CC BY
18
DOI 10.24412/2227-7315-2023-2-190-195
УДК 343.2
П.В. Павлов
СУБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА ПУБЛИЧНОГО РАСПРОСТРАНЕНИЯ ЗАВЕДОМО ЛОЖНОЙ СОЦИАЛЬНО ЗНАЧИМОЙ ИНФОРМАЦИИ И ЕЕ ОТРАЖЕНИЕ В СОДЕРЖАНИИ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Введение: в статье освещена проблема построения субъективной стороны составов публичного распространения заведомо ложной социально значимой информации. Цель: разработка модели решения данной проблемы на основе нормативных и теоретических положениях о двойной форме вины. Методологическая основа: диалектический метод как универсальный инструмент познания в сочетании с методом формально-юридического анализа. Результаты: обоснована возможность совершения фальсификации информации о социально значимых события, явлениях и процессах исключительно с прямым умыслом; доказана несостоятельность закрепления неосторожной формы вины в составе публичного распространения заведомо ложной общественно значимой информации, повлекшего тяжкие последствия. Вывод: необходимость слияния уголовно-правовых норм, предусмотренных ст. 2071 и 2072 УК РФ, на основе законодательных и теоретических положениях о двойной форме вины. Предлагаемое нововведение ориентировано на устранение противоречия, обусловленного возможностью совершения общественно опасной фальсификации по неосторожности.
Ключевые слова: фальсификация, социально значимая информация, субъективная сторона, вина, умысел, двойная форма вины.
P.V. Pavlov
SUBJECTIVE SIDE OF PUBLIC DISSEMINATION OF KNOWINGLY FALSE SOCIALLY SIGNIFICANT INFORMATION AND ITS REFLECTION IN THE CONTENT OF THE CRIMINAL LAW
Background: the article highlights the problem of constructing the subjective side of the corpus deliberately false public dissemination of socially significant information. Objective: development of a model for solving this problem on the basis of the normative and theoretical provisions on dual culpability. Methodology: dialectical method as a universal tool of knowledge in combination with the method of formal-legal analysis. Results: the possibility of committing the falsification of information about socially significant events, phenomena and processes solely with direct intent was substantiated; the failure to establish the careless form of guilt in the public dissemination of knowingly false socially significant information, which caused grave consequences, was proved.
© Павлов Павел Витальевич, 2023
Соискатель кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Pavlov Pavel Vitalievich, 2023 190 Postgraduate student of the Department of Criminal and Penal Law (Saratov State Law Academy)
Conclusion: the need to merge the criminal law norms under Art. 2071 and 2072 of the Criminal Code, on the basis of legislative and theoretical provisions on double form of guilt. The proposed innovation is focused on eliminating the contradiction caused by the possibility of committing socially dangerous falsification by negligence.
Key-words: falsification, socially significant information, subjective side, guilt, intent, dual culpability.
Взяв курс на оптимизацию уголовно-правового противодействия участившимся случаям публичного распространения заведомо ложной социально значимой информации, федеральная представительная власть дополнила содержание уголовного закона двумя нормами (ст. 2071 и ст. 2072 УК РФ). Будучи смежными по содержанию, новые составы преступлений тем не менее обнаруживают существенные отличия в официальной интерпретации признаков их субъективной стороны. Публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан (ст. 2071 УК РФ), является умышленным деянием, тогда как публичное распространение заведомо ложной общественно значимой информации, повлекшее тяжкие последствия (ст. 2072 УК РФ), характеризуется неосторожной формой вины. Принятое законодателем решение требует теоретического обоснования субъективной стороны публичного распространения заведомо ложной социально значимой информации, тем самым обуславливая актуальность заявленной тематики исследования.
Исходя из логики уголовного закона и наработок уголовно-правовой доктрины, публичное распространение заведомо ложной социально значимой информации представляет собой проявление интеллектуальной фальсификации. Если рассматривать проявление сознательного искажения истины относительно каких-либо событий и процессов автономно, то оно достигает уровня общественной опасности только в том случае, когда совершается умышленно. Виновное лицо должно отчетливо осознавать, что своими действиями оказывает искажающее воздействие на сознание и волю другого человека или массовое сознание в целом. При этом не столь важно отношение лица к вероятным последствиям своего де-линквентного поведения. Подобное заключение основывается на законодательном подходе к дифференциации умышленной формы вины на виды. Ключевой акцент в нем сделан на сознательно-волевом отношении лица к общественно опасным последствиям совершаемого деяния. Между тем важно не упускать из виду, что общественно опасные последствия, будучи конструктивным признаком материальных составов преступлений, остаются за рамками составов формальных. Центральным признаком их объективной стороны признается общественно опасное деяние (действие или бездействие), психическое отношение к которому лица определяет суть субъективной стороны содеянного.
В аспектах проводимого исследования представленный концепт находит отражение в субъективной стороне состава публичного распространения заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан (ст. 2071 УК РФ). Выявляя признаки виновности содеянного, достаточно установить факт осознания лицом публичного распространения под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, и (или) о принимаемых
мерах по обеспечению безопасности населения и территорий, приемах и способах защиты от указанных обстоятельств. Речь идет об осознании общественной опасности действия, выражающегося в подлоге социально значимой информации. Оно не предполагает наступления каких-либо объективно выраженных негативных последствий, что исключает сознательно-волевое отношение к ним виновного лица.
Контекст изложенного позволил еще в 70-гг. прошлого столетия П.С. Даге-лю и Д.П. Котову прийти к закономерному выводу о том, что «...в формальных составах, где последствия не являются элементом состава, психическое отношение к нему либо отсутствует вообще (если отсутствует последствие), либо не влияет на форму вины и квалификацию преступления. Поэтому в формальных составах форма вины определяется психическим отношением к деянию, и для характеристики преступления, как умышленного, достаточно сознания лицом общественно опасного характера своего действия или бездействия. В связи с тем, что виды умысла — прямой и косвенный — отличаются друг от друга различным характером психического отношения к общественно опасным последствиям своего деяния, деление умысла в формальных составах на прямой и косвенный лишено смысла. В формальных составах правильнее говорить просто об умысле или лишь о прямом умысле» [1, с. 80].
Нельзя пытаться обосновать возможность воплощения публичного распространения заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, с косвенным умыслом или по неосторожности, искусственно перекладывая признаки волевого момента вины на д ее интеллектуальную составляющую. Лицо не может совершить общественно
0 „ „
? опасный подлог социально значимой информации, безразлично к нему относясь а или вообще не осознавая данного обстоятельства. Подобные теоретические ком» бинации не соответствуют законодательной логике дифференциации преступле-
1 ний в зависимости от сознательно-волевого отношения лица к конструктивным | признакам объективной стороны криминообразующего состава.
I В сложившуюся картину субъективной стороны интеллектуальной фальсифи-
§ кации явно не вписывается деяние, предполагающее публичное распространение | заведомо ложной общественно значимой информации, повлекшее тяжкие послед-§ ствия. Хотя оно базируется на намеренном использовании ложной информации, описанные в ст. 2072 УК РФ основной и квалифицированный составы прямо | указывают на неосторожную форму вины по отношению к последствиям, пред-| усмотренным в качестве обязательного криминообразующего признака. Однако обнаруженное противоречие не ставит под сомнение сделанный вывод о возмож-| ности совершения публичного распространения заведомо ложной социально ё значимой информации исключительно с умышленной формой вины. Его устра-§ нение предполагает не переформатирование развиваемой теории субъективной | стороны интеллектуальной фальсификации, а переосмысление официального | подхода в части толкования психического отношения лица к допускаемому искажению социально значимой информации. Реализация задуманного требует принятия законодателем соответствующего волевого решения.
Квинтэссенция проблемы состоит в искусственном и неоправданном отделении нормы ст. 2072 УК РФ от смежного уголовно-правового запрета, предусмотренного ст. 2071 УК РФ. Деяния, характеризующие объективную сторону 192 упомянутых составов преступлений, абсолютно идентичные. Они напрямую
связаны с публичным распространением под видом достоверных сообщений фактически одной и той же заведомо ложной информации. В подтверждение тому можно сослаться на позицию Верховного Суда РФ по данному вопросу. Он разъясняет, что «...для целей статьей 207.1 и 207.2 УК РФ под заведомо ложной информацией, в том числе об обстоятельствах распространения на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19), и (или) о принимаемых в связи с этим мерах по обеспечению безопасности населения и территорий, приемах и способах защиты от указанных обстоятельств, следует понимать такую информацию (сведения, сообщения, данные и т.п.), которая изначально не соответствует действительности, о чем достоверно было известно лицу, ее распространявшему»1. Аналогичной позиции придерживаются представители уголовно-правовой науки [2, с. 160].
Отсюда следует закономерное заключение, что общественная опасность публичного распространения под видом достоверных сообщений указанной информации заключена в самом деянии. Картина принципиально не меняется, если в результате совершения подразумеваемого поступка наступает тяжкое последствие. Умышленное преступление в таком случае просто осложняется более тяжким последствием, характеризуемым неосторожным отношением к нему виновного лица. В уголовном праве аналогичные ситуации традиционно разрешаются на основе универсальной модели оценки преступления с двумя формами вины, представленной положениями ст. 27 УК РФ. Ее суть базируется на идеи возрастающей общественной опасности содеянного при отягощении умышленного деяния тяжкими последствиями, психическое отношение к которым виновного характеризуется легкомыслием или небрежностью. е Между тем законодатель проигнорировал возможность использования такого и рода модели при оценке рассматриваемых казусов. Он предпочел отвести публич- а ному распространению заведомо ложной общественно значимой информации, о повлекшему тяжкие последствия, роль автономного состава неосторожного о преступления. Принятым решением стержень общественной опасности обо- о
с
значенного преступления был необоснованно перенесен с самого деяния на его а
последствия. е
Одновременно сформировалась смежная проблема, касающаяся уровня обще- о ственной опасности преступлений, предусмотренных ст. 2071 и 2072 УК РФ. По р
смыслу уголовного закона публичное распространение заведомо ложной ин- | формации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности к
граждан, менее общественно опасное посягательство по сравнению с аналогич- а
ным деянием, повлекшим тяжкие последствия. Сделанное заключение основы- | вается на сопоставлении санкций анализируемых уголовно-правовых норм. При и
этом на первый взгляд законодатель принял вполне логичное решение. Первый ¡§
из упомянутых поступков не предполагает наступления каких-либо послед- 1
5
ствий. В свою очередь, второе и, по существу, то же самое деяние связывается ) с причинением вреда здоровью или смерти человека либо наступлением иных 3 тяжких последствий. Однако сложившаяся ситуация не вызывала бы никаких нареканий, если бы речь шла о соотношении основного и квалифицированного
1 Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации
новой коронавирусной инфекции (COVID-19) № 2 (утвержден Президиумом Верховного Суда РФ 30 апреля 2020 г.) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2020. № 6. 193
составов преступлений. В действительности подразумеваются абсолютно самостоятельные составы. И здесь чрезвычайно важно обратить внимание на форму вины, заложенную в основу их криминообразующих признаков. Публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, является умышленным деянием, тогда как публичное распространение заведомо ложной общественно значимой информации, повлекшее тяжкие последствия, характеризуется неосторожностью. Возникает логичный вопрос о целесообразности наделения неосторожного деяния повышенной общественной опасностью по сравнению с аналогичным умышленным посягательством.
Совершенно очевидно, что выявленная проблема основана на игнорировании фундаментальных положений об одновременном учете умышленной и неосторожной форм вины в единичном преступлении. Ее решение представляется несложным. Федеральной представительной власти достаточно обеспечить слияние уголовно-правовых норм, предусмотренных ст. 2071 и 2072 УК РФ, на основе законодательных и теоретических положениях о двойной форме вины.
Технически предлагаемые нововведения требуют дополнения ст. 2071 УК РФ рядом квалифицирующих признаков и признания утративший силу ст. 2072 УК РФ. Редакция ст. 2071 УК РФ может быть смоделирована следующим образом: «Статья 207.1. Публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан:
1. Публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и без-я опасности граждан, и (или) о принимаемых мерах по обеспечению безопасности
0
? населения и территорий, приемах и способах защиты от указанных обстоя-
а тельств -
» наказывается штрафом в размере от трехсот тысяч до семисот тысяч рублей
1 или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от || одного года до восемнадцати месяцев, либо обязательными работами на срок до I трехсот шестидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного
| года, либо ограничением свободы на срок до трех лет.
ф
| 2. То же деяние, повлекшее по неосторожности причинение вреда здоровью
§ человека,-
наказывается штрафом в размере от семисот тысяч до одного миллиона пя-Ц тисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужден-| ного за период до восемнадцати месяцев, либо исправительными работами на срок до одного года, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо !| лишением свободы на тот же срок.
ё 3. Деяние, предусмотренное частью первой настоящей статьи, повлекшее по
§ неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия, -| наказывается штрафом в размере от одного миллиона пятисот тысяч до двух
| миллионов рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от восемнадцати месяцев до трех лет, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок.
Примечание. Обстоятельствами, представляющими угрозу жизни и безопасности граждан, в настоящей статье признаются чрезвычайные ситуации при-194 родного и техногенного характера, чрезвычайные экологические ситуации, в
том числе эпидемии, эпизоотии и иные обстоятельства, возникшие в результате аварий, опасных природных явлений, катастроф, стихийных и иных бедствий, повлекшие (могущие повлечь) человеческие жертвы, нанесение ущерба здоровью людей и окружающей природной среде, значительные материальные потери и нарушение условий жизнедеятельности населения».
Предлагаемое нововведение исключит противоречие, обусловленное возможностью совершения общественно опасной фальсификации с неосторожной формой вины.
Библиографический список
1. Дагелъ П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1974. 243 с.
2. Дубовиченко С.В., Карлов В.П. Уголовная ответственность за публичное распространение заведомо ложной информации (ст. 207.1, 207.2 УК РФ) // Вестник Волжского ун-та имени В.Н. Татищева. 2020. Т. 1. № 3. С. 154-163.
References
1. Dagel P.S., Kotov D.P. Subjective Side of a Crime and Its Establishment. Voronezh: Voronezh State University Press, 1974. 243 p.
2. Dubovichenko S.V., Karlov V.P. Criminal Liability for Public Dissemination of Knowingly False Information (art. 207.1, 207.2 of the Russian Federation Criminal Code) // Bulletin of Volga University named after. V.N. Tatishchev. 2020 V. 1. No. 3. P. 154-163.
n
о
го
о
X
О
Sc о
о
д
QJ
тз
0 т
го ф
1 I
о
Sc
5
тз
S
д
X ф
о ж О Sc а ж
ш д
ф §
№
ю М
5
