CC BY
29А. В. БЕЛОВ
КАРТА РАСТИТЕЛЬНОСТИ ЮГА ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ ПРИНЦИПЫ И МЕТОДЫ СОСТАВЛЕНИЯ
Картографическое обобщение в виде обзорной мелкомасштабной карты является одним из важных этапов в изучении растительного покрова обширных регионов. Это продукт сложного синтеза накопленных к этому времени разрозненных аналитических данных о флористическом составе, ценотическом разнообразии, топологических особенностях, генезисе, динамике растительных сообществ этих территорий, т. е. отражение наших сегодняшних представлений о растительном покрове исследуемого ре-
гиона. С другой стороны, такая карта вносит новую пространственную концепцию в наши представления, так как на ее основе возможен переход к качественно новому этапу изучения растительного покрова — исследованию его пространственной структуры.
Прикладная ценность обзорных мелкомасштабных карт несомненна. Они дают необходимую информацию для разработки дальних прогнозов комплексного природопользования, включающих в себя и решение вопросов, связанных с охраной природы. Особенно актуально создание таких карт для обширных районов Сибири с огромными потенциальными растительными ресурсами, освоение которых — дело ближайшего будущего.
Целесообразность создания таких карт, отражающих картину современного состояния растительного покрова обширных регионов, была подчеркнута на совещании, посвященном обзорному картографированию, состоявшемся в Ленинграде в 1967 г. Эти карты рассматривались как этапы составления единой «Карты растительности СССР» м. 1:2 500 000. При работе над ними происходит уточнение на конкретном материале отдельных принципиальных и методических положений.
Одной из таких региональных карт является «Карта растительности юга Восточной Сибири», выполненная в Институте географии Сибири и Дальнего Востока СО АН СССР.
Над созданием карты трудился большой коллектив специалистов Института и других учреждений Иркутска и Новосибирска под общим руководством акад. В. Б. Сочавы. В авторский коллектив входили А. В. Белов, А. В. Гаращенко, В. М. Кротова, В. А. Ряшин (Институт географии Сибири и Дальнего Востока СО АН СССР), Е. И. Лапшина (Центральный Сибирский ботанический сад СО АН СССР), Г. А. Пешкова (Сибирский институт физиологии и биологии растений СО АН СССР) и М. В. Фролова (Иркутский государственный университет). Кроме них в составлении карты своими материалами и ценными советами принимали участие Н. А. Епова (Иркутский государственный университет), Л. И. Малышев (Сибирский институт физиологии и биологии растений СО АН СССР), Л. Н. Тюлина (Лимнологический институт СО АН СССР) и Р. П. Щелкунова (Якутская землеустроительная экспедиция Рос-гипрозема).
Разработка цветовой шкалы и красочное оформление авторского оригинала выполнены сотрудниками Лаборатории картографии Института географии Сибири и Дальнего Востока СО АН СССР Н. Г. Богоявленской, В. М. Кротовой, Л. С. Тимирбаевой и В. Д. Махно. Редактор карты А. В. Белов.
Методика составления мелкомасштабных карт, подобных «Карте растительности юга Восточной Сибири», выработалась в практике обзорного картографирования растительности (Исаченко, 1962; Грибова и Карпенко, 1964; Белов, 1969). В процессе работы над ними всегда можно выделить два-три этапа. Наметились они и при создании «Карты растительности юга Восточной Сибири».
На первом этапе основное внимание уделялось сбору и обработке различных литературных и картографических материалов по растительности картируемого региона. Объем информации, полученной из этих источников, очень велик, так как только опубликованная литература, содержащая сведения по флористическому составу, ценотической структуре лесных, луговых, болотных, степных и высокогорных сообществ разных районов, по истории флоры и растительности, по динамике растительности, насчитывает более 350 наименований.
Для получения общего представления о характере растительности юга Восточной Сибири, а также выявления географических связей раститель-
2 Геоботаническое картографирование, 1973
17
ности большую роль сыграли геоботаническая карта СССР м. 1:4 000 000, карта лесов СССР м. 1:2 500 000, карта растительности Иркутской области м. 1:4 000 000, карта растительности Забайкалья м. 1:3 500 000 и другие мелкомасштабные карты.
Все эти материалы в разной степени были использованы нами при разработке предварительной легенды. Первоначально она представляла собой несистематизированный список встречающихся в литературе ассоциаций. В него были внесены, кроме широко распространенных, и сообщества, занимающие небольшие площади или встречающиеся довольно редко, но интересные по структуре или флористическому составу. В дальнейшем этот список подвергся классификационной перестройке, в результате чего и была получена предварительная рабочая легенда. Она включала более 200 наименований ассоциаций и их групп, сведенных в различные классификационные объединения с учетом общности их генезиса и структурно-флористических черт, обусловленных проявлениями зональных и провинциальных особенностей природы.
Уточнение и доработка составленной рабочей легенды продолжались в экспедиционных исследованиях, которые проводились членами авторского коллектива. Эти натурные исследования растительности представляют собой важный самостоятельный этап картосоставления. Первоначально они проходили разрозненно и по другим темам, однако начиная примерно с 1960 г. они постепенно приобрели целенаправленный характер и осуществлялись, по крайней мере для лесной территории, по единой методике. На заранее выбранном типичном участке — ключе — проводилось сопряженное описание растительных сообществ, почв, рельефа по профилям, которые закладывались так, чтобы получить по возможности полный эколого-ценотический спектр растительных ассоциаций этого участка. Особое внимание уделялось динамике растительности.
Такие участки — ключи — соединялись пешеходными или лодочными маршрутами рекогносцировочного характера. Наземные исследования часто сочетались с аэровизуальными обследованиями растительности этих регионов.
За период с 1960 по 1969 г. только сотрудниками Института географии Сибири и Дальнего Востока СО АН СССР такие полевые исследования были проведены в Восточном Саяне (А. В. Белов, В. А. Ряшин),. в районах Верхней Лены (А. В. Белов, В. А. Ряшин, А. В. Гаращенко), в Среднем и Нижнем Приангарье (А. В. Белов, В. А. Ряшин), на предгорных равнинах Восточного Саяна (А. В. Белов), на Байкало-Патом-ском нагорье (В. А. Ряшин, А. В. Гаращенко), в Чарской котловине (А. В. Гаращенко), в бассейне р. Селенги (В. М. Кротова), в Эвенкин и на севере Иркутской области (А. В. Белов, В. А. Ряшин). Сотрудниками других учреждений исследовался растительный покров Енисейского кряжа и Канско-Рыбинской депрессии (Е. И. Лапшина) и районов Лено-Витимского междуречья (М. В. Фролова). Полевые наблюдения в степных сообществах Предбайкалья и Забайкалья проводила Г. А. Пешкова.
Все эти исследования позволили получить необходимую информацию об экотопических и динамических связях растительных сообществ, которая впоследствии была использована при классификации.
На следующем, собственно картосоставительском этап е, когда составлялась специальная нагрузка карты согласно разработанной легенде и подготовленной основе, главное внимание уделялось крупно- и среднемасштабным картам и планам. Они являются основным источником фактических сведений о растительности, необходимых для составления карты. Крупно- и среднемасштабные геоботанические карты исследованной территории практически отсутствуют, поэтому в основном
использовались данные наземного лесоустройства и аэротаксации (крупномасштабные и обобщенные среднемасштабные планы лесонасаждений и таксационные характеристики к ним), полученные в разные годы.
Из материалов наземного лесоустройства мы принимали во внимание сведения о составе и структуре всех ярусов сообществ, данные о характере и структуре подроста, на основании которых делались выводы о генезисе того или иного сообщества, направлении динамических процессов в нем. Полученные данные после соответствующей интерпретации согласно разработанной легенде нашли свое отражение на карте.
Материалами наземного лесоустройства обеспечена не вся картируемая территория. Они отсутствуют в слабо освоенных северных и горных районах, растительность которых не представляет промышленной ценности или не эксплуатируется из-за природоохранных или экономических соображений. Здесь нами использовались материалы аэротаксации. Неоценимую помощь в интерпретации аэротаксационных сведений оказали средне- и крупномасштабные гипсометрические, геологические и геоморфологические карты.
Картографическое обобщение полученных сведений осуществлялось для части районов на топографической основе среднего масштаба, а затем спецнагрузка генерализовалась до мелкого масштаба и переносилась на соответствующую основу. Для другой части районов составление спецнагрузки проводилось непосредственно на топографической основе мелкого масштаба, но при этом постоянно использовались средне- или крупномасштабные гипсометрические карты для уточнения и привязки наносимого на карту номера легенды.
Перенесение спецнагрузки с крупномасштабных лесотаксационных планов на промежуточную основу среднего масштаба или непосредственно на основу мелкого масштаба сопровождалось геометрической и смысловой (Карпенко, 1960; Исаченко, 1962) генерализацией. В основном она осуществлялась путем перехода от низших таксономических единиц к высшим. При этом опускались мелкие выделы сообществ, не имеющих большой ценности в раскрытии пространственной структуры растительного покрова. Если же мелкие по площади сообщества образовывали с доминирующими в этом районе сообществами закономерные сочетания, отражающие комплексный характер растительности, обусловленный неоднородностью ландшафта, или были связаны с проявлением спонтанной динамики, генерализация проходила по линии вычленения в легенде сложных номеров — сочетаний (Исаченко, 1962). Это особенно характерно для переходных районов на границах зон, подзон и высотных поясов растительности, где по соответствующим местообитаниям происходит взаимное проникновение сообществ каждой из них (см. №№ 10, 12, 80, 81 и др. легенды).
Таким образом, в процессе составления карты рабочая легенда претерпевает существенные изменения, прежде чем появится ее окончательный вариант. Остановимся на некоторых теоретических вопросах классификации растительности, созданной нами.
Классификация растительных сообществ исследуемого региона является одним из важнейших этапов картографирования. На ее основе создается легенда карты. Естественно, что от выбора принципов, которые будут положены в основу классификации, зависит информационная емкость легенды и характер создаваемой карты.
Как известно, картографирование является методом исследования растительности, в процессе которого создается графическая (собственно карта) и словесная (легенда к ней) модели ее. Характер создаваемой модели зависит от цели исследования, так как растительный покров любого региона представляет собой слишком сложную систему (множество мно-
2*
19
жеств) с бесконечным количеством параметров, чтобы можно было получить полную аналоговую модель. Цель, назначение модели детерминируют отбор признаков (свойств) фитоценозов, необходимых для дальнейшей классификации.
С другой стороны, создавая классификацию растительности, следует всегда помнить, что она предназначается для картографических целей (Сочава, 1962; Белов, 1967). Это определяет специфику создаваемой классификационной системы.
«Карта растительности юга Восточной Сибири» была задумана как региональная типологическая мелкомасштабная геоботаническая карта. По классификации, разработанной В. Б. Сочавой (1962, стр. 6), она относится к типу универсальных мелкомасштабных формационных карт, которые «имеют назначение показать распределение по земной поверхности подразделений растительного покрова, сложившихся в процессе ето исторического формирования, а также все те изменения, которым они подвергались под влиянием деятельности человека и других внешних агентов. Легенда универсальных карт строится на основе классификации, отражающей совокупность (разрядка моя — А. Б.) признаков растительности, а также интимные экологические и более общие географические связи растительных сообществ».
Первичным подразделением растительности, с которым исследователь имеет дело при картографировании, в том числе и при обзорном мелкомасштабном, является фитоценоз. Фитоценоз — это большая сложная самоорганизующаяся динамическая система (Александрова, 1961) с множеством показателей, характеризующих ее как единство с упорядоченной в пространстве и во времени компонентно-функциональной структурой. Основное внимание уделяется отбору из этого множества таких признаков фитоценоза, которые раскрывают особенности его компонентной структуры, если рассматривать последнюю как интегральный показатель его ценотических и экотопических связей. Такими признаками являются флористический состав сообществ, его ярусное расчленение, структура ярусов, доминирование определенных видов в каждом из ярусов, дифференциальные виды. Данные этого структурно-флористического анализа ложатся в основу дальнейшей классификации.
Структуру фитоценоза нельзя рассматривать вне ее движения, вне времени (Сочава, 1968). При картографировании приходится иметь дело с громадным структурно-ценотическим разнообразием сообществ, являющимся отражением динамики растительности: различных сезонных и погодичных флуктуаций, дигрессий и демутаций антропогенного и спонтанного характера, смен, связанных с изменением возрастной структуры популяции вида-доминанта и т. д. Через эти неогенетические динамические проявления реализуются и более длительные вековые смены фило-ценогенетического характера.
Этот метод структурно-динамического анализа был применен нами при классификации растительности юга Восточной Сибири. Сама классификация производилась на ландшафтно-экологическон основе. Конкретные фитоценозы с учетом общности их структурно-флористических черт, а также характера динамических проявлений объединялись нами в ассоциации, группы ассоциаций и классы ассоциаций. Последние являются основными картографируемыми единицами на нашей карте.
По объему выделенные категории растительного покрова (фптоцено-меры) понимаются нами широко, как инвариантная структура и сопряженные с ней переменные структуры, отражающие различные ее динамические состояния (Сочава, 1968). Все переменные структуры показать на мелкомасштабной карте не представляется возможным, но часть структур, отражающих главные динамические процессы, должна найти
свое отображение на карте. Сосредоточение же внимания только на инвариантных структурах приведет к созданию менее информационноемких карт — карт восстановленной растительности.
«Динамика фитоценозов» (Сукачев, 1942) учитывалась нами при выделении инвариантных структур ассоциаций, но отражения на карте она не нашла. Переменные же структуры ассоциаций, указывающие на прохождение определенных стадий частных смен (Александрова, 1969), главным образом восстановительных смен антропогенного характера, было решено типизировать на основе структурно-динамической и флористической общности в восстановительные серии. Выделенные восстановительные серии подчинялись типам коренных сообществ и вместе с ними образовывали определенную динамическую систему. Нанесение их на карту обеспечивает совмещенный показ на ней восстановленной и современной растительности.
В тех случаях, когда данные о динамической связи сообществ отсутствуют, как например для ассоциаций степного и горнотундрового типов, все они рассматриваются как коренные.
Особое место занимают длительнопроизводные сообщества, возникающие на месте коренной растительности в результате интенсивного или многократного экзогенного (как правило, антропогенного характера) воздействия на нее. Образование их сопровождается трансформацией всего физико-географического комплекса. Такие сообщества устойчивы, и развитие их протекает по особой линии. Они не возвращаются к коренным структурам даже при снятии экзогенного воздействия (Сочава, 1961, 1962, 1963). П. Д. Ярошенко (1961) относил их к «узловым вторичным сообществам», а В. Н. Сукачев (1930) предлагал называть «устойчиво производными». Систематизация таких сообществ проводилась нами независимо от коренных «на основе их структурных особенностей, сопоставленных с экологическим режимом» (Сочава, 1962, стр. 16), но с обязательным указанием на их производный характер (см. №№ 36, 42, 48 и др. легенды).
Группы и классы ассоциаций коренных и устойчиво производных сообществ и их восстановительные серии объединялись нами в субформации и формации на основе сходства состава и строения эдификаторного яруса устойчивых структур ассоциаций. Таким образом, эти фитоцено-меры понимаются нами широко.
Дальнейшая классификация растительности юга Восточной Сибири проводилась нами на ландшафтно-экологической основе с учетом структурно-флористических особенностей таксонов, обусловленных спецификой зональных и провинциальных проявлений природы, а также их регионально-типологической и генетической общности. Принципы создания такой многомерной и многоступенчатой классификации разработаны В. Б. Сочавой (1957, 1961, 1964).
На основе проведенной классификации была построена легенда «Карты растительности юга Восточной Сибири». Полного соответствия между легендой и классификационной системой при этом не было достигнуто. Генерализация в основном проводилась из-за невозможности отражения в заданном масштабе на карте того или иного таксона растительности. Кроме того, использованные при картосоставлении материалы не всегда позволяли проследить распространение этих таксонов по всей исследуемой территории.
Анализ структуры легенды «Карты растительности юга Восточной Сибири», полный текст которой приводится ниже, поможет понять принципы, которыми мы руководствовались при ее создании.
Растительный покров исследуемой территории представляет собой очень сложное гетерогенное образование, обусловленное ландшафтной
неоднородностью этого региона. Достаточно сказать, что здесь проходят рубежи шести физико-географических областей (Сочава, Тимофеев, 1968): Среднесибирской, Южносибирской, Байкало-Джугджурской, Цент-ральноазиатской, Центральноякутской и Амуро-Сахалинской, каждая из которых имеет свои орографические, климатические и палеоисторические особенности, определяющие развитие растительности, ее пространственную дифференциацию (подзональную, высотно-поясную структуры), флористический состав, характер динамических процессов и т. д. В его сложении участвуют леса (темнохвойная тайга, сосновые, лиственничные и мелколиственные леса субнеморального, бореального и суббореального облика), степи (злаковые и травяные), высокогорные группировки тундрового и альпийского типов, луговые, болотные и кустарниковые ассоциации.
Высшая таксономическая единица — тип растительности (Сочава, 1964).1 Для растительности исследуемого региона нами выделены четыре типа — бореальный (таежный), степной, тундровый и альпийский. Два последних типа в легенде объединены в раздел «гольцовая растительность». Каждый из них содержит большое количество формаций разной структуры и генезиса, но близких по составу биоморф.
Следующая ступень легенды — фратрии классов формаций, объединяющие генетически близкие формации. Фратрии выделяются в пределах типа растительности. Для бореального типа установлены Урало-Сибирская, Ангаридская и Берингийская фратрии, для сообществ степного типа — Заволжско-Казахстанская и Монголо-Китайская, для тундровых сообществ — горно-тундровая, а для альпийских — Алтае-Тяныпанская.
Формации, объединяемые во фратрии, несут в себе определенную информацию о характере вековых смен растительности на этой территории. Они являются как бы этапами становления этих крупных таксономических подразделений растительности, этапами филоценогепеза, так как в их структуре имеются элементы, отражающие связь с растительностью прошлых эпох (например, субнеморальная осиново-пихтовая чернёвая тайга), а также черты будущего (например, парковые пихтовые редколесья с кедровым стлаником) (Белов, 1970).
Развитие и становление таких больших объединений, как фратрия, сообщества которой занимают огромные территории, нельзя понять в отрыве от самих территорий. Так, формации Урало-Сибирской фратрии широко развиты на равнинах и плато Средней Сибири, в горах Южной Сибири, а сообщества Ангаридской фратрии доминируют в растительности Байкало-Джугджурской, Центральноякутской и отчасти Среднесибирской и Амуро-Сахалинской областей. В соответствии с ландшафтными особенностями этих природных областей можно наблюдать определенные отличия в структурно-флористических, динамических и других чертах растительных сообществ, образующих растительный покров каждой из них. Эти отличительные признаки послужили основанием для выделения регионально-типологических групп формаций в каждой фратрии, являющихся следующей таксономической ступенью легенды. Они имеют также и генетический смысл.
Сообщества горнотундровой фратрии представлены на территории юга Восточной Сибири двумя региональными группами формаций — Южносибирской, территориально и генетически связанной с высокогорьями Западного и Восточного Саяна и Хамар-Дабана, и Байкало-Джугджурской, господствующей в гольцах Станового нагорья.
1 Здесь и ниже объем высших таксономических единиц принимается нами согласно определениям, данным В. Б. Сочавой (1957, 1964).
Альпийская растительность в горах юга Восточной Сибири представлена одной Южносибирской группой формаций. Альпинотипные и суб-альпинотипные луга этой группы встречаются в высокогорьях Восточного и Западного Саяна, а также в высокогорьях прибайкальских хребтов.
Лесные формации доминируют в растительности юга Восточной Сибири. Они широко распространены на территории всех шести физико-географических областей. В соответствии с этим для каждой фратрии нами были выделены региональные группы лесных формаций: для Урало-Сибирской фратрии — Южносибирская и Среднесибирская группы, для Ангаридской фратрии — Центральносибирская, Байкало-Джугджурская и Амуро-Сахалинская группы, а для Берингийской фратрии — одна Байкало-Джугджурская. Для каждой из этих региональных групп характерен свой набор типов лесных сообществ (см. легенду).
Степные сообщества Заволжско-Казахстанской фратрии представлены одной Среднесибирской региональной группой формаций, а для сообществ Монголо-Китайской фратрии выделены три группы — Южносибирские формации, связанные с межгорными котловинами байкальского типа, Центральноазиатские формации, развитые на высоких плато Забайкалья, и Амуро-Сахалинские формации, заходящие с востока.
В пределах региональных групп формаций основные картируемые таксоны легенды объединяются на основе общности структурных признаков, являющихся отражением зональной структуры для равнинной растительности и высотно-поясной — для горной. Для равнин выделены северо-, средне-, южно- и подтаежные леса. Самостоятельную группу образуют ерники, болота и луга. Для горной растительности показапы подгольцовые редколесья, горнотаежные леса, подгорно-котловинные леса, горные лесостепные комплексы.
Каждая из этих зонально-типологических и поясно-типологических групп характеризуется в легенде набором групп или классов ассоциаций, являющихся, как уже говорилось выше, основной картографируемой единицей. Всего легенда содержит около 150 выделов, включая и восстановительные серии.
На «Карте растительности юга Восточной Сибири» имеются дополнительные карты-врезки, выполненные в м. 1:8 ООО ООО. Это карта границ распространения растений, фитоклиматическая и гипсометрическая карты. На первой карте показано распространение основных древесных и кустарниковых видов, принимающих участие в формировании структуры растительного покрова юга Восточной Сибири. Виды растений объединены в группы по флорогенетической общности. Выделены Урало-Сибирская (Abies sibirica Ledeb., Picea obovata Ledeb., Pinus sibirica Mayr.), Ангаридская (Larix daliurica Turcz., Betula exilis Sukacz.), Берингий-ская (Picea ajanensis Fisch., Pinus pumila Rgl.) и неморальная (Quer-cus mongolica L., Betula dahurica Pall.) группы.
Фитоклиматическая карта представляет собой образец совмещенного показа фенологических фаз, являющихся индикаторами определенных моментов сезонной ритмики природы — разгара весны (зацветание черемухи) и начала осени (пожелтение березы). В совокупности оба показателя дают представление о продолжительности безморозного периода. К этим срокам приурочены основные виды сельскохозяйственных работ в этом регионе.
Гипсометрическая карта выполнена с окраской по ступеням рельефа. На ней нанесены названия основных орографических структур и даны абсолютные отметки. Основная цель этой карты состоит в том, чтобы дать общее представление об орографических особенностях юга Восточной Сибири и тем самым облегчить анализ основной карты.
ЛЕГЕНДА КАРТЫ РАСТИТЕЛЬНОСТИ ЮГА ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ Гольцовая растительность Фратрия горнотундровых формаций
Южносибирские формации
1. Каменистые тундры с накипными лишайниками и фрагментами несомкнутых
группировок (Saussurea Pricei Simps., Senecio Turczaninovii DC., Smelouskia aspleniifolia Turcz.).
2. Мохово-лишайниковые тундры (Aulacomnium turgidum Schwaegr., Dicranum elon-
gatum Schleich., Cetraria cucullata Ach.), местами в сочетании с альпинотип-ными луговинами.
3. Кустарниковые (Betula rotundifolia Spach, Rhododendron parvifolium Adamr
Salix glauca L.) тундры, местами в сочетании с мохово-лишайниковыми тундрами.
4. Дриадово (Dryas oxyodonta Juz., D. punctata Juz.)-лишайниковые тундры.
Байкало-Джугджурские формации
5. Каменистые тундры с господством накипных лишайников и фрагментами не-
сомкнутых группировок [Cassiope ericoides (Pall.) D. Don, Empetrum nigrum L.y Salix cuneata Turcz.], часто в сочетании с лишайниковыми и дриадовыми (Dryas punctata Juz.) тундрами и альпинотипными луговинами.
6. Кустарничково [Ledum decumbens (Ait.) Small., Rhododendron aureum Georgi,
Cassiope ericoides (Pall.) D. Don, Salix fumosa Turcz., S. berberifolia Pall.]-мохово-лишайниковые тундры в сочетании с нивальными луговинами, высокогорными болотцами (Carex ensifolia Turcz. ex Bess.) или зарослями кедрового стланика.
7. Олуговелые тундры [Festuca ovina L., Lycopodium alpinum L., Hierochloe alpina
(Liljebl.) Roem. et Schult.], местами в сочетании с пустошными лугами (Апе-тпопе sibirica L., Vaccinium myrtillus L., Oxytropis Kusnetzovii Kryl.), a местами с зарослями кедровника и ерника (Betula Middendorfii Trautv. et Mey.).
Алтае-Тяныпанская фратрия альпийских формаций
Южносибирские формации
8. Альпинотипные (Trollius altaicus С. A. Mey., Aquilegia glandulosa Fisch. ex Link)
и субальпинотипные луга (Géranium albiflorum Ledeb., Saussurea latifolia Ledeb.) в сочетании с зарослями кустарников (Betula rotundifolia Spach, Alnus fruticosa Rupr., Salix glauca L.).
9. Остепненные кобрезиевые [Cobresia Bellardii (Ail.) Degl., C. simpliciuscula
(Wahl.) Maack, Ptilagrostis mongolica (Turcz.) Griseb.] и овсяницевые (Festuca. supina Schur., F. ovina L.) луга.
Таежная (бореальная) растительность Урало-Сибирская фратрия формаций
Южносибирские формации А. Подгольцовые редколесные.
I. Лиственничные (Larix sibirica Ledeb.) редколесья.
10. Лиственничные кустарниково (Betula rotundifolia Spach, Rhododendron parvifo-
lium Adam)-мохово-лишайниковые редколесья, нередко в сочетании с кустарниковыми и мохово-лишайниковыми тундрами.
II. Темнохвойные [Pinus sibirica (Rupr.) May г., Abies sibirica
Ledeb.] редколесья.
11. Кедровые кустарниково (Betula rotundifolia Spach, Alnus fruticosa Rupr., Rhodo-
dendron aureum Georgi)-мохово-лишайниковые редколесья, часто в сочетании с зарослями кустарников.
12. Пихтовые, местами с каменной березой (Betula Ermanii Cham.) высокотравные
с золотистым рододендроном и кедровым стлаником редколесья, часто в сочетании с субальпинотипными лугами.
Б. Горнотаежные.
III. Т е м н о х в о й н ы е [Abies sibirica Ledeb., Pinus sibirica (Rupr.)
May г., Picea obovata Ledeb.] леса.
13. Пихтовые с примесью осины и ели папоротниково-крупнотравные чернёвые леса. 13а. Осиновая крупнотравная восстановительная серия.
14. Кедрово-пихтовые чернично-травяно-зеленомошные леса.
14а. Осиново-березовая травяно-зеленомошная восстановительная серия. 146. Березово-осиновая травяно-зеленомошная восстановительная серия.
15. Комплекс пихтово-тополевых (Populus suaveolens Fisch.) и елово-пихтовых круп-
нотравных лесов речных долин.
16. Пихтово-кедровые чернично-мелкотравно-зеленомошные, местами с баданом
[Bergenia crassifolia (L.) Fritsch.] леса. 16a. Лиственнично-сосновая чернично-зеленомошная восстановительная серия. 166. Сосново-лиственничная чернично-зеленомошная восстановительная серия. 16в. Осиново-березовая чернично-травяно-зеленомошная восстановительная серия.
17. Пихтово-кедровые кедровостланиковые [Pinus pumila (Pall.) Rgl.] баданово-чер-
нично-зеленомошные леса.
18. Кедровые рододендроновые (Rhododendron aureum Georgi) чернично-бруснично-
зеленомошные, часто с баданом леса.
19. Кедровые с примесью ели и лиственницы багульниково-бруснично-зеленомошные
леса, местами в сочетании с бадановыми кедрачами. 19а. Березовая кустарничково-зеленомошная восстановительная серия. 196. Лиственничная кустарничково-зеленомошная восстановительная серия.
20. Еловые и лиственнично-еловые, местами с тополем (Populus suaveolens Fisch.,.
P. laurifolia Ledeb.) травяно-кустарничковые леса речных долин.
IV. Лиственничные (Larix sibirica Ledeb.) и сосновые (Pinus
silvestris L.) леса.
21. Лиственничные кустарниково (Rhododendron parvifolium Adam, Betula rotundi-
jolia Spach)-моховые леса.
22. Кедрово-лиственничные и лиственничные бруснично-багульниковые леса.
23. Лиственничные и сосново-лиственничные рододендроновые (Rhododendron dahu-
ricum L., Rh. Ledebouri Pojark.) багульниково-бруснично-зеленомошные леса. 23a. Березовая рододендроновая бруснично-травяная восстановительная серия.
24. Сосновые и лиственнично-сосновые травяно-кустарниковые [Rhododendron da-
huricum L., Alnus glutipes Jarm., Caragana pygmaea (L.) DC.] леса. 24a. Березовая травяно-кустарниковая восстановительная серия.
В. Подгорно-котловинные.
V. Лиственничные (Larix sibirica Ledeb.) и сосновые (Pinus
silvestris L.) леса.
25. Лиственничные и сосново-лиственничные вейниково-разнотравные леса, местами
в сочетании с остепненными травяными лиственничниками и участками степей. 25а. Березовая вейниково-разнотравная восстановительная серия.
26. Сосновые травяно-кустарниковые остепненные леса, часто в сочетании со степ-
ными формациями и участками развеваемых песков.
27. Сосновые бруснично-толокнянковые леса, часто с лишайниковым покровом.
Среднесибирские формации А. Подгольцовые редколесные.
I. Еловые (Picea obovata Ledeb.) редколесья.
28. Еловые мохово-лишайниковые редколесья с подлеском из кедрового стланика
и золотистого рододендрона (Rhododendron aureum Georgi).
Б. Горнотаежные.
II. Темнохвойные (Abies sibirica Ledeb., Pinus sibirica May г.,
Picea obovata Ledeb.) леса.
29. Кедрово-пихтовые кустарничково (Vaccinium vitis-idaea L., V. myrtillus L.)-
мелкотравно-зеленомошные леса. 29a. Сосновая кустарничково-травяно-зеленомошная восстановительная серия. 296. Сосново-лиственничная (Larix sibirica Ledeb.) кустарничково-травяно-зеле-
номошная восстановительная серия. 29в. Осиново-березовая травяно-зеленомошная восстановительная серия. 29г. Березово-осиновая травяно-зеленомошная восстановительная серия.
30. Пихтово-кедровые кустарничково-мелкотравно-зеленомошные, местами в соче-
тании с крупнотравными леса. 30а. Сосново-лиственничная (Larix sibirica Ledeb.) кустарничково-травяно-зеле-
номошная восстановительная серия. 306. Березовая травяно-зеленомошная восстановительная серия.
31. Елово-кедровые, часто с примесью пихты и лиственницы кустарничково (Vacci-
nium myrtillus L., Ledum palustre L.)-зеленомошные с таежным мелкотравьем леса.
31а. Лиственнично-сосновая травяно-кустарничково-зеленомошная восстановительная серия.
316. Сосново-лиственничная (Larix sibirica Ledeb.) травяно-кустарничково-зеле-
номошная восстановительная серия. 31в. Березовая травяно-кустарничково-зеленомошная восстановительная серия.
32. Лиственнично-елово-кедровые кустарничково (Vaccinium uliginosum L., Ledum
palustre L.)-моховые леса.
33. Елово-кедровые кедровостланиковые кустар*шчково-мохово-лишайниковые леса.
34. Еловые с примесью пихты, кедра, лиственн^ды, а местами тополя кустарнико-
вые травяно-зеленомошные леса речных долин.
III. Лиственничные (Larix sibirica Ledeb.) леса.
35. Лиственничные с примесью кедра и ели кустарничково (Ledum palustre L., Vac-
cinium uliginosum L.)-моховые леса, местами в сочетании с лиственничниками ерниковыми (Betula fruticosa Pall.). 35а. Березовая кустарничково-моховая восстановительная серия.
36. Лиственничные и сосново-лиственничные бруснично-разнотравные, частично
устойчивопроизводные леса.
В. Подтаежные (подгорные).
IV. Сосновые и лиственнично-сосновые (Pi nus silvestris L.)
леса.
37. Сосновые остепненные травяные леса, местами в сочетании со степными фор-
мациями.
38. Сосновые и лиственнично-сосновые рододендроновые (Rhododendron dahuri-
сит L.) бруснично-травяные, местами бруснично-толокнянковые леса.
39. Сосновые и лиственнично-сосновые травяно-брусничные леса в сочетании с сос-
новыми и лиственнично-сосновыми злаково [Brachypodium pinnatum (L.) Beauv., Calamagrostis arundinacea (L.) Roth]-разнотравными лесами. 39a. Березовая травяно-злаковая восстановительная серия.
40. Сосновые и лиственнично-сосновые бруснично-разнотравные, часто с багульни-
ком, голубикой и подлеском из ольховника (Alnus fruticosa Rupr.) леса. 40а. Осиново-березовая разнотравная восстановительная серия.
41. Сосновые и лиственнично-сосновые орляково [Pteridium aquilinum (L.) Kuhn]-
крупнотравные леса.
42. Оснново-березовые орляково [Pteridium aquilinum (L.) Kuhn]-разнотравные
устойчивопроизводные леса.
Г. Южнотаежные.
V. Темнохвойные [Abies sibirica Ledeb., Picea obovata Le-
deb., P i n u s sibirica (Rupr.) M a y г.] леса.
43. Елово-пихтовые травяно-зеленомошные леса.
43а. Лиственнично-сосновая травяно-зеленомошная восстановительная серия. 436. Сосново-лиственничная (Larix sibirica Ledeb.) травяно-зеленомошная восстановительная серия. 43в. Осиново-березовая травяно-зеленомошная восстановительная серия. 43г. Березово-осиновая травяно-зеленомошная восстановительная серия.
44. Кедрово-еловые зеленомошные с таежным мелкотравьем леса.
44а. Лиственнично-сосновая голубично-травяно-зеленомошная восстановительная серия.
446. Сосново-лиственничная (Larix sibirica Ledeb.) голубично-травяно-зеленомошная восстановительная серия. 44в. Березовая кустарничково (Vaccinium uliginosum L.)-зeлeнoмoшнaя восстановительная серия.
45. Еловые с примесью лиственницы и кедра травяно-зеленомошные леса в сочетании
с производными на их месте березовыми и лиственничными лесами и болотами.
46. Лиственнично-еловые с кедром и сосной кустарничково-моховые леса, местами
в сочетании с травяно-зеленомошными ельниками и болотами.
VI. С о с н о в ы е (Pinis silvestris L.) и лиственничные (Larix si-
birica Ledeb.) леса.
47. Лиственничные и сосново-лиственничные травяные устойчивопроизводные леса.
48. Сосновые и лиственнично-сосновые травяные устойчивопроизводные леса. 48а. Осиново-березовая травяная восстановительная серия.
Д. Среднетаежные.
VII. Л и с т в е н н и ч н ы е (Larix sibirica Ledeb.) и сосновые (Pinus
silvestris L.) леса.
49. Сосновые бруснично-толокнянково-лишайниковые леса.
50. Лиственнично-сосновые, иногда с примесью темнохвойных пород брусничдо-мел-
котравно-зеленомошные леса.
51. Сосновые и лиственнично-сосновые кустарничково (Vaccinium uliginosum L.)-3e-
леномошные леса.
51а. Березовая голубично-травяно-зеленомошная восстановительная серия.
52. Сосново-лиственничные, изредка с примесью темнохвойных пород бруснично-
мелкотравно-зеленомошные леса.
53. Сосново-лиственничные кустарничково (Vaccinium uliginosum Ь.)-зеленомошные
леса.
53а. Березовая голубично-травяно-зеленомошная восстановительная серия.
54. Елово-лиственничные бруснично-багульниково-моховые леса.
Е. Ерники, болота и луга.
55. Ерниковые (Betula humilis Schrank, В. exilis Sukacz.) заросли, часто в сочета-
нии со сфагновыми болотами.
56. Кустарничково-сфагновые болота с сосной и лиственницей в сочетании с ком-
плексными болотами и заболоченными лесами.
57. Кустарничково-осоково-гипновые болота в сочетании с багульниково-моховыми
сосняками и осоковыми лугами (внутренние дельты).
58. Осоковые и осоково-гипновые болота с березой (Betula pubescens Ehrh.), кедром,
елью и лиственницей в сочетании с заболоченными лугами и лесами.
59. Разнотравно-злаковые (Festuca pratensis Huds., Bromus inermis Leyss.) и зла-
ково-осоковые (Carex caespitosa L., C. pallescens L.) луга в сочетании с ивняками и болотами.
Ангаридская фратрия формаций
Центральносибирские формации
А. Северотаежные. х
I. Лиственничные (Larix dahurica Turcz.) леса.
60. Лиственничные, часто с примесью ели кустарничково (Cassandra calyculata
D. Don, Ledum palustre Ь.)-моховые леса. 60а. Лиственнично-березовая кустарничково-моховая восстановительная серия.
61. Лиственничные ерниковые (Betula exilis Sukacz., В. fruticosa Pall.) леса.
Б. Среднетаежные.
II. Лиственничные (Larix dahurica Turcz.) леса.
62. Лиственничные с примесью кедра и ели ольховниковые (Alnus fruticosa Rupr.)
кустарничково-мелкотравно-зеленомошные леса. 62а. Березовая кустарничково-травяно-зеленомошная восстановительная серия.
63. Лиственничные, иногда с примесью сосны ольховниковые (Alnus fruticosa Rupr.)
лимнасово-бруснично-мелкотравные леса.
Байкало -Д жугджурские формации А. Подгольцовые редколееные.
I. Лиственничные (Larix dahurica Turcz.) редколесья.
64. Лиственничные редколесья с кедровым стлаником, березкой Миддендорфа и ме-
стами ольховником (Alnus glutipes Jarm., A. fruticosa Rupr.) мохово-лишайни-ковые.
Б. Горнотаежные.
II. Лиственничные (Larix dahurica Turcz.) и сосновые (Pinus
s i I V е s t г i s L.) леса.
65. Лиственничные, частью редкостойные, преимущественно с подлеском из кедро-
вого стланика [Pinus pumila (Pall.) Rgl.l кустарничково-моховые леса.
66. Лиственничные ерниковые (Betula Middendorfii Trautv. et Mey., В. exilis Sukacz.)
леса и редколесья.
67. Лиственничные, иногда с примесью ели ерниково-ольховниковые (Alnus fruticosa
Rupr., A. glutipes Jarm., Betula Middendorfii Trautv. et Mey.) кустарничково (брусника, багульник)-зеленомошные леса. 67а. Березовая кустарничково-моховая восстановительная серия.
68. Лиственничные с примесью кедра, пихты, ели, с кедровым стлаником и золоти-
стым рододендроном (Rhododendron aureum Georgi) мелкотравно-моховые леса.
69. Лиственничные кустарничково (Vaccinium uliginosum L., Ledum palustre L.)-
моховые леса.
70. Лиственничные ольховниковые (Alnus glutipes Jarm., A. fruticosa Rupr.) брус-
нично-травяные леса.
71. Лиственничные, преимущественно с подлеском из рододендрона даурского (Rho-
dodendron dahuricum L.) леса. 71а. Березовая рододендроновая травяная восстановительная серия.
72. Лиственнично-сосновые, преимущественно с подлеском из рододендрона даур-
ского (Rhododendron dahuricum L.) леса.
73. Лиственнично-сосновые с подлеском из ольховника и кустарниковых береа
(Betula Middendorfii Trautv. et Mey., В. exilis Sukacz.) кустарничково-зелено-мошные леса.
74. Лиственничные заболоченные с подлеском из ерника (Betula frulicosa Pall.r
B. Middendorfii Trautv. et Mey.) леса в сочетании с зарослями ерников и тра-вяно-моховыми болотами.
74а. Березовая кустарниково-моховая восстановительная серия.
75. Лиственнично-еловые и елово-лиственничные (Picea obovata Ledeb.) с чозенией
[Chosenia macrolepis (Turcz.) Кош.] и тополем кустарниково-зеленомошные леса речных долин.
В. Подгорно-котловинные.
III. Лиственничные (Larix dahurica Turcz.) леса.
76. Лиственничные осоково-моховые леса с подлеском из кустарниковых ив (Salir
lanata L., S. pyrolifolia Ledeb.).
IV. Болота, ерники, луга.
77. Ерниковые заросли (Betula fruticosa Pall.) с отдельными лиственницами и бе-
резами (Betula platyphylla Sukacz.), местами в сочетании с травяными болотами и осоково-вейниковьтми лугами.
78. Сфагновые болота в сочетании с ерниковыми (Betula exilis Sukacz.) зарослями.
79. Осоковые (Carex pseudo-curaica Fr. Schmidt, С. wiluica Meinsh., C. enervix
C. A. Mey.) и вейниковые \Calamagrostis Langsdorffii (Link) Trin.] долинные переувлажненные луга, местами в сочетании с ерниковыми и ивовыми зарослями.
Г. Горные лесостепные комплексы.
80. Лиственничные (Larix dahurica Turcz.) леса в сочетании с пижмовыми (Тапа-
cetum sibiricum L.) степями, остепненно-разнотравными лугами [Pulsatilla multifida (Pritz.) Juz., Bupleurum scorzonerifolium Willd.l, а также ивовыми (Salix xerophila Floder.) и ерниковыми (Betula Gmelinii Bge.) зарослями.
81. Березовые (Betula platyphylla Sukacz.) леса в сочетании с пижмовыми степямиг
остепненно-разнотравными [Hemerocallis minor Mill., Pulsatilla multifida (Pritz.) Juz.j лугами, а также кустарниковыми зарослями.
Амуро-Сахалинские формации
А. Южнотаежные.
V. Лиственничные (Larix dahurica Turcz.) и сосновые (Pinus
s i 1 v е s t г i s L.) леса.
82. Лиственничные травяно-кустарничковые, обычно с подлеском леса. 82а. Березовая травяная восстановительная серия.
83. Лиственничные и сосново-лиственничные травяные леса, местами в сочетании
со степными сообществами и рощами даурской березы (Betula dahurica Pall.).
84. Сосновые и лиственнично-сосновые травяно-кустарничковые леса, местами
остепненные.
VI. Березовые (Betula platyphylla Sukacz., В. dahurica Pall.)
леса.
85. Березовые (Betula platyphylla Sukacz.. В. dahurica Pall.) травяные [Carex lan-
ceolata Boott., Pulsatilla multifida (Pritz.) Juz.] леса, местами, в сочетании с фрагментами луговых степей и зарослями кустарников.
Б. Мари.
86. Лиственничные (Larix dahurica Turcz.) травяные и аулакомниево-сфагновые
мари.
Берингийская фратрия формаций
Байкало-Д жугджурские формации А. Горнотаежные и редколесные.
87. Заросли кедрового стланика [Pinus pumila (Pall.) Rgl.] с редкими лиственни-
цами (Larix dahurica Turcz.) и другими древесными породами( в том числе Betula Ermanii Cham.), местами в сочетании с горными тундрами.
88. Еловые (Picea ajanensis Fisch.) кедровостланиковые травяно-моховые леса.
89. Редколесья из березы шерстистой (Betula lanata Vassil.) с подлеском из кедро-
вого стланика и ольховника (Alnus glutipes Jarm.).
Степная растительность
Заволжско-Казахстанская фратрия формаций
Среднесибирские формации
I. Разнотравно-злаковые луговые степи.
90. Богаторазнотравно-злаковые [Stipa pennata L., Festuca valesiaca Schleich, ex
Gaud., Phleum phleoides (L.) Karst.] луговые степи в сочетании с березовыми перелесками, остепненными лугами, пятнами клубничников и зарослями кустарников (Spiraea media F. Schmidt., Cotoneaster melanocarpa Lodd.).
II. Сазовые степи.
91. Комплекс сазовых [Leymus Paboanus (Glaus.) Pilger., Achnaterum splendens
(Trin.) Nevski] степей с галофитными [Plantago Cornuti Gouan., Limonium Gmelinii (Willd.) Kuntze] лугами и участками типчаковых и селитрянопо-лынных степей.
Монголо-Китайская фратрия формаций
Южносибирские формации
I. Разнотравно-злаковые и злаковые степи.
92. Житняковые и ковыльно-житняковые [Agropyron cristatum (L.) Gaertn., Stipa
Krylouii Roshev.] степи в сочетании с тонконоговыми и крупноразнотравными (Serratula centauroides L., Scabiosa comosa Fisch, ex Roem. et Schult.) степями.
93. Типчаковые и мятликовые (Festuca lenensis Drob., Poa botryoides Trin.), иногда
смешанные мелкодерновинно-злаковые степи в сочетании с зарослями степных кустарников.
94. Караганово [Caragana microphylla (Pall.) Lam., С. pygmaea (L.) DG.J-волосне-
цово-житняковые [Agropyron Michnoi Roshev., Leymus secalinus (Georgi) Tzvel.] степи в сочетании с тимьяновыми и типчаковыми сообществами, а также участками подвижных песков и ильмовых рощ (Ulmus pumila L.).
95. Полынные (Artemisia frígida Willd.) и низкоразнотравные [Chamaerhodos altaica
(Laxm.) Bge., Arctogeron gramineum (L.) DC., Arenaria capillaris Poir.] лито-фильные степи, часто в сочетании с типчаковыми и мелкодерновинно-злако-выми сообществами.
II. Луга.
96. Низкотравные, частью остепненные [Agrostis Trinii Turcz., Carex pediformis
С. A. Mey., Cobresia filifolia (Turcz.) Meinsh.] луга в сочетании с ерниковыми (Betula Gmelinii Bge.) зарослями и кобрезиево-типчаковыми степями.
97. Осоково-злаковые, преимущественно солонцеватые [Hordeum brevisubulatum
(Trin.) Link, Agrostis mongholica Roshev., Puccinellia tenuiflora Krecz., Carex enervis С. A. Mey.] луга в сочетании с осоковыми болотами и ивняками (Salix dahurica Turcz., S. rossica Nas.). D8. Лугово-тальниково-тополевый [Leymus secalinus (Georgi) Tzvel., Salix micro-stachya Turcz., Hippophaë rhamnoides L., Ulmus pumila L., Populus laurifolia Ledeb.] ряд ассоциаций.
Центральноазиатские формации
I. Травяные и злаковые сухие степи.
"99. Тырсовые (Stipa Krylovii Roshev., S. baicalensis Roshev., S. grandis P. Smirn.) степи в сочетании с житняковыми, вострецовыми и змеевковыми сообществами, а на крайнем юго-востоке — с фрагментами многокорешковолуковой степи.
100. Вострецовые (Leymus chinensis Tzvel.) степи в сочетании с тонконогово-типча-
ковыми сообществами и местами пятнами галофитных [Puccinellia tenuiflora Krecz., P. macranthera (Krecz.) Norlindh.] лугов.
101. Пижмовые (Tanacetum sibiricum L.) степи в сочетании с зарослями степных
кустарников и остепненными лугами.
102. Караганово [Caragana microphylla (Pall.) Lam., С. stenophylla Pojark.J-востре-
цово-тырсовые степи в сочетании с типчаковыми и змеевковыми сообществами.
II. Луга и гидрофильные сообщества.
103. Ирисовые (Iris ensata Thunb.) луга в сочетании с вострецовыми степями и
солончаковыми сообществами.
104. Тростниковые (Phragmites communis Trin.), вейниковые [Calamagrostis Langs-
dorf/ ii (Link) Trin.], осоковые (Carex orthostachys С. A. Mey.) и хвощовые гидрофильные сообщества.
105. Лугово-тальниково-тополевый (Leymus chinensis Tzvel., Salix rorida Laksch.,
Populus suaveolens Fisch.) ряд ассоциаций.
Амуро-Сахалинские формации
I. Разнотравно-злаковые луговые степи.
106. Крупнотравные луговые [Paeonia albiflora Pall., Dictamnus dasycarpus Turcz.,
Platycodon grandiflorus (Jacq.) A. DC., Helictotrichon dahuricum (Kom.) Kitag.] степи в сочетании с лесоопушечными лугами и лиственничными лесами.
107. Разнотравные луговые (Hemerocallis minor Mili., Pulsatilla Turczaninovii Kryl.
et Serg., Bupleurum scorzonerifolium Willd., Helictotrichon Schellianum Kitag. и др.) степи с участками черноберезовых лесов и зарослями маньчжурских кустарников.
Примечание. Сельскохозяйственные земли показаны на карте черной штриховкой по цветному фону восстановленной растительности.
ЛИТЕРАТУРА
Александрова В. Д. 1961. Растительное сообщество в свете некоторых идей кибернетики. Бюлл. МОИП, отд. биол., т. 66, вып. 3. — Александрова В. Д. 1969. Классификация растительности. Л. — Белов А. В. 1967. География и картография растительности юга Средней Сибири. Автореф. канд. дисс. Иркутск. - Белов А. В. 1969. Карта растительности южной тайги Средней Сибири и опыт ее анализа. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1969. Л. — Белов А. В. 1970. Отражение динамики растительности на мелкомасштабной геоботанической карте. Докл. Инст. геогр. Сибири и Дальнего Востока, вып. 27, Иркутск. — Грибова С. А. и А. С. Карпенко. 1964. «Карта растительности бассейна Амура» м. 1:3 ООО 000 и методы ее составления. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1964. Л. — Исаченко Т. И. 1962. Принципы и методы генерализации при составлении геоботанических карт крупного, среднего и мелкого масштаба. В кн.: Принципы и методы геоботанического картографирования. М.—Л. — Карпенко А. С. 1960. Методы генерализации при геоботаническом картировании. Бот. журн., т. 45, № 9. — С о ч а в а В. Б. 1957. Пути построения единой системы растительного покрова. В кн.: Делегатский съезд Всесоюзного ботанического общества. Тез. докл., вып. 4. Секция флоры и растительности, 2. Л. — Сочава В. Б. 1961. Вопросы классификации растительности, типологии физико-географических фаций и биогеоценозов. Тр. Инст. биол. Уральск, фил. АН СССР, вып. 27, Свердловск. — Сочава В. Б. 1962. Вопросы картографирования в геоботанике. В кн.: Принципы и методы геоботанического картографирования. М.—Л. — Сочава В. Б. 1963. Перспективы геоботанического картографирования. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1963. М.—Л. — Сочава В. Б. 1964. Макет новой карты растительности мира. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1964. М.—Л. — Сочава В. Б. 1968. Растительные сообщества и динамика природных систем. Докл. Инст. геогр. Сибири и Дальнего Востока, вып. 20, Иркутск. — Сочава В. Б., Д. А. Тимофеев. 1968. Физико-географические области Северной Азии. Докл. Инст. геогр. Сибири и Дальнего Востока, вып. 19, Иркутск. — Сукачев В. Н. 1930. К исследованию типов лесов. М.—Л., — Сукачев В. Н. 1942. Идея развития в фитоценологии. Сов. бот., № 1—3. — Ярошенко П. Д. 1961. Геоботаника. М.—Л.
Александрова В. Д. 1961. Растительное сообщество в свете некоторых идей киберветики. Бюлл. МОИП, отд. биол., т. 66, вып. 3.
Александрова В. Д. 1969. Классификация растительности. Л.
Белов А. В. 1967. География и картография растительности юга Средней Сибири. Автореф. канд. дисс. Иркутск.
Белов А. В. 1969. Карта растительности южной тайги Средней Сибири и опыт ее анализа // Геоботаническое картографирование. 1969. Л.
https://doi.org/10.31111/geobotmap/1969.51
Белов А. В. 1970. Отражение динамики растительности на мелкомасштабной геоботанической карте. Докл. Инст. геогр. Сибири и Дальнего Востока, вып. 27, Иркутск.
Грибова С. А., А. С. Карпенко. 1964. «Карта растительности бассейна Амура» м. 1 : 3 000 000 и методы ее составления // Геоботаническое картографирование. 1964. Л. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1964.56
Исаченко Т. И. 1962. Принципы и методы генерализации при составлении геоботанических карт крупного, среднего и мелкого масштаба // Принципы п методы геоботанического картографирования. М.; Л.
Карпенко А. С. 1960. Методы генерализации при геоботаническом картировании // Бот. журн., т. 45, № 9.
Сочава В. Б. 1957. Пути построения единой системы растительного покрова // Делегатский съезд Всесоюзного ботанического общества. Тез. докл., вып. 4. Секция флоры и растительности, 2. Л.
Сочава В. Б. 1961. Вопросы классификации растительности, типологии физико-географических фаций и биогеоценозов // Тр. Инст. биол. Уральск. фил. АН СССР, вып. 27, Свердловск.
Сочава В. Б. 1962. Вопросы картографирования в геоботанике // Принципы и методы геоботанического картографирования. М.; Л.
Сочава В. Б. 1963. Перспективы геоботанического картографирования // Геоботаническое картографирование. 1963. М.; Л.
https://doi.org/10.31111/geobotmap/1963.3
Сочава В. Б.. 1964. Макет новой карты растительности мира // Геоботаническое картографирование. 1964. М.; Л. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1964.3
Сочава В. Б. 1968. Растительные сообщества и динамика природных систем // Докл. Инст. геогр. Сибири и Дальнего Востока, вып. 20, Иркутск.
Сочава В. Б., Д. А. Тимофеев. 1968. Физико-географические области Северной Азии // Докл. Инст. геогр. Сибири и Дальнего Востока, вып. 19, Иркутск.
Сукачев В. Н. 1930. К исследованию типов лесов. М.; Л.
Сукачев В. Н. 1942. Идея развития в фитоценологии // Сов. бот., № 1—3.
Ярошенко П. Д. 1961. Геоботаника. М.; Л.
