CC BY
20В. В. СОЧАВА
СТРУКТУРА НОВОЙ ОБЗОРНОЙ КАРТЫ РАСТИТЕЛЬНОСТИ ЗАБАЙКАЛЬЯ
Забайкалье в азиатской части Российской Федерации принадлежит к числу пространств, относительно изученных в ботаническом отношении. В разные годы многие его районы подвергались флористическим и геоботаническим исследованиям. Сведения о растительности выявились также при общегеографическом и краеведческом изучении отдельных местностей. Они собирались при землеустройстве, лесоустройстве и организации охотничьих угодий. В конечном итоге к началу 60-х годов нашего века накопился относительно большой (но не вполне равномерно охватывающий территорию) материал, характеризующий растительный покров Забайкалья, которое мы принимаем в границах Бурятской АССР и Читинской области.
Необходимость систематизировать всю сумму имеющихся данных в единую ботанико-географическую композицию безусловно назрела. Такая сводка таит в себе возможность новых обобщений в области географии растительного покрова. Она должна способствовать выявлению данных, представляющих интерес для практики. Актуальность проблемы определяется также и тем, что нашим представлениям о растительности Забайкалья недоставало цельности, они были схематичны и недостаточно определенны в отношении связи с растительностью прилегающих регионов Азии.
Одним из возможных эффективных видов обобщения всего известного о растительности Забайкалья является составление обзорной геоботанической карты. Такой опыт и был предпринят Институтом географии Сибири и Дальнего Востока в связи с созданием комплексного атласа Забайкалья. В результате усилий коллектива ботаников и географов создана карта растительности Забайкалья в м. 1:3 500 ООО, структура которой является предметом обсуждения в настоящей статье.
Названный масштаб близок к тому, в котором предполагается создание новой обзорной геоботанической карты СССР (м. 1:2 500 000), а также карты растительности мира (1 : 5 000 000). Региональные карты этого масштаба должны находиться в определенном соответствии с общесоюзной и мировой картами. В основу их построения желательно положить единый принцип, при воплощении которого следует, однако, учитывать особенности каждой из названных карт, соответствующие их практическому назначению.
На обзорной геоботанической карте Забайкалья прежде всего подлежат показу основные внутрирегиональные черты растительности, обусловленные различиями в географическом положении отдельных частей Забайкалья. В обобщенной, но достаточно ясной форме эти особенности растительности должны находить отражение на геоботанических картах СССР и Азии, где они являются звеном ботанико-географических закономерностей более широкого порядка. По условиям масштаба на об-
2 Геоботаническое картографирование
17
зорной карте растительности Забайкалья возможен показ лишь основных закономерностей растительности (структуры вертикальной поясности и ее различий по отдельным провинциям, связи растительности с основными орографическими элементами и т. д.).
Региональная геоботаническая карта в атласе призвана по возможности отразить главнейшие особенности растительности, которые могут оказаться полезными для понимания других карт атласа (природных, хозяйственных и карт населения). Таким образом, ее структура находится в связи с общими физико- и экономико-географическими проблемами региона.
В условиях Забайкалья ведущими экономико-географическими предпосылками являются минеральные богатства, перспективы пастбищного животноводства и других отраслей сельского хозяйства. В Забайкалье важно сочетать индустриализацию с дальнейшим развитием исконного таежного хозяйства, в котором растительным ресурсам и природным режимам принадлежит большая роль. В Забайкалье особенно актуально все, касающееся условий освоения ресурсов подгольцовой и гольцовой полос, в прошлом не имевших стационарного населения. Значительная часть территории региона еще подлежит первоначальному освоению с сопровождающим его транспортным и другого вида строительством.
Сказанное об экономических перспективах имеет как непосредственное, так и более отдаленное отношение к геоботаническому картографированию, а также к основной и вспомогательной роли карты растительности в комплексном атласе природы, хозяйства и населения.
Структура региональной карты растительности в комплексном атласе определяется также и спецификой локальных ландшафтно-географических проблем, вдаваться в рассмотрение которых мы не имеем возможности. Это, кроме того, и не является необходимым, так как при анализе карты, который будет дан в настоящей статье, ведущие географические связи растительности определяются сами собой.
Наша карта составлена коллективом ботаников и картографов. Из них А. В. Гаращенко исследовал и картировал ключевые участки в басс. Чары; им была проделана большая работа по геоботанической интерпретации нагрузки топографических карт разного масштаба в целях показа вертикальной поясности в Северном Забайкалье. В. М. Кротова изучала планы лесхозов Бурятской АССР и Читинской области, выполненные лесоустроительными экспедициями; она совершила также поездку в юго-западное Забайкалье для некоторых проверок в натуре. Л. И. Малышев на основе своих полевых исследований разработал эскиз карты по Восточному Саяну; он же корректировал авторские макеты по некоторым другим районам, знакомым ему по исследованиям, произведенным в разные годы. Г. А. Пешкова разработала макет для юго-восточной части Забайкалья (Онон-Аргуньская степь и лежащие к северу от нее территории), где она в течение нескольких лет вела полевые геоботанические и флористические исследования. Особо отметим М. А. Рещикова, представившего исполненные им карты растительности Кижигинского и ряда южных аймаков Бурятской АССР, заключающие подробный показ степной, луговой и болотной растительности. М. А. Рещиков принимал участие в разработке карты и для других районов Южного Забайкалья и совершил в связи с этим специальную поездку в юго-западную его часть.
Много лет исследует растительность побережья Байкала и обращенных к нему горных склонов Л. Н. Тюлина. Ее материалы были полностью использованы при составлении части карты, прилегающей к Байкалу*
Названные авторы исполнили свои макеты с учетом всех литературных источников, а также новейших ведомственных материалов. Как знатоки природы края они имели возможность оценить критически и то и другое.
Выполненные первоначально авторские эскизы в совокупности своей не покрывали, однако, полностью всей территории Забайкалья. Кроме того, они не были вполне согласованными друг с другом. Согласование этих макетов, интерполяция картографической и литературной геоботанической информации на менее обследованные территории, а также вся прочая уже строго картосоставительская работа (согласование с топографической основой, уточнение границ контуров и многое другое) была проведена В. М. Кротовой под общим руководством автора этой статьи и при постоянной консультации всех авторов карты. В этой работе принимали участие также инженеры-картографы. Карта растительности в процессе составления тщательно согласовывалась с другими картами Атласа Забайкалья, в особенности с гипсометрической, почвенной и картой лесов.
В процессе картосоставительской работы окончательно оформилась структура легенды, работа над которой велась более года. Основных подразделений легенды (показаны на карте красочно-штриховыми обозначениями) — 55. Они в большей или меньшей мере соответствуют группам растительных ассоциаций и их объединениям, представление о которых для этих мест начало складываться после основополагающих фитоцено-логических исследований В. Н. Сукачева (1912а, 19126, 1913) в тайге и степях Забайкалья. Как подразделения растительности они нередко под различными названиями описывались многими исследователями растительности Восточной Сибири. Во всяком случае они представляют собою интеграцию групп ассоциаций по структурному признаку, в отдельных случаях до объема формации. Вполне естественно, что эти подразделения не занимают сплошь обозначенного ими контура. Они только типичны для него и в ареале, показанном на карте, сочетаются с различными серийными и другими группировками.
В некоторых случаях картируемые подразделения обозначаются в легенде как сочетания (лиственничные леса с пижмовыми степями и т. д.) или представляют собою несколько близких серийных рядов (луга и низинные болота в сочетании с ивовыми зарослями и топольниками).
Структура легенды любой карты не ограничивается только картируемыми подразделениями растительности. Важна вся таксономическая система, на которой построена легенда. Смысл карты во многом определяется тем, в какое подчинение поставлены картируемые таксоны растительного покрова. В этом отношении карта Забайкалья построена в соответствии с единой классификацией растительного покрова (Сочава, 1957а, 1964а), которой, однако, придан аспект, соответствующий специфике растительности северо-востока Азии и задачам регионального атласа.
Самым крупным таксоном растительности на карте Забайкалья являются фратрии растительных формаций (см. рисунок и карту); в легенде карты они обозначены местными названиями в целях удобства пользования картой в региональном плане. Так, например, формации урало-сибирской фратрии в Забайкалье сосредоточены в пределах восточно-саянской и южнозабайкальской территорий Южносибирской горной природной (а также геоботанической) области. За ее пределы в рамках карты они выходят только отдельными вкраплениями островного типа, приуроченными к соответствующим экологическим нишам. Поэтому эти формации на региональной карте названы саяно-южнозабайкальскими (или южносибирскими), но на карте растительности СССР (Лукичева, 1964)
2*
19
Распространение растительных формаций Забайкалья по фратриям.
1, 2 — горнотундровые и алышнотипные формации: 1 — в ареале южносибирской тайги; 2 — в ареале севсрозабайкальской тайги; 3 — горнотаежные южносибирские формации (урало-сибирская фратрия); 4 — горнотаежные сс-
верозабайкальские формации (ангарид-ская фратрия); 5 — центральноазиатские степные формации (монголо-китайская фратрия).
и карте растительности мира (Сочава, 1964а, 19646) они отнесены к урало-сибирской фратрии. Такие номенклатурные модификации не нарушают принципов единой классификации растительности, но представляют удобство при анализе растительности в масштабе континента и при пользовании региональным атласом.
Огромные пространства на континенте Азии покрывают формации ангаридской фратрии. В Забайкалье они распространены в северных провинциях Байкало-Джугджурской природной (а также геоботанической) области. В легенде нашей карты подразделения растительности, относящиеся к ангаридской фратрии, названы северозабайкальскими (ангаридскими) формациями.
Монголо-китайская фратрия степного типа растительности также представлена на значительной территории Восточной Азии. В Забайкалье она приурочена к северной окраине Центральноазиатской пустынно-степной природной области (Онон-Аргуньская степь). Островное распространение формаций этой фратрии имеет место во многих забайкальских котловинах в горнотаежных провинциях Южного Забайкалья. На нашей карте эти формации названы центральноазиатскими.
Гольцы Северного Забайкалья и Восточного Саяна покрыты горнотундровой растительностью. На карте она не выделена в самостоятельную фратрию, а условно объединена с таежными фратриями, с которыми горнотундровые ценозы связаны территориально.
Как известно, горные тундры и альпийские луга знаменуют, каждый из них, различные типы высокогорий. Восточный Саян и Северное Забайкалье относятся к области господства горных тундр. Однако там уже давно описывались группировки лугового типа (Мунку-Сардык, Баргу-зинский хребет), нередко связанные с особенностями режима снежного покрова выше границы леса, где он местами оказывает зимой защиту растительности от низких температур, а летом определяет специфичные условия увлажнения. Обнаруженные на некоторых хребтах небольшие леднички и фирновые снежники свидетельствуют о наличии экологических предпосылок для развития высокогорных растительных группировок лугового типа. Однако все эти группировки в Забайкалье правильнее рассматривать не как альпийские луга, а как приближающиеся к ним растительные сообщества, включающие структурные элементы горных тундр. Формации, к которым относятся названные группировки, в легенде карты именуются альпинотипными, а в тех случаях, когда они распространены в подгольцовой полосе и заключают бореальные элементы флоры, — субальпинотипными.
Обобщающие категории легенды, которым подчинены картируемые подразделения растительности, на карте Забайкалья таковы.
I. Саяно-южнозабайкальские (южносибирские) формации.
A. Горнотуыдровые и альлинотилные.
Б. Горнотаежные.
B. Горнотаежные в сочетании с горностепными.
II. Северозабайкальские (ангаридские) формации.
A. Горнотундровые и альпинотипные.
Б. Горнотундровые в сочетании с горнотаежными.
B. Горнотаежные.
Г. Горнотаежные (с элементами амурской подтайги) в сочетании со степными. III. Центральноазиатские формации (Онон-Аргуньский геоботанический округ и
забайкальские степные котловины).
А. Степные.
Б. Луговые.
Полный текст легенды помещен на самой карте, которая дается в приложении к настоящей статье. Сделаем некоторые добавочные пояснения к содержанию легенды, заключающей, как уже упоминалось, только
ботанические характеристики территории. Путем сличения карты растительности с сопряженной с ней одномасштабной ландшафтной картой Атласа можно получить представление об экотопе картированных подразделений растительности. В частности, это относится к гольцовой и подгольцовой полосам, для которых на ландшафтной карте показаны скальные и другие склоны, пологие и плоские поверхности, лавовые потоки, днища трогов и прочие местоположения. Аналогичным способом может быть интерпретирована легенда, касающаяся таежных растительных сообществ.
При показе на карте таежной растительности мы обошлись без таких наименований, как северная, средняя и южная тайга, которые в настоящее время употребляются в отношении растительности и ландшафтов Забайкалья. Горная забайкальская тайга находится в одном широтном диапазоне, но под влиянием разных факторов материально-энергетический баланс таежных биогеоценозов в разной (иногда значительной) степени отклоняется от оптимума. На карте растительности различия, связанные с этими отклонениями, показаны через порожденные ими особенности растительного покрова, но на ландшафтной карте, например для горных лиственничных лесов, выделены три категории: оптимального, ограниченного и редуцированного развития. Различный показатель развития здесь не является следствием широтных изменений, он не имеет прямой связи с вертикальной поясностью, а обусловлен комплексом условий существования растительности, зависящим в горной стране, находящейся в сфере контакта трех природных областей, от многих причин.
Сказанное имеет отношение ко всем горнотаежным провинциям Евразии и Северной Америки, где в соответствующих условиях целесообразно употреблять термины: леса оптимального, ограниченного и редуцированного развития, оставляя наименования северо-, средне- и южнотаежные для категорий широтной зональности, проявляющейся, например, на Обь-Иртышской равнине, Средне-Сибирском плоскогорье и в других местах.
Деление центральноазиатских формаций на степные и луговые (принятое в легенде) имеет условный характер, так как все эти формации относятся к степному типу растительности. В категорию луговых выделены группировки речных долин, приозерных котловин и прочих, обычно временно избыточно увлажненных и часто засоленных местоположений. Нередко это серийные сообщества, а в случае динамического равновесия — квазикоренные, соответствующие понятию экологического климакса. В литературе их именуют луговыми по причине мезофильной конституции составляющих их видов. Название „луговые" оставлено на карте и по соображениям практического удобства. Лугом в русском языке искони именуются сенокосные угодья, к числу которых относятся и луговые группировки, показанные на карте Забайкалья.
Обратимся к рассмотрению смысла ботанико-географической информации, которую заключает карта. Это главнейший критерий ее оценки. К сожалению, мы еще не располагаем картометрическими расчетами, позволяющими дать количественную оценку степени распространения отдельных подразделений растительности, а также некоторым другим геоботаническим соотношениям.
Начнем с высокогорий. Контуры гольцовой и подгольцовой растительности по сравнению с таковыми на ранее опубликованных картах значительно уточнены. Их связь с рельефом и экспозицией склонов выступает очень наглядно. На месте недифференцированных контуров «горных тундр», которые для Забайкалья показывались на обзорных картах СССР
и Азии, на новой карте удалось выделить 6 подразделений горнотундровой и альпинотипной растительности в Восточном Саяне и 4 подразделения в Северном Забайкалье. На степени дробности показа высокогорной растительности сказалась лучшая изученность Восточного Саяна, обследованного автором этой части карты JI. И. Малышевым (1965). Полученные результаты подтверждают принадлежность высокогорий Восточного Саяна к горнотундровому типу; там господствуют мохово-лишайниковые тундры и несомкнутые группировки среди каменистых россыпей. Удельный вес этих последних по сравнению с тундрами на гольцах Северного Забайкалья выше, чем в Восточном Саяне. Характерно наличие флористических отличий между гольцами Восточного Саяна и Северного Забайкалья.
На гольцах Северного Забайкалья среди каменистых россыпей вкраплены небольшими участками (внемасштабные знаки) альпинотипные сообщества. Они показаны только на Баргузинском хребте, где их изучала Л. Н. Тюлина. Очень вероятно спорадическое их распространение на гольцах Северного Забайкалья (хребты Кодар, Удакан и др.), пока что недостаточно изученных в геоботаническом отношении.
До сих пор для Забайкалья на обзорных геоботанических картах заросли кедрового стланика особо не выделялись из-за отсутствия достаточных данных. На новой карте они показаны как доминирующие в подгольцовых сочетаниях растительных группировок, где, кроме отдельных деревьев даурской лиственницы, местами встречается каменная береза. Это самый западный очаг распространения кедрового стланика и каменной березы, им сопутствуют некоторые другие притихоокеан-ские элементы флоры, типичные для берингийских формаций. В связи со сказанным следует обратить внимание на значительные площади лиственничных (Larix dahurica Turcz.), частью редкостойных лесов, где во многих местах характерен подлесок из кедровника.
Пространства с господством южносибирских горных (урало-сибирских) формаций и формаций ангаридских (северозабайкальских) в общем достаточно обособлены. Вместе с тем очень типичны их обоюдные островные вкрапления, обусловленные для тех и других формаций специфическими факторами среды (см. рисунок).
Характерными для уралосибирского фитоценотического комплекса являются горные темнохвойные леса из ели, кедра и пихты. В условиях более мягкого климата в них нередко преобладает пихта. На карте выступает значительный массив этих лесов в районе Хамар-Дабана. Он относительно хорошо исследован в флористическом отношении и содержит в покрове ряд неморальных и субнеморальных трав. В какой-то мере его аналоги известны в пределах той же природной области (южносибирской горной) на Алтае, в Западном Саяне и Кузнецком Алатау. На Баргузинском хребте леса такого типа имеют островное распространение среди формаций ангаридской фратрии. Там же по речным долинам встречаются южносибирские горные кедровые леса с сибирской лиственницей.
Наиболее значительное (по площади) внедрение ангаридского сочетания формаций в сферу господства урало-сибирской фратрии имеет место в котловине Темник, где в окружении склоновых кедровых и лиственничных (L. sibirica Ldb.) лесов распространены ерниковые заросли (Betula fruticosa Pall.) с даурской лиственницей и сфагновые болота в сочетании с ерниками (В. exilis Sukacz.) ангаридского типа.
В восточных провинциях южносибирской горной области, где господствует урало-сибирский комплекс формаций, в котловинах, при усилении континентальности климата, появляется вечная мерзлота (или сказывается очень значительное сезонное промерзание грунтов) и одновременно формации ангаридского типа.
Небольшие включения ангаридских формаций наблюдаются и в сфере господства степной растительности центральноазиатской пустынно-степной области (бассейны Онона и Аргуни). Туда же проникают с востока компоненты маньчжурской неморальной фратрии (В. dahurica Pall., очень редко Quercus mongolica Fisch, и др.). В полосе контакта двух природных областей сочетания ангаридских лиственничных и центрально-азиатских степных формаций местами довольно типичны.
В глубине ангаридского Забайкалья далеко на севере (Баргузинская котловина и другие места) встречаются центральносибирские группировки крупнозлаковых и других полидоминантных степей с участием карликовой караганы и в сочетании с другими степными сообществами. Их широкое развитие имеет место в основном при природно-антропоген-ных режимах. До освоения котловин населением, занимающимся скотоводством, степные участки чередовались с сосновыми лесами и, кроме того, играли значительно меньшую роль в ландшафте.
Наиболее сложны взаимоотношения между горными южносибирскими формациями, относящимися к урало-сибирской фратрии (Восточный Саян и особенно юго-западное Забайкалье), и степными группировками монголо-китайской фратрии. Последние на значительных пространствах, особенно в басс. Селенги, занимают полностью или в сочетании с южносибирскими таежными ассоциациями многие котловины и долины. Склоны к этим депрессиям рельефа покрыты южносибирской тайгой. Это сочетание исторически и экологически строго обусловлено, но позиция степных урочищ всюду усиливается под прямым и косвенным влиянием сельскохозяйственной деятельности.
Все сказанное о «взаимопроникновении» формаций различных фратрий еще раз свидетельствует, в данном случае на примере Забайкалья, о неправильности иногда высказываемого взгляда, что область распространения фратрий формаций имеет общие границы с подразделениями природного или геоботанического районирования. Подразделениям районирования всегда в натуре и на карте присущи в разной степени выраженные линейные границы. В отличие от них фратрии формаций в природе не имеют линейных рубежей, им всегда свойственны взаимные островные вкрапления. Линейные границы фратрий проводятся на карте лишь при посредстве генерализации. Наряду с этим очаг развития и концентрации каждой фратрии приурочен к одной или нескольким природным областям. В этой связи мы можем не только с ландшафтно-географической, но и с биогеографической точки зрения говорить о трех Забайкальях: южносибирском, ангаридском и центральноазиатском.
Влияние Байкала на растительность прилегающих к нему мест является давнишней ботанико-географической проблемой. В отношении растительности прибрежной полосы в котловине Байкала первое интересное решение вопроса было предложено В. Н. Сукачевым и Г. И. Поплавской (1914), обратившими внимание на инверсии растительности, связанные с охлаждающим влиянием водных масс на побережье озера. В дальнейшем Л. Н. Тюлиной (1948, 1949, 1950, 1954), Л. И. Малышевым (1957, 1960, 1961а, 19616, 1962) и другими исследователями были выявлены разного рода иные проявления влияния Байкала на растительность прилегающих к нему мест; однако все они имеют узколокальный характер и находят отражение лишь на крупномасштабных и частично средне-масштабных геоботанических картах.
На нашей обзорной карте выявляются влияния Байкала на растительность макрорегионального ранга. Они возникают вследствие того, что Байкал умеряет климат прилегающих к нему с востока хребтов. На растительности, испытывающей при этом влияние многих факторов, на разных отрезках макроприбайкальской полосы это сказывается по-
I.САЯНО-ЮЖНОЗАБАЙКАЛЬСКИЕ (ЮЖНОСИБИРСКИЕ) ФОРМАЦИИ
А. ГОРНОТУНДРОВЫЕ И АЛЬПИНОТИПНЫЕ
Несомкнутые группировки (Saussurea Pricei Slmps.,Senecio . „
Turczaninovn ОС.. Smelovsk.a aspleniifoha Turcz.) среди камен - : Горные ундры в сочетании с альпинотипными
ных россыпей на гольцах южносибирского типа луговинами
Горные мохово-лишайниковые(Аи1асоттит turgidum Schwgr.. Alectoria ochroleuca Mass .Cetraria cucullata Ach),кустарниковые
(Betula rotundifolia Spach. Rhododendron parvifoiium Adams. Salix
glauca L.) и другие тундры на гольцах южносибирского типа
Лиственничные (Larix sibirica Ledet) и кедровые(Pinus sibirica i::::::! Mayr ) подгольцовые редколесья
Дриадовые (Oryas oxyodonta Juz.. 0. punctata Juz.) подуш«-чники
Б. ГОРНОТАЕЖНЫЕ
Лиственнично (Lanx sibirica Ledeb )-кедровые (Pinus sibirica Mayr) и лиственничные багульниковые (Ledum palustre Д..) леса
Лиственничные (Lanx sibirica Ledeb ) кустарниковые (Rhododendron parvifoiium Adams.Betula rotundifolia Spach) и кустар-ничковые леса горных склонов
Лиственничные (Lanx sibirica Ledeb.)мохово-кустарничко-вые и рододендроновые (Rhododendron dahuricum L.. или Rh. Ledebourn Pojark.) леса
Кедровые (Pinus sibirica Mayr ) леса частью с сибирской J лиственницей
Горные темнохвойные (ель, кедр, пихта) леса места11 ми с господством пихты (Abies sibirica Ledeb Л
Горные кобрезиевые (Cobresia Bellardn Oegl .С simpliciuscula Mack с участием Ptilagrostis mongholica Gnseb.) луга
Горные луга (Saussurea latifolia Ledeb . Aconitum Czekanovckyi Stemb. Trollius sp. sp) в сочетании с зарослями кустарников (Betula rotundilolia Spach. Salix sp sp.)
| Горно-долинные елово-лиственничные(Еапх sibirica Ledeb.) леса в сочетании с травяными болотами и ерниками (Betula humilis Schrank)
* Сосновые (Pinus silvestris L.) и лиственнично (Larix sibirica Ledeb.)-сосновые травяно(Pulsatilla flavescens Juz.. Ane-I mone cnnita Juz .Carex pedilormis С A M )-кустарниковые леса
Сосновые (Pinus silvestris L.) остепненные леса в сочетании с мелкорослыми осинниками (Populus tremula L.)
В. ГОРНОТАЕЖНЫЕ В СОЧЕТАНИИ С ГОРНОСТЕПНЫМИ
Лиственничные (Lanx sibirica Ledeb ) травяные (Pulsatilla flavescens Juz.) леса местами в сочетании со степными формациями
♦ Сосновые (Pinus silvestris L.) травяио-кустарниковые остепненные леса в сочетании со степными формациями
II.СЕВЕРОЗАБАЙКАЛЬСКИЕ (АНГАРИДСКИЕ) ФОРМАЦИИ А. ГОРНОТУНДРОВЫЕ И АЛЬПИНОТИПНЫЕ
Несомкнутые группировки (Cassiope ericoides 0 Don, Empetrum mgrum L , Salix cuneata Turcz.) среди каменных россыпей на гольцах северозабайкальского типа а) Местами с нивальными луговинами (Aquilegia glandulosa Fijch., Ooromcum altaicum Pall-, Oracocephalum grandiflorum L . Viola altaica Ker.- Gawl)
Б. ГОРНОТУНДРОВЫЕ В СОЧЕТАНИИ С ГОРНОТАЕЖНЫМИ
Betula exiiis bukaczJ не гольцах северозабайкальского типа
Заросли кедровника (Pinus pumila Rgl.) с редкими лиственницами (Lanx dahurica Turcz.) и другими древесными породами (в том числе Betula Ermann Cham.) местами в сочетании с горными тундрами
Горные луга (6егапи|т аШШогит 1ебеЬ-. РесИси1апз тсагпа1а I .ТгоШиэ 1г<1еЬоиг|| Ре)сИЬ . Уеганит 1оЬе-капит ВегпЬ.) в сочетании с зарослями кедровника(Ртив ритНа .ерника (ВеЫа МгЬЛеп-<1ог11*1 Тгаи1у е! Меу Ьи других кустарников
Лиственничные (Lanx dahurica Turcz). частью редкостойные леса, преимущественно с подлеском из кедровника (Pinus pumila Rgl.)
Лиственничные (Lanx dahurica Turcz.) леса и редколесья преимущественно с подлеском из ерников (Betula Mid-dendorffu Trautv et Меу. В exiiis Sukacz )
Среднегорные лиственничные (Lanx dahurica Turcz.) леса с ярусом из багульника (Ledum palustre L.) на дренированных грунтах
Горные лиственничные (Lanx dahurica Turcz.) леса преимущественно с подлеском из рододендрона (Rhododendron dahuricum L )
В. ГОРНОТАЕЖНЫЕ
Горные лиственнично-сосновые (Pinus silvestris L.) леса преимущественно с подлеском из рододендрона (Rhododendron dahuricum L )
Сосновые (Pinus silvestris L ) леса с примесью кедра (Pinus sibirica Mayr.) и лиственницы (Larix dahurica Turcz j с кустарничковым покровом
Лиственничные (Lanx dahurica Turcz.) моховые леса с багульником (Ledum palustre L.) на заболоченных грунтах
Лиственничные (Larix dahurica Turcz.) заболоченные леса с подлеском из ерника (Betula Middendorf!» Trautv. et Меу, В fruticosa Pall.) в сочетании с зарослями ерников и травяно - моховыми болотами (выровненные пространства Витимского плоскогорья)
.¿........i Еловые (Picea obovata Ledeb ) редкостойные мохово-лишайни- г____ г=а Осоковые (Carex pseudocuraica Fr Schmidt, С wiluica Meinsh.) и вейни-
:::! ковые леса с подлеском из кедровника (Pinus pumila Rgl ) и \ ковые (Calamagrostis Langsdorffn Trin) долинные переувлажненные ...........' ерников (межгорные котловины) луга местами в сочетании с ерниковыми и ивовыми зарослями
Лиственничные (Larix dahurica Turcz.) травяно-моховые заболоченные (мезотрофные) леса котловин
Лиственничные (Larix dahurica Turcz.) травяноjсфагновые заболоченные леса (мари)
Ерниковые (Betula fruticosa Pall.) заросли с участием лиственницы (Lanx dahurica Turcz.) и березы (Betula platyphylla Sukacz) на заболоченных грунтах в сочетании с травяными болотами и вейниковыми лугами (межгорные котловины, долины рек)
Сфагновые болота в сочетании с ерниками (Ве(и1а ех|||$ викасг.) преимущественно на постоянно мер злых грунтах
Ä
(
Л V (С
Ш.ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИЕ ФОРМАЦИИ (ОНОН-АРГУНСКИЙ ^ЩР ГЕОБОТАНИЧЕСКИЙ ОКРУГ И ЗА- ^ БАЙКАЛЬСКИЕ СТЕПНЫЕ КОТЛОВИНЫ)
А. СТЕПНЫЕ
^Тырсовые ($ира (1ес1р«еп8 Р. Зпигп .Зира Ьа1са1еп$15 х ^
Ко$Ье* ,5ира Кгу1о«и КовЬе*.) и другие степи местами со |
значительным участием полыни (Апетта 1г^к1а Willd.) *
* Крупнозлаковые (Stipa decipiens Р Smirn .Agropyrum cns-a б tatum Gaertn .Aneurolepidium pseudoagropyrum Nevski и другие
виды) полидоминантные степи
С обильным участием караганы (Caregana microphylla Lam ' С stenophylla Poiark)
С участием карликовой караганы (Caragana pygmaea ОС.) б) ив сочетании с полынными (Artemisia frigida Willd ). лап-чатковыми (Potentilla acaulis 1).тимьянниковыми (Thymus serpylium L.) и некоторыми другими сообществами
* Мелкодерновиннозлаковые (Koelena gracilis Pers. Clei-stogenes squarrosa Keng . Poa botryoides Trin. и другие виды) степи
*Типчаковые (Festuca lenensis Drob.) степи в сочетании с сообществами полыни (Artemisia frigida Willd ) и ку рильского чая (Dasiphora parvifolia Juz )
* Пижмовые (Tanacetum sibincum L.) степи местами (по
иотныТ * М'ЮС"'"<И "" IS*"" "....." """ '
ника (Ulmus macrocarpa Hance) и абрикоса (Armemaca sibirica Lam.)
Вострецовые (Aneurolepidium pseudoagropyrum Nevski) степи
Б. ЛУГОВЫЕ
Низкотравные, частью полуксерофитные луга (Agrostis Trinii Turcz .Carex pedilormis С. А Меу. Cobresia filifolia Meinsh
Potentilla ansenna L.) в сочетании с зарослями ерника Г"' ' Тростниковые (Phragmites communis Trin.). вейниковые (Calar (Betula Gmelinn Bge.) | вые (Glyceria spiculosa Roshev.) и осоковые (Carex orthostachys
Луга и низинные болота в сочетании с ивовыми зарослями и топольниками на пойменных террасах
ерников (межгорные котловины)
Темнохвойные леса речных долин
Щ Долинные осоковые и моховые белота
Г. ГОРНОТАЕЖНЫЕ (С ЭЛЕМЕНТАМИ АМУРСКОЙ ПОДТАЙ! И) В СОЧЕТАНИИ СО СТЕПНЫМИ
*Сосново-лиственничные (Lanx dahurica Turcz.) и лиственничные леса в сочетании со степными сообществами и рощами даурской березы (Betula dahurica Pall.)
■ы^ * Лиственничные (Lanx dahurica Turcz ) леса в сочетании с пижмовыми (Tanacetum sibiricum L ) степями и остепненно-разнотравными (Pulsatilla multitida Juz .Bupleurum - i_J scorzonentolium Willd ) лугами . а также ивовыми (Salix xerophila Flod ) и ерниковыми (Betula Gmehnn Bge ) зарослями
* Березовые (Betula platyphylla Sukacz.) леча в сочетании с пижмовыми (Tanacetum sibiricum L ) степями и «тепненно-разнотравны-ми (Pulsatilla multifida Juz.. Hemerocallis minoi Mill ), кустарниковыми зарослями
* Березовые (Betula platyphylla Sukab . В dahurica Pall)
травяные (Carex lanceolata Boott. Irisyumflora Pall. Pulsatilla /• b
multifida Juz.) леса в полосе контакта таежных и степ- ,*/
ных формаций <tj К/ИоднСк^
Пикульниковые (Iris ensata Thunb.) луга в сочетании с ковыми сообществами
► Галофитные (Puccinellia tenuiflora Krecz.. Hordeum macilentun
Лугово (Aneurolepidium pseudoagropyrum Nevski.Agrostis Trinn Ti stis epigeios Roth )-тальниково (Salix dahurica Turcz ,S tenuifol (Populus suaveolens Fish.) ряд ассоциаций в речных долина
Сырые солонцеватые злаковые (Agrostis mongolica Roshei виды) луга в сочетании с осочниками (Carex enervis С. А . ; с кустарниками
Hordeum macilentum Steud. и другие еу, С. Schmidt» Meinsh ) и местами
jgrostis Langsdorfftí Trin). маннико-A Меу) гидрофильные сообщества
разному. В частности, хамардабанское Прибайкалье — область господства темнохвойных лесов урало-сибирской фратрии. Их сменяет в порядке вертикальной поясности подгольцовый комплекс с участием восточно-азиатских сообществ ерника Миддендорфа (Betula Middendorffii Tr. et Mey.) и кедрового стланика (Pinus pumila Rgl.). В этом ряду вертикальной поясности в условиях, которые создаются здесь под непосредственным влиянием Байкала, сочетаются западные и восточные компоненты, экологически близкие по отношению к режиму влажности и умеренности климата. Иначе проявляется влияние Байкала на пространства севернее низовьев Селенги и до Баргузинского хребта. На этом отрезке горные цепи в полосе, примыкающей к Байкалу, покрыты растительностью, в которой доминируют ангаридские формации. Темнохвойные леса южносибирского типа имеют здесь островное распространение (кедровые и смешанные темнохвойные леса). Господствующие сосново-лиственничные сообщества чаще всего характеризуются подлеском из даурского рододендрона и относятся к ассоциациям этой группы с оптимальными показателями развития в том смысле, как это определялось выше. В более северной части прибайкальского пояса, на Баргузинском хребте, усиливается позиция темнохвойных лесов, а в высокогорной области сказывается влияние Байкала, смягчающее общую континентальность климатг (альпинотипные луговины и другие особенности растительного покрова).
Байкал создает обстановку, благоприятствующую для самого юго-восточного очага развития темнохвойных лесов урало-сибирской фратрии формаций. Только обедненные их островные массивы встречаются на тех же долготах вне сферы влияния Байкала в Северном Забайкалье в границах Иркутской области, а также в соседних районах Якутской АССР. Наряду с этим влияние водных масс Байкала определяет некоторые экологические черты, благоприятствующие северо-притихоокеанским компонентам растительности, распространенным главным образом в высокогорьях, но частично спускающимся и в котловину Байкала.
В бассейне Мензы, Чикоя и в прилегающих к ним районах сосредоточены обширные лесные массивы сибирской лиственницы. В порядке вертикальной поясности они сменяются кедрово-лиственничными ассоциациями, а еще выше кедровниками (Р. sibirica Меуг). Это также юго-восточный форпост урало-сибирской фратрии формаций, развивающейся уже в иной экологической обстановке.
Границы, отделяющие леса с преобладанием сибирской лиственницы от лесов с господством лиственницы даурской, все еще остаются недостаточно изученными, но на новой обзорной карте Забайкалья они даны не так схематично, как это имеет место на ранее опубликованных картах. При установлении этих границ большое значение имеет фитоценотиче-ский критерий, так как структура лесов с преобладанием каждой из названных лиственниц отличается своими особенностями.
В ангаридском комплексе формаций Северного и Восточного Забайкалья главную роль играют леса из даурской лиственницы. На нашей карте показано их 10 подразделений, не считая лесов, в древостое которых даурская лиственница смешивается с сосной. Для обзорной геоботанической карты это довольно дробный показ, адекватно которому в настоящее время показать на карте лиственничные леса некоторых восточных районов РСФСР еще невозможно.
Большую часть карты занимает огромный ангаридский лесной массив из даурской лиственницы. Ближе к западной его окраине располагается обширное Витимское плоскогорье, покрытое заболоченными лиственничными лесами с подлеском из ерников. Эти леса закономерно сочетаются с ерниковыми зарослями и травяно-моховыми болотами; показать их раздельно можно только на картах среднего масштаба. На повыше-
ниях рельефа, где сказывается вертикальная поясность, развиваются лиственничные редколесья с подлеском из кедрового стланика. В котловинах и долинах на севере господствуют ерниковые (Betula fruticosa Pall.) заросли с участием лиственниц и белой березы (В. platyphylla Sukacz.); они сочетаются с травяными болотами и вейниковыми лугами. На юге плоскогорья котловины покрыты лиственничными травяно-моховыми мезотрофными лесами.
Западнее Витимского плоскогорья с севера на юг протягивается полоса с господством среднегорных багульниковых лиственничников на дренированных грунтах. В котловинах в пределах этой полосы наблюдается та же закономерность, что и на Витимском плоскогорье.
Наконец, самая западная окраина забайкальско-ангаридского лиственничного массива, частично уже испытывающая влияние Байкала, характеризуется широким распространением лиственничных лесов с подлеском из даурского рододендрона.
К востоку от Витимского плоскогорья только вдоль речных долин распространены среднегорные лиственничники с ярусом из багульника; на междуречных же пространствах господствуют лиственничные леса и редколесья с подлеском из ерников. В долинах и котловинах бассейна Олекмы распространены мари — травяно-сфагновые заболоченные лиственничные леса. Впервые забайкальские мари описал В. Н. Сукачев (1912а) для долины р. Тунгира. На нашей карте они показаны во многих депрессиях бассейна Олекмы. Мари — компонент ангаридской фратрии, но они свойственны амуро-сахалинской природной области. В Восточном Забайкалье находятся самые западные форпосты этой группы ассоциаций.
Сказанное позволяет сформулировать основные выявляющиеся на карте закономерности изменения растительности в пределах ангаридского лиственничного массива, происходящие при продвижении с запада на восток. Они наглядно выступают по профилю от истоков р. Тюрки, впадающей в Байкал, до истоков р. Нюкжи, притока р. Олекмы. Наш условный профиль сечет преимущественно среднегорные пространства, которые и подлежат сравнению. Типичные для самой западной части профиля рододендроновые лиственничники, свойственные экосистемам оптимального развития, сменяются в восточном направлении багульниковыми и ерни-ковыми лиственничными лесами, принадлежащими уже экосистемам ограниченного развития. Далее по профилю, восточнее Витима, значительные площади занимают экосистемы редуцированного развития (лиственничные редколесья с подлеском из ерника). В бассейне Олекмы, как упоминалось, распространены лиственничные мари. Таким образом, по профилю, который мы рассматриваем, проявляется своего рода «меридиональная зональность». Однако она не является ведущей закономерностью. На южной окраине забайкальского лиственничного массива ангаридского типа (бассейны Шилки, Газимура, Угрюмкана и в других районах) также господствует экосистема лиственничного леса оптимального развития (рододендроновые лиственничники), что уже может рассматриваться как последствие широтной зональности. Это в особенности подчеркивается распространением в бассейнах Шилки и Газимура сос-ново-лиственничных лесов с элементами амурской подтайги, вклинивающимися в Забайкалье со стороны Амуро-Зейского плато (Сочава, 1957а; Исаченко, 19656).
География степной растительности Забайкалья в пятидесятые и более поздние годы успешно изучалась JI. П. Сергиевской (1951, 1959), М. А. Рещиковым (1954, 1958, 1961), Г. А. Пешковой (1958а, 19586, 1963, 1966) и другими ботаниками. Однако наша карта сама по себе, без сравнения с картами растительности Монгольской Народной Республики и прилегающих территорий Китайской Народной Республики (Внутренней
Монголии), в отношении закономерностей степной растительности не позволяет сделать широких ботанико-географических сопоставлений.
Хорошо отличаются друг от друга сочетания степных формаций юго-востока Читинской области (Онон-Аргуньская степь) от степных сообществ забайкальских котловин, особенно типичных для бассейна Селенги. В Бурятской АССР основные остепненные территории представлены сочетанием степных травяных сообществ с остепненными сосновыми лесами. Степные сообщества в этом сочетании нередко представлены серийными группировками — производными коренных сосновых лесов.
Онон-Аргуньская степь — это выступ центральноазиатской высокой степной равнины. Последняя угасает на нашей территории при столкновении с южными отрогами забайкальских хребтов. На карте выявляется хотя и прерывистое, но относительно равномерное распространение тырсовой степи. Предположительно ей можно придать значение зональной формации. Довольно широко распространены приуроченные к своему экологическому комплексу пижмовые и вострецовые степи, фитоценотическое своеобразие которых впервые было установлено В. Н. Сукачевым (19126).
Гетерогенный комплекс, обозначенный в легенде под названием крупнозлаковых и других полидоминантных степей, в равной степени распространен как в Онон-Аргуньской степи, так и в бассейне Селенги. Он же представлен в Баргузинской и некоторых других котловинах в таежных провинциях. Его особенность — постоянное участие караган {Caragana вЬепоркуИа Ро^агк., С. pygmaea ОС.), позиция которых в степных сообществах Монголии выяснялась А. А. Юнатовым (1950).
Одной из интереснейших черт природы Забайкалья является строение его поверхности, в частности чередование хребтов и котловин, структура которых на этом древнем участке земной коры во многом определяется неотектоникой. Климатообразующее и ландшафтнообразующее значение твердой поверхности очень велико и вместе с тем крайне своеобразно.
Ботанико-географическая сторона этого вопроса была впервые с большим мастерством освещена И. М. Крашенинниковым (1913), но в дальнейшем не привлекала к себе должного внимания ботаников-исследователей Забайкалья. И. М. Крашенинников предвосхищал возможности научных обобщений в этой области, до сих пор еще недостаточно разработанной. На новой геоботанической карте Забайкалья хорошо выявляется один аспект названной проблемы: структура и географические закономерности растительности забайкальских котловин. Мелкий масштаб карты скрывает детали растительности котловин. На обзорной ландшафтной карте многие особенности депрессий рельефа выступают более отчетливо, так как на некоторых участках котловин растительность менее отличается от склоновой, чем другие компоненты геосистемы.
На дне большинства котловин действуют водотоки, вдоль которых развивается серийная растительность. Она нашла отражение только на юго-восточной части карты, где в долинах бассейнов Газимура и Уг-рюмкана и на притоках р. Онона среди таежных массивов показаны луга и низинные болота в сочетании с ивовыми зарослями и топольниками. Тростниковые, вейниковые, манниковые и осоковые луга обозначены в степных долинах Аргуни и ее притоков.
Особенности растительности котловин в таежных провинциях в основном сводятся к их остепнению и заболачиванию. В степной полосе котловины нередко засолены и представлены своеобразным комплексом травяных сообществ, развивающихся в условиях эпизодического избы-
точного увлажнения. В котловинах при этом выявляются как зональные, так и региональные особенности растительного покрова.
Орографические элементы Забайкалья (хребты и котловины) ориентированы, как известно, в направлении с юго-запада на северо-восток. Если рассматривать основные пространственные изменения растительности в котловинах по направлению в крест их простирания, т. е. по диагонали через всю карту, то выявляется следующая схема сменяющих друг друга с северо-запада на юго-восток полос, в пределах которых котловины отличаются своими особенностями растительности.
1. На крайнем северо-западе, в полосе широкого развития гольцовых и подгольцовых геосистем, в котловинах преобладающим сочетанием оказываются сфагновые болота, чередующиеся с ерниками (Betula exilia Sukacz.). В котловинах этой полосы нередко проявляется вечная мерзлота грунтов или их длительное сезонное промерзание, оказывающее влияние на растительный покров.
2. Полоса, простирающаяся юго-восточнее в направлении от низовьев р. Селенги до низовьев р. Нюкжи, на всем пространстве, где господствуют ангаридские формации, характеризуется котловинами, покрытыми ерни-ковыми зарослями с лиственницей и белой березой в сочетании с травяными болотами и вейниковыми лугами. На юго-востоке этой полосы, в низовьях р. Селенги, широкие долины дают приют луговогалофитным группировкам и экологически близким к ним зарослям кустарничков, выносящих некоторое засоление грунтов.
3. Далее на юг простирается третья полоса. Она идет в направлении от Петропавловки и Кяхты на среднюю Олекму и истоки р. Нюкжи. Полоса эта делится на четыре отрезка: а) селенгинский, для которого характерны степные котловины, частью покрытые остепненными сосновыми лесами; б) западновитимский, где в котловинах преобладают лиственничные травяно-моховые мезотрофные леса; в) восточновитимский с котловинами, покрытыми ерниковыми зарослями, травяными болотами и лугами, вклинивающимися сюда с севера (из пределов второй полосы); г) олекминский, в котловинах которого распространены лиственничные мари дальневосточного типа.
4. Четвертая полоса захватывает самые юго-восточные таежные провинции Забайкалья, от бассейна Чикоя на западе до бассейна Аргуни на востоке. Они лишены крупных котловин. В районах, относящихся к ангаридскому комплексу, в узких долинах наблюдается эвтрофное заболачивание и местами некоторое засоление. В долинах округов, принадлежащих южносибирской горной природной области, проявляется остепнение.
5. Юго-восточная окраина Забайкалья — Онон-Аргуньская степь — лишена котловин забайкальского типа. Ей свойственны бессточные депрессии с засоленными озерами, которые периодически на ряд лет высыхают. В таких местах развиваются солончаки и солончаковые луга. Все сказанное подтверждает, что растительность котловин, несмотря на присущие им «теневой», «ариднотеневой», «внутрикотловинный» и прочие «эффекты», хорошо отражает зональные черты местности. При этом выступающий на новой карте зональный ряд, построенный по растительности котловин, представлен в Забайкалье несколькими модификациями, отражающими региональные особенности растительности ландшафтов, проявляющихся в пределах Забайкалья.
Мы не будем останавливаться на биогеографических особенностях котловин, выявляющихся при анализе ландшафтной карты «Атласа Забайкалья» (Сочава, Михеев, Ряшин, 1965), и только отметим ботанико-географические последствия двух котловинных «эффектов», которые
очень наглядны при сравнении карты растительности с ландшафтной картой.
В котловинах, представляющих собой подгорные впадины Восточного Саяна, местами создается гидроклиматический режим, смягчающий экологические условия, что позволяет развиваться элементам растительности подтаежного типа. Сказанное имеет место на террасах и шлейфах, покрытых лиственничными и сосновыми лесами, а также в сосновых лесах на зандровых и озерных песках, хорошо дренированных и летом прогреваемых.
Второй «эффект» относится к высокогорным ландшафтам. Это трого-вые долины, расположенные выше границы леса. В Восточном Саяне они дают приют редколесьям с участием пихты, которым свойственны субальпийские черты. В Северном Забайкалье к днищам трогов приурочены парковые рощи каменной березы.
Изучение карты растительности и сличение ее с некоторыми другими природными картами «Атласа Забайкалья» показывает, что имеется возможность типизировать котловины по структуре растительного покрова и использовать это, вместе с данными по типологии вертикальной поясности, в качестве критерия при районировании и решении многих других проблем географии растительного покрова.
В настоящее время мы располагаем природным районированием Забайкалья, при выполнении которого использован ряд типологических карт, в том числе и карта растительности, которой посвящена наша статья. Геоботаническое районирование, основанное на картографических источниках, еще предстоит разработать, разумеется в связи с вышеупомянутым природным районированием.
Рассматриваемая нами карта дает основание для выявления пространств, обособляющихся по особенностям растительного покрова. Не уточняя таксономического значения этих пространств, что является специальной задачей геоботанического районирования, назовем их, при предварительном обсуждении вопроса, геоботаническими ареалами.
В пределах южносибирской горной природной области (ее восточно-саянской и южнозабайкальской провинций) выделяются следующие геоботанические ареалы (наименования их для всех природных областей даются условные).
1. Восточносаянско-Хамардабанский, на востоке ограниченный остеп-ненными пространствами бассейна Джиды. Свои особенности вертикальной поясности, большие площади высокогорий, своеобразные лиственничные и кедровые леса, а также многие другие черты растительности хорошо выделяют этот ареал на типологической карте. Часть его, располагающаяся к северу от р. Иркута, к собственно Забайкалью не относится.
2. Селенгинский, соответствующий представлению о Селенгинской Даурии (Поплавская, 1916). Он характеризуется господством сосновых лесов, частью в сочетании со степными формациями и приуроченными к депрессиям рельефа крупнозлаковыми степями. Верхний пояс составляют кустарничковые леса с преобладанием сибирской лиственницы.
3. Чикойский ареал на северо-востоке и востоке граничит с Байкало-Джугджурской природной областью (Сочава, Ряшин, Белов, 1963). Ему присуще господство лиственничных лесов, с высотой сменяющихся лиственнично-кедровыми, а еще выше кедровыми. Степные группировки в долинах представляют более редкое явление, чем в Селенгинской Даурии. Гольцы и подгольцы выражены на очень небольшой площади (Чи-койские гольцы, Сохондо).
Центральноазиатская пустынно-степная природная область на карте представлена одним ареалом — Онон-Аргуньским геоботаническим округом.
Наиболее разнообразна растительность Байкало-Джугджурской природной области. Здесь в пределах Забайкалья выделяются следующие геоботанические ареалы.
1. Северозабайкальский с преобладанием горнотундровых и подголь-цовых формаций, а также с широким распространением редколесий даурской лиственницы с кедровым стлаником. О своеобразии растительности межгорных котловин этой территории упоминалось. К сказанному надо добавить, что в условиях достаточного дренажа в котловинах местами проявляется временная засушливость, благоприятствующая развитию сосново-лиственничных и сосновых лесов борового типа, среди которых встречаются участки барханных песков (Чарская котловина).
2. Баргузинский ареал характеризуется хорошо развитым высокогорным поясом, смыкающимся с высокогорьями Северного Забайкалья и содержащим компоненты ангаридских формаций. Лесной пояс представляет чередование темнохвойных лесов урало-сибирской фратрии с ан-гаридскими лиственничными лесами. Выделяется по характеру растительности Баргузинская котловина, имеющая некоторые сходные черты с Селенгинским пространством Южносибирской горной области.
3. Западновитимский ареал отличается господством ангаридских лиственничных лесов, представленных различными группами ассоциаций и их сочетаниями. На высоких гипсометрических уровнях развиты редколесья даурской лиственницы с кедровником, их можно рассматривать как выступ на юг этого сочетания растительных ассоциаций, в основном характерного для Северного Забайкалья.
4. Восточновитимский ареал — сфера господства ерниковых ангаридских лиственничников на междуречьях и в долинах, где они сочетаются с ерниками и осоковыми болотами. Дренированные пространства вытягиваются вдоль речных долин; по ним лентами большей или меньшей ширины протягиваются багульниковые лиственничники. Гольцовые и подгольцовые территории невелики по площади и представлены обедненными горнотундровыми группировками.
5. Олекминский ареал принадлежит к природной провинции, не имеющей на нашей карте площади выявления. Это часть геоботанического пространства, в основном выраженного в Амурской области. Господство багульниковых лесов и дальневосточных лиственничных марей — наиболее характерная черта растительного покрова бассейна Олекмы в границах Читинской области. Уединенные вершины с гольцовой растительностью встречаются спорадически и представляют обедненный фито-ценотический комплекс, типичный для высокогорий Янкана и Туку-рингры. В масштабе карты они не могли быть показаны.
6. Ингодо-Ононский и 7. Шилко-Аргуньский геоботанические ареалы имеют много общих черт. Это пространства с господством ангаридских лиственничников, принадлежащих в собственно коренных условиях (вне экоклимаксов) к геосистемам оптимального развития. Общим для обоих ареалов является присутствие компонентов центральноазиатских степных формаций. Наряду с этим проявляются и различия. Ингодо-Ононский ареал включает островные местоположения южносибирских горных кедровых и кедрово-лиственничных лесов, и для него довольно характерны лиственнично-сосновые рододендроновые леса. Шилко-Аргуньский ареал на юго-западе расступается, предоставляя место крупным языкам и островам степной растительности, к числу которых относится Нер-чинская степь и степь в верховьях Унды (Ундинская). В восточной части
ареала проявляется влияние верхнеамурской подтайги (даурская береза и многие другие элементы, типичные для верхнеамурских дубрав). Контуры березовых лесов на самом юго-востоке близ Аргуни, по-видимому, можно рассматривать как антропогенные модификации верхнеамурской дубово-лиственничной подтайги.
Все сказанное о геоботанических ареалах не может рассматриваться как районирование. Это всего лишь материал к нему, ограниченный тем, что выявляется на мелкомасштабной карте растительности. Мы не предполагаем вести дальнейшее обсуждение ботанико-географических ситуаций и проблем Забайкалья. Это особая задача, которая не входит в программу настоящей статьи.
Сказанное о закономерностях растительного покрова Забайкалья имело назначение подтвердить рациональность принципов, на которых построена новая обзорная карта растительности Забайкалья. Эта цель нам представляется достигнутой. Структура карты и методы ее построения обеспечили достаточную ее емкость в части геоботанической информации, пригодной для дальнейшей разработки.
В заключение подчеркнем преимущества положения карты растительности в комплексном атласе. Там она может быть согласована с другими картами, характеризующими экологические факторы и условия формирования растительного покрова. При этом есть все возможности усилить ботаническое содержание легенды карты, что повышает ее информационное значение.
На данном этапе развития тематического картографирования все обзорные мелкомасштабные карты растительности универсального значения можно рекомендовать составлять в сериях карт природы. Это тем более оправдано, что и другие входящие в серию компонентные карты природы выигрывают при наличии в ней геоботанической карты.
Последнее заключительное положение настоящей статьи касается структуры легенды обзорной мелкомасштабной геоботанической карты. При построении ее вполне рационально объединить картируемые подразделения в географические комплексы типа принятых на карте Забайкалья (северозабайкальские формации, южносибирские горные формации и тому подобные).
Названные комплексы представляют по отношению к определенной фратрии формаций ее части. Очаги распространения и формирования этих частей фратрии находятся в пределах той или иной природной области, что обеспечивает необходимый для региональной обзорной карты растительности географический каркас.
Такой прием заслуживает дальнейшей разработки; он может дать положительный эффект при составлении обзорной карты всей Сибири и Дальнего Востока. При условии дополнительной генерализации его надо принять во внимание при окончательной разработке программы обзорной карты растительности СССР м. 1 : 2 500 ООО.
ЛИТЕРАТУРА
Исаченко Т. И. 1965а. Опыт картографирования динамики степной растительности. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1965. М.—Л. — Исаченко Т. И. 19656. Растительность Амуро-Зейского междуречья. Сибирск. геогр. сб., 4, М.—Л. — Крашенинников И. М. 1913. К характеристике ландшафтов восточного Забайкалья. Землеведение, т. 20, кн. 1—2. — Лукичева А. Н. 1964. Растительность [СССР]. Карта. В кн.: Физико-географический атлас мира. М. — Малышев Л. И. 1957. Вертикальное распределение растительности на побережье северного Байкала. Изв. вост. филиалов АН СССР, № 10. — Малышев Л. И.
1960. Влияние Байкала на прибрежную растительность его северной части. Бот. журн., т. 45, № 30. — Малышев Л. И. 1961а. Лесная растительность побережий северного Байкала. Тр. Бурятск. комплексн. научн.-иссл. инст., вып. 4. — Малышев Л. И. 19616. Растительность южной и средней частей западного побережья Байкала. Изв. Сиб. отд. АН СССР, №1. — Малышев Л. И. 1962. Ботанико-гео-графическое районирование побережий северного Байкала. Тр. Вост.-Сиб. биол. инст., вып. 1. — Малышев Л. И. 1965. Высокогорная флора Восточного Саяна. М.—Л. — Пешкова Г. А. 1958а. Материалы к растительности Приаргунья. Тр. Вост.-Сиб. фил. АН СССР, сер. биол., вып. 7. — П е ш к о в а Г. А. 19586. Пиж-мовые степи на северо-западной границе своего распространения. Изв. Сиб. отд. АН СССР, №11. — Пешкова Г. А. 1963. Закономерности распределения растительности Оловяннинского района (Чит. обл.). Изв. Сиб. отд. АН СССР, № 12. — Пешкова Г. А. 1966. Онон-Аргуньские степи и их место в системе ботанико-географического районирования. Изв. Сиб. отд. АН СССР, № 4, сер. биол.-мед. наук, вып. 1. — Поплавская Г. И. 1916. На северной окраине Селенгинской Даурии. Тр. Бот. музея АН, вып. 15. — Рещиков М. А. 1954. Степи и луга южных аймаков БМ АССР. Матер, по изуч. производ. сил. Бурят-Монг. АССР, вып. 1. — Рещиков М. А. 1958. Краткий очерк растительности Бурят-Монгольской АССР. Улан-Удэ. — Рещиков М. А. 1961. Степи Западного Забайкалья. М. — Сергиевская Л. П. 1951. Степи Бурят-Монголии. В кн.: Памяти П. Н. Крылова в связи со столетием со дня его рождения. Томск. (Тр. Томск, гос. унив., 116). — Сергиевская Л. П. 1959. Танацетовые степи Забайкалья. Изв. Томск, отд. Всесоюзн. бот. общ., т. 4. — С о ч а в а В. Б. 1957а. Пути построения единой системы растительного покрова. В кн.: Делегатский съезд Всесоюзн. ботан. общ., Тез. докл., в. 4. Секция флоры и растительности, 2. Л. — С о ч а в а В. Б. 19576. Зональные черты растительного покрова на пространстве от хр. Тукурингры до Амура. Бот. журн., т. 42, №2. — Сочава В. Б. 1964а. Макет новой карты растительности мира. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1964. М.—Л. — Сочава В. Б. 19646. Растительность [мира]. Карта. В кн.: Физико-географический атлас мира. М. — Сочава В. Б.,В. А.Михеев, В. А. Р я ш и н. 1965. Обзорное ландшафтное картографирование на основе интеграции элементарных геосистем. Докл. Инст. геогр. Сибири и Дальнего Востока, в. 10. — Сочава В. Б., В. А. Р я ш и н, А. В. Б е л о в. 1963. Главнейшие природные рубежи в южной части Восточной Сибири. Докл. Инст. геогр. Сибири и Дальнего Востока, в. 4. — Сукачев В. Н. 1912а. Растительность верхней части бассейна р. Тунгира Олекминского округа Якутской обл. (фитосоцио-логический очерк). Тр. Амурск, эксп., 16. (Бот. исслед. 1910, в. 1). — С у к а-ч е в В. Н. 19126. Нерчинские степи. В кн.: Предварительный отчет об организации и исполнении работ по исследованию почв Азиатской России в 1911 г. СПб. — Сукачев В. Н. 1913. Бассейн р. Верхней Ангары. (Общий очерк). В кн.: Предварительный отчет об организации и исполнении работ по исследованию почв Азиатской России в 1912 г. СПб. — Сукачев В. Н. и Г. И. Поплавская. 1914. Ботанические исследования северного побережья Байкала в 1914 г. Изв. АН, сер. 6, т. 8, № 17. — Т ю л и н а Л. Н. 1948. Материалы по высокогорной растительности Баргузинского хребта. Землеведение, нов. сер., 2 (42). — Тюлина Л. Н. 1949. Очерк растительности Баргузинского заповедника. Научн.-метод. зап. Главн. упр. по заповед., вып. 12. — Тюлина Л. Н. 1950. Из истории растительного покрова северо-восточного побережья Байкала. Проблемы физ. геогр., 15. — Тюлина Л. Н. 1954. Лиственничные леса северо-восточного побережья Байкала и западного склона Баргузинского хребта. Тр. Бот. инст. АН СССР, сер. 3, геобот., в. 9. — Ю н а-т о в А. А. 1950. Основные черты растительного покрова Монгольской Народной Республики. Тр. Монгольск. комиссии АН СССР, 39.
Исаченко Т. И. 1965а. Опыт картографирования динамики степной растительности // Геоботаническое картографирование. 1965. М.; Л. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1965.11
Исаченко Т. И. 1965б. Растительность Амуро-Зейского междуречья. Сибирск. геогр. сб., 4, М.; Л.
Крашенинников И. М. 1913. К характеристике ландшафтов восточного Забайкалья // Землеведение, т. 20, кн. 1—2.
Лукичева А. Н. 1964. Растительность [СССР]. Карта // Физико-географический атлас мира. М.
Малышев Л. И. 1957. Вертикальное распределение растительности на побережье северного Байкала // Изв. вост. филиалов АН СССР, № 10.
Малышев Л. И. 1960. Влияние Байкала на прибрежную растительность его северной части // Бот. журн., т. 45, № 30.
Малышев Л. И. 1961а. Лесная растительность побережий северного Байкала // Тр. Бурятск. комплексн. научн.-иссл. инст., вып. 4.
Малышев Л. И. 1961 б. Растительность южной и средней частей западного побережья Байкала // Изв. Сиб. отд. АН СССР, № 1.
Малышев Л. И. 1962. Ботанико-географическое районирование побережий северного Байкала // Тр. Вост.-Сиб. биол. инст., вып. 1.
Малышев Л. И. 1965. Высокогорная флора Восточного Саяна. М.; Л.
Пешкова Г. А. 1958а. Материалы к растительности Приаргунья // Тр. Вост.-Сиб. фил. АН СССР, сер. биол., вып. 7.
Пешкова Г. А. 1958б. Пижмовые степи на северо-западной границе своего распространения // Изв. Сиб. отд. АН СССР, № 11.
Пешкова Г. А. 1963. Закономерности распределения растительности Оловяннинского района (Чит. обл.) // Изв. Сиб. отд. АН СССР, № 12.
Пешкова Г. А. 1966. Онон-Аргуньские степи и их место в системе ботанико-
географического районирования // Изв. Сиб. отд. АН СССР, № 4, сер. биол.-мед. наук, вып. 1.
Поплавская Г. И. 1916. На северной окраине Селенгинской Даурии // Тр. Бот. музея АН, вып. 15.
Рещиков М. А. 1954. Степи и луга южных аймаков БМ АССР. Матер. по изуч. производ. сил Бурят-Монг. АССР, вып. 1.
РещиковМ. А. 1958. Краткий очерк растительности Бурят-Монгольской АССР. Улан-Удэ.
Рещиков М. А. 1961. Степи Западного Забайкалья. М.
Сергиевская Л. П. 1951. Степи Бурят-Монголии // Памяти П. Н. Крылова в связи со столетием со дня его рождения. Томск. (Тр. Томск. гос. унив., 116).
Сергиевская Л. П. 1959. Танацетовые степи Забайкалья // Изв. Томск. отд. Всесоюзн. бот. общ., т. 4.
Сочава В. Б. 1957а. Пути построения единой системы растительного покрова // Делегатский съезд Всесоюзн. ботан. общ. Тез. докл., в. 4. Секция флоры и растительности, 2. Л.
Сочава В. Б. 1957б. Зональные черты растительного покрова на пространстве от хр. Тукурингры до Амура // Бот. журн., т. 42, № 2.
Сочава В. Б. 1964а. Макет новой карты растительности мира // Геоботаническое картографирование. 1964. М.; Л. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1964.3
Сочава В. Б. 1964б. Растительность [мира]. Карта // Физико-географический атлас мира. М.
Сочава В. Б., В. А. Михеев, В. А. Ряшин. 1965. Обзорное ландшафтное картографирование на основе интеграции элементарных геосистем // Докл. Инст. геогр. Сибири и Дальнего Востока, в. 10.
Сочава В. Б., В. А. Ряшин, А. В. Белов. 1963. Главнейшие природные рубежи в южной части Восточной Сибири // Докл. Инст. геогр. Сибири и Дальнего Востока, в. 4.
Сукачев В. Н. 1912а. Растительность верхней части бассейна р. Тунгира Олекминского округа Якутской обл. (фитосоциологический очерк) // Тр. Амурск. эксп., 16. (Бот. исслед. 1910, в. 1).
Сукачев В. Н. 1912б. Нерчинские степи // Предварительный отчет об организации и исполнении работ по исследованию почв Азиатской России в 1911 г. СПб.
Сукачев В. Н. 1913. Бассейн р. Верхней Ангары. (Общий очерк) // Предварительный отчет об организации и исполнении работ по исследованию почв Азиатской России в 1912 г. СПб.
Сукачев В. Н. и Г. И. Поплавская. 1914. Ботанические исследования северного побережья Байкала в 1914 г // Изв. АН, сер. 6, т. 8, № 17.
Тюлина Л. Н. 1948. Материалы по высокогорной растительности Баргузинского хребта // Землеведение, нов. сер., 2 (42).
Тюлина Л. Н. 1949. Очерк растительности Баргузинского заповедника // Научн.-метод. зап. Главн. упр. по заповед., вып. 12.
Тюлина Л. Н. 1950. Из истории растительного покрова северо-восточного побережья Байкала // Проблемы физ. геогр., 15.
Тюлина Л. Н. 1954. Лиственничные леса северо-восточного побережья Байкала и западного склона Баргузинского хребта // Тр. Бот. инст. АН СССР, сер. 3, геобот., в. 9.
Юнатов А. А. 1950. Основные черты растительного покрова Монгольской Народной Республики // Тр. Монгольск. комиссии АН СССР, 39.
