CC BY
534
СОБЫТИЯ И СУДЬБЫ
Ю.А. Пелевин
СТЕПАН ХАЛТУРИН, «НАРОДНАЯ ВОЛЯ»
И ПОКУШЕНИЕ НА АЛЕКСАНДРА II В ЗИМНЕМ ДВОРЦЕ
Летом 1879 г. у народовольцев неожиданно появилась возможность убить Александра II в самом императорском дворце. Эту акцию по собственной инициативе взял на себя рабочий Степан Халтурин, не входивший в только что организованную «Народную волю».
Бунтарь, не склонный идти на компромиссы, он был человеком волевых поступков и непоколебимых решений. Добросовестный ученик разночинской народнической интеллигенции, он усвоил революционное воззрение и с воодушевлением воспринял вызревшую в подполье идею цареубийства ради народной революции.
Родился Степан Николаевич Халтурин в 1856 г. в семье разбогатевшего государственного крестьянина, «кулака» Вятской губернии.
Учился в уездном училище, а в 1875 г. поступил в Вятское земское техническое училище, пользовавшееся весьма сомнительной репутацией.
Училище он не закончил, так как собирался эмигрировать в Америку, чтобы основать там сельскохозяйственную общину на социалистических началах. Но из этой затеи ничего не вышло: товарищи, с которыми Халтурин задумал переселиться в Новый Свет, выманили у него заграничный паспорт, полторы тысячи рублей, полученные в наследство от отца, и скрылись.
Халтурин уехал в С.-Петербург, где сблизился с бывшими чай-
С.Н. Халтурин
ковцами, лавристами и бунтарями. Здесь он работал на многих заводах и фабриках, а заодно вел пропаганду в рабочих кружках.
Все эти годы он много читал, что было редкостью среди рабочих. Известный народоволец С.Г. Ширяев, хорошо знавший Халтурина, отметил, что «он привык самостоятельно работать над своим развитием»1. Чтение стало его страстью, и даже попав на работу в Зимний дворец, он читал, вопреки конспирации, неподобающую для рабочего книгу - «Романы и повести Вольтера», что было с удивлением отмечено в жандармской «Хронике», составленной по следственным документам2.
Восприняв народническую идеологию, Халтурин упорно распространял ее в среде фабричных рабочих. В 1878 г. в С.-Петербурге он вместе с
В.П. Обнорским основал подпольный Северный союз русских рабочих, насчитывавший около 200 человек. Казалось бы, молодой пропагандист нашел свое место в революционном движении. Но он круто изменил свою стезю, как только появился шанс проникнуть в Зимний дворец и убить царя.
Г.В. Плеханов вспоминал, что летом 1879 г. «кому-то из членов союза предложили место в Зимнем дворце. Он сообщил об этом своим ближайшим товарищам. «Что же, поступай, - заметил один из них, - кстати, уж и царя прикончишь». Это было сказано в шутку. Но шутка произвела на присутствовавших глубокое впечатление, они серьезно задумались о цареубийстве. Призвали на совет Халтурина. На первый раз он высказался неопределенно: посоветовал только не болтать, да разузнать получше о предлагаемом месте. Ему хотелось хорошенько обдумать это дело, причем он тут же, вероятно, решил, что если найдет его возможным и полезным, то сам же за него и возьмется»3.
Халтурин стал вынашивать план покушения, которое взял исключительно на себя. Плеханов привел такие доводы террориста: «Смерть Александра II принесет с собой политическую свободу, а при политической свободе рабочее движение пойдет у нас не по-прежнему. Тогда у нас будут не такие союзы, с рабочими же газетами не нужно будет прятаться». Плеханов пояснил эту наивную мысль пролетария: «Падет царь, падет и царизм, наступит новая эра, эра свободы. Так думали тогда очень многие. Так стали думать и рабочие»4. Вместе с этим, по свидетельству Н.А. Морозова, широко известного революционера-народника и ученого-энцик-лопедиста, Халтурин стремился «расшатать идею о божественном происхождении царской власти уничтожением самого “помазанника божьего”, который, ставя свою власть выше человеческих законов, этим самым ставит и себя вне закона. Такова была идеология и народовольцев того времени»5.
Для задуманного теракта Халтурин нуждался в действенной помощи. Получить ее он мог только от «Народной воли». Но найти народовольцев, находящихся в глубоком подполье, было непросто. Террорист-одиночка обратился к Плеханову с просьбой о содействии. Тот, как мог, отговаривал рабочего-пропагандиста: уверял, что покушение на жизнь
Александра II приведет не к расширению пропаганды среди пролетариата, а к разгрому уже действующего союза русских рабочих, а сам Халтурин идет почти на верную смерть. Но когда все увещевания остались тщетны, свел его с нужными людьми6: Халтурин наконец-то «снесся через Квят-ковского с Исполнительным комитетом»7.
Один из лидеров «Народной воли» Л.А. Тихомиров вспоминал: «Халтурин обратился, как тогда официально выражались, в Исполнительный Комитет, а попросту к Александру Михайлову, к которому все адресовались по “террористической части”»8. От этой встречи зависело многое.
24-летний Александр Дмитриевич Михайлов являлся фактическим руководителем народовольческой организации, его авторитет был неоспорим, и ни одна сколько-нибудь значимая акция не могла осуществиться без его одобрения. Как опытный практик революционного подполья, Михайлов ничего не делал на авось и на везение, он заранее продумывал каждую деталь задуманного теракта. К тому же в свои 24 года он обладал безошибочным чутьем на людей, на их способность жертвовать собой и другими в революционной борьбе. Ему «многие наперерыв предлагали свои услуги на самые опасные роли»9. Особенно часто обращались к нему с различными рискованными предложениями экзальтированные юноши, но без успеха. А этому молодому рабочему, своему ровеснику, угрюмому, с тяжелым взглядом, он поверил. «Халтурин предлагал свои услуги по цареубийству и требовал для этого - дать ему только достаточное количество динамита и необходимые технические указания по устройству мины и производства взрыва»10. Кроме того, ему нужны были надежные документы для устройства на службу во дворец. Договоренность была достигнута и союз заключен. Союз, столь характерный для разночинского этапа революционного движения: объединились потомственный дворянин и рабочий, выходец из крестьян.
У Михайлова было ценное практическое правило: «все, что только возможно, делать чужими руками, возможно более сберегая свои, т.е. кружковые силы. Это была система <...> всех практичных заговорщиков»11. Динамит и техническая помощь были обещаны нежданному добровольцу. А выправить фальшивые паспорт в «небесной канцелярии», мастерской по изготовлению подложных документов, налаженной Михайловым еще в «Земле и воле», было делом нескольких часов12.
Обстоятельства поступления Халтурина в Зимний дворец сохранили документы III отделения Собственной Е.И.В. канцелярии. Летом 1879 г. он жил в нахлебниках, получая за плату стол и угол, в семье члена рабочего союза Борова (Малая Мастерская ул., д. 3, кв. 21). И через его зятя, столяра Зимнего дворца Григория Петрова, «хлопотал о месте в Зимнем дворце». Петров знал Халтурина «как превосходного работника, по мастерским Нового Адмиралтейства», и рекомендовал его другому столяру, отставному солдату л.-гв. Семеновского полка Роману Бунделю, который работал
во дворце с 1872 г. и пользовался полным доверием дворцовой администрации. Так Халтурин по подложным документам на имя Степана Батыш-кова и попал в Зимний дворец.
Органы политического сыска террориста «проморгали». Халтурин давно был известен III отделению, как и другие активисты Северного союза. Еще с конца 1877 г. с Обнорским и Халтуриным тесно общались «супруги Рейнштейн, провокаторы-агенты III отделения»13. Позднее они принимали участие в работе Северного союза. Обнорского жандармы арестовали с подачи Н.В. Рейнштейна в январе 1879 г., а Халтурин, перешедший задолго до того на нелегальное положение, спасся14. Но и это не все. Во время устройства на работу в Зимний дворец, в июле 1879 г., рабочий В.А. Швецов выдал III отделению Халтурина под именем Степана Батурина как распространителя нелегальной литературы15. За ним и Анной Якимовой, его знакомой еще по Вятке и будущей народоволкой, была установлена слежка16.
Как же вышло, что учреждения политического сыска не смогли идентифицировать Степана Халтурина со Степаном Батышковым? Почему остался незамеченным тот факт, что с 6 марта по 5 сентября 1879 г., то есть до самого поступления в Зимний дворец, Халтурин работал в мастерских Нового Адмиралтейства под именем и с паспортом Степана Батурина? И как в том же месяце его приняли столяром во дворец по подложному паспорту на имя Степана Батышкова?
Террорист предъявил полугодовой паспорт за № 346, выданный ему 8 августа 1879 г. как проживающему в деревне Суток Троицкой волости Каргопольского уезда Олонецкой губернии17. Но в Каргопольском уезде нет ни Троицкой волости, правление которой должно было выдать ему паспорт, ни деревни Суток. Произошел трагикомический казус: из народовольческого подполья послали бумагу «на деревню дедушке», а в дворцовой комендатуре, подчиненной министру Императорского двора, ее приняли.
Все это легко выяснилось задним числом, когда грянул гром - то есть взрыв. Тогда жандармы расстарались и установили личность скрывшегося преступника, сделано это было без особого труда и быстро. Сыскные чиновники составили доскональную биографию Халтурина, распечатали его фотографию в тысячах экземплярах, разослав по городам и весям. Но выйти на след злоумышленника так и не смогли.
В 1880-1881 гг. Халтурин, уже под другими фиктивными именами, благополучно жил в С.-Петербурге, Москве и Одессе. Он даже продолжал пропаганду среди рабочих. Летом 1881 г. его ввели в Исполнительный комитет «Народной воли», когда повальные аресты выбили старые народовольческие кадры. В 1882 г. он участвовал в Одессе в еще одном теракте -убийстве военного прокурора генерала B.C. Стрельникова. Был пойман и, странное дело, повешен неопознанным: местные власти спешили разделаться с террористом и казнили его на четвертый день по приговору Одесского военно-окружного суда, не тратя время на следствие18. Но все это случится позже...
В Зимний дворец Степана Халтурина-Батышкова определили с окладом, довольствием и жильем. Сначала его поместили в подвальной части Эрмитажа. Но это место не устраивало террориста - он стал жаловаться на тесноту. Его перевели в подвал, расположенный под кордегардией (главным караульным помещением), а этажом выше находилась столовая императорской семьи. В подвальной каморке новый работник проживал с двумя другими рабочими и специальным надсмотрщиком, отставным унтер-офицером. Тот близко сошелся с Батышковым, который отлучался редко, был очень необщителен, молчалив и скрытен. Не пил. А вообще казался парнем смирным и почти простофилей. Проникшись к нему симпатией, надсмотрщик стал прочить за него свою дочь, которая была уже на выданье.
На момент поступления нового столяра во дворец Александр II отдыхал в Ливадии и «по случаю отсутствия императора, дворец охранялся самым небрежным образом, - вспоминал Тихомиров. - Прислуга и прочие обитатели жили на всей своей воле, без стеснений. И нравы, и образ жизни были поразительны. Распущенность и воровство царствовали повсюду. Надзора за прислугой не было никакого. Служители, высшие и низшие, устраивали вечеринки и попойки, на которые приходили десятки их знакомых без всякого разрешения и надзора. Парадные ходы во дворец оставались недоступны для самых высокопоставленных лиц, а черные ходы во всякое время дня и ночи были открыты для каждого первого встречного знакомца дворцовых служащих. Посетители эти часто оставались и ночевать во дворце. Воровство дворцового имущества шло повальное и невозбранное. Халтурину, чтобы не показаться подозрительным, даже и самому пришлось ходить воровать в кладовых съестные припасы»19. Как-то раз оставшись в царском кабинете, он взял на память безделушку со стола Александра II и даже показывал ее народовольцам, но по их настоянию возвратил «сувенир» на место20.
Новый работник, по сведениям, собранным после взрыва следствием, отнюдь не отличался профессиональным столярным мастерством. Правда, был хорошим лакировщиком. Свои обязанности он «исполнял более помощью других: так ему было предложено сделать стол, что в главных деталях помог ему исполнить товарищ». Однажды руководитель работ попросил новичка нарисовать карниз для шкафа, но он сделал это настолько плохо, что пришлось отказаться от рисунка21.
Однако Халтурин время даром не терял. Благодаря возможности свободно перемещаться по дворцовым помещениям у него скоро сложился «почти разработанный план взрыва Зимнего дворца, а с ним и всей царской семьи»22. Организацию динамита для Халтурина, заверяет Морозов, взял на себя «энергичный и практический руководитель» Александр Михайлов23. Не осилив рисунок карниза для шкафа, Халтурин, видимо, все-таки сумел набросать для Михайлова эскизные планы Зимнего дворца с обозначением места взрыва.
Готовившееся покушение сохранялось в строжайшей тайне даже от членов Исполнительного комитета, ибо, как говорил Михайлов, «о таких делах знают только те, которые участвуют»24. Подготовка теракта находилась исключительно в ведении Распорядительной комиссии, состоявшей из трех лиц: Михайлова, Тихомирова и Квятковского. Для связи с Халтуриным, «был тогда назначен Александр Квятковский, потому что Александр Михайлов уехал в Москву» готовить взрыв царского поезда25.
Динамит для дворцового и других покушений приготовлялся на квартире Ширяева-Якимовой. Домашним способом сначала получали нитроглицерин, а из него динамит. Активное участие в этих работах принимал Морозов: он не только помогал Ширяеву в изготовлении взрывчатого вещества26, но и закупал кислоту в магазине химических материалов Штоля и Шмидта якобы для университетской лаборатории27. После взрыва во дворце Халтурин некоторое время скрывался на этой квартире. Первое, что он, усталый до изнеможения, спросил, войдя в квартиру, есть ли у хозяев оружие: мол, живым он не сдастся. Его успокоили: все помещение защищено динамитными бомбами.
Все лето 1879 г. Квятковский при строго законспирированных встречах на улицах, прилегающих к Зимнему дворцу, передавал небольшими , р ^ кусками взрывчатое вещество
террористу. Тот прятал его в своей коморке, в сундуке, забросав бельем и мелкими пожитками. Он стремился накопить динамита как можно больше, чтобы действовать наверняка.
Распространена версия, что Халтурин испытывал страшные головные боли и нервное расстройство от ядовитых испарений динамита. Это один из народовольческих метафактов. Прав М.Ф. Фроленко, член-учредитель Исполнительного комитета «Народной воли», утверждавший, что «испытывать головные боли от динамита Халтурин не мог в виду того, что от динамита никаких ядовитых испарений не бывает»28. Очевидно, легенда возникла из-за жалоб на головную боль подпольщиков, работавших по
А.Д. Михайлов
изготовлению нитроглицерина, что и было перенесено на Халтурина. К тому же точно таким же недомоганием должны были страдать и три других жильца каморки, и тогда замысел террориста скорее всего был бы раскрыт.
Запас взрывчатки постепенно рос, но народовольцы, похоже, не спешили передать Халтурину достаточное количество. Или не имели возможности. В это время они энергично готовили сразу три динамитных покушения на железных дорогах по пути возвращения Александра II из Ливадии в С.-Петербург. Подпольщики были уверены, что смерть императора предопределена, лишь бы только хватило динамита. «Настроение в это время среди вновь определившейся фракции было чрезвычайно возбужденное и решительное, - свидетельствует Михайлов. - Большинство дышало страстью отважного и последнего боя»29. В подобной обстановке вариант с Зимним дворцом рассматривался как запасной и скорее всего излишний. Но и отказываться от услуг дворцового столяра-террориста тоже не следовало, тем более что в этом случае усилия и материальные затраты самих народовольцев сводились к минимуму.
Однако железнодорожные покушения «Народной Воли» провалились.
Первое, готовившееся под Одессой, не состоялось: царь минул этот город при возвращении в столицу.
Второе готовилось вблизи Александровска на линии Лозово-Севастопольской железной дороги. Здесь группа А.И. Желябова, куда входили Якимова, И.А. Окладский, Я.Т. Тихонов, П.Г. Исаев, заложила под рельсы мину. Но когда 18 ноября царский поезд проходил роковое место, и Желябов соединил провода взрывателя - мина не сработала. Создали комиссию по расследованию неудачи. В нее вошли Михайлов, Ширяев и Морозов. Последний писал о выводах комиссии: «Желябов, будучи плохим электриком» неправильно замкнул провода, и взрыва не последовало30. Ширяев, который консультировал Желябова по закладке мины31, после «процесса 16-ти» в частной беседе с жандармами рассказал, что «все принадлежности были приготовлены и снаряжены как следует, но <...> смыкание цепи поручено было полнейшим невеждам, которые, вероятно, какую-либо особенность упустили, а потому и не произошел взрыв»32.
Отсутствие квалифицированного техника заставило Желябова просто оставить под полотном железной дороги заряженную мину33, то есть бросить динамит, который был так нужен Халтурину в С.-Петербурге. А ведь взрывчатка могла сработать от детонации при прохождении любого поезда. Между тем у группы Желябова имелось сколько угодно времени, чтобы отрыть мину и в спокойной обстановке обезвредить, так как неудачная попытка покушения под Александровском прошла совершенно незамеченной.
Третье покушение готовилось под Москвой, в Рогожской слободе. Инициатором и организатором его выступал сам Михайлов. С большим
трудом был прорыт подкоп под полотном Московско-Курской железной дороги. 19 ноября взрыв грянул, но подорвали не царский поезд, а свитский. Якобы по ошибке. В действительности второй поезд был взорван вполне умышленно. Когда проезжал первый поезд, императорский, Михайлов, выполнявший роль сигнальщика, дал отмашку Ширяеву, но тот «впал в какое-то одурелое состояние и бездейственно сидел над своей кнопкой, смотря на то, как царский вагон проходил над миной... Когда пораженный Михайлов прибежал узнать, почему не произошел взрыв, не испортился ли аппарат, - Ширяев мог только с величайшим смущением сознаться в непонятном состоянии, им овладевшем. Михайлов не любил долго рассуждать: «Рви следующий поезд (с царскими вещами). Не пропадать же мине даром! Пусть лучше думают, что мы ошиблись поездом». Так и сделали. Ширяев взорвал ни в чем неповинные царские чемоданы, а в публике все думали, что террористы не знали, в каком поезде находится царь»34. Все пассажиры остались невредимы.
Покушение под Москвой вызвало громкий резонанс по всей стране. «Народная воля» так или иначе во всеуслышание заявила о своем существовании, объявив войну царю и самодержавию. И теперь вся ставка делалась на Халтурина, спавшего на динамите в Зимнем дворце.
Между тем 24 ноября 1879 г. произошло чрезвычайно неприятное для «Народной воли» событие, поставившее все халтуринские приготовления под угрозу срыва: была раскрыта штаб-квартира Исполнительного комитета - конспиративная квартира Александра Квятковского и Евгении Фигнер. «Квятковский, при всех своих “боевых” качествах, - замечает Тихомиров, - был по осмотрительности далек от Александра Михайлова. Хотя обитатели квартиры усердно жгли бумаги, пока полиция взламывала двери, однако у Квятковского все-таки взяли многое, чего незачем было и совсем хранить»35. В квартире нашли мины в разобранном состоянии и какую-то банку зеленого стекла с «белыми кусками тестовидной массы», завернутую в опорки36. Жандармам такое было внове: они не знали что и думать. Зато эксперты из Главного артиллерийского управления Военного министерства установили: это - «динамит, состоящий из магнезии, пропитанной нитроглицерином»37. Но главной находкой стали три плана, набросанные карандашом, причем один из них весьма подробный, а в одном месте стоял загадочный кружок. Эти бумажки стоили Квятковскому жизни. С.-Петербургским военно-окружным судом по «Процессу 16-ти» его приговорили к смертной казни и повесили в Иоанновском равелине Петропавловской крепости. Главный и решающий пункт обвинительного акта вменял Квятковскому на основании найденных планов подготовку взрыва в Зимнем дворце.
Поначалу жандармы не смогли до конца понять, что за планы попали им в руки. Без труда установив, что изъятые наброски - планы Зимнего дворца, они пришли к заключению, что «кружок приходится на месте поме-
щения, отведенного под солдатский караул на главной дворцовой гауптвахте»38. Только после взрыва они догадались, что бумажки имеют прямое отношение к «преступному посягательству на жизнь государя императора», а злополучный кружок относится к царской столовой, которую злоумышленники собирались взорвать с помощью того самого взрывчатого материала, который они обнаружили на той же народовольческой квартире39. К тому же судебные эксперты установили, что «все надписи и цифры на набросках оказались написанными Степаном Батышковым»40. То есть Халтуриным.
Беды народовольцев на этом не закончились. В ночь на 18 января 1880 г. городская полиция вместе с жандармами «накрыла» народовольческую типографию в Саперном переулке. Подпольщики оказали вооруженное сопротивление. Были арестованы хозяин квартиры Н.К. Бух,
С.И. Иванова и Л.И. Цукерман, а наборщик А. Лубкин застрелился.
Адрес типографии установили почти случайно. Еще в начале декабря 1879 г. при аресте С.И. Мартыновского, не имевшего никакого отношения к типографии, на его квартире было обнаружено паспортное бюро «Народной воли» - целый склад паспортов, бланков, копий документов и печатей. Среди прочего изъяли «черновой проект метрической выписки о бракосочетании отставного канцелярского служителя Луки Афанасьева Лысенко»41. Подозрительный черновик попал в руки чинов столичной полиции, а не III отделения, и ему долго не предавали значения. Потом все-таки навели справки в адресном столе при Адресной экспедиции с. -петербургской полиции. Выяснилось, что некий Лысенко прописан в Саперном переулке, доме 10, квартире 9. По этому адресу, по подлинному паспорту Лысенко нелегально проживал Бух, заведующий народовольческой типографией.
Кроме типографских принадлежностей и нелегальных изданий, в квартире Буха нашли «несколько медных трубочек для взрыва, из которых к некоторым был приделан фитиль», а также «несколько кусочков коричневого цвета, которые оказались динамитом»42. Нашли и вид на жительство (плакатный паспорт43) крестьянина Степана Батурина, который, как выяснилось впоследствии по справке в Адресной экспедиции, оказался подложным.
Под этим именем проживал в С.-Петербурге и работал в мастерских Нового Адмиралтейства Халтурин до поступления во дворец. Ни полицейские, ни чины III отделения не стали утруждать себя выяснением, кто такой этот Степан Батурин и где он сейчас находится. Это тем более поразительно, что у Мартыновского был найден билет Адресной экспедиции44 на имя того же Степана Батурина45. Лишь запоздалые «розыски, произведенные на всех фабриках и заводах, где он работал с 1877 г., скоро обнаружили, что это лицо - тот самый Степан Батурин, который был организатором волнений среди рабочих в 1877-1879 гг., а также непосредственным основателем «Северно-русского рабочего союза» <...> что имя это было только псевдонимом - в действительности он назывался Степан Халтурин»46. Но все это стало очевидно жандармам слишком поздно.
Во всяком случае, в последние недели перед покушением и в с.-петербургской городской полиции, и в полицейской Команде дворцовых стражей, и в III отделении, и в Отдельном корпусе жандармов, несмотря на ведомственную разобщенность, понимали: террористы замышляют какую-то диверсию в Зимнем дворце, куда проник злоумышленник. Дворцовая полиция ужесточила пропускной режим и усилила контроль над обслуживающим персоналом, стала проводить внезапные обыски во всех помещениях прислуги. Такой обыск однажды ночью произвели и в подвальной каморке, где жил Халтурин. Правда, весьма халатно: полицейский открыл сундук с динамитом и оказался на расстоянии вытянутой руки от предотвращения взрыва, но... поленились разворошить белье47. Можно представить, какой стресс потряс в эти минуты хозяина сундука...
Задуманный теракт в Зимнем дворце весел на волоске. В любой момент дело могло сорваться, а динамита все еще недоставало. После ареста Квятковского переправку взрывчатки Халтурину поручили Желябову. По версии Тихомирова, всего было передано 3 пуда (48 кг), Фролено же пишет о «двух только пудах» (32-х кг)48. Распорядительная комиссия, собравшаяся для обсуждения этого вопроса, пригласила Н.И. Кибальчича, главного техника «Народной воли». Тот ответил уклончиво: «Теоретически имеющийся у Халтурина запас динамита обладает вполне достаточной разрушительной силой: 80 фунтов [Около 36 кг. - Ю.П.] динамита должны дать 480 квадратных саженей площади разрушения. Однако на практике теоретические расчеты иногда не оправдываются»49. По подсчетам Кибальчича выходило, что накопленного динамита достаточно для разрушения кордегардии и столовой, но другие помещения затронуты взрывом не будут.
Основываясь на этих прикидках, Желябов настаивал на том, чтобы ограничиться этим количеством смертоносного материала: его ужасало предполагаемое число жертв. Халтурин при встречах ним не соглашался и требовал дать ему динамит для зарядки как можно более мощной мины. У него была своя логика покушения на императора: «Число жертв все равно будет огромно. Полсотни человек будут непременно перебиты. Так лучше уж не жалеть динамита, чтобы по крайней мере посторонние люди не погибли бесплодно, а чтобы он и сам был наверное убит. Хуже, как придется опять начинать новое покушение»50. Михайлов в нем не ошибся...
Однако комиссия решила действовать: тянуть с исполнением теракта долее нельзя. К тому же для приготовления в домашних условиях дополнительной порции динамита нужно было время. А день ото дня положение Халтурина становилось все опаснее и требовало от него неимоверного душевного напряжения. Он должен был внимательно и хладнокровно следить за всем, что происходило вокруг, и в то же время контролировать себя, сохраняя наигранную простоватость человека, которому нечего скрывать. Но, как вспоминал Тихомиров, «по натуре Халтурин был человеком крайне впечатлительным и очень нервным. Чахотка, быстро развивавшая-
ся у него, только увеличивала нервозность, а постоянные переходы от подозрений к надежде еще более расстраивали нервную систему. Он вынужден был напрячь все силы своей воли, чтобы чем-нибудь не выдать волнения и своей внутренней борьбы. Один только он знал, чего стоила ему эта игра и как дорого она ему досталась!»51
4 февраля 1880 г. в условленное место близ Дворцовой площади Желябов принес Халтурину очередную, последнюю, порцию взрывчатки.
А теперь спрашивается, куда смотрела Охранная стража? Она насчитывала более 50-ти агентов, ее начальник формально починялся управляющему III отделением. Основана она была в 1866 г. после покушения Д.В. Каракозова исключительно для обеспечения личной безопасности императора. В ее обязанности входило проводить охранные и оперативнорозыскные мероприятия в районах, прилегавших к императорской резиденции. Именно в тех местах, где Квятковский и Желябов передавали взрывчатку дворцовому столяру.
Халтурин положил динамит, полученный от Желябова, на дно корзины, накрыл накрахмаленными рубахами, и, несмотря на все нововведенные дворцовые строгости и наружное наблюдение агентов Охранной стражи, без затруднений пронес его к себе в каморку.
5 февраля, в воскресение, Халтурин загодя и благополучно вышел на Дворцовую площадь, где его ждал Желябов. Террорист проронил только одно слово: «Готово».
Грянул взрыв...
В этот день, как говорилось в «Правительственном сообщении», «в седьмом часу вечера, когда в Зимнем дворце по случаю ожидающегося прибытия в С.-Петербург Его Высочества принца Александра Гессенского, в покоях, расположенных над помещением главного караула, был приготовлен стол для семейного обеда членов Императорского дома, а Его Императорское Величество <...> изволил выйти навстречу высокому гостю в малую фельдмаршальскую залу, из подвального этажа произошел взрыв, разрушавший помещение главного караула и смежные с ним части здания, а так же несколько повредивший пол тех комнат, в которых предполагался обеденный стол»52. Были повреждены своды Главной гауптвахты и полы Желтой и Малиновой комнат этажом выше. Капитальные стены оказались прочнее, чем можно было предположить: Франческо Растрелли проектировал и возводил дворец на совесть.
Торжественную трапезу пришлось провести в других дворцовых апартаментах с опозданием на полчаса. Александр II вряд ли почувствовал неловкость положения: принц Александр Гессенский, брат его супруги, императрицы Марии Александровны, был своим человеком в царском доме, прием не носил официального характера. Да к тому же высокий гость не прибыл к назначенному времени из-за опоздания поезда. Августейшие особы пережили кратковременный испуг и некоторые неудобства.
Жертвами покушения стали прислуга и чины лейб-гвардии Финляндского полка, несшие в этот день караульную службу во дворце. Солдаты, недавние крестьяне, являлись именно теми, ради лучшей жизни которых народовольцы и организовали теракт. Среди погибших были и вятичи, земляки террориста. Уцелевшие часовые остались на своих постах, несмотря на обезображенные трупы товарищей и на собственные раны.
Точное число жертв приведено в «Обвинительном акте» «процесса 16-ти», по которому судили участников покушения: «Общее число убитых простиралось до 11-ти и раненых до 56-ти человек»53.
Исполнительный комитет «Народной воли» в своей прокламации отделался сентенцией: подобные жертвы неизбежны в борьбе за благо народа, а солдаты должны как можно скорее переходить на сторону революционеров. «Пока армия будет оплотом царского произвола, пока она не поймет, что в интересах родины ее священный долг стать за народ против царя, такие трагические столкновения неизбежны»54.
Причина неудачи покушения крылась не в отложенном семейном обеде членов императорского дома из-за опоздания принца Гессенского, а в несовершенной организации всего террористического акта, который постоянно было на грани срыва, что в итоге сказалась на недостаточном объеме динамита. Взрыв все равно не достиг бы своей цели, даже если бы обед и начался вовремя. Хотя народовольческая прокламация и уверяла, что «заряд был рассчитан верно, но царь опоздал на этот раз к обеду на полчаса, и взрыв застал его на пути в столовую. Таким образом, к несчастью родины, царь уцелел»55.
Самого Халтурина известие, что император остался жив, оглушило как обухом, и довело чуть ли не до психического расстройства. Он так никогда и не смог простить Желябову, как он считал, его вины - недостаточное количество динамита56. Однако особой вины Желябова в этом не было: решение о скорейшем взрыве приняло общее руководство «Народной воли». Вменить ему в вину следовало иное: то, что он бросил динамит под Александровском, когда тот был так нужен в С.-Петербурге. Между тем вряд ли даже и очень опытный специалист мог бы точно рассчитать силу взрыва без осмотра «места действия», не зная точных размеров помещений и толщины стен, не имея возможности правильно заложить мину.
Впрочем, Халтурин мог обойтись и без народовольческой мины. Фроленко свидетельствовал, что он «первоначально предполагал покончить с Александром II при помощи топора»57. Халтурин через Квятковского даже предлагал Распорядительной комиссии этот способ теракта. Но Квятковский, «боясь, чтоб царь не вырвал у Халтурина топорик да не зарубил бы его самого, предложил лучше действовать динамитом», на что согласились и комиссия, и сам Халтурин58. Хотя ему действительно довелось встретиться с императором, выходившим из своего кабинета, когда он должен был заняться починкой мебели 59. Позднее Халтурин рассказы-
вал В.Н. Фигнер, что «в Зимнем дворце ему однажды случилось быть наедине с государем и удар молотка мог уничтожить его на месте»60. У террориста даже оставался минимальный шанс уйти незамеченным с места преступления. Но Халтурин не пошел на подобный шаг. Революционный террор 1870-1880-х гг., от землевольческих до народовольческих покушений, был построен на тактике убийства жертвы при гарантированном сохранении жизни убийце. И только один раз, в силу случайного стечения обстоятельств, этот принцип не сработал - на Екатерининском канале 1 марта 1881 г.
Все же 5 февраля у народовольцев состоялся и успешный теракт, оставшийся незамеченным. А.К. Пресняков убил предателя А.Я. Жаркова. Акция была организована Михайловым. Он предумышленно «выбрал день 5 февраля, когда ожидался конец предприятия Халтурина, для того, чтобы усилить впечатление от революционных действий»61.
Теракт в Зимнем дворце произвел сильное впечатление на всю Россию и за границей. Взрыв, не достигший цели, подорвал престиж правительства. Он выставил народовольцев какими-то всемогущими и вездесущими злоумышленниками, борцами с властью. Вместе с тем выявилась несостоятельность политического сыска империи, даже несмотря на многие промахи террористов. Прежде всего это касалось несогласованности в действиях нескольких разрозненных учреждений, отвечающих за безопасность самодержавного государства и самодержца.
Травмированные правительственные круги пребывали в растерянности и тревоге. Намерения императора определились к 9 февраля: он принял решение создать Верховную распорядительную комиссию с целью «положить предел беспрерывно повторяющимся покушениям дерзких злоумышленников поколебать в России государственный и общественный порядок»62. На пост Главного начальником комиссии был назначен генерал-адъютант граф М.Т. Лорис-Меликов. На комиссию был возложен высший надзор за следствиями по политическим делам по всей стране, ей были подчинены III отделение и Отдельный корпус жандармов. Распоряжения ее главы подлежали неукоснительному исполнению всеми государственными учреждениями и могли быть отменены только государем. Наделенный широчайшими полномочиями, Лорис-Меликов стремился сочетать либеральные реформы с жесткими репрессиями против рево-люционеров-террористов.
В итоге подпольному терроризму был противопоставлен правительственный террор. Борьба с террористами их же методами свидетельствовала о неспособности самодержавной власти эффективно бороться с ре-волюционерами-подпольщиками и защитить верховного правителя государства. Противостояние двух лагерей, упорное и не допускающее компромиссов, привело в конце концов к трагедии, которой могло бы и не быть, - к гибели царя-освободителя Александра II.
1 Ширяев С.Г. Автобиографическая записка // Красный архив. 1924. № 7. С. 89. Shiryaev S.G. Avtobiograficheskaya zapiska // Krasnyy arhiv. 1924. No. 7. P. 89.
2 Хроника социалистического движения в России, 1878-1887: Официальный отчет. М., 1906. С. 111.
Khronika sotsialisticheskogo dvizheniya v Rossii, 1878-1887: Ofitsial’ny otchet. Moscow, 1906. P. 111.
3 Плеханов Г.В. Русский рабочий в революционном движении (По личным воспоминаниям) // Плеханов Г.В. Соч. 3-е изд. Т. III. М.; Л., 1928. С. 202.
Plehanov G.V. Russkiy rabochiy v revolyutsionnom dvizhenii (Po lichnym vospominaniyam) // Plehanov G.V. Soch. 3-e izd. Vol. III. Moscow; Leningrad, 1928. P. 202.
4 Там же. С. 202-203.
Ibidem. P. 202-203.
5 Архив РАН. Ф. 543. Оп. 2. Д. 62. Л. 15об. (Морозов А.Н. Мои воспоминания о Степане Халтурине. 1938 г.).
Archive of the Russian Academy of Sciences (Archive of RAN). F. 543. Op. 2. D. 62.
L. 15v.
6 Архив Дома Плеханова Российской национальной библиотеки (АДП РНБ).
А. 88. Л. 248. (Плеханова-Боград Р.М. Моя жизнь. После 1944 г.).
Archive of Plekhanov’s House of Russian National Library (ADP RNB). A. 88. L. 248.
7 Фигнер В.Н. Запечатленный труд. Т. 1. М., 1964. С. 219.
Figner V.N. Zapechatlenny trud. Vol. 1. Moscow, 1964. P. 219.
8 Тихомиров Л.А. Тени прошлого: Степан Халтурин // Каторга и ссылка. 1926. № 4. С. 87.
Tikhomirov L.A. Teni proshlogo: Stepan Halturin // Katorga i ssylka. 1926. No. 4.
P. 87.
9 Показания А.Д. Михайлова на следствии // Прибылева-Корба А.П., Фигнер В.Н. А.Д. Михайлов. М.; Л., 1925. С. 136.
Pokazaniya A.D. Mihaylova na sledstvii // Pribyleva-Korba A.P., Figner V.N. A.D. Mihaylov. Moscow; Leningrad, 1925. P. 136.
10 Тихомиров Л.А. Тени прошлого... С. 87.
Tikhomirov L.A. Teni proshlogo... P. 87.
11 Тихомиров Л.А. Воспоминания. М.; Л., 1927. С. 130.
Tikhomirov L.A. Vospominaniya. Moscow; Leningrad, 1927. P. 130.
12 Пелевин Ю.А. Конспиративная деятельность А.Д. Михайлова в «Земле и воле» и «Народной воле» // Вестник Московского университета. Сер. 8. «История». 1986. № 2. С. 57-58.
Pelevin Yu.A. Konspirativnaya dejatel’nost’ A.D. Mikhaylova v «Zemle i vole» i «Narodnoy vole» // Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 8. “Istorija”. 1986. No. 2. P. 57-58.
13 Бурцев В.Л. Северно-русский рабочий союз (Страница из истории рабочего движения в России) // Былое. 1906. № 1. С. 173.
Burtsev V.L. Severno-russkiy rabochiy soyuz (Stranitsa iz istorii rabochego dvizheniya v Rossii) // Byloe. 1906. No. 1. P. 173.
14 Там же. С. 174.
Ibidem. P. 174.
15 Сообщения Н.В. Клеточникова // Архив «Земли и воли» и «Народной воли». М., 1932. С. 224.
Soobshchniya N.V. Kletochnikova // Arhiv «Zemli i voli» i «Narodnoy voli». Moscow, 1932. P. 224.
16 Якимова А. О предателе В. Швецове (Из воспоминаний) // Архив «Земли и воли» и «Народной воли». С. 49-52.
Yakimova A. O predatele V. Shvetsove (Iz vospominaniy) // Arhiv «Zemli i voli» i «Narodnoy voli». P. 49-52.
17 Процесс шестнадцати террористов (1880 г). СПб., 1906. С. 34.
Protsess shestnadtsati terroristov (1880 g.). St. Peterburg, 1906. P. 34.
18 РГВИА. Ф. 1844. 1882 г. Д. 230/198 (Судебно-следственное дело об убийстве генерал-майора Стрельникова); ГА РФ. Ф. 102. 7 д-во. 1882 г. Оп. 179. Д. 191. Л. 5-10 (Об убийстве в городе Одессе генерал-майора Стрельникова).
Russian State Archive of Military History (RGVIA). F. 1844. 1882 g. D. 230/198; State Archive of the Russian Federation (GA RF). F. 102. 7 d-vo. 1882 g. Op. 179. D. 191. L. 5-10;
19 Тихомиров Л.А. Тени прошлого... С. 89.
Tikhomirov L.A. Teni proshlogo. P. 89.
20 Любатович О.С. Далекое и недавнее. М., 1930. С. 81.
Lyubatovich O.S. Dalekoe i nedavnee. Moscow, 1930. P. 81.
21 РГВИА. Ф. 1351. Оп. 1. Д. 4330. Л. 141-141об. (Отношение заведующего Отделением по охранению общественного порядка и спокойствия в СПб. [при] СПб. Градоначальнике - Судебному следователю по особо важным делам при СПб. окружном суде. № 5290 от 18 марта 1880 г).
RGVIA. F. 11351. Op. 1. D. 4330. L. 141-141v.
22 Архив РАН. Ф. 543. Оп. 1. Д. 553. Л. 7 (Морозов А.Н. Степан Халтурин. Конец 1930-х гг).
Archive of RAN. F. 543. Op. 1. D. 553. L. 7.
23 Архив РАН. Ф. 543. Оп. 2. Д. 62. Л. 15об.-16об.
Archive of RAN. F. 543. Op. 2. D. 62. L. 15b.p.-16v.
24 ГИМ ОПИ. Ф. 282. Оп. 1. Д. 396. Л. 261 (Михайлов А.Д. Тюремные тетради. Примечание к обвинительному акту по «Процессу 20-ти». 1882 г).
State Historical Museum. Department of written sources (GIM OPI). F. 282. Op. 1. D. 396. L. 261.
25 Тихомиров Л.А. Тени прошлого... С. 89.
Tikhomirov L.A. Teni proshlogo. P. 89.
26 РГАЛИ. Ф. 1185. Оп. 1. Д. 604. Л. 165-165об. (Письмо Морозова Н.А. -Фигнер В.Н. 15 июля 1929 г).
Russian State Archive of Literature and Art (RGALI). F.1185. Op. 1. D. 604. L. 165-165v.
27 Архив РАН. Ф. 543. Оп. 2. Д. 62. Л. 17, 16-16об. (Морозов А.Н. Мои воспоминания о Степане Халтурине).
Archive of RAN. F. 543. Op. 2. D. 62. L. 17, 16-16v.
28 Тихомиров Л.А. Тени прошлого... С. 91.
Tikhomirov L.A. Teni proshlogo. P. 91.
29 Показания А.Д. Михайлова на следствии. С. 136.
Pokazanija A.D. Mihajlova na sledstvii. P. 136.
30 РГАЛИ. Ф. 1185. Оп. 1. Д. 604. Л. 154-154об. (Письмо Морозова Н.А. -Фигнер В.Н. 13 декабря 1926 г).
RGALI. F.1185. Op. 1. D. 604. L. 154-154v.
31 Ширяев С.Г. Автобиографическая записка. С. 96.
Shirjaev S.G. Avtobiograficheskaja zapiska. P. 96.
32 ГА РФ. Ф. 109. 3 эксп. 1880 г. Д. 705. Ч. 2. Л. 9 (Донесение начальника СПб ГЖУ в ДП за № 5530 от 4 ноябре 1880 г).
GA RF. F. 109. 3 dept. 1880 Y. D. 705. Pt. 2. L. 9.
33 Процесс шестнадцати террористов. С. 26; ГИМ. Отдел ИЗО. Ф. 282. Оп. 1. Д. 396. Л. 261 (Альбом «Партия “Народной воли”». Якимова А.В. Покушение под Александровском 18 ноября 1879 года (1 мая 1929 г.)).
Protsess shestnadtsati terroristov. P. 26; GIM. Otdel IZO. F. 282. Op. 1. D. 396.
L. 261.
34 Тихомиров Л.А. Тени прошлого... С. 89; Баум Я.Д. К истории письма Исполнительного комитета «Народной воли» к Александру II // Каторга и ссылка. 1932. № 5. С. 156-157.
Tikhomirov L.A. Teni proshlogo... P. B9; Baum Ya.D. K istorii pis’ma Ispolnitel’nogo komiteta «Narodnoy voli» k Aleksandru II // Katorga i ssylka. 1932. No. 5. P. 156-157.
35 Тихомиров ЛЛ. Тени прошлого... С. 90.
Tikhomirov L.A. Teni proshlogo. P. 90.
36 РГВИА. Ф. 1315. Оп. 1. Д. 4324. Л. BB (Протокол № 4 от 24 ноября 1B79 г. обыска на квартире в Летушковом переулке).
RGVIA. F. 1351. Op. 1. D. 4324. L. BB.
37 Процесс шестнадцати террористов. С. 37.
Protsess shestnadtsati terroristov. P. 37.
38 РГВИА. Ф. 1315. Оп. 1. Д. 4324. Л. B5-BB (Протокол № 7 от 29 ноября 1B79 г. осмотра трех карандашных набросков, отобранных у А. Квятковского).
RGVIA. F. 1351. Op. 1. D. 4324. L. B5-BB.
39 ГА РФ. Ф. 109. 3 эксп. 1BB0 г. Д. 169, ч. 1. Л. 36 (Доклад статс-секретаря Д. Набокова Александру II. 19 февраля 1BB0 г.).
GA RF. F. 109. 3 exp. 1BB0 g. D. 169, ch. 1. L. 36.
40 РГВИА. Ф. 1315. Оп. 1. Д. 4330. Л. 156 (Постановление о взрыве в Зимнем дворце. 21 марта 1BB0 г.).
RGVIA. F. 1351. Op. 1. D. 4330. L. 156.
41 Процесс шестнадцати террористов. С. 47.
Protsess shestnadtsati terroristov. P. 47.
42 Там же. С. 5B.
Ibidem. P. 5B.
43 В плакатном паспорте вместо фотографии владельца содержалось подробное описание его внешности: цвет глаз, волос, форма носа, особые приметы.
44 Вновь прибывавшим в С.-Петербург Адресная экспедиции выдавала взамен паспорта адресный билет, который подтверждался раз в год. Билет возобновлялся только при одобрительном отзыве нанимателя о работнике. Лиц, не имевших адресного билета, высылали из города.
45 Процесс шестнадцати террористов. С. 4B.
Protsess shestnadtsati terroristov. P. 4B.
46 Хроника социалистического движения в России. С. 111-112.
Khronika sotsialisticheskogo dvizheniya v Rossii. P. 111-112.
47 Там же. С. 112.
Ibidem. P. 112.
48 Тихомиров Л.A. Заговорщики и полиция. М., 1930. С. 16B.
Tikhomirov L.A. Zagovorshchiki i politsiya. Moscow, 1930. P. 16B.
49 Тихомиров ЛЛ. Тени прошлого... С. 94.
Tikhomirov L.A. Teni proshlogo. P. 94.
50 Там же. С. 93.
Ibidem. P. 93.
51 Тихомиров Л.A. Заговорщики и полиция. С. 152.
Tikhomirov L.A. Zagovorshchiki i politsiya. P. 152.
52 Правительственное сообщение // Правительственный вестник. 1BB2. 21 февр. № 40. С. 2.
Pravitel’stvennoe soobshchenie // Pravitel’stvenny vestnik. 1BB2. Febr. 21. No. 40.
P. 2.
53 Процесс шестнадцати террористов. С. 32.
Protsess shestnadtsati terroristov. P. 32.
54 Революционное народничество 70-х годов XIX века: Сборник документов и материалов. Т. II. М.; Л., 1965. С. 223.
Revolyutsionnoe narodnichestvo 70-h godov XIX veka: Sbornik dokumentov i materialov. Vol. II. Moscow; Leningrad, 1965. P. 223.
55 Там же.
Ibidem.
56 Тихомиров ЛЛ. Тени прошлого... С. 95.
Tikhomirov L^.A. Teni proshlogo. P. 95.
57 Там же. С. B7.
Ibidem. P. B7.
58 Тихомиров Л.A. Заговорщики и полиция. С. 16B.
Tikhomirov L.A. Zagovorshchiki i politsiya. P. 16B.
59 ГА РФ. Ф. 634. Оп. 1. Д. 61. Л. 6об. (Примечание Л.А. Тихомирова к статье Б.Б. Глинского «Цареубийство 1-го марта 1BB1 года». После 1910 г.); Тихомиров ЛЛ. Тени прошлого... С. 92.
GA RF. F. 634. Op. 1. D. 61. L. 6v.; Tikhomirov L^.4. Teni proshlogo... P. 92.
60 Фигнер В.Н. Указ. соч. С. 209.
Figner VN. Op. cit. P. 209
61 Пpuбылeвa-Kоpбa A.n. «Народная воля»: Воспоминания о 1870-1880-х гг. М., 1926. С. 75.
Pribyleva-Korba A.P. «Narodnaya volya»: Vospominaniya o 1870-1880-h gg. Moscow, 1926. P. 75.
62 ПСЗРИ-2. Т. LV. № 60492.
PSZRI-2. Vol. LV. № 60492.
О.Н. Квасов
МАРИЯ ФЁДОРОВА - ТЕРРОРИСТКА И ЖЕРТВА ТЕРРОРА
Год 1908-й в России не отличался высокой террористической активностью. По сравнению с революционными годами, политический террор, по крайней мере в столицах, сошел на нет. На этом фоне одним из самых крупных терактов того года стало покушение эсерки М.М. Фёдоровой на воронежского губернатора М.М. Бибикова.
23 апреля 1908 г. в 11 часов 30 минут дня от массивного здания губернаторского дома отъехали две кареты. В первой находились воронежский губернатор, действительный статский советник Михаил Михайлович Бибиков с супругой Варварой Дмитриевной. За каретой губернатора, метрах в 50-ти, двигалась пролетка полицмейстера, статского советника А.О. Берна-товича, вместе с которым ехал чиновник для особых поручений. Экипажи направлялись по Большой Дворянской улице в храм Митрофановского монастыря на церковную службу по случаю тезоименитства императрицы Александры Фёдоровны.
Размеренный ход этого официального посещения церковной службы губернатором был прерван в самом начале...
«Поравнявшись с обойным магазином Татаринова, кучер губернаторской кареты обратил внимание на стоявшую с правой стороны на бульваре женщину в черном, закутавшуюся в большой серый платок.
