CC BY
28УДК: 93/94
DOI: 10.24412/2686-9217-2020-2-113-128
Существует ли граница домодерного, модерного и постмодерного знания в Узбекистане (на примере историографии трудов аль-Беруни)?
Б.А. Алимджанов1
«Индия» — чудесный памятник дружбы народов, созданный в тяжелые для народов Индии и Хорезма дни кровавой диктатуры Махмуда Газневи.
С.П. Толстов
В статье рассмативаются проблемы современного изучения наследия Абу Райхана Беруни в центральноазиатской историографии за последние восемдесят лет. Автором использована концепты преемственности и разрыва К. Ингерфлома для понимания и исследования наследия Беруни. Также особое внимание автором уделяется анализу советской историографии трудов Беруни. Автор считает, что советские учёные «восстановили» преемственность, не учитывая разрывы в историческом пространстве. Они конструировали наследие как непрерывную борьбу народа с угнетателями (как внешними, так и внутренними). Это был полурелигиозный язык, который не оставлял места для дискуссий. После 1991 года беруниеведение в Узбекистане в основном воспроизводило советскую историографию и не учитывало последние достижения зарубежных коллег. Автор выдвыгает понятие постпостпозитивизм как инструмент для новой интерпретации трудов и сочинений Беруни
Ключевые слова: Беруни, преемственность, разрыв, позитивизм, домодерн, модерн, постмодерн, востоковедение.
В современной узбекистанской науке, к сожалению, практически не используются наработки и идеи постмодернистской историографии. Хотя, как отмечают учёные, эпоха постмодернизма в мировой историографии
1 Алимджанов Бахтиёр Абдихакимович - кандидат исторических наук, докторант, Институт востоковедения им. Абу Райхана Беруни Академии Наук Республики Узбекистан, Узбекистан, 100170, Ташкент, проспект М.Улугбека, 79; felix_1985@mail.ru
Alimdjanov Bakhtiyor A. - PhD in History, doctoral student, Institute of Oriental Studies. Abu Raikhan Beruniy Academy of Sciences of the Republic of Uzbekistan, Uzbekistan, 100170, Tashkent, M. Ulugbek avenue, 79; felix_1985@mail.ru.
заканчивается. В гуманитарной науке Узбекистана до сих пор господствует своеобразный чистый «позитивизм» (в форме советского марксизма) и программа советского проекта нациестроительства. Местные историки и востоковеды «всерьёз» воспринимают прежнюю историографию (в основном, советскую) и пользуются её наработками некритически. Отсутствует включенность местной историографии в мировую научную дискуссию. На примере историографии наследия Беруни мы можем смело предположить, советская историография Беруни (не только его) воспринимается как модель, но одновременно имплицитно отрицается весь этот наработанный антиколониальный/модерный язык советской науки2. В гуманитарной науке Узбекистана до сих пор господствует своеобразный чистый «позитивизм» и программа советского проекта нациестроительства. В частности, местные историки и востоковеды «всерьез» воспринимают прежнюю историографию (в основном советскую)3. Мы живём и творим в «странное» время, когда советская историография Беруни (не только его) воспринимается как модель, но одновременно имплицитно отрицается весть этот наработанный постколониальный/антиколониальный язык науки.
Конечно, мы должны понимать, что историография сама по себе несет определенные методологические проблемы. Историография всегда актуальна по отношению к историку, но мыслящий историк «отрицает» и «преодолевает» прежнюю историографию современными наработками. Историк должен решить и выбрать на чьей он стороне: на стороне
2 Куранбаева У.С. Абу Райхан Беруни и его средневековая "Индия". Alatoo Academic Studies. 2019. №. 4. С. 214-221; Кочкорова Д.А. Научная деятельность Беруни как момент преемственной связи в развитии науки. Вестник Ошского государственного университета. 2016. №. 1. С. 287-291; Бобоев Ю.А. Беруни об уровне науки народов Центральной Азии в древности и раннем средневековье. Вестник Таджикского технического университета. 2011. №. 2. С. 85-89.
3 Ахмедов Т.Н. Беруний асарларида дин муаммолари. Дисс. канд. филос. наук. Ташкент, 1994; Журацулов Ф.Н. Абу Райхон Беруний табиий-илмий ва ижтимоий-фалсафий меросининг гарб олимлари томонидан таджик этилиши. Дисс. канд. филос. наук. Ташкент, 2008; Машарипова Г. К. Беруни об измерении размера Земли. Современные гуманитарные исследования. 2011. №. 4. С. 2931; Мухидинова Ф.Н. Шарк уйгониш даври мутафаккирларининг сиёсий-хукукий таълимотлари (Абу Наср Форобий, Абу Райхон Беруний, Абу Али ибн Синонинг сиёсий-хукукий карашлари асосида). Дисс. док. юрид. наук. Ташкент, 2010; Носирходжаева Г.А. Проблемы историко-философской мысли в трудах Беруни. Дисс. канд. филос. наук. Ташкент, 1999; Умарова Р.Ш. Берунийнинг борлик хакидаги таълимоти. Дисс. канд. филос. наук. Ташкент, 2011; Юлдашева Л.С. Абу Райхон Беруний дунёкарашида хинд фалсафаси муаммоларининг талкини (тарихий-фалсафий тахлили). Дисс. канд. филос. наук. Ташкент, 2010.
«прежней» вечно актуальной историографии или современной методологии/подходов/теорий, которые разрушают/обновляют ум историка. Автор статьи не является сторонником противопоставления историографии и методологии как такового, а только пытается маркировать их степень влияния на гуманитарную науку историка/востоковеда.
Как видно из вышесказанного историк борется (или мирится) с историографией, с методологией и с самим собой. Востоковед в этом плане в более выигрышном плане: он воспринимает прошлое как чистое актуальное, без никаких оговорок. Для «классического» востоковеда историография всегда «грешит» по отношению к подлиннику. Основное «отличие» историка от востоковеда в том, что у историка нет подлинника, ему не с чем сравнивать. Для историка прошлое искажено в самой основе. Историк сам создает подлинник, востоковед фиксирует этот подлинник.
Эпоха «классического» востоковеда безвозвратно прошла. Но «новый» тип востоковеда еще не сложился, как и «новый» тип постколониального историка. В отличие от востоковеда историк «уникален» в своей постоянной изменчивости. Главная цель современной гуманитарной науки в Узбекистане — определить границы влияния истории и востоковедения на самосознание историка и востоковеда.
Кейс историографии трудов Беруни показывает насколько востоковед и историк сотрудничают в Узбекистане и постоянно воспроизводят язык советского марксизма. О неприменимости марксизма к изучению истории Востока много пишут за последние тридцать лет постсоветские востоковеды4. Хотя есть востоковеды, которые аргументированно доказывают применимость марксизма к Востоку5. Солидаризируясь с этой критикой, представлется, что в узбекистанской науке нужно перейти на новый язык написания интеллектуальной истории Средней Азии.
4 Алаев Л. Б. Марксизм и востоковедение. Восток (Oriens). 2018. № 4. С. 162-170.
5 Захаров А.О. Восток, марксизм и маргинализм. Восток (Oriens). 2018. № 1. С. 6-11.
Проблематизация личности и наследия Беруни
Кем был Беруни? Историком, востоковедом, филологом, астрономом или ... суперэнциклопедистом? Или Беруни это собирательный образ «мусульманского» учёного XI века? Или это фантазия советского востоковедения, которая в 40-е гг. XX века «изобретала» историю Средней/Центральной Азии? Или Беруни был дворцовым учёным, который писал для прославления деяний его покровителей? Кто есть Беруни для западного мира? Кто Беруни для постсоветского узбекистанца? Как воспринимается Беруни историками и востоковедами Узбекистана? Почему он непререкаемый авторитет и предмет восхищения? Это сложные вопросы, на которые историки и востоковеды обязаны ответить сообща.
Беруни многолик, он миф, он образец подражания учёным, его произведения у всех на слуху, но мало кто их читал и знает его. Мы возвели его труды на пьедестал науки. Хотя, если изучать историю науки (по Т. Куну) Беруни жил в домодерновую эпоху и имеет мало отношения к современности. Но почему он актуален? Его наследие было переведено еще в советскую эпоху и продолжает изучаться в современном Узбекистане.
Прежде всего, необходимо разобраться с концептами преемственности и разрыва в изучении наследия Беруни. Мы должны проблематизировать понятие «интеллектуальное наследие» учитывая достижения современных историков и философов по данному вопросу. То есть в теоретическом плане тексты Беруни и тексты о Беруни не «деконструированы/реконструированы» и не вписываются ни в одну из известных теорий или концепций, что, в свою очередь, теряется эвристичность «исторического/востоковедческого» материала.
«Интеллектуальное наследие» зависит от исторических категорий преемственности и разрыва. Категория преемственности в исследовании «наследия» Беруни у наших историков/востоковедов неисторична, она «застыла» между доколониальным, колониальным и постколониальным знанием. В этом случае невозможно найти тот «разрыв» (или «разрывы),
- 116 -
который дает право любому знанию стать «наследием». Если переиначить известного историка К. Ингерфлома, историки/востоковеды должны искать ответ на вопрос: возможно ли переосмыслить историю «интеллектуального наследия» (например, труды Беруни) вне/за рамками категорий преемственности/разрыва?6
Особенности домодерного, модерного и постмодерного научного знания
На постсоветском пространстве Беруни до сих пор сакрален и его авторитет не поддается научному объяснению. Полагаю, что узбекистанские учёные до сих пор следуют «классификации» проф. Т. Райнова: Фараби и Ибн Сина - философы, Беруни и Хорезми - учёные7. С этим делением не согласился в своей рецензии М. Дьяконов, который отмечал, что Ибн Сина не только философ, но и медик8. В связи с этим возникает вопрос: что понималось под научностью в IX-XII вв.? Как воспринималась научность в советской историографии? Что понимается под научностью в постсоветском Узбекистане? О конструировании научности в советский период мы частично разберемся ниже. Остаётся кратко остановиться на характеристиках домодерного и постмодерного знания.
Домодерновое знание основывалось на откровении и познании проявления божественной субстанции в вещах (например, разные варианты неоплатонизма и аристотелизма). В домодерновом мире знание было самодостаточным и абсолютным. Человек мог знать только частицу этого знания, так как абсолютным знанием обладал только Бог (Аллах). В модерне знание стало утилитарным, т.е. оно потеряло сакральный смысл и значение. Оно превратилось в атрибут прогресса. Таким образом, возникает гносеологический и онтологический Разрыв между домодерном
6 Ингерфлом К. С. Как осмыслить перемены, не пользуясь категориями разрыва и преемственности: герменевтический взгляд на революцию 1917 г. в свете истории понятий. Пер. с исп. Л. В. Черниной; под. ред. А.В. Марея, К. С. Ингерфлома; вступ. ст. А. В. Марея // Философия. Журнал Высшей школы экономики. 2018. № 3. С. 171-204.
7 Райнов Т. Великие учёные Узбекистана (IX-XI вв.).Ташкент: Фан, 1943.
8 Дьяконов М. Рецензия на книгу: Райнов Т. Великие учёные Узбекистана (IX-XI вв.). Т.: УзФАН, 1943. Вопросы истории. 1946. № 2-3. С. 145.
и модерном. Преемственность сохранялась в колониальных обществах, где сосуществовали домодерн и модерн. Советская модернизация нашла и обосновала этот Разрыв. После развала СССР и кризиса модерности возникла «странная» ситуация: теперь сосуществуют домодерн, модерн и постмодерн. Это гибридное состояние создаёт у постсоветских учёных чувство самодовольства и самолюбования, но одновременно это признак перманентного гносеологического кризиса. Выход только один — постпостмодернизм. Постпостмодернизм, по мнению автора, — это преодоление негативных сторон идеологии постмодерного и постколониального знания. Постпостмодернизм есть некий симбиоз постмодерного и постколониального. Это не наука для себя, это наука для человека. Это процесс не только результат нациестроительства, это процесс интеграции в мировой социум.
Беруни в советской историографии
Представляется, что советские учёные «восстановили» преемственность не учитывая разрывы в историческом пространстве. Они конструировали наследие как непрерывную борьбу народа с угнетателями (как внешними, так и внутренними). Это был полурелигиозный язык, который не оставлял места для дискуссий. Ярким примером «актуальности» трудов Беруни стали археологические раскопки в Хорезме9 и известная книга С.П. Толстова «По следам древнехорезмийской цивилизации» (1948 г.), которая получила престижную сталинскую премию. Следует отметить, что именно археолог С.П. Толстов обильно цитировал Беруни в своих статьях и книгах и был его ярым поклонником. С.П. Толстову импонировало в Беруни то, что он был «выходец из хорезмского плебса, близкий к карматской ереси» и активно принимал участие в политической жизни Хорезма10.
9 «...Работы Хорезмийской археолого-этнографической экспедиции АН СССР, начатые в 1937 г. и продолжающиеся по сей день, вновь позволили оценить огромное значение сведении, приводимых в «Аль-Асар аль-Бакия» по древней истории Хорезма», писал С.П. Толстов. Цит. по: Абу Рейхан Бируни. Избранные произведения. Том I. Ташкент: АН Узб ССР. 1957. С. XVIII.
10 Абу Рейхан Бируни. Избранные произведения. Том I. Ташкент: АН Узб ССР. 1957. С. XII.
Зачем нужна была личность Беруни для советской идеологии и пропаганды? Ответ лежит на поверхности. Например, С.П. Толстов писал о роли трудов Беруни следующее: «Наш долг — сделать доступными для широких кругов читателей другие выдающиеся произведения великого хорезмийца, в первую очередь его геодезический трактат и, особенно, «Индию» — чудесный памятник дружбы народов, созданный в тяжелые для народов Индии и Хорезма дни кровавой диктатуры Махмуда Газневи (курсив мой — Б.А). И сейчас, когда эта дружба развивается по новому в условиях новой исторической эпохи, эпохи победы идей социализма среди третьей части населения земного шара и возрождения для новой жизни народов бывших колоний, — более чем уместно вспомнить о том, кто в мрачные годы средневековья смело поднимал правдивый голос против мракобесия и человеконенавистничества, за право каждого народа гордиться своей родиной и своей культурой»11.
Современные узбекистанские учёные механически продолжают «развивать» идеи советского научного вокабуляра, который в действительности был постколониальным (особенно в 40-60-е гг. XX в.), позднее даже постмодернистским, т.е. советский научный язык был разнообразен и современен. Одновременно этот язык (как и всякий язык) не был «свободен». Нужно признать как данность идеологизированность и аисторичность как неприемлемые черты модерна и постмодерна. Представляет интерес критика этого «научного» языка (советского и постсоветского) и современная перцепция этого «инструмента» познания академическими кругами. Корни современной «перцепции» Беруни следует искать в установках 40-50-х гг. XX в., которые нужно преодолеть и переосмыслить.
Возвращаясь к истокам советской постколониальности и «нациестроительства» в контексте советской историографии, следует отметить, что 21-27 апреля 1949 г. в Ташкенте проходило расширенное заседание отделения гуманитарных наук АН УзССР, где анализировалось моменты «извращения» истории и культуры
11 Абу Рейхан Бируни. Избранные произведения. Том I. Ташкент: АН Узб ССР. 1957. С. XX.
- 119 -
Узбекистана. Это заседание сыграло решающую роль в историографии Узбекистана, который предопределил основные установки и методы «национального» историописания. На специальных заседаниях призывалось разгромить «реакционную идеологию космополитов, пантюркистов, панисламистов, паниранистов, которые извращают историю народов Востока, отрицают самобытность истории Узбекистана и Средней Азии»12. Были подвергнуты критике труды В. Бартольда13, Е. Бертельса, А. Семенова, Б.Г. Гафурова14 как «паниранистские». Ответом на «паниранистские извращения» истории Узбекистана, стала книга С.П. Толстова «По следам древнехорезмийской цивилизации» (1948). Также ораторы ссылались на работы других археологов М.Е. Массона, А.Я. Якубовского, В.А. Шишкина, которые выяснили, что «культурные области Средней Азии еще с глубокой древности были не провинциями, а важнейшими центрами мировой цивилизации» (выступление проф. Л.И. Климовича)15.
Основным инструментом познания «космополитов» был «сравнительный метод исследования, что приводило их к неизбежному космополитизму»16. «Необходимо раз и навсегда распроститься с такими терминами в исторической науке, - утверждал в своем докладе директор Института истории АН УзССР Р.Н. Набиев, как «арабская культура», «мусульманская культура», «общеиранская культура» и «тюркская культура», ибо они были заимствованы у буржуазно-дворянской историографии, не имеющей ничего общего с марксистско-ленинской наукой»17. «Главная причина космополитических заблуждений ряда наших молодых историков и литературоведов заключается в том, -отмечал в своем выступлении М.Г. Вахабов, - что они до сих пор не освободились от традиций дореволюционного буржуазно-дворянского
12 О марксистско-ленинском освещении истории и истории культуры народов Узбекистана. Стенографический отчет расширенного заседания Отделения гуманитарных наук АН УзССР 21 -27 апр. 1949 г. Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1951. С. 6.
13 Нужно отметить, что В. Бартольда защищал И. Умняков. Там же. С. 129.
14 Там же. С. 17-20.
15 Там же. С. 166.
16 Там же. С. 56.
17 Там же. С. 63.
востоковедения, которое по своему существу является идеалистическим учением»18.
На заседаниях горячо обсуждалось убийство религиозными деятелями (т.е. Ходжа Ахраром) просвещенного султана Улугбека, что подтверждало теорию, что религия в Средней Азии всегда выступало против развития научной мысли. Эту позицию защищал Т.Н. Кары-Ниязов, хотя исторические факты противоречили этому (об этом подробно говорил А. Семенов)19. В результате на долгое время утвердилось мнение Кары-Ниязова о роли религиозных «мракобесов» в исторической науке Узбекистана20.
Результаты заседаний 1949 г. сыграли решающую роль в «развитии» исторической науки Узбекистана, «очищенной» от всяких измов, утвердивший уникальный вклад предков узбекского народа в мировую цивилизацию, которая «синтезировала» всякое прогрессивное позаимствованное из других культур, а также надолго утвердилось противоборство «двух культур» — прогрессивной и реакционной, который и определял весь ход исторического развития народов Узбекистана. Нужно отметить, что концепции исторического развития и культуры заданные в 1949 г., с немногими изменениями перекочевали и в современную историческую науку Узбекистана21.
Современная трактовка наследия Беруни
Современная перцепция «наследия» Беруни разнообразна: на «Западе» он воспринимается как неотъемлемая часть «мусульманской интеллектуальной истории22, предтеча толерантности23 и т.п. В
18 Там же. С. 167-168.
19 Там же. С. 146-147.
20 В усилении реакции еще при Улугбеке, если не прямо, то косвенно, Ходжа Лхрар принял активное участие (заключительное слово Р. Набиева). С. 189.
21 См. например: Очерки по истории государственности Узбекистана. Отв. ред. Д.Л. Ллимова, Э.В. Ртвеладзе. Т.: Шарк, 2001; Хорезм в истории государственности Узбекистана. Т.: Общество философов Узбекистана, 2013.
22 Mahan H.M. The Quest for Knowledge: Biruni's Method of Inquiry. A Dissertation Presented to the Faculty of the Graduate School of Yale University in Candidacy for the Degree of Doctor of Philosophy, 2010.
23 Ataman K. Re-reading al-Bimnï's India: a case for intercultural understanding, Islam and Christian-Muslim Relations, 2005. 16:2, 141-154, DOI:10.1080/09596410500059623.
«западной» науке есть несколько примеров, которые используются в объяснении «наследия» Беруни. Например, доктор Кемаль Атаман написал диссертацию о понимании Беруни мировых религий и взаимоотношении между ними24. Основным инструментом Кемаль Атамана стала гадамеровская «слияние горизонтов» (fusion of horizons)25. Интересно, что доктор Махан Хуссейн Мирза пишет о «научном подходе» Беруни как «борьбе между разумом и откровением» («tussle between reason and revelation»)26. Доктор Готтхард Штромайер написал статью о Фармакагнозии Беруни, где он пишет о языковой ситуации в «науке» XI века. Также он указывает, что «Беруни был ярым поклонником греческой науки, и испытывал презрение к индийской астрономии»27. Нужно также упомянуть работы американского учёного Ф. Старра28. Труды доктора Старра напоминают худшие варианты советского востоковедения. Старр пытается политизировать и идеологизировать «исламское просвещение. В арабском и персоязычном мире в основном изучаются биография Беруни29.
24 Ataman K. Al-Biruni's Understanding of Other Religions as Analyzed Through Gadamer's "Fusion of Horizons". A Dissertation Submitted to the Faculty of the Department of Religion and Religious Education School of Religious Studies Of The Catholic University of America. In Partial Fulfillment of the Requirement For the Degree Doctor of Philosophy. Washington, D.C., 2005.
25 Fusion of horizons - объединение перспектив, которые в герменевтике рассматриваются как существенная особенность понимания незнакомого текста или культуры. По Гадамеру, такого рода «понимание» не является вопросом забвения наших собственных горизонтов значений и помещения в их рамки чужого текста или чужого общества", а следовательно, вопросом "разъединения"; напротив, оно предполагает "восстановление отношений между нашим нынешним миром и тем, который мы пытаемся оценивать». Цит. по: https://explanatory_sociological.academic.ru/1815/слияние_горизонтов (дата обращения: 11.08.2019.
26 Mahan H.M. The Quest for Knowledge: Biruni's Method of Inquiry. A Dissertation Presented to the Faculty of the Graduate School of Yale University in Candidacy for the Degree of Doctor of Philosophy, 2010. Р. 64.
27 Strohmaier G. The Picture of the World in al-Birum's 'Pharmacognosy'//European Review, 2008. Vol. 16. No. 2. Р. 242.
28 См. например: Starr S.F. Lost Enlightenment: Central Asia's Golden Age from the Arab Conquest to Tamerlane. Princeton University Press, 2015.
29 Ali Ahmad al-Shahhat. Abu al-Rayhon al-Biruni: hayatuhu, mu'allifdtuhu, abhathuhu al-'ilmiyya. Cairo: Dar al-Ma'arif, 1968; Abu al-Fath al-Hakimiyan. Zindaginamah-i Abu Rayhan Biruni. Tehran, 1973; SayyidMuhammad Kazim Imam. Tarjumah-i ahwal wa-fihrist-i dihar-i Abu Rayhan Biruni. Tehran, 1973; Ahmad Sa'id al-Damrdash. Al-Biruni: Abu Rayhan Muhammad ibn Ahmad. Cairo: Dar al-Ma'arif, 1980; Hakim Said et. al. Al-Biruni: His Times, Life and Works. Karachi: Hamdard National Foundation, 1981; Khusraw Mu'tadid. Abu Rayhan Biruni. Iran: Sharikat-i tawassu'-i kitabkhanah-hay-i Iran, 1991; Rihab Makkawi. Abu Rayhan al-Biruni: a'zam 'aqliyya 'arrafaha al-tarikh. Beirut: Dar al-fikr al-'arabi, 1998; Amin Sulayman Sidu. Abu al-Rayhon al-Biruni: dirdsat 'an hayatihi wa-nitajihi al-fikn. Riyad: Markaz al-Malik Faysal li-1-buhuth wa-1-dirasat al-Islamiyya, 1999; Muhammad Abd al-Hamid al-Hamd. Hayat al-Biruni. Damascus: Al Mada Publishing Company, 2000.
На постсоветском пространстве Беруни до сих пор сакрален и его авторитет не поддается научному объяснению. По мнению автора, узбекистанские учёные до сих пор следуют «классификации» профессора Т. Райнова30: Фараби и Ибн Сина - философы, Беруни и Хорезми -учёные. С этим делением не согласился в своей рецензии М. Дьяконов, который отмечал, что Ибн Сина не только философ, но и медик31. В связи с этим возникает вопрос: что понималось под научностью в IX-XII вв.? Как воспринималось научность в советской историографии? Что понимается под научностью в постсоветском Узбекистане? На конструирование научности в советский период мы частично разобрались. Остаётся кратко остановиться на характеристиках домодерного и постмодерного знания.
Домодерное знание основывалось на откровении и познании проявления божественной субстанции в вещах (например, разные варианты неоплатонизма и аристотелизма). В домодерном мире знание было самодостаточным и абсолютным. Человек мог только знать только частицу этого знания. Так как абсолютным знанием обладал только Бог (Аллах). В модерне знание стало утилитарным, т.е. оно потеряло сакральный смысл и значение. Оно превратилось в атрибут прогресса. Таким образом, возникает гносеологический и онтологический разрыв между домодерном и модерном. Преемственность сохранялась в колониальных обществах, где сосуществовали домодерн и модерн. Советская модернизация нашла и обосновала этот разрыв. После развала СССР и кризиса модерности возникла «странная» ситуация: теперь сосуществуют домодерн, модерн и постмодерн. Это гибридное состояние создаёт у постсоветских учёных чувство самодовольства и самолюбования, но одновременно это признак перманентного гносеологического кризиса. Выход только один - постпостмодернизм. Постпостмодернизм, в моём понимании это преодоление негативных сторон идеологии постмодерного и постколониального знания. Постпостмодернизм это некий симбиоз постмодерного и постколониального. Это не наука для себя, это наука для
30 Райнов Т. Великие учёные Узбекистана (К—И вв.). Т.: УзФАН, 1943.
31 Рецензия на книгу: Райнов Т. Великие учёные Узбекистана (К—К! вв.). Т.: УзФАН, 1943 // Вопросы истории. 1946. № 2-3. С. 145.
человека. Это процесс не только результат нациестроительства, это процесс интеграции в мировой социум.
Следовательно, историки и востоковеды обязаны повернуться лицом к методологии науки. Например, для начала нужно изучить историю культурных «поворотов». Согласно известному учёному Дорис Бахманн-Медик, со второй половины XX века в мировой науке происходят сдвиги, которые повлияли на развитие и понимание науки в целом29. Она выделяет семь парадигмальных смен исследовательского фокуса, или «культурных поворотов»: интерпретативный, перформативный, рефлексивный, постколониальный, переводческий, пространственный и пикториальный/иконический. Эти «повороты» определили всю философию гуманитарных наук, определили перспективы развития. Думаю, что современная историческая и востоковедческая науки должны широко использовать достижения культурных «поворотов» в объяснении домодерного знания. Важна интеграция/переосмысление домодерного знания в новой языковой и гносеологической обстановке. Историки/востоковеды должны определить гносеологические и онтологические границы домодерного, модерного и постмодерного, создать новую языковую «платформу» науки на основе постпостмодерна или постпозитивизма.
ЛИТЕРАТУРА:
Носирходжаева Г.А. Проблемы историко-философской мысли в трудах Беруни. Дисс. канд. филос. наук. Ташкент, 1999. 156 с.
Ахмедов Т.Н. Беруний асарларида дин муаммолари. Дисс. канд. филос. наук. Ташкент, 1994. 122 с. (На узбекском)
Журацулов Ф.Н. Абу Райхон Беруний табиий-илмий ва ижтимоий-фалсафий меросининг гарб олимлари томонидан таджик; этилиши. Дисс. канд. филос. наук. Ташкент, 2008. 160 с. (На узбекском)
Мухидинова Ф.Н. Шар; уйгониш даври мутафаккирларининг сиёсий-хукукий таълимотлари (Абу Наср Форобий, Абу Райхон Беруний, Абу Али ибн Синонинг сиёсий-хукукий карашлари асосида). Дисс. док. юрид. наук. Ташкент, 2010. 325 с. (На узбекском)
Юлдашева Л.С. Абу Райхон Беруний дунёкарашида хинд фалсафаси муаммоларининг талкини (тарихий-фалсафий тахлили). Дисс. канд. филос. наук. Ташкент, 2010. 140 с. (На узбекском)
Умарова Р.Ш. Берунийнинг борлик хакидаги таълимоти. Дисс. канд. филос. наук. Ташкент, 2011. 160 с. (На узбекском)
Машарипова Г. К. Беруни об измерении размера Земли // Современные гуманитарные исследования. 2011. №. 4. С. 29-31.
Куранбаева У. С. Абу Райхан Беруни и его средневековая "Индия" // Alatoo Academic Studies. 2019. №. 4. С. 214-221.
Кочкорова Д. А. Научная деятельность Беруни как момент преемственной связи в развитии науки // Вестник Ошского государственного университета. 2016. №. 1. С. 287-291.
Бобоев Ю. А. Беруни об уровне науки народов Центральной Азии в древности и раннем средневековье // Вестник Таджикского технического университета. 2011. №. 2. С. 85-89.
Алаев Л. Б. Марксизм и востоковедение // Восток (Oriens). 2018. № 4. С. 162-170.
Захаров А. О. Восток, марксизм и маргинализм // Восток (Oriens). 2018. № 1. С. 6-11.
Ингерфлом К.С. Как осмыслить перемены, не пользуясь категориями разрыва и преемственности: герменевтический взгляд на революцию 1917 г. в свете истории понятий. Философия // Журнал высшей школы экономики. 2018. № 3. С. 171-204.
Райнов Т. Великие учёные Узбекистана (IX-XI вв.).Ташкент: Фан; 1943. 70 c.
Дьяконов М. Рецензия на книгу: Райнов Т. Великие учёные Узбекистана (IX-XI вв.). Т.: УзФАН, 1943 // Вопросы истории. 1946. № 23. С. 144-145.
Абу Рейхан Бируни. Избранные произведения. Т. I. Ташкент: Фан; 1957. 516 c.
О марксистско-ленинском освещении истории и истории культуры народов Узбекистана // Стенографический отчет расширенного заседания Отделения гуманитарных наук АН УзССР 21-27 апр. 1949 г. Ташкент, 1951.
Очерки по истории государственности Узбекистана. Отв. ред. Д.А. Алимова, Э. В. Ртвеладзе. Ташкент: Фан; 2001. 206 с.
Хорезм в истории государственности Узбекистана. Отв. ред. Д.А. Алимова, Э. В. Ртвеладзе. Ташкент: Фан; 2013. 336 с.
Mahan H.M. The Quest for Knowledge: Biruni's Method of Inquiry. A Dissertation Presented to the Faculty of the Graduate School of Yale University in Candidacy for the Degree of Doctor of Philosophy, 2010. (На английском)
Ataman K. Re-reading al-Bimni's India: a case for intercultural understanding, Islam and Christian-Muslim Relations. Washington, 2005. DOI: 10.1080/09596410500059623. (На английском)
Ataman K. Al-Biruni's Understanding of Other Religions as Analyzed Through Gadamer's "Fusion of Horizons". A Dissertation Submitted to the Faculty of the Department of Religion and Religious Education School of Religious Studies Of The Catholic University of America. In Partial Fulfillment of the Requirement For the Degree Doctor of Philosophy. WashingtonD.C., 2005. (На английском)
Mahan H.M. The Quest for Knowledge: Biruni's Method of Inquiry. A Dissertation Presented to the Faculty of the Graduate School of Yale
University in Candidacy for the Degree of Doctor of Philosophy, 2010. (На английском)
Strohmaier G. The Picture of the World in al-Biruni's Pharmacognosy'. European Review, 2008. Vol. 16. No. 2. Р. 242. (На английском)
Starr S.F. Lost Enlightenment: Central Asia's Golden Age from the Arab Conquest to Tamerlane. Princeton, 2015. (На английском)
Amin Sulayman Sidu. Abu al-Rayhon al-Biruni: dirdsat 'an hayatihiwa-nitajihi al-fikn. Riyad, 1999. (На арабском)
Muhammad 'Abd al-Hamid al-Hamd. Hayat al-Biruni. Damascus, 2000. (На арабском)
Makkawi R. Abu Rayhan al-Biruni: a'zam 'aqliyya 'arrafaha al-tarikh. Beirut, 1998. (На арабском)
Бахманн-Медик Д. Культурные повороты. Новые ориентиры в науках о культуре.Пер. с нем. С. Ташкенова. Москва: Новое литературное обозрение, 2017. 502 с.
REFERENCES:
Nosirhodzhaeva G.A. Problems of historical and philosophical thought in the works of Beruni. Diss. Cand. Philos. sciences. Tashkent, 1999.156 p. (In Russian).
Akhmedov T.N. Problems of religion in Beruni's works. Diss. Cand. Philos. sciences. Tashkent, 1994.122 p. (In Uzbek).
Zhorakulov F.N. The study of the natural-scientific and socio-philosophical heritage of Abu Rayhan Beruni by Western scholars. Diss. Cand. Philos. sciences. Tashkent, 2008.160 p. (In Uzbek).
Mukhidinova F.N. Political and legal teachings of Eastern thinkers of the Renaissance (based on the political and legal views of Abu Nasr al-Farabi, Abu Rayhan al-Biruni, Abu Ali ibn Sina). Diss. doc legal sciences. Tashkent, 2010.325 p. (In Uzbek).
Yuldasheva L.S. Interpretation of the problems of Indian philosophy in the worldview of Abu Rayhan Beruni (historical-philosophical analysis). Diss. Cand. Philos. sciences. Tashkent, 2010.140 p. (In Uzbek).
Umarova R.Sh. Beruni's doctrine of existence. Diss. Cand. Philos. sciences. Tashkent, 2011.160 p. (In Uzbek).
Masharipova G. K. Beruni on measuring the size of the Earth. Modern humanitarian research. 2011, no 4, pp. 29-31. (In Russian).
Kuranbaeva U.S. Abu Rayhan Beruni and his medieval "India". Alatoo Academic Studies, 2019, no. 4, pp. 214-221. (In Russian).
Kochkorova D.A. Scientific activity of Beruni as a moment of continuity in the development of science. Bulletin of Osh State University, 2016, no. 1, pp. 287-291. (In Russian).
Boboev Yu.A. Beruni on the level of science of the peoples of Central Asia in antiquity and the early Middle Ages. Bulletin of Tajik Technical University, 2011, no. 2, pp. 85-89. (In Russian).
Alaev L.B. Marxism and Oriental Studies. Vostok (Oriens), 2018, no. 4, pp. 162-170. (In Russian).
Zakharov A.O. East, Marxism and marginalism. Vostok (Oriens), 2018, no. 1, pp. 6-11. (In Russian).
Ingerflom K.S. How to comprehend changes without using the categories of discontinuity and continuity: a hermeneutic view of the 1917 revolution in the light of the history of concepts. Philosophy. Journal of Higher School of Economics, 2018, no. 3, pp. 171-204. (In Russian).
Rainov T. Great scientists of Uzbekistan (IX - XI centuries). Tashkent: Fan; 1943, 70 p. (In Russian).
Dyakonov M. Book review: Rainov T. Great scientists of Uzbekistan (IX - XI centuries). T . UzFAN, 1943. Voprosy Istorii. 1946, no. 2-3, pp. 144-145. (In Russian).
Abu Reyhan Biruni. Selected works. Vol. I. Tashkent, Fan; 1957. (In Russian).
On the Marxist-Leninist coverage of the history and history of the culture of the peoples of Uzbekistan. Verbatim report of an extended meeting of the Department of Humanities of the Academy of Sciences of the Uzbek SSR on April 21-27. 1949 Tashkent, 1951. (In Russian).
Essays on the history of statehood of Uzbekistan. Chief ed. D.A. Alimova, E.V. Rtveladze. Tashkent: Fan; 2001, 206 p. (In Russian).
Khorezm in the history of statehood of Uzbekistan. Chief ed. D.A. Alimova, E.V. Rtveladze. Tashkent: Fan; 2013, p. 336. (In Russ.)
Mahan H.M. The Quest for Knowledge: Biruni's Method of Inquiry. A Dissertation Presented to the Faculty of the Graduate School of Yale University in Candidacy for the Degree of Doctor of Philosophy, 2010. (In English).
Ataman K. Re-reading al-Biruni's India: a case for intercultural understanding, Islam and Christian - Muslim Relations. Washington, 2005. DOI: 10.1080 / 09596410500059623. (In English).
Ataman K. Al-Biruni's Understanding of Other Religions as Analyzed Through Gadamer's "Fusion of Horizons". A Dissertation Submitted to the Faculty of the Department of Religion and Religious Education School of Religious Studies Of The Catholic University of America. In Partial Fulfillment of the Requirement For the Degree Doctor of Philosophy. Washington D.C., 2005. (In English).
Mahan H.M. The Quest for Knowledge: Biruni's Method of Inquiry. A Dissertation Presented to the Faculty of the Graduate School of Yale University in Candidacy for the Degree of Doctor of Philosophy, 2010. (In English).
Strohmaier G. The Picture of the World in al-Biruni's Pharmacognosy '. European Review, 2008, vol. 16, no. 2, pp. 242. (In English).
Starr S.F. Lost Enlightenment: Central Asia's Golden Age from the Arab Conquest to Tamerlane. Princeton, 2015. (In English).
Amin Sulayman Sidu. Abu al-Rayhon al-Biruni: dirdsat 'an hayatihiwa-nitajihi al-fikn. Riyad, 1999. (In Arabic)
Muhammad Abd al-Hamid al-Hamd. Hayat al-Biruni. Damascus, 2000. (In Arabic)
Makkawi R. Abu Rayhan al-Biruni: a'zam 'aqliyya' arrafaha al-tarikh. Beirut, 1998. (In Arabic)
29. Bachmann-Medic D. Cultural twists. New landmarks in the sciences of culture. Moscow, New literary review, 2017, 502 p. (In Russian)
Is there a border between pre-modern, modern and post-modern knowledge in Uzbekistan (on the example of the historiography of the
works of al-Beruni)?
B.A. Alimdjanov
The article discusses the problems of modern study of the heritage of Abu Rayhan Beruni in Central Asian historiography over the past eighty years. The author used the concepts of continuity and rupture of K. Ingerflom to understand and study the heritage of Beruni. The author also pays special attention to the analysis of the Soviet historiography of the works of Beruni. The author believes that Soviet scientists "restored"continuity, not taking into account the gaps in the historical space. They constructed the legacy as a continuous struggle of the people against the oppressors (both external and internal). It was a semi-religious language that did not leave room for discussion. After 1991, biruniography in Uzbekistan mainly reproduced Soviet historiography and did not take into account the latest achievements of foreign colleagues. The author puts forward the concept of post-positivism as a tool for a new interpretation of the works and writings of Beruni.
Keywords: Beruni, continuity, gap, positivism, postpotivism, modern, postmodern, oriental studie
