСТАНА В ГЕОПОЛИТИКЕ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Политический ландшафт Центральной Азии претерпевает изменения, от которых во многом зависит будущая роль в регионе

95