CC BY
77
Вестник ПСТГУ III: Филология
2011. Вып. 1 (23). С. 145-150
От редакции: В настоящем разделе мы предлагаем вниманию читателей первую публикацию переводов статей Т. С. Элиота: рецензии на книгу Эдварда Гарнетта «Тургенев» и «Комментария», выполненных О. М. Ушаковой, и эссе «Возможна ли драма в стихах сегодня?», выполненного П. В. Денисовой. Переводы предваряются вступительной статьей.
Т. С. Элиот как автор и издатель
ЛИТЕРАТУРНЫХ ЖУРНАЛОВ О. М. Ушакова
Журнальная периодика сыграла огромную роль в формировании модернистской художественной среды. С 1880 по 1945 г. в Англии и США издается большое количество так называемых «малых журналов» (little magazines), на страницах которых появляются произведения современных авторов, ведутся дискуссии о новом искусстве, выходят рецензии и обзоры текущей культурной жизни. Наиболее яркими явлениями стали журналы «Поэтри Ревью» («Poetry Review», 1912), «Ритм» («Rhythm», 1911—1913, с 1913 — «Блу Ревью» («The Blue Review»), «Бласт» («BLAST», 1914—1915), «Эгоист» («The Egoist», 1914—1919), «Литтл Ревью» («The Little Review», 1914—1929), «Дайал» («The Dial»; история этого американского журнала начинается с 1840 г., с 1920 по 1929 г. он играет большую роль в популяризации модернистских идей), «Аделфи» («The Adelphi», 1923—1927), «Крайтери-он» («The Criterion», 1922—1939) и др.
Т. С. Элиот сотрудничал с самыми разными журналами в качестве автора и редактора. Большая часть ранней элиотовской поэзии и критики публиковалась в журналах, в том числе такие поэтические произведения, как «Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока» («Поэтри», 1915), «Прелюдии» («Бласт», 1915), «Рапсодия ветреной ночи» («Бласт», 1915), «Шепотки бессмертия» («Литтл Ревью», 1918), «Суини эректус» («Арт энд Лэттерз», 1919) и т. д. Многие критические работы также впервые появились в периодике: «Генри Джеймс» («Литтл Ревью», 1918), «Традиция и индивидуальный талант» («Эгоист», 1919), «Гамлет» («Атенеум», 1919), «Метафизические поэты» («Таймз Литерери Саплемент», 1921), «“Улисс”, порядок и миф» («Дайал», 1923), «Ланселот Эндрюз» («Таймз Литерери Саплемент», 1926) и др.
Журнал «Крайтерион», основателем и главным редактором которого был Элиот, стал одним из самых влиятельных периодических изданий и на протя-
жении почти двух десятилетий играл значительную роль в культурной жизни Великобритании. «Крайтерион» задумывался и публиковался Элиотом как журнал общеевропейский, представляющий и популяризирующий культуру разных стран. В своем прощальном обращении к читателю («Last Words») в последнем номере журнала (январь 1939) Элиот еще раз подчеркнул эту важную международную миссию редактируемого им журнала: «Целью “Крайтериона” было установление тесных отношений с другими аналогичными литературными журналами на континенте и в Америке, а также создание в Лондоне собственного международного интеллектуального форума»1. По замыслу основателя «Крайтериона», именно этим интернациональным характером он должен был отличаться от традиционных «толстых» английских литературных журналов (quarterly).
«Крайтерион» стал не только практическим воплощением модернистского универсализма и космополитизма, но и реализацией элиотовской концепции «европейского сознания» («the mind of Europe»). Это одно из ключевых и наиболее устойчивых в его эстетической системе понятий Элиот вводит впервые в эссе «Традиция и индивидуальный талант» («Tradition and Individual Talent»). На страницах «Крайтериона» печатались работы авторов разных национальностей, противоположных политических взглядов и художественных направлений (Ж. Маритена и М. Пруста, Г. К. Честертона и Ш. Морраса, Т. Манна и Г. Стайна, Ж. Кокто и П. Валери, У. Б. Йейтса и Л. Леви-Брюль, К. Чапека и Х. Дулитл, Э. Андерхилл и А. Мальро и др.), выходили статьи академического характера, обзоры современной культурной жизни в разных странах, рецензии на книги, шли дискуссии о коммунизме и фашизме, религии и культуре, политической ситуации в европейских странах и России и т. п. Важную роль «Крайтерион» сыграл в популяризации нового искусства, в частности в нем регулярно публиковались работы модернистских авторов: Дж. Джойса, В. Вулф, Д. Г. Лоуренса, Р. Фрая, Э. Паунда, У Льюиса, Ф. М. Форда и др. В предисловии к восьмитомному переизданию всех номеров «Крайтериона» («Фэйбер и Фэйбер», 1967), Элиот признается, что гордится тем, что сумел представить читающей публике работы не только представителей своего поколения, но и молодых авторов, таких как У. Х. Оден, С. Спендер, Ф. Л. Макнис.
В «Крайтерионе» регулярно печатались поэтические произведения самого Элиота, его критические статьи, редакторские комментарии, многочисленные рецензии и т. п. В первом номере журнала (октябрь 1922) была опубликована поэма «Бесплодная земля». В «Крайтерионе» были напечатаны такие элиотовские поэтические тексты, как «Три стихотворения» (№ 10, январь 1925)2, «Фрагмент пролога» (№ 4, октябрь 1926), «Фрагмент агона» (№ 1, январь 1927)3, «Приветствие» (№ 1, январь 1928)4, «Упражнения для пяти пальцев» (№ 47, январь 1933) и
1 Eliot T. S. Last Words // The Criterion. Collected Edition. Vol. 8. L., 1967. P. 271.
2 Под названием «Три стихотворения» («Three Poems») Элиот опубликовал в «Крайтерионе» вторую и четвертую части поэмы «Полые люди», полностью поэма вышла в ноябре 1925 г. в сборнике «Поэзия, 1909—1925» («Poems 1909—1925»).
3 Это соответственно две части драматического фрагмента «Суини-агонист».
4 Под названием «Приветствие» («Salutation») напечатана вторая часть поэмы «Пепельная среда» (полностью опубликована в 1930 г.). Впервые опубликована под тем же название в 1927 г. в «Сетерди Ревью оф Литриче» («Saturday Review of Literature»).
др. Кроме того, в «Крайтерионе» публиковался целый ряд литературно-критических и социокультурных эссе Элиота: «Назначение критики» (№ 5, октябрь 1923), «Четыре елизаветинских драматурга» (№ 6, февраль 1924), «Идея литературного ревью» (№ 1, январь 1926), «“Аксьон Франсез”, м. Моррас и м-р Уорд» (№ 3, март 1928), «Литература фашизма» (№ 31, декабрь, 1928), «М-р Барнс и м-р Роуз» (№ 33, июль 1929) и др. Остается только поражаться работоспособности редактора, который, помимо отбора материала, переговоров и переписки с авторами, готовил для каждого номера редакторские комментарии, рецензии на множество книг и т. п.
Предлагаемые переводы двух работ Элиота, «Тургенев» и «Комментарий», представляют собой различные по жанру образцы элиотовской публицистической прозы, одна — рецензию на литературоведческую книгу, другая — редакторский комментарий. Они интересны не только с контекстной, культурно-исторической точки зрения, но и как отражение социально-политических и эстетических взглядов самого Элиота. Несмотря на приличный временной интервал между выходом статей, на тематическую, жанровую (и даже стилистически-ин-тонационную) разницу, в этих двух работах есть и общие точки соприкосновения. В них так или иначе затрагивается «русская тема», «русская точка зрения», столь важная для формирования эстетики английского высокого модернизма.
Рецензия на книгу Э. Гарнетта «Тургенев» выходит на пике «русского бума» в английской культуре. П. Кей в монографии «Достоевский и английский модернизм (1900—1930)» напоминает о том, что интерес к русскому балету, музыке и литературе часто называли «лихорадкой, вирусом, наркотиком, эпидемией»5. Следует обозначить три важных культурно-исторических явления, сыгравших конструктивную роль в формировании и развитии художественного сознания английского высокого модернизма: русская классическая литература XIX в., русское театральное искусство (прежде всего балет) и русская революция. Не остался равнодушным к этим трем русским «стихиям» и Элиот.
В письмах поэта 1910—1920-хгг. встречаются имена И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, М. Горького. К Тургеневу Элиот питал, вероятно, наибольшую личную симпатию. Показательно, что во всех письмах Тургенев упоминается в связке с Г. Джеймсом, и не только потому, что тот был популяризатором творчества русского писателя на Западе. Тургенев, так же как и Джеймс и сам Элиот, большую часть своей жизни провел вне пределов своего отечества. Элиот, американец в Англии, порой осознающий свою чужеродность, чувствовал определенную внутреннюю близость с писателями-«изгнанниками». Творчество Тургенева получает у Элиота высокую оценку: «Я прочитал Тургенева с огромным удовольствием; он один из самых великих»6. Можно также увидеть тургеневские аллюзии в поэзии Элиота. Так, в «Любовной песне Дж. Альфреда Пруфрока», хотя в критике все больше говорится о «достоевскости» этой поэмы,
5 Kaye P. Dostoevsky and English Modernism, 1900—1930. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. P. 19.
6 Eliot T. S. Letter to Eleanor Hinkley (December 31, 1917) // The Letters of T. S. Eliot. Vol. 1 (1898-1922). N. Y., 1988. P. 217.
отношения протагониста с дамой сердца вполне вписываются в ряд любовных драм тургеневских персонажей.
В отзыве на книгу Гарнетта сквозь формальный рецензионный строй проступают личные и эстетические пристрастия самого Элиота. Уже первый его тезис о космополите отражает и жизненные принципы самого поэта-странника, и его художественную универсалистскую платформу модерниста. Упоминание в данном контексте «великого европейца» Гёте отсылает нас к позднему эссе Элиота «Гёте как мудрец» («Goethe as the Sage», 1955) и позволяет выстроить в единую линию писателей, чье творчество действительно можно определить одним из ключевых понятий рецензии — как «инкарнацию европейской культуры» («an incarnation of European culture»): Гёте — Тургенев — Элиот7. Можно проследить, как многие положения этой публикации впоследствии будут развиты авторам в более «солидных», теоретических работах.
В «Комментарии» появляется принципиально новый русский объект рефлексии — Л. Д. Троцкий и его книга «Литература и революция», что в целом отражает культурный сдвиг, произошедший в британском обществе, и перемещение сферы интересов художников в сторону политики. Дж. Гросс в книге «Взлет и падение литератора. Особенности английской литературной жизни с 1880 года» отмечает: «Политическая “озабоченность” писателей в 1930-е годы представляется неизбежной; единственной загадкой остается вопрос, почему они были так аполитичны в 1920-е?.. В то время как коммунизм стал основной темой для французских или европейских интеллектуалов, когда он привлекал ведущих европейских писателей от Барбюсса до Брехта, английский авангард просто его проигнорировал... Каковы бы ни были причины подобной безмятежности, неожиданный скачок влево в начале 1930-х усилил контраст, а состояние шока добавило энергии тем, кто участвовал в этой перемене. Литература 1920-х было населена в основном пассивными героями типа Тиресия или миссис Дэллоуэй, чередой чувствительных интровертов, удивленных наблюдателей, меланхоличных Пьеро. Теперь же наступило время действовать; и если что-то действительно будоражило писателей в 1930-е, это было осознание самих себя как людей действия»8.
Именно эти взбудораженные левые интеллектуалы (в опубликованной работе — американские, поскольку Элиот пишет из Америки) смущают консервативного литератора, пытающегося понять причины увлечения марксистскими идеями. Примерно в это же время меняется художественный и идеологический ландшафт «Крайтериона», сугубо эстетические баталии на его полях перерастают в политические. И эта перемена хорошо видна на примере эволюции «русской темы». Через призму «русского вопроса» шестнадцать лет существования журнала (срок, по историческим меркам, небольшой) представляют своего рода хронометр, свидетельствующий о стремительности произошедших в мире гло-
7 См. более подробно о «европейской идее» Элиота: Ушакова О. М. Единство европейской культуры как «европейская идея» Т. С. Элиота // Вестник Пермского университета. 2009. № 2. С. 62-69.
8 Gross J. The Rise and Fall of the Man of Letters. Aspects of English Literary Life since 1800. Chicago: Ivan R. Dee, Publisher, 1992. P. 273.
бальных сломов и разрывов. Изменения фиксировались и проявлялись уже на уровне образного ряда: балетные па дягилевских премьеров в откликах на «Русские сезоны» в номерах начала 1920-х гг. сменяются в выпусках 1930-х гг. боем барабанов на Красной площади, под который Сталин пожимает руки героям-по-лярникам, и шумом дизеля на дрейфующей льдине (стихотворение М. Робертса «Челюскин», опубликованное в № 59 в январе 1936 г.), а также песнями ашугов, акынов и других советских рапсодов, славящих Ленина на далеком бескрайнем пространстве (эссе «Создавая миф» Дж. Курноса, посвященное рождению и развитию новой мифологии о Ленине). Интересы Элиота-критика также все больше дрейфуют в сторону социологии и политики. Тем не менее было бы наивно полагать, что вопрос возрастающей популярности коммунистических идей в литературной среде волнует его достаточно глубоко. Этот леволиберальный культурный слой служит скорее фоном для размышлений о возможности развития современного христианского искусства.
Культурная жизнь 1930-х гг. отмечена не только ростом левых настроений, но и становлением и развитием новой христианской культуры. Элиот был одним из тех, кто попытался обосновать необходимость обращения к догматам христианской веры в жизни и искусстве. Вопрос о взаимодействии культуры и религии определил одно из основных направлений его социокультурной критики. Он исследует различные аспекты такой сложной и тонкой проблемы, как механизмы взаимоотношений культуры и религии. И на страницах «Крайтериона» появляются работы Ж. Маритена, Г. К. Честертона, К. Доусона и др. Из переписки, хранящейся сейчас в Отделе рукописей Британской библиотеки, видно, как Элиот пытается привлечь Честертона в качестве автора своего журнала: «Не хочу быть назойливым, но все же не теряю надежды на то, что Вы могли бы написать работу о гуманизме для “Крайтериона”, возможно более пространную, чем в “Форуме”, которую я пока не видел»9.
Не случайно, рассуждая о марксистской эстетике и критикуя вульгарносоциологический подход к литературе, Элиот все время проводит параллели с христианским видением искусства, употребляя в том числе такие понятия, как «христианский теоретик». Книга Троцкого «Литература и революция» неоднократно будет использоваться им в качестве иллюстрации при разработке вопроса о взаимодействии государства и культуры, церкви и культуры, литературы и религии. В начале 1930-х гг. он читает лекции в Гарварде, которые лягут в основу его книги «Назначение поэзии и назначение критики» («The Use of Poetry and the Use of Criticism», 1933). Вопрос аналогии поэзии и религии Элиот рассматривает в лекции «Современное сознание» («The Modern Mind»), где он развивает некоторые положения работы Ж. Маритена «Искусство и схоластика», в частности идею о том, что поэзия не может быть аналогом духовной жизни. Вслед за Маритеном Элиот критикует тенденцию смешения поэзии и нравственности, ведущую, на его взгляд, к плачевным результатам.
Автор сравнивает теорию искусства как средства духовного спасения с теорией искусства как средства политической пропаганды, «служебного искусства», ссылаясь на «Литературу и революцию». Поэт утверждает, что поэзия не призва-
9 Add. 73195. File 65 // The British Library Manuscript Collections.
на служить каким бы то ни было идеологическим доктринам: «Он [Троцкий] не станет ограничивать коммунистическую поэзию написанием панегириков советскому государству в большей степени, чем я стал бы ограничивать христианскую поэзию сочинением гимнов; поэзия Вийона в этом смысле есть столь же “христианская”, как и поэзия Пруденция или “Адам” св. Виктора, — хотя, думаю, что прошло бы немало времени, прежде чем советское общество смогло бы позволить себе одобрить такого поэта, как Вийон, явись он там»10. Автор скромного «Комментария» добавляет: искусство не может быть более совершенным, «только потому, что оно христианское». «Комментарий» является своего рода документом эпохи, подтверждающим насущную актуальность проблем, поставленных в гарвардских лекциях. Таким образом, даже поверхностный анализ «серийных», журнальных публикаций Элиота дает представление об основных направлениях его эстетической мысли, помогает воссоздать атмосферу времени и, в конечном счете, расширяет наши представления о творческом наследии великого поэта ХХ в.
10 Элиот Т. С. Назначение поэзии. Статьи о литературе. Киев: А1гЬап4 1996; М.: ЗАО «Совершенство», 1997. С. 132.
