CC BY
96
ЛИНГВИСТИКА
© 2009
Н.Н. Кузнецова
ТРАНСФОРМАЦИЯ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ ЭКСПРЕССИВНОСТИ
В статье рассматриваются случаи трансформации фразеологических единиц в поэтических текстах ХХ века — на примере лирики тех поэтов, для которых этот прием является частотным — Б.Пастернака, О.Мандельштама, И.Бродского. Целью было изучение механизмов создания экспрессивности при помощи трансформации фразеологических оборотов в поэтической речи.
Ключевые слова: лингвистика, фразеологические единицы.
Трансформация фразеологических единиц — очень продуктивный прием усиления выразительности, воздействующей силы произведения. Достаточно часто он используется с целью создания оттенков юмора, иронии, сатиры в художественных прозаических и публицистических текстах. Нами уже были рассмотрены различные способы трансформации фразеологизмов с целью создания языковой игры в текстах публицистического стиля1. В поэтическом же языке трансформация фразеологизмов наблюдается гораздо реже, однако есть авторы, для которых использование этого приема стало чертой идиостиля — например, Б. Пастернак, О. Мандельштам, А. Вознесенский, И. Бродский и др.
Как разновидность данного процесса можно рассматривать случаи «оживления» традиционных (стертых) поэтических метафор, например: у И. Бунина — дикое исчадье древней тьмы2; млечный змей потока3; у М. Цветаевой — разлетелось в серебряные дребезги4; у Б. Пастернака немутимо белый свет5; пожелтелый белый свет с тобой — белей белил6 и др.
Собственно же фразеологические обороты, особенно разговорного характера, также довольно часто проникают в поэтическую речь, которая, как известно, по своей природе очень близка разговорной, поскольку, с одной стороны, отражает внутреннюю речь, а с другой — постоянно пополняется именно за счет разговорных ресурсов. В то же время в языке поэзии достаточно велик удельный вес элементов высокого стиля. Благодаря этому резкому контрасту высокой, книжной речи с фразеологическими оборотами разговорного характера, которые в поэтических произведениях часто предстают в трансформированном виде, значительно усиливается экспрессивность текста в целом.
Очень интересны, разнообразны случаи трансформации фразеологических оборотов у Б. Пастернака, например: С этой дачей дощатой Может и не то случиться. Счастье, счастью нет пощады! Гром не грянул, что креститься ?7
В данном контексте нашел отражение фразеологизм гром не грянет — мужик не перекрестится со значением 'пока чего-нибудь не случится, мужик (русский человек) не встревожится'. Стихотворение Б. Пастернака, на первый взгляд, далеко от образного наполнения этого устойчивого выражения; оно о том, что называют «трудной любовью». Между любящими много противоречий, которые приводят к частым и бурным конфликтам. Жизнь не кажется им гармоничной, однако мысли о расставании не возникает. Все эти моменты находят отражение и в данном четверостишии. Дощатая дача сотрясается от эмоций героев. Нарушающее стандарты восприятия и нормы языка словосочетание счастью нет пощады очень красноречиво говорит о сути их отношений: счастье быть вместе очень тяжело им дается. Тем не менее последняя строка, представляющая собой трансформацию фразеологизма, свидетельствует о том, что самого страшного — потери любви — не произошло. Они все еще нужны друг другу, «креститься» (тревожиться) еще рано. При трансформации фразеологизмов исходная образность, затемняясь, тем не менее всегда сохраняется — в той или иной степени. Здесь она остается в минимальном объеме — только как фоновое знание, чувство сопричастности к русской нации, к русскому миропониманию: в семье все бывает, но «муж и жена одним миром мазаны, муж и жена одна сатана». Итак, в данном контексте, несмотря на полное обновление образного ряда, семантика фразеологизма сохраняет свой общечеловеческий и собственно русский смыслы.
Дик прием был, дик приход, Еле ноги доволок. Как воды набрала в рот, Взор уперла в потолок.8
В данном контексте мы находим «осколки» фразеологизма какой поп, таков и приход со значением 'каков главный, таковы и подчиненные' или близкого к значению фразеологизмов скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты; яблоко от яблони недалеко падает, одним миром мазаны и т.д. Стихотворение написано в манере, близкой русской народной песне о лихих разбойниках, и указанные смыслы вполне вписываются в общий стилистический рисунок произведения. Однако при детальном рассмотрении оказывается, что в создании образа участвует и семантика устойчивого выражения оказать прием (героиня не очень ласково и любезно встречает героя). Совершенно иной, высокий, стиль данного словосочетания (а также лексемы взор) выступает резким контрастом к фольклорным мотивам. Таким образом, «нагромождение» смыслов, характерное для поэтического языка Б.Пастернака, поддерживается здесь и переплетением разнородных стилистических элементов, что в конечном итоге создает яркий экспрессивный эффект. Негативная оценочная коннотация, заложенная во фразеологизме, явно в стихотворении не прослеживается, однако ряд лексем, вы-
ражающих одновременно отрицательно-оценочное и усилительное значение (дик, доволок и др.), свидетельствует о бушующих в душе лирического героя страстях, которые вызывает поведение героини. При этом сохраняется общее значение и фоновая основа фразеологизма, аналогичная предыдущему контексту: герой и героиня — два сапога пара, они стоят друг друга. Постой, в посаде, куда ни одна Нога не ступала, лишь ворожеи Да вьюги ступала нога, до окна Дохлестнулся обрывок шальной шлеи.9
В данном контексте участвует фразеологизм шлея под хвост попала со значением 'внезапно разъярился, взбесился'. В стихотворении «Метель» присутствует много именно русских реалий, подчеркивающих связь современной поэту эпохи с историей страны: посад, ворожеи, ни зги, Замоскворечье, Замостье, душегубы, вестовой. Все произведение (датированное 1914 годом) призвано отразить усилительное значение, передающее образ не только бушующей природной стихии, не только неспокойную обстановку в городе, но и страх, предчувствие беды в душах людей. Этой же цели подчинено и использование данного фразеологизма, который передает резко усилительное значение. Однако здесь он указывает не на проявление сильных эмоций, а на интенсивность порывов ветра со снегом, который метет, стучит в окно лирического героя. Чрезмерность семантики окказионального глагола дохлестнулся говорит читателю и о том, что все те, кто сейчас наблюдает эту метель в домах, вскоре почувствуют ее силу и в своей судьбе, судьбе родной страны. Следовательно, в данном случае, в отличие от предыдущих контекстов, трансформация фразеологизма затронула не только его образное, но и семантическое наполнение, перенеся в совершенно иную область. Однако и исходная образность также, на наш взгляд, присутствует на втором плане: люди, как будто им шлея попала под хвост, вскоре бросят свою мирную жизнь и начнут убивать друг друга. Зрительной же доминантой образа, по нашему мнению, является картина, знакомая каждому русскому человеку: лихой ямщик, тройка лошадей, которая несет своих ездоков по просторам России.
А вскачь за громом, за четверкой Ильи Пророка, под струи — Мои телячьи бы восторги, Телячьи б нежности твои10.
Это стихотворение наполнено мечтами о весне и лете, о дождях и солнце. В данном контексте присутствуют два фразеологизма: телячий восторг ('бессмысленный, беспричинный восторг') и телячьи нежности ('чрезмерные или неуместные нежности')11. Их трансформация с точки зрения структуры незначительна: в обоих случаях добавляется лишь частица б (бы). Однако с точки зрения семантики и образности данная замена значительна: частицы замещают глагол: (под струи) попали бы, оказались и проч., который обладает гораздо более насыщенной семантикой. Кроме того, и тот, и другой фразеологический оборот объединяет сема чрезмерности в выражении радостных, приятных чувств. Поэтому данная замена символизирует отсутствие слов от бури положительных эмоций, тем самым создавая очень интенсивный эмоциональный фон.
В результате читателю ярко, почти физически ощутимо передается знакомое каждому желание и ожидание того восторга, той эйфории, которую может подарить первый теплый дождь в обновленном весной мире, полном солнечного света, голубого неба и свежей зелени вокруг. Включение в состав данного выразительного средства местоимений мои и твои подчеркивает идею единения в этом восторге, что делает картину счастья и гармонии совершенно полной. Возникновению этого красочного, рельефного, экспрессивного образа прежде всего способствует сочетание двух фразеологизмов, которое создает градуированное значение.
Где за болтами жив Бальзак,
Где стали предсказаньем шкапа,
Годами в форточку вползав,
12
Гнилой декабрь и жуткий запад12.
В данном контексте присутствует фразеологизм «гнилой запад» — 'о нравственно порочном, погрязшем в грехах Западе'13. Он включен в так называемый перечислительный ряд, характеризующийся семантической несовместимостью
элементов. В данном случае имеет место семантическая несовместимость, отличающаяся, по выражению Н.Д. Арутюновой, наибольшей степенью неприемлемости — предметно-пространственных и событийно-временных категорий14. Существительное запад здесь может ассоциироваться с западными влияниями на российский образ жизни, равно как и с западным ветром — в тексте этого достаточно большого стихотворения нет никаких конкретных указаний, конкретизирующих значение лексемы. В связи с этим, возникает двойственность трактовки, дешифровки текста. Если речь идет о влиянии европейских традиций (возможно, Бальзак, а в предыдущей строфе — Мопассан — упомянуты неслучайно), то имеет место смещение определений — должно быть: жуткий ('холодный, промозглый') декабрь и гнилой ('чуждый, искусственно насаждаемый, но плохо приживающийся на российской почве') запад. В этом случае определения носят общеоценочный (резко отрицательный) характер, а существительные сохраняют свою первоначальную семантическую несовместимость, актуализируя смыслы 'вечно плохая погода' и 'вечно прорывающиеся влияния Запада'. Тогда весь текст имеет более широкое значение, повествуя о том, что является постоянным, привычным, характерным для жизни в России вообще. Если же имеется в виду ветер, климат (на эту мысль прежде всего наводит существительное декабрь), то слова декабрь и запад унифицируются именно по этому признаку, обозначая плохую погоду. В таком случае определения выражают частнооценочные усилительные значение (гнилой —
'промозглый', жуткий — 'сильный, шквальный (ветер)'). Тогда весь текст произведения имеет достаточно конкретное, узкое значение, повествуя о самой печальной, унылой в России поре — осень-зима. Возникающая двуплановость и диффузность данного выразительного средства создают ту многоаспектность, которая предполагает активизацию читательского восприятия; а инициируемая явным наличием фоновых знаний ассоциативность подключает национальную картину мира во всей ее полноте, делая образ одновременно неохватно широким и узким — понятным только русскому человеку. И то, и другое в высшей степени перспективно для реализации экспрессивного потенциала данного пе-
речислительного ряда, включающего в себя трансформированный фразеологический оборот. См. также:
Благими намерениями вымощен ад. Установился взгляд, Что, если вымостить ими стихи, — Простятся все грехи15.
Трансформируется фразеологизм «благими намерениями ад вымощен» — 'о добрых, искренних намерениях и обещаниях, которые не приводят к желаемому результату, а напротив, ведут к чему-л. дурному'16. P.S. все это требует проверки. Не верю мыслям, — семь погод на дню. В тот день, как вещи будут у Шиперки, Я, вероятно, их переменю11.
Трансформируется фразеологизм «семь пятниц на неделе» — 'о том, кто часто
18
меняет свои решения, мнения' . Ты спал, прижав к подушке щеку, Спал, — со всех ног, со всех лодыг Врезаясь вновь и вновь с наскоку В разряд преданий молодых19.
Трансформируется фразеологизм «со всех ног» — 'очень быстро'. В ней шум уплотнителей глуше, И слушаться будет жадней,
Как битыми днями баклуши
20
Бьют зимние тучи над ней .
Трансформируется фразеологизм «бить баклуши» — 'бездельничать'. Но старость — это Рим, который Взамен турусов и колес Не читки требует с актера, А полной гибели всерьез21.
Трансформируется фразеологизм «турусы на колесах» —
22
неправдоподобные выдумки, болтовня, явная ложь, вранье . Но сосны не двигали игол от лени И белкам и дятлам сдавали углы23.
Трансформируется фразеологизм «пальцем не пошевелить (не двинуть)» —
24
не сделать ни малейшего усилия . И поднять содом со шпилей Над живой рекой голов, Где и ты, вуаль зашпилив, Шляпку шпилькой заколов25.
Трансформируется фразеологизм «содом и гоморра» — 'крайний беспорядок,
26
суматоха, неразбериха, сильный шум, гам'26. Но этот час объят апатией Морской, предгромовой, кромешной27 и др.
Трансформируется фразеологизм «кромешная тьма (ночь)» — 'полная, гус-
28
тая, беспросветная темнота .
Обращает на себя внимание трансформация одного и того же фразеологизма «горбатого могила исправит» со значением 'трудно исправить' в поэтических текстах О. Мандельштама: И за Лермонтова Михаила Я отдам тебе строгий отчет, Как сутулого учит могила И воздушная яма влечет29.
В данном контексте этот фразеологизм претерпевает в основном семантические изменения, возникающие благодаря замене прилагательного (горбатого — сутулого) и глагола (исправит — учит). В результате подобной замены, а также благодаря тому, что устойчивое выражение переведено в совсем иную, чужеродную для него сферу (речь идет о судьбе поэта, который не может противостоять Судьбе, Року) негативная коннотация, которую узуально выражает фразеологизм, «стирается», «затушевывается». Поэт исполнит свое предназначение, хотя знает, что это грозит ему гибелью. Так было с М.Ю. Лермонтовым, та же судьба ждет самого О. Мандельштама. Стихотворение называется «Неизвестный солдат», и на протяжении всего произведения поддерживается этот собирательный образ обыкновенного русского рядового (а не поэта — избранника, любимца Бога), который гибнет за Россию без лишних слов и раздумий. К средствам, которые эксплицируют эти смыслы, относится и трансформированный фразеологизм. Его узнаваемость и разговорный характер способствуют интимизации повествования: поэт (обыкновенный солдат) говорит с читателем как с близким человеком, доверяя ему свою тревогу, горечь и боль. Подобная эмоциональная направленность стихотворения активно воздействует на чувства читателя, а интертекстуальные структуры, подключая фоновые знания, обеспечивает ему значительную силу воздействия. Я больше не ребенок!
Ты, могила, Не смей учить горбатого — молчи! Я говорю за всех с такою силой, Чтоб нёбо стало небом, чтобы губы
оп
Потрескались, как розовая глина.
В данном контексте тот же фразеологизм подвергается более значительным изменениям — не только с семантической, но и со структурной точки зрения: подлежащее (могила) становится обращением, появляется двойной императив (не смей учить, молчи), причем второй — при помощи пунктуационных средств — получает и особое выделение (за счет тире), и восклицательную интонацию, что способствует значительной интенсивности и эмоциональности значения. Примечательно, что и в первом, и во втором отрывке лирический герой говорит «за кого-то»; за Лермонтова Михаила, за всех. Это свидетельствует о том, что и в данном произведении разрабатывается та же тема — о высокой миссии поэта говорить даже тогда, когда все молчат (и то, и другое стихотворение было написано в 30-е годы). Напряженная эмоциональная тональность здесь обусловлена накалом чувств: чувство долга, своего предназначения борется с доводами рассудка (своего или окружающих) о том, что это опасно, что можно этого не делать. Поэт сам отказывается от выбора — у него только один
путь. Именно трансформированный фразеологический оборот способствует возникновению этого многоаспектного, глубокого эмоционального и смыслового содержания, что сообщает ему значительную силу воздействия.
Достаточно употребителен прием трансформации фразеологизмов в лирике И. Бродского, например:
Отъезд. Вот памятник неровный Любови, памятник себе, Вокзал, я брошенный любовник, Я твой с колесами в судьбе 31.
В данном контексте присутствует фразеологизм колесо судьбы со значением 'о превратностях жизни, о непостоянстве человеческого счастья'32. В центре — образ человека, пытающегося найти спасение от несчастной любви в отъезде. Лирический герой пытается обмануть себя, что другие города, другие люди помогут ему вернуть самого себя, забыть свои чувства, которые не нашли ответа. Трансформация фразеологизма (и прежде всего множественное число лексемы колеса) способствует не только актуализации смыслов, узуально заложенных в нем, но и поддерживает видеоряд «вокзал — поезд — колеса», который, в свою очередь, пересекается с семантическим рядом «путь — жизненный путь — путь к себе». Следовательно, достаточно незначительное (с точки зрения формы) изменение фразеологизма существенно обогащает образность текста и углубляет его содержание философскими рассуждениями о жизненном пути, о счастье и несчастье.
Вот и метель, как в лесу игла, Гудит. От Бога и до порога Бело. Ни запятой, ни слога. И это значит: ты все прочла. Стряхивать хлопья опасно, строго Говоря, с твоего чела33.
В данном контексте присутствует фразеологизм вот тебе Бог, а вот порог со значением 'убирайся вон, уходи по-хорошему'. В стихотворении И. Бродского ключевыми лексемами являются слова с корнем бел-: белый, побелеют, белизна, бело, повторяющиеся 6 раз. Как указывают исследователи, устойчивым признаком ключевых лексем является их вариативность, они «подвергаются семанти-ко-стилистическим трансформациям, в результате чего обогащаются новыми оттенками смысла»34. Так, поэт заявляет, что для него белизна — это белый лист, начало всего, «то, что превратится впоследствии в почки, в точки, в буйство зелени, в буквы строк». В приведенном же отрывке реализуется другое значение этого слова. Лирический герой, написав письмо любимой, боится, что не получит ответа, что ее ответом будет белизна — «ни запятой, ни слога», и в данном случае — это пустота, ничего, отсутствие ответного чувства. Поэтому даже в трансформированном виде фразеологизм в целом сохраняет свое узуальное значение: 'ты мне не нужен'. Однако его изменение существенно влияет как на усиление экспрессивности текста, так и на обогащение его семантики. Если в исходном фразеологизме за счет параллелизма конструкций сохраняется некое единство входящих в него элементов, то в его трансформации за счет использования локальных антонимичных предлогов от и до на первый план выходит
значение разных полюсов огромного пространства, которое разделяет героев. Поэтому лексема бело, помимо указанного значения, актуализирует здесь и смысл: 'пространство, покрытое белым снегом'. Другими словами, героев разделяет и огромная территория, и отсутствие взаимности. На восприятие произведения активно воздействует и исходная образность фразеологизма, тесно связанная с «древнейшими воззрениями славян» на одну из основных оппозиций концептуальной и языковой картин мира — «свой-чужой»: чужого не пускают или выгоняют за порог. Следовательно, именно за счет трансформации фразеологизма семантическое и эмоциональное содержание произведения приобретает ту многоаспектность и ассоциативность, которая аккумулирует существенный экспрессивный заряд текста в целом.
Вполголоса — конечно, не во весь —
Прощаюсь навсегда с твоим порогом.
Не шелохнется град, не встрепенется весь
От голоса приглушенного.
С Богом!35
В данном контексте присутствует фразеологизм по городам и весям в значении 'везде'. Содержанием стихотворения является сцена прощания. Значительное видоизменение фразеологизма призвано не только создать образ многих населенных пунктов, которые еще не знают о том, что скоро увидят лирического героя, но прежде всего передать его чувства. Глаголы не шелохнется, не встрепенется позволяют читателю почувствовать, как замирает, сжимается его сердце (он прощается навсегда!), прерывается тихий голос (его «перехватывает» от переживаемых эмоций), как застывает, леденеет душа, которую отрывают от всего близкого, любимого и посылают бродить по свету. Такой перенос с декларируемого указания места на субъект действия является типичным для поэтического языка с его единством стихового ряда, которое регулирует не только количественное соотношение слов, но и их содержательные связи — семантические и образные. Напряженный эмоциональный фон, являющийся результатом подобного переноса и трансформации фразеологизма, значительно усиливает силу воздействия текста. Присутствие же устаревшего слова град и не употребительного ныне весь ('деревня'), активизируя ассоциации с древними летописями, создает определенную фоновую тональность.
Итак, прежде всего отметим, что, в отличие от текстов публицистического стиля, в поэтической речи трансформация фразеологизмов используется не в целях создания языковой игры (если только стихотворное произведение в целом не носит юмористический характер).
Присутствие трансформированного фразеологического оборота в поэтическом тексте всегда предполагает наличие фонда общих знаний адресата и адресанта речи. Это способствует, во-первых, компрессии языковых единиц при увеличении информативности текста: опираясь на то, что известно обоим, автор речи может опускать звенья рассуждения, лаконично выражать свою мысль. Во-вторых, интимизация повествования, которая создает доверительную атмосферу, сообщает речи определенный эмоциональный настрой.
В результате трансформации фразеологических единиц в русских поэтических текстах ХХ века происходит актуализация целого спектра разнообразных
смыслов, важных для понимания произведения в целом: исходных, узуально заложенных во фразеологизме, и новых, которые возникают благодаря значительным изменениям его структуры, семантики и образного ряда. При этом довольно часто имеет место контраст разнородных стилистических элементов. Кроме того, при трансформации фразеологических оборотов в поэтическом тексте очень часто задействуется фоновый ореол устойчивого сочетания, что естественно, поскольку фразеологический — «непереводимый» — фонд языка, имея своей основой общечеловеческие ценности, всегда так или иначе апеллирует к национальному мировосприятию. Все это в итоге обеспечивает подобным текстам внушительный экспрессивный заряд.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Кузнецова Н.Н. Трансформация фразеологизмов как один из способов создания языковой игры // Русский язык и литература рубежа ХХ-ХХ1 веков: специфика функционирования: сб. по матер. Всерос. науч. конф. Самара, 2005. С. 210-214.
2. Бунин И.А. Стихотворения. Рассказы. М., 1986. С. 47.
3. Бунин. Ук. соч. С. 56.
4. Цветаева М. Через сотни разъединяющих лет... Свердловск, 1989. С. 49.
5. Пастернак Б. Стихотворения и поэмы. М., 1990. С. 90.
6. Пастернак. Ук. соч. С. 65.
7. Там же. С. 81.
8. Там же. Ук. соч. С. 90
9. Там же. Ук. соч. С. 27.
10. Там же. Ук. соч. С. 338.
11. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1986. С. 687.
12. Пастернак. Ук. соч. С. 184.
13. Берков В.П., Мокиенко В.М., Шулежкова С.Г. Большой словарь крылатых слов русского языка. М., 2000. С. 121-122.
14. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. М., 2007. С. 118.
15. Пастернак. Ук. соч. С. 192.
16. Берков, Мокиенко, Шулежкова. Ук. соч. С. 45.
17. Пастернак. Ук. соч. С. 302.
18. Бирих А.К., Мокиенко А.М., Степанова Л.И. Словарь русской фразеологии. Исто-рико-этимологический справочник. СПб, 2001. С. 483.
19. Пастернак. Ук. соч. С. 333.
20. Там же. С. 343.
21. Там же. С. 350.
22. Бирих, Мокиенко, Степанова. Ук. соч. С. 577.
23. Пастернак. Ук. соч. С. 331.
24. Бирих, Мокиенко, Степанова. Ук. соч. С. 429.
25. Пастернак. Ук. соч. С. 147.
26. Берков, Мокиенко., Шулежкова. Ук. соч. С. 465.
27. Пастернак. Ук. соч. С. 88.
28. Берков, Мокиенко, Шулежкова. Ук. соч. С. 504.
29. Мандельштам О.Э. Избранное. Смоленск, 2002. С. 398.
30. Мандельштам. Ук. соч. С. 286.
31. Бродский И. Сочинения в четырех томах. М., 1994. Т. I. С. 77.
32. Берков, Мокиенко, Шулежкова. Ук. соч. С. 227-228.
33. Бродский. Ук. соч. Т. II. С. 21.
34. Башкова Л.Р. Ключевые элементы в поэтическом тесте // Русский язык в школе, 2008. № 2. С. 49.
35. Бродский. Ук. соч. Т. II. С. 23.
TRANSFORMATION OF PHRASEOLOGICAL UNITS IN POETIC TEXT AS MEANS
OF EXPRESSIVENESS
N.N. Kuznetsova
The paper considers cases of transformation the phraseological units in poetic texts of the 20th century by the example of the poets who used these means quite frequently — B. Pasternak, O. Mandelshtam, I. Brodsky. The purpose was to study mechanisms of creation the expressiveness by means of transformation the set phrases in a poetic speech.
Keywords: lingustics, phraseological units.
© 2009
И.Н. Короткова РОЛЬ ЯЗЫКА В ПРОЦЕССЕ ПОЗНАНИЯ
Статья посвящена роли и значению образа в языке и мышлении, о влиянии субъективного фактора на процесс познания окружающей человека действительности, о процессах преобразования информации на лингвистическом и ментальном уровнях. Рассматриваются механизмы преобразования чувственных и мыслительных категорий в языковые структуры, а связь лингвистики с данными ряда других наук.
Ключевые слова: лингвистика, язык, мышление, процесс познания.
Проблема возникновения и развития языка как средства отражения явлений реальной действительности является составной частью глобальной проблемы взаимоотношения языка и мышления, которая, в свою очередь, базируется на результатах соответствующих исследований, в частности изучения возникновения и развития порождающей мысль материи. Таким образом, чисто лингвистические вопросы оказываются тесно связанными с данными целого ряда наук: психологии, нейрофизиологии, философии, медицины, социологии, кибернетики, логики и т.д. Безусловно, перед каждой из научных дисциплин стоят свои, узконаправленные задачи, но достижение результатов в отдельно взятой области становится возможным лишь с учётом всех имеющихся в распоряжении исследователя данных.
