CC BY
18
УДК 78+37.017.922
ТРАНСФОРМАЦИЯ ЗВУКОВОГО ПРОСТРАНСТВА БЫТИЯ В РОССИИ 1920-х ГГ. И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ОБРАЗОВАНИЕ В XX В.
(ПО МАТЕРИАЛАМ ДНЕВНИКОВ Н.Ф. ФИНДЕЙЗЕНА) 1
© 2017 В. А. Лаптева
канд. пед. наук, доцент кафедры музыкального искусства и образования e-mail: [email protected]
Курский государственный университет
Статья посвящена анализу дневников Н.Ф. Финдейзена с позиции выявления тенденций в музыкальной жизни России, ярко проявившихся в 1920-е гг. и приведших к необратимым последствиям, оказавшим влияние на все сферы жизни, в числе которых одна из самых значимых - образование.
Ключевые слова. Звуковое пространство, дневники Н.Ф. Финдейзена, образование.
1920-е годы в России - один из тех политически нестабильных исторических периодов в жизни страны, когда происходила активная трансформация сознания людей. Изменения касались не только социальной, политической, религиозной сфер бытия человека, но и его взаимодействия с миром искусства.
Разнообразные и при этом диаметрально противоположные устремления в поэзии, театре, музыке того времени, возникшие благодаря введенной вслед за «военным коммунизмом» «новой экономической политике» в первой половине третьего десятилетия XX в., весьма своеобразно представлены в дневниках деятелей искусства и культуры того времени [Дневники... 2016]. По словам М.Л. Космовской, посвятившей свою научно-исследовательскую деятельность изучению архивов русских музыкантов, «отражение ощущения расширяющейся многомерности сознания, характерного для музыкантов второго-третьего десятилетия XX в. (от додекафонии А. Шёнберга - к микротоновым поискам А. А. Лурье, Н.Б. Обухова, Н.А. Рославца и своеобразной уникальной системе мышления К.К. Сараджева с его слышанием 1701 звука в октаве), находим и в дневниках Н.Ф. Финдейзена» [Космовская 2016: 26].
Но из всего многообразия художественно-музыкальных стилей к концу 1920-х гг. остается лишь то, что соответствует политике правящего класса: пропагандируется идея «понятности» искусства; провозглашается запрет веры в Бога, что исключает целый пласт музыкальной культуры; практически уходят в небытие лучшие музыкальные традиции общего образования (например, песенные системы для обучения детей чтению по учебникам К.Д. Ушинского [Ушинский 1948]) и т.д.
Вследствие грандиозных политических потрясений и переворотов, произошедших в России, происходит стремительное изменение мышления представителей социума от музыкального к бытовому. И эта тенденция оказалась настолько сильна, что во многом предопределила для последующих десятилетий особенности не только бытия, но образования и воспитания, которые потеряли присущую им ранее гармоничность звукового пространства под воздействием событий,
1 В настоящее время эти идеи находят свое развитие в рамках научного проекта №15-04-00191 «Дневники Н.Ф. Финдейзена 1920-1924 годов (расшифровка рукописи, исследование, комментирование и подготовка к публикации)», поддержанного Российским гуманитарным научным фондом.
произошедших в России в начале XX в. Всё это еще более усугубили изменения структуры российского общества, обусловленные массовой эмиграцией интеллигенции и последующими репрессиями.
Будучи ученым, музыкально-общественным деятелем, историком, источниковедом и историографом русской музыки, музыкальным критиком, создателем и бессменным редактором-издателем «Русской музыкальной газеты», он также был и педагогом. И именно в 1920-е гг., осознавая значимость музыкального образования для каждого человека, Николай Федорович читал лекции по истории музыки в Археологическом институте, Хозяйственной академии рабоче-крестьянской Красной Армии, на факультете общественных наук Петроградского университета, проводил курсы по ликвидации музыкальной безграмотности при Музее Филармонии, а также работал, развивая те же идеи, в единой трудовой школе (аналог современной общеобразовательной).
И в дневниках действительно есть записи, демонстрирующие бурную деятельность Н.Ф. Финдейзена и даже удовлетворенность ею: «...набросал для Дедюлиной школы куплеты к водев<илю> "Беда от нежного сердца", поет в последнюю субботу, а в Благовещенье закончил школьный гимн, на текст Дедюлиной; кажется удался, хотя и вышел в каком-то скандинавском характере. В субботу же и играл на учительской вечеринке. <...> приводил в порядок и переписал мой курс в Археолог<ическом> инстит<уте>. <...> На Пасхе устроил музык<альный> сеанс у нас с Васильевым и Садовским» [Финдейзен Дневники 1920-1928: 35 об].
Есть и подтверждение сохранявшихся в некоторой степени традиций организации звукового пространства бытия. Вот как Н.Ф. Финдейзен описывает свадьбу дочери Людмилы: «.маленький свадебный поезд пришел к нам - и их - видя из окна, - встретил мендельсон<овским> маршем. Вес<еловский>» [Там же: 16 об] и открытие музыкального кабинета в Археологическом Институте: «Сыграл С-ёиг'ную ув<ертюру> Бетховена «Zur Weihe des Hauses»2, чтобы наполнить торжественными звуками новое помещение» [Там же: 54 об].
Да и публика (в зависимости от «серости» которой приходилось «импровизировать вступительное слово») не всегда была безнадежна, что подтверждалось в процессе работы «концертных экспедиций», в которых Н. Ф. Финдейзен участвовал в качестве лектора: «В каждом концерте (даже бетховенском!) просили Белянина спеть песню Мефистофеля из "Фауста" и почти в каждом он пел "Блоху" Мусоргского, имевшую - также как рондо Фарлафа и песня Варлаама - наибольший успех» [Там же: 8 об].
Однако изменения, происходившие в звуковом пространстве жизни людей, были колоссальны. Н.Ф. Финдейзен 22 марта 1920 г., фиксируя свое впечатление от конференции сценических деятелей, состоявшейся во «Дворце труда», которую «высидел почти всю», отмечает: «Кто из докладчиков читал громче, тому и аплодировали больше» [Там же: 5]. Готовность подчиняться лишь силе, в данном случае, силе звука, предоставляла последнему возможность вырваться из-под влияния человека и оказывать воздействие совершенно непредсказуемым образом.
Да и сам человек, не зная истинного назначения звучания, то здесь, то там ломал установившиеся столетиями культурные коды. Вот какая запись появилась в дневнике Н.Ф. Финдейзена 18 июля 1920 г.: «Утром, за словарем, ужаснули меня долетевшие обрывки похоронного марша Зигфрида - Вагнера - думал, что хоронят какого-либо нового подвижника на дело св<ятой> "революции". Оказалось, что просто репетиция к
2
«Для освещения дома» (нем.).
завтрашнему (отложенному со вчерашней субботы) дню III интернационала» [Финдейзен Дневники 1920-1928: 20 об].
Другой чертой этого времени, запечатленной в дневниках, стало нередко проявлявшееся желание людей заниматься тем, в чем они разбираются, мягко говоря, недостаточно хорошо. Большое влияние здесь сыграл образ «ленинской кухарки», появившийся вследствие донельзя упрощенного понимания первоначального смысла высказывания: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством» [Ленин 1969: 315], для этого необходимо «обучение делу государственного управления» [Там же].
С музыкой в этот период происходило то же, что и с государством, - желающие управлять ею, не научившись, также находились. Вот один из примеров. Н. Ф. Финдейзен сделал запись в дневнике о встрече с «неким Сусловым», о котором пишет: «Он юрист, читал лекцию о большевиках, но решил стать лектором по муз<ыкальной> части (!)» [Финдейзен Дневники 1920-1928: 10].
Профессиональная некомпетентность приводила и к другим - гораздо более плачевным последствиям: «Сжигаем хоровые партии библиотеки Singacademie3 - вот результат многолетней культурной деятельности» [Там же: 42 об].
Нестабильны и другие ощущения от жизни, зафиксированные в дневниках. Обратим внимание на то, что постепенно из его быта уходит то, что всегда было главным, то, что составляло суть и смысл бытия: «Скоро месяц, как совсем забросил рояль» [Там же: 18 об]. «И здесь полный разброд. Так тошно, что перестал молиться -или Бог нас оставил, или Бога нет - и от него просто можно уйти...» [Там же 19201928: 35]. И как результат - «Разочаровался и в Инст<итуте>, и в школе, и в Акад<емии>, и в Общ<естве> др<евней> письм<енности>, и в литер<атурно>-научн<ых> кругах, и в отдельных персонажах - действуют так удручающе, что снова выплывает старая мечта. и скоблит, и сверлит мозг...» [Там же: 63 об]. «Над лекциями не работается. Апатия все разъедает» [Там же: 64].
Но мысли о необходимости создания единой системы для осуществления всеобщего музыкального образования не оставляли Финдейзена-педагога. О курсе «Музыкальная археология» он записал в дневнике: «Вчера - новая мысль - провести курс совершенно иначе - под новым углом зрения - развития муз<ыкального> творчества и преемственности муз<ыкальных> явлений - в связи с обществ<енной> жизнью государства и даже политикой государей. Только при такой постановке могут войти в общую истор<ическую> картину более мелкие факты, композиторы, теоретики и вообще деятели, придававшие известный колорит и смысл эпохе и совершенно ускользавшие при биографической истории - одних великих мастеров. Но такая задача трудна. Справлюсь ли.» [Там же: 43 об].
Нельзя с точностью утверждать, была ли эта задача действительно столь трудной для Финдейзена, но совершенно точно ее решение не представляло возможности для трансформации бытового мышления до уровня музыкального для большинства представителей социума с той же быстротой, с которой произошла обратная метаморфоза. В тот момент эта задача была, по-видимому, не просто трудна, а тщетна.
Система общего образования, сформировавшаяся к началу XX столетия и имевшая свои традиции организации звукового пространства, бравшие свое начало из традиционных бытийных явлений (к примеру, для каждого сословия существовали свои культурные коды - для каждой конкретной ситуации, было свое определенное звучание; также существовали звучности, понятные всем без исключения, но теперь не
Певческой академии (нем.).
принимаемые и даже отвергаемые т.д.), в процессе совершившихся трансформаций сознания достигла точки невозврата [Космовская 2014]. И почти весь XX век потребовался для того, чтобы лишь к его последнему десятилетию в образовании начали появляться методики, имеющие базой традиционные взгляды на сущность и возможности звука и основанные при этом на современных подходах к организации учебной и воспитательной деятельности.
Работа с дневниками Н.Ф. Финдейзена внесла существенный вклад в содержание разработанной нами педагогической концепции, которая представляет собой совокупность научных взглядов на цели, задачи, принципы, основные направления организации звукового пространства образования4. В русле концепции развивается и педагогическая технология [Лаптева 2015; 2016], направленная на создание гармоничной звуковой среды образования и, соответственно, преодоление трансформаций звукового пространства бытия (ярко проявившихся в 1920-е годы и получивших развитие на протяжении минувшего столетия), то есть на совершенствование общего музыкального образования человека в разных видах деятельности, особенно тех, которые в XX в. перестали восприниматься как музыкальные. Ведь, как справедливо утверждал Н.Ф. Финдейзен, «художественно образованный человек и к жизни предъявляет более благородные требования, и к явлениям искусства относится более сознательно и серьезно» [Финдейзен 1918].
Ведущую роль здесь играет обучение грамотному взаимодействию со звуком, то есть умение организовывать звучания жизни с позиций их художественной значимости, здоровьесбережения. И это должно стать одной из базовых ценностей человека в современной системе образования.
Библиографический список
Дневники Н.Ф. Финдейзена и материалы «Русской музыкальной газеты» о первой мировой войне: Публикацию подготовила М.Л. Космовская // Вопросы истории. 2016. № 3. С. 69-89.
Космовская М.Л. Годы войн и революционных переворотов в дневниках Н.Ф. Финдейзена 1915-1920 гг. // Финдейзен Н.Ф. Дневники 1915-1920: Вступ. статья. СПб.: ДМИТРИЙ БУЛАНИН. 2016. С. 5-145.
Космовская М.Л. Реформы образования и музыкальное воспитание // Ученые записки: Электронный научный журнал Курского государственного университета. 2014. № 2(30). URL: http://www.scientific-notes.ru/pdf/035-020.pdf
Лаптева В.А. Организация звукового пространства в современной начальной школе // Начальное образование. 2015. Т. 3. № 2. С. 17-24.
Лаптева В.А. Роль и функции учителя музыки в организации звукового пространства современной общеобразовательной школы // Ученые записки: Электронный научный журнал Курского государственного университета. 2016. № 1(37) [Сайт]. - URL: http://www.scientific-notes.ru/pdf/042-015.pdf
Ленин В.И. Удержат ли большевики государственную власть? // Полное собрание сочинений. Т. 34 (июль-октябрь 1917). М.: Политическая литература, 1969. С. 289-339.
Ушинский К.Д. Собр. соч.: в 11 т. / редкол. А.М. Еголин, Е.Н. Медынский, В.Я. Струминский. Т. 4. М: АПН РСФСР. 1948. 679 с.
Финдейзен Н.Ф. Дневник (1920-1928). VII-я книга дневника // ВМОМК. Ф. 87.
Ед. хр. 1068. 147 с.
4
См.: eLIBRARY - Лаптева Вероника Алексеевна - Список публикаций. URL: https://elibrary.ru/author items.asp?authorid=364948
Финдейзен Н. Ф. О введении в программу учебного плана Народной школы курса Всеобщей истории музыки. Докладная записка и программа одногодичного курса. (18 сент. 1918 г). ОР РНБ. Ф. 816. Оп. 1. Ед. хр. 258. Л. 2.
