Точка зрения Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Сер. 9. 2007. Вып. 4. Ч. II

Д. М. Коробова ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Категории «фокус», «фокализация», «точка зрения» оставались на протяжении всей истории нарратологии едва ли не самыми важными. О б этом свидетельствуют не только регулярно возникающие научные дискуссии1, но и тот факт, что ведущие специалисты дисциплины - Ж. Женнетт, М. Бал, В. Шмид - возвращались к обсуждению этой проблемы по несколько раз, нередко меняя свои позиции2. При этом, как нам кажется, эта проблема не исчерпана и по сей день, об этом свидетельствуют доклады на последнем симпозиуме нарратологов в Париже. В связи с этим особый интерес для нас представляет как сама история вопроса, так и ее основные фигуранты - четыре теории: первая из них принадлежит Ж. Женетту, автором второй теории является Б, Успенский, третью теорию разработал Ц. Тодоров, М. Бал на основе «Фигур» Ж. Женегга создала свою концепцию.

По мнению Ж. Женетта, «точка зрения» относится к аспекту модальности, она связана только с миром персонажа. Французский нарратолог вместо термина «точка зрения» употребляет термин фокализация, соответствующий терминам Ж. Пуйона и Ц. Тодорова «взгляд» или «аспект» [«точка зрения»]3. Последний в работе «Поэтика» дает как узкую, так и широкую трактовку понятия «точка зрения»: «точка зрения», с которой воспринимаются описываемые события и характер этого восприятия: истинность/ложность, полнота/частичность. Теперь попытаемся понять и проследить логику введения термина фокализация. «Во избежание специфических визуальных коннотаций (курсив мой. - Д. К.), свойственных терминам "взгляд", "поле" и "точка зрения", я принимаю здесь несколько более абстрактный термин (курсив мой - Д.К) фокализация [focalisation], который к тому же соответствует выражению Брукса и Уоррена "focus of narration"4» (Ж. Женетт, 1998, с. 204-205)5. Определение «специфические», данное Ж. Женеттом по отношению к визуальным коннотациям, возникает в связи аргументацией Ц. Тодорова. Последний в своей работе «Поэтика» пишет, что «зрительная терминология воспринимается как метафора, вернее, как синекдоха, поскольку термином «точка зрения» (фр. vision) покрывает все восприятие в целом; но она удобна потому, что многочисленные свойства зрения (в буквальном смысле слова - курсив мой. - Д.К.) находят полное соответствие в многообразии явлений художественного мира» («Структурализм «за» и «против», 1975. С. 69).

Согласно Ц. Тодорову, анализ литературного произведения можно проводить в трех аспектах: семантическом, синтаксическом и словесном. В рамках третьего аспекта рассматриваются модус, время, «точки зрения» и залог. Данная модель близка модели Ж. Женетта, однако в терминологии существуют различия, первое из них относится к пониманию уровней залога и модуса (модальности или наклонения). Четкое разграничение этих категорий важно, поскольку Ж, Женетт говорит о том, что нельзя составлять классификацию, в которой данные модальности и залога были бы перепутаны или «точка зрения» являлась бы главным критерием («Повествовательный дискурс», 1998). По мнению обоих нарратологов, категория наклонения связана с вербальным и невербальным аспектами

© Д. М. Коробова, 2007

создания вымышленного мира. Согласно Ж. Женетгу и Ц. Тодорову, в классическом противопоставлении мимесис и диегесис [сН^ё518]6 речь идет не о подражании в строгом смысле этого слова (исключением является звукоподражание), а, в первом случае, о присутствии в тексте рассказчика слов героя, во втором случае, об обозначении словами несловесных явлений. Ж, Женетг выделяет несколько типов дискурса персонажа:

- пересказанный дискурс (рассказчик пересказывает содержание речи персонажа),

- транспонированный дискурс (содержание высказывания сохраняется, но оформляется как часть текста рассказчика),.

- цитатный дискурс (текст не изменяется).

По Ц. Тодорову, модус [модальность, наклонение] и «точка зрения» являются разными категориями, а согласно Ж. Женетту, наклонение в трактовке первого и фокализация вместе составляют категорию модальности. Что касается категории залога, то в ней рассматривается соотношение между текстом с создаваемым им вымышленным миром и рассказчиком. Таким образом, персонаж и повествователь связаны с разными категориями, именно поэтому, как было сказано выше, нельзя составлять классификацию, в которой данные одной и второй категории были бы не смешаны, но перепутаны. Поскольку данное отличие является единственным принципиальным между концепциями Ц. Тодорова и Ж. Женетта, можно говорить, скорее, об их сопоставлении, нежели противопоставлении. Теперь сопоставим категорию фо-кализации и категорию «точки зрения» [«аспекта»/«взгляда»]. Получим следующую схему;

Пуйон Тодоров Женетт

«взгляд сзади» повествователь > персонаж (повествователь знает больше персонажа) нулевая фокализация (focalisation zéro)

«взгляд вместе» повествователь = персонаж (повествователь говорит только то, что знает персонаж) внутренняя фокализация (focalisation interne): 1) фиксированная 2) переменная 3) множественная1

«взгляд извне» повествователь < персонаж (повествователь говорит меньше, чем знает персонаж) внешняя фокализация (focalisation externe)

Во всех трех теориях критерий «знание» является основным. По мнению В. Шми-да, остается неясным «что именно подразумевается под «знанием» - общее знание мира, знание всех обстоятельств действия, включая его предысторию, или знание того, что в данный момент происходит в сознании героя» (В. Шмид, 2003, сЛ 14—115). Нам кажется, что первая трактовка является нерелевантной, поскольку, например, в работе Ц. Тодорова «Поэтика» среди критериев, с помощью которых можно определить разновидности «точек зрения», присутствуют степень «широты поля зрения», «степень глубины проникновения в наблюдаемые явления» (Тодоров, 1975, с. 71), соответствующие третьей трактовке термина «знания» по В. Шмиду. Согласно Ц. Тодорову «категории «широты» и «глубины» зрения не очень сильно отличаются друг от друга» (Тодоров, 1975, с. 72). Если перейти ко второй интерпретации термина «знания», то она тоже справедлива, поскольку взаимосвязана с задачами повествования.

Теперь попытаемся сравнить «точки зрения»7 (Б. Успенский) и фокализацию (Ж. Женетт), т. к. здесь речь идет о разных подходах к анализу художественного произведения.

Первый предполагает рассмотрения «точки зрения» с позиции ее взаимосвязи с композиционными возможностями произведения, второй подход связан с определением места «точки зрения» [фокализации] в его нарративной структуре.

Для композиции произведения существенными являются идейный, фразеологический, пространственно-временной и психологический планы, по этой причине Б. Успенский рассматривает реализацию «точки зрения» на каждом из этих уровней, при этом для исследователя грань между «имплицитным автором» [«абстрактным автором» в терминологии В. Шмида] и нарратором не является существенной (первого он называет «автор», второго - «рассказчик»). Теперь более подробно остановимся на каждом из этих планов. Первый план «точек зрения» является идеологическим (оценочным) планом. Под «оценкой» понимается «общая система идейного мировосприятия» (Б. Успенский, 2002, с. 22). Здесь «точка зрения» может быть как простой, так и сложной (когда субъект становится объектом оценки), кроме того, в пределах одного произведения могут существовать различные точки зрения. Другой план, тесно связанный с вышеназванным, называется планом психологии, главной категорией на этом уровне является категория восприятия. Именно она отождествляется с фо-кализацией Ж. Женетта. Из чего следует, что Б. Успенский шире трактует термин «точка зрения», чем французский нарратолог.

В плане психологии может быть использована «субъективная» или «объективная» «точка зрения». В зависимости от того, как описывается поведение человека 1) с точки зрения постороннего наблюдателя, 2) с точки зрения его самого или всевидящего наблюдателя), Б. Успенский говорит о внешней и внутренней точке зрения, а также о постоянной и переменной точках зрения. У Ж. Женетта тоже присутствуют две последних критерия, но они являются подкатегориями внутренней фокализации, а не её характеристиками, он называет их фиксированной и множественной фока-лизациями. Помимо этого, в схеме французского нарратолога появляется ещё одна подкатегория внутренней фокализации, которая получила название переменной фокализации (только два фокальных персонажа). Отсюда следует, что для Ж. Женетта существует различие между сменой только двух или нескольких фокальных персонажей, такое разграничение не нашло отражения в работе Б. Успенского. Если провести дальнейшее сравнение, то описание поведения человека с точки зрения постороннего наблюдателя соответствует внешней фокализации, повествование с точки зрения самого человека соответствует внутренней фокализации, а повествование с точки зрения всевидящего наблюдателя соответствует нулевой фокализации. Следовательно, оба автора употребляют определения «внутренняя» и «внешняя», но в разных значениях. Как будет видно дальше, термины «внешний» и «внутренний» российский ученый применяет при характеристике остальных планов. Далее, в отличие от Б. Успенского, Ж. Женетт предусматривает вариации «точки зрения», которые называет альтерациями (паралипсис - опущение заведомо значимой информации и паралеп-сис - намеренное вставление информации, которую следовало бы опустить). Помимо этого, для обоих исследователей важен объект точки зрения:

Б. Успенский выделяет, как говорилось выше, внешнюю и внутреннюю точку зрения по отношению к объекту, а Ж. Женетт выделяет фокализацию на герое и на повествователе. Термины Б. Успеского и Ж. Женетта подразумевает одинаковые понятия.

Следующим планом, который выделяет Б. Успенский, является пространственно-временной план. В «Поэтике композиции» названы случаи совпадения и несовпадения (последовательный обзор, точка зрения «птичьего полета», немая сцена) пространственной позиции рассказчика и персонажа. Далее речь идет о временном плане. Возможно совпадение позиции автора и одного из персонажей и переход к позиции другого персонажа. Также существует «совмещенная» временная позиция, реализующаяся на языковом («фразеологическом») уровне, она представляет собой соотношение временной позиции рассказчика и одного из персонажей. Таким образом, можно выделить одновременную позицию (автор смотрит с героем), ретроспективную позицию (автор смотрит «из будущего»), Б. Успенский также пользуется терминами «внутренняя» позиция по отношению к повествованию и «внешняя» позиция по отношению к повествованию. Стоит обратить внимание на то, что данный ученый отождествляет фигуры автора и повествователя, в «Поэтике композиции» оговаривается, что ретроспективная и одновременная позиция справедливы даже в случаях рассказа от первого лица. Теперь обратимся к типологии Ж. Женетта. В «Фигурах»8 (часть 3, «Повествовательный дискурс») он подробно рассматривает временной план и характеризует соотношение времени истории и времени повествования по трем параметрам: порядок следования событий в диегезисе [diëgиse]9 и псевдовременной порядок их расположения в повествовании; отношение между переменной длительностью этих событий и псевдодлительностью и отношения темпа повторяемости». Ж. Женетт детально описывает различные анахронии, т. е. формы несоответствия между порядком истории и порядком повествования (аналепсис - рассказ задним числом о произошедших событиях, пролепсис - предварительный рассказ о будущих событиях); анизохронии (эффекты ритма); формы нарративного движения (эллипсис - опущение информации, описательная пауза, сцена, резюмирующее повествование); повторяемость (сингулятив, итератив), С одной стороны, можно было отождествить «ретроспективную» позицию с пролепсисом, однако такой вывод был бы поспешным, поскольку в классификации Ж. Женетта речь идет о соотношении истории и повествования, а в классификации Б.Успенского речь идет о взаимодействии времени рассказчика и времени персонажа, т. е. все остается в рамках повествования. Отличительной чертой теории французского нарратолога является и то, что время не относится к фокализации, но вместе с ней образует категорию модальности. Важным представляется тот факт, что временной план, по Ж. Женетту, в отличие от «временного плана» по Б. Успенскому, выходит за пределы повествования и представляет собой его корреляцию с диегезисом.

Теперь обратимся к плану «фразеологии». Б. Успенский говорит о том, что автор использует разный язык или элементы чужой и замещенной речи. В данной главе рассматривается влияние чужого слова на авторское слово и наоборот. Ж. Женетт выделяет следующие дискурсы персонажа: нарратизированный, транспонированный, цитатный и непосредственную речь (см. выше). В данном случае позиции двух исследователей различаются, поскольку в «Поэтике композиции» сделан акцент на сопоставлении фигуры повествователя и героя, а в «Повествовательном дискурсе» в категории модальности (где автор и пользуется вышеназванными терминами) главным является персонаж, т. е. рассматривается влияние речи персонажа на речь повествователя. Отсюда происходят и различия в классификациях. С одной стороны, Ж. Женетт обсуждает только формы переложения речи персонажа, а Б. Успенский говорит о формах взаимодействия авторской речи и речи персонажа. Таким образом, у Ж. Женетта классификация движется от самой диегетической формы (диегесис как «чистое

повествование») до самой миметической (мимесис как «повествование о словах»), У Б. Успенского тот или иной тип речи рассматривается в зависимости от субъекта влияния (рассказчик / персонаж) и от степени влияния.

Из всего вышесказанного следует, что главными отличиями двух концепций являются широта / узость трактовки понятия «точки зрения» и фигура, которая распоряжается «точкой зрения» в тексте (нарратор / персонаж или оба). Можно предположить, что выбор употребления более узкой или более широкой трактовки обусловлен тем, на каком уровне происходит исследование художественного произведения. Поскольку произведение исследуется Ж. Женеттом и Б. Успенским на разных уровнях, можно говорить о том, что данные теории находятся в комплементарных отношениях.

Введение термина фокализация и различное использование таких определений как внутренняя / внешняя (либо «точка зрения», либо фокализация) являются следствием различия данных подходов. Выводы можно представить в виде следующей схемы;

идеологическая точка зрения внутренняя / внешняя фокализация: 1) нулевая 2) внутренняя 3) внешняя

психологическая точка зрения внутренняя / внешняя

временная и пространственная точка зрения внутренняя / внешняя временной аспект

фразеологическая точка зрения внутренняя / внешняя пересказанный, транспонированный, цитатный дискурс

Что касается временного аспекта и пространственно-временной «точки зрения», то их соотношение можно представить следующим образом:

аспект критерии реализация

временной (Б.Успенский) время автора и персонажа в повествовании единственная / множественная (совмещенная)

временной (Ж.Женетт) время истории и повествования аналепсис, пролепсис; анизохронии; формы нарративного движения (эллипсис, описательная пауза, сцена, резюмирующее повествование); повторяемость

Теперь обратимся к ещё двум проблемам, связанным с терминами «точка зрения» и «фокализация». Первая из них связана с введением фигуры фокализатора, вторая проблема касается построения схемы, совмещающей данные модальности и залога в трактовке Ж. Женетта.

Концепция Ж. Женетта повлияла на теорию М. Бал, последняя, ознакомившись с «Фигурами», в своей работе Narratologie. Essais sur la signification narrative dans quatre romans modernes (1977) вводит особый субъект, «фокализатор», который отличается от актора и нарратора: фокализатор создает наррацию из выбранных им действия и точки зрения, с которой он их излагает, актор создает историю, а нарратор создает нарративный

текст. Фокализатору противопоставляется «имплицитный зритель». Таким образом, фо-кализация получает статус самостоятельного коммуникативного уровня. Если обратиться к теории Ж. Женетта, согласно которой фокализация относится к категории модальности, к миру пресонажей, а наррация входит в категорию залога, т. е. принадлежит к миру нарратора, то фокализация не может получить самостоятельного статуса, следовательно, выделение фигуры фокализатора является не обоснованным. Если же идти вслед за, трактовкой М. Бал и понимать фокализацию как «отношение между видением, видящим агентом и видимым объектом» (М. Бал, 1985), то фокализация является надкатегорией по отношению к модальности и залогу, она не является самостоятельной в силу своей тесной связи с двумя последними. Отсюда следует, что категория фокализации может существовать в рамках модальности, но она является достаточно аморфной, чтобы приобрести статус самостоятельного коммуникативного уровня.

Теперь обратимся к проблеме объединения категорий модальности и залога. Сравним модель В. Шмида (Нарратология. М., 2003) и классификацию нарративных уровней

Ж. Женетта (Фигуры. М., 1998). Последний различает нарраторов по двум критериям: уровень (экстрадиегетический / гомодиегетический) и отношение (гетеро-диегетическое / гомодиегетическое); первый выделяет следующие критерии: способ изображения (эксплицитный / имплицитный), степень выявленности (сильно /слабо выявленный), личностность (личный /безличный), гомогенность (единый / рассеянный), выражение оценки (объективный / субъективный), информированность (всеведущий нарратор / ограниченный по знанию), интроспекция (внутринаходимый / внена-ходимый), надежность (надежный / ненадежный). Критикуя концепцию фокализации Ж. Женетта,

В. Шмид говорит о смешении трех разных характеристик нарратора: его знания, его способности к интроспекции, его точки зрения. Однако В. Шмид противоречит сам себе, поскольку далее пишет о том, что восприятие, по Ж. Женетту, является привилегией персонажа, поэтому точку зрения нельзя отнести к характеристике нарратора (ведь точка зрения, по Ж. Женетту, связана непосредственно с восприятием). Во-вторых, нельзя считать «неоднородность» критериев недостатком концепции Ж. Женетта, поскольку речь идет о сопоставлении между нарратором и персонажем, в-третьих, когда Ж. Женетт пишет «где все изображается с точки зрения Сретера» или «где мы практически никогда не покидаем точки зрения маленькой девочки» (Ж. Женетт, 1998. С. 205) нельзя забывать о том, что знание и перцепция взаимосвязаны так же, как и пространство и время связаны между собой. На это указывает и Б. Успенский: «Если обобщить все возможные проявления точек зрения в плане психологии, можно сказать, что центральным здесь является вопрос об авторском знании и об источниках его знания». (Б. Успенский, 2000. С. 167) Именно по этой причине «неоднородность» критериев тоже является спорной.

Теперь обратимся к модели В. Шмида:

Типы нарратора Точка зрения ^^^^^^ недиегетическии диегетическии

нарраториальная

персональная

Посмотрим на схему Ж. Женетта:

уровень отношение экстр адиегетическии интрадиегетический

геторидиегетическое

гомодиегетическое

Критерий отношение сближается с критерием типа нарратора. Отличаются взгляды нарратологов по критериям уровень и точка зрения. Причиной различия является понимание термина точка зрения, ее принадлежность к миру автора и персонажа. По сути, женеттовская фокализация сводится к теме и оценке по В. Шмиду.

Мы рассмотрели шесть теорий: теории Ж. Женетта, Ц. Тодорова, Ж. Пуйона, Б. Успенского, М. Бал и В. Шмида. Трактовка термина «точки зрения» сближает первые три концепции, однако различие заключается в номинации данной категории «аспект», «взгляд» и «фокализация», последняя является, по мнению Ж. Женетта, более абстрактным термином. Таким образом, проблема номинации является первой проблемой при рассмотрении категории «точка зрения».

Второй проблемой при изучении «точки зрения» является широта / узость трактовки данной категории, связанная с тем, на каком уровне происходит анализ художественного произведения. По этому параметру отличаются теории Ж. Женетта и Б. Успенского.

М. Бал и В. Шмид при построении собственных моделей опирались на работу Ж. Женетта, являющейся основополагающей для западной нарратологии.

Первая даже попыталась придать фокализации самостоятельный коммуникативный статус.

Однако многие нарратологи (например, Ж. Женетт, В, Шмид) не согласны с таким подходом. Следовательно, самостоятельность / зависимость от других коммуникативных уровней является третьей проблемой при изучении «точки зрения». С этим вопросом тесно связан вопрос о выделении «фокализатора» и «имплицитного зрителя», здесь необходимо решить следующие проблемы: является данная фигура самостоятельной / зависимой, т. е. можно ли ее полностью отождествлять с фигурой персонажа / нарратора; взаимосвязь фокализатора с читателем.

На теории современных нарратологов, например, В. Шмила, Ш. Риммон-Кенан, М. Тулана помимо «Фигур» Ж. Женетта повлияла «Поэтика композиции» Б. Успенского. Таким образом, они попытались построить более четкую модель с учетом как узкой, так и широкой трактовки «точки зрения».

Обозначенные нами проблемы и множество различных подходов являются доказательством сложности и неоднозначности данной категории.

1 Первым дискуссионным вопросом является вопрос определения статуса категории «точка зрения» в коммуникативной модели автор - читатель, проблематичным является и номинация данной категории, подробнее см. дальше.

2 Например, М. Бал, ознакомившись с теорией Ж. Женетта, переосмыслила ее и предложила ввести в коммуникативную модель автор - читатель фигуру фокализатора и «имплицитного зрителя», подробнее см. ниже. Однако впоследствии она весьма осторожно стала относиться к выделению фокализации как самостоятельного коммуникативного уровня.

3 Здесь следует отметить, что французский термин vision переводится и как взгляд, и как «точка зрения», в переводе «Поэтики» Ц. Тодорова, выполненным А. К. Жолковским, используется вариант «точка зрения».

4 Understanding Fiction. New York, 1943.

5 Впервые Ж. Женетт использует данный термин в работе «Стендаль», также вошедшей в «Фигуры»: «Стендаль, как известно, первым ввел прием «ограничения повествовательного поля», сокращение этого поля до пределов восприятия и мышления персонажа... он... также часто переносит фокусировку (курсив мой. -Д К) с одного персонажа на другого; даже в таком центрированном на фигуре главного героя романе, как «Красное и черное», повествование время от времени встает на точку зрения (курсив мой. - Д К) г-жи де Реналь, Матильды и даже г-на де Реналя. В рассматриваемом тексте в фокусе (курсив мой - Д К) почхи постоянно находится героиня, и все же повествование по меньшей мере однажды ретроспективно вторгается в сознание любовника... И, наконец, фокализация (курсив мой -Д. К.) рассказа нарушена...» (Ж. Женетт, М., 1998. Т. 1. С. 385).

6 Здесь следует провести границу между трактовками данных понятий Платоном и Аристотелем. Платоном в своей работе «Государство» противопоставляется диегесис мимесису (подражанию). К первому относится то, что говорит поэт от собственного лица, ко второму относится то, что говорится от лица персонажей. В отличие от данной теории в представлении Аристотеля диегесис является лишь модальностью мимесиса. Вторая модальность подразумевает прямое изображение событий актерами, которые говорят и совершают поступки перед публикой («Поэтика», 1448а).

7 Различия между этими подуровнями будут рассмотрены при сопоставлении классификации Б. Успенского и Ж. Женетта

8 Под «точками зрения» Б. Успенский понимает «авторские позиции, с которых ведется повествование» (Б. Успенский, 2002, с. 16) «,..это может быть точка зрения самого автора... точка зрения рассказчика, не совпадающего с автором, точка зрения какого-либо из действующих лиц и т.п.». (Б. Успенский, 2002. С. 22).