CC BY
49
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
LITERATURE STUDIES
УДК 830
Д.Н. Жаткин, О.В. Попова
Стихотворения Ф. Фрейлиграта «Der Biwak» и «Die Schreinergesellen» в интерпретации К.К. Павловой*
* Статья подготовлена по проекту НК-583(3)п «Проведение поисковых научно-исследовательских работ по направлению «Филологические науки и искусствоведение», выполняемому в рамках мероприятия 1.2.1 «Проведение научных исследований группами под руководством докторов наук» мероприятия 1.2 «Проведение научных исследований группами под руководством докторов наук и кандидатов наук» направления 1 «Стимулирование закрепления молодежи в сфере науки, образования и высоких технологий» федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы» (госконтракт П379 от 07.05.2010).
Впервые рассмотрены особенности переводческой интерпретации К.К. Павловой стихотворений Ф. Фрейлиграта «Der Biwak» («Бивак») и «Die Schreinergesellen» («Подмастерье гробовщика»). Отмечается, что, несмотря на наличие отдельных формальных и содержательных расхождений с оригиналом, К.К. Павлова, не изменяя своей переводческой манере, достаточно полно сохранила дух немецких подлинников и их лексическое наполнение, сочетая особенности собственной творческой манеры и художественные детали, нюансы, передающие неповторимый колорит поэзии Ф. Фрейлиграта.
Ключевые слова: Ф. Фрейлиграт, художественный перевод, русско-немецкие литературные связи, поэзия, межкультур-ная коммуникация, художественная деталь.
D.N. Zhatkin, O.V. Popova
F. Freyligrat’s poems «Der Biwak» and «Die Schreinergesellen» in K.K. Pavlova interpretation
For the first time the peculiarities of K.K. Pavlova translation of F. Freyligrat’s poems «Der Biwak» («Bivack») and «Die Schreinergesellen» («Coffin - maker apprentice») have been considered. It is stated that in spite of some formal and content differences with the original K.K. Pavlova, in her usual manner, preserved the atmosphere of German original texts and their vocabulary filling. She combined pecular features of her own creative manner with artistic details, nuances, which render the inimitable colour of F.Freyligrat poetry.
Keywords: F. Freyligrat, artistic translation, Russian - German literary ties, poetry, intercultural communication, artistic detail.
К интерпретации произведений известного немецкого поэта Фердинанда Фрейлиграта (1810-1876) обращались многие его русские современники, среди которых - А.Н. Плещеев, М.Л. Михайлов, Д.Л. Михаловский, Д.Е. Мин, Ф.Б. Миллер, А.К. Шеллер-Михайлов и др. Не обошла стороной творчество Фрейлиграта и К.К. Павлова, осуществившая в разные годы перевод двух стихотворений - «Der Biwak» («Бивак») и «Die Schreinergesellen» («Подмастерье гробовщика»). Перевод стихотворения «Der Biwak» был впервые опубликован в № 7 «Москвитянина» за 1841 г. с подписью: К. П-ва. В соответствии с условной периодизацией литературной деятельности Павловой, предложенной М.Ш. Файнштейном, перевод этого стихотворения относится к первому периоду творчества поэтессы, объединившему «философский романтизм Германии и духовные искания русской школы» [1, с.9]; в этот период творчества Пав-
лова одновременно испытывала, с одной стороны, влияние Ф.В.Й. Шеллинга и Ф. Шиллера, а с другой - А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Е.А. Баратынского. Перевод стихотворения «Die Schreinergesellen», впервые опубликованный в 1863 г., относится ко второму периоду (18501860-е гг.), названному М.Ш. Файнштейном реалистическим и характеризующемуся изменениями в личной жизни поэтессы, возникновением в ее душе любовного чувства и последующим разочарованием.
Опубликование вольного перевода стихотворения «Der Biwak» соотносится со временем наивысших творческих достижений поэтессы, когда ее оригинальные стихотворения и переводы печатались на страницах ведущих российских журналов - «Отечественных записок», «Москвитянина», а литературный салон в ее московском доме пользовался значительной известностью. Именно в этот период расцвета по-
этического дарования Павлова выработала свою характерную поэтическую манеру, несколько холодноватую, но при этом в высшей степени эффектную и профессионально отточенную.
В идейной основе стихотворения «Бег Biwak» - романтические принципы, которых придерживался молодой Фрейлиграт в 1830-е -начале 1840-х гг., оставаясь при этом поэтом «с резко выраженными идейно-художественными противоречиями», занимавшим «шаткую позицию между непримиримо боровшимися в то время в немецкой литературе романтическими течениями» [2, с.7]. Однако, пожалуй, основной из причин обращения Павловой к интерпретации «Бег Biwak» стал все же ее интерес к экзо-тизмам, редким названиям, изысканным образам. Вместе с тем перевод К.К. Павловой - один из откликов русских поэтов (М.Ю. Лермонтова,
Е.П. Ростопчиной, А.С. Хомякова, А.И. Подо-линского и др.) на перенесение праха Наполеона с острова Св. Елены в Париж, где 15 декабря 1840 г. состоялась церемония погребения французского императора. В стихотворении Фрейли-грата речь идет о раннем периоде деятельности Наполеона, к которому относится война в Египте.
В художественной интерпретации Павловой сохранена строфика подлинника, состоявшего из 15 строф-катренов, перекрестная рифма (абаб), образный и предметный планы описания, наконец, само название «Бивак», полностью отражающее содержание стихотворения. Согласно словарю В.И. Даля, бивак - «расположение войск или сборище людей, временно, под открытым небом, не под кровлей; становище, стан, табор» [3, с. 55]. И в тексте оригинала, и в переводе Павловой описывается французский бивак, однако при этом «пирамида из мушкетов» («Rusletenpyгamiden») заменена «кучей ружей»: «Rusletenpyгamiden - / Ет РгайепЫуоиас!» [4, с. 51] [Пирамида из мушкетов - / Французский бивак!] - «Сверкают ружья кучей, - / Французский там бивак» [5, с. 400]. Подобная лексическая замена встречается и в четвертой строфе перевода: шсМ an deг Muskete» [4, с. 51]
[Дремлет на мушкете] - «К ружью склонился даже» [5, с. 400]. В словаре В.И. Даля мушкет -«военное ружье, пульное; винтовка» [3, с. 396], ружье - «оружие вообще» [5, с. 569]; как видим, замена одной лексемы другой приводит к некоторому снижению представленного в оригинале образа величественной французской армии. Семантически сниженное слово «куча», использованное переводчицей в синтагме «кучей ружей», также приводит к некоторому упрощению об-
раза французского бивака, созданного Фрейли-гратом.
Во вторую строфу вольного перевода Павлова вводит имя французского полководца Ж.Б. Клебера, отсутствующее в немецком подлиннике. Известно, что, когда войско французов отправилось в Каир, Клебер вынужден был остаться в Александрии, получив боевое ранение. Упомянув имя именно этого дивизионного генерала, Павлова акцентировала внимание на слабости, беспомощности предводителей французских войск. В осмыслении немецкого оригинала присутствует и элемент иронии, наглядно демонстрирующий отношение переводчицы к французскому биваку, ср.: «Schlaft zu, ihr mGden Fechter! / Schlaft aus die leBte Schlacht! / Es halten stille Wachter / Um eure Graben Wacht!» [4, с. 51] [Усни, её усталый фехтовальщик! / Выспись от последней битвы! / Безмолвные стражники несут / У ваших окопов караул!] - «Усните, удалые! / Вам завтра новый труд! / Здесь сторожа чужие / Бивак ваш стерегут» [5, с. 400]. Сочетание повелительного наклонения глагола «уснуть» с последующим использованием прилагательного «чужие» в инверсивном словосочетании «сторожа чужие» в третьем стихе пятой строфы не только порождает иронию, но и в определенной мере подчеркивает творческую индивидуальность переводчицы, нередко лишавшей описания конкретики, стремившейся к аб-страктизации событий.
Павлова опустила в заключительной, пятнадцатой строфе вольного перевода фрейлигра-товскую географическую конкретность («Es jauchzt ihm tausendlehlig / Der glGhnde Orient» [4, с. 52] [Это ликует ему в тысячу голос / Пылающий Восток] - «И каждого уж края / Судьба в его руке» [5, с. 401]), максимально расширив диапазон желаемого властвования Наполеона. Как видим, Павлова иронизировала даже над иллюзией, созданной сном, причем ирония в данном случае была почерпнута из текста оригинала: «Ein traumt: - in hundert Reichen / Erhebt sich ihm ein Thron» [4, с. 52] [Он мечтает: в ста империях / Возносится ему трон].
Обращают на себя внимание особое место и роль архаизмов и историзмов в текстах немецкого подлинника и русского перевода. В девятой строфе Павлова использует служащие средствами создания исторического колорита и определенной стилевой возвышенности архаизмы «вождь», «кесарских» («Вождь кесарских трирем» [5, с. 401]), которым в оригинале соответствуют лексемы «предводитель», «императорских» («Ein FGhrer von Triremen» [4, с. 52]
[Предводитель трирем]). Торжественность стилю придают введенные переводчицей архаизмы «чадо» (в седьмой строфе: «Товарищ древних чад» [5, с. 400]), «воители», «владыка» (в десятой строфе: «Воители в пустыне / <...> / Владыке мира ныне» [5, с. 400]). Для воссоздания далекой эпохи в переводе сохранены историзмы оригинального текста и некоторые имена, вошедшие в историю, - «трирема» (гребное судно с тремя рядами весел у древних римлян), «хламида» (одежда древних греков; короткий плащ с застежкой на правом плече или на груди), «сын Аммона» (Александр Македонский, которого жрецы в 331 г. до н.э. при переходе Ливийской пустыни и посещении храма Зевса-Аммона посвятили, по обычаю древних фараонов, в «сына Аммона» - «сына солнца»), «сын Кира» (древнеперсидский царь Камбиз, завоевавший в 525 г. до н.э. Египет и его столицу - Семивратные Фивы), Мурат-Бей (вождь мамелюков, который был разбит Наполеоном у египетских пирамид), Наполеон. С целью максимального приближения текста к реалиям описываемых событий Фрейлиграт приводит географические наименования, которые точно передает русская переводчица: «Der mit aus Theban ritt; / <. > / Ein Kampfer auf dem Nil» [3, с. 51-52] [Который пришел на коне из Фив / <.> / Борец на Ниле] -«Из Фивских вышел врат; / <.> / Седой боец на Ниле» [4, с. 400-401]. Вместе с тем в девятой строфе Павлова опускает имя Цезаря, упомянутое в оригинале, посчитав достаточным развернутое объяснение хода исторических событий.
Характерным для поэзии XIX в. является присутствие темы сна, в данном случае - сна Наполеона. Сон многофункционален: это и утопия, состоящая в возможности исполнения желаний Наполеона с помощью мертвого войска, пришедшего из прошлого на помощь ему, это и ненавязчивый вариант раскрытия внутреннего мира героя, его потаенных желаний. Этот сон психологически оправдан, отражая изменение душевного мира Наполеона под влиянием достигаемого и его неспособность бороться с желаемым. Наконец, сон пронизан необоримым желанием властвовать миром; именно над этим стремлением Наполеона к безраздельной, безграничной власти и иронизирует русская переводчица, передавая ход сна.
Романтико-экзотический сюжет стихотворения, определенный мистицизм описания помощи мертвых борцов живым в военных действиях оказывают значительное эстетическое воздействие на читателя. Тема власти, почерпнутая из исторической действительности, носила и носит
актуальный для любой эпохи характер. В решении темы стихотворения Фрейлиграта чрезвычайно важно авторское отношение, проявляющееся крайне отчетливо и выражающееся в восхищении наполеоновской армией, ее доблестью, мужеством; у Павловой пафос оригинального текста существенно приглушен.
Стихотворение Фрейлиграта пронизано духом военных идей, насыщено сильными и страстными эмоциями, передаваемыми как при помощи глаголов повелительного наклонения («Schlaft zu <...> / Schlaft <.>«[4, с. 51] [Усни <. > / Выспись <. >]), так и путем насыщения строф восклицательными конструкциями («Ein Frantenbivouac! / <...> / LaBt planheln Murad's Reiter! / LaBt kommen Mann und RoB! / <...> / BehGten euer TroB! / <...> / Und sheet noch ein Schemen!» [4, с. 51-52] [Французский бивак! / <...> / Давайте же перестреляем Муратова всадника! / Пусть же прибудут мужчина и конь! / <. > / Оберегая вашу свиту! / <. > / И видели бы: еще один призрак!]). В вольном переводе Павловой сюжетное повествование ведется в спокойном тоне; интонация повышается лишь в пятой и шестой строфах, передающих наиболее экспрессивную часть оригинального текста: «Усните, удалые! / Вам завтра новый труд! / <...> / Лихие ездоки!» [5, с. 400]. Как видим, одной из особенностей перевода стала нейтрализация многочисленных восклицательных синтаксических конструкций, призванных показать восхищение автора могуществом наполеоновского войска.
Следующее обращение Павловой к творчеству Фрейлиграта относится к ноябрю 1855 г., когда был осуществлен перевод стихотворения «Die Schreinergesellen», впоследствии включенный в первое собрание сочинений поэтессы 1863 г. Середина 1850-х гг. была одним из самых сложных, трагичных периодов в жизни русской поэтессы. С конца 1854 г. она переживала кризис в отношениях с Б.И. Утиным, знакомство с которым в начале 1854 г. в Дерпте, казалось, предвещало большую и долгую любовь. «В январе 1855 г. Павлова с семьей возвратилась в Петербург <...>. Удалось установить, что среди самых близких ее знакомых были известный историк литературы Г.Н. Геннади и поэт А.М. Жемчужников <. >. Благодаря стараниям бывшего мужа Павлова не имела никакого дохода с имения. В начале ноября умерла мать, тогда было даже не на что похоронить ее. Помогли друзья. Павлова старалась не поддаваться несчастьям» [1, с.35]. Именно в этот момент создавались лучшие произведения русской поэтессы, кото-
рые, по мнению М.Ш. Файнштейна, удавались во многом потому, что «внутренняя тревога, бессонье и мысль о нужде и утехе с трудом поддерживали в ней деятельность головы» [1, с.35].
Стихотворение «Die Schreinergesellen», привлекшее внимание Павловой, принадлежало перу раннего Фрейлиграта, было впервые напечатано в № 50 «Минденского воскресного листка» от 11 декабря 1831 г., однако вплоть до обращения к нему русской поэтессы оставалось неизвестным российскому читателю. Несколько позже, в 1860 г., к переводу «Die Schreinergesellen» обратился М.Л. Михайлов, результат работы которого вскоре увидел свет в некрасовском «Современнике» (1860, № 11). Романтико-экзотический сюжет помогал Фрей-лиграту изобразить самые неприглядные стороны действительности, представить разговор гробовщиков, способный шокировать обычного человека и непривычный в повседневной жизни бюргеров, как нечто обыденное и постоянное.
В вольном переводе Павловой утрачено строфичное деление, однако сохранены и количество стихов (их 26), и смежная мужская рифма; кстати говоря, форма перевода М.Л. Михайлова также в полной мере не соответствует немецкому оригиналу, - строго выдержанные 13 строф-двустиший рифмуются женской смежной рифмой. Если в оригинальном тексте первая и последняя строфы схожи («FGrwahr, ein traurig, schaurig Thun! / Eine Leiche soll zwischen den Brettern hier ruhn! / <.> / O, ein traurig Thun und ein schauig Thun! / Eine Leiche soll zwischen den Brettern hier ruhn!» [4, с. 46-47] [Воистину грустное, ужасное деяние! / Труп должен покоиться здесь между досками! / <. > / О, грустное деяние, ужасное деяние! / Труп должен покоиться здесь между досками!]), то в русских переводах К.К. Павловой («Прискорбное дело ведется к концу; / На этой постели лежать мертвецу!» [5, с. 402]) и М.Л. Михайлова («Горькое дело! Страшное дело! / Ляжет в досках этих мертвое тело!» [2, с. 34-35]) они идентичны.
Архаизмы, использованные автором подлинника с целью придания тексту стилистической возвышенности, были утрачены Павловой: «O, ein traurig Thun und ein schauig Thun! / <...> / Und leg' in den fernisduftenden Schrein» [4, с. 46] [О, грустное деяние, ужасное деяние! / <...> / И вложи в пахнущий олифой ларец] - «Прискорбное дело ведется к концу; / <.> / Чтоб в гробе -такое поверье у нас» [5, с. 402]. Нейтрализация лексики привела к уменьшению трагического пафоса в описании скорби подмастерья, а также к однотипности, однотонности и даже созвучно-
сти его речи с речью закаленного жизнью и работой столяра-гробовщика. В вольном переводе Павловой в меньшей степени, нежели у Фрейли-грата, используются восклицательные конструкции, употребляемые только в четырех стихах, тогда как в оригинале - в двенадцати: «Und hohle die knirschenden Spane ab! / <. > / Und schwarze sein sauber das enge Bett! / <...> / Die Spane, die abgefall'nen, hinein! / <...> / Und trage den Sarg ins Trauerhaus!» [4, с. 46-47] [И забери хрустящие щепки! / <. > / И покрась в черный цвет тесную постель! / <...> / Щепки, которые остались! / <...> / И отнеси гроб на место смерти!»] - «На этой постели лежать мертвецу! / <...> / Нет! право, берет поневоле озноб: / Приходится первый ведь делать мне гроб! / <. > / На этой постели лежать мертвецу!» [5, с.402]. Замена восклицательных конструкций повествовательными привела к снижению эмоциональности произведения, а в содержательном плане -придала ложную опытность подмастерью, который в оригинальном тексте представлен молодым, начинающим в своей профессии и потому очень взволнованным при выполнении первого порученного ему гроба. В лирической интерпретации Павловой в размышлениях молодого подмастерья ощутима тихая скорбь («Но в сердце томление, в сердце тоска» [5, с. 402]), обусловленная отнюдь не волнением при выполнении работы, заданной ему опытным гробовщиком, работы, испокон века выполняемой живыми для мертвых, а мыслью о вложении тленного человеческого тела в изготавливаемый им деревянный ящик. Вынося в заглавие стихотворения слово «гробовщики», переводчица изначально акцентировала внимание на том, что в дальнейшем тексте стихотворения будут изображены двое равных друг другу, опытных, знающих свое дело гробовщиков. Подобное заглавие отчасти противоречит содержанию переводного текста («Нет! право, берет поневоле озноб: / Приходится первый ведь делать мне гроб!» [5, с. 402]) и не соответствует заглавию подлинника -«Die Schreinergesellen» («Подмастерье гробовщика»). Заглавие лирической интерпретации Михайлова ближе оригиналу - «У гробовщика», однако позволяет говорить о гостеприимстве опытного гробовщика, о том, что молодой человек не постоянно учился у гробовщика столярному ремеслу в надежде на дальнейшее устройство на работу при гробовщике, а лишь навещал гробовщика изредка, осваивая искусство владения столярными инструментами.
И для немецкого подлинника, и для перевода Павловой характерен своеобразный конфликт между «открытым» текстом и его внутренним смыслом, поскольку за внешней эмоциональной беседой гробовщика и подмастерья, подробно представленной в произведении, скрывается стремление раскрыть тему свободы человека, актуальную не столько благодаря описываемым событиям, сколько мотивам, побудившим обратиться к данной тематике. Произведения Фрейлиграта 1830-х - начала 1840-х гг. лишь отчасти были пронизаны тем «боевым» демократизмом, который проявился в последующем творчестве. Скрытое возмущение в стихотворении соотносится с темой свободы человека - молодой подмастерье недоволен тем, что даже после смерти человека кладут в ящик, сковывающий его. В этой связи не случаен эпитет «enge» («тесный»),
несущий в оригинале важную смысловую нагрузку («Und schwarze sein sauber das enge Bett!» [3, с. 4б] [И покрась в черный цвет тесную постель!]), однако не замеченный, опущенный Павловой; данное обстоятельство привело как к отдалению перевода от подлинника в содержательном плане, так и к практически полной утрате подтекста оригинального произведения.
Вместе с тем следует признать, что, несмотря на некоторые формальные и содержательные расхождения, Павлова, не изменяя своей переводческой манере, в достаточной мере сохранила дух оригинальных текстов Фрейлиграта и их лексическое наполнение. Ей удалось сочетать особенности собственной творческой манеры и художественные детали, нюансы, создающие неповторимый колорит фрейлигратовской поэзии.
Литература
1. Файнштейн М.Ш. «Меня вы называли поэтом.»: Жизнь и литературное творчество К.К. Павловой в ретроспективе времени. - Fichtenwalde: Gopfert, 2002.
2. Фрейлиграт Ф. Избранные произведения / под ред. А. Л. Дымщиц. - М.: ГИХЛ, 1956.
3. Freiligraths Werke: In 6 Teilen. - Berlin - Leipzig - Wien: Bong & C, 1911. - Erster Teil.
4. Павлова К.К. Полн. собр. стихотворений. - Л.: Советский писатель, 1964.
5. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. - М.: ЭКСМО, 2007.
Жаткин Дмитрий Николаевич, профессор, доктор филологических наук, заведующий кафедрой перевода и переводове-дения Пензенской государственной технологической академии,
Zhatkin Dmitriy Nikolayevich, Professor, Head of the Department of Translation and Methods of Translation of the Penza State Technological Academy, the Doctor of Philological Sciences
Тел.: (412) 495794; +79093156354, +79273856909; е-mail: ivb40@yandex.ru
Попова Ольга Владимировна, преподаватель кафедры перевода и переводоведения Пензенской государственной технологической академии
Popova Olga Vladimirovna, a teacher, Department of translation and methods of translation, Penza State Technological Academy
Тел.: +79273615373; е-mail: chelpopova@rambler.ru
УДК 820
Д.Н. Жаткин, Е.В. Крехтунова
Цикл «Еврейские мелодии» Дж. Г. Байрона в творческой интерпретации Д. Л. Михаловского*
* Статья подготовлена по проекту 2010-1.2.2-303-016/7 «Проведение поисковых научно-исследовательских работ по направлению «Филологические науки и искусствоведение», выполняемому в рамках мероприятия 1.2.2 «Проведение научных исследований группами под руководством кандидатов наук» направления 1 «Стимулирование закрепления молодежи в сфере науки, образования и высоких технологий» ФЦП «Научные и научнопедагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы (госконтракт 14.740.11.0572 от 05.10.2010).
Впервые осуществлен анализ переводов стихотворений цикла «Еврейские мелодии» Дж. Г. Байрона, выполненных русским поэтом и переводчиком Д. Л. Михаловским. Отмечается, что, несмотря на закономерное привнесение в тексты отдельных деталей, обусловленных личностными особенностями русского интерпретатора, анализируемые переводы характеризуются внимательным, бережным отношением к английским подлинникам, стремлением к максимально возможному сохранению специфики творческой манеры Байрона.
Ключевые слова: Дж. Г. Байрон, Д.Л. Михаловский, русско-английские литературные связи, художественный перевод, поэзия, реминисценция, рецепция, компаративистика, межкультурная коммуникация.
iGi
